Текст книги "Чище воды, острее ножа"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 3

Жанна вошла буквально через несколько секунд. Это была высокая девушка с прямыми светлыми волосами, большими синими глазами и чувственным ртом. Вообще, личико у нее очень красивое, но почему-то навевало какие-то мультяшные ассоциации. Такие лица обычно бывают у главных героинь в мультфильмах. Особенно опечаленной девушка, в отличие от моей предыдущей собеседницы, не выглядела, скорее взволнованной и обеспокоенной. Как мне показалось, на ней вчерашняя гулянка оставила не слишком большой отпечаток.

Я начала задавать традиционные вопросы: что она делала ночью, не видела ли, не слышала ли чего-нибудь подозрительного и так далее. Сначала ничего особенно нового Жанна мне не поведала. Еще раз рассказала, как гости веселились, подтвердила, что раньше всех отделились от честной компании Дима с Олей, что Соня ушла в комнату, смежную с залом, вместе с Лисовским, но очень скоро вышла оттуда в расстроенных чувствах и ушла с Эльвирой на кухню. Когда я поинтересовалась, правда ли, что она пыталась подслушивать, о чем Соня с Эльвирой на кухне говорят, Жанна сказала, что Соня все выдумывает, она случайно мимо проходила, а та вдруг выскочила из кухни и ни за что ни про что на нее набросилась. Мне показалось, что в этом месте Жанна говорит неправду, слишком уж рьяно она уверяла меня, что все именно так и было, но уделять этому моменту слишком большое внимание я не стала – в конце концов, любопытство не является уголовно наказуемым преступлением. На вопрос о том, зачем они с Олегом выходили на улицу, Жанна ответила, что им просто захотелось проветриться и побыть одним. Что было потом? А потом они легли спать и до утра больше не просыпались. Услышав мой вопрос, не слышала ли она какого-нибудь движения по квартире или звука телефонного звонка, Жанна замялась и сказала:

– Звонок я точно сквозь сон слышала. Точно, у кого-то сотовый запиликал. По-моему, у Эльки. У ее сотового мелодия поставлена специфическая, трудно с другой спутать.

– Во сколько это было, не помнишь?

Жанна отрицательно помотала головой:

– Нет, что вы! Я даже не открывала глаза. Чертыхнулась про себя, что разбудили, и снова заснула.

– А о чем она разговаривала по телефону, ты не слышала?

– Нет. Я же говорю – меня звонок разбудил, но я тут же опять заснула. Да к тому же Элька говорила шепотом.

«Интересно, – отметила я про себя, – если ты, дорогая моя, тут же заснула, то откуда знаешь, что она говорила шепотом?» Но вслух спрашивать об этом я не стала – бессмысленно, Жанна заявит, что оговорилась, и ничего не докажешь. Собственно, вполне возможно, что она и в самом деле оговорилась.

– А какого-нибудь движения по квартире ты не слышала? – спросила я. – Понимаешь, Жанна, в ту комнату, где спал Лисовский, можно было пройти только через зал, так что если ты хоть что-нибудь помнишь – говори, это может оказаться очень важным.

На какое-то время Жанна задумалась, потом неуверенно сказала:

– Я не уверена, но, по-моему, ночью Сергей вставал.

– Беляков? – переспросила я.

– Ага. Но я не уверена. Может, это мне вообще приснилось, – Жанна тут же пошла на попятный.

– Если так, то почему ты сказала, что вставал именно он?

– Мне показалось, что движение было в том углу, где кресло, а в нем спал как раз Сергей.

– А во сколько это было, ты, конечно, не помнишь? – почти утвердительно сказала я.

– Не помню, – пожала плечами Жанна. – Но уже поздно, очень поздно.

– Ну, хотя бы до или после телефонного звонка?

– По-моему, до. Да-да, точно до.

– Ясно, – сказала я. – А больше ты ничего не слышала?

– Нет, – Жанна решительно покачала головой.

Я поняла, что больше о событиях ночи я от нее ничего не узнаю. Или она правда ничего больше не видела и не слышала, или говорить не хочет. Ну и ладно, и так мне грех жаловаться – кое-что интересное она мне все же рассказала. Так, теперь попробуем поспрашивать у нее про их отношения с Лисовским.

На этот мой вопрос Жанна отвечала очень неохотно. Да, какое-то время назад она встречалась с Сашей. Почему расстались? А какое мне, собственно, дело до их отношений? Нет, она понимает, что я не из пустого любопытства спрашиваю, но все равно. Ах, необходимо для следствия… тогда ладно. С Сашей Лисовским они познакомились прошлой осенью, где-то в середине ноября. Она как раз начала ходить в школу современного танца при ДК Маяковского, там они с Александром и встречались. Всю зиму и начало весны поддерживали хорошие отношения, а потом вместо Саши она стала встречаться с Олегом. Из-за чего с Сашей разошлись? Просто поняли, что не подходят друг другу, вот и все. Конкретнее? Ну, это так просто не объяснишь.

Как я ни старалась, ничего более определенного по поводу причины их размолвки мне узнать не удалось. Ладно, допустим, что тут я вторглась в область очень личного, и говорить об этом Жанне неприятно. Что ж, хорошо хотя бы то, что пока в ее показаниях нет практически никаких расхождений с тем, что я услышала от Димы и Сони. И то хлеб.

На вопросы о взаимоотношениях внутри группы и около Жанна отвечала куда охотнее. Она пересказала мне ту же самую историю об изгнании из группы Белякова, которую я уже слышала от Димы, но при этом подчеркнула, что Лисовского все в группе, кроме Олега, на дух не переносили, и, если бы не то, что он был главным организатором выступлений, ребята с ним бы уже давно распрощались.

– Понимаете, Саша был лидером, а вся эта компания, которая ничего, кроме как пиво пить, не умеет да и не хочет, считала, что лидер им без надобности. Он пытался их хоть как-то дисциплинировать, а им это поперек горла было.

Жанна продолжала расписывать, каким замечательным лидером и организатором был Лисовский, а я вслушивалась в ее слова, в ее голос и с каждой секундой все больше и больше навостряла уши. Речь Жанны была слишком гладкой. Обычно люди так не говорят. Ее речь была похожа на выступление первого ученика, отлично вызубрившего урок. Ни раздумий, ни сомнений – она как по бумажке читала. И потому казалось, что Жанна говорит неискренне. Впрочем, мимоходом выяснив, что работает она ведущей на одной из тарасовских радиостанций, я немного успокоилась: может быть, гладкая речь у девушки – профессиональный навык? Но все равно, даже по сравнению с тем, как она говорила до того, рассказ о Лисовском производил впечатление отрепетированного. Хотя, с другой стороны, в этом нет ничего странного – Жанна не могла не понимать, что ее будут про него расспрашивать, и вполне могла заранее продумать, что будет отвечать, и тут нет криминала. Правда, немного подозрительно то, как хорошо она о Лисовском отзывается. Брошенная девушка скорее поливала бы бывшего кавалера грязью. Хотя стоп! А с чего я взяла, что она – брошенная девушка? Может быть, все наоборот, он – брошенный парень? Кстати, во втором случае все очень хорошо складывается – у нее, наверное, осталось что-то вроде чувства вины перед Сашей, которое она сейчас и пытается таким образом заглушить.

– А как ты думаешь, кому смерть Лисовского выгодна? – спросила я, когда Жанна умолкла.

– Из группы? Да всем. Кроме Олега, пожалуй. Он без Сашкиной поддержки может не удержаться, остальные его не любят. А всем другим выгодно – никто им теперь не будет мешать разгильдяйствовать. А база для репетиций скорее всего за ними останется, хотя они ради нее палец о палец не ударили.

– А кто лидером станет?

– Ой, я не знаю. Лучше у них самих спросите. Хотя… так они вам и ответят. Знаете, такого лидера, как Саша, у них не будет определенно, но из тех, кто есть, главным скорее всего Артем Баринов станет. Он и тексты иногда писал, и музыку к некоторым песням.

– Тексты? – удивилась я. – А я думала, что тексты им Эльвира писала, она же вроде у вас поэтесса? – Мне и в самом деле почему-то так показалось после того, как я увидела в списке слово «поэтесса» рядом с ее именем.

– Иногда она, иногда Артем, а иногда они вместе.

– Они пара или просто иногда работали вместе? – поспешила уточнить я.

– Пара. Он двинутый, и она с приветом, так что как раз друг другу подходят, – довольно едко заявила Жанна.

– В каком смысле «двинутый» и «с приветом»? – недоуменно переспросила я.

– Как все творческие люди. Как пойдут чесать про свою поэзию, слова не вставишь, а внимания на тебя не больше, чем на пенек, обращают. А такую чушь несут, что уши вянут. Все сплошь о высоком да о высоком, как не надоест!

После этого выпада Жанны я поняла, что возмущало ее в Артеме и Эльвире в основном то, что они на нее не обращали внимания. А я, наоборот, сразу почувствовала к ним симпатию. Люблю увлеченных людей.

– Но Артема вчера с нами не было, так что он вне подозрений, как жена Цезаря, – сказала Жанна.

– Ну, вне или не вне, мы еще посмотрим, – сказала я, вспомнив про открытую дверь. А, кстати, дверь! – Жанна, а когда вы с Олегом с прогулки вернулись, вы дверь заперли? – словно бы невзначай поинтересовалась я.

– Да про это же уже спрашивал… ну, – Жанна неопределенно махнула рукой в сторону комнаты, – ну, который из милиции. Нет, мы ее не заперли. Там замок какой-то хитрый, ни я, ни Олег не знали, как с ним обращаться, а Диму будить не захотели, вот так и оставили. А что страшного – открываться сама собой она не открывается, снаружи и не видно, что не заперто.

– Да нет, я ни в чем вас и не упрекаю, просто мне нужно было этот момент уточнить, – сказала я. – А еще кому смерть Лисовского могла быть выгодна? Не из группы? Может быть, ему угрожал кто-то, не знаешь?

Жанна покачала головой:

– Не знаю. Мне он ни о чем таком не рассказывал.

– А про долги его ничего не слышала? – спросила я, вспомнив о том, что мне рассказал Дима. – Мне известно, что он был кому-то должен приличную сумму. Ты не в курсе, кому и сколько? И зачем ему деньги понадобились?

Было полное ощущение, что вопросов на заданную тему Жанна совершенно не ожидала. Она вдруг смутилась, отвела глаза и несколько секунд молчала. Я сразу поняла, что она что-то знает, но не хочет говорить и сейчас думает, как ей увильнуть от ответа. Но информация была нужна мне позарез, и я прибегла к своему излюбленному приему.

– Собственно говоря, – безразличным голосом сказала я, – я уже все и так знаю, он по пьяному делу ребятам проболтался, но факты, сама понимаешь, нужно проверять… – Тут я подняла голову и посмотрела Жанне в глаза. Теперь она была на крючке. Если бы она решила, что мне ничего не известно, как оно на самом деле и было, то запросто могла притвориться, что ничего не знает. Но теперь после моих слов она должна была подумать, что скрывать информацию бессмысленно, все равно она у меня уже есть, и для нее куда выгоднее помочь мне что-то уточнить, чтобы завоевать мое расположение.

– Да, мне он тоже что-то такое рассказывал. Я, правда, не знаю, кому именно и сколько он был должен, но точно знаю, что деньги он в казино проиграл.

– Ну да, ну да, в «Вулкане», – таким же безразличным голосом сказала я. – Все подтверждается. А когда это было? В смысле, когда он проиграл?

– В конце зимы, – уверенно ответила Жанна. – То есть, – словно спохватившись, немедленно заявила она, – конечно, я точно не знаю, но первый раз он в первых числах марта про долг упомянул.

– Понятно, – сказала я, решив про себя, что не миновать мне сегодня поездки в «Вулкан». – А не знаешь, вернул он деньги или нет?

– Не знаю, – коротко ответила Жанна.

– А к какому сроку долг отдавать нужно было, он тебе тоже не говорил?

– Нет, – покачала головой девушка. – У нас с ним в то время отношения уже не слишком хорошие были, мы мало по душам разговаривали.

Я кивнула и задумалась. Так, о чем я еще не спросила? Про Диму и разговор на кухне Жанна мне ничего сказать не может, потому что спала. Кстати… Ага, вот еще что: ведь в комнату, в которой произошло убийство, пройти можно только через зал, а она как раз в зале спала, и я еще не выяснила, кто где спал ночью. Нужно исправить это упущение.

В ответ на мой вопрос Жанна с готовностью поведала, что они с Олегом спали на полу рядом с диваном, благо Дима заранее выделил своим гостям два матраса. Беляков растянулся в кресле, а Эльвира и Соня расположились на диване. Я записала ее слова, но что-то меня в них царапнуло, как будто я уже сегодня слышала нечто другое о ночной дислокации гостей, и та информация плохо согласовалась с тем, что говорила сейчас Жанна. Хотя вроде бы я больше ни у кого об этом не спрашивала. Да и, кажется, не имеет смысла в таких вещах врать, все равно проверить легче легкого. Но неприятное чувство какой-то нестыковки не проходило, а поскольку я привыкла доверять своей интуиции, то на полях, рядом с этой записью, поставила знак вопроса, чтобы потом вернуться к ней и еще раз подумать.

– Ладно, наверное, все, – сказала я и встала с табуретки. – Пойдем.

Мы с Жанной вышли в коридор и там наткнулись на Данилова.

– Мы закончили, – лаконично сообщил мне он.

– Я тоже, – ответила я.

– Кстати, там родители Лягунова приехали.

Я не сразу поняла, кого Данилов имеет в виду, но потом сообразила:

– А, хозяева квартиры?

– Ага. Сначала рвались сюда, но я им объяснил ситуацию. Сказал, что здесь еще не закончен осмотр места происшествия и тело лежит. Они согласились, что до тех пор, пока труп не заберут, они сюда не войдут. А поскольку судмедэксперт приедет не раньше чем часа через два, то времени у тебя еще полно. Я перед тем, как уйти, оставлю тебе полоску бумаги с печатью, как закончишь – опечатаешь дверь.

Я кивнула, посмотрев на Веньку с благодарностью. Вообще-то это тоже было нарушением правил, и случись чего, он может получить по шапке от начальства.

– Ну так что, распускаем народ? – спросил Данилов.

– Ага, – с тяжелым вздохом ответила я. Отпускать людей очень не хотелось, так удобно, когда все в одном месте и не нужно ни за кем бегать за семь верст. Но никуда не денешься, по-хорошему даже то, что мы их до сих пор задерживали, было нарушением правил.

Я вышла в зал, окинула взглядом «великолепную семерку» – вид у всех после разгульного праздника был еще тот – и сказала:

– Все могут считать себя свободными. Но, прежде чем уйти, оставляете вот на этой бумаге, – я пустила по рукам листок, – свои телефоны. Все, какие есть, – домашние, рабочие, сотовые. И место работы или учебы тоже укажите. Адреса у меня уже имеются, так что их можете не писать. Имейте в виду, у меня еще наверняка появятся к вам и другие вопросы, посему будьте, как пионеры, всегда готовы. И еще. Не советую никому из вас до конца расследования выезжать за пределы города. Подписку о невыезде я с вас не беру, считайте это просто моей настоятельной рекомендацией.

Ребята дружно закивали и заторопились к выходу. Все, до одного, включая даже Диму Лягунова. Не иначе узнал, что родители приехали, спешит поделиться впечатлениями. Ну и пусть идет, он мне пока больше не нужен. Кстати, он действительно не нужен, а вот кое-кто другой…

У дверей образовалось что-то вроде пробки, и я, воспользовавшись заминкой, придержала за рукав Сергея Белякова.

– Там внизу, в машине, сидит твой отец, – сказала я ему. – Присоединяйся к нему и жди меня.

Парень с надеждой посмотрел на меня, кивнул и тоже устремился на выход. Через несколько минут в квартире не осталось никого, кроме меня, Данилова и нескольких его подчиненных, в темпе собирающих свои вещи.

– Ну, и как твои успехи? – поинтересовался Венька.

– Пока никак, – честно ответила я. – Да и рано еще говорить о каких-то успехах, расследование только-только началось. А вы что-нибудь нашли?

– Я же тебе говорил – множество всяких мелочей. Шерлок Холмс бы рехнулся – окурков и зажигалок, целая куча бокалов и бутылок, масса прочей дребедени, разбросанной по всей квартире, от челюстей с вампирскими клыками до пакетика с анашой. Полную опись я тебе оставляю, – Данилов помахал несколькими скрепленными вместе листками, – разбирайся.

– Добрый ты, – тяжело вздохнула я.

– А как же! – белозубо улыбнулся Венька. – Ладно, не прибедняйся, справишься. Чтобы ты, такая женщина, известный детектив, да с каким-то паршивым убийством не разобралась… – в его голосе появились игривые нотки.

Я и опомниться не успела, как столь же игриво ответила:

– Ну, если мне еще и такой мужчина поможет, то, конечно, справлюсь.

– Помогу, помогу, не сомневайся, – заверил Данилов. – Я тебе вечером позвоню… – Сделав небольшую паузу после этих слов и убедившись, что я их правильно истолковала, Данилов завершил предложение: – И сообщу тебе о результатах экспертизы.

– Буду ждать, – сказала я, подумав, что Данилов мне определенно нравится и что, если он меня вечером куда-нибудь пригласит, я обязательно приму приглашение.

– Кстати, последнее, – сказал Венька, уже стоя на пороге. – Насчет ножа я вот что выяснил: они им вечером бутылки открывали, а потом он на столе так и остался лежать. Выходит, воспользоваться им теоретически мог кто угодно.

Я кивнула, приняв к сведению ценную информацию. Мы попрощались с Даниловым, и я осталась одна.

В первую очередь я, не обращая внимания на то, что нахожусь не дома, отправилась на кухню, отыскала банку с кофе – довольно неплохим, между прочим, – и стала готовить себе в какой-то кружке любимый напиток. Совершая этот акт мародерства, я успокаивала себя тем, что хозяева квартиры от трех ложек кофе определенно не обеднеют, а мне будет намного лучше думаться. Пока бодрящий эликсир доходил до должной кондиции, я лениво осматривала кухню. Обнаружить здесь что-то особенно интересное я, откровенно говоря, не ожидала, но нужно же было чем-нибудь заняться. Однако как минимум одну любопытную вещь, на которую, судя по всему, до сих пор никто не обратил внимания, заметила: на сушилке стояли два свежевымытых бокала. То, что мыли их недавно, было прекрасно видно по тому, что на донышках еще оставались невысохшие капельки воды. «Значит, мыли их определенно утром, – подумала я. – С вечера они бы высохли уже тридцать три раза».

Немедленно у меня возник вопрос: кому пришло в голову из всего огромного количества грязной посуды вымыть только два бокала. Конечно, можно предположить, что кто-то принялся за уборку, но успел только-только начать, как обнаружили тело и началась свистопляска. Но что-то мне в такое предположение не очень верилось. Любой нормальный человек, решив взяться за уборку, начал бы с пола, с подметания осколков, а не с мытья посуды. Я аккуратно взяла бокалы с сушилки, запаковала каждый в отдельный полиэтиленовый пакет и положила в сумку. Конечно, кто из них пил, установить уже не удастся, отпечатки тех двоих смыты, но тот, кто их мыл, наверняка оставил на стеклах свои собственные отпечатки, так что можно попробовать выяснить, кто он такой этот странный чистюля, а потом поинтересоваться у него, зачем ему понадобилось мыть бокалы.

Кофе тем временем сварился, и я начала дегустацию замечательного напитка, одновременно приводя свои мысли в порядок. На меня сразу свалилось слишком много информации, и нужен был небольшой тайм-аут, чтобы хоть немного ее переварить. Я еще раз прокрутила свои разговоры с участниками вечеринки, мысленно выстраивая перед собой картину того, что происходило в квартире вчера вечером и ночью.

Значит, так: примерно до двенадцати все веселились, потом начали расползаться по разным комнатам. Дима с Олей в отдельную, Лисовский с Соней в смежную с залом, Эльвира ушла на балкон, а Беляков и Жанна с Олегом остались в зале. Потом Соня вышла от Лисовского, они с Эльвирой ушли на кухню, Жанна с Олегом гулять отправились, а Сергей Беляков в это время уже спал в кресле. Часа в два ночи с прогулки вернулись Олег с Жанной и легли спать. Чуть позже Соня с Эльвирой пришли с кухни и тоже уснули.

Я отхлебнула кофе, достала блокнот, открыла его на чистой странице и записала: «В начале третьего все спят». Эту запись я подчеркнула двумя жирными чертами. Теперь следовало разобраться с тем, кто что видел и слышал после того, как все легли спать. В первую очередь Соня слышала разговор на кухне и телефонный звонок. Жанна слышала, как кто-то ночью выходил из зала, и ей показалось, что это был Беляков, хотя твердо она в том не уверена и это могла быть, например, Соня, ходившая в туалет. Хотя вряд ли: диван, на котором спала Соня, и кресло, в котором ночевал Беляков, находятся в разных концах комнаты, поэтому сомнительно, чтобы Жанна их перепутала.

Дима, по его словам, спал, ничего не видел и не слышал. Хотя, по-моему, он врет. Дальше… Я сунула нос в протоколы допросов тех ребят, с которыми разговаривал Данилов, и выяснила, что почти все мирно спали и ничего не видели, не слышали, что и не удивительно после веселого вечера. Только в показаниях Эльвиры Сотниковой началось кое-что любопытное: по словам девушки, она проснулась около четырех часов утра и видела, как в комнату, смежную с залом, входил какой-то мужчина. К сожалению, ничего более определенного в протоколе написано не было, видимо, она тоже ни в чем не была уверена. А ночью, едва успев открыть глаза, повернулась на другой бок и снова уснула.

«Эх, свидетели, свидетели, – про себя вздохнула я, – ну чего бы вам не быть немножко повнимательнее! Насколько бы проще тогда стала жизнь частного детектива!» Ведь, судя по времени, тот, кого видела Эльвира, вполне может оказаться убийцей. Разглядела бы она его получше, считай, полдела было бы сделано. «Но, – оборвала я сама себя, – сожалеть о том, чего не произошло, глупо, так что, дорогая Татьяна Александровна, быстренько завязываем с этим бесполезным занятием и принимаемся оправдывать гордое звание лучшего частного детектива города Тарасова».

Я большим глотком допила оставшийся в чашке кофе. Пора наконец определиться с тем, кого же я подозреваю. Немного подумав, я пришла к выводу, что сейчас мне наиболее подозрительным кажется Дима Лягунов. Очень уж многозначительная нестыковка получается. Парень говорит, что спал без задних ног, а на самом деле как раз в подходящее время на кухне с Лисовским разговаривал. Да еще и не слишком дружелюбно, судя по словам Сони. Запросто могло быть так: Дима с ним из-за чего-то поссорился, потом они разошлись из кухни по своим комнатам, Лисовский лег спать, а Дима выждал некоторое время, незаметно прокрался в зал, взял со стола нож, вошел в комнату к Лисовскому и убил его. А потом так же незаметно вернулся к себе. Очень может быть, что именно его Эльвира и видела входящим в смежную с залом комнату. Непонятно только, зачем ему было убивать Сашу, никакого мотива у него вроде бы нет. «Хотя почему нет? – перебила я сама себя. – Может быть, и есть, просто я пока про него ничего не знаю». Ага, значит, нужно постараться выяснить о Диме побольше, и я даже знаю у кого – у Сергея Белякова, который сейчас вместе со своим отцом меня у подъезда в машине ждет. Вот уж кто должен быть в самую первую очередь заинтересован в том, чтобы заподозрили кого-то другого! Так что он-то мне все расскажет…

Ладно, это потом, а пока хватит сидеть, нужно начинать шевелиться. Я встала, быстро сполоснула кружку из-под кофе, поставила ее на место и отправилась в зал, чтобы посмотреть, не пропустили ли чего Венькины орлы.

