Текст книги "Все средства хороши!"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4

Проснулась я хотя и по звонку будильника, но в очень хорошем настроении. Стоя под душем и пытаясь проанализировать ситуацию, пришла к выводу, что радоваться особых причин нет.

День обещал быть ясным, солнце пригревало землю с самого восхода, ни туч, ни облаков я не заметила. Деревья на легком ветерке шумели золотой листвой, и казалось, что лишь чудо останавливает их от того, чтобы не пускать по городу солнечные зайчики.

Медленно жуя завтрак, я сквозь окно любовалась осенними видами. Но недолго.

Есть ли алиби у Сиренева? Если нет – это последний гвоздь в его гроб. И как же мне хочется, чтобы так оно и было!

Где-то отдаленно, в глубине сознания, словно огонь свечи в хорошую ночь на предельном расстоянии, у меня в голове вспыхнуло небольшое сомнение. У оперативников есть поговорка: «Если у тебя на работе все хорошо, то ты придурок и у тебя все плохо». И хотя я не была оперативником, но поговорки придерживалась.

Слишком все просто. Гильзы нет, пули нет? Так поднять гильзу и выковырять пулю мог любой кретин, а не только профессиональный убийца. Правда, есть одна зацепка. Небольшая, но есть. Ольга выстрела не ожидала, расслабилась, значит, преступник (я решила не употреблять слово убийца, а то как-то двусмысленно), явившийся в этот час, не вызвал никаких подозрений или очень тактично и веско объяснил цель своего визита. А что мог делать в такое время в конторе Сиренев? Так есть у него на тот день алиби или нет? Точнее, на ночь?

Ну, с этим скоро все будет ясно. А вот кто мог войти без лишних вопросов? Бухгалтер. Это абсолютно очевидно. И объяснить Ольге свой визит не так уж и сложно. Да и интересоваться она не особо будет. Он занимается деньгами. Деньги – кровь любой организации. И человек, качающий эту кровь, вне всяких подозрений.

Я поела и собралась. До прибытия машины осталось минут пятнадцать. Можно было бы выйти во двор и подождать там, но у меня были свои соображения на этот счет. Я стала смотреть на дорогу, стараясь заметить машину Авдоева.

Странно. А ведь Авдоев тоже мог прийти в контору ночью. Прийти, чтобы убить Ольгу. Мотив-то – на поверхности, просто надо нагнуться и поднять: двоевластие. Или единовластие Ольги. У него самолюбие задето, а тут еще вся эта заварушка. Удобный случай взять банду в свои руки.

Тут у меня в голове возник вопрос, который я подсознательно отодвинула подальше и пока попросила его оттуда не вылезать. Теперь – его время.

А что так поздно в конторе делала Ольга, а? И что, если она сама копала под Авдоева? Причины могли быть те же самые. И вдобавок доля от сделки могла не устраивать. Да, Танюша, запуталась ты, совсем запуталась.

Мысли прервал длинный гудок. Я удивленно посмотрела на улицу и увидела машину Авдоева. Тот помахал рукой, призывая спускаться.

Я отошла от окна и стала готовить кофе. Подождет. Привык командовать.

Но, повозившись некоторое время у плиты, поняла, что у меня есть повод поторопиться. И повод этот не очень оригинальный. Болотников. Что-то в нем притягивало мое внимание. Что, мне понять было сложно, но увидеть его очень хотелось.

Я отогнала эти мысли.

Болотников – преступник, возможно, убийца и уж наверняка подонок. А как он меня в живот ударил? Сволочь, он меня в живот бьет, а я его увидеть хочу. Таня, неправильно все это. Болотников – враг. Возможно, если я это допущу, он меня в яму и зароет. Вот так-то. Так что давай, остывай.

Авдоев неожиданно проявил себя джентльменом. За все время, что я готовила, а потом еще и пила кофе, он не посигналил ни разу.

Я уселась на заднее сиденье. В знак приветствия лишь кивнула, хотя Авдоев поздоровался. Но мужики все одинаковые, что он и подтвердил, разбивая всю иллюзию своего джентльменства.

– Чего так долго?

Я решила его немного подразнить.

– Так, кое-что решала.

Он посмотрел в зеркало заднего вида, явно ожидая продолжения. И дождался.

– Думала, за что конкретно ты убил Ольгу.

Машина попала колесом в какую-то яму, нас подбросило.

Я предполагала, что последует матерная тирада с упоминанием всех моих достоинств. Но Авдоев лишь крепче сжал руль, аж пальцы побелели.

– Что скажешь?

Машина, взвизгнув тормозами, остановилась.

– Ты что?! Ты подо что меня подставить хочешь, а?! Ты, – он запнулся, пытаясь правильнее меня охарактеризовать, – гадина, на меня Ольгу повесить хочешь?!

– Преступление должно быть раскрыто, – тоном учителя сказала я. – Всегда.

– Ага! Преступник должен быть наказан!

– Ты где ночью был?

– Ночью я спал. Ясно?

– Нет.

– Я отлучался. По делам.

– Кто-нибудь подтвердить может?

– Да, но ты его увидеть не захочешь. Он у ментов в розыске.

Хозяин Сиренева!

– Ты говорил со своими?.. – Я неопределенно махнула рукой.

– Да.

– Я хочу начать с Сиренева, – твердо сказала я.

– Думаешь, он?

– Но если не ты, то кто?

– Остроумно.

Мы помолчали.

– Дальше последовательность соблюдать?

– Нет, – я вздохнула.

– Я могу сам поговорить с Вадиком и Лехой, – сказал Авдоев, объезжая очередную яму. На мой недоуменный взгляд он объяснил: – Я их базары лучше разберу.

– Хорошо.

Качков я исключила из числа подозреваемых практически сразу. Правда, вероятность того, что они замешаны, была. Но умный человек для такого дела их использовать не будет. Если, конечно, сам не такой же. Так что пусть с ними позанимается Авдоев. Хлопот у меня будет поменьше.

– У тебя сейчас кто-нибудь работает?

Авдоев посмотрел в зеркало заднего вида.

– Секретарши или вообще?

– Вообще.

– Нет. Я же говорил. Начало операции может быть когда угодно, они у меня сейчас вроде как на каникулах.

– Значит, – подвела я итог, – ты в любую минуту их можешь найти?

– Да. У каждого при себе есть телефон.

Я вздохнула.

– Я буду сидеть в твоем кабинете. Все, кроме того, с кем я беседую, должны находиться за дверью кабинета Ольги. Ясно?

– Да.

Авдоев вылез из машины и открыл мне дверь.

Я вышла.

– Ольга выстрела не ожидала, так? Всех посетителей можно разделить на две группы. Те, кто может прийти в такое время, и те, кто не может.

Я замолчала, давая время понять Авдоеву смысл моих слов. Он понял и кивнул.

– Значит, если убийца – профессионал Сиренев, то, чтобы прийти и не вызвать подозрений, он должен предупредить Ольгу о приходе. Иначе она бы его или просто не пустила, или вела бы себя с ним настороженно.

– Думаешь, что он? – Я видела, что Авдоев очень хочет, чтобы это был именно Сиренев.

– Не знаю, но очень похоже. Не знаю.

Мы прошли в кабинет. По заверению Авдоева, его коллеги приедут минут через пять.

– Иди… Первый – Сиренев.

Все отпущенные мне минуты я старалась ни о чем не думать. Еще успею.

Раздался стук.

– Да. Входите.

– Здравствуйте, – Сиренев вошел и без приглашения сел, – Дмитрий Сиренев на допрос явился, – он говорил без иронии. Если у него и есть чувство юмора, то сейчас он его скрыл.

Я посмотрела на него, как на нового, абсолютно незнакомого человека.

Строгий костюм подчеркивал стройную фигуру. Взгляд твердый, уверенный. За собой следит. В зоне скорее всего не сидел. Умен. Возможно, и нет, но тогда очень хитрый и удачливый. В таком деле, как у него, глупые либо невезучие долго не задерживаются.

– Воевали? – сама не знаю почему я спросила его об этом. Странно.

– Да. Афганистан.

– Чем занимались?

– Позавчера? – уточнил Сиренев.

– Ну не в Афганистане же.

– Так… По городу катался.

– Весь день? – не поверила я.

– Удивляет?

Манера отвечать вопросом на вопрос стала меня раздражать.

– Ничуть, – ответила я резковато.

– Городок-то мне ваш абсолютно не нравится. Грязный какой-то.

– Уматывайте в Америку.

– Мест для работы нет. – Убийца меня не слышал либо проигнорировал мой выпад, продолжая рассуждать о городе.

Я неожиданно хлопнула в ладоши перед самым его лицом. Он не дрогнул.

– Нервы проверяете? Зря.

– Вижу. Чем занимались позавчера вечером?

– Дома сидел. Смотрел телевизор.

– Высмотрели что-нибудь интересное?

– Да. Шел боевик, там убили одного очень любопытного детектива, – он улыбнулся.

Я на выпад не отреагировала.

– Во сколько легли спать?

– Как фильм закончился.

– Понятно. Свободны.

– Всего доброго.

Я была очень рада. Значит, алиби у Сиренева нет. Это хорошо. Очень хорошо.

Олег Болотников вошел без стука, как старый знакомый и добрый товарищ. Подошел и чмокнул меня в щеку.

– Танюха, привет!

От такой наглости я слегка опешила, но быстро взяла себя в руки.

– Здравствуй, Олег.

– Ой, соскучился я без тебя.

– Правда?

– Обижаешь. Все только о тебе и думал.

– И когда Ольгу убивал? – улыбнулась я.

Он сначала не понял, потом серьезно сказал:

– Нет. Когда Ольгу убивал, старался ни о чем не думать, мало ли что.

– Ясно, – сказала я.

– Не веришь?

– Верю. Сиренева хотелось похоронить, но если ты все на себя берешь…

– Танюша. – Олег схватился за грудь. – Ради вас – хоть под танки, гранатами обвязанный.

– Слова, – я махнула на него рукой.

– Честно.

– Ладно, хвастун. Колись, где весь день был.

– День? Да сейчас еще одиннадцати нет!

– Позавчерашний, – уточнила я.

– А?! Я…

– Хотя свои похождения можешь оставить для мемуаров. Меня интересует вечер.

– Обедали. Я, Птицын и Похотько. В ресторане.

– Странная компания.

– Да нет, – Олег вздохнул. – Сначала мы хотели пообедать вдвоем, но этот… Никита за нами увязался. Начал гундосить…

– Достаточно.

– Хорошо, хорошо, – быстро согласился он.

– Кто-нибудь выходил?

– Да. Птицын минут на тридцать.

– А ресторан далеко? – спросила я, стараясь скрыть волнение.

– Откуда? – Олег улыбнулся, но под моим строгим взглядом улыбочку стер. – Понял. – Он поманил меня к окну.

– Вон, видишь фонарики.

– Да, – сказала я.

– Это там, – торжественно объявил Олег.

До ресторана было метров тридцать, не больше. Ясно, значит, Птицын тоже мог.

– Куда он уходил?

– А шут его знает. Мы поинтересовались, он рукой отмахнулся и промолчал.

– А Похотько?

– Не знаю.

– То есть? – Хотя в лице я не изменилась, но внутренне подобралась.

– Я тоже уходил.

– Надолго? – тоном следователя спросила я.

– Да нет. Позвонить надо было.

– Куда?

– Ревнуешь? Танюша, так ты только скажи, я ведь за тобой… – Он прикрыл глаза, прикидывая, куда бы он мог за мной уйти.

Но я остановила его.

– Хорош. Ты как думаешь, кто убил Ольгу?

Он посерьезнел.

– Не знаю. Мотивов, так сказать, много.

– Ну-ка, ну-ка?

– Че, ну-ка? Авдоев, например. Ведь нашей организацией, – нагло и высокомерно охарактеризовал Олег их шайку, – управляла Ольга Николаевна. Это не устраивало. Вот он и вышел в лидеры.

– Ну, это понятно.

– Еще бы? Когда я все рассказал.

– Не зазнавайся, – сказала я.

– Не буду, – заверил Олег. – Да, Птицын мог. Запросто. И алиби у него нет.

– Ты про алиби бы лучше промолчал.

– Хорошо. Но я вот что думаю. Птицын мог немного подворовывать. Он считал, что в коммерции особо никто не разбирается. И Ольга его могла раскопать.

– Так ведь она не разбиралась, – возразила я.

– Так и Птицын думал. Но Ольга диплом не покупала, она училась в экономическом.

– Ты-то откуда знаешь?

– Я много чего знаю.

– А Похотько? – для очистки совести спросила я.

– Шутишь. Мы решили летом пострелять съездить, поохотиться. Так вот Никита ружье брать в руки категорически отказался.

– Ну, это, допустим, не повод…

– Да его там так обсмеяли, – перебил меня Олег, – он красный был как рак, я думал, сквозь землю провалится, но удержался. Вряд ли.

– Ну ладно.

– У тебя совсем с версиями плохо? – сочувственно поинтересовался Олег. – Может, я смогу помочь?

– Не знаю. Может, и сможешь.

Птицын. Черт, надо ли ему это? Сиренев – фигура куда солиднее, но теперь у Птицына поводов ничуть не меньше, а может, даже и больше. И главное, если убийца – Сиренев, зачем убита Ольга, непонятно, если убийца – Птицын, все вырисовывается более четко. Даже очень. Но Птицын – не уголовник. Нет, уголовник, конечно, но не той породы. У него не хватит силы воли убить человека и быть настолько спокойным, чтобы найти гильзу и выковырять пулю.

А чем, интересно, ее ковыряли? Плита – это не так себе, руками не получится. Значит, принесли с собой. Сиренев. Он-то в этих тонкостях хорошо разбирается. Птицын же – фраер. С другой стороны, нашли бы мы пулю. Только марку пистолета установили бы. И все. Так на хрена ее оттуда доставать? Птицын. Фраер решил подстраховаться.

– Олег!

– А?! – Болотников от неожиданности вскочил.

– Присмотри за Птицыным.

– Следить? – переспросил он.

– Присмотреть, – повторила я.

– Как?

– Ну ты даешь, – я улыбнулась. – Не надо за ним ходить, выслеживать. Будет возможность – будь с ним, нет – не надо. Понял?

– Да.

– Смотри, не оплошай, Олежка.

– Как можно, Танюш, – возмутился он.

– Верю, иди позови Птицына.

– О том, что я тебе говорил, молчок, Танюш. Не надо, чтобы он знал.

– Даже так?

– У нас с ним отношения не очень.

– Иди, – я махнула рукой.

Наступила небольшая пауза.

Итак, у меня два явных кандидата для экскурсии на кладбище. Для одного из них она будет продолжительной.

– Можно? – Птицын стоял в дверях.

– Да, заходите.

Он вошел, сел, снял дымчатые очки. Помолчали. Я пробовала встряхнуть двух первых, ничего особенного не получилось. С этим, наверное, тоже. Ждет. Ну, дорогой Птицын, подождем вместе. Ничто так не треплет нервы, как небольшое ожидание. Какая твоя роль, интересно? Чем ты руководишь? И кто ты на самом деле без маски. А?

– Простите, я…

– Ты сюда на вопросы отвечать пришел, – вспылила я, – а не прощения просить!

Он, растерянный и обиженный, замолчал. Молчала и я.

Какой-то он безвольный, баба на него наорала, он и голову в плечи втянул. Размазня. Или очень хорошо прикидывается. Обиделся. Главное, быстро очень обиделся. Я на него убийство вешаю, под вышку, можно сказать, подвожу, а он обиделся. Щеки надул, сопли выпустил, того и гляди заплачет. Фу, блин, мужик. А ведь казалось…

Птицын поднял голову. Ни соплей, ни слез не было, глаза были сухие и умные, смотрели грустно. И никакой обиды на лице не замечалось.

Ясно. Он меня за дуру принял.

– Куда вы дели пистолет?! – Я хотела вывести его из себя и посмотреть на него в гневе.

– Успокойтесь! – Он тоже повысил голос.

Ну что, еще покричать или уж успокоиться? Вряд ли он что-то скажет лишнее. Успокоимся.

– Вы на меня не орите, – тихо сказала я. – У меня ваша судьба, – я сжала кулак, – вот здесь.

– Бред.

– Хотите проверить? – Я опять начинала раздражаться.

– Нет, зачем. Я и так знаю.

– Ну и рассказывайте.

– Что? – глупо спросил он.

– Как убили Ольгу. Как вы убили Ольгу, – уточнила я.

– Я не убивал, – ответил он. – И ваша ирония абсолютно неуместна.

– Хорошо. Расскажите, как вы провели позавчерашний вечер.

– Мы обедали. Я, Олег, Никита. В ресторане.

– Весь вечер? – не поверила я.

– Даже больше. Мы там задержались за полночь. Посмотреть стрип-шоу. Ведь Олег вам рассказал, он наврать не мог.

– И вы никуда не выходили? – спросила я.

– Нет.

Вопрос я задала так, чтобы успокоить совесть, зная, что он ответит. Но его ложь выбила меня из колеи и отвлекла от плохих мыслей. Я попыталась сохранить выражение скуки на лице. Ложь. Невероятно. Неужели он считает, что Олег мне соврал? Почему? Олегу Болотникову лгать не имеет смысла. Захотел бы он подставить Птицына, то, на все сто, он бы отшил Похотько. Денису Птицыну повода для вранья еще меньше. Ложь рождает большое подозрение. Невиновный врать не будет. Аксиомы. И он их не придерживается. Дурак? Не похоже.

– Я вас немного обманул, – сказал Птицын, – я отлучался. По делам, которые вас не заинтересуют.

– А почему правду не сказали?

– У меня сложности с женой. Я предупредил Олега и Никиту, чтобы они не болтали. Я подумал, что Болотников вам соврал, но, увидев, что нет, решил сознаться.

Вот сволочь.

– Я отсутствовал недолго, – продолжал Птицын, – минут десять.

– По девочкам бегаете?

– Нет. Но моей жене не говорите. Если вдруг она приедет сюда и будет выспрашивать.

– А такое было?

– Да, пару раз.

– Она что, не знает, что вы бандит? – удивилась я. – Что ж вы не похвастаетесь?

Он устало махнул рукой.

Вот и хорошо. У Птицына вроде бы алиби. Слабенькое, правда, но все-таки. И Олежка мог ошибаться со временем.

– Идите.

Птицын вышел. Я ожидала увидеть Похотько, но вошел Авдоев.

– Есть что-нибудь?

– Да, мелочи.

– Не тяни, – он сел.

– Птицын был вместе с Болотниковым и Похотько в ресторане. По словам Болотникова, он отлучался на тридцать минут. Но Птицын другого мнения. Он говорит, что отлучался минут на десять.

– Известный бабник, с ним ясно.

– Точно?

– Да, – он махнул рукой.

– Ну, и Сиренев.

При этих словах глаза Авдоева загорелись, на лице появилась улыбка.

– У него нет алиби. Говорит, что смотрел телевизор. Но, по-моему, это слабо. Очень слабо. Правда, это ничего не значит. Если преступление тщательно спланировали, то у преступника должно быть алиби. Да и Сиренев на виду.

– Брось, Танюх. Боевиков насмотрелась.

– Возможно, – согласилась я.

– Что будем делать?

– А что можно? – в свою очередь, спросила я его.

– Все, что угодно.

– Тогда что с качками?

– Извини, – он смутился. – У них чисто. Шатались по городу, пили, под вечер сняли двух телок. Всю ночь провели у них.

– Говорят, что провели, – поправила я.

– Я звонил, проверял. Все точно.

– Ясно. У меня еще Похотько.

– Да брось ты.

– Нет. Я с ним поговорю для очистки совести. Где сейчас остальные?

– Сидят здесь. Ждут. Я никого не отпустил.

– Хорошо. Я поговорю с Никитой. Затем решим.

– Ладно. Я его позову.

Евгений рад, что это Сиренев. Решил от него избавиться. Хорошо. Мне вот как после выпутаться? Хотя, судя по поведению Авдоева, убивать меня он вроде и не собирается. Но это пока. Уберем убийцу, и до меня очередь дойдет. И как выпутаться, непонятно. Но до этого еще дожить надо.

В дверях стоял Никита. Он мог там простоять минут десять. А может, и больше. Совершенно безропотное существо. Да, розы – это как раз то, что ему нужно. Ни больше ни меньше.

– Здравствуйте! – очень вежливо поздоровался он. – Я сяду?

– Конечно. Не стесняйтесь.

Он неуклюже прошел к стулу и сел. Сидя, он был на голову ниже меня. Словно ученик в кабинете директора.

Я уже переключилась на Сиренева полностью, решала, как его вывести на чистую воду, и вернуться назад не смогла.

– Вы позавчера вечером обедали с Болотниковым и Птицыным?

– Да.

– Кто уходил? – спросила я.

– Ну… – он задумался. – Птицын уходил.

– Надолго?

– Нет. Минут на двадцать, – он замолчал.

– Хорошо, кто еще?

– Болотников. Минут на пять.

– Идите.

Он поднялся и вышел. Вошел Авдоев. Сел.

– Что решила? – спросил он.

– Пока не знаю, – призналась я.

– Может, убить его?

– Ну да? Хватит.

– А что такого? Он-то убивал немало.

– Нет, – стояла я на своем.

– Ладно. Давай сдадим его в милицию.

– Он вас не выдаст?

– А что это ты о банде-то беспокоишься? – Он усмехнулся. – Шучу. Он ничего не знает.

– А если это не он, тогда что?

– Но доказательства…

– Какие? – Я грустно улыбнулась.

– Твои, – не понял Авдоев.

– Нет их. Это не доказательства. То, что он смотрел телевизор вечером, не доказывает, что он убил Ольгу. А если я ошиблась? Тогда что?

– Ничего. Будешь искать дальше.

– Ага. И сама стану мишенью.

Авдоев задумался.

– Ладно. Что ты предлагаешь?

– Понаблюдать за ним. Сейчас ты их отпускаешь. Мы сядем в неприметную машину и последим.

– И что это даст? – Он смотрел на меня, явно не понимая.

– А то: если это он, то он пойдет еще убивать.

– Не обязательно!

– Обязательно! Может, и не убивать, а выйдет с кем-нибудь на связь. Ведь наркотики, которые вы транспортируете, – я остановила его рукой, – убийца реализовать не способен. Он получил команду и убил Ольгу. Теперь он должен получить команду о дальнейших шагах, и все. Это не обсуждается!

– Да я и не собираюсь.

– Вот и хорошо. Приготовь машину.

Авдоев вышел.

Сиренев. Ошибаюсь я или нет? Мысли о другой группировке пришли неожиданно. Если это так, то шайка Авдоева в большом дерьме. Их раздавят. А вот меня, Татьяну Иванову, ожидают настоящие неприятности.

Я достала кости. Выпало 14 + 25 + 6, что означало: «Ваши надежды потерпят крах. Злые силы будут препятствовать каждому действию».

Глава 5

Кофе, как я и ожидала, попить не удалось. Авдоев отпустил собравшихся, и они дружно из конторы убрались.

Мы вышли следом. Бросилось в глаза, что осталась машина Сиренева. Все остальные быстро разъехались. Сам Сиренев стоял на противоположной стороне улицы у киоска и что-то покупал. Поза была мирная, домашняя. Ну, и покупает примерный муж бутылку газировки. Авдоев в это сразу поверил и растерянно остановился в дверях подъезда, но меня не проведешь. Я мягко взяла его за руку.

– Пошли к твоей машине, – тихо сказала я.

Меня раздражало, что из-за такого пустяка – тупого партнера – может рухнуть все дело.

Мы без приключений, чеканя шаг, дошли до машины. Авдоев открыл мне дверь, обошел машину и плюхнулся на свое место. Вставляя ключ в зажигание, он произнес:

– Я надеюсь, что ты мне все объяснишь.

– Он в стекло за нами смотрел, а ты, болван, варежку открыл и стоишь, – я руками показала, какой величины он открыл варежку. – Теперь следить за ним не имеет смысла.

– Да брось ты, сигареты он покупал, – сказал Авдоев неуверенно.

Я махнула на него рукой.

Сиренев подошел к своей машине.

– Есть другая тачка? – спросила я.

– Вон, – Авдоев вытянул руку, указывая на белую «шестерку».

– И как же тебя шефом выбрали? – недоуменно спросила я.

– Ты что?

– А ничего. Ты почему плакат не повесил: «Машина для слежки за профессиональным убийцей Сиреневым. Слежку ведут детектив Татьяна Иванова и дебил-уголовник Авдоев!»

Авдоев вздохнул и стал оправдываться:

– Да та моего друга, он в этом доме живет.

– Тогда быстро в ту машину, – приказала я.

Мы пулей пролетели расстояние до «шестерки». Авдоев завел машину, я грохнулась на пол сзади.

– Поехали. Только осторожно.

– Ладно.

Машина тронулась. Я, не имея возможности следить за Сиреневым, потребовала, чтобы Авдоев держался не очень близко к нему.

– Перед нами «Жигули» и «Волга», – докладывал он.

– Умница. Выгонят из банды, иди опером в уголовный розыск, – порадовала его я.

– Очень смешно.

– Еще бы.

Мы ползли в сплошном потоке. Сиренев двигался осторожно, словно новичок, и каких-то особых проблем в слежке у нас не возникало.

– Повернул направо, – сказал Авдоев.

– Осторожно. Смотри, чтобы мы прямо за ним не оказались, – предупредила я.

– Понял, не дурак.

Я решила подняться.

– Увидит.

– Кого? Меня? Пускай, – я беспечно махнула рукой.

– Как знаешь.

Мы ехали вперед. Я оглянулась, чтобы посмотреть, кто у нас в хвосте. Машин было немного. Прямо за нами шел «Москвич». Видимо, семья ехала на дачу. В машине спереди сидели мужчина и женщина, сзади орава детей. Эти не опасны. Следом – «Газель». Один водитель. Больше никого не видно.

– Он поворачивает.

Оценив обстановку, я сказала:

– Прямо.

За Сиреневым не последовала ни одна машина.

– Остановись у ларька.

– Хорошо.

Сиренев зашел в кафе. Я тут же почувствовала, что очень голодна. Авдоев, конечно, тоже.

– Сбегай, купи что-нибудь поесть, – предложила я.

– А он меня не увидит? – иронично спросил Авдоев.

– Ой, господи! Вон гамбургерами торгуют.

Авдоев поморщился. Перспектива питаться гамбургерами его не прельщала. Но он стойко промолчал.

– Мне два, – предупредила я.

Он кивнул.

Заметил нас Сиренев или нет? С одной стороны, если да, то у него было два варианта. Первый: дать понять нам, что номер прошел, и показать всему миру, что он невиновен. Значит, все сегодняшнее представление, выполняемое нами, годится лишь для второсортного театра, и не более.

Второй: он мог запросто от нас оторваться, если очень уж ему это было нужно. Встал на светофоре первый, и жди ветра в поле.

Может, он из кафе позвонит по телефону? Хотя вряд ли. Никто ведь не мог прогнозировать моего участия в этом деле. Значит, телефоном Сиренев не воспользуется, нужна личная встреча. В кафе? Может быть, но уж больно прямолинейно он нас к нему привел. Мог бы и покружить по городу. Ведь не придурок же.

Авдоев решил перекусить основательно и еле допер все то, что нашел в лотках. Я взяла свой гамбургер и сказала:

– Сиди, я сейчас.

Изображая прогуливающуюся особу, я проплыла перед окнами кафе достаточно близко, чтобы рассмотреть, что Сиренев сидит один, и достаточно далеко, чтобы не быть увиденной.

Один. Ест или изображает? Скорее всего ест. Если бы изображал, то сел бы к окну лицом. Предосторожность – предосторожностью, но так перебирать не стоит. Не заметил. Это хорошо. Теперь надо подумать, будет встречаться или звонить. Хотя со звонком вроде бы ясно. А если встречаться, то где? Самое подходящее место – кино или театр. Ну еще зайти на базар и изобразить случайную встречу. Если он сделает что-то похожее…

И что тогда? Взять этого человека. Добровольно он ничего не расскажет, пытать – это без меня. Остальное уже не мое дело. Мне главное – установить перевертыша, а там пускай с ним Авдоев разбирается.

Сиренев через плечо оглянулся на улицу.

Я стояла в большой группе людей, ожидавших автобус. Так как Сиренев продолжал пялиться, пришлось мне в него сесть.

Скотина. Смотрит все-таки по сторонам, подозревает. Интересно, хватит у Авдоева ума ехать за ним одному или будет ждать меня до последнего, если Сиренев выйдет?

– Пассажиры, оплачиваем проезд! – заорал над ухом кондуктор.

Я достала рубль.

«Быстрей, быстрей, что ты как черепаха тащишься», – подгоняла я водителя.

Но мы двигались очень неторопливо. Словно нехотя автобус вывернул на конечную остановку и распахнул переднюю дверь.

Вот гад, скалымить захотел!

Так подумала, видимо, не только я, но и часть пассажиров, находящаяся в некотором отдалении от двери. Кто-то просто торопился, у кого-то отходил автобус. Послышались тихие проклятья. Возможно, так бы все и закончилось, если бы не одна бабулька.

С сумками, навешанными на груди, как ленты от «максима», с клюкой, она настолько медленно спускалась со ступенек, что кто-то очень нетерпеливый сзади вежливо поторопил ее:

– Ты, карга старая, виляй быстрее своим задом!

Я про себя ругнулась.

Но было поздно. Бабулька остановилась, повернулась в сторону шума и, отчаянно жестикулируя руками, в одной из которых была клюка, стала что-то объяснять еще одной бабульке. Движение в автобусе остановилось.

Начался невообразимый шум. Люди уже вокруг себя обидчиков не замечали, винили правительство, президента. Я проклинала ту злополучную минуту, когда Сиренев обернулся, и то, что мне пришла в голову мысль встать на остановке.

Бабку из автобуса практически вынесли, движение возобновилось. Выбралась и я.

Добираться назад пришлось бегом, особенного выбора у меня не было. Джинсы и рубашка, в которые я оделась утром, и кроссовки способствовали пробежке. Я с удовольствием отдалась этому занятию. Во время бега я вспоминала номер телефона моего шофера-шефа.

И абсолютно напрасно. Когда я, изображая любителя-спортсмена, пробежала мимо кафе, Сиренев все еще сидел за своим столом.

– Ты где была? – набросился на меня Авдоев.

– Все-то тебе расскажи, – отмахнулась я.

Но Авдоева это не успокоило:

– И все-таки?

– На транспорте каталась, – честно призналась я. – Надеюсь, ты не ходил в разведку, выяснить, куда это я подевалась?

– Нет, я сидел здесь. Слушай, если он выйдет на связь, как мы это узнаем? – спросил Авдоев.

– Не выйдет.

– Почему?

– Потому! – Я рассердилась. – Ты после еды всегда такой любопытный, а?

– Нет. Мне просто кажется, что это все ерунда.

– Неужто? Пусть не кажется, можешь меня рассчитать.

Авдоев замолчал. Я к общению тоже не очень-то стремилась, тем более что пришлось возобновить слежку – Сиренев наконец-то вышел из кафе и сел в машину. Минут десять мы проехали молча. Сиренев вел себя абсолютно спокойно. Машина шла ровно, без каких-либо резких ускорений и торможений. Вести его было легко.

Мы доехали до его дома. Сиренев спокойно вышел из машины, посмотрел по сторонам и вошел в подъезд.

Благодаря моему умению и сноровке нашу машину и соответственно нас он не заметил.

– Сидеть, – приказала я Авдоеву и пошла за Сиреневым.

Квартиру его я знала. Воспользовавшись лестницей, я тихо поднималась.

Он вышел из лифта один. Видеть его я не могла, но определила это по звуку шагов. Довольно долго возился с ключами, затем некоторое время постоял, прислушиваясь, после чего зашел в квартиру.

Двери у него прочные. Значит, он на них надеется и вполне может что-то прятать в квартире. Попасть туда будет довольно тяжело, если, конечно, это понадобится.

Поднявшись на один этаж выше, я вызвала лифт. Было довольно шумно. Где-то повизгивали собаки, слышалась ругань. Все это мешало сосредоточиться.

Авдоев сидел в машине.

– Кто-нибудь заходил? – спросила я его.

– Кроме Сиренева и тебя?

– Да.

– Нет. Вышел парень с собакой.

– Молодец, – похвалила его я.

– Служу отчизне, – отрапортовал он.

– Ладно. Будешь следить за подъездом.

– А ты? – поинтересовался он.

– А я буду думать.

Авдоев посмотрел на меня как-то странно, но промолчал.

О чем конкретно я буду думать, когда мой боевой товарищ пялит глаза, я в тот момент еще не решила.

– Давно у тебя Сиренев?

– Не помню.

– Ясно. Сидел кто-нибудь?

– Из шести? Нет. Зачем тебе?

– Не знаю.

– Точно?

– Да, – я зевнула.

Дверь открылась, и из подъезда вышел Сиренев. То, что это он, мы догадались уже позже. Сиренев переоделся в строгий костюм, начистил туфли! Даже с такого расстояния было видно, как они блестят!

– Интересно, куда это он? – спросил Авдоев, заводя машину.

– Сейчас и узнаем.

На город навалились сумерки. Пока еще ненавязчиво, но без фар ездить по нашим дорогам было уже невозможно.

Сиренев, как человек, которому нечего скрывать и который ничего не боится, включил фары и вырулил на дорогу. Мы из предосторожности немного подождали и двинулись следом.

Ехать с включенными фарами – привлекать к себе внимание, ехать без – привлекать еще больше внимания. Авдоев вопросительно посмотрел на меня.

– Включай. И осторожненько.

– Ладно.

Без каких-либо происшествий мы следовали за Сиреневым. Пару раз он останавливался у светофора на мигающий зеленый, что сильно нас настораживало, так как держались мы на значительном расстоянии, пропуская вперед две, а иногда и три машины. Но предосторожности были напрасны. Профессиональный убийца, словно помогая нам, ехал медленно, машину трогал плавно.

У меня появилась интересная мысль.

– Он что, недавно права получил? – спросила я у Женьки.

– Нет. Меня это тоже удивляет.

– Рассказывай, – поторопила я его.

Но Авдоев молчал, решая, стоит ли меня посвящать в тайну, или… Видимо, решившись, он вздохнул и сказал:

– Не очень давно, мы с ним уходили от неприятных знакомых, – он замолчал. – Они хотели меня ликвидировать… Так вот Сиренев, словно автогонщик, ушел от преследователей буквально за пару минут.

– Точно?

– Таня…

– Я не то. Может, ему просто повезло?

– Я немного разбираюсь. Он хорошо управляет машиной, но и правила эти гребаные нарушает часто. Мы с ним по этому поводу ругаемся, ведь плачу за него я. А сейчас…