355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марина Серова » Веселые поминки » Текст книги (страница 2)
Веселые поминки
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 21:43

Текст книги "Веселые поминки"


Автор книги: Марина Серова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Немало друзей у него осталось и после заключения.

На этом гремучем сочетании и было построено нынешнее благосостояние Владимира Харчеева.

В годы перестройки товарищи по тюремному бараку быстро нашли общий язык с представителями бывшего партактива.

А помогал им навести мосты наш Емеля.

Со сказочной оборотистостью он за несколько лет сумел сколотить себе довольно приличный капиталец и к настоящему времени заправлял практически всем тарасовским шоу-бизнесом, включая прокат самых крутых зарубежных коллективов, имел целую сеть ресторанов, кафе и баров.

Последние два года он активно рвался к власти, используя структуры самых разных партий и общественных объединений.

У него не было по сравнению с большинством интересующего меня контингента богатого криминального прошлого. Неполные два года сейчас у нас в стране и за срок не считают, но круг его общения и недоказанное, но очевидное участие в довольно крупных финансовых махинациях последних лет заставили меня внести его в список «потенциальных жмуриков» одним из первых.

У Емели была семья, состоящая из старушки матери, жены, вернее, сожительницы, хотя я не очень понимаю разницу между этими категориями.

Если человек живет с женщиной много лет подряд под одной крышей, имеет детей, но не поставил в паспорте бледный штампик, то женщина вынуждена, во всяком случае, при встрече с представителями органов правопорядка именоваться этим постыдным с точки зрения обывателя прозвищем.

А Харчеев жил со своей Людмилой почти двадцать лет, и у них была дочь-невеста, студентка второго курса экономического института.

В настоящее время он проживал на одной из тихих улочек в двух шагах от центра города.

Это была шикарная пятикомнатная квартира, вернее, две квартиры в «сталинке», купив которые Владимир Емельянович немного перестроил их, поменял планировку, сделал непременный по сегодняшним дням «евроремонт», и теперь о его гостеприимстве ходили в городе легенды.

Была у Емели и любовница – как же без нее?

У нее тоже была своя квартирка, небольшая и уютная, из окна которой открывался чудесный вид на Волгу.

Любовницу звали Тамарой, она была чуть постарше его дочери и училась с ней в одном институте.

Свою связь с Тамарой Емеля ни от кого особенно не скрывал, так что его ярко-красный джип нередко можно было увидеть у ее подъезда.

Дальше следовали данные о его деловых и дружеских контактах, которые представляли для меня не меньший интерес, чем подробности его личной жизни.

Особенно события этой весны, которые стали для Харчеева настоящей катастрофой.

Покончил с собой его главный партнер по шоу-бизнесу, обвинив его в предсмертной записке во всех грехах.

В одном из Емелиных ресторанов группа недовольных хозяином сотрудников подала на него в суд по поводу его финансовых злоупотреблений и незаконных увольнений инакомыслящих.

Обвинения росли, как снежный ком, они в последнее время буквально обрушились на него со всех сторон.

Налоговая инспекция неожиданно обнаружила на его предприятиях настолько наглую и откровенную двойную бухгалтерию, что не поверила своим глазам и теперь проводила повторную ревизию.

По городу ползли упорные слухи о скором крахе Емели, и его многочисленные недоброжелатели потирали руки в предвкушении справедливого возмездия.

Опомнившись, Емеля пытался спасти ситуацию, платил налево и направо и только благодаря этому до сих пор оставался на плаву.

Депутатская неприкосновенность была нужна ему как воздух. Он грезил о ней как о манне небесной и добивался всеми известными ему способами, основным из которых, помимо денег, была помощь старых приятелей.

Одного из самых влиятельных покровителей Харчеева опустили сегодня в могилу на Жареном бугре, и его скорбь, судя по всему, была искренней.

Я сразу же заметила на кладбище его джип, а через некоторое время столкнулась нос к носу с его хозяином. Емеля был серьезен и задумчив, в руках у него был букет белых цветов, впрочем, как и у большинства присутствующих.

Сегодня утром начался его отпуск.

Мне предстояло узнать, где он собирается его провести.

С этой целью я, закончив бумажную работу, вышла из дома и отправилась в Емелин «офис».

Офис представлял собой несуразное тесное помещение на первом этаже, еще несколько лет назад скорее всего бывшее обычной коммунальной квартирой.

Ряд маленьких комнаток, в которых непонятным образом разместились человек десять-двенадцать «клерков».

Приемную офиса комнатой назвать можно было с оговоркой, так как она занимала бывший коридор, зато на столе у секретарши стоял довольно приличный компьютер.

Сама секретарша – огромных размеров, довольно молодая, хотя ей с успехом можно было дать и двадцать пять и тридцать пять лет, – была надменна и неприступна и распространяла вокруг себя аромат отвратительных турецких духов.

Секретарш с такой задницей я до сих пор не встречала и думала, что таких просто не бывает.

Но, как говорится, на вкус, на цвет… Хотелось бы мне повидать Емелину юную любовницу, наверняка ее габариты не уступали секретаршиным.

Я уже собиралась нарушить бесконечный телефонный разговор здоровенной девицы и разыграть из себя «крутую» посетительницу, но в этот момент судьба послала мне воздушный поцелуй.

– Ну что вы, Дмитрий Сергеевич, – закатив глаза к низкому потолку, промурлыкала жеманно секретарша, – Владимир Емельянович в отпуску. Я тут осталась совершенно одна.

Видимо, ее собеседник сообщил ей что-то очень приятное, так как она оглушительно захохотала и томно повела глазами в мою сторону.

– Нет. Как вам не стыдно. Ну, Дмитрий Сергеевич, – она опять захохотала, – я Владимиру Емельянычу пожалуюсь, нет, он еще не уехал, завтра уезжает…

Я навострила уши.

– Завтра в девять утра на теплоходе «Михаил Кутузов». – И она снова захохотала, словно произнесла что-то удивительно остроумное.

Видимо, какой-то идиот однажды сказал ей, что у нее приятный смех.

Этой информации мне хватило за глаза, и у меня больше не было повода лицезреть перемазанный помадой рот дебелой девицы.

Сделав вид, что потеряла терпение, я демонстративно покинула помещение.

По моим расчетам, Емеля еще должен был сидеть за поминальным столом в ресторане «Русские узоры». Поминки начинались в три часа и раньше пяти не должны были закончиться.

Когда я спустилась в подвал ресторана, поминки были в самом разгаре.

Скорбящие были уже сильно навеселе, над столами стоял ни с чем не сравнимый гул, свидетельствующий о том, что застолье вошло в свою основную и одновременно заключительную стадию.

При этом совершенно не важно, поминки это или день рождения. Необходимые компоненты: большое количество людей и горячительные напитки на столах – унифицируют процесс независимо от повода.

Говорили в полный голос, перебивая, а некоторые уже и не понимая друг друга.

Вторая очередь скорбящих с нетерпением переминалась с ноги на ногу в тесном вестибюле ресторана.

Слабенький кондиционер не мог справиться с таким количеством публики, тем более что на улице было под тридцать градусов, весна в этом году была удивительно жаркой.

Эти люди в отличие от сидящих теперь за столами были попроще.

Многие, видимо, встречали покойного один-два раза в жизни, поэтому вряд ли хорошо знали друг друга в лицо.

Так что мое появление прошло совершенно незамеченным.

Мысли окружающих меня людей были сконцентрированы на столах с поминальным угощением, на которое устроители церемонии явно не поскупились.

Красная икра, колбасы всех сортов, ветчина и сыр своими запахами возбуждали их аппетит. А водочные этикетки всех цветов в неимоверных количествах обещали наиболее терпеливым достойное вознаграждение.

Я не собиралась участвовать в ритуальном пиршестве, хотя глоток холодной минералки мне бы не помешал.

Удовлетворившись тем, что обнаружила Емелю за одним из столов, я с облегчением вдохнула показавшийся мне прохладным после духоты ресторанного предбанника воздух.

Один за другим покидали ресторан наиболее почетные гости.

Емеля тоже не заставил себя долго ждать. Он вышел из ресторана с двумя подвыпившими приятелями, и, к моему удивлению, они пешком отправились в сторону Театральной площади.

Я последовала за ними на небольшом расстоянии.

Буквально через несколько десятков метров один из них сел в поджидавший его автомобиль. Емеля же со вторым спутником, лицо которого было мне совершенно незнакомо, распрощавшись с ним и даже расцеловавшись на прощанье, зашагали дальше.

Приятелей заметно пошатывало, и я подумала было, что они слегка переусердствовали за столом.

Но уже через несколько минут от мнимого опьянения не осталось и следа.

Они шагали целеустремленно и в таком темпе, что я на своих высоких каблуках едва поспевала за ними.

Это было уже любопытно. Зачем им нужна была эта комедия? Куда они шли? И почему отпустили транспорт?

Этих ребят, гуляющих по улице пешком, можно увидеть не часто.

Любопытство мое достигло высшей степени и превратилось в изумление, когда они дошли до цели своей довольно продолжительной пешеходной прогулки.

Это был бывший косметический салон, а теперь Институт красоты доктора Смысловского, одно из многочисленных частных медицинских учреждений, появлявшихся в последние годы, как грибы после дождя.

С поминок в косметической салон – это, пожалуй, покруче, чем с корабля на бал. Во всяком случае, я не могла представить себя в подобной ситуации.

Может быть, мне показалось, но пришедший с Емелей мужик был или завсегдатаем, или хозяином этого заведения. Он открыл красивую парадную дверь и согнулся в подобии поклона, пропуская внутрь господина Харчеева.

Я не удержалась и сфотографировала «сладкую парочку» своим микрофотоаппаратом, замаскированным под зажигалку, который я таскала сегодня с собой целый день, а использовала всего несколько раз, в основном на кладбище.

На противоположной стороне улицы, почти напротив института, находилось небольшое уличное кафе, за одним из столиков которого я и расположилась, не привлекая ничьего внимания, и тут же заказала себе бутылку лимонада.

Насколько труднее была работа секретного агента несколько лет назад, когда еще не появились эти замечательные места проведения досуга, как будто специально созданные для незаметного наблюдения.

Через пять минут перед входом в институт остановился знакомый мне джип. «Коррида», вспомнила я название.

Чтобы не потерять Емелю, я перешла на другую сторону улицы и поймала пустое такси. Не торопясь, я объяснила водителю задачу – следовать за джипом, как только он тронется с места.

Внушительный аванс лишил его малейшего повода к возражениям, тем более что Емеля не заставил себя долго ждать и появился в дверях института с черным кейсом в руках.

Мне показалось, что он вышел слегка побледневшим и то ли аккуратно причесанным, то ли подстриженным покороче. У него было немного растерянное выражение лица, а может быть, просто разыгралось мое воображение, настроившееся на детективный лад.

Поздоровавшись с водителем джипа, он забрался в машину и в сопровождении «почетного эскорта» двинулся по дороге в направлении к Волге.

Весь путь занял у нас несколько минут, поскольку от института до дома Тамары было рукой подать, а именно туда и направлялся Емеля.

Я попросила таксиста обогнать остановившийся джип, проехать еще полквартала и завернуть за угол, где и распрощалась с ним, не потребовав сдачи. Пятьдесят рублей за четыре минуты вполне удовлетворили его.

Емеля тем временем отпустил машину и вошел в подъезд Тамариного дома.

Я присела на лавочку во дворе, чтобы осмыслить ситуацию и спланировать дальнейшие действия.

Итак, завтра в девять утра мой клиент отправляется в путешествие по Волге на теплоходе «Михаил Кутузов».

Последний день в городе он проводит довольно оригинально: с поминок горячо любимого друга отправляется в косметический салон, где приводит в порядок свою внешность, и ближе к вечеру отправляется к своей молодой любовнице. Видимо, для того, чтобы найти утешение в ее объятиях.

Сидеть на лавочке в ожидании, когда Емеля утешится и утолит свою жажду наслаждений, было довольно глупо.

Я рассчитала, что меньше часа этот процесс занять никак не может, и отправилась на Речной вокзал, чтобы прояснить ситуацию с теплоходом «Михаил Кутузов», благо что вокзал находился в двух минутах ходьбы от Тамариного дома.

В кассе Речного вокзала мне сообщили, что «Михаил Кутузов» действительно завтра утром прибудет в Тарасов, чтобы проследовать почти до самого Каспийского моря, а затем развернется и поплывет до Москвы.

Недолго думая, я купила себе билет в одноместную каюту аж до самой Москвы, несмотря на то что это обошлось мне в кругленькую сумму. И это еще мягко выражаясь.

Но на недостаток средств я пожаловаться не могла. Гром, как всегда, компенсировал все возможные траты в самом начале задания. А окошечко обмена валюты находилось в том же зале.

Я рассчитывала, что, надолго покидая Тарасов, Харчеев постарается встретиться с нужными людьми и таким образом выявить для меня круг его сегодняшнего общения.

Может быть, он и не догадывался, что в ближайшее время ему грозила безвременная кончина, но если это произойдет, то киллера, как всегда, надо будет искать в его ближайшем окружении.

Но он поломал все мои планы и предпочел делу интимные утехи. В конце концов, его можно понять. Может быть, у него появилось какое-то предчувствие, а перед смертью, как говорится, не надышишься. Вот он и отправился подышать как следует, наплевав на все мои планы.

Это раздражало меня, и, чтобы как-то отомстить ему, я набрала номер телефона Тамары.

Вопреки моим ожиданиям трубку подняли почти мгновенно. Тембр голоса не оставлял сомнений в половой принадлежности говорящего. Это явно была не Тамара, а следовательно, я говорила с Харчеевым.

– Будьте добры, Тамару, – промурлыкала я с интонацией безразмерной секретарши, подстраиваясь под вкус своего клиента.

Его ответ обескуражил меня.

– Ее нет дома, – ответил он.

– А когда она будет, она мне очень нужна, – добавила я с максимальной деликатностью.

– Сегодня ее не будет, – ответил он и повесил трубку.

Некоторое время я в растерянности слушала короткие гудки.

Непохоже было, что он меня обманывал, но в таком случае я ничего не понимала. Попрощаться перед отъездом с любовницей – это серьезный повод для визита. А заявиться к ней в ее отсутствие и сидеть там сиднем…

Не настолько же Емеля сентиментален, чтобы в отсутствие подруги разглядывать фотографии на стенах, вздыхать и вспоминать о счастливых минутах, проведенных в уютном гнездышке.

Так в чем же дело?

Я не могла оставить этот вопрос без ответа.

Решение пришло неожиданно. Недалеко от моей лавочки находились мусорные баки, переполненные пищевыми отходами. Рядом с одним из них я заметила большой прозрачный пакет со старой одеждой.

Незаметно подхватив этот пакет, я шмыгнула в соседний подъезд и через несколько минут вышла оттуда в драном, но, слава богу, чистеньком халатике серого цвета. Голову я повязала вылинявшей косынкой, уничтожив малейшие следы косметики на лице, по возможности состарила его лет на пятнадцать.

В таком виде я зашла в булочную в соседнем доме и купила там свежую сайку.

Сумка, повешенная мною на шею под халатом, заметно полнила меня. Думаю, что мои учителя по маскировке были бы мной довольны.

Поднявшись на второй этаж, я откусила огромный кусок сайки и решительно позвонила в Тамарину дверь.

– Хозяйка дома? – развязно спросила я Харчеева.

– Нет. А в чем дело?

– Да мне только позвонить, – ответила я нахально и, бесцеремонно отодвинув Емелю, прошла в «святая святых» – Тамарину спальню.

Телефон был действительно там, он стоял на широченной кровати, на которую я и уселась без зазрения совести. Емеля, как был, так и остался стоять в дверях комнаты, наблюдая за моими действиями.

Набрав номер своего домашнего телефона, я, дожидаясь ответа, разглядывала все кругом и, удовлетворив свою любознательность, позволила своему воображаемому собеседнику взять трубку.

– Рая, – заорала я истошным голосом, – ты где, зараза, ходишь? Ты ключ-то с собой унесла, а я домой попасть не могу. Бегом!

Закончив свою импровизацию, я протерла трубку уголком халата и обратилась к Емеле:

– Ты представляешь, Райка, зараза такая, без ключа меня оставила!

Я откусила еще кусок булки и с полным ртом и перекошенной физиономией спросила:

– А Томка-то где?

– Она у подруги.

– Да я только позвонить. Она мне не нужна. Райка сейчас подойдет, я ее во дворе подожду. Счастливо оставаться.

На первый этаж я спустилась уже в нормальном виде, а скомканные халат и косынка занимали совсем немного места в моей вместительной сумке. Мои итальянские туфельки, видимо, не смутили Емелю и не резанули его взгляд явным несоответствием с остальным «прикидом».

Я шла на определенный риск и ничуть не раскаивалась в содеянном.

Замечательный «жучок», посаженный мною на телефонный аппарат, давал мне возможность прослушивать все телефонные разговоры.

Кроме того, я собственными глазами увидела несколько собранных в дорогу чемоданов, один из которых лежал раскрытым на той же кровати, на которой расположилась и я, и наличие в нем несомненно мужских принадлежностей красноречиво свидетельствовало о том, что к Тамаре эти чемоданы не имели никакого отношения.

Теперь я была почти уверена, что Харчеев пробудет в этой квартире до утра и прямо оттуда отправится на теплоход.

Причем я буду знать обо всем, что произойдет за это время в квартире, даже если для этого мне придется переночевать в здании Речного вокзала.

Глава 3

Я весь вечер просидела, как дура, в районе Речного вокзала, прислушиваясь к каждому шороху в своем миниатюрном, но очень чутком передатчике.

Но, можно сказать, потеряла время даром.

Владимир Емельянович вел себя по меньшей мере странно. За весь вечер он ни разу не позвонил по телефону – можно подумать, что он не знал, как это делается, – не покидал квартиры, гостей не принимал. Более того, через несколько минут после моего визита он включил телевизор и не выключал его до поздней ночи.

Так что я была вынуждена прослушать всю программу передач от «Угадайки» до эротического триллера, но это уже «на посошок». Во втором часу ночи, голодная, как собака, я отправилась несолоно хлебавши к себе домой, чтобы подготовиться к путешествию и успеть еще вздремнуть часок-другой.

Итоги первого дня завели меня не на шутку. Слишком много загадок мне задал мой странный клиент.

У меня было время все как следует обмозговать, и вывод напрашивался сам собой. Это было похоже на побег. Как иначе можно объяснить экстравагантность поведения Емели?

Вместо того чтобы, как все нормальные люди, последнюю ночь провести с семьей, он отправляется ладно бы к любовнице, а то в пустую квартиру, где несколько часов подряд, лежа в одиночестве, смотрит все передачи подряд.

Такое было бы объяснимо для дикаря, никогда не видевшего телевизор, но не для одного из самых богатых людей города, у которого, по моим сведениям, телевизоров было больше, чем комнат, не считая видеоаппаратуры.

От кого же он прятался и от кого пытался убежать? Об этом я могла только догадываться.

И первое, что приходило в голову, что смерть его товарища, а может быть, и вся эта «эпидемия» не прошли для него незамеченными. У него были основания составить свой список «потенциальных жмуриков», где наверняка была и его собственная персона.

Только этим можно было объяснить, что он не ночевал дома в эту ночь. Он просто этого боялся. Хотя гарантировать себе полную безопасность в Томкиной квартире он тем более не мог. Скорее наоборот. Шлепнуть его там было гораздо проще.

Новой информации у меня не было, и, утомившись ходить по кругу одних и тех же соображений, я легла в постель и заставила себя отключиться до утра.

Нас этому тоже учили, и проблем с бессонницей у меня быть не может. В услугах будильника я тоже не нуждаюсь и могу запрограммировать собственное пробуждение на любое время с точностью до минуты.

Поэтому утром, приняв душ и экипировавшись в соответствии с путешествием, я в половине девятого украшала собственной персоной один из причалов тарасовского Речного вокзала.

Там уже находилось довольно много народа, в том числе и знакомые мне лица. Безобразная секретарша с обтянутыми короткими шортами толстыми ляжками и вчерашний водитель джипа.

Она была налегке, а вот водитель абсолютно вписывался в толпу отплывающих и, видимо, собирался принять участие в круизе. С секретаршей он не общался, во всяком случае, со стороны не было заметно, чтобы они знали друг друга.

С борта теплохода я наблюдала за ними.

До отправления оставалось каких-то десять минут, и я начинала волноваться, мало ли что могло произойти сегодня ночью, но в этот самый момент появился Емеля в сопровождении двух носильщиков или телохранителей, стремительно поднялся на палубу, отделавшись кивком головы в сторону завизжавшей от восторга при виде его секретарши и, как выяснилось, еще нескольких его подчиненных, пришедших проводить своего шефа в далекое путешествие.

Ни его жены, ни его дочери среди провожавших я не заметила.

Вчерашний водитель вдвоем с неизвестным мне, но сильно накачанным молодым человеком, поднялись на борт через пару минут после Владимира Емельяновича.

Заиграла музыка, придавая торжественность моменту, и теплоход, шипя и отплевываясь, удалился от причала и через некоторое время уже легко и почти бесшумно заскользил по великой русской реке.

Моя одноместная каюта хоть и относилась к первому классу, но не вызвала у меня никакого восторга. Я не страдаю клаустрофобией, но пять квадратных метров никогда не были пределом моих мечтаний.

Я не пожалела бы валюты и заказала бы себе каюту-люкс, но, на мою беду, все они были заняты.

У Харчеева был, разумеется, люкс, и в соответствии с морскими традициями располагался он на третьей палубе. Я же должна была довольствоваться второй палубой, ничем не отличавшейся, по-моему, от третьей, но наименее престижной.

Отдых на теплоходе – занятие на любителя.

На мой вкус, это полный идиотизм, если только это не свадебное путешествие, когда можно запереться в своей каюте и получать там все тридцать три удовольствия, время от времени пополняя запас калорий в ресторане, трехразовое питание в котором, кстати, гарантировал мой билет.

Во всех других случаях я не вижу смысла в подобном путешествии.

Выбор настолько небогат, что его можно исчерпать четырьмя пунктами.

Можно с утра до вечера торчать на палубе и любоваться однообразными видами, с черепашьей скоростью проползающими на километровом расстоянии от тебя, можно лежать в своей каюте, уставившись в потолок, и стараться не обращать внимания на постоянный гул двигателей и омерзительную вибрацию.

Можно убивать время в ресторанах и барах, но это не самым лучшим образом скажется на здоровье.

Ну и, наконец, можно купаться в крошечном бассейне, скорее заслуживающем названия большого корыта, где ты ежесекундно соприкасаешься телом с десятком похотливых старичков и не менее похотливых внуков.

А уж если очень повезет, то можно среди пассажиров найти более или менее нормального мужика и завести с ним роман.

Но, не имея желания предаваться ни одному из перечисленных удовольствий, я должна была благодарить судьбу за то, что у меня в отличие от подавляющего большинства пассажиров была серьезная круглосуточная работа.

Приведя свою каюту в более или менее человеческий вид, что потребовало не больше двух минут, учитывая минимум возможностей, я попыталась сформулировать свою основную задачу: я, по мере сил оставаясь незамеченной, должна следить за Емелей днем и ночью.

Самое главное для меня – не сохранить любыми средствами его жизнь, но выяснить, кто на эту жизнь покусится.

Старая, как мир, методика. У рыбаков она называется «ловить на живца». Это не исключало возможности при случае защиты Емели; как бы я к нему ни относилась, смерти я ему не желала.

А то, что покушение может произойти в любую минуту, не вызывало у меня никаких сомнений. Если бы мне нужно было расправиться с Харчеевым, то лучшего времени и места я не могла бы себе представить.

Это было настолько очевидно, что казалось специально подстроенным. Тем более что несколько человек из моего первого списка покончили счеты с жизнью именно во время того или иного путешествия.

А вчерашние «странности» Харчеева добавляли мне уверенности в неизбежности грядущих драматических событий.

«Правильно сформулировать задачу – это уже половина дела», – учил меня Гром, и поэтому я могла считать свою задачу наполовину выполненной.

И я приступила ко второй половине задания, тем более что по радио объявили, что все желающие могут пройти на завтрак в ресторан.

Нарядившись «по-курортному» в коротенькую юбочку, маечку на бретельках и легкие матерчатые тапочки, я могла быть совершенно уверена, что Емеля не узнает во мне вчерашнюю бесцеремонную посетительницу в драном халате. Для верности я нацепила на нос дорогие итальянские солнцезащитные очки и, поглядевшись в маленькое зеркальце над умывальником, осталась собою довольна.

Прежде чем отправиться в ресторан, я поднялась на третью палубу и без труда нашла Емелину каюту.

Ее окна – именно окна, а не отвратительные иллюминаторы, как может подумать не искушенный путешествиями по Волге человек, – выходили прямо на палубу.

И, остановившись под одним из них, краем глаза я наблюдала, как Емеля, переодевшись, рассматривал себя в зеркале, после чего покинул свой люкс и отправился завтракать.

Окна каюты были открыты, и я просто не могла не воспользоваться таким удобным случаем и, не торопясь, аккуратно пристроила надежный «жучок» на стенку его каюты. Круглосуточная трансляция из его каюты теперь была мне обеспечена.

Свежий воздух способствовал возбуждению аппетита, и я не без удовольствия направилась в ресторан.

Большая часть корабельной публики уже собралась за столами, и вежливые официанты бесшумно разносили угощенья и напитки.

Мое появление не прошло незамеченным, я поймала на себе изучающие взгляды, как мужские, так и женские. Мужчины искали во мне потенциальную любовницу, а женщины боялись обнаружить потенциальную соперницу. Обычные курортные нравы.

Но меня сейчас интересовал только один человек, а он-то как раз и не обратил на меня никакого внимания. Владимир Емельянович изучал меню, сидя в гордом одиночестве в глубине зала.

Вчерашний водитель джипа со своим товарищем сидели недалеко от него, но не торопились составить ему компанию и обнаружить свое с ним знакомство.

Меня это насторожило.

Я никак не могла ошибиться. Моя зрительная память еще никогда не подводила меня. И кем бы ни являлся этот самый водитель, его конспирация была не случайной.

Логика подсказывала мне, что Емеля вряд ли отправится в дорогу без телохранителей, и именно за них я и приняла этих крепких ребят. Но, видимо, Харчеев не желал, чтобы это было понятно всем и каждому, и запретил им демонстрировать свою «профессиональную ориентацию».

Я уселась за свободный столик и принялась за традиционный в таких местах завтрак. Он состоял из творожной запеканки, стакана сметаны и бутерброда с сыром и маслом к чаю.

Не бог весть что, но вполне съедобный набор. И Емеля, и «крепкие ребята» уплетали его за обе щеки.

Остальная публика состояла в основном из семейных пар и парочек, не успевших оформить свои отношения, что было заметно по улыбчивости кавалеров и их внимательности по отношению к дамам.

Несколько детей дошкольного возраста вносили приятное разнообразие.

Особняком сидела чисто мужская компания, которых, по моим предположениям, интересовали только карты и горячительные напитки. Про горячительные напитки я поняла по их испитым физиономиям, а про карты – из их громкого обсуждения вчерашней игры, где козел Семен зашел в десятку пик под игрока и в результате оставил Гошу без взятки.

Еще было несколько одиноких мужиков различной масти и возраста, которые не обрели пока «второй половины» и внимательно изучали всех «новеньких» представительниц женского пола.

Завтрак подходил к концу, и часть публики покинула зал ресторана.

За стойкой бара занял свое место симпатичный кудрявый бармен и стал расставлять перед собой разноцветные бутылки и протирать стаканы белоснежной салфеткой.

Мужички один за другим потянулись в его сторону.

Я боялась пропустить что-то интересное, да и возвращаться в свою каюту мне совершенно не хотелось. И, переждав первый наплыв страждущих, я заказала бокал шампанского и плитку шоколада.

Стоит ли говорить о том, что Емеля одним из первых подскочил к бармену и взял себе графинчик коньяку и бутылку шампанского.

После завтрака он явно оживился и теперь мало напоминал того сурового господина, с которым я вчера столкнулась на кладбище.

Он был одет в широкие спортивные штаны и легкомысленную белую маечку с неприличной надписью на английском языке, на ногах у него были легкие фирменные сланцы. Одним словом, он вполне соответствовал образу отдыхающего.

Меня немного удивил «репертуар» его сегодняшних напитков. По моей информации, всем напиткам Емеля предпочитал русскую водку. Но, может быть, с утра он считал это дурным тоном. Во всяком случае, сейчас, выпив залпом большую рюмку коньяку, он налил себе бокал шампанского и потягивал его без видимого отвращения.

«Тайные телохранители» заказали себе несколько бутылок пива и «оттягивались» им теперь под соленую рыбку, никакого внимания не обращая на Емелю.

Он же, казалось, все более входил во вкус и пил одну рюмку за другой.

Посчитав, что одного графинчика ему будет недостаточно, он отправился за вторым.

У Харчеева на руке висела замечательная сумочка, в которой он хранил свой увесистый кошелек.

Мне просто необходимо было «украсить» ее «жучком», и в этом случае у меня не было бы необходимости сопровождать его, где бы он ни находился, вплоть до мужского туалета.

А информация обо всех его словах и действиях транслировалась бы круглосуточно прямо мне в уши. Причем в буквальном смысле этого выражения, так как приемник был замаскирован под довольно симпатичные клипсы, с которыми я могла не расставаться ни днем, ни ночью, более того, любой звук из них тут же будил меня, как бы я крепко в этот момент ни спала.

Это было проверено неоднократно.

Я встала рядом с Емелей у стойки и быстрым натренированным движением внедрила «жучок» в мягкую кожу его сумки. После чего заказала себе бутылку лимонада и вернулась к своему столу.

Краем глаза я успела заметить, что телохранители не оставили поход своего хозяина без внимания: они молниеносно обменялись понимающими взглядами и тут же сосредоточили все свое внимание на пиве.

Когда повеселевший Емеля вернулся за свой столик, его душа, развеселившись, видимо, уже требовала общения, и он лукаво подмигнул одному из телохранителей, нарушив тем самым всякую конспирацию.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю