Текст книги "Живем только раз"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 3

Я не стала близко подъезжать к особняку, а оставила машину в тихом переулке. Дальше мы отправились пешком.

Левушка, получив последние наставления, пока остался около машины.

На сей раз запросто пройти в особняк Губера не представлялось возможным: калитка была заперта изнутри.

Я позвонила.

Калитку открыла женщина лет сорока, полноватая, с короткой стрижкой, одетая в легкое простенькое платье.

На лбу и над верхней губой женщины поблескивали капельки пота. Платье местами тоже потемнело от влаги. В руках у нее была тряпка.

Я пришла к выводу, что домработница у Губера все же имелась.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я.

– Здравствуйте, – кивнула она.

– Я из фирмы «Цептер», мы можем кое-что вам предложить.

– Проходите. Хозяйка дома.

– А как зовут вашу хозяйку? – спросила я, шагая рядом с ней по тропинке, вымощенной плитками.

– Ирина Анатольевна ее зовут.

– А как ваше имя?

– Нина Ивановна. Только зачем вам это, я все равно ничего покупать не собираюсь.

– Это совсем неважно, – затараторила я. – Пока я ничего не продаю. Хочу только показать. А вдруг ваши соседи что-то купят. Я хочу устроить презентацию и кое-что показать. Вы, конечно, здешняя?

– Да. Я вон в том доме живу, у перекрестка. Только зря все эти презентации. У основной массы тутошнего населения денег на хлеб едва хватает. А таких особняков здесь раз, два, и обчелся.

Мы с ней остановились у крыльца.

– Проходите, пожалуйста.

Я вошла в прохладное помещение. После уличной жары это было особенно приятно.

– Нина, кто там?

– Проходите, она в гостиной, – сказала женщина. И уже Ирине: – Тут из фирмы девушка пришла.

Я прошла в гостиную и увидела хозяйку дома. Она возлежала на диване с книгой в руках. Около дивана стоял журнальный столик с изогнутыми ножками, на нем расхристанная кипа журналов мод и телефон.

И никаких следов печали, а ведь только вчера из этого помещения вынесли покойника. Лишь фото с черной ленточкой на телевизоре.

Одежда хозяйки тоже была совершенно лишена следов траура. На ней были легкие бриджи чуть ниже колен и трикотажная с коротким рукавом кофточка до талии. Осветленные волосы были забраны на затылке в хвост.

Я лучезарно ей улыбнулась:

– Здравствуйте, Ирина Анатольевна.

– Здравствуйте. – Женщина отложила книгу, села и указала мне на кресло у окна: – Садитесь, пожалуйста.

Я уселась в кресло и, достав буклет, арендованный у Ленки, стала им обмахиваться.

Ирина изучающе смотрела на меня и тоже улыбалась.

– Я представитель фирмы «Цептер».

– А что это за фирма такая? Что-то я про нее ничего не слышала.

Хозяйка особняка поднялась с дивана, взяла с подоконника зажигалку, пачку сигарет и, вытянув одну, протянула пачку мне:

– Не желаете?

– С удовольствием. – Я тоже взяла сигарету. Ирина достала из-под дивана пепельницу с внушительным количеством «бычков» со следами губной помады.

Мы закурили.

– Наша фирма продает великолепную посуду. Посмотрите, какое это чудо, – начала я.

– Простите, я не очень-то интересуюсь посудой.

– Подождите говорить «нет». Сейчас я пришла не для того, чтобы продавать, а только хочу показать вам продукцию фирмы, рассказать о достоинствах ее посуды. Ведь позволили же вы себе импортный телевизор, так почему не можете позволить себе посуду, которая создает настроение. От этого улучшается аппетит и, следовательно, пищеварение.

Остановившись на мгновенье, чтобы затушить сигарету, я снова начала мести пургу о невероятных достоинствах посуды фирмы «Цептер». Одним словом, по принципу «покупайте матрацы в цветочек». Хорошо еще Ленка просветила меня вчера, как должен действовать представитель фирмы. Другими словами, специалист по убалтыванию.

Теперь я встала с кресла, вручила хозяйке буклет, открытый на нужной странице, а сама начала быстро перемещаться в пространстве, поясняя на ходу, где какому шедевру из буклета место.

Ирина смотрела то на меня, то в буклет.