Следующие полчаса я провела очень увлекательно. Исползала на карачках весь пол в зале, наглоталась пыли и успела порезать левую ладонь об острый стеклянный осколок. Потом тщательно осмотрела всю мебель, заглянула под диван и под кресло, не поленилась порыться в шкафу. Кому-нибудь такая дотошность, вероятно, показалась бы излишней. Ну в самом деле, что можно найти в шкафу? Но я навсегда запомнила одно из своих первых расследований, в котором мне удалось найти преступника только благодаря тому, что мне пришло в голову заглянуть в ящик для обуви, куда он сунул тапочку, испачканную в крови. С тех пор при осмотре мест происшествия я сил не экономлю и ни разу еще об этом не пожалела. Но, к сожалению, на этот раз все мои усилия оказались напрасными. По завершении осмотра я пришла к выводу, что в зале милиция ничего важного из виду не упустила. Весь бардак был строго запротоколирован, и ничего сверх того мне найти не удалось. А жаль. Я очень надеялась, что удастся отыскать что-нибудь странное, не вписывающееся в общую картину. Такие странности очень часто служат ключиком к разгадке преступления.

Впрочем, осмотр зала был по большому счету всего лишь разминкой. Впереди была комната, в которой убили парня. Я сделала несколько наклонов, чтобы размять затекший от передвижения на четвереньках позвоночник, и устремилась туда, подумав: хорошо, что меня никто не видит, а то я, должно быть, довольно комично сейчас выгляжу – молодая, красивая и элегантно одетая женщина, ползающая по полу среди осколков и окурков в поисках неизвестно чего. Хоть картину пиши под названием: «Трудовые будни частного детектива Ивановой Т.А.». Ну, да что ж поделаешь, если как минимум наполовину моя работа из подобных малоприятных занятий и состоит.

Утешившись столь банальной мыслью, я смело шагнула в смежную с залом комнату и принялась за дело. Первым, что сразу бросилось мне в глаза, было то, что со стола исчезли стоявшие там бутылки и бокалы. Сперва я насторожилась, но потом вспомнила, что Данилов обещал забрать их на экспертизу, и успокоилась. Бардака в этой комнате было существенно меньше, чем в зале, поэтому осмотр пола и мебели занял у меня значительно меньше времени.

«Кстати, вот еще что любопытно, – неожиданно подумала я, – надевал ли убийца перчатки? Девяносто девять против одного за то, что надевал, про отпечатки пальцев сейчас каждая собака знает. Но тогда вопрос – а куда он перчатки потом дел? Вряд ли унес собой. Кто бы он ни был, он не мог не понимать, что они – улика. Значит, где-то здесь бросил. Но Данилов про такую находку не упоминал. А ну-ка, поищем…»

Я еще раз осмотрела комнату, заглядывая в такие места, куда можно было бы засунуть перчатки, но ничего не обнаружила. Ладно, попробуем мыслить логически. Представим себе преступника. Вот он заходит в комнату уже в перчатках и с ножом, вот подкрадывается к кровати, наносит удар… Что потом? «Потом уходит», – сама себе ответила я. А перчатки он мог попросту забыть снять и вспомнить про них, уже выйдя отсюда. Или сознательно не хотел ни секунды лишней задерживаться на месте преступления. Так, но куда он их дел-то? Где-нибудь в другом месте спрятал, не иначе, причем скорее всего в зале.

Я вернулась в зал и стала внимательно осматриваться, пытаясь сообразить, куда я еще не заглядывала из тех мест, в которые можно спрятать мелкий предмет. На полу точно нет, иначе бы я на них уже наткнулась. В шкафах? Вряд ли. Шкаф долго открывать, потом в нем рыться, потом закрывать – слишком велик риск, что кто-то проснется и заметит. За шкаф? Нет, щелка слишком маленькая, и за другим тоже. Какие еще есть варианты? Я заглянула за валик кресла, под покрывало на диване. Пусто.

А может быть, не было никаких перчаток? Но если так, то на ноже остались отпечатки пальцев, и тогда дело не стоит выеденного яйца. Ой, что-то мне в такое счастье не верится. Буду лучше исходить из того, что преступник не дурак и уж о такой-то мелочи побеспокоился.

Так, а может, он их снял не в зале? Если убийца – Дима, то он вполне мог вспомнить о перчатках, только вернувшись в свою отдельную комнату. Я пошла туда, но вскоре вернулась разочарованная – обыск ничего не дал. Уже на пороге комнаты я обернулась и еще раз окинула взглядом зал. Эх, обидно, если перчатки все-таки где-то здесь, а я просто не догадалась, где именно. Но не могу же я весь день потратить на этот несчастный обыск, и так он у меня целую кучу времени съел!

Я уже совсем было решила плюнуть на свою идею, как неожиданно мне пришла в голову мысль попробовать старый психологический прием – постараться как можно глубже представить себя в шкуре преступника. Мне этот прием иногда довольно неплохо помогал, благо воображение у меня отличное и актерские способности имеются.

Я достала из сумочки носовой платок, обмотала им правую руку и, встав на пороге зала, закрыла глаза и несколько секунд старательно пыталась представить себе, что я вовсе не Таня Иванова, а убийца, только что зарезавший Сашу Лисовского, и что на руке у меня не платок, а перчатка, от которой нужно поскорее избавиться, потому что это улика. Почувствовав, что я почти поверила в то, что хотела себе представить, я открыла глаза, шагнула вперед, стянула с руки платок, лихорадочно обвела зал глазами. Куда же его деть? Стол, стулья, диван, шкафы… все не то… Да скорее же, сейчас кто-нибудь проснется! Ага, вот! Я скомкала платок, сделала два шага к большому шкафу, стоящему у стенки, и забросила платок на него. Так, а теперь…

«Стоп! Я не убийца, я Таня Иванова, частный детектив, расследующий преступление», – напомнила я себе и резко встряхнула головой, старательно избавляясь от сюрреалистического ощущения, что нужно скорее бежать, ложиться и делать вид, что сплю, пока меня никто не заметил. Ощущение постепенно прошло, и только тогда я удивилась.

Ничего себе… Это называется – вошла в образ. Да, Татьяна Александровна, оказывается, вы свой талант просто в землю закапываете, вам нужно было актрисой быть, с такими способностями уже давно звездой бы стали! «А с другой стороны, – подумала я, – мне и детективом быть хорошо, а талант вовсе даже не закопан, я его только что применила, и, кажется, не без успеха. Хотя без успеха или не без успеха, будет ясно, только когда я увижу, есть ли на шкафу что-нибудь, кроме моего платка», – мысленно поправила я себя, подтаскивая к шкафу один из стульев и залезая на него. Ага, вот мой платок… Стопка старых журналов… Какая-то пыльная тряпка, явно пролежавшая здесь в неприкосновенности не меньше года… И все. Больше ничего нет. Никаких перчаток.

Я испытала почти детскую обиду и разочарование. Так здорово получилось с вхождением в образ, и все напрасно. Хотя, стоп, есть же еще и второй шкаф. Я быстро переставила стул и через несколько секунд в очередной раз убедилась, что настойчивость – великая сила. На втором шкафу, среди старых книжек и тетрадей действительно лежала черная кожаная мужская перчатка на правую руку.

Ура, победа! Ай да я, ай да молодец! Конечно, пока не очень ясно, чем мне поможет моя находка – отпечатков пальцев на коже не остается, так что определить, кто перчатку надевал, будет сложно, но интуиция подсказывала мне, что эта находка еще сыграет свою роль. Да и вообще, приятно, когда твои чисто теоретические умозаключения подтверждаются фактами. Лишний раз убеждаешься в своей полнейшей профпригодности. Так, ладно, повосхищаться собой, любимой, я еще успею, а пока нужно продолжать расследование.

Я очень осторожно, двумя пальчиками, через платок сняла со шкафа перчатку, вернулась в смежную с залом комнату, присела к столу и стала внимательно рассматривать свою добычу. Следов крови на ней незаметно, что и не удивительно. Кровоизлияние в случаях, подобных этому, бывает практически полностью внутреннее. Интересно, а почему перчатка одна и чья она? Кстати, ведь я, кажется, видела на полке в коридоре какие-то шарфы и шапки, видимо, не убранные еще с зимы. Перчатки наверняка там же лежат. Поищем-ка парную к ней.