Текст книги "Обреченная"

Автор книги: Марина Орфан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Сад Сен-Жермен

Спросив у девочек разрешения, друзья пошли проводить их после танцев. У красавца с васильковыми глазами оказалось прекрасное русское имя Владимир.

Все вместе они прошли к выходу через торжественные лестницы и анфилады дворца, от величия старины захватывало дух, а атмосферная парадная при праздничном вечернем освещении просто поразила их величественной роскошью.

Марина представила, как здесь, прижав к груди сабли и шпаги, в красивой форме русской гвардии, идут офицеры восемнадцатого – девятнадцатого века. А сейчас идут они, две детдомовские девочки, сопровождаемые блестящими курсантами настоящей столичной военной академии.

Владимир оказался коренным петербуржцем, до безумия влюбленным в свой родной город. Он без устали рассказывал о Литейном проспекте и о находящихся вблизи знаковых местах.

На самом проспекте, где сейчас их оглушал шум машин, автобусов, троллейбусов и трамваев, раньше были Литейные дворы, там производили пушки, ядра для пушек и прочее огнестрельное оружие. В непосредственной близости от дома офицеров находился музей истории войск военного округа. Город много воевал, и одерживал блистательные победы.

Они прошли несколько старинных зданий с резными дверями и ручками из дерева – просто фантастика!

Музеев здесь было множество. Володя показал им Фонтанный дом, где сейчас можно было посетить музей-квартиру Анны Ахматовой.

– Что, здесь на самом деле жила Анна Ахматова? – спросила Марина.

– Жила, и всю жизнь была связана с Петербургом, любила его, – ответил Владимир, и, немного помолчав, добавил:

– Здесь она писала прекрасные стихи, город был героем ее поэтических грез.

Убедившись, что его внимательно слушают, Владимир продекламировал:

Был блаженной моей колыбелью

Темный город у грозной реки

И торжественной брачной постелью,

Над которой держали венки

Молодые твои серафимы, –

Город, горькой любовью любимый.

Марина потеряла дар речи – красавец, будущий офицер, и знает стихи Анны Ахматовой!

Дальше она слушала в пол-уха – о музее-квартире Некрасова, спрятанном в неприметном здании с козырьком, о всероссийском музее Пушкина, находившемся на углу Литейного и улицы Некрасова. Марина даже не слышала шума проспекта, доносящегося как будто бы издалека – в голове звучали чудесные стихи любимой поэтессы.

Она постаралась собраться и сосредоточиться на историях, рассказывать которые Владимир был большим мастером. Он готов был рассказывать о старинном Санкт-Петербурге бесконечно.

Владимир не мог отпустить их без небольшой экскурсии, и предложил заглянуть на минуточку в его любимый двор – сад Сен-Жермен, куда можно было пройти через металлические ворота-решетки, дождавшись какого-нибудь припозднившегося местного жителя.

– Ну, если только на минуточку, – сказала Марина, – а то нам так в общежитии попадет, если опоздаем, что больше долго никуда не выпустят.

– Да это недалеко, Литейный, 46, – настаивал Володя. – Очень хочу показать вам мое любимое место!

И правда, зайдя во внутренний дворик с красивым французским названием, они почувствовали умиротворяющую атмосферу и романтику настоящего города, спрятавшего свою первозданную эстетическую красоту подальше от шума огромного проспекта.

Даже в подворотне, через которую они прошли в зеленый двор, на арочных потолках была настоящая лепнина. Их поразила решетка, огораживающая зеленый газон, оказавшаяся почти точной копией решетки Летнего сада.

Внутри старинного, украшенного цветами, уютного дворика они увидели величественное здание с полуразрушенными балконами, симпатичный фонтанчик со статуей, огромный глубокий колодец. Все было с налетом глубокой старины, тщательно оберегаемое местными жителями от посторонних глаз с улицы.

– Это один из самых симпатичных дворов Питера. В семидесятых здесь собиралась неформальная молодежная тусовка, – рассказывал Владимир, – в этом дворике побывали самые известные поэты и музыканты. Здесь были даже такие величины, как Шаляпин и Маяковский.

С сожалением они попрощались с чудесным местом, и вышли обратно на проспект.

Несмотря на летнее время, прохожие были одеты в куртки и плащи, многие – с зонтами. Асфальт был мокрым и скользким от прошедшего недавно дождя.

Дождавшись позднего троллейбуса, они проехали три остановки. Людей в салоне почти не было, и Владимир рассказывал им о каждом здании за окном, красиво подсвеченном огнями вечернего Питера. Он стоял, поддерживая Лену и немного приобняв ее за плечи, чтобы она случайно не пошатнулась и не упала. Марат, похоже, тоже хотел обнять Марину, но не осмеливался – Марина старалась соблюдать безопасную дистанцию.

Заболтавшись, они чуть было не проехали свою остановку. Девочки катались бы на задней площадке этого троллейбуса хоть до самого утра, наслаждаясь приятным обществом друзей. Расставаться им очень не хотелось.

Ребята вышли вместе с ними, проводили Марину и Лену до дверей, и откланялись.

Войти в общежитие можно было только до одиннадцати вечера. Девушки задержались на целых полчаса, и вахтерша баба Зина в вязаной жилетке поверх грязно-белого свитера устроила им настоящий разнос:

– Всё бы вам по танцам шляться, свиристелки. Ишь, ухажеров каких отхватили, в форме! А ну-ка, давайте, быстро по своим комнатам! Завтра всё коменданту доложу – выселят вас, как миленьких, чтобы неповадно было по ночам таскаться! Шалавы! Профурсетки!

– Не кричите, баба Зина, – извиняющимся тоном попросила Марина, – мы же не виноваты, что троллейбусы плохо ходят, долго ждали на остановке. Мы больше не будем, честное слово!

С гулким грохотом за девочками захлопнулась обшарпанная металлическая дверь общежития, принявшего их в свои казенные объятия, и оставившего на воле соблазны большого города.

Девочки-соседки уже спали, а Лене с Мариной так хотелось обсудить подробности чудесного вечера!

– О чем вы разговаривали с Маратом? – полюбопытствовала Лена.

– Он сказал, что я – его судьба, и у нас даже имена на одинаковую букву начинаются, – улыбаясь, призналась Марина.

– Ой, судьба! Знаем мы такую судьбу – поматросил, и бросил! Да кому ты такая нужна – живешь за печкой, с книжкой в обнимку, ни кожи, ни рожи. Что в тебе можно найти?

Ленка не верила, что Мариной всерьез может кто-нибудь заинтересоваться.

Марина обиженно прошептала:

– Давай спать, а то соседей разбудим.

– Нет, подожди, – Ленка хотелось поделиться своей радостью, – а мне кажется, что я встретила своего принца!

– Ты же хотела встречаться только с мальчиком из богатой семьи, – напомнила ей Марина, – и чтобы была четырехкомнатная квартира в центре города!

– Зато он красивый… – мечтательно прошептала Лена. – Хотя, да, ты права, и вообще, они в казарме живут. Вот поступлю на артистку учиться, тогда его и брошу! А пока все равно больше никого нет. Володя обещал, что в следующую субботу они за нами зайдут, и у нас будет настоящее свидание! Пойдем гулять по городу!

В военной академии, где учились ребята, царила строгая дисциплина, а на первых трех курсах курсанты должны были жить в казарме. Вырваться они могли только на пару часов в выходной день, и девочки нетерпеливо ждали предстоящих выходных.

Летний сад

– Смотри, пришли! – радостно воскликнула Ленка в субботу, выглянув в окно и увидев ребят. Оба были со скромными букетиками белых ромашек, нелепо смотревшихся в руках у строгих курсантов в форме.

Девочки уже были одеты, Ленка первая выскочила из общаги и повесилась Володе на шею. Марина сдержанно поздоровалась с Маратом.

Володя предложил пойти на прогулку в Летний сад – он хотел показать им самый старинный парк Петербурга. Посовещавшись немного, все решили, что это хорошая идея.

– Поедем на метро, – сказал Володя, – это в самом центре, недалеко от станции Чернышевская. Но мы пойдем туда по самой живописной дороге – от Невского проспекта, тогда мы попадем в сад со стороны Невы.

На этот раз метро не произвело на Марину такого впечатления, как тогда, в детстве. Ехать было всего несколько остановок, но в выходной день центральные станции были переполнены народом. Она не любила шум и суету.

От метро «Невский проспект» идти было довольно далеко, зато они вошли в Летний сад через главные ворота.

– Смотрите, такая же решетка, как мы видели в дворике Сен-Жермен! – воскликнула Марина, увидев уже знакомые очертания.