– А вот взгляните на эту напольную вазу, она просто очаровательна. Только представьте себе, в спальне, в углу у окна… Где у вас спальня?

В этой комнате мне уже нечего было делать. Полдела я уже сделала – пристроила «жучок» в посудном шкафу.

Хозяйка, вдохновившись идеей обновления интерьера, словно загипнотизированная, повела меня в спальню.

Там я снова демонстрировала свои гениальные способности дизайнера и рекламного агента в одном лице. В результате еще один «жучок» мирно поселился под подоконником. На прикроватной тумбочке тоже стоял телефон.

– Шикарный у вас дом, – продолжала я. – Несколько телефонов. А тут все-таки не город.

– Да нет, только два. Этот и в гостиной, они параллельные.

Я не стала заострять на этом внимание, чтобы она не насторожилась.

А мне нужен доступ к телефону.

Я снова вернулась к разговору о посуде.

Болтая без умолку, я уже выложила практически все, что имела за душой.

И, наконец, когда мы вернулись в гостиную, раздался звонок в дверь.

Я облегченно вздохнула и взглянула на часы. Левушка был пунктуален. Прошло сорок минут – тютелька в тютельку.

Ирина вновь указала мне на кресло у окна, а сама крикнула:

– Нина, кто там?

Женщина ввела Левушку и пожала плечами:

– Не знаю. Какой-то центр содействия.

Теперь настала Левушкина очередь морочить голову.

– Я из «Центра экологического содействия». У нас имеется информация, что в доме погиб человек от радиоактивного облучения. И хоть наша организация – некоммерческая, общественная, мы стараемся по возможности оказывать населению помощь в вопросах экологии. Кто знает, а вдруг в вашем доме вообще повышенный радиационный фон? Тогда ведь могут пострадать другие жильцы.

Во время своего пламенного монолога Левушка, бесцеремонно отодвинув кипу журналов, взгромоздил на стол свой портфель и извлек оттуда драгоценный прибор.

Нет такого человека на земле, который бы отказался от бескорыстной помощи.

Ирина Анатольевна не была исключением и на замеры уровня радиации в доме согласилась без возражений.

И потом, если все же она убила мужа таким способом, должна же она удостовериться в том, что ей самой опасность не угрожает.

Все-таки Левушка ее изрядно напугал.

Решено было начать с гостиной. Левушка проверил помещение вдоль и поперек. Счетчик молчал.

– Знаете, молодой человек, – обратилась Ирина к моему добровольному помощнику, – муж умер прямо в кабинете, в своем кресле. Давайте там проверим. Мне самой интересно.

Я следовала за ними вроде как простая любопытствующая. Делала вид, что мне не дали довести до конца рекламную работу. Поэтому мое присутствие воспринималось вполне естественно.

Когда мы уже вышли из гостиной и подошли к кабинету, я «вдруг» вспомнила «забытую» в кресле сумочку:

– У меня там документы. Мало ли. Всякое же бывает. Я сейчас.

Я вернулась в гостиную, где целенаправленно занялась телефонным аппаратом.

Этот телефон я смогу теперь слушать.

Закончив дело, я вернулась в кабинет к Ирине и Левушке.

Он опять читал ей лекцию о вреде радиации, поскольку получил ЦУ проводить замеры в моем присутствии.

Кабинет Губера был небольшим. В углу сейф. Рабочий стол перед окном. Перед ним крутящееся кожаное кресло. И пара стульев у стены. С потолка свисала лампа дневного света. На полу ковер. Вот, собственно, и все.

От стола до двери три шага.

Кабинетик «стучал», дорогой читатель. Радиационный фон был выше предельно допустимой нормы. Выше, и это кое о чем говорило.

Левушка тщательно обследовал все помещение. Но предмет, излучающий радиацию, найден не был. Точнее, его здесь уже не было.

Иначе по мере приближения к нему счетчик вел бы себя совсем по-другому.

– Кто бы мог подумать! – удивлялась Ирина. – Неужели он здесь и облучился?

Левушка принялся просвещать Ирину в отношении доз, вредных для здоровья.

– Да в любом городе фон всегда выше нормы. Потому-то у нас, экологов, и уйма работы. И детям нашим хватит. Что, идем дальше?

Пока Ирина очень внимательно слушала Левушку, сложилась благоприятная ситуация, и мне удалось заняться телефоном. Правда, я сомневалась, что Ирина будет пользоваться этим телефоном, боясь облучиться. Но на всякий случай и в этот аппарат я поставила «жучок».

Дальнейший обход дома больше ничего не показал. Левушка, пообещав помочь Ирине с дезактивацией, удалился.

А у меня уже пропало вдохновение трудиться на фирму «Цептер». Но Ирину все-таки зацепила напольная ваза. Женщина стала выяснять у меня, как ее можно приобрести. Это уж дудки. Пусть Ленка сама ей объясняет и заключает сделку.

Я пообещала Ирине, что пришлю завтра свою коллегу.

– Она как раз занимается оформлением сделок.

И распрощалась с хозяйкой дома. Нина Ивановна вышла меня проводить.

– А вы давно тут работаете? – спросила я напоследок.

– Года три уже, наверное. Эрнст Натанович еще не был женат на ней, – женщина указала движением головы в сторону дома.

– А вы здесь подрабатываете или это ваша основная работа?

– Какое там подрабатывать. Кручусь с утра до ночи. Спасибо, хоть платят неплохо. В наше время трудно найти приличную работу.

– До свидания, Нина Ивановна.

– До свидания, – она закрыла за мной калитку.

* * *

– Что, Левушка, домой? Творить добро и дальше?

– Конечно, а как же иначе? Должен же кто-то делать добро. – Это он сказал на полном серьезе. – А дамочка эта странная. Про мужа и не вспоминает, как будто его и не было вовсе.

– Да, уж это точно, – поддержала его я. – Она давно об этом моменте мечтала. Так чего ж ей о нем вспоминать? А тебе не страшно было в этот кабинет входить?

– Нет, не очень. Дураку же понятно, что она – не враг своему здоровью. И если действительно она убила мужа таким способом, то уж наверняка от этого предмета давно избавилась. А радиационный фон во всем городе повышен. Особенно в Трубном районе, хотя не в такой степени, конечно. Но с дезактивацией вопрос решить надо. Попозже, когда милиция со всем этим разберется.

– Тогда Ирине Анатольевне придется ждать довольно долго.

* * *

В Тарасов мы вернулись как раз к обеду. Солнце палило как ошалелое. Асфальт плавился.

– Холодненького чего-нибудь попить бы, – мечтательно сказал Левушка.

Я и сама была не прочь выпить ведро воды, ледяной, только что из колодца.

– Давай в кафешку заскочим, заодно и пообедаем.

Несмотря на то, что в моем кошельке было не так уж много денег, вернее, вообще не было, я все же посчитала своим долгом предложить Левушке обед. Хотелось как-то отплатить ему за его старания.

– Я же твоя должница как-никак. Деликатесов, правда, не гарантирую – временные трудности.

– Какая должница? В этом и заключается моя работа.

* * *

В кафе на углу Московской и Рахова было немноголюдно.

Народ предпочитал лучше съесть гамбургер, но только на свежем воздухе. И напрасно, глупые люди.

На улице сейчас было гораздо хуже, чем в помещении с кондиционером.

Мы выбрали столик у окна и для начала заказали сок.

– Только побыстрее, пожалуйста, а то мы погибнем от жажды, – простонал мой уморившийся приятель, и официантка, кивнув, удалилась.

Сок прибыл мгновенно и так же мгновенно был выпит. Затем процедура повторилась. Только после этого мы были в силах приступить к антрекоту с жареным картофелем.

– Лева, мне интересно, как ты познакомился с Кирей?

– С каким Кирей? – Левушка непонимающе уставился на меня.

– С Кирсановым.

– А-а, с Владимиром Сергеевичем. Случайно. Он меня, можно сказать, выручил.

Мне стало интересно.

– Может, расскажешь?

– Да ничего особенного. Как-то раз я на базаре работал. Ну, конечно, своей работой занимался, общественной. В итоге одна бабуська без покупателей осталась. А они там все друг за дружку горой. Вот милицию и вызвали, а ментам сказали, что я деньги якобы у кого-то украл. Те меня обыскали. А в кармане у меня действительно были деньги, только свои собственные. Вот меня в отделение и доставили. Хорошо, что там Владимир Сергеевич был. Он меня выслушал, порасспросил о моей работе и отпустил с миром. Я ему был безмерно благодарен, телефон свой дал. Потом я его тоже выручал несколько раз. Так, по мелочам, как сегодня например.

