Текст книги "Алёша"

Автор книги: Марина Медведева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Развод

– Чем пахнет?

– Пивом.

– Я тебе дам пивом!

– Чем пахнет?

– Не знаю, пап.

Хома, какая же она милая, когда расстраивается и опускает глаза, но надо держать её пожестче, чтоб не разбаловалась.

– Ген, ты чего растанцевался, давай наливай. Опять к Свете подкатывает свои яйца, и эта такая вся раздухарённая цветёт и пахнет, сука одним словом.

– Свет, давай тоже потанцуем. Генкина жена сидела на диване, я взял её за запястье, ловко и технично притянул к себе, она улыбнулась очень откровенно и положила руки мне на плечи. Я обнял её за талию и почувствовал легкие вибрации возбуждения. Я даже немного испугался этих ощущений, отшутился и пошёл к столу выпить ещё рюмочку. С этого момента Света стояла в моей голове и днём и ночью. Когда мне было одиноко, я вспоминал этот момент с танцем и те ощущения, которые она во мне вызвала, думать об этом было приятно, и я снова и снова проматывал плёнку на это место. Я точно помню, что не испытывал ни стыда, ни вины, считал, что виновата жена, она своей холодностью и вечным недовольством толкала меня на разнообразные любовные приключения. Иногда это был просто флирт с её подругами, иногда разовый секс с общими знакомыми, иногда я увлекался аж на пару недель. Но как правило, интерес к этим женщинам быстро проходил, а наш брак оставался, я не хотел бросать семью, не хотел, чтобы моя дочь страдала. Когда-то я вообще не мыслил себя с другой женщиной, если бы мне кто-то сказал шесть лет назад, что у меня будет секс с кем-то кроме Светы, я выбил бы челюсть этому человеку. Но сейчас… сейчас всё было абсолютно иначе. А началось всё с Гали. Когда дочке был год, жена улетела с ней в гости к родителям почти на месяц, и я помню, с каким наслаждением я проживал этот месяц. Уставший от постоянного крика, пелёнок, нескольких работ, я наконец-то задышал. Мне не надо было после работы идти и разгружать машину с хлебом, пока Светы не было, я решил отказаться от этой работы, это была её инициатива, она считала, что нам нужно было самим обеспечивать свою жизнь и не полагаться на мою маму, достаточно было того, что мы живём в её квартире. После работы я забегал домой, ужинал с мамой и отправлялся в приключения. Два моих приятеля, Стас и Вадик, жили в квартире, которая досталась Вадику от умершей бабушки, это была наша блат-хата. Внешне эта квартира совсем не соответствовала своему содержанию, я имею в виду ту жизнь, которая в ней происходила. Покойная бабушка Вадика любила разного вида рукоделие, так почти все поверхности украшали салфетки макраме, вазы и тарелки папье-маше, а в дверных проёмах висели шторы из разноцветных пуговиц и обточенных бутылочных стёкол, надо сказать, это было довольно красиво, хоть и не по моде, нигде в своей жизни я больше не видел таких штор. Я встречался с ней пару раз, несмотря на свой преклонный возраст, ей было 90 лет, когда она умерла, она была подвижна, самостоятельна и часто улыбалась. Так что те бесконечные алко-секс-марафоны, которые происходили в этой квартире, казались ещё грязнее на фоне этих милых старушкиных увлечений. На одну из этих вечеринок как-то пришла моя старая школьная знакомая Галя со своей подружкой Леной, полночи мы пили спирт, курили и периодически спорили, кто из нас, парней, круче, после полуночи Галя взяла меня за руку и повела из кухни в комнату. Посадила на кровать, встала передо мной, взяла меня за палец и стала проводить им в теплой впадине между ног. Несмотря на то что она была полностью одета, я просто заискрился от возбуждения, как будто в груди стал скапливаться электрический ток. Она села на меня сверху и взяла меня за шею очень нежно и в то же время жестко. Мы стали ритмично двигаться навстречу друг другу, я не знаю, сколько это продолжалось, но, по ощущениям, совсем не долго, я технично снял её с себя, как только ток начал вырываться наружу. Упал на спину, она легла на меня сверху.

– Ты великолепен. Я всю жизнь мечтала о тебе.

– Ага, – это единственное, что я мог сказать, я был невероятно счастлив, я был доволен собой настолько, насколько это было возможно. Я чувствовал себя властелином мира, императором. Жёстким, мощным, сильным. В эту же ночь я продолжил познавать свою силу с Леной, в этот раз я был ведущим и поэтому в конце второго тайма чувствовал себя ещё мужественнее, ещё сильнее, ещё счастливее. Так я понял, что я не какой-то там тюфяк и ни на что не годный любовник, как говорила мне всё время жена, так я понял, что я император в постели. Я подсел на эти ощущения как на наркотик, я постоянно думал о том, с кем бы снова и снова испытать это ощущение. Примерно через полгода Галя вышла замуж за Стаса, а ещё через пару месяцев Лена и Вадик поженились. Я был свидетелем на их свадьбе, и в вечер празднования Света узнала о моей измене, правда, к тому времени их было по меньшей мере около 50. Очень редко мне что-то не удавалось в моих сексуальных похождениях, как правило, я был на высоте, может, немного однообразно, но секс со мной доставлял девчонкам удовольствие. Так прошли 6 лет моей женатой жизни, в которой не было места серьёзным романам и любви, только секс и ничего личного, по-настоящему любил я только жену, да и мне везло с девочками, никто из них не требовал от меня ничего кроме краткосрочных свиданий. Так было до того дня, когда я положил руки на талию Свете, нашей семейной подруге, жене моего друга Генки. Проходили дни с этого момента, я не мог выкинуть её из головы, я постоянно думал о ней, возникало ощущение, что она обладает какой-то тайной, которую мне просто необходимо узнать, увидеть, почувствовать. Я пару раз задумался о том, что спать с женой друга не по-братски, но быстро обнаружил в Гене тюфяка, который не может удовлетворить свою жену. После очередной гулянки я оставил спящую жену дома, попросил Гену за ней присмотреть и пошёл со Светой проводить ещё одну пару наших друзей. С того дня, когда я впервые увидел Светину сексуальность и притягательность, прошла пара месяцев и моя озабоченность ею в этот момент была уже забыта. На улице было темно, фонари уже не горели, Света выглядела волшебно в белом обтягивающем трикотажном платье, на улице пахло тополем и остывающим асфальтом. Я шел задом, чтобы видеть её силуэт, мы обсуждали друзей, которых только что посадили в такси. Вдруг неожиданно для себя я остановился, взял Свету за талию и поцеловал в губы. Она ответила на мой поцелуй и буквально поглотила мои губы своими. Мы стояли посреди улицы в темноте, она трогала меня, я её. Ощущение было, что мы наконец-то получили то, без чего оба тосковали долгое время, и нас невозможно было остановить. Мы не могли насытиться этими поцелуями, нам хотелось всё больше и больше, как будто эта энергия падала в бездонную бочку и бочка никак не могла наполниться, хотелось ещё и ещё, сильнее, жёстче, больше. В эту ночь у нас не было секса, но было нечто большее. Я до сих пор не знаю, как можно назвать то, что я испытывал к Свете. Свои чувства к жене я называл любовью, там было много нежности, дикой ревности, желания заботиться. То, что я испытал к Свете, было чем-то другим, я любил злить её и любил, когда она ревновала меня, я любил заниматься с ней сексом, желание близости с ней было навязчивым, она умела сделать мне приятно. Целовала меня в тех местах, которые были самыми чувствительными, выбирала места и позы для секса, которые возбуждали меня мгновенно. Она была прекрасна в своей сексуальности, она умело пользовалась своими руками, своими губами, голосом. Вскоре я уже и дня не мог прожить без секса с ней. Мы встречались тайно почти полгода.

– Милый, я хочу поговорить с тобой.

– Да?

– Нам пора рассказать обо всём Свете и Гене.

– О чём, обо всём?

– О наших отношениях или ты хочешь продолжать спать и со мной, и со Светой?

– Ммммм, я же тебе уже говорил, что между нами ничего нет уже давно.

– Ну вот и отлично, зачем тогда нам продолжать жить с ними, давай разведёмся и поженимся.

– Я не думал о том, чтобы разводиться, у меня дочь, у тебя сын.

– Ну и что, я прекрасно лажу с твоей дочерью, она меня любит, вчера мы очень здорово провели с ней время, я научила её плести косички.

– Да, подумаем, а теперь иди ко мне.

Через неделю после этого разговора Света снова подняла этот вопрос, и, когда я сказал, что пока не собирался разводиться, она отказала мне в близости. Первое время я мучился, она не брала трубки дома, не шла на контакт, объявила, что секса не будет, пока я не разведусь. Я очень скучал, но держался, я же мужик, почему я должен идти на поводу у бабы. Параллельно с этими событиями стали происходить другие. Я со своим братом и в то время компаньоном в один из субботних вечеров пошёл в гости к сыну матушкиного нового мужа. Мы выпили бутылочку, обсудили дела, Олег в то время шил норковые шапки и сам торговал ими, он был довольно обеспеченным, я бы даже сказал – зажиточным. И вот в какой-то момент он начал откровенно петь дифирамбы моей жене, я для себя тогда понял, что они любовники, слово за слово, в тот вечер я разбил ему лицо и по возвращении домой сообщил жене, что она потаскуха, которая ебётся на каждом углу. Мама меня поддержала. Тогда в моей семейной жизни произошёл разлом. Только сегодня я знаю, что моя жена не изменяла мне и все те похождения, которые я ей приписывал, все те, к кому я её дико ревновал, не приходились ей никем большим, чем просто приятелями. Через пару месяцев мы с женой и дочкой переехали в новую квартиру, которую мама получила на работе, я возобновил сексуальные отношения со Светой и не только. И мы с женой решили попробовать всё начать с чистого листа в новой квартире.

Я в каком-то заброшенном полуразрушенном городе посреди пустыни, город безлюдный, совсем ни души, я брожу по руинам какого-то дома, ощущение пустоты и одиночества, страх того, что я совсем один. Я спускаюсь по тропинке среди этих руин, дорога протоптана, она здесь уже давно. И вдруг я слышу, как срабатывает сирена, она предупреждает об опасности цунами. Я пытаюсь убежать, но это бесполезно, меня накрывает огромной волной цунами, мне дико страшно, я начинаю захлёбываться под водой, я изо всех сил барахтаюсь и пытаюсь всплыть, но чем больше усилий я прилагаю, тем ниже под воду я ухожу, я чувствую, как мои силы заканчиваются и я начинаю задыхаться. Помню, как открыл глаза, было темно, рядом лежала жена, дочка спала в своей комнате, слава Богу, это сон. Я ещё какое-то время пытался прийти в себя, я боялся, что это может произойти со мной в реальности, жена часто рассказывала мне про свои вещие сны, я считал это чушью и неохотно слушал весь этот бред, но в тот момент пошёл на кухню, включил свет и взял Светин сонник: тонуть – предвещает несчастье или потерю имущества. Я еще полчаса просидел на кухне, мне было очень тревожно, в голове перебирал возможное развитие событий, и каждая новая выдумка заставляла меня закурить ещё одну сигарету. Начало светать, и я пошёл в кровать, чтобы попытаться уснуть. Вечером этого дня я зашёл за дочей к маме, она училась в гимназии в 15 минутах ходьбы от маминого дома и каждый день после уроков шла к ней, там моя бабушка, которая переехала к нам полтора года назад, кормила её и помогала с уроками, а вечером я или Света её забирали. К этому времени все уже были дома и выпивали по случаю получки, я присоединился и распил с мамой и Степанычем бутылочку. Домой мы вернулись поздно, и я был очень удивлен и зол, что жены ещё не было дома. Она пришла минут через 15, подпитая и очень весёлая. Неделю назад между нами состоялся разговор, в котором мы решили дать шанс нашему браку, и целую неделю я не встречался ни с кем из своих подружек.

– Слыш, ты где была, овца?

– Слыш, козел, я не обязана перед тобой отчитываться.

– Опять с кем-то трахалась.

– Даже если и так, это моё дело. Я ещё не решила, разводиться мне с тобой или нет.

