Текст книги "Руки загребущие"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Филипп всегда говорил, что для творчества необходимо большое пространство, – объяснила Алена. – Здесь несколько отдельных помещений, и в каждом царит свой дух, особое настроение. К тому же совсем недалеко отсюда лес и речка, Филипп там часто рисовал… И еще, здесь очень дешевые квартиры, – улыбнулась она. – Раньше он снимал эту квартиру, еще когда учился, так что практически постоянно здесь жил. После смерти родителей мы разменяли нашу четырехкомнатную квартиру. Я хотела, чтобы все было поровну, но он настоял на этом варианте. Действительно, это была очень выгодная сделка – даже без доплаты.

– И тогда здесь он устроил свою мастерскую? – подсказала я.

– Да, ему здесь всегда нравилось.

Кое-что в характере творческой личности Филиппа мне уже было понятно. Жаль только, что к раскрытию самого преступления это не имело практически никакого отношения.

То, что Филипп – продолжатель традиций Сальвадора Дали, я поняла сразу, еще когда с интересом разглядывала картины, на которых было изображено нечто непонятное. «Чудны дела твои, господи», – усмехнулась я, ловя в объектив фотоаппарата очередной шедевр.

Решение запечатлеть сюжеты некоторых картин пришло ко мне сразу: если сама я не сильна в трактовке сюрреалистических символов, то вполне могу попросить об этом своих друзей-художников. Эта работа просто зачаровала меня: с полотна смотрела вдаль черноволосая смуглая девушка, похожая на Алену, а совсем непримечательный мужичок стоял на возвышении и произносил какую-то пламенную речь. По характерным признакам я догадалась: «Наполеон». Не коньяк, конечно, а историческое лицо. Но никакого ключа к разгадке мне это знание не давало, потому что убийца на полотне изображен не был.

Я прошлась по комнатам: ни сигарет, ни бутылок из-под «Наполеона» (в данном случае имелся в виду коньяк) не было и здесь. Оставалось только любоваться набросками и почти законченными картинами, фотографиями, на которых Филипп был запечатлен вместе друзьями по художественному училищу. «Стоп! Наверное, хотя бы с кем-то из них Филипп должен был поддерживать какие-то отношения. Не зря же эти фотографии украшают убогие стены мастерской», – резонно рассудила я, стараясь переставлять ноги аккуратно, потому что на полу была такая же неразбериха, как и везде.

– Да, действительно, раньше брат очень тесно общался с ними со всеми. И дома у нас они часто собирались, но потом… – с сожалением вздохнула Алена, когда я задала ей этот вопрос, – Филипп все чаще стал подрабатывать в разных местах, времени на картины оставалось все меньше.

Я еще раз внимательно посмотрела на фотографии: чаще всего Туманов был запечатлен с одним высоким юношей и белокурой девушкой. «Шерше ля фам? – подумала я. – А это не тот ли коварный соперник, которого я ищу уже второй день?» Но Алена тут же заметила мои недвусмысленные взгляды и опровергла домыслы:

– Это Боря Корнеев с женой. Мы познакомились очень давно, когда Филипп еще в художественной школе учился. Борис немного постарше его, но, по-моему, картины брата ему очень нравились. Полгода назад он даже хотел устроить выставку в своем собственном зале, но Филипп почему-то заупрямился и отказался. – Аленка в недоумении пожала плечами. – До сих пор не пойму, почему. С Борисом они тогда крупно поссорились и перестали общаться, даже не разговаривали. Правда, на похороны пришел, – тихо добавила она.

Все было как-то печально, но довольно интересно. Жаль, конечно, что настоящую причину ссоры брата с другом Алена Туманова не знала, но я вполне способна докопаться до нее сама. «То, что Корнеев появился на похоронах, может говорить как о его причастности, вроде того, что человек „косяк“ за собой чувствует, – решила я, – так и о том, что он забыл все обиды, которые нанес ему уже умерший человек». Но в наше время совсем немногие обладают добродетелью прощения, так что, наверное, глупо тешить себя напрасными надеждами на такое чудо.

Так как проверка алиби Бориса должна была стать моим следующим шагом, я постаралась получить от Алены максимум информации о нем. Как оказалось, он не только долгое время работал вместе с Филиппом на поприще сюрреализма, но даже спонсировал их совместные проекты.

– Так кто все-таки из них писал? – не выдержала я.

– Оба. Вместе придумывали сюжет, рисовали эскиз, потом по очереди поправляли уже сделанное. У родителей в то время денег едва хватало Филиппу на эту квартиру и учебу в художественном училище, а я только начала работать. Так что помощь Бориса пришлась весьма кстати: он ввел брата в круг местных художников и даже на первых порах сам подыскивал для него дополнительный заработок.

– А что потом? – спросила я, стараясь ничем не выдать своего нетерпения и не расчихаться от вездесущей пыли, до нашего прихода ровным слоем покрывавшей все поверхности огромной квартиры, а сейчас поднятой с «насиженных» мест.

– Не знаю, я никогда не лезла в их дела. Просто однажды Филипп заявил, что больше не хочет видеть Корнеева в нашем доме. Я тогда как раз очень сдружилась с Наташей, его женой, и, честно говоря, совсем не понимала, чем была вызвана такая перемена настроения. Но все-таки пришлось с этим требованием смириться, чтобы сохранить мир в нашей семье. С Наташей мы еще несколько раз встречались на нейтральной территории, но потом как-то все само собой прекратилось.

С каждой минутой Борис Корнеев и его жена все больше интриговали и занимали мое воображение. «Чем же старый друг не угодил Туманову? – задумалась я, вглядываясь в фотографии на стенах. – И почему же он тогда не убрал их?..» Неожиданный разрыв дружеских отношений определенно выглядел очень странно, и в самое ближайшее время я решила заняться разработкой этой версии преступления.

Вообще-то бывает, что рассорившиеся возобновляют общение, тут все зависит от серьезности повода ссоры. В данном случае никто ничего не знал, поэтому мне предстояло по крупицам собрать воедино все факты. Можно назвать положительной предпосылкой то, что Филипп не выбросил старые фотографии, где снят с Борисом и его женой. Значит, он не оставлял надежду на примирение, вряд ли ему хотелось любоваться на лица своих врагов в своей собственной мастерской. Впрочем, примирения так и не произошло, а вот на похороны Филиппа Корнеев все-таки явился.

– Алена, а где мне можно найти Наташу Корнееву? – Я достала блокнот и собралась записать адрес.

Девушка уставилась на меня широко открытыми глазами, но задавать лишних вопросов не стала.

– Обычно я ей на работу звонила – она в аптеке провизором работает. Сейчас я поищу ее телефон.

Алена сдвинула в сторону какие-то коробки, смахнула пыль со стола и вывалила на него содержимое своей сумочки. Один этот жест уже говорил о многом: люди неорганизованные и взбалмошные редко наводят порядок в собственном ридикюле. Я просто ахнула – столько косметики, носовых платков, блокнотов, расчесок, таблеток и бумажек всевозможной величины не поместилось бы и в моей спортивной сумке! Но Туманову такое обилие вещей ничуть не удивило.

Она долго перекладывала с места на место все это барахло и в конце десятой минуты наконец радостно повернулась ко мне, держа в руке нечто весьма ветхое:

– Нашла! Вот, пожалуйста.

Хм, может быть, даже такой затрепанной бумажке найдется какое-нибудь применение, но таскать ее с собой только из-за записанного на ней телефонного номера я совсем не собиралась. Поэтому, переписав в свой блокнот все цифры, я снова протянула этот раритет Алене:

– Спасибо. Возьми, может быть, пригодится.

Она с готовностью протянула руку и снова засунула бесценную реликвию в свою модную сумку. Честно говоря, я никогда не догадывалась, что столь красивые вещи могут скрывать в себе так много хлама.

Пока Алена ставила чайник на кухне, я еще раз решила пройтись по комнатам, надеясь выцепить своим зорким оком что-нибудь интересное. Рассматривая стены на уровне глаз, я неожиданно споткнулась обо что-то и чуть не взвыла от боли. Мало того, что связки растянуты, не хватало мне еще перелома! Я в ужасе плюхнулась на диван и ощупала многострадальную конечность. Но, кроме усилившейся боли, никаких повреждений не обнаружила.