– Да, Анна Ахматова назвала решетку Летнего сада самой красивой решеткой в мире! Это один из символов Санкт-Петербурга. Ее поддерживают тридцать шесть гранитных колонн, на них установлены вазы и урны, а соединяет их ажурная металлическая решетка, украшенная позолоченными деталями, – пояснил Володя.

– Сколько же Вы всего знаете, Владимир! – восхитилась Марина.

– Марина, давайте уже перейдем на «ты», мы ведь все ровесники, а общаемся официально, как с незнакомцами.

– Хорошо, – согласилась Марина, – просто мне нужно привыкнуть.

Ленке ни к чему привыкать было не нужно, она чувствовала себя, как в своей тарелке. Подруга недоуменно посмотрела на Марину.

Лето уже вступило в свои законные права, разукрасило листья деревьев ярким изумрудно-зеленым цветом, природа расцвела и радовалась каждому погожему теплому денечку.

По широкой аллее парка бродили в обнимку влюбленные пары, наверное, именно для них в парке были устроены живописные уголки с лавочками. А от летнего зноя можно было спрятаться в длинном зеленом туннеле, совместном произведении природы и человеческих рук.

Вдоволь набродившись по дорожкам, обрамленным по бокам красиво постриженными лиственными деревьями, молодые люди посидели немного на лавочке, наслаждаясь шикарным видом на Неву.

– Нет, не будем рассиживаться, – сказал Володя, – здесь еще много интересного!

Пока они бродили по аллеям, любуясь статуями и фонтанами, незаметно пролетело время. Вечерело – косые лучи заходящего солнца подсвечивали древние статуи, делая их как будто живыми, закатные солнечные лучики просвечивали сквозь листья деревьев и заполняли все вокруг золотым потоком. Незабываемое зрелище!

Ленка с Владимиром шли впереди, Володя обнимал Ленку за плечи, и она заливисто смеялась своим заразительным смехом. Марина с Маратом, уже немного уставшие, плелись сзади.

– Мариночка, почему Вы такая отчужденная? – спросил Марат.

– Да что Вы придумываете, Марат! Что за слово такое – отчужденная? Вы где его вычитали? Кто меня отчуждал?

– Марина, не нужно язвить. Можете прямо сказать, что я Вам совсем не нравлюсь, – сказал Марат, и надулся, как мышь на крупу.

– Ну что Вы, Марат! – решила Марина сменить гнев на милость, и взяла его под руку. Марат расплылся в широкой улыбке, обнажив белые ровные зубы. Его и так узенькие глазки-щелочки от улыбки еще более сузились.

– Давайте пойдем на выход, здесь много недорогих кафе? – предложил Володя, обернувшись к ним.

– Конечно! – Марат с Мариной обрадовались, они уже сильно проголодались.

Парковый ансамбль, конечно, очень красивый, но не мешало бы и перекусить.

Перед входом в небольшую кафешку Марина спросила Ленку:

– Они знают, что у нас нет денег?

– Успокойся, мужчины всегда должны платить, – прошипела ей Лена, скорчив недовольную гримасу.

Они сели на пластиковые стулья, и официант принес заказанные Володей блюда – порцию шашлыка всем четверым и по стакану чая. Он честно признался, что денег у него совсем немного, они получают денежное довольствие, но в Питере его хватает  только на проезд, на хлеб и воду.

– Когда я стану самостоятельной, я всегда буду кушать лобстеров и бутерброды с черной икрой, – мечтательно сказала Лена, картинно закатив глаза.

– Она хоть знает, что такое лобстеры? – подумала про себя Марина.

– А у меня родители постоянно говорят, что на определенном жизненном этапе черная икра перестает приносить удовлетворение, – выдал Володя умную фразу.

– Да ну?! – удивилась Ленка, – хотела бы я посмотреть на людей, которые не любят черную икру. Познакомь меня со своими родителями!

– Приходите в следующую субботу на танцы, – предложил Володя. – Мама тоже будет там. Она у меня заместитель директора Дома офицеров.

– Ой, правда?! – обрадовалась Ленка, – значит, мы сможем договориться и ходить бесплатно на концерты звезд? Ведь твоя мама может нам помочь?

– Конечно, – согласился Володя, – не вижу никаких проблем.

Марина тихонько лягнула Ленку под столом – нельзя же быть такой навязчивой!

– А кем у тебя папа работает? – не унималась подруга, пытая Владимира.

– У меня семья потомственных военных, – важно сказал Володя, – мой папа – генерал!

Новость произвела фурор. Ленка вилась вокруг него ужом, стараясь выставить напоказ все свои женские прелести. А посмотреть там было на что.

Она постоянно склонялась над тарелкой Володи, как бы случайно касаясь его краешком своей великолепной груди, заглядывала ему в глаза, и молола какую-то чушь про единственную встречу и неземную любовь. Роскошные белокурые локоны как бы невзначай падали Володе на плечи, а пухлые Ленкины губы оказывались в опасной близости от лица молодого человека.

Почему-то Марине вдруг показалось, что Володя смотрит только на нее, не замечая броской красоты подруги. Ей было скучно с Маратом. Лучше бы дочитывала в общаге новый роман – из всех жизненных увлечений она предпочитала скоротать вечер с книжкой наедине, или связать новое платье любимой кукле Лизе, с которой так и не расставалась.

После уроков ей всегда разрешали забирать в комнату одну из швейных машин – за это она помогала учительнице труда в ремонте ее одежды. Марина могла любую невзрачную тряпку превратить в произведение искусства, обновив ее и придав модный вид с помощью подручных материалов. Ей очень нравилось радикально менять вид простой вроде бы вещи, превращая ее в оригинальную и неповторимую. Для Марины не составляло никакого труда изменить дизайн блузки или платья, пришив рюши или связав кружево, сделать модную отделку с помощью бисера и красивых пуговичек.

Жаль, что молодых людей совсем не интересуют начитанные синие чулки с возвышенными идеалами, умеющие шить и вязать. Лучше бы у нее грудь была, как у Ленки, или губы так же ярко накрашены!

Вечером ребята проводили их, и в своей комнате девочки делились впечатлениями.

– Я влюбилась! – призналась Лена, – он такой воспитанный, интеллигентный, образованный. И родители у него богатые! Только представь – мы теперь сможем ходить на все концерты!!! Совершенно бесплатно!

Марина молчала – ей Марат не нравился. С ним совсем не о чем было поговорить, кроме занятий в военной академии. Можно было еще обсудить погоду за окном. Литературой он не интересовался, равно как и любым творчеством. Совершенно приземленный человек.

– А нам летать, а нам летать, а нам летать охота! – вспомнила Марина песенку Водяного из мультика и улыбнулась своим мыслям.

Уж она-то точно не приземленная! Неисправимая идеалистка.

Через неделю Ленка уже вовсю мечтала о знакомстве с родителями Володи, а потом и о скорой свадьбе.

А в следующую субботу Марина с Леной поехали в Дом офицеров, решив воспользоваться любезным предложением Володи.

Знакомство с мамой

Ребята ждали их возле той же знакомой колонны.

– Володя, ну, познакомь меня со своей мамой, ты же обещал, – ласково обвившись вокруг Владимира, заныла Ленка.

– Да вон она идет! Ее зовут Лидия Анатольевна, – сказал Володя, обернувшись направо.

К ним направлялась ухоженная, с высокой прической женщина, статью, красотой и даже прической напоминающая французскую актрису Бриджит Бардо. Марина никогда раньше не видела таких стильных и ухоженных женщин. Пожалуй, рядом с такой красавицей модницы-педагоги из училища казались бы невзрачными серыми мышками.

– Ну, как вы тут развлекаетесь, мальчики? – спросила она, подойдя к молодым людям.

– Мама, познакомься – это наши новые знакомые, девушки Лена и Марина, – представил их Володя.

– Очень приятно, – строгим деловым голосом сказала мама.

Марине показалось, что не так уж ей и приятно.

Володя обнимал Лену за плечи, всем своим видом показывая, как он горд своей избранницей.

– А где вы учитесь, девочки? – последовал следующий вопрос, обращенный уже к Марине с Леной.

– Мы оканчиваем училище в этом году, – скромно ответила Марина.

– ПТУ?! – удивленно, с ноткой сарказма в голосе, спросила мама Володи.

Марине показалось, что музыка в зале смолкла, и все присутствующие обернулись в их сторону и посмотрели на девушек с ужасом и презрением.

Ленка толкнула Марину в бок, и быстро затараторила:

– У меня большие планы, – сказала она, – я собираюсь поступать в кинематографический институт. Все говорят, что у меня талант, а внешностью я очень похожа на Мэрилин Монро. Я даже конкурс красоты выиграла! Маринка, конечно, до канонов красоты не дотягивает, она окончит училище, и будет работать.

Володина мама внимательно на нее посмотрела, и, ласково погладив сына по щеке, сказала:

– Ну, вы тут развлекайтесь, мальчики и девочки, а я пойду, не буду вам мешать.

Вечером в общежитии только и было разговоров, что о Володиной маме. Ленка была уверена, что она понравилась будущей свекрови, и предвкушала встречу с обоими родителями на следующей неделе.

– Вот я тебе говорила, дурочка, – выговаривала она Марине, – будешь сидеть в обнимку с книжкой – останешься в старых девах! Всегда нужно брать судьбу в свои руки, и воевать за свое счастье.

Марина молчала.

– Володя так влюблен в меня, – мечтательно закатив глаза, призналась Лена. – Он даже пригласил меня к себе домой, чтобы познакомить со своими родителями! Он сказал, что я – первая девушка в его жизни, к которой у него серьезные чувства. А в их семье все влюбляются с первого взгляда и на всю жизнь!

– Это серьезный шаг – знакомство с родителями, – согласилась Марина. – Давай сошьем тебе новое платье, чтобы ты была на высоте. И туфли можно у Зои попросить, негоже в гости к такой женщине приходить в стоптанных туфлях.

В субботу Марина осталась одна, отказавшись от встречи с Маратом и сославшись на подготовку к последнему экзамену, а Ленка поехала с Володей к нему домой. Жил он с родителями в самом центре, недалеко от Невского проспекта.

В их подъезде дежурила консьержка, Володя приветливо с ней поздоровался.

– Прямо, как у нас – вахтерша, – сказала Лена.

– Ну, а как же иначе? – удивился Володя, – по-твоему, генералы, отслужив всю жизнь на благо Родины, должны жить в коммунальной квартире? Нет, у нас четырехкомнатная, все, как положено. И консьерж, и сигнализация, и тревожная кнопка даже есть.

Войдя в квартиру, Лена ахнула. Все, как она мечтала. Ей вдруг показалось, что судьба сама идет к ней в руки, а мечты воплощаются в действительность.

– Проходите, пожалуйста, молодые люди, – радушно встретил их у порога папа, который даже без формы выглядел как генерал – подтянутый, широкоплечий и высокий. На нем был серый костюм с галстуком в тон.

– Павел Михайлович, – представился папа, – а Вы, должно быть, Лена?

Лена немного смущалась, но Володя взял ее за руку, и потащил в комнату.

Обстановка внушала уважение. Гостиная была выдержана в строгих темно-красных тонах. Массивный угловой диван и кожаные кресла казались крошечными, потерявшись в пространстве огромной комнаты. В импортной мебельной стенке красовались сервиз «Мадонна» и вазы из богемского стекла. Великолепная хрустальная люстра на потолке освещала мягким рассеянным желтым светом развешанные на стенах картины. В картинах Лена не разбиралась – старинные, и старинные. Тетки какие-то изображены грудастые, младенцы кучерявые, ничего интересного.

Стол был накрыт празднично, белая накрахмаленная скатерть в кружевных оборочках подчеркивала торжественность обстановки, а обслуживала их домработница.

– Ничего себе! – не сдержала возгласа восторга Лена, – я и не знала, что люди могут так жить!

Стол был красиво сервирован, а все блюда казались Лене изысканными и непонятными. Она второй раз в жизни видела сервелат и салями – первый раз еще тогда, в лагере, когда они с Мариной, сидя в уголочке, глотали слюни.

Сначала подавали холодные и горячие закуски – это было еще, куда ни шло. Неловкая ситуация возникла позже – когда на большом блюде принесли запеченного поросенка, нагло выпятившего свою морду с пятачком.

– Как к нему подступиться-то? – подумала Лена.

– Надеюсь, Лена, что Вы не еврейка, – как будто бы прочитал ее мысли Володин папа, и чуть-чуть поближе к ней придвинул хрюшку.

– Угощайтесь, пожалуйста, молочный поросенок!

– Спасибо, – сказала Лена и подвинула поближе к себе блюдо с салатом.

Не рискуя пробовать и резать на куски поросятину, она трескала бутерброды с черной и красной икрой.

Мама Володи смотрела на нее не то с жалостью, не то с недоумением – Лена совершенно не умела пользоваться ни ножом, ни вилкой.

– Надо было уроки этикета брать, прежде чем в гости идти, – подумала Лена про себя. – Так ведь не предупредил же никто.

– Лена, для рыбы одна вилка, для мяса – другая, – пыталась Лидия Анатольевна исправить ее оплошности, подвинув ей поближе тарелку с запеченной рыбой, к счастью, предусмотрительно разрезанной на порции.

– Где сын нашел эту деревенскую девочку? – думала она с раздражением, пытаясь ради своего мальчика казаться гостеприимной и благожелательной. Похоже, ей это плохо удавалось.

Лена, в свою очередь, старалась быть остроумной, веселой, рассказывала студенческие анекдоты, скрывая за деланной веселостью свою неловкость и нервное напряжение.

С лица Лидии Андреевны не сползала натянутая улыбка, ничего, кроме ледяной вежливости, для Лены не выражающая.

Когда подали чай в английских фарфоровых тонких чашках, Лена потянулась за золоченой сахарницей, и случайно рассыпала сахар по столу. У нее дрожали руки – сирота из детского дома не привыкла, что за каждым ее движением внимательно наблюдают. До сих пор ей не приходилось озадачиваться правилами поведения за столом, изучать сервировку и разбираться в тонкостях использования ножа и вилки. Да и уроки этикета им никто не преподавал.

Строгие глаза Лидии Анатольевны, казалось, оценивают каждое ее движение, каждый жест, и критически осматривают ее всю, начиная от прически и заканчивая дешевым платьем из ситца и новыми, но чуть великоватыми туфлями.

– Слава Богу, хоть туфли попросила у соседки, – подумала Лена.

Она еле выдерживала показную вежливость Володиных родителей. Павел Михайлович сидел рядом с супругой, и за весь вечер не вымолвил почти ни единого слова, кроме «спасибо» или «пожалуйста», обращенных к домработнице, и глубокомысленной фразы про евреев, которую Лена так и не поняла.

Она попыталась найти поддержку у Володи, взяв его за руку. Он небрежно отстранился, и потянулся за тарелкой с воздушными белоснежными меренгами, обрамленными по бокам свежими ягодами вишни и клубники.

Чтобы прервать молчание, Лена начала рассказывать, что в августе собирается поступать в институт кинематографии.

– Конечно, – с едва уловимой ноткой сарказма в голосе поддержала ее Лидия Анатольевна, – артисток погорелого театра в нашей семье еще не было.

Лена обиженно замолчала, и конец вечера оказался совсем скомканным. Володя, поняв, что обстановка все более накаляется, извинился перед родителями, и пошел провожать расстроенную невесту.

Когда он вернулся, его ждал серьезный разговор с родителями. Вернее, говорила одна мама, а папа-генерал молчал и поддакивал. Сразу становилось ясно, кто в этой семье на самом деле командир.

– Сынок, присядь, – сказала ласково мама. – Мы должны с тобой серьезно поговорить. Ты ведь знаешь, что ты у нас единственный сын. Мы любим тебя безмерно. Так вот, сынок, послушай нас с папой.

Владимир сел в кресло и приготовился внимательно слушать. Начала разговор мама:

– Сын, с тобой все понятно – молодость, гормоны, девушка с красивой внешностью. Но для жизни, поверь нам, одной милой мордашки мало. Что будет, если нам с отцом не удастся договориться, чтобы ты после учебы остался в Питере? Если ты попадешь служить куда-нибудь в Забайкалье? Ты думаешь, что девушки подобного типа умеют любить и ждать? Что она, как жена декабриста, поедет за тобой в глушь?

Владимир не ожидал подобного разговора, да и планов он пока никаких не строил. Просто влюбился, и, возможно, ждал одобрения родителей.

– Мне кажется, я достаточно взрослый, чтобы разбираться в людях, и выбирать, с кем мне встречаться, – попробовал он возразить маме.

Папа, как показалось Володе, решил поддержать его, и задумчиво вымолвил:

– Сынок, выбирать тебе, – однако, через минуту глубокомысленного молчания, продолжил:

– Но лично мне кажется, что Лена слишком карикатурный персонаж, чтобы всерьез думать о дальнейшей жизни с ней. Многие девочки хотят «из грязи в князи», и чтобы ничего больше в жизни не делать. Все их мечты – найти богатого ухажера, и ни о чем не думать за его широкой спиной. Жизнь, сынок, сейчас такая сложная…

Володя молчал.