С каждой минутой этого диалога я становился всё агрессивнее, наш тон становился всё выше. Мы ругались на кухне, и дверь была закрыта, но дочь точно всё слышала, думал ли я тогда о ней и ее психологическом состоянии? Нет. Даже словосочетание «психологическое состояние» мне было тогда не знакомо. Казалось, что пространство сейчас взорвётся от нашего гнева и агрессии, Света запустила в меня кастрюлей с картофельным пюре со словами: «Ну и пойду, ты всё равно ни на что не годный тюфяк, пойду к своим ёбарям, они получше тебя, козла». Я почувствовал острую давящую боль в голове, схватил её за волосы, потащил ко входу, она визжала, словно свинья, дочь стояла в коридоре и рыдала: «Папочка, умоляю не трогай мамочку, пожалуйста, папочка, умоляю, она задыхалась от соплей-слюней, кашляла и орала одни и те же слова, я вытащил Свету в подьезд, она лежала на полу, я не мог закрыть железную дверь, потому что она впилась ей в живот, я отпинывал её ногами от двери, как будто мешок с картошкой, который мешает двери открыться или закрыться. Дочь схватила меня за руку и повисла на ней, я увидел её глаза, как у загнанного животного, потерянные, полные слёз, молящие. Это вернуло меня в сознание, и я остановился. Взял её на руки и начал успокаивать: «Не плачь, Хома, наша мама сама виновата. Успокойся, всё хорошо». Я уснул с ней в обнимку в маленькой комнате. Утром мне стало очень не по себе за прошлый вечер и за то, что я сделал. Прежде я не поднимал руку на Свету и всегда осуждал отчима, который периодически бил маму, осуждал и мстил за мамины синяки. Однажды, когда мама в очередной раз пожаловалась на него, я сломал ему челюсть, этот эпизод я и сейчас помню очень хорошо, помню своё сожаление, боль по этому поводу, мне не хотелось этого делать, так вышло само собой. Вот и со Светой в этот вечер как будто дьявол вселился, я, может, и хотел бы себя проконтролировать, но не мог, агрессия, как мощная природная стихия, требовала выхода, она манипулировала мной, как кукловод, до тех пор пока чувство любви к дочери не заместило её. Когда я проснулся, жены и дочери уже не было. Я умылся, написал Свете записку: «Прости, давай попробуем ещё раз» и поехал в магазин.

В этот день Света не вернулась домой и в следующий тоже, дочь очень тревожилась, я отвез её к бабушке. Через пару дней мы пришли домой, и я застал картину, которая принесла мне некоторое облегчение из серии: ну, конечно же, я был прав, я так и знал. Света бухала с двумя мужиками на кухне. Я попросил её собрать свои вещи и уйти. Она ушла, в следующий раз я увидел её только через два года.

