Текст книги "Пустая оболочка"

Автор книги: Марина Мазурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Не знаю, случалось ли вам биться над загадкой, решение которой ускользает? А потом, ба-бам, и все встало на свои места. Пустые оболочки – люди без души, невероятно, но есть. Я бы, наверное, отмахнулась, если услышала такое от гадалки, экстрасенса или любого другого эзотерика, но когда это слышишь от православного священника…

В Советском Союзе секса нет. Ага, как же. Был, и еще какой, в семидесятые отжигали так, как нынешней молодежи и не снилось. Клубов, конечно, не было, в современном понимании этого слова, но дискотеки в районных и городских Домах Культуры проводились регулярно. Заканчивались они, конечно, не под утро, но предприимчивая молодость всегда найдет выход из любой ситуации. Кто-то пойдет гулять по укромным местам, благо их всегда в любом городе в избытке, кто-то пойдет на свободную от предков квартиру, прихватив с собой дюжину приятелей.

Как ни билась Нина Петровна со своим старшеньким – бесполезно. Лет с четырнадцати начал гулять. Да так, что мать совершенно справедливо опасалась, что от него в подоле принесут. Собственно, так и получилось. Когда, открыв на настойчивый звонок дверь, увидела девицу с уже заметно округлившимся животом, даже не удивилась. Пригласила пройти, усадила на кухне пить чай. Сама же пошла будить ненаглядного сыночка, имея очень небольшую надежду, что приплод будет не от ее семнадцатилетнего оболтуса, который только-только поступил в институт гражданской авиации и приехал домой на каникулы отдохнуть после сдачи первой сессии.

– Ну что, Сашка, подъем, – тряхнула сына за плечо.

– Мам, ну дай поспать, что ты меня будишь, мало того, что в дверь кто-то трезвонит, так еще и ты, – недовольно пробурчал не желавший покидать свою уютную детскую постель молодой человек.

– Придется, к тебе гостья пожаловала.

– Мам, ну какая гостья, в такое время.

– Вот, ты мне и объяснишь, какая. Живо поднимайся, да штаны надень, нечего в трусах щеголять. Умойся и не заставляй себя долго ждать.

Вернувшись на кухню, принялась рассматривать девушку. Миловидная, худенькая, но непростая. Верченая девка, явно не из интеллигентной среды. Впрочем, опять же не удивительно. Сын отчего-то упорно выбирал девушек не своего круга. Поняв, что интерес к противоположному полу у него огромный, а удержать в узде невозможно, мать много раз пыталась познакомить сына с дочками подруг или просто хороших знакомых. Но каждый раз терпела поражение. Сашка откровенно издевался над очередной тургеневской барышней из приличной семьи, так, что у той едва ли не слезы выступали на глазах. Нина Петровна пыталась как-то сгладить неловкость, было неудобно и перед девушкой, и перед приятельницей. Потом махнула рукой, приняв тот факт, что сын унаследовал невероятно независимый характер от мужа.

А тот был человеком удивительным, во многих отношениях. Предприниматель по духу, он и работал снабженцем, умудрялся всегда что-то доставать, обменять, выгодно приобрести, с еще большей выгодой продать. Когда в их тресте начались проверки, выявили хищения в особо крупном размере, он и в этой ситуации сумел не чтобы выйти сухим их воды, но получить минимально возможный срок, отсидел буквально пару лет. А выйдя, устроился в другой трест, благо связи остались, где ровно так же продолжил свою деятельность. Заставить его делать то, что не нравилось – было невозможно, как и прекратить то, что доставляло удовольствие и составляло смысл жизни. И хотя у сына напрочь отсутствовал дух предприимчивости, но настойчивость в части своих желаний была ровно такая же.

Сашка только на несколько секунд смешался, увидев Люду, так звали девушку, но быстро взял себя в руки. Не стал отпираться, было дело летом, гуляли, ну вот и …нагуляли.

Хотя бы в этом ведет себя как мужик. Речь об аборте не шла, все как-то сразу и без рассуждений решили, что ребенку быть. В конце концов, он же не виноват, что у него родители – молодые придурки. Нужно было как-то вечером сказать отцу. Младшая сестренка, Светка, проснувшаяся от шума голосов на кухне, стояла в дверном проеме и буквально таращилась на девушку Саньки. Ну, еще бы, в семь лет и вот такие новости, у братика будет лялька. Представляла, как станет во дворе подружкам рассказывать, ни у кого таких историй не было.

Расспросив Люду, Нина Петровна поняла, что ее чутье и жизненный опыт не обманули, девочка была из совсем другой среды, той, что можно считать неблагополучной. Родители откровенно пьющие, живут в частном секторе в Семеновке, там ее сынок и подцепил девицу, придя с друзьями погулять после дискотеки. Узнав, что дочка беременная, папаша изрядно ее поколотил, с тех пор жизнь у Люды стала невыносимой, домой хоть не иди, в техникуме тоже стали косо смотреть, заметив интересное положение.

Зная характер мужа, Нина Петровна вечером ожидала бури. Но он, к ее невероятному удивлению, отнесся к произошедшему скорее философски. Сказал, что свадьбу сыграют позже, следующим летом, а пока, девушка будет жить у них, раз уж сын умудрился сотворить такое. Родится ребенок, будем помогать, свое же, внук или внучка.

Где-то в середине апреля родилась девочка. Назвали Ольгой. И как это часто случается с молодыми родителями, те оказались не готовы к появлению ребенка. Сашка учился в другом городе, а молодую мать совершенно не радовала перспектива быть привязанной к крохотному кусочку мяса, который отчего-то постоянно требовал внимания. Она даже не принимала участия в выборе имени. Какая собственно разница? Оказалось, что быть матерью вовсе не так интересно. Поэтому через пару месяцев, перетянув потуже грудь, она просто ушла.

Вернулась к родителям, как будто и не было беременности, нескольких месяцев отсутствия. Вроде как ненадолго куда-то отлучилась, про ребенка даже никто и не спрашивал. Приятели тоже обрадовались возвращению Людки, с ней было легко и весело. Восстановилась в техникуме, про дочь особенно не вспоминала, за то время, что прожила в квартире несостоявшихся свекров, успела понять, что ей там однозначно будет хорошо. Скакать будут вокруг Оленьки всем семейством. Можно не переживать.

Проживала молодость так, как было принято среди ее знакомых: шумно, с пьянками-гулянками. Как-то незаметно от покуривания травки перешла на вещи серьезнее. Даже не было страшно, тогда еще не знали, какая статистика выживаемости и ремиссии героиновых наркоманов, это современный Интернет расскажет и даже покажет, что бывает с разными зависимыми. А в конце семидесятых только начиналась эта эпидемия. Привыкание наступило быстро. Понадобились деньги. Начала воровать у родителей, но там не особенно разживешься, люди пьющие свою получку растрачивали за первые две недели. Да и папенька мог кулаком приложить так, что мало не покажется. Пришлось искать другие способы.

Прибилась к небольшой банде таких же, как и сама, промышлявших по большей части грабежами. Подкарауливали одиноких женщин, возвращавшихся в одиночку с работы или просто припозднившихся, пьяниц и вовсе обирали без всякого зазрения. Снимали золото, а по зиме – меховые шапки и горжетки. Все это обменивалось на дозу у цыган, естественно, что настоящей цены те не давали, ровно столько, чтобы не сдохнуть от ломки.

Но сколь веревочке ни виться.... Повязали их всех, в том числе и Людку. На суде она пыталась вызвать жалость, даже вспомнила про ребенка. Но после того, как свидетелем вызвали Нину Петровну, факт материнства сыграл скорее против нерадивой мамаши. Мало того что наркоманка, занимается грабежами, так еще и младенца бросила. Дали семь лет.

И покатились тюремные деньки, один на другой похожий. Был, правда, один плюс – пришлось переломаться на зоне. Поневоле завязала Людка. Через пять лет вышла по УДО.

Идти было, собственно, некуда, кроме как к родителям. Дом, казалось, стал еще приземистее, будто в землю ушел. Постепенно превратился в абсолютный бичевник, каких сотни по городу, грязь по всем углам, родители привычно пьяные.

– О, дочуля, вернулась, – попыталась обнять Людку мать, едва державшаяся на ногах. Даже взрыднула у дочки на плече.

– Садись, выпьем, – тут же включился отец. Ну, еще бы, такой повод.

– А что не выпить, наливай.

Новость, что Людка откинулась, распространилась по Семеновке со скоростью лесного пожара. Потянулись знакомцы всех мастей. И дружки бывшие тоже.

– Не выгонять же, хорошо сидим, – думала Людка.

С утра она даже не могла вспомнить, кто предложил ей шприц…

******

Так получилось, что Нина Петровна с мужем стали не очень молодыми родителями для Оленьки. Души в дочке-внучке не чаяли. Родных детей не особенно баловали, но для нее ничего не жалели.

Это у других была одна кукла гэдээровская, и то если повезет, у маленькой Оли они были все, какие только было можно купить, причем не только в родном городе. Предприниматель дедушка постарался, подарки вез из московского «Детского мира». Комплекты игрушечной мебели, кукольные платьица, наборчики с пупсами – всем этим буквально была заставлена детская комната. Сашка, незадачливый отец, все равно не жил дома, поэтому его комнату переделали и отвели для Оли.

И конечно наряжали ее как куклу, она и выглядела так. Нечеловечески аккуратный ребенок, такой спокойный и чинный. Это другие носятся по детской площадке, сбивают коленки, пачкаются.

–Странные эти дети, что за удовольствие копаться в песке, лепить дурацкие пирожки, раскладывать их на бортике песочницы, гадость какая-то, – думала про себя Оля.

Она никогда не любила таких игр, ей гораздо большее удовольствие приносило то впечатление, которое она оказывала на окружающих, выходя из дома, нарядная, в очередном платьице с кружевами. Тетки восхищенно охали.

– Повезло тебе, Нина, это же надо, какой ребенок-то золотой, не то что мой/моя, – вздыхала очередная мамаша, убегавшаяся за чадом и не спускающая с него глаз, чтобы не упал, не ударился или просто не убежал со двора.

Оля все это внимательно слушала и пристально рассматривала болотного цвета глазами взрослых. Были, правда, и те, кто как-то поеживался под ее взглядом, но в таких случаях Оля старалась как можно быстрее увести глаза в сторону, чтобы не заставлять нервничать взрослых. Эту особенность она тоже уловила, большинство воспринимали ее с восторгом, но были и другие, в глазах которых появлялся вопрос. Тут было нужно сразу переключить внимание, чтобы сильно долго не задумывались, и мысль не могла оформиться. Этому она научилась еще лет в пять.

Свои глаза она любила, зелено-карие, цвета хаки, считала их одним из преимуществ своей внешности. Она вообще всегда была уверена, что является неотразимой красавицей, буквально с первого шага. Никогда не сомневалась в собственной неотразимости. И имя свое любила, обычно девочки очень долго бывают недовольны тем, как их назвали. Но не в этом случае. Ольга – роскошное имя, царское, твердое и, одновременно, мягкое, можно Оленькой называть, но это уже для избранных.

И еще одно, она не умела плакать от жалости к другим, а себя жалеть у нее не было никакого повода. Потом она, конечно, научится мастерски владеть искусством выдавливать из себя слезы в нужный момент, незаметно ткнув ногтем мизинца в угол глаза. Как-то, выйдя во двор, Ольга увидела, что вся детвора сгрудилась и рассматривает что-то на земле. Подойдя, увидела непонятный мокрый комок, как потом объяснила бабка, так Оля называла про себя Нину Петровну, это был птенец голубя, еще не умевший летать. Видимо выпал из гнезда и умер, без родителей в этом мире мало кто выживет, что в дикой природе, что среди людей. Пока девчонки утирали слезы и сопли, Оля внимательно смотрела на крошечный трупик, даже подошла поближе и носком туфельки попыталась перевернуть на другой бок, чтобы получше рассмотреть. Удивительное самообладание для маленькой девочки, но на это никто не обратил внимание…

Когда Оленьке исполнилось восемь лет, любящие бабушка с дедушкой решили сделать внучке подарок. Сюрприз. Придя с уроков, она увидела в коридоре котенка. И родственников, которые едва ли не писались в штаны от умиления. Пришлось разыграть восторг.

Уж что-что, а копировать эмоциональные реакции она научилась едва ли не с пеленок. Иногда забывалась, нельзя же все время быть начеку, тогда ловила удивленные взгляды окружающих. Приходилось включаться и отыгрывать, благо репутация у нее была очень сдержанной девочки, это было на руку. Никто не ожидал больших проявлений радости или горя, привыкли с раннего детства. Единственное чему она умела не то чтобы радоваться, но от чего получала удовольствие – это вещи. Покупка очередного платьица или туфелек – вот где счастье. Подбирать сумочку к заколочкам, а бантики к колготкам она умела как никто другой.

Котенок начал бесить буквально с первого дня, Маркиз, так решили назвать домашнего питомца, отчего-то решил забавляться с обувью Оленьки. Повадился грызть шнурки на лакированных ботиночках бордового цвета. Да и поцарапать мог, этого ему она простить не могла. Заодно решила поупражняться, проверить кое-что.

В советские времена еще не было организаций, которые занимались дезинсекцией и дератизацией домов, поэтому мыши, тараканы, а то и крысы не были редкостью. Боролись с ними разными способами, шло в ход все, от сушеного репейника, разбросанного по углам кухни, до отравы. Нина Петровна хранила заветную склянку с белесыми гранулами в самом углу буфета, на верхней полке. Куда не могли забраться уже подросшая младшая дочка или, не приведи Господь, внучка.

Выбрав момент, когда дома не было никого, Оленька сдвинула кухонный стол поближе к буфету, с табуретки достать крысиный яд не получалось, как ни старалась, не хватало роста. Она и в дальнейшем будет из тех, про кого говорят: «Маленькая собачка до старости щенок». Но со стола, поднявшись на цыпочки, ей удалось подцепить кончиками пальцев пузырек. Аккуратно откупорила, не стала брать все, отсутствие яда бабка точно заметит. Взяла буквально три крупинки, напоминавшие крошечные снежки, или льдинки. Даже залюбовалась, до чего красиво выглядит. Прямо волшебно. Подпихнула склянку обратно в угол, вернула с трудом стол на привычное место, вроде так и было. Добычу спрятала в игрушечную кастрюльку, даже улыбнулась, как все оказалось просто.

Решив не откладывать дело в долгий ящик, выбрала на неделе момент, когда опять же не было никого в доме, взяла одну из крупинок, но подумав, решила, что может оказаться много, кое-как раскрошила, взяла чуточку, даже не щепотку, подмешала пальчиком в блюдце с молоком Маркиза, преодолев брезгливость, ложкой побоялась воспользоваться. Остатки яда бросила в раковину, руки тщательно вымыла с мылом.

Стала ждать. У котенка была особенность, молоко он не пил, ему наливали в плошку, тот ждал, пока в тепле оно скиснет, и только после этого начинал есть. Надоедливое животное.

На утро с удовлетворением увидела, как Маркиз едва переставляет ноги. Обеспокоенные домочадцы решили, что котенок приболел, может мышку какую отравленную поймал, тогда такое было не редкость. Принялись отпаивать бульончиком. Оленька очень сильно переживала, помогала, как могла, водичку в блюдце меняла, норовила котенка на руки взять. Выходили животное общими усилиями.

Через пару месяцев повторила опыт, только в этот раз взяла почти половинку горошины. Маркиза, бедолагу, рвало, свозили даже к ветеринару, тот ему и клизму поставил и какой-то раствор закачивал в желудок. Оленька смотрела на все эти манипуляции с нескрываемым интересом. Даже задала парочку вопросов звериному доктору, тот удивился, увидев неподдельный интерес, стал объяснять. Девочка очень внимательно слушала. Даже жаль было уезжать из лечебницы. И в этот раз котенок выкарабкался, даже пакости со шнурками оставил, как почувствовал.

– Нет, милый, тебе это не поможет, – думала Оля. Не то чтобы ты мне уж сильно как-то мешаешь, просто проверить кое-что нужно. Знать точно. А то в книжках столько всего понаписано, про какие-то переживания, страдания, боль утраты. Все это ее не трогало. Вон, бабка смотрела недавно «Аленький цветочек», так слезы утирала, уж так ей всех было жаль, и папашу недалекого, и чудовище. А что их жалеть-то? Фильм про какую-то собаку показывали, кличка у него еще такая смешная была, Бим, кажется, так вообще все рыдали. Пришлось тыкать себе в глаз, слезу выжимать.

Вскоре решила привести приговор в исполнение, для этого пришлось еще раз слазить в буфет за отравой, нужно было наверняка все сделать. Размешала в молоке три крупинки. Должно хватить. В этот раз яд подействовал не так быстро, через пару дней. У котенка пошла кровь носом и кровавая пена изо рта. Упал в коридоре, несколько раз судорожно дернулся и больше не двигался.

Оленька не отрываясь смотрела на умирающее животное и не испытывала ровным счетом ничего, то же равнодушное спокойствие, как и тогда, когда отрывала крылышки у мух или бабочек, а те какое-то время ковыляли, перед тем как дохлыми упасть у оконного стекла. Ровным счетом ничего…

*****

Школьные годы Ольги ничем особенно примечательным не запомнились, для окружающих. Аккуратная девочка, светловолосая, с огромными бантами, никогда не прогуливающая уроков, кроме тех случаев, когда сбегали всем классом в киношку. Но опять же, смотреть фильм с толпой не ходила, просто шла домой, с одноклассниками было неинтересно, все как на ладони, со своими прыщами и такими же прыщавыми любовишками.

Училась Оля не особенно хорошо, но и не плохо, этакий крепкий середнячок. Большую часть оценок составляли четверки, немного троек и столько же пятерок. По музыке и рисованию отлично ставили практически всем, так что, тут особенно гордиться было нечем. Но были еще две пятерки, которым все удивлялись, причем абсолютно заслуженные: по биологии и химии. К этим двум предметам у нее был искренний интерес и даже неплохие способности. Все абсолютно были уверены, что она после окончания школы пойдет поступать или в местный университет, или в медицинскую академию.

Просканировать школьных учителей для Оленьки не составило труда, достаточно быстро разобралась с тем, какие у кого требования. Кому параграф нужно было наизусть вызубрить. Кто-то требовал вольный пересказ. Домашку вообще не делала, всегда списывала: физику и математику у влюбленного и тайно по ней вздыхающего Димки, русский – у школьной заучки Тани, та даже сочинения за нее писала, полагая, что единственная подружка явно заслуживает такой помощи. Дружбы в общепринятом смысле слова никогда не искала, впрочем, дети по большей части сами ее сторонились, какой-то замороженной она им казалась. В приятели всегда выбирала тех, кто может быть ей чем-то полезен, чтобы можно было как-то использовать, хотя бы даже и в малом.

В выпускном классе подслушала разговор своей тетки Светланы и бабки, те думали, что дома никого нет, поэтому обсуждали на кухне ситуацию громко, не понижая голос. Оля стояла в коридоре, прижавшись к стене, буквально не дыша. К тому времени тетка уже была замужем пять лет, а детей все не было. Походили по врачам, те только руками развели. Тогда Светлана решили с мужем усыновить ребенка, но так, чтобы никто об этом не узнал. Бабка уговаривала дочку повременить, может еще и будет ребеночек. В общем, договорились сделать паузу, хотя бы еще годика три, все-таки двадцать пять лет – не так много, можно и подождать. Оленька на цыпочках вернулась к входной двери, тихонько ее открыла, вышла в подъезд. Поднялась на технический этаж, и стала думать, что же ей делать с этой информацией. Пока вроде бы ничего от тетки не требуется, да и ничего еще не сделано, нужно будет пронаблюдать, глядишь, когда-нибудь и сгодится.

Вернулась, демонстративно громко открыла входную дверь, прокричала: Есть дома кто? Бабка привычно засуетилась, нужно стол накрывать, Олюшку кормить, уставший ребенок пришел из школы. За обедом она потребовала, чтобы ей обеспечили на выпускной модное в ту пору японское платье из люрекса. Светлана, закончившая к тому моменту торговый институт, трудилась в заготконторе, естественно пообещала все сделать для любимой племянницы. Генетику не выкинешь, деловой хваткой она пошла в отца. Так что у Оли были два снабженца на все ее прихоти. Да и отец, ставший вторым пилотом, а потом и КВС, тоже всегда привозил из каждой поездки для дочки дефицитные шмотки, возможности и зарплата позволяли.

После выпускных экзаменов, которые сдала на привычные тройки-четверки, Оля неожиданно всех удивила, подав документы на факультет иностранных языков в местный педагогический институт. И как ее ни уговаривали пойти на химфак, или биофак – была непреклонна, у нее были свои резоны. Она явно не планировала свое хобби и полезный навык делать профессией. И естественно, она провалилась на вступительных, конкурс был просто бешеный. Родня подключила все связи, удалось договориться с деканом факультета, теткой суровой, но весьма практичной, чтобы взять вчерашнюю школьницу в канцелярию, дабы через год уже она могла поступить вне конкурса. Тогда были такие лазейки, многие шли работать на копеечные ставки, чтобы детей пропихнуть в заветный ВУЗ.

Первым делом, Ольга избавилась от длинных волос, пошла и сделала стильную короткую стрижку, перекрасилась в черный цвет. Она терпеть не могла родной, мышиный цвет волос, это было единственное, что ее не устраивало в собственной внешности. Посмотревшись в зеркало, удовлетворенно хмыкнула, теперь она выглядела так, как ей хотелось. Более ярко, и где-то даже инфернально…

*****

Если бы не было четвертой французской группы, то ее стоило бы придумать. Иной раз так Ольге и казалось. В нее собрали всех никчемных дур из блатных и околоблатных семейств. Что поделать, в семье не без урода, так вот все эти красотки, по большей части, были непроходимо глупы и крайне плохо обучаемы.

Несложно представить всю степень разочарования их предприимчивых и в высшей степени одаренных родителей, многие из которых были остепененными руководителями разных кафедр практически всех ВУЗов города, когда в семье появлялось такое вот «чудо в перьях». Приходилось решать проблемы в школе, чтобы чадушко не выпустили со справкой. А потом думать, каким образом обеспечить заветными корочками о получении высшего образования. Дальше уже проще – девицу выдавали замуж за сына хорошего знакомого, пристраивали на несложную и отлично оплачиваемую работу, но красивый и престижный диплом иметь было необходимо.

Каким образом про французское отделение становилось известным несчастным предкам очередной пустышки – неизвестно, система высшего образования имеет свои секреты. Но из года в год французское отделение пополнялось такими студентками, их всех спихивали в последнюю группу. Иногда в нее попадали весьма странные экземпляры, которые вообще не вписывались в какие-то рамки. Так что Оленька со своими «талантами» оказалась в нужном месте.

Она с легкостью очаровала большую часть старых курв из преподавательского состава. Тщательно поразмыслив, она появлялась в институте практически в образе стюардессы. Шелковый шейный платок был повязан с невероятным изяществом, жакет сидел как влитой. Преподавательницы едва ли не с обожанием смотрели на собранную студентку. Это у других могли выглядывать перекрученные лямки бюстгальтера из слишком глубокого выреза, или, к ужасу старорежимных дам, кое-кто мог и вовсе появиться в леопардовых лосинах. Оленька всегда являла образец сдержанности, некоторые даже видели намек на французский шик.

От этой группы не ждали ничего, французский язык безусловно пытались преподавать, но ввиду ничтожных способностей студенток, результат был практически нулевым. Но самое забавное, что в других группах, где люди действительно знали и учили предметы, всегда был отсев. Множество талантливых девушек по разным причинам не получило диплом. В четвертой группе завершить образование удалось всем.

Для успешной сдачи любого экзамена требовалось хотя бы прочитать текст на французском. Конечно, никто не поставит пятерку или даже четверку, но с третьего раза, на последней пересдаче, прочитав фрагмент из Мопассана или Золя, можно было получить в зачетку «удовлетворительно» и двигаться дальше. Оля не стала мучить себя изучением языка, нет, она могла сказать, как ее зовут, сколько ей лет, но дальше этого не особенно продвинулась. Зато правила чтения выучила достаточно быстро и с тех пор не знала никаких проблем с зачетами или экзаменами.

Были и те, кто даже в такой группе пытался хоть чему-то научиться, но Оленька все пять лет проходила с одной тетрадкой, она в принципе ничего не конспектировала, считая это ненужной тратой сил и времени. Главