Текст книги "Никогда не говори «никогда»"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Метки все были на месте, значит, пакет никто не трогал. Деньги в этот раз Гром передал долларовыми купюрами. Там была ровно тысяча сотенными банкнотами. Пачечка получилась смехотворно тонкой, но вот чистых листов было более чем достаточно. Выходит, готовиться мне придется обстоятельно.

Уже заворачивая деньги обратно в пакет, я вдруг подумала: «Это чем же Гром Колю смог привязать, что тот и не пытается вскрыть пакет, забрать эту тысячу и скрыться в неизвестном направлении?» Ответа у меня не было. Его мог бы дать Николай, но спрашивать у него я не стану. Надеюсь, понятно почему?..

Глава 2

Суббота и воскресенье прошли не так спокойно, как я предполагала. Дело в том, что информация, которую прислал для меня Гром, оказалась довольно большой и быстро справиться с расшифровкой материала не удалось. Мало того, что мне пришлось сначала проявить листки, так еще вся информация была в цифровом коде. Я ввела ее в компьютер и ждала, пока он ее расшифрует.

Вся эта канитель закончилась поздно вечером в субботу, и я, поужинав салатом по-косовски, села изучать материал. Салат этот приготовить нетрудно, тем более что ничего особенного в него не требуется – отварные свекла, грибы и рыба, лук, чеснок, масло и уксус. Все это по вкусу посолить и добавить чуть-чуть сахара. Этот рецепт я узнала в Югославии. Делается салат за считанные минуты, а мне другого и не требовалось.

Грома интересовало совместное российско-германское предприятие «Gediehen». Точнее, не оно само, а его руководитель Карл Ридле. Он был гражданином Германии, но постоянно проживал в России. Ридле было сорок семь лет («Почти ровесник Грома!» – почему-то подумала я). Репатриировался в Германию в 1990 году. До этого жил в Тарасове. Куда и вернулся, чтобы организовать собственную фирму в 1996 году. Гром подозревал Ридле в шпионаже на германский бундесвер.

Информации о Ридле было много. В документах, что прислал мне Гром, было все: список родных и друзей Ридле, его адрес (тарасовский и в Германии), его привычки и все такое. Не было только одного – ни одного намека на его предполагаемую шпионскую деятельность.

Я подумала, что Гром проверял какие-то свои домыслы, основанные на не совсем достоверной информации. Именно поэтому мой командир вышел со мной на связь через газету, а не прислал срочную телеграмму. Раз не торопился Гром, значит, и мне спешить было некуда.

Ближе к полуночи я занялась изучением материала по СП «Gediehen». Фирма существовала на тарасовском рынке три года и занималась продажей иномарок. Поскольку автомобильный рынок у нас в городе находится под пристальным вниманием мафии, то я ничуть не удивилась, увидев совладельцем фирмы Андрея Голованова. Среди местных бандитов он был довольно известным авторитетом и гордо носил кличку Голова.

В материалах, присланных мне Громом, был и его адрес, и адреса всех сотрудников фирмы и ее деловых партнеров, а также краткая информации о них. В общем, данных было столько, что оставалось только подивиться проделанной людьми Грома работе.

– Интересно, а у нас на каждую фирму такой материал собирают или Ридле исключение? – неизвестно у кого спросила я вслух и продолжила читать дальше.

У СП «Gediehen» была одна не совсем обычная черта. Дело в том, что с завидной периодичностью – приблизительно раз в десять дней – в фирму приезжали какие-нибудь гости. Нельзя сказать, что в другие СП не приезжали гости из-за границы, но мне что-то не доводилось раньше слышать, чтобы это происходило так часто и в таком количестве.

В конце концов от работы с компьютером у меня зарябило в глазах, и я решила немного передохнуть. Взяв с собой розового игрушечного медведя, я завалилась на диван и принялась раздумывать о том, как мне попасть в фирму Ридле.

Самым простым способом собрать информацию о немецком бизнесмене было, проникнув в фирму и к нему домой, насовать «жучки» прослушивания в каждый угол. Этим я пренебрегать не собиралась, но все проблемы простое прослушивание не решит.

Я очень сомневалась, что Ридле будет разговаривать в офисе или у себя дома с агентами бундесвера. Если он, конечно, работает на германскую разведку. В чем лично я не была уверена. Просто не представляла себе поле деятельности шпиона в Тарасове. Разве что попытаться выяснить секрет постоянных поломок комбайнов, что выпускает тарасовский завод. А потом использовать эти секреты для диверсионной работы среди иранских механизаторов.

Оставалось только надеяться, что мой любимый командир не впал в маразм и не начал гоняться за солнечными зайчиками. Гром очень редко ошибался. Но он был человеком! Очень умным и честным, но все же – человеком. И ничто человеческое ему не было чуждо. Гром мог ошибиться, а мне не хотелось делать такую кропотливую работу впустую.

Если честно, я очень ценила свое время и труд, чтобы разбазаривать его налево и направо. Именно поэтому после того, как меня отправили из Югославии в отставку, я больше не пожелала работать на спецслужбы. Если бы не Гром, никогда бы меня не удалось уговорить: я не прощаю оскорблений! Об этом могли бы рассказать те ребята из Калининграда, если бы могли говорить.

Неожиданно волна воспоминаний захлестнула меня с головой. Да так, что я забыла обо всем остальном…

* * *

Прокуратура Калининградского военного округа помещалась в старом двухэтажном доме, который, казалось, должен был помнить еще канцлера Бисмарка. Неизвестно, как этот дом пережил две войны, но разваливаться он явно не собирался.

Здесь у меня был отдельный кабинет, где номинально я работала старшим следователем. Впрочем, почему номинально?! Работы, как у следователя, у меня было более чем достаточно.

Сокращение наших войск в Калининградской области шло тогда полным ходом, и наши бравые военные, выезжая оттуда, старались прихватить с собой побольше армейского имущества. Тащили все, начиная от полушубков и кончая стрелковым оружием. Оставалось удивляться, что никому в голову не пришло прихватить с собой пару танков.

Впрочем, воровство казенного имущества хоть и было повальным, но куда страшней было дезертирство. После европейского Калининграда никто не хотел возвращаться в бардак любимой Родины.

Бежали солдаты, дезертировали офицеры. Все стремились в Польшу, с которой и настоящей-то границы не было. Причем, если первых польские власти выдавали охотно, то вторых старались придержать у себя. По крайней мере, до тех пор, пока не вытягивали из них всю секретную информацию, которая могла бы хоть как-то пригодиться.

В общем, работы было выше головы, и я совсем забыла о существовании Грома. Впрочем, Андрей Суров был не тем человеком, который позволял о себе забывать! В тот день я только что закончила допрос майора береговой охраны, которого утром получила от поляков, как Гром вошел ко мне в кабинет.

– Я вижу, ты в поте лица трудишься на благо Родины? – с усмешкой спросил Андрей.

– Где ваше «здравствуйте», сударь? – Я улыбнулась. – Каким ветром?

– Почти попутным. – Гром враз стал серьезным. – Заканчивай свою работу. Я жду тебя в кафе напротив.

Он ничего не объяснил. Просто повернулся и вышел, уверенный, что я пойду следом. Что я и сделала. Собрала документы, закрыла их в сейф и покинула кабинет. На все это ушло не больше двух минут, но, когда я вошла в кафе, Гром уже сидел за столиком и пил свой любимый спрайт. Он махнул мне рукой, приглашая к столику.

Андрей придерживался правила: меньше знаешь, крепче спишь. Он никогда не разжевывал своим людям смысл поставленной задачи. Просто говорил, что, когда и как нужно делать. Крайне редко он объяснял, зачем ему это понадобилось. Сегодня был как раз такой случай.

