Текст книги "Риск, засада, пистолет"

Автор книги: Марина Серова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Вот бы сейчас раздался звонок в дверь и пришел бы телефонный мастер! Мечтать никто не запретит. Он бы взял в руки мой несчастный раздавленный мобильничек, укоризненно покачал бы головой, а потом сделал бы что-нибудь такое своими волшебными руками, и все сразу само собой исправилось бы!

В дверь позвонили. Но вряд ли это был телефонный мастер. Резкий, требовательный звонок мне не понравился. Люди, разбирающиеся в сотовых телефонах, так не звонят. И я пошла в коридор, не сомневаясь, что, кто бы там ни стоял за дверью, он пришел не для того, чтобы решать мои проблемы, скорее это мне сейчас придется взвалить на себя тяжкий груз чужих проблем.

Когда мы с Верой после выставки распрощались, то обе были искренне уверены, что следующая наша встреча произойдет еще лет через пять и так же случайно. Поэтому, открыв дверь и увидев ее напряженное лицо, я довольно глупо ляпнула:

– Ты чего?

– Чего-чего, – пробурчала Вера, проходя мимо меня в комнату. – Клиента тебе привела.

Тут я сообразила, что следом за ней протискивается тот самый Игорь Маслов с выставки. Самое странное, что он именно протискивался, хотя в моей довольно просторной прихожей места было достаточно даже для его крупной фигуры. Он, очевидно, и был клиентом.

– Прошу садиться, – официальным тоном сказала я. Раз пришел клиент, то и отношения с ним должны быть рабочими. – Чем могу быть полезна?

Вера зыркнула глазами по сторонам, уверенно направилась к самому удобному в моем доме креслу и опустилась в него, артистично демонстрируя ножки. Напрасно демонстрировала, оценить ее ножки было некому – меня ее внешние достоинства не интересовали, к тому же мои ножки ничуть не хуже, а Игорь, оставшийся стоять посреди комнаты, явно находился в состоянии тихой истерики и вообще слабо реагировал на окружающее. Я внимательно посмотрела на своего предполагаемого клиента. Собственно, он и на выставке не показался мне мужчиной моей мечты, но сегодня выглядел просто скверно. Бороденка, и так не отличавшаяся ухоженностью, торчала во все стороны, как старая дворницкая метла, пухлое лицо покрыли неровные красные пятна, волосы выглядели так, будто у него вырвали клок-другой. Он и на бегемота-то не был сейчас похож: только что-то большое, рыхлое и совершенно бесформенное. Внезапно он поднял руки, по-бабьи схватил себя за щеки и закачался, жалобно подвывая. Я вопросительно посмотрела на Веру.

– Игоря ограбили, – сварливо сказала она. – С выставки украли гвоздь программы. Ну, помнишь, я тебе говорила, самую ценную статуэтку, из частной коллекции.

– «Талию»! – ахнула я.

Игорь встрепенулся и, молитвенно сложив ладошки перед грудью, обратился ко мне с маловразумительным лепетом, в котором я разобрала только «честным словом клялся» и «на коленях ползал». На этих словах его, видимо, заклинило, и он рухнул на колени передо мной. Я, правда, не поняла, это он хотел продемонстрировать наглядно, как он вымаливал «Талию», или решил, что в этой позиции ему будет легче договориться со мной. Пришлось рявкнуть на него и пригрозить выгнать, если он не сядет на стул и внятно не ответит на мои вопросы.

Неуверенно поглядев на Веру, которая поддержала меня, добавив пару довольно злобных замечаний, Игорь резво вскочил с пола и послушно устроился на стуле, аккуратно сложив руки на коленях. Ну просто зайчик!

– Итак, – я старалась говорить четко и без эмоций, как учитель, объясняющий условие задачи. – Из вашей галереи с выставки похищена довольно ценная статуэтка работы Осипова, изображающая одну из муз, а конкретно Талию.

Игорь горестно закатил глаза и кивнул. Вера молча достала сигарету и щелкнула зажигалкой.

– «Талию» на время выставки вам предоставили из частной коллекции…

– У меня все бумаги оформлены. – Игорь аж подпрыгивал от усердия, но встать со стула не решился. – В нашем деле все должно быть аккуратно до мелочей… Страховка оплачена, все квитанции я сохранил… Кому она нужна, эта страховка! Я же клялся, честное слово давал – две недели, и я возвращаю «Талию» хозяину, – он схватился руками за волосы, но выдергивать их пока не стал. – Мне же дальше с людьми работать, кто же мне что даст, если у меня экспонаты пропадают!

– А я тебе говорю, что это твоя Людмила постаралась. – Жесткий тон Веры совершенно не вязался с ее расслабленным видом. Дамочка полулежала в кресле, в руке сигарета, глаза полузакрыты. – Она на это вполне способна.

– Но, Верочка, это совершенно, абсолютно невозможно! Она ни вчера, ни сегодня даже не заходила в галерею! И потом, сама подумай, зачем ей это нужно?

– А кто тебе угрожал, что устроит такую гадость, которую ты на всю жизнь запомнишь? Кто говорил, что ты еще слезами умоешься, не она, что ли! – огрызнулась Вера. – У нее хватит ума всю выставку утащить.

– Но ее же не было! – плачущим голосом завопил Игорь. – Она не приходила в галерею и не могла взять «Талию».

– Можно подумать…

– А ну кончайте галдеть! – Мне тоже пришлось несколько повысить голос, иначе эта парочка меня бы просто не услышала. – Значит, вы хотите нанять меня, чтобы я до закрытия выставки нашла украденную статуэтку…

Поскольку я не сводила глаз с Игоря, он молча закивал, преданно глядя мне в глаза. Интересно, насколько он платежеспособен. Несмотря на Веркину протекцию, бесплатно работать я не стану.

– Мой тариф двести долларов в день.

– Ого! – В голосе Веры отчетливо прозвучало уважение.

– Если вы согласны… – снова обратилась я к Игорю и остолбенела. Он вскочил и торопливо вытряхивал на стол содержимое бумажника. Стодолларовые и пятисотрублевые банкноты уже образовали в центре стола впечатляющую кучку. Беззвучно шевеля губами, он стал выворачивать карманы. Вместе с каким-то бумажным мусором, скрепками и начатым пакетиком жвачки на стол полетели купюры помельче. Наконец Игорь выгреб горсть мелочи, с недоумением на нее посмотрел и торопливо высыпал в общую кучу. Все это он стал тщательно сгребать в мою сторону с уверениями, что «на все согласен»!

– Все, что есть, – бормотал он. – Отдам все, что есть, только найдите «Талию».

Я примерно оценила стоимость этой кучи и покачала головой. Да, не слабо живут владельцы выставочных галерей, если, выходя поутру из дома, кидают в карман пару штук баксов на мелкие расходы! Могла бы и увеличить гонорар, вполне выдержал бы. Ладно, пусть пока будет так, посмотрим, как дело пойдет. Набрала из кучи десять тысяч пятисотрублевками.

– Это мой аванс. Если мне потребуются еще деньги, я вам сообщу.

– Я понимаю, я понимаю, – торопливо соглашался Игорь.

– По окончании работы я выпишу счет, с учетом всех расходов, и вы расплатитесь. А теперь убирайте свои сокровища с моего стола. Раз я берусь за дело, то прежде всего мне нужна от вас точная и полная информация. Рассказывайте всю правду, ничего не утаивая…

Надо отдать ему должное, несмотря на свой нелепый внешний вид, соображал Игорь хорошо и собираться умел моментально. Как только он уяснил, что время заламывания рук и закатывания глаз кончилось, он снова превратился в энергичного бегемота и стал очень толково излагать подробности.

– Вчера все было как обычно, ничего особенного… Выставку мы закрываем в шесть, уборщица прошлась шваброй, там было в общем чисто, у нас не особенно много народу бывает… Ну, мы с Петечкой еще посидели некоторое время в кабинете, поговорили о делах. Потом позвонила Люда, моя жена. – Он бросил взгляд в сторону Веры. Она сосредоточенно наблюдала за дымком от своей сигареты. Я подала ей пепельницу. Игорь прокашлялся и продолжил: – Так вот, Люда была недовольна, потому что к нам должны были прийти гости и я обещал вернуться пораньше. Я быстренько собрался и убежал, а Петечка остался, чтобы все закрыть.

– Кстати, Игорь, – перебила я его, – а почему он Петечка? Вроде уже давно не мальчик? Неужели он хотя бы до Пети не дорос? Я уж не говорю про Петра.

– Почему? – Игорь с недоумением посмотрел на меня и пожал плечами. – Бог его знает. Как-то так повелось: Петечка да Петечка. Не знаю, я как-то не задумывался.

– Ладно, это я так спросила, из любопытства. Значит, Петечка остался закрывать.

– Совершенно верно. Он прошелся по залам, проверил, все ли нормально, запер двери и включил сигнализацию. Потом отметился у охраны, сдал ключи. Мы ведь занимаем не все здание, на втором этаже еще конторы есть, так что охранник у нас общий, сидит у входной двери. Значит, Петечка расписался и спокойно ушел домой. А сегодня утром Елена Александровна…

– Извините, Елена Александровна – это кто?

– Наша служащая. Собственно, она у нас и кассир, и смотритель зала, и секретарь, и экскурсовод – по необходимости. Прекрасная женщина и очень добросовестная. – Тут он почему-то снова посмотрел на Веру. Вера с безучастным лицом разглядывала свои наманикюренные ногти. – Так вот, утром Елена Александровна сама открывает зал и, если есть посетители, занимается ими. Сегодня, как всегда, она отключила сигнализацию, открыла дверь и вошла в зал, чтобы форточки открыть, проветрить, цветочки полить… Она, конечно, сразу увидела, что «Талии» нет…

Игорь вздохнул, вытащил из кармана носовой платок и стал вытирать лоб. Я молча ждала продолжения.

– Она сначала растерялась, а потом позвонила мне и Петечке. Петечка раньше прибежал – он совсем рядом живет. И вот мы все собрались, стоим, а ее… нет. Исчезла неведомым образом. Тут я про вас вспомнил, я имею в виду вашу работу, ваш большой опыт, ваши успехи в этом деле и понял, что если кто-то сумеет сделать чудо, то только вы, Татьяна. Вы понимаете? Заехал к Вере, и вот мы вместе – к вам.

Маслов явно и откровенно льстил. Ничего он не знал ни о моей работе, ни о моем опыте, ни о моих успехах. И Вера ему ничего толкового сказать не могла. Она и сама ничего не знала. Видно, надеялся лестью подхлестнуть мое самолюбие. И напрасно. На недостаток самолюбия я не жалуюсь, самолюбия у меня и так вполне достаточно.

– В милицию сообщили?

– Что вы! – Игорь замахал на меня платком, который продолжал держать в руке. – Я, конечно, целиком и полностью доверяю нашей родной милиции, но сроки и огласка – вот что меня волнует! Мне нужно вернуть «Талию» до закрытия выставки, и, самое главное, чтобы никто об этой пропаже не узнал. Вы представляете, что будет с моей репутацией, если поползут слухи, что с моих выставок экспонаты воруют! Между прочим, сейчас я числюсь очень надежным партнером, с которым можно иметь дело. На взаимовыгодных условиях, – гордо подчеркнул он и тут же скис. – А теперь… меня занесут в черный список. И все – репутация, карьера, все будет кончено!

Он снова пустил в дело платок, потом поднял на меня умоляющие глаза.

– Таня, вы понимаете, что на вас вся надежда? На вас, и только на вас. Мое будущее сейчас в ваших руках!

Черт знает почему, но мне нравился этот человек. Было в нем какое-то трогательное обаяние, так что я сказала ему очень мягко:

– Я постараюсь, Игорь. Очень постараюсь. Сами понимаете, обещать можно все, но не все можно выполнить… Я сделаю все возможное. И думаю, что кое-какие шансы у нас есть. А теперь скажите, подозреваете вы кого-нибудь?

– Да кого же? – горестно всплеснул руками Игорь. – Bсе же свои, все вокруг галереи кормимся.

– Дома, под кроватью посмотри, – буркнула Вера.