Выходит, что на Левушкин обед можно было и не тратиться. Он участвовал в акции исключительно из чувства благодарности к Владимиру Сергеевичу.

* * *

Я отвезла Левушку в его шикарный офис и решила на пару часов заскочить домой, чтобы принять душ и чуть-чуть полежать.

Осуществив эту программу-минимум, я достала из мешочка кости. Давно я уже с ними не беседовала.

– Предстоит ли мне сегодня, косточки, узнать что-нибудь интересное?

Вот такой был у меня вопрос. Хотелось узнать, принесут ли мне пользу подслушанные разговоры.

Кости, выпав в комбинации «35+11+22», пообещали мне «непредвиденные, но весьма благоприятные перемены».

– Что ж, неплохо. Какие, интересно знать, перемены вы мне обещаете?

* * *

И я опять отправилась в Антоновку. Теперь уже внимательно наблюдать за известным домом.

Бдила я до самой темноты.

Один телефонный разговорчик Ирины меня заинтересовал.

А звонила она некоему Антону:

– Может, ты приедешь сегодня, Антон? Меня стены съедают. Я с ума схожу.

– Не звони мне больше, Ира. Все кончено.

– Скажи, в чем дело? То тебе муж мешал. Теперь у меня нет мужа. Зато есть его деньги. А через полгода я унаследую вообще все, что у него было, – плаксиво говорила Губер.

Собеседник ее обозлился:

– Мне не нужны твои паршивые деньги. И ты вместе с ними. Я же сказал, что все кончено. Я не могу тебя видеть. И не смей больше звонить. – Антон бросил трубку.

Потом я слышала рыдания Ирины. Не скажу, правда, что она долго убивалась.

Похныкав, женщина включила телевизор.

Затем я услышала робкий голос Нины Ивановны:

– Ирина Анатольевна, я не нужна вам больше? Может, я пойду?

– Да, конечно. Иди. Я сейчас спать лягу. Голова раскалывается.

Я запланировала беседу с Ниной Ивановной, но решила немного подождать – надо же ей со своими личными проблемами управиться.

И тут я вспомнила про буклет, который должна вечером вернуть Ленке.

Значит, ради этой паршивой книжонки я должна оставить свой пост…

Чертыхнувшись, я достала сотовый:

– Привет, Ленок. Спать не собираешься?

– Пока нет и не скоро соберусь. У меня в гостях подруга, и мы тебя ждем.

– Не возражаешь, если я немного подзадержусь?

– Немного – это как: час, два или к утру прибудешь? Мы весь пирог без тебя слопаем.

– И лопайте на здоровье. Но все-таки самый маленький кусочек оставьте мне. Ладно?

Договорившись об отсрочке визита, я отправилась к Нине Ивановне.

Когда я открыла калитку, женщина стояла на крыльце и громко вкладывала ума своему сыну-подростку лет двенадцати:

– Это ты чего же делаешь, ирод такой? Я ж тебе сейчас уши оборву.

А мальчик мило забавлялся. Привязав котенку к хвосту консервную банку, он дразнил его, тягая перед его носом импровизированную мышку. Котенок, смирившись с тяжестью на хвосте, скакал как заведенный. Банка громыхала на асфальтовой дорожке.

Меня они еще не видели. Тусклая лампочка над крыльцом освещала лишь небольшой участок двора перед домом.

Я шагнула из темноты.

Глава 4

Нина Ивановна вздрогнула от неожиданности. А пацан, потешаясь над котенком, совсем не удивился моему визиту.

– Здрасьте, – скороговоркой сказал он мне, продолжая игру. Нравоучения матери впрок ему не пошли. Такой метод воспитания в народе называют «об стенку горох».

– Нина Ивановна, извините, что так поздно. Можно с вами поговорить?

– Заходите, коль пришли. Только о чем говорить-то? Я же уже сказала, что все равно ничего не смогу у вас купить.

Она открыла мне дверь.

– Проходите, только скорее. А то комары летят. Их тут жуть какая-то.

Я вошла в дом Нины Ивановны. Мужа у нее, по видимости, не было. Присутствие в доме мужчины обычно сразу чувствуется. Особенно в частном доме. Не зря же говорят, что дом любит мужские руки.

Этого-то как раз здесь и не хватало. Покосившаяся дверь никак не хотела закрываться. Рассохшиеся табуретки качались. Я на такую сесть не рискнула бы.

Но Нина Ивановна пригласила меня в зал, обставленный очень скромно, даже бедно.

Напротив двери, между двух окон, на тумбочке старозаветных времен, накрытой красной плюшевой накидкой, я увидела черно-белый телевизор. Пожалуй, самую дорогую вещь в этом доме. Справа у стены стояла металлическая кровать. Над ней – плюшевый ковер с оленями. Слева диван с выцветшей обивкой и шифоньер. Судя по дизайну, он достался Нине Ивановне от матери, а может, даже от бабушки. И тем не менее здесь все же было как-то уютно. По всему было видно – хозяйка любила порядок.

– Присаживайтесь вот сюда, на диванчик.

Я села. Нина Ивановна опустилась на стул около кровати.

– Нина Ивановна, я никакой не представитель фирмы «Цептер». И в доме Ирины Анатольевны я появилась совсем по другой причине.

Женщина молча, сложив руки на груди, смотрела на меня, ожидая продолжения.

– Буду с вами откровенна и от вас ожидаю того же. Есть предположение, что Эрнста Натановича убили.

Мне показалось, что она очень удивилась.

– Вот как? Так вы из милиции? – подумав, спросила хозяйка дома.

– Да, – я достала свои давно просроченные корочки и показала их, не открывая.

Женщина пожала плечами:

– Не знаю. Ничего не могу сказать. А чем вам смогу помочь лично я?

– Исключительно своей наблюдательностью. Вы днем сказали, что работаете в доме Губера три года. Так?

Она пожала плечами:

– Так.

Уставшей за день хозяйке дома было, конечно, не до разговоров. Единственной ее мечтой, наверное, было лечь спать пораньше. И все же ей придется пожертвовать лишними тридцатью минутами сна и потерпеть мое присутствие.

– Вы можете сказать, какие отношения были у покойного с супругой?

– Вас как зовут? – вдруг спросила она.

– Татьяна Александровна. Можно просто Таня.

– Я хочу сказать, Татьяна Александровна, что не надо обладать большой наблюдательностью, чтобы обратить внимание на что-то неладное в их отношениях. Ветреная она. Молодая еще, не нагулялась. Он, конечно, любил ее, что там говорить. И мириться с ее похождениями не хотел. У нас ведь тут деревня. Каждый друг про друга все знает. Тут был слух, что он даже детектива нанимал за ней следить. Только в этом деле разве ж уследишь?

– Я слышала, что она вышла за него замуж из-за денег. Как вы считаете?

– Мое дело маленькое. Пришла – убрала, сготовила, еще дела какие-нибудь.

– А все-таки?

– Да как все считают, так и я. Из-за денег, конечно. Ну и из-за его тогдашнего положения. Он же директором крупного завода был. Она тогда-то не так хвост пушила. А потом предприятие разорилось, все пошло под откос, и он ушел на пенсию. «Мне, – говорит, – нечего больше рабочим сказать».

– Мам, жрать хочу, не могу. Сейчас умру! – с порога закричал мальчуган, терроризировавший котенка.

– Там картошка на плите. Поешь сам. Видишь, у меня люди.

Мальчуган загромыхал посудой.

А Нина Ивановна продолжила:

– Вот тогда она совсем и разгулялась.

– А как вы считаете, могла Ирина Анатольевна убить своего мужа?

Она покачала головой:

– Ой, не знаю. Чего не знаю, того не знаю. Чужая душа – потемки.

– Еще вопросик можно?

– Да чего же. Спрашивайте, конечно.

– Он умер в кабинете, в кресле, внезапно получив большую дозу облучения. Вы ведь в кабинете его тоже убирали, так?

Она кивнула.

– Может, вы заметили, что какая-то вещь исчезла, например?

Нина Ивановна задумчиво пожала плечами:

– Вроде ничего не пропало. Правда… Но, может, мне это и показалось.

– Что показалось?

– Недели, наверное, за две до его смерти мне вдруг показалось, что у него новое кресло. В его-то кресле ободочек по краю был малиновый, и уже трещинки по нему пошли. А тут вдруг розовый. Светлее. Ненамного, конечно. И целенький. Я, конечно, спрашивать его не стала. А сегодня утром смотрю – опять малиновый и с трещинками. Я, правда, подумала, что мне просто показалось.

– У них ведь сигнализация в доме, правда?

– Да, есть.

– Значит, никто чужой войти-выйти не мог незамеченным?

– Как раз мог. За день до того, как я новое кресло заметила, у них сарай загорелся. Все там толкались. А дом был открыт. А уж вчера и вовсе. В доме-то столпотворение было. Его же вчера хоронили. Тут уж и вовсе разве уследишь за всеми? И на другой день после смерти могли подменить. Ирина-то поздно вернулась. Кому надо, тот сумеет.

– Понятно. А гости в доме Губера бывали накануне его смерти? Посетители какие-нибудь?

Женщина украдкой взглянула на ходики на стене.

– Бывали. Правда, приходили все больше к ней. А вот прямо перед его смертью один из таких заявился часа в два, наверное. Так Ирина меня сразу домой выпроводила. «Иди, – говорит, – пораньше. Отдыхай».

– Мам, а ты компот сварила? – крикнул с кухни мальчуган.

Я поднялась. Давно пора уже освободить их от моего присутствия.

– Спасибо вам большое, Нина Ивановна. Вы мне очень помогли.

Я покинула их дом и вернулась в машину, чтобы продолжить наблюдение за Ириной.

Некоторое время я слышала только звук телевизора.

Потом в доме погас свет, и в эфире наступила тишина. Еще немного понаблюдав за домом и не услышав больше ничего интересного, я включила зажигание и отправилась в Тарасов.

Было уже около одиннадцати. Ленка теперь, наверное, уже и ждать перестала.

Ничего, потерпит. Один раз можно и в такое время явиться. От визита все равно не отвертеться. Включив музычку, я снова тронулась в путь. Легкий ветерок, звездное небо, приятная мелодия… Класс. Единственное, что мне не нравилось на данном этапе, – это возмущение моего желудка по поводу бессердечного к нему отношения.

И еще, конечно, докучали мысли. Всю дорогу до Тарасова я анализировала услышанное.

Теперь я была почти уверена, что «нечто», несущее смерть, находилось именно в кресле.

Снотворное, вероятно, жена ему специально дала, чтобы он оставался в кресле как можно дольше. Она небось последние две недели снотворным его от души пичкала. В итоге Эрнст Натанович проводил в кресле каждый раз приличное количество часов.

Только вот где теперь искать это кресло?

Не исключено, что оно на свалке. Я исхожу из того, что если уж высокопоставленные лица не заботятся об экологии, то вряд ли этим будет заниматься преступник. Хранить где-нибудь у себя эту дорогостоящую и опасную начинку, как говорится, на «черный день», тем более не будет. Несмотря на то, что она смогла бы еще не раз пригодиться. Слишком уж большая угроза для собственного драгоценного здоровья.

* * *

Машину я поставила в гараж, а к Ленке отправилась пешком. Она живет недалеко от меня.

– Ну, наконе-ец-то, – пропела подруга. – Мы тебя уже заждались. Быстро мой руки и проходи на кухню.

Я откозыряла:

– Слушаю и повинуюсь.

– К пустой голове руку не прикладывают, – хихикнула Ленка, – шевелись.

Я вымыла руки и прошла на кухню. За столом, прислонившись спиной к шкафу, сидела крашенная в пепельный цвет сероглазая девушка в светлых шортах и топике. Гостья поглаживала дремавшую у нее на коленях Ленкину любимицу, многоцветную кошку Маруську.

На столе я увидела пустую бутылку «Монастырки» и блюдо, прикрытое салфеткой, – видимо, поджидавший меня пирог, – и фужеры.

– Это моя подруга Таня, лучший детектив Тарасова. Прошу любить и жаловать. А это, – Ленка указала на девушку, – моя подруга Света, диспетчер завода ЖБИ-1.

– Очень приятно, – одновременно проговорили мы и рассмеялись.

– Мы вот тут тебе пирога оставили.

Я уселась за стол.

– Вообще-то, я бы от чего-нибудь и более существенного не отказалась. Голодная как волк.

– Сейчас придумаем что-нибудь.

Подруга открыла холодильник и, изучив его скудное содержимое, спросила:

– Яичницу будешь?

– Ага. И желательно из трех яиц. Не слишком тебя объем?

– Ну что ты, Таня.

Ленка поставила сковородку на огонь, разбила яйца и достала из холодильника еще одну бутылку.

– Мы со Светкой решили, что раз ты опаздываешь, то начатая «изба» до твоего появления не доживет.

– Ну, спасибо, заботливые вы мои. Прямо королевский ужин. Очень тронута. Ой, Лен, пока не забыла, сейчас я тебе буклетик твой верну и эмблемку. – Я вышла в прихожку, достала из сумки эти важные вещи, из-за которых среди ночи нанесла визит, и положила их на тумбочку. Потом вернулась к девушкам.

– Все в целости и сохранности.

Ленка кивнула.

– Надеюсь, ты уже не за рулем?

– Я поставила машину в гараж.

– Вот и славненько. Значит, можно расслабиться.

– А вам, Света, далеко ехать?

– А она у меня ночует, – Ленка поставила передо мной сковородку, достала вилку и хлеб. – Ешь. Вернее, подожди немного. Сейчас открою бутылку.

– Нет. Я лучше сначала поем, – и я принялась за яичницу.

Ленка тем временем откупорила бутылку, принесла фужер для меня и наполнила его.

С яичницей я управилась в мгновение ока. И сразу захотелось спать.

– Ой, девчонки, как я сегодня устала. Еще жара, от которой с ума сбежать можно.

– Здесь в городе еще не так, а вот на заводе – пыль, цемент. Кошмар какой-то. Да к тому же песчаный раствор весь день отпускала. Вы, Таня, ни разу не видели такую прелесть?

Я покачала головой.

– Разбирайте фужеры, девочки, – Ленка пододвинула ко мне вино.

– А по какому случаю пьем? – поинтересовалась я.

– Ну, во-первых, мы со Светкой сто лет не виделись, а во-вторых, она тоже уходит в отпуск.

– А-а. Ну, тогда причина, конечно, веская, – и я подняла свой фужер. – Тогда за приятный отдых, девочки.

– Подождите, про пирог забыли, – и Ленка сдернула салфетку, представив моему взору остатки шедевра кулинарного искусства.

Пирог действительно выглядел аппетитно. Было только жаль, что добрую половину они употребили без меня.

Елена разложила остатки пирога по тарелочкам.

– Вот. Это вместо шоколада. Его мы уже истратили по назначению.

Во время «дегустации» вина и состоялся тот разговор, который внес много нового в мои будущие изыскания и размышления.

– Тань, мы тут про тебя говорили, ну и про дело, которым ты занимаешься. Светка, – Елена кивнула на подругу, – порассказала тут кое-что. Может, тебе это пригодится.

– Ну-ну, продолжай, – меня это действительно заинтересовало.

– Губер имел большое количество акций завода. А внешний управляющий предприятия просил их продать. Эрнст не согласился, а Мартынов сказал, что по судам его затаскает. – Это действительно было интересно. Мне интуиция многое подсказывала.

– Свет, расскажите сами все по порядку.

– Тань, я, конечно, не могу ручаться за эту информацию. Но в каждой сплетне есть доля правды. У нас на заводе все так говорят, а там кто ее знает. И, если вам не трудно, давайте на «ты».

– С удовольствием. – Я вышла в прихожку, вытащила из сумочки сигареты и, вернувшись, попросила у Ленки что-нибудь под пепельницу. Она достала из посудного шкафа блюдце.

– Свет, ты будешь?

Девушка тоже взяла сигарету. А Ленке я и предлагать не стала. Слава богу, сейчас хоть нотации по этому поводу не читает, и то ладно.

– Короче, если по порядку, то, значит, так, – Света выпустила колечко дыма. – Короче, за последние три года, пока Губер был директором, предприятие развалилось полностью. Зарплату не платили, долги кредиторам росли. Директор ушел на больничный и больше уже не вернулся.

Полгода назад состоялся арбитражный суд, и предприятие было объявлено банкротом. Долги все заморозили. Назначили внешнего управляющего. Еще одна организация заинтересовалась нашим заводом. «Стройиндустрия». Разумеется, наш завод был просто находкой для этой фирмы. Они поначалу и средства вкладывать стали, и зарплату выдали, вновь заработанную, разумеется. Только внешний управляющий потихоньку их выжил. И начал скупать акции у всех рабочих и у ИТР. Причем за чисто символическую цену.

– А зачем же они свои акции по такой цене продают?

– Ага. Попробуй не продай. У нас начальник третьего цеха Авдеев в свое время за приличную сумму акции не продал. А Мартынову продал. Тот вызвал его и говорит: «Или продаешь акции, или культурно идешь на пенсию». И точно так же с каждым. Никто же не хочет остаться безработным.

– Это же произвол. Так на него в суд подать можно.

– Господи, Таня, ну что ты говоришь, – вмешалась Ленка, допив свое вино. – Кто сейчас верит в справедливость? Каждый за свое место дрожит, только и всего. Какой суд, ботва все это.

– Вот именно, что ботва. И Мартынов это прекрасно знает. Он, вообще, самодур тот еще. Его, может, поэтому и сократили. Он же военным был. В спецподразделении на секретном заводе. Говорят, что на «Тантале». Если его поставили внешним управляющим, то скорее всего у него есть хорошая «лапа». Не так же все просто. Кто с ним будет связываться. Он вообще творит, что хочет.

У Губера, к примеру, была секретарша Вера. Она уже сто лет на этом месте работала. Так вот Мартынов счел, что секретарь обязана приносить ему обед. Вера к такому обращению вообще не привыкла. У Губера таких замашек не было. Она возмутилась. Он ее тут же уволил и взял в секретарши молоденькую женщину из пятого цеха. И теперь измывается над ней как хочет. К примеру, во время обеда, которое всегда считалось и считается личным временем, он не разрешает ей далеко отлучаться и заставляет ему прислуживать. Он спокойно может ее вызвать и отправить за добавкой или за чаем. Она вообще не знает, как ей быть. У девчонки муж, ребенок. А Мартынов может ей заявить: «Ты, Юля, в воскресенье к десяти приходишь на работу». Девчонка попыталась возразить, он тут же это дело пресек: «Едем на шашлыки. Мне шампанское пить не с кем. Понятно? И попробуй не прийти и испортить мне тем самым настроение. Тогда считай, что ты уволена». Юлька опять попыталась возразить и спросила: «А за что вы меня уволите?» – «А ты думаешь, трудно найти причину?» – а сам улыбается. Она как мне все это порассказала, у меня волосы дыбом поднялись. Ну вот как девчонке себя в данной ситуации вести?

– Очень просто. Записать на магнитофон его домогательства и обратиться в суд.

– Как у тебя все просто, Таня, – сказала Ленка и вновь наполнила фужеры. – Что же она, Джеймс Бонд, что ли, или Таня Иванова? У нее нет такой аппаратуры.

– Ну ладно, я в общем-то не об этом. Суть в том, что Мартынов рвал и метал, когда Губер отказался продавать ему свои акции. Лена сочла, что тебе это будет интересно.

А это действительно было интересно. Похоже, как раз те самые непредвиденные перемены, которые предрекали кости. Правда, благоприятные они или нет, пока неизвестно.

Но направление моих мыслей изменилось на девяносто градусов. В тот момент еще не на сто восемьдесят, а именно на девяносто.

Мы допили вино, поболтали еще о всякой ерунде. Потом мне пришла в голову хорошая мысль:

– Свет, познакомь меня завтра утром с этой Юлей. Объясни ей, что мне можно полностью доверять. Она поможет мне, а я ей. О’кей?

Светка кивнула.

Я взглянула на часы и поднялась. Было уже далеко за полночь.

– У тебя, Света, завтра начинается отпуск?

– Да. Но с утра я там буду. Надо кое-какие дела сдать.

– Вот и ладненько. Объясни, как там тебя найти.

– Как через ворота пройдешь – сразу налево. И иди по дороге. Как увидишь цементные туманы и деревянную будку, значит, уже нашла меня. Ты приезжай часикам к десяти. Пока планерка. Канитель всякая-разная. Юлька будет занята. А мне ведь с ней сначала надо переговорить.