– Девочка, сегодня вечером ты должна быть в ресторане «Кенигсберг». Ты позволишь двум мужчинам себя «снять», поэтому должна выглядеть сверхсексуально, – оглядев меня, Гром усмехнулся. – Впрочем, для этого тебе ничего особенного и не требуется… После этого поведешь их на нашу квартиру. Только запомни: эти люди очень опасны! Ни в какие конфликты не вступай. Соглашайся на все, но говори, что сделаешь это на квартире. Когда придешь туда, мы их возьмем. Нужно арестовать их очень тихо, чтобы некоторое время никто не знал, что они у нас. Стрельбы не будет. Но, если она все же начнется, падай на пол и не поднимай головы…

– Я не ребенок, Гром! – обиделась я, но он не стал со мной спорить.

Андрей сунул мне фотографии этих типов и поднялся из-за стола. Секунду он смотрел на меня, а затем сказал:

– Ровно в двадцать два ноль-ноль. За тобой будут наблюдать…

Больше он ничего не добавил. Подмигнув мне, Андрей пошел к выходу, а я, как дура, смотрела ему вслед. Обида настолько переполняла меня, что я даже не сразу услышала вопрос официанта-латыша:

– Что-о бу-удэте за-аказыва-ать?..

Ровно в двадцать два часа я вошла в ресторан «Кенигсберг». Выполняя распоряжение Грома выглядеть сексуально, я надела короткую кожаную юбку, прозрачную белую рубашку, расстегнутую до самых грудей, и красный жилет, не достающий до талии. В общем, образу ресторанной шлюхи я вполне соответствовала.

В первую очередь я обратила внимание, что в ресторане не было ни одной моей «конкурентки». Видимо, это постарались ребята Грома, чтобы мои клиенты не «подсняли» никого до моего появления. А их я увидела сразу: парни сидели у самой сцены и пялились на полураздетую певичку.

Вихляя бедрами, я прошла прямо у них перед носом к стойке бара. Сесть на вращающийся стул я уже не успела. Один из парней мгновенно оказался возле меня и с самодовольной ухмылкой спросил:

– Что же ты мимо идешь? Скажи еще, что ты уже занята!..

Через минуту я была у них за столиком. Еще некоторое время мне пришлось выносить их мерзкие руки, шарящие по моему телу. Затем парни решили, что дошли до кондиции, и потребовали, чтобы я ехала к ним на квартиру.

– Нет, мальчики, – растягивая гласные, проговорила я, внутренне содрогаясь от отвращения. – Я по чужим «хатам» не езжу. Кто его знает, что у вас в голове! А я не хочу оказаться потом в заливе…

Парни расхохотались и согласились ехать ко мне. Похоже, они настолько спешили снять с меня трусики, что им было безразлично, где это сделать. Хоть в мужском туалете!..

Машина у них была приличная – «двухсотый» «Мерседес». Меня затолкали на заднее сиденье. Один из дружков уселся за руль, а другой подсел ко мне. Не успели мы отъехать от стоянки, как тот, что оказался на заднем сиденье, полез ко мне под рубашку. Я поймала его за руки и чуть оттолкнула от себя.

– Нет, так не пойдет, – как можно тверже проговорила я. – Ненавижу секс в машине…

Договорить я не успела. Парень, почти без размаху, ударил меня по губам тыльной стороной ладони. Удар получился несильным, но от обиды я едва сдержала себя, чтобы не врезать ему в ответ.

– Че такое? – спросил первый, услышав звук удара.

– Да эта кошелка ломаться начала! – усмехнулся второй. – Целку из себя строит.

– Нехорошо, девочка, – злобным голосом проговорил первый. – За плохое поведение будешь наказана. Поэтому к тебе мы не поедем.

Он круто развернул машину и поехал в обратном направлении. Этого я допустить не могла. Мало того, что операция полностью проваливалась, так еще и неизвестно, смогу ли я справиться с двумя здоровыми парнями, когда окажусь у них дома.

Краем глаза я заметила, как «Вольво», шедшая за нами, повторила маневр машины, в которой меня увозили неведомо куда. Однако утешения в этом было мало. По дороге парней брать не станут, а потом может быть поздно. Я поняла, что нужно срочно что-то предпринять.

– Нет, ребята, так не пойдет! – оскалившись, проговорила я. – Или едем ко мне, или останавливайтесь и выпускайте меня. – За что снова схлопотала по лицу!

– Охренела ты, овца, или как? – прошипел тот, что сидел рядом со мной. – Куда повезем, туда и поедешь. А если не хочешь товарный вид потерять, заткни свое хлебало, и чтобы я от тебя больше ни писка не слышал.

Этот козел снова полез ко мне под рубашку. Терпеть такое я больше не могла, как и не собиралась с ними ехать. К дьяволу Грома с его инструкциями! Я решила действовать по-своему.

Громко застонав, я на секунду расслабилась. Парню такая моя реакция явно понравилась, и он немедленно начал задирать на мне юбку. Это и было его ошибкой: мощным ударом в кадык я отправила его смотреть «мультики», как говорили у нас девчонки на занятиях по айкидо.

Парень хрюкнул и завалился на меня. Я нежно прижала его к себе. Причем так нежно, что у него хрустнули шейные позвонки. Все, теперь о нем можно не беспокоиться.

– Эй, у тебя друг, что, эпилептик, что ли? – закричала я, обращаясь к водителю. – Тормози машину, пока он не сдох! Вот, блин, связалась с больными…

Тот, что сидел за рулем, резко нажал на тормоз и обернулся. Увидев бесчувственного товарища, которого я прижимала к себе, он сдавленно ругнулся и выскочил из машины.

– Ты че, сука, с ним сделала? – заорал он, открывая дверцу.

Кто ему сказал, что я буду отвечать на вопрос? Я откинула бесчувственное тело на спинку сиденья и собралась вылезти из машины. Парень мне помог. Он схватил меня за волосы и дернул на себя. Мне только это и было нужно!

Я резко подалась ему навстречу, и парень на мгновение потерял равновесие. Ничего особенного я не сделала. Лишь немного подправила правой рукой траекторию его движения. Как раз настолько, чтобы он приложился своим носом к крыше «Мерседеса».

Почти одновременно кулак левой руки въехал ему в печень, и парень согнулся пополам. Я поймала его за волосы. Подтащив его перекошенное болью лицо вплотную к своему, я спросила:

– Кто тут говорил о наказании? – И, не дожидаясь ответа, влепила ему лбом в уже поврежденную переносицу.

Парень отлетел от меня, как мячик от стены. Он приземлился на тротуар с таким звуком, который издает треснувший арбуз. От удара головой об асфальт парень отключился окончательно.

Я выволокла из машины и швырнула на тротуар того, что так уютно отдыхал на заднем сиденье. Мне жутко хотелось влепить ему ногой по гениталиям, но я сдержалась. Этот блудливый козел все равно ничего не почувствует!

К тому моменту, когда к нам на полной скорости подлетела «Вольво» сопровождения, я уже успела заправить рубашку в юбку и вообще привести себя в порядок. Четверо ребят Грома удивленно застыли, увидев бездыханными людей, которых считали особо опасными.

– Теперь я понимаю, почему тебя зовут Багирой! – тихо присвистнув, проговорил один из них. В ответ я усмехнулась и издала ликующий кошачий крик. Нате вам!..

* * *

Только тут я поняла, что снова, как и тогда в Калининграде, закричала дикой кошкой. От удивления я на секунду замерла, а потом рассмеялась. Погладив розового мишку по голове, я сказала, все еще счастливо улыбаясь:

– Не волнуйся, малыш, мама не сошла с ума! Просто я немного играю…

Я положила медвежонка на диван и пошла к компьютеру. Воспоминания, конечно, вещь хорошая, но из них каши не сваришь. Чтобы приготовиться к выполнению задания, мне предстояло еще много поработать. Я села на стул и задумалась: что же мне делать с Ридле?

Было понятно и ежу, что мне необходимо попасть в фирму поволжского немца. Осторожно пообщаться с людьми да проследить за гостями, что так часто приезжают к Ридле. Тем более что случай был, удобнее не придумаешь: в понедельник в Тарасов приезжала новая делегация из Германии.

Сама идея мне жутко нравилась, но вот как ее осуществить, я себе не представляла. Нет, я, конечно, могу взять на работе недельку отгулов, которые честно заработала, но что делать потом?

Дело в том, что структура фирмы «Gediehen» была построена с немецкой обстоятельностью. Весь персонал был тщательно подобран и практически без изменений работал с первого дня существования СП. Судя по всему, никто оттуда не собирался увольняться, да и болели сотрудники Ридле крайне редко. Шансов вытеснить кого-то с рабочего места у меня практически не было.

Существовало еще два способа наблюдения за бизнесменом. Один я сразу отбросила, а второй оставила про запас, если ничего умнее не придумаю. Потому как ни один из этих способов оригинальностью не отличался.

Первый способ был стар, как наш прогнивший мир. Заключался он в том, что мне следовало стать любовницей Ридле. Вполне здравая мысль, если учесть, что я женщина. Но именно потому, что я женщина, мне этот способ был противен.

После того случая в Калининграде я в довольно резкой форме посоветовала Грому в следующий раз самому изображать проститутку, если возникнет такая необходимость. Я также пообещала ему, что расквашу его греческий нос, если он еще раз предложит мне такое задание. Гром усмехнулся, ничего мне не ответил, но подобных задач передо мной больше не ставил.

Второй способ наблюдения за Ридле был прост, как яичница. Нужно было насажать повсюду «жучков», обвешаться принимающей аппаратурой, а после этого хвостом носиться по Тарасову, стараясь не отстать от бизнесмена и ни в коем случае не попасться ему на глаза.

Мне он тоже не нравился. Хотя бы потому, что мозгов для его осуществления хватило бы и куриных, а результат бы получился – минимальный! К тому же, если Ридле действительно работает на разведку, то ему в два счета удастся меня вычислить. Я же не могу раздвоиться!..

Единственным плюсом во всей этой ситуации было мое прекрасное владение немецким языком. По крайней мере, у меня не было необходимости в переводчике при подслушивании его разговоров с гостями из благословенной Германии.

Именно в этот момент, когда я подумала о переводчике, у меня зародилась в голове одна сумасшедшая мысль. Несколько секунд я раздумывала над ней, а затем довольно усмехнулась. Просмотрев еще раз материалы по СП «Gediehen», я отправилась спать, совершенно уверенная, что решила задачу.

Заснула я как убитая и проспала почти до одиннадцати утра. Торопиться мне было некуда (по крайней мере, не в такую рань в воскресенье), и я позволила себе понежиться в кровати, глядя в телевизор.

«Смак» на ОРТ я вчера пропустила. Слишком велико было мое желание получить весточку от Грома. Но сегодня никакая сила не оттащила бы меня от телевизора, пока на ТВ-6 не закончится «Пальчики оближешь».

Передача меня не обманула. Едва успев схватить блокнот с журнального столика, я записала рецепт приготовления лягушачьих лапок. Самым оригинальным в нем было то, что повар использовал для их приготовления жирную сметану. А, впрочем, не буду пересказывать. Лягушачьи лапки вы есть все равно не будете!..

Только посмотрев «Пальчики оближешь», я пошла чистить зубы. Умывшись, я поискала в аптечке нужные мне таблетки, но их там не оказалось. Что ж, придется зайти в аптеку, хотя я и не люблю этого делать. Вид лекарств после гибели родителей почему-то всегда вызывает у меня мысли о смерти.

На завтрак я разогрела себе вчерашнее рагу. Сделать-то я его вчера сделала, но после салата мне ничего есть не захотелось. Жлуктовы уехали в деревню к бабушке, поэтому рагу пришлось убрать под арест в холодильник. Зато сегодня оно мне пригодилось.

Обычно я так плотно не завтракаю, но сегодня нужно было набить желудок до отказа. Поэтому я уничтожила все рагу, что приготовила вчера. Слава богу, что наблюдать за тем, как я, морщась от переедания, запихиваю в рот последние его куски, кроме моих игрушек, было некому.

После обильного завтрака я направилась почти в центр города. Дело в том, что мне была нужна Элла Наумова, штатная переводчица в фирме Ридле. Именно она и была той единственной тонкой ниточкой, что, порвавшись, могла испортить Ридле весь прием гостей.

Ридле никогда сам не встречал гостей из Германии. Не знаю почему, может быть, чтобы показать свою страшную занятость, он присылал в аэропорт переводчицу. Она встречала гостей, отвозила их к Ридле, а затем размещала в гостинице. После этого Элла возила немцев по Тарасову, показывая им достопримечательности, и лишь к вечеру возвращала их назад в объятия Ридле.

Бизнесмен к тому времени организовывал праздничный банкет, который продолжался до утра. Лишь после этого Элла освобождалась и отправлялась домой. До следующего вечера, когда вместе с Ридле и его российскими партнерами гости отправлялись в культпоход по злачным местам. Меня это вполне устраивало!..

Причина для визита к фрейлейн Наумовой у меня была. Дело в том, что эта дамочка была жутко падкой на деньги. Их ей никогда не хватало. Не помогала ни хорошая зарплата у Ридле, ни обильные чаевые от гостей. Поэтому Элла в выходные и в свободные вечера преподавала немецкий язык всем желающим. Вот якобы ради этих уроков я Наумову и навещу.

Я надела на себя белый топ, оранжевую длинную юбку и обулась в белые сабо на высокой платформе. Волосы я решила не забирать вверх. Теперь я выглядела словно старая дева, решившая выскочить замуж за немца и уехать подальше от любимой отчизны.

Последним штришком к моему облику была косметика. Точнее, явный перебор с таковой. Оставалось только придать лицу глуповатое выражение, и роли своей я стала соответствовать в полной мере. Состроив несколько рожиц своему отражению в зеркале, я осталась довольна результатом и вышла из дома.

Первой моей задачей было поменять доллары на немецкие марки и наши родные рубли. Курс в сбербанке был явно грабительский, но выбирать не приходилось: в коммерческих лучше не будет. Разменяв некоторую сумму из тех денег, что прислал мне Гром, я поехала в центр.

Почти перед домом Наумовой я купила в аптеке нужные мне таблетки и отправилась к ней. Элла жила на четвертом этаже нового девятиэтажного дома. Лифт у нее работал превосходно, не страдал припадками эпилепсии, подобно тому что был в подъезде дома моего детства. Честное слово, я даже пожалела, что добралась до четвертого этажа так быстро!

Дверь квартиры Наумовой была бронированная, а рядом с ней висело видеопереговорное устройство. «Видимо, Эллочке есть что прятать от чужого глаза!» – подумала я и нажала на кнопку звонка. Переговорное устройство ответило сразу.

– Что вам? – не очень дружелюбно спросил женский голос.

– Я к Элле, по объявлению, – проговорила я, часто заморгав глазами, словно видела такое чудо техники впервые в жизни.

– Подождите минуту, я сейчас открою. – На этот раз голос, прозвучавший оттуда, просто захлебывался от счастья.

Фотографии Наумовой в присланных мне документах, естественно, не было, но выглядела она именно так, как я и представляла. Элла была высокой длинноногой девушкой с хорошей приятной фигурой. На мой взгляд, она была полновата, но немцам как раз такие и нравятся.

Если ко всему этому прибавить длинные русые волосы, то получался вполне стандартный персонаж с обложки «Плейбоя». Вот только выражение лица Наумовой совсем не соответствовало беззаботным мордашкам моделей. На лице у Эллы была написана такая жадность, что могла бы сделать честь и гоголевскому Плюшкину.

«Интересно, если девушка так любит деньги, то что ей мешало охмурить какого-нибудь лысого немца с набитым кошельком? – подумала я и тут же ответила самой себе: – Да куда с такой рожей в калашный ряд?! Только от одного выражения лица все толстые кошельки сбегут без оглядки!»

– Вы знаете, сколько я беру за урок? – вместо приветствия спросила Элла. А что еще от нее можно было ожидать?

– Нет, – состроила я из себя дурочку. – В объявлении об этом ничего не было написано.

Элла назвала такую баснословную сумму в долларах, что у меня, по идее, должны были вылезти от удивления глаза на лоб. Не вылезли! Потому что мне было на это абсолютно наплевать.

– Марки сойдут? – наивно спросила я, доставая из сумочки довольно солидную пачку. Для верности я пояснила: – Видите ли, мне сделал предложение богатый бизнесмен из Дюссельдорфа, и я собираюсь выйти за него замуж. А без знания языка это будет немного трудно. – Я секунду помедлила, а затем с жаром добавила: – Я же должна ему понравиться!..

– Проходите, пожалуйста, – распахнула передо мной дверь Элла. Ее голос задрожал от жадности, и мне оставалось только удивляться тому, что не затряслись ее руки.

Зайдя в квартиру Наумовой, я огляделась вокруг, стараясь придать лицу выражение несказанного восхищения. Обстановочка была действительно шикарной. Но насколько она была шикарной, настолько и безвкусной.

Представьте себе четыре совершенно одинаковых музыкальных центра на разных полках в одной и той же комнате. Это не квартира, а склад какой-то получился. Так что восхищаться особо было нечем. Тем не менее я просто зашлась от восторга.

– Ух ты! – переводя дух, сказала я. – Я себе в Дюссельдорфе так же квартирку обставлю.

Элле мой комплимент явно польстил. Она живо принялась мне расписывать достоинства того или иного предмета, их стоимость и то, с каким трудом эти вещи ей достались. Я прямо-таки хрюкала от восторга, постоянно перебивая Наумову вопросами.

В общем, через полчаса бестолкового разговора мы с Эллочкой перешли на «ты» и даже вроде стали подругами. В итоге я совершенно безапелляционным тоном заявила, что заниматься сегодня грех, и нужно немедленно отметить наше знакомство. После этих слов Элла мгновенно стушевалась и собралась было объяснить мне, как у нее сейчас тяжело с деньгами, потому что совсем недавно она приобрела новый холодильник, но я не дала ей договорить.

– Да брось ты, Элка, ломаться! – Я похлопала по своей сумочке рукой. – Я угощаю. Пойдем в какой-нибудь ресторан.

Наумова пару секунд пожурила меня, что нельзя быть такой расточительной и деньги нужно беречь. Но, видимо, отказываться от халявы было не в ее привычках. С тяжелым вздохом, словно делая мне великое одолжение, Элла произнесла:

– Ну ладно, пойдем. Только обещай мне, что это будет в первый и последний раз!..

Я ей это, естественно, пообещала, и через двадцать минут мы вышли из квартиры.

В выборе ресторана Элла уже не скромничала. Она повела меня в дорогой, шикарный ресторан, расположенный под немецким консульством. По дороге она мне сказала, что, дескать, «сейчас я попробую настоящую кухню». Господи, можно было подумать, что она в этом что-то понимает!

Кухня в ресторане оказалась довольно посредственной. Все дело было в том, что ориентировались там в основном на немцев.

Впрочем, шеф-повару нужно отдать должное: он очень старался, и, по крайней мере, салаты у него получились великолепными. Вот только я так и не поняла, зачем он клал во все так много лука? Неужели немцы стали предпочитать его чесноку?..

Скажу честно, на еду я поскупилась. В мои планы не входило накормить Наумову до отвала. Куда важнее было ее напоить. А у тех таблеток, что я купила, был отвратительный привкус. Трезвый человек его определил бы мгновенно, а мне это было совершенно не нужно.

Наумова выпить явно любила. Впрочем, что еще можно было ожидать от двадцатипятилетней девицы, половину своих вечеров проводившей на всевозможных банкетах? К концу вечера она набралась изрядно, и я поняла, что пришло время осуществлять свой план.

Сама я была почти трезвой. Перед выходом из дома Наумовой я проглотила изрядное количество антиалкогольных препаратов, и вино на меня почти не подействовало.

Правда, к вечеру их действие даст побочный эффект в виде головной боли, но я приготовилась и к этому: обильный завтрак, съеденный мной утром, поглотит в себя часть препаратов и уменьшит скорость их поступления в кровь. Именно из-за этого я и чувствовала легкое алкогольное опьянение.

Сделав вид, что я стала совсем пьяной, я потянулась за своей сумочкой и, вместо того чтобы взять ее, столкнула сумочку со стола прямо под ноги Эллы.

– Эгей, да ты пить совсем не умеешь! – несказанно обрадовалась Элла моему новому недостатку, только что открытому ею. Весело засмеявшись, она нагнулась за сумочкой.

Это мне и было нужно. В одно мгновение я высыпала целую пригоршню таблеток в ее бокал с вином и откинулась на спинку стула как ни в чем не бывало.

Элла несколько секунд повозилась под столом, стараясь поймать мою сумку, почему-то ускользавшую у нее из рук. Наконец ей это удалось, и Наумова выпрямилась на стуле, возвращаясь в вертикальное положение. Впрочем, этой заминки Эллы было вполне достаточно, чтобы таблетки успели раствориться в вине.

– Держи свою сумку, раззява! – все еще смеясь, проговорила Элла. – Давай выпьем по последней и пойдем отсюда. Тебе уже хватит.

Она взяла бокал и залпом осушила его. Я из своего только пригубила, наблюдая из-под ресниц за тем, как Элла употребляет мою гремучую смесь. Она ничего не заметила и, выпив, жестом позвала официанта.

– Расплачивайся с ним, и пошли, – приказала она мне, поднимаясь из-за стола.

Я покорно расплатилась с официантом, причем кошелек мой после этой операции значительно похудел. Впрочем, меня это волновало меньше всего. Цель, что я ставила перед собой, была достигнута, а расходы при этом не имели никакого значения.

Выйдя из ресторана, Элла долго уговаривала меня пойти к ней, но я наотрез отказалась. Стараясь имитировать пьяные интонации, я заявила, что мне плохо и пойду я только домой. Наумова пожелала меня проводить, но и от этого я отказалась. Мне жутко надоело ее общество, и общаться с этой дамочкой я больше не хотела.

Мы договорились о встрече в среду, поскольку понедельник и вторник у Эллы были заняты. То есть были бы заняты, если бы в дело не вмешалась я.

Ну да ничего страшного! Этой девушке было полезно отдохнуть и подумать о смысле жизни. Правда, этот отдых будет сопровождаться некоторыми неудобствами, но не все же дороги в этой жизни усыпаны лепестками роз?!

Не буду оправдываться: я поступила не совсем хорошо. Я подсыпала Элле в бокал с вином очень сильное слабительное! Теперь пару дней она не сможет думать ни о чем, кроме посещения туалета, но ничего страшного с ней не случится. Больничный Наумовой несомненно оплатят. А за это время она, может быть, поймет, что излишнее употребление спиртного приводит к непредсказуемым последствиям.

Мне тех нескольких дней, что Эллочка не сможет присутствовать на работе, будет вполне достаточно, чтобы выполнить поставленную Громом задачу. По крайней мере, предварительное заключение я сделаю, а потом пусть он сам решает, как поступить с Ридле.

Я не стала провожать Эллу. Мое зелье могло начать действовать в любую минуту, и мне не хотелось бы оказаться с ней рядом, когда мои усилия станут приносить плоды. Пусть уж она в одиночестве перенесет это потрясение.

Встречаться с Наумовой я больше не собиралась, но договориться с ней о встрече все же пришлось. Мой отказ прийти к ней в среду выглядел бы, по крайней мере, несколько странно. Впрочем, кто сказал, что я собиралась свое обещание исполнять?..

Домой я приехала в превосходном настроении. Даже наступившая легкая головная боль не испортила его. Половину дела я сделала, получив возможность устроиться в фирму Ридле на работу. Пусть это было временно, но должность Наумовой для моих целей подходила больше всего.