Текст книги "Несветская львица"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 3

Ясенев уехал рано утром и отсутствовал практически весь день. Мы же с Викой закрутились по всяким делам: поездка в паспортный стол, в регистрационную палату, снятие с регистрационного учета и прочие бюрократические хлопоты заняли у нас больше чем половину дня. Ко всему прочему, после обеда нам пришлось ехать в парикмахерскую, куда Вика заранее записалась на стрижку. Там, к счастью, мы провели не очень много времени, так как девушка ограничилась всего лишь подравниванием челки и концов волос.

Передвигались мы все на той же серой «Ауди», принадлежавшей маме Виктории. Сама же Лариса сказала, что сегодня у нее нет дел вне дома, что она занимается заказами на новые поставки и для этого ей никуда ехать не нужно. Машину же Вики должны были пригнать из ремонта после обеда, но мы решили до вечера пользоваться «Ауди», чтобы не тратить время на пересадку.

В этот день нас возил водитель Вадим Рогожин. В отличие от Степанова, он был довольно любезен, хотя и не очень разговорчив. Но в наши с Викой дела не вмешивался, едких замечаний и комментариев не вставлял, не ворчал и не ругался. Было ему на вид лет тридцать, машину он водил осторожно, но вполне сносно, никакого лихачества не проявлял. По сравнению со вздорным Степановым ездить с ним было очень спокойно.

После завершения всех дел мы с Викой вернулись домой уже около восьми вечера. Когда открыли дверь и вошли в дом, я обратила внимание, что в прихожей стоят те самые молодежные ботинки, в которых приходил внук Алевтины Робертовны Алексей. Рядом с ним стояла еще одна пара мужской обуви, классического фасона. А на вешалке висели две мужские куртки, явно не из гардероба Аркадия Ясенева.

– Кажется, пожаловали родственники, – кивнув на вешалку, заметила я.

– Да, – сказала Вика. – Это, наверное, дядя Юра с Алешкой. Мама! – крикнула она.

В прихожую вышла Лариса и сразу же спросила:

– Ну что, все сделали? Устали небось?

– Очень устали и хотим есть, – разуваясь, призналась Вика. – А папа уже дома?

– Да, – негромко ответила Лариса. – К нему пришли брат с сыном. Закрылись в кабинете.

– Давно они тут? – полюбопытствовала Вика.

– Минут пятнадцать, наверное. Отец даже поужинать не успел, как они нагрянули. И зачем Алевтина Робертовна их пригласила на такое время? – вздохнула она. – Знает же, что Аркадий всегда приезжает уставший, что ему нужно хотя бы часа полтора, чтобы прийти в себя!

– Бабушка пытается наладить родственные связи, – улыбнулась Вика. – Ты же знаешь, как она любит Алешеньку.

– В общем-то, ничего плохого в этом нет, – тут же робко встала на защиту свекрови Лариса. – Просто можно было выбрать более удобное время…

– Вам любое время будет неудобным! – вдруг прогремел с лестницы громкий голос, и все, невольно вздрогнув, подняли головы.

На верхней ступени возвышалась монументальная фигура Алевтины Робертовны. Она явно слышала разговор между Ларисой и ее дочерью.

– Я просто хотела сказать, что в другое время мы могли бы собраться все вместе, накрыть стол, посидеть в семейном кругу, – бросилась оправдываться Лариса.

Алевтина Робертовна скептически поджала губы.

– Вика, – обратилась она к внучке, – я думаю, ты могла бы тоже принять участие в беседе.

– Мне-то зачем туда влезать? – недоуменно отозвалась Вика. – У них свой разговор!

– Тебе же известно, из-за чего весь конфликт, – продолжала убеждать ее бабка. – И ты знаешь, как тяжело сейчас устроиться на приличную работу. Алеше трудно, ему нужно помочь. И ты могла бы подсказать отцу.

– Отец сам не маленький, – возразила Вика. – И вообще, как я могу ему указывать, кого брать на работу?

– Не указывать, а подсказать, – поправила Алевтина Робертовна. – К тому же тебе стоит больше общаться с Алешей. Вы же брат и сестра, родная кровь! Когда нас не станет, вы останетесь одни! Вам надо держаться друг друга!

– Бабушка, я все это прекрасно понимаю! И не отказываюсь знаться с Алешей. Но дружить с ним у меня не получается, ведь он сам не очень-то горит желанием общаться со мной. С моими друзьями ему неинтересно, он все больше торчит в одиночестве за компьютером. Да и, откровенно говоря, я уверена, что он пытается поддерживать отношения лишь потому, что надеется, что папа пристроит его на теплое местечко! Если бы не это, ему бы было на нас наплевать!

– Ты напрасно так думаешь! – принялась возражать Алевтина Робертовна.

Лариса все это время переводила взгляд со свекрови на дочь, желая, видимо, как-то принять участие в этом споре, но не решалась.

– Бабуля, извини, но этот разговор неуместен! – наконец решительно проговорила Вика. – И вообще, я устала и только что пришла! Я есть хочу, в конце концов!

И она, потеснив бабушку, прошагала в ванную комнату на втором этаже и закрыла дверь на замок изнутри.

– Алевтина Робертовна, давайте ужинать все вместе, – примирительно предложила Лариса. – И позовем Аркадия вместе с Юрием и Алешей. Может быть, и сложится беседа.

На такое предложение Алевтине Робертовне было не с руки отказываться, хотя ей и очень хотелось возразить из чувства противоречия. Она открыла было рот, но все-таки подавила рвавшуюся с языка очередную колкость и, махнув рукой, произнесла:

– Ну, вот ты и позови. Чтобы было видно, что это нужно не мне одной.

Лариса, явно обрадовавшись, что подспудно назревавший скандал не состоится, стала подниматься по лестнице, как вдруг из глубин коридора послышался шум. Сначала с треском распахнулась дверь, потом послышались шаги, и наконец на площадке появился Аркадий Николаевич. Он был бледен и с трудом сдерживал ярость. Резко повернувшись и указав рукой в направлении лестницы, он все-таки выплеснул ее наружу:

– Я сказал – немедленно вон! Оба! Вы уже достали меня своим шантажом!

К нему торопливо подошел мужчина средних лет, чуть лысоватый и имевший с Ясеневым явное сходство во внешности, только с более мягкими чертами лица. Он попытался ухватить Ясенева за рукав и заговорил приятным тенором:

– Аркаша, ты не так меня понял…

– Я сказал – вон! – заорал Ясенев. – Убирайтесь отсюда оба! И больше на эту тему со мной не заговаривать! Это относится ко всем!

Он метнул гневный взгляд в сторону застывшей Алевтины Робертовны, которая вжалась в лестничные перила и словно онемела.

Брат Ясенева беспомощно огляделся, потом вздохнул и обреченно произнес:

– Идем, Алеша…

Из коридора появился тот самый смазливый парень с безвольным подбородком, который бочком протиснулся мимо Аркадия Николаевича и проследовал к лестнице, опасливо оглянувшись. Внизу он молча принялся обуваться, пряча красное лицо. Его отец спустился следом и так же безмолвно оделся. Отец и сын отвесили кивки Ларисе и один за другим вышли за дверь. Ясенев быстро прошагал вниз и запер дверь, крутанув замок на три оборота. На несколько секунд повисла тяжелая тишина, потом Алевтина Робертовна обрела наконец дар речи и нарушила ее.

– Что произошло, Аркадий? – спросила она слегка дребезжащим от волнения голосом.

– Я попрошу впредь без моего ведома не приглашать ко мне никаких гостей! – резко повернулся к ней сын. – А этих… – он кивнул на запертую дверь, – я вообще отказываюсь принимать у себя в доме!

И, выдержав паузу, добавил уже иным, совершенно спокойным и доброжелательным голосом:

– А теперь пойдемте ужинать. Я чертовски проголодался.

Алевтина Робертовна заморгала, мелко затрясла головой и, с трудом совладав с собой, двинулась к своей комнате и закрылась в ней. Лариса расстроенно вздохнула, Ясенев слегка нахмурился, но ничего не сказал и просто прошел в столовую. Через несколько секунд туда же пришла и Вика.

Лариса с удрученным видом принялась накладывать на тарелки овощное рагу с тефтелями. В этот момент у Ясенева зазвонил мобильный телефон. Не посмотрев на номер, он спокойно нажал на кнопку и сказал:

– Да!

Сначала он молча слушал, причем лицо его с каждой секундой выражало все большее изумление. Я понимала его причину: из телефона доносилась довольно громкая брань. Потом лицо Ясенева постепенно стало багроветь. В конце концов он резко рявкнул:

– Да я тебе башку оторву, сопляк!

– Скоро тебе самому оторвут! – огрызнулся собеседник, после чего Ясенев яростно нажал кнопку отключения связи.

Обведя стол невидящим взглядом, он взял было вилку, но потом резко ее отбросил и встал. Лариса во все глаза смотрела на мужа, Вика также выглядела испуганной. Все прекратили есть. Ясенев быстро прошел к лестнице и поднялся на второй этаж.

– Господи, да что же это такое? – шепотом проговорила Лариса.

– Кажется, племянник решил отомстить дяде за пренебрежительное отношение к его персоне, – высказала я свое мнение.

– Вы думаете, это звонил Алексей? – Глаза Ларисы еще больше расширились.

– Я видела, как это имя высветилось на экране, – пояснила я.

– Да что он, с ума сошел, что ли? – Лариса посмотрела на дочь. – Он же всегда был таким застенчивым. Выпил, что ли?

– Да когда бы он успел? – возразила Вика. – Они ушли всего несколько минут назад! Наверное, его так оскорбил отказ отца ему помогать, что он решил наплевать на имидж скромного мальчика.

Лариса секунду поколебалась, потом торопливо поднялась и проследовала за мужем.

– Ох! – вздохнула Вика. – И дернул же черт бабушку пригласить их! Я как чувствовала, что ничего путного из этого не выйдет.

Ясенев так и не вернулся к столу, но согласился, чтобы ему принесли ужин в кабинет. Мы закончили есть в молчании, однако же я считала необходимым пообщаться с Аркадием Николаевичем и, призвав в союзники Вику, послала ее в разведку – выяснить, в каком настроении пребывает отец и готов ли он сейчас мыслить здраво.

Вика отправилась в кабинет отца, где пробыла минут десять, после чего пришла ко мне и сказала, что Ясенев готов меня видеть. Поблагодарив, я пошла к нему. На этот раз Аркадий Николаевич сидел на диване, а не за столом, и смотрел телевизор. Однако, как мне показалось, телевизор явно был включен им просто для фона, а сам Ясенев не вникал в суть происходящего на экране. Присев в кресло, я сказала:

– Сочувствую и прошу прощения, что беспокою в такую минуту…

– Оставим церемонии! – махнул рукой Аркадий Николаевич. – Я понимаю, что вы не просто так пришли. Что случилось?

– Вам знакомо такое имя – Сережа Костерин? – с ходу начала я и, видя, как сосредоточенно нахмурились брови Ясенева, пояснила: – Это приятель вашей дочери. Бывший.

– Да, я смутно помню его, – подтвердил Ясенев. – У него отец пару отделов в «Дебют-сити» держит.

«Дебют-сити» был крупным тарасовским торговым центром, в котором продавалось все, от носков до корпусной мебели.

– Только он уже давно у нас не появлялся, – добавил Ясенев. – А почему вы вдруг им заинтересовались?

Я вкратце рассказала ему о том, что произошло вчера в ночном клубе, стараясь опустить ненужные подробности и уж совсем не касаясь драки на задворках клуба. Лицо Ясенева хмурилось все сильнее.

– Таким образом, – подытожила я, – фигура Костерина представляется мне очень подходящей кандидатурой на роль нашего пакостника. Подобные детские шалости вполне в его стиле. Парень он неуравновешенный, с самомнением, но без мозгов, к тому же явно уязвленный тем, что Вика его бросила и не собирается возобновлять отношения. Может быть, именно таким способом он хочет ей, с одной стороны, отомстить, а с другой – добиться возобновления отношений.

– Что?! – выдохнул Ясенев, медленно поднимаясь с дивана и сжимая кулаки. – Возобновить отношения? С этим недоноском? Да я его по стене размажу! И с папашей его побеседую!