Игорь вскочил со стула и шагнул к ней.

– Я прошу тебя, Вера! – крикнул он неожиданно тонким голосом. – Я прошу тебя, перестань обвинять Людмилу черт знает в чем! В конце концов, я прожил с этой женщиной четырнадцать лет и знаю ее лучше, чем ты. – Игорь обернулся ко мне и горячо продолжил: – Мало ли что она там угрожала… Да, она женщина горячая и энергичная. Когда она сердится, то наговорить может всякого! Но украсть, да еще так, нет, Люда не способна на такое. Она кристально честный человек…

Вера из своего кресла фыркнула. Я поторопилась прекратить разгорающуюся ссору.

– Понятно, – громко сказала я нарочито спокойным голосом. – О Людмиле мы поговорили. Вера, я приняла к сведению и твое мнение, теперь надо обсудить остальных. Елена Александровна?

Способность Игоря моментально концентрироваться начала меня восхищать. Он уже взял себя в руки и не задумываясь отрицательно покачал головой.

– Невозможно. Она уходит ровно в шесть, а в это время «Талия» была еще на месте. Я сам видел ее в полседьмого, перед уходом. А снова Елена Александровна пришла в галерею только утром. «Талии» к этому времени уже не было.

– С ее слов, – уточнила я.

– Как же я могу ей не верить! Так ведь… э-э-э… так ведь кого угодно можно заподозрить, – растерялся Игорь. – Петечка у нас оставался последним. Значит, он мог взять «Талию», когда закрывал…

– Совершенно верно, мог взять, – согласилась я. – И как вы думаете, взял он ее?

– Ерунда какая-то, чепуха и глупость! Не мог Петечка взять «Талию». Понимаете, он работник нашей галереи. Он ее любит, он ее бережет. И, вообще, зачем ему «Талия»? Куда он ее денет? Это ведь известная скульптура. Она в каталогах есть.

– Но, судя по всему, «Талию» вполне мог украсть кто-то из людей, имеющих постоянный доступ в галерею. Как вы думаете, почему не сработала сигнализация?

– Не знаю, – Игорь растерянно развел руками. – Нам давали гарантию, что если кто-то откроет дверь или окно, то сигнализация непременно сработает.

– А ведь не сработала.

– Не сработала… Может быть, в ней что-то сломалось. Знаете ли, когда дают гарантию, это еще не значит, что ничего не сломается. У нас гарантия обеспечивает только бесплатный ремонт, да и то не всегда.

– Согласна. Сигнализацию мы проверим. Ночью кто-нибудь в галерею приходил? Из своих или чужой?

– Охранник говорит, что никого не было.

– И это проверим. Какие-нибудь следы взлома?

– Откровенно говоря, я особенно не смотрел, не до этого было.

– Понятно, – значит, первым делом проверю окна и двери. – Еще что-нибудь пропало из галереи?

– Э-э… Кажется, нет. Честно говоря, когда я понял, что исчезла «Талия», то об остальных экспонатах как-то даже не подумал… Понимаете, «Талия» все-таки самое ценное. Но вроде все остальные работы были на своих местах.

– Что же, пока ясно только то, что ничего не ясно. – Я встала. – Значит, у нас в запасе неделя?

– Неделя. – Игорь опять жалобно посмотрел на меня. – Но хотелось бы получить «Талию» раньше. Понимаете, Татьяна, пойдут слухи… огласка… все это для меня равносильно катастрофе.

– Понятно. Начинаем работу. Поехали.

– Куда? – Очевидно, Игорь считал, что я его статуэтку буду искать у себя в комнате.

– На место преступления, куда же еще. Кстати, Игорь, не переживайте так по поводу моих вопросов о Пете и Елене Александровне. Моя работа – отыскать вора и статуэтку. По элементарным правилам сыска и всем существующим инструкциям я должна подозревать абсолютно всех, от кошки, которую прикармливает уборщица, до вас и вашей дорогой супруги включительно.

– И меня? Но как же… – Игорь так растерялся, что даже не стал обижаться. Вера наблюдала за ним с мрачным удовлетворением.

– Я тоже под подозрением, – усмехнулась она, – так что ты в большой и хорошей компании.

– Поехали, поехали, – поторопила я их. – Подозревать можно всех, но для доказательства вины нужны улики. Желательно застать преступника с украденной статуэткой в руках и собственноручно написанным признанием в содеянном, заверенным двумя свидетелями. Жаль только, что шансов на это маловато.

Игорь с Верой переглянулись и поспешили за мной.

…Аккуратная пластиковая табличка на дверях скромно, но с чувством собственного достоинства информировала: «Извините, галерея закрыта по техническим причинам». Нас это, разумеется, не остановило. Нам нужна была именно закрытая галерея.

– Я велел никого не пускать, – Игорь посмотрел в сторону выставочных залов и повернул налево. – А Елена Александровна с Петечкой и ночной охранник должны ждать нас в кабинете. – Он слабо улыбнулся мне. – Я же понимаю, что вы захотите со всеми поговорить. Вот я их и предупредил.

Троица в кабинете, сидя на длинном малиновом диване, безрадостно пила чай. Уже знакомый мне Петечка, в знакомом сером джемпере, увидев нас в дверях, резко вскочил, чуть не опрокинув на себя чашку, кинулся было к Игорю, всплеснул руками, отшатнулся от него и, наконец, застыл у окна в нелепой позе. Всю эту пантомиму он сопровождал невнятным кудахтаньем. Правда, кроме меня, никто на него особого внимания не обратил. Разве что охранник. Это был немолодой, уверенный в себе мужчина, камуфляжная форма придавала ему весьма мужественный вид. Наверно, он был полковником в отставке. Сейчас в охране, кажется, ниже майора не работают. Вот этот самый полковник наградил вскочившего Петечку очень неодобрительным взглядом. На наше же появление он отреагировал весьма спокойно: поздоровался и продолжал пить чай. А вот Елена Александровна, милая женщина, похоже, прикладывающая массу усилий, чтобы не выглядеть моложе своих пятидесяти лет, – густые, с заметной сединой волосы гладко зачесаны назад и собраны в аккуратный пучочек, на лице ни следа косметики, только губы чуть тронуты бледной помадой, классического покроя серый костюм с белой простой блузочкой, – она нервничала.

Когда Игорь представил меня, щеки у нее вспыхнули, потом кровь так же быстро отлила от ее лица. Елена Александровна встала и, не спрашивая, достала из небольшого шкафчика еще три чашки и банку растворимого кофе.

– Вы чай будете или кофе? А то мы тут все больше чай пьем, а Игорь Николаевич с Верой Петровной предпочитают кофе… – Она робко улыбнулась. Голос у нее тоже был очень приятный. Я вздохнула: по законам жанра самые приятные люди в конечном итоге оказываются самыми подозрительными.

Я взглянула на банку и решила, что от того, что здесь называют «кофе», я лучше воздержусь.

– Спасибо, мне ничего не нужно.

– Таня, вам как удобнее, поговорить со всеми сразу или лучше по одному? – спросил Игорь. – Если надо, мы можем выйти. Вообще-то, у нас есть еще две технические комнаты, но это что-то вроде кладовок, там неудобно…

– Наверное, поговорим сначала все вместе. Потом я осмотрю зал. Затем еще раз поговорим, возможно, и по одному.

Охранник доброжелательно улыбнулся мне и неожиданно подмигнул. Странно, обычно люди его возраста и профессии испытывают ко мне как минимум легкую неприязнь, а как максимум – сильное отвращение. Может, ему есть что мне рассказать, вот он и доволен?

– Начнем со вчерашнего вечера. Покажите пример, Игорь.

Игорь согласился показать пример и добросовестно повторил описание своих вчерашних действий. Единственным отличием от услышанного у меня дома было то, что ему не пришлось отвлекаться на ехидные реплики Веры. Она вообще не произнесла ни слова с тех пор, как мы зашли в кабинет, только обменивалась время от времени загадочными взглядами с Еленой Александровной.

– А сегодня утром мне позвонили, и я узнал ужасную новость… – Игорь развел руками и замолчал.

– Это я звонила, – нервно дернулась Елена Александровна.

– Ясно. Теперь вы, Пе…тя, – что хотите со мной делайте, но не могу я взрослого малознакомого мужика Петечкой называть!

– А я не понимаю, что я могу вам рассказать! – взвился Петечка. Все уставились на него, и это только подлило масла в огонь. – Я считаю это оскорбительным для себя и для всех остальных сотрудников галереи! В чем нас подозревают? В чем нас обвиняют, я не понимаю? Да, я закрывал вчера галерею и утверждаю, что все экспонаты были на месте! Вы слышите, все было нормально! А потом я ушел домой. А утром мне позвонила Елена Александровна. И вы не имеете никакого права…

– Петечка, – шепотом пыталась урезонить его Елена Александровна, – не нервничайте. Не надо.

Игорь действовал более жестко. Он подошел к Петечке, положил ладони ему на плечи и заставил сесть. Беспомощно дергающийся под его руками сотрудник выглядел жалко рядом с внушительной фигурой Игоря.

– Сядь и не пыли, надо искать «Талию». – Игорь был недоволен, но голос его оставался спокойным. Этот бегемот нравился мне все больше! – Тебе велели вспомнить все, что вчера делал, вот и вспоминай. И расскажи все подробно!

Петечка, трагически вскидывая брови, рассказал, как обошел вечером зал, ничего подозрительного не заметил, запер двери, сдал ключи охраннику… Тут он возмущенно ткнул пальцем в полковника, сидевшего с видом до того довольным, что на ум невольно приходил кот, прижавший лапой неосторожную канарейку. Что это он такой довольный? Статуэтку ведь украли в его дежурство, мог бы и понервничать…

– А утром мне позвонила Елена Александровна! – теперь его палец указывал на эту милую женщину.

Елена Александровна согласно кивнула:

– Разумеется, я посчитала необходимым немедленно поставить в известность весь руководящий состав.

Она произнесла эту жуткую фразу так естественно, что я восхитилась. Что значит человек старой школы, я бы вот так не смогла!

– И нечего на меня так смотреть! – взвизгнул Петечка. А на него никто и не смотрел. Чего он так дергается, боится, что ли? Вообще, из причастных к этому делу лиц он нравится мне меньше всех. Вот только… не нравится или вызывает подозрения? Пока, пожалуй, первое, но уж очень он ведет себя, как ни крути, подозрительно! Ладно, разберемся, все еще впереди… Разберемся мы с этим нервным Петенькой, дайте только срок. Я вздохнула, пожала плечами и повернулась к охраннику. Он по-прежнему, единственный в этой компании, представлял собой солидность и уверенность. Что ж, посмотрим, чем он дышит:

– Я понимаю, что вы сидели у входной двери, но тем не менее…

– У меня есть для вас конфиденциальная информация, – прогудел он хорошим баском.

Надо сказать, впечатление его слова произвели. Елена Александровна ахнула. Игорь снова молитвенно сложил ладони перед грудью, Вера вцепилась ему в плечо. А Петечка снова вскочил с дивана и громко всхлипнул.

– Моя фамилия Симонов, Симонов Сергей Васильевич. – Полковник пожал плечами, что явно относилось к новым временам, заставившим его отказаться от звания. – Я штатный сотрудник охранного агентства «Голиаф». Наше агентство заключило договор охраны на все здание, то есть мы установили сигнализацию на всех отдельных объектах внутри здания и обеспечиваем круглосуточную охрану у входных дверей. Вчера, в девятнадцать ноль пять, сотрудник галереи Леонтьев, – Сергей Васильевич небрежно кивнул в сторону Петечки, – сдал мне ключи, что зафиксировано в журнале дежурств, – теперь он кивнул в сторону огромного гроссбуха, лежащего на столе. – То, что двери заперты и сигнализация включена, я проконтролировал лично.

– Но вчера сигнализация не сработала.

– Не сработала. – Казалось, его очень радовал этот факт. – Прошу прощения, но дальше я хотел бы разговаривать с вами наедине.

Сотрудников галереи это его желание несколько шокировало. Я невольно фыркнула, ну как же, так мило сидели, почти по-семейному, и вдруг такой пассаж… Но все приняли этот удар довольно мужественно, кроме Петечки, разумеется. Он снова что-то залопотал, замахал руками, задергался. Не обращая на него никакого внимания, Симонов встал, осторожно обошел хрупкий стол.

– Давайте пройдем в зал, – предложил он.

Мы поднялись и направились к выходу из комнаты. За нашими спинами поднялся шум. Петечка что-то кричал, остальные, похоже, его успокаивали. Я не стала оборачиваться и оглянулась, уже зайдя в зал, и то потому, что услыхала топот ног в коридоре. Как раз в этот момент мимо распахнутых дверей, словно заяц, промчался Петечка. Я пожала плечами и посмотрела на Симонова. Он махнул рукой, словно говоря: «Что с него взять!» – и подвел меня к стене, на которой висела большая искусственная лиана.

– Прежде всего я хочу сказать, Татьяна Александровна, что наша фирма довольно давно имеет дело с подобными небольшими организациями. И у нас накопился некоторый опыт работы с ними. Дело в том, что рано или поздно, если есть что стянуть, сотрудники начинают воровать. – Он развел руками, сожалея о порочности человеческой натуры. – Время от времени у нас из-за этого возникали сложности и различные конфликты. В конечном итоге мы, чтобы облегчить жизнь себе и тем, кто разбирается потом в этих кражах, милиции или вашему брату, частному сыщику, – он снова дружески мне улыбнулся, – стали применять небольшую хитрость. Вот эта штука начинает работать сразу, как только включают сигнализацию.

Симонов встал на цыпочки, поднял руку и отодвинул лиану в сторону. На меня уставился миниатюрный глазок видеокамеры.

– Вот это да! – ахнула я. – А Маслов не знает?

– Видите ли, – он пожал плечами, – были прецеденты, когда руководитель тоже злоупотреблял положением… Так что эта часть нашей работы не афишируется. Невидимый фронт…

– Вы хотите сказать, что мы просто-напросто просмотрим пленку и увидим преступника, который ворует «Талию»!.. – До чего же техника дошла, ну, Танька, если и дальше так пойдет, то через год-другой без работы останешься, это точно. – А с этого места хорошо будет видно? – на всякий случай уточнила я.

– Так здесь ведь несколько камер, – сказал Симонов, не уточняя, правда, сколько и где они спрятаны. По крайней мере лиан на стенах больше не было. – Ведется перекрестная съемка. Так что, я думаю, все будет видно хорошо.

Он с легкой усмешкой наблюдал за тем, как я верчу головой, пытаясь отыскать остальные камеры. Потом осторожно тронул меня за плечо.

– Пленки сейчас у нас, в лаборатории. Я позвонил туда, попросил, чтобы сделали фотографии: первые в момент включения камер, остальные с шагом в один час. И последний снимок, когда Елена Александровна выключила сигнализацию. После этого камеры отключились. Посмотрите фотографии, и все станет ясно.

– А если кража произошла в промежутке между этими часами?..

– Никаких проблем, Татьяна Александровна, – успокоил он меня. – Если возникнут какие-нибудь неясности, посмотрим пленки. У нас все на уровне… А сейчас, извините, мне надо идти. Через пятнадцать минут в агентстве совещание. Опаздывать не могу.

– Дисциплина у вас, – с уважением отметила я.

– Обязательно, – подтвердил полковник. – Если дисциплины нет, люди расслабляются, а в нашем деле этого допускать никак нельзя, сами понимаете, одно дело делаем, – это он признал во мне своего человека, потому и вел себя так располагающе. – Если ко мне вопросов нет, то я пойду. Через двадцать минут у вас здесь будет курьер. Примете пакет с фотографиями и распишетесь.

Вопрос-то у меня как раз был. Широко рекламируемое чудо техники – сигнализация – почему-то не сработала. Тому, на мой взглад, могли быть две причины: или она испортилась, или ее отключили. А может быть, она сработала, а мой бдительный и дисциплинированный полковник не услышал. Отлучился в это время куда-нибудь по своим личным делам? Такой вот интересный у меня был вопрос.

– Как вы думаете, Сергей Васильевич, почему сигнализация не сработала. Она у вас исправна?

– А вот этого, Татьяна Александровна, я понять не могу. После происшествия я ее лично проверил: с сигнализацией все в порядке. При открытии двери или окна должна была сработать. Но не сработала. Фантасмагория какая-то. С этим надо разбираться.

– Отключить ее на время кражи никто не мог?

– Ни в коем случае. Я как раз сижу возле нее.

– А вы никуда во время дежурства не отлучались? Хоть ненадолго, на пару минут? Вспомните, пожалуйста.

Вот тут я его достала. Этим вопросом я его явно обидела. Из добродушного и доброжелательного собеседника мой полковник мгновенно превратился в сухого формального служаку.

– На дежурстве, Татьяна Александровна, я никуда не отлучаюсь. Никогда! – И было в его словах столько достоинства, что я немедленно поверила. Мне даже стало неудобно. Теперь этот вопрос показался мне глупым и бестактным.

– Простите, Сергей Васильевич, если я была слишком назойлива. Вы как никто должны меня понять, работа у меня такая. Она иногда требует задавать неприятные вопросы. Спасибо вам большое. – Я пожала ему руку. – А если мне потребуется ваш совет, как мне вас найти? Или если пленки понадобятся, где ваше агентство?

Теперь он смотрел на меня уже не так сурово. Очевидно, благотворно подействовали мои слова о «работе» и о том, что она «требует». «Работа» была для него понятием серьезным, и на ее требования обижаться не следовало.

– На столике дежурного, под стеклом, все адреса и телефоны.

На этом мы распрощались, и я осталась одна.

Здорово все-таки получилось, что у них здесь камеры стоят. О такой удаче я и мечтать не могла. Еще едва-едва приступила к расследованию, а дело это уже, кажется, можно считать законченным. Причем все оказалось так просто. Даже скучно как-то… Осмотреть, что ли, пока место преступления, все равно надо ждать курьера…

Считается, что осмотр места преступления дело чрезвычайной важности. Так оно иногда и бывает. Случается даже при этом обнаружить такое, что здорово помогает в дальнейшей работе. Но чаще всего после осмотра места преступления оперативник уходит в великом унынии. Вместо разгадок во время осмотра возникают десятки новых вопросов, ответы на которые получить совершенно невозможно. А от вещественных доказательств, если их удается обнаружить, как правило, никакого толка.

Я добросовестно осмотрела подставку, на которой стояла «Талия», и никакого намека на личность похитителя не обнаружила. Потом я три раза обошла вокруг этой подставки, чтобы убедиться, что и на полу преступник не оставил никаких следов.

Убедившись в этом, я занялась осмотром окон и поняла, что окна эти не открывали по крайней мере полгода. Между двойными рамами пыли накопилось столько, что репу сеять можно. А больше осматривать в галерее было нечего: уж очень здесь было скудное поле для деятельности умного частного детектива.

Собственно, я и не рассчитывала найти что-нибудь важное, так что и не была разочарована. И осматривала все это для порядка, из профессиональной добросовестности. И чтобы время убить. А в действительности ожидала курьера с фотографиями, на которые и возлагала все надежды.

И вот он наконец явился. Молодой симпатичный блондин с голубыми глазами, тоже в камуфляже. Он лихо козырнул и пожелал удостовериться, что я именно и есть Татьяна Иванова. Дисциплина у них действительно основательная. Удостоверившись, что я – есть я, он отдал мне пакет из плотной коричневой бумаги. Потом попросил расписаться в получении, снова козырнул и убыл.

Я вынула из конверта стопку фотографий и положила на подоконник. На верхнем снимке в углу было пропечатано время съемки – девять часов четырнадцать минут. Почти в центре крупным планом была запечатлена пустая подставка с аккуратной табличкой «В. Осипов. „Талия“. 1896 г.». Ага, в девять четырнадцать Елена Александровна отключила сигнализацию и открыла дверь. Я взяла следующую фотографию. Изображение на снимке было то же, только цифры в углу были другие – восемь ноль пять.