Наркотики

Веки становятся тяжёлыми, я закрываю глаза, и наступает полная тишина и полная пустота. Как будто существует пространство вокруг меня, которое заполняется тишиной и пустотой. Какое оно, это пространство? Оно похоже на шар, огромный, прозрачный, его границы невозможно увидеть, но их можно почувствовать, это пространство плотное и тяжёлое, но невидимое, оно не имеет материальной структуры. Мне очень спокойно. По радио играет песня Мистера Кредо «Я улетаю на большом воздушном шаре, куда не знаю, зачем не знаю, и проплывают подо мной моря и страны, и я лечу по воле ветра в безбрежном океане». Ха, он точно под ханкой её писал. Сейчас я могу просто закрыть глаза и вспомнить это состояние, пригласить его к себе на кофе и пару сигарет, и мне не обязательно что-то варить, потом долго искать свои вены, тем более что их и не осталось совсем. Свой первый раз я помню хорошо, мне было 27. Была осень, мы держали продуктовый ларёк с двоюродной сестрой Таней и её мужем Серёгой. Как-то вечером заехали с Серёгой к знакомым парням, думали бухнуть, а они предложили вмазаться, мы вмазались. Я не боялся экспериментировать, скорее так: я даже не думал, что есть в этом мире что-то, чего стоило осознанно бояться. Ощущения мне понравились, такое умиротворение, все мысли о бабах вдруг как будто отдалились, и всё, что с ними происходило, стало совсем не значимо. Если бы меня попросили описать жизнь под ханкой, то картинка была бы такой: я внутри чёрного куба, из его рёбер проникает совсем немного света, этого света достаточно, чтобы осветить то, что происходит внутри, куб разделён надвое плотным матовым полиэтиленом, с одной стороны я, с другой – все события этого времени. Там Света, которая разводится с Геной и изо дня в день прессует меня по поводу совместной жизни, тут и жена, от которой уже несколько месяцев ни слуху ни духу, тут какая-то суета вокруг ларька, который мы открыли с Серёгой и Таней, тут мы с Серёгой, который каждый свой день почти три месяца подряд начинает с разговора о том, когда мы сегодня сваримся и вмажемся. Через 3 месяца я проснулся утром, в планах было целый день провести с отцом на даче, он достраивал дом, и ему нужна была моя помощь. Каково было моё удивление, когда ближе к обеду я даже не смог встать с кровати и доехать до него, потому что мне казалось, что я умираю, в голове был миллион пугающих мыслей, казалось, что всё, чего я когда-либо в этой жизни боялся, одновременно постучалось в дверь моей черепной коробки. Когда я пошёл налить себе горячего, крепкого чая, мне стало казаться, что на кухне слишком сильно пахнет газом, и меня охватила паника, что сейчас откуда-нибудь может залететь искра и квартира взорвётся. Я очень отчётливо видел картинки того, как пожарные разгребают завалы, чтобы вытащить моё обгорелое тело. Я попытался переключиться, позвонил Свете, поговорил с ней, но даже в это время странные, страшные, панические мысли меня захватывали. Всё тело ломило, как будто у меня была температура под 40. Я сел на кухне, закурил и попытался понять, что со мной происходит. Дома никого не было, было воскресенье, и матушка со Степанычем и Мариной уехали гулять в центр. Вдруг меня осенило, что это как-то может быть связано с ханкой, и я решил набрать Серёге.

– Серый, привет.

– Привет, Лёха.

– Ты как?

– Очень хреново. А ты?

– Да тоже. Похоже, ханка виновата. Надо Вовику позвонить. Мож, херню нам как-то последний раз продал?

– Не, Лёха, это ломка, похоже. Типа похмелья, но в тысячу раз хуже. Вовик рассказывал как-то, помнишь?

– Не. Даже если рассказывал, я, видимо, не уловил. Не думал, что со мной может произойти это. Чё делать-то, Серый? Терпеть это сил нет, хоть на стену лезь.

– Согласен, Лёха. По идее, если свариться, то пройдёт. Но я пас. Попробую перетерпеть, Вовчик тогда говорил, что максимум неделю плохо будет.

– Ну ты терпи, Серый, я Женьку позвоню и сварюсь. А то сейчас сдохну.

Так Серёга остановился, а я нет. Сварился в этот день и на следующий. Потихоньку моя жизнь превратилась в такое колесо, по которому бегает мышь, раз в день ей туда кладут кусок сыра, она его съедает, первые часы довольная и удовлетворённая, а потом опять бежит, стараясь быстрее приблизиться к тому месту, где этот сыр лежит, снова съедает и снова бежит, снова к цели, а цель всегда одна и та же, и так сильно мышь ей увлечена, что ничего вокруг она не видит, и даже если бы ей показали выход из этого замкнутого круга, то она бы его ни за что не увидела, потому что в голове только одна цель и эта цель руководит всеми мышиными мыслями. И все бы ничего, только вот через какое-то время мыши нужно больше сыра, чтобы насытиться, и тогда даже тот небольшой отрезок колеса, который давал хотя б какую-то возможность увидеть жизнь, происходящую вокруг, включиться в неё хотя б ненадолго, становится всё короче, потому что там лежит уже не один кусок сыра, а два, затем три и так всё колесо заполняется только одной целью, только одним желанием. Такой момент наступил у меня примерно через год, в какой-то день я сел на кухне, закурил, зашла дочь, такая деловая, большая. Сама помыла всю посуду, которая стояла в раковине, развернулась и пошла гулять во двор, совсем одна, без бабушки, без дедушки. Я вдруг понял, что пропустил тот момент, когда она стала сама мыть посуду и гулять совсем одна, мне стало странно и обидно, что это произошло без меня, что я стал ей не нужен. Тогда я впервые задумался о том, чтобы бросить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Алёша"