Бросив испепеляющий взгляд на злополучный предмет преткновения, я скривилась – так и есть, стремянка. Впрочем, попадись мне на пути что-то другое, я бы даже удивилась. С твердым намерением впредь быть осторожнее и почаще смотреть под ноги, я медленно продолжила свой рейд по просторам трехкомнатной квартиры.

В спальне было немного почище, чем в других комнатах, служивших непосредственно мастерской: кровать была застелена пледом, а на столе вперемешку с красками и кистями валялись диски, аудио – и видеокассеты и футляры от фотографической пленки. Видимо, кроме своей основной функции, спальня еще выполняла функцию хозяйственную, была чем-то типа кладовой.

На подоконнике стояли уже успевшие запылиться несколько шкатулок, не до конца разрисованных диковинными птицами и русскими красавицами. Этот стиль настолько отличался от сюрреализма, что я поначалу даже засомневалась – действительно ли сам Филипп рисовал эти картинки. Но, присмотревшись внимательнее, отметила довольно характерные для его манеры детали. Давно известно, что талантливый человек обычно бывает талантлив во всем.

Так что вполне закономерно: если Филипп хорошо рисовал, наверняка он еще и пел или занимался фотографией. Надеясь на досуге просмотреть содержимое пленок, я побросала их в свою сумку – вполне возможно, что некоторые из них он отщелкал буквально в последние дни жизни, так что изображения еще актуальны и могут помочь пролить свет на смерть Туманова.

Чуть позже я предупредила о том, что взяла пленки, Алену, и она только попросила потом вернуть их.

Эта девушка была мне определенно симпатична во многом из-за того, что очень дорожила картинами и вещами брата. Поэтому я пообещала вернуть все в целости и сохранности в самое ближайшее время.

По наличию в кухонном шкафчике этого почти нежилого помещения мастерской пакета с зернами «Чибо» я сделала заключение, что большую часть свободного времени Филипп проводил здесь. «Наверное, хаос и большое пространство способствуют раскрытию творческих способностей, – подумала я, попытавшись тут же представить, насколько увеличился бы в подобной атмосфере мой потенциал частного детектива. – Вот только мои знакомые вряд ли поняли бы меня правильно, если бы я сотворила из своей квартиры нечто подобное», – с усмешкой констатировала я.

Конечно, я не очень люблю заниматься домашними делами, но все-таки предпочитаю комфорт и уют, поэтому стараюсь проводить генеральную уборку не реже одного раза в месяц. Зато все остальное время я только поддерживаю чистоту и порядок и наслаждаюсь современными удобствами. Впрочем, никто, даже закоренелый неряха, не застрахован от острого приступа трудолюбия. Хотя мне до такого титула было далековато, подобный недуг иногда поражал меня в минуты скуки, как, например, совсем недавно.

Впрочем, жаловаться на состояние бездействия и полного застоя в делах мне приходилось чрезвычайно редко – в определенных кругах нашего города Татьяну Александровну Иванову знают многие. И я вполне отдавала себе отчет в том, что не зря ем свой хлеб, являясь не просто неординарной, но очень даже нужной личностью.

* * *

«Интересно, кому все-таки помешал Филипп? – размышляла я, лежа в ванне спустя полчаса. – Несомненно, талант у него был, но за это, как правило, жизни не лишают. Деньги? Тоже отпадает: Аленка говорила – семья у них небогатая. Именно поэтому Филипп и хватался за побочные заказы руками и ногами, хотел лучше жить и сестре помочь».

Как я ни старалась, факты у меня не состыковывались. Может быть, действовала ароматная клубничная пена, облаком которой я окружила себя со всех сторон. Может быть, усталость брала свое. В общем, после водных процедур я сразу упала в постель и задремала. Четкого плана действий у меня пока не было, но зато я хорошо понимала: уставшая и разбитая, я не принесу пользы больше, чем бодрая и выспавшаяся. Поэтому без зазрения совести включила в сегодняшний распорядок дня послеобеденный сон.

Я открыла глаза ровно в половине третьего. Именно в это время начинаются сериалы почти на всех каналах телевидения, поэтому звуковая атака моих соседей, одновременная со всех сторон, не осталась без внимания – мой отдохнувший организм пожелал вырваться из объятий Морфея и вернуться к суровой реальности.

Пока варился кофе, я раскрыла одну из книжек, которые с большим трудом доволокла до своей квартиры. По пути домой я накупила их целую кипу, чтобы быть в курсе направлений в искусстве, одним из которых и являлся пресловутый сюрреализм. Некоторые моменты на картинах Филиппа Туманова, например с Наполеоном, были мне более-менее понятны, на других полотнах мне нравились краски и завораживала плавность линий, но в общем и целом я ни черта не соображала во всей этой белиберде, поэтому и решила немного «подковаться».

Открыв в книге нужную главу, я сразу узнала, что творчество художников, работавших и до сих пор продолжающих писать в ключе сюрреализма, многими критиками оценивается неоднозначно. «Ясное дело, – сразу же согласилась я с авторами этого трактата, – когда ничего непонятно, ругать или хвалить бесполезно».

На самом деле, я не против новых течений в литературе, музыке или изобразительном искусстве. И каждый человек имеет право на самовыражение, на реализацию своих замыслов. Это даже в Конвенции о правах человека записано. Но азы всей этой тарабарщины надо знать каждому мало-мальски интеллигентному человеку, чтобы хотя бы не выглядеть в глазах окружающих полным профаном. Поэтому я и поставила своей основной задачей – одолеть искусствоведческую премудрость.

Правда, надолго моего энтузиазма не хватило: во-первых, кофе закипел, а во-вторых, пространные рассуждения о модерне и постмодерне мне скоро надоели. Кроме того, я убедилась в том, что собственным умом я дохожу до корней гораздо быстрее. Доставая из пачки последнюю сигарету, я снова и снова прокручивала в мозгах результаты моего сегодняшнего рейда.

«Картины, в принципе, неплохие, – согласилась я с общепринятым мнением. – Шкатулки тоже интересные. Да и в интерьере Филипп достаточно хорошо разбирался. Правда, больших денег ему это не принесло, но хотя бы приподняло планку собственного самолюбия. Выходит, что из корыстных целей его убивать не имело смысла, невыгодно: даже если заказы передадут другому лицу – это не оправдание, – решила я. – А вот из зависти или ревности вполне можно потерять голову и убить даже лучшего друга».

Итак, я снова возвратилась к окружению самого Филиппа. То, что в последнее время он совершенно прекратил всякие отношения с сокурсниками, насторожило меня. Собственный опыт подсказывал мне: дружба, зародившаяся в студенческие годы, обычно бывает самой долговечной и бескорыстной. Теперь оставалось узнать, что все-таки произошло между ним и Борисом.

Я достала из сумочки блокнот и сотовый, собираясь набрать нужный номер. Но неожиданно заметила мешочек из черной замши, в котором хранились мои главные сокровища – магические гадальные «косточки». Я небрежно бросила их на стол и удивилась выпавшей комбинации: 8+18+27.

Ничего себе! А я возлагала такие надежды на предстоящий разговор с женой Корнеева, а тут вдруг… Дело в том, что «косточки» предупреждали меня и призывали действовать осторожнее, потому что… «существует опасность обмануться в своих ожиданиях». Вот уж как раз этого-то я никак не могла ожидать. Думала, только-только поймала удачу за хвост и разгадка близка, как вновь судьба грозит разочарованием!

Впрочем, сдаваться без боя я не привыкла, поэтому все-таки набрала номер, записанный в блокноте, и попросила позвать к телефону Наталью Корнееву.

– Ой, а ее сегодня нет! – радостно сообщила мне девушка на другом конце провода. – Представляете, она неожиданно заболела, и я теперь здесь одна на два отдела работаю. А сегодня, как назло, столько покупателей – просто ужас! Перед Новым годом все стараются лекарствами запастись…

Я уже поняла, что если срочно не принять радикальные меры, девушка заговорит меня до смерти, поэтому решила играть по безотказному сценарию:

– Я – ее двоюродная сестра из Тольятти, приехала на праздники. Наташа мне свой адрес давала, но я его куда-то засунула, остался только этот телефон. Вы мне не поможете?

Ну, в том, что такая болтушка мне поможет, я ничуть не сомневалась, просто отступать от пунктов уже наработанной схемы не хотелось. Девушка быстренько полистала какую-то тетрадочку и продиктовала адрес: «Заводская, тридцать, девятнадцать». Поблагодарив, я быстро отключилась, чтобы не слышать подробностей фасона новогоднего наряда, который совершенно не знакомая мне Людочка собиралась сшить у не более известной Любочки.

Честно говоря, такие разговоры меня просто убивают и отнимают массу душевных сил. Интересно, сами-то подобные люди понимают, что буквально высасывают энергию из своих собеседников, «загружая» их совершенно ненужной информацией? Чтобы не раскиснуть окончательно, я решила тут же отправиться по адресу, который заполучила ценой затраты стольких нервных клеток.

В очередной раз накладывая повязку на пострадавшую в неравном бою со стремянкой ногу, я вздрогнула от звонка. На цыпочках подкравшись к двери, я заглянула в «глазок»: в подъезде стоял Кирилл собственной персоной. Первой моей мыслью было не пускать его в дом, чтобы не откладывать свой отъезд. Но, подумав подольше, решила претворить в жизнь гениальный план.

– Привет, – я распахнула дверь и надела на лицо одну из своих самых очаровательных улыбок.

Кирилл недоверчиво посмотрел на меня, но все-таки оторопело поздоровался и прошел в квартиру, опасливо оглядываясь. Видимо, в мою пользу сработало то, что я была в домашнем халате. Я сразу поняла, что с тех пор, как сосед-медик взял надо мной шефство, он каждый день будет приходить и проверять мое состояние. Вот и сегодня он не пропустил час очередного осмотра.

– К-как дела? – спросил он, отводя глаза.

Его смущение было так искренне и неподдельно, что я решила сделать это еще одним своим козырем. Каждой женщине известна аксиома: если мужчина берет верх, надо срочно отыгрываться, а если чего-то боится – спеши использовать это в своих целях. Поэтому, сделав наивные глаза, я начала в подробностях рассказывать процедуру своих перевязок, то и дело показывая ему поврежденную ногу, то ее место, где у меня болело меньше всего.

Честно говоря, я раньше и не подозревала, что врача-реаниматолога еще можно чем-то смутить, но мое бесстыдное поведение Кирилла просто обескуражило. Поэтому, продержавшись ровно пять минут, он как ошпаренный выскочил из моей квартиры, пообещав зайти завтра.

Конечно, я успела попросить его об услуге: так как он запретил мне выходить из дома и пообещал позаботиться о моем удобстве, я подала ему список продуктов из двадцати пяти пунктов, которые мне просто необходимы именно завтра. «И как можно раньше», – страдальчески попросила я. Он сделал удивленные глаза, но пообещал к десяти утра принести все это ко мне домой. «Хоть какая-то польза от мужика», – резонно рассудила я, избавляясь от сомнительного удовольствия самой бегать по магазинам и таскать на себе тяжеленные сумки.

Таким образом освободившись от «доктора Айболита», я продолжила свои сборы. Осмотрев многострадальную ногу, которая, впрочем, могла мне пригодиться в дальнейшем, я тщательно перебинтовала ее и снова облачилась в удобный джинсовый костюм и кроссовки. Что ж, придется рискнуть. Если мои подозреваемые окажутся людьми недалекими и со стереотипным мышлением, они могут принять меня не очень приветливо, потому что в этом наряде я была больше всего похожа на девочку-подростка, а уж никак не на частного детектива. Впрочем, такой имидж иногда работал на меня – умные люди часто смотрят не на фигуру и одежду, а на интеллект. Одним словом, сильно переживать, что вынуждена из-за больной ноги одеться таким образом, я не стала. Ведь кроссовки – единственная обувь, в которой мне было сейчас комфортно. А к кроссовкам больше всего подходят джинсы и уж никак не офисный, скажем, стиль.

Стараясь ничем себя не выдать, я снова осторожно вышла на лестничную клетку и вызвала лифт. К счастью, строгим «доктором Айболитом» не замеченная, я спустилась вниз и села в машину. Правда, оставалось смутное подозрение, что мой план может провалиться, например, из-за того, что Наталья с мужем запросто могут оказаться в гостях или в кино – «косточки» ведь предупредили меня о каком-то разочаровании. Но все-таки я предпочитала во всем убеждаться на практике, поэтому нажала на педаль газа и вырулила на автостраду.