Он рванул на себя дверцу шкафа и вытащил оттуда тонкую куртку из мягкой кожи, которую тут же принялся натягивать.

– Давайте сперва побеседуем с его отцом, – вмешалась я, понимая, что Ясенев готов действовать немедленно. – Могу составить вам компанию, поскольку вы сейчас сами в довольно нервозном состоянии.

Ясенев немного успокоился и буркнул:

– Хорошо, поехали!

Мы спустились по лестнице в прихожую, где Ясенев, ничего не объясняя жене и дочери, быстро обулся и прошел во двор, крикнув мне:

– Жду вас в машине!

Я коротко сказала, что мы отправляемся по делам и что повода для волнений нет, после чего так же быстро направилась к «БМВ», которая с включенным двигателем стояла во дворе перед уже открытыми воротами. Ясенев нажал педаль, и мы выехали на улицу. Аркадий Николаевич молчал и хмуро следил за дорогой. Брови его слились в одну сплошную линию, на лбу залегла складка. Мне не хотелось сейчас трогать его, да и говорить, в сущности, было не о чем: все покажет их беседа с отцом Костерина. Признаться, в душе я надеялась, что она пройдет все-таки более-менее спокойно и здраво и мне не придется вмешиваться и разнимать распетушившихся отцов. Искоса я поглядывала на Ясенева, который со стороны казался сосредоточенным и взявшим себя в руки. Но набухшая жилка на виске и поблескивавшие искры во взгляде говорили о том, что это впечатление обманчиво…

Ясенев проехал центр, свернул к Сенному рынку и направился по дороге, ведущей в сторону поселка, носившего название Юбилейный. Район этот совсем недавно начал благоустраиваться, и, надо заметить, уже здорово преуспел в этом. Он был удален от центра, но имел собственную развитую инфраструктуру, что позволяло его жителям не покидать пределы своего места обитания без особой нужды. Хотя транспортная связь здесь тоже была налажена очень неплохо: сюда ходили многие маршрутки и автобусы.

Видимо, Ясеневу приходилось бывать дома у Костериных, потому что вел машину он весьма уверенно, не озираясь по сторонам и не морща в задумчивости лоб. Он проехал мимо недавно выстроенных девятиэтажек и направился дальше – туда, где тянулись высаженные деревья и кустарники. По всей видимости, дом Костерина находился в той стороне.

Через пару минут Ясенев потянулся левой рукой в карман, достал свой сотовый и, быстро набрав номер, без эмоций проговорил в трубку:

– Владимир? Это Ясенев. Навестить тебя хочу по одному вопросу, через минуту буду, встречай.

И отключил связь. Судя по дружелюбным интонациям Владимира Костерина, ему и в голову не пришло, по какому именно вопросу собирается наведаться к нему Аркадий Николаевич.

Ясенев остановил машину возле двухэтажного коттеджа, вышел, хлопнул дверцей и стал перед воротами, сжав зубы. Вскоре во дворе появилась низенькая, плотная фигура самого хозяина, который, улыбаясь, шел нам навстречу. Он был в домашнем махровом халате, обнажавшем довольно тонкие ноги, что выглядело несколько странно при общей полноте и округлости его тела.

– Приятная неожиданность, – еще издали заговорил хозяин нараспев. – Вдвойне приятная! – воскликнул он, подойдя ближе и увидев меня.

Ясенев молчал, лишь коротко кивнув на приветствие Костерина-старшего. Я сдержанно улыбнулась. Костерин отпер ворота, продолжая что-то говорить, растягивая губы в благодушной улыбке.

Едва ворота распахнулись, как Ясенев стремительно шагнул вперед и молча прошагал к дому. На лице Владимира Костерина отразилось некоторое недоумение и даже легкое беспокойство. Ясенев, однако, не стал врываться в помещение, он остановился в прихожей и, повернувшись к Костерину, отрывисто спросил:

– Где твой сынок?

– Не знаю, – Костерин уже не скрывал своего удивления. – А тебе он зачем понадобился?

– Значит, понадобился, раз спрашиваю! – сквозь зубы процедил Ясенев, внимательно оглядывая тумбочку с обувью, а также вешалку. Я же отметила, что на ней не было куртки, в которой видела Сережу вчера в клубе.

– Аркадий, может быть, все-таки объяснишь, что происходит? – суховато спросил Костерин-отец, уже уловивший настроение Ясенева и сменивший приветливо-гостеприимный тон.

– Когда он явится? – не отвечая на вопрос, спросил Аркадий Николаевич.

Костерин пожал плечами.

– Не знаю, он мне не докладывает.

– Ах, не докладывает! – с сарказмом протянул Ясенев. – Неудивительно! Потому что он давно забил на тебя, твой сынок!

– Да что такое? – вспылил Костерин. – Ты вообще что себе позволяешь? Врываешься сюда без предупреждения, намеки всякие бросаешь! Может, изъяснишься попонятнее?

– Можно и попонятнее! – тяжело дыша, проговорил Ясенев. – Твой сынок совсем потерял башку и решил убить мою дочь!

– Что-о-о? – воскликнул Костерин-старший, не поверив своим ушам.

– Что слышал! – рявкнул Ясенев. – И это во многом потому, что ты ему потакаешь во всем, он уверен, что ему все позволено! Имей в виду, я такое терпеть не намерен! Будет дальше борзеть – я его за решетку посажу!

– А что у тебя против него есть? – встал в позу Костерин, которого уже напрягли безосновательные обвинения.

– Он разбил стекла в машине моей дочери! Изгадил весь автомобиль! Пытался угрожать! – С каждой фразой Аркадий Николаевич наступал на Костерина, который невольно всякий раз пятился на шаг.

– И у тебя есть доказательства, что это он? – внезапно совершенно спокойно спросил тот.

– А мне и не нужны доказательства! – взорвался Ясенев. – Я, если что, и без суда найду способ, как его унять! Если уж ты не хочешь этим заняться! И, кстати, доказательства найдутся, не беспокойся! Вот! – Он ткнул пальцем в мою сторону. – Это свидетель! Который своими ушами слышал и видел, как твой обдолбанный сынок вчера ночью угрожал моей дочери! А потом пытался устроить безобразную драку! С применением холодного оружия!

Ясенев преувеличивал действительность, но я пока помалкивала – мы ведь находились не в суде, до которого дело еще не дошло, и я не обязана была давать свидетельские показания.

– Ничего не понимаю! – пробормотал Костерин, невольно оборачиваясь ко мне.

– Во сколько твой сынок вчера явился? – рявкнул Ясенев. – Под утро небось? И в каком виде?

Костерин нахмурился.

– Аркадий Николаевич, разрешите, я все объясню господину Костерину, – решила вмешаться я, глядя на Ясенева очень спокойно, но твердо.

Тот слегка стушевался под моим взглядом и нехотя буркнул:

– Хорошо, объясняйте!

– Дело в том, что в отношении Виктории Ясеневой было совершено несколько противозаконных действий, – четко проговорила я. – И характер этих действий говорит о том, что их совершал человек, очень похожий по складу ума на вашего сына. Но дело не только в этом. Вчера в ночном клубе «Троя» ваш сын подходил к Виктории и недвусмысленно намекал на то, что, если она не возобновит с ним отношений, у нее будут крупные неприятности.

Костерин не перебивал меня, он слушал очень внимательно, только брови его хмурились все больше и больше.

– Я присутствовала при этом разговоре, – продолжала я, – а также при том, как ваш сын, собрав компанию друзей, пытался нанести Виктории и мне физические увечья. Это ему, к счастью, не удалось. Но мы хотим, чтобы впредь подобные действия с его стороны не повторялись…

– Понял? – выкрикнул Ясенев, не дожидаясь реакции Костерина-отца. – А теперь я добавлю от себя: если не уймешь своего отпрыска – считай, хана твоему бизнесу! Хочу напомнить, что в этом городе я решаю, кому быть, кому не быть!

Это было своего рода блефом. Ясенев, хоть и являлся в Тарасове фигурой влиятельной, все же не мог распоряжаться всем и вся. Но подпортить Костерину бизнес, безусловно, имел возможность.

– А что… – глядя на него неприязненно, с холодком в голосе проговорил Костерин, – нормально нельзя это решить? По-человечески нельзя поговорить?

– А твой сынок по-человечески себя ведет? – взвился Ясенев. – Грозить беспомощной девчонке, пытаться избить их обеих? – он снова кивнул на меня.

Костерин промолчал. Ему явно было неприятно услышать подобное о собственном сыне. Я видела, что он не пытается выгораживать Сергея – вероятно, он сразу же поверил во все сказанное нами. А следовательно, он хорошо знал своего сыночка и вчерашний эпизод не был единственным.

– Но со мной-то можно было по-другому? – все-таки сопротивлялся Костерин агрессии Ясенева. – В конце концов, это же не я угрожал твоей дочери!

– А кто позволил ему так себя вести? – вперил суровый взгляд в лицо Костерина Ясенев. – Кто его распустил? Я всегда говорил, что вседозволенность не приведет ни к чему хорошему! И сам стараюсь придерживаться этих принципов! И своей дочери не даю расслабляться! Она и учится, и работает, хотя у меня хватило бы средств на десять ее безбедных жизней! Однако я не считаю, что праздное безделье пойдет ей на пользу! Пусть учится, пусть работает, пусть докажет самой себе, что чего-то стоит! А что твой сын? Чем он у тебя сейчас занимается? – спросил Ясенев.

Костерин ничего не ответил на этот вопрос, его румяное, круглое лицо побледнело, и он даже как-то поник. Видимо, он и сам в последнее время устал от выходок своего сына, которого, несомненно, очень любил. И хотя Ясенев сейчас явно морализировал, чего от него на первый взгляд не ожидалось, по сути, он был прав. И его подход к воспитанию детей казался мне куда более перспективным. Может быть, потому, что я сама не привыкла к изнеженности и праздному безделью. А вот отдохнуть после удачно выполненной работы с чистой совестью – с удовольствием!

Ясенев, видя, что Костерин даже не пытается оправдываться, неожиданно смягчился.

– Думаю, тебе нужно с ним жестко поговорить, – произнес он. – И изменить его образ жизни.

– Как? – беспомощно развел руками Костерин.

– Ну ты отец или кто? – грубовато спросил Ясенев. – Во-первых, прекрати его содержать! Заставь работать! Он, конечно, будет визжать и сопротивляться, но на это просто нужно забить! Потом он станет плакаться мамочке и жаловаться на тебя, а она побежит заступаться – тоже забить! Выработать стратегию и четко ее придерживаться. Пусть сам узнает, как достаются деньги. Ничего, через некоторое время поймет, что на твои деньги рассчитывать он не может и что придется самому попотеть, если хочет ездить на мощной машине и развлекаться в клубе. Уж, наверное, у тебя найдется чем его занять?

– Чем? – уныло спросил Костерин. – Чтобы он мне всю торговлю завалил? Он не умеет ни черта!

– Пусть для начала грузчиком идет! – жестко предложил Ясенев. – Потом захочет – научится! И не бойся, что он перетрудится и заболеет – ничего не случится! Не жалей его, здоровее будет! Если станешь жалеть – через год он у тебя совсем сколется и сдохнет от передоза! Или получит ножом под ребро в пьяной драке.

Слова Ясенева звучали жестоко, и Костерин невольно передернулся, представив, видимо, печальный финал жизни своего сына. Я чуть сжала руку Ясенева, давая понять, что перегибать палку не стоит. Все-таки Костерин далеко не дурак и в состоянии сам разобраться, как ему поступать дальше с непутевым сынком. Ясенев, кажется, меня понял, потому что произнес уже совсем миролюбиво:

– Одним словом, я сказал все, что хотел. Пусть твой сын оставит Вику в покое – и я готов все забыть. В этом случае я не стану ничего раздувать.

Костерин ничего не ответил, задумчиво глядя куда-то вперед.

– Что? – наконец спросил он.

Ясеневу пришлось повторить фразу.

– Да… – пробормотал тот. – Да-да, спасибо…

И после паузы неожиданно добавил:

– Подождите пару минут, я схожу переоденусь.

Мы с Ясеневым переглянулись, но оба лишь пожали плечами. Вскоре Костерин появился в прихожей, одетый в костюм. Надев поверх плащ, он прошел к гаражу и вывел из него темно-синий «Форд».

– Как, вы говорите, называется клуб, где вы вчера виделись с Сергеем? – вежливо спросил он у меня.

– «Троя», – подсказала я. – Это на Горького.

– Я знаю, – кивнул Костерин. – Я предлагаю прямо сейчас поехать туда всем вместе и поговорить с ним.

– Ты что, не веришь? – снова сдвинул брови Ясенев.

– Увы, полностью верю, – вздохнул Костерин. – Просто хочу, чтобы ты повторил ему все, что сказал мне. Пусть почувствует страх.

– Я его запугивать не собираюсь! – махнул рукой Ясенев. – Этот молокосос и так у меня отнял много времени. И вообще, ты отец, тебе надо свой авторитет повышать. Не станешь же ты каждый раз обращаться к постороннему дяденьке, чтобы тот надрал ему задницу?

– Аркадий Николаевич прав, – поддержала я Ясенева. – Думаю, дальше вам нужно справляться самому. Нам нечего делать в «Трое». К тому же я со своей стороны вчера также сказала Сергею все, что хотела, – усмехнувшись, добавила я.

Костерин снова вздохнул и, махнув нам на прощание, сел за руль своего «Форда». Некоторое время мы двигались один за другим, а в центре разъехались в разные стороны. Костерин отправился вылавливать своего отпрыска и прочищать ему мозги, мы же с Ясеневым поспешили домой – был уже глубокий вечер.

Ясенев сидел, глядя прямо перед собой. Мне тоже не хотелось разговаривать. Почему-то я была уверена, что разговор с Костериным-старшим даст свои результаты, что тот сумеет воздействовать на сына, во всяком случае, в отношении того, чтобы тот прекратил терроризировать Вику. А это значит, что скоро в моих услугах у Ясеневых отпадет надобность. Что ж, рано или поздно моя работа на одном месте всегда заканчивается. Внутренне я была к этому готова, хотя, признаться, стало немного жаль, что все так быстро закончится. Но я не могла не радоваться, что в этот раз все обошлось практически без потерь. Ну, отделались разбитым стеклом в машине – так это ерунда. К тому же она уже как новенькая. Ну, пришлось помахать кулаками во дворе ночного клуба «Троя» – тоже ничего страшного. Дай бог, чтобы урок пошел на пользу этим соплякам…

Я покосилась на Ясенева. По его лицу нельзя было понять, о чем он думает, да я и не стала ломать над этим голову. Аркадий Николаевич благополучно довел машину до дома и остановился перед воротами. Я вышла первой, он следом за мной. Ясенев склонился к воротам, отпирая замок. На доли секунды ощущение смутной тревоги прошло через мой мозг, а следом я скорее инстинктивно толкнула Ясенева в сторону, пригибая его к земле…

Пуля просвистела над нашими головами и вошла в сталь ворот. Некоторое время я продолжала сидеть на корточках, закрыв Ясенева своим телом, а собственную голову руками. Когда первоначальный испуг прошел, я резко выпрямилась, вскочила на ноги, открыла ворота и, втолкнув Ясенева во двор, вскричала:

– Быстро в дом! Закрыть все окна и двери! И не высовывайтесь!

Сама же я уже выскользнула со двора и, пригибаясь между кустами, споро побежала в сторону прозвучавшего выстрела. В одном из окон вспыхнул свет, послышался взволнованный женский голос.

– Евгения, вернитесь! – приглушенно крикнул Ясенев, но я не послушалась, проговорив на бегу: – Выключите свет! И угомоните женщин! Отгоните их от окон!

Судя по тому, что Ясенев благоразумно не бросился вслед за мной, он должен был внять моим советам. Мне же сейчас необходимо было быстро сориентироваться, где искать киллера. Я забралась в заросли кустарников и, чуть высунув голову, огляделась. Вокруг были расположены одни лишь особняки, подобные ясеневскому. Справа возвышалась гора, а под ней выстроились пяти– и девятиэтажные дома. Их было много, и, чтобы отыскать тот, из которого стреляли, требовалось несколько часов и явно не один человек.

Я постаралась воспроизвести в памяти выстрел и направление, откуда он раздался. Это точно было с правой стороны. Мысли вертелись словно сами собой, и анализ ситуации происходил автоматически. Почти все высокие дома находились в низине, и только одна одноподъездная девятиэтажка свечой торчала на пригорке. Сразу за ней начинался обрыв, и место это было на всякий случай огорожено высокой кирпичной стеной.

Прикинув, что для стрелка это здание было самой удобной точкой, я бросилась в сторону девятиэтажки. К ней можно было попасть по асфальтированной дороге, идущей большим полукругом в гору. Но это получалась дорога в обход. Если бежать к ней, потеряешь несколько лишних минут, которые сейчас были дороги. Все это время я чутко прислушивалась, но ниоткуда, даже издалека, не доносился шум автомобильного двигателя. Если стрелок и спешил покинуть свое укрытие, то, вероятнее всего, на своих двоих. Ну, или, скажем, на велосипеде, что вряд ли – одинокий велосипедист в такое время явно привлек бы внимание…

Я решительно ломанулась вверх, в гору, через деревья и кустарники. Мягкая земля осыпалась под ногами, ступни глубоко погружались в нее, крутой подъем также затруднял движение. Тугая тонкая ветка хлестко ударила по лицу, и только моя реакция спасла меня от травмы глаза. Чертыхнувшись и мысленно приказав себе быть осторожнее, я продолжила путь.

Взбираясь все выше и выше, я поняла, что попала в заросли барбариса – декоративного кустарника, распространенного в этих краях. Вообще-то я очень люблю его, особенно в пору цветения: цветки его издают невероятно нежный и одновременно терпкий аромат и напоминают маленькие сферические колокольчики. Весьма необычный кустарник… Сейчас, глубокой осенью, яркая оранжево-красная окраска листьев и плодов, долго сохраняющаяся, имела еще более привлекательный вид. Даже в темноте это было отчетливо заметно.

Но есть у барбариса и очень неприятное качество, которое сейчас заставляло меня забыть о всех его достоинствах: кустарник этот очень колючий. И сейчас его видоизмененные листья острыми иглами царапали мои кисти и лицо. Чертыхаясь и раздвигая ветки в стороны, я с упорством горного барана продолжала лезть вверх, упрямо решив, что каким-то колючкам меня точно не остановить. И главное, обойти его было нельзя: кусты разрослись на многие метры вокруг. Героически терпя боль, я продвигалась вверх. Огоньки, мелькавшие в некоторых окнах вожделенной девятиэтажки, неуклонно приближались. Фонарик я не включала, дабы не выдать себя стрелку. Я не была уверена, что он уже покинул пределы Белогорского ущелья.

Наконец подъем был преодолен, и вскоре я выбралась на ровную поверхность. Быстро посмотрев на свои руки, обнаружила, что они сплошь в царапинах, порой довольно глубоких. Но сейчас было не до этих мелочей. Я прошествовала к подъезду и поднялась наверх по лестнице, внимательно осматривая каждый этаж, хотя и была уверена, что если киллер и облюбовал именно этот дом, то стрелял не из подъезда, а скорее с чердака.

Дверь на чердак была закрыта на навесной замок. Можно было, конечно, просто отстрелить его, но не хотелось поднимать шум и привлекать внимание жильцов. Это крайний случай, и без особой на то нужды я стараюсь никогда не применять оружие. Поэтому просто сунула в замок отмычку, покрутила из стороны в сторону и вскоре уже входила в чердачное помещение. Тут-то я уже смогла включить фонарик и осмотреться. Увы, никаких следов киллера я не обнаружила. И вообще, создавалось впечатление, что никого из людей не было здесь с самого лета. Бомжам попасть сюда было затруднительно: подъездная дверь снабжена домофоном, а у бомжей, в отличие от меня, нет универсального ключа от домофонов всех мастей. Так что единственными обитателями этого помещения на данный момент была лишь кошачья семья, состоявшая из серой полосатой кошки и пятерых разномастных котят. Вся эта компания мирно дремала в углу, уткнувшись друг в друга и даже не отреагировав на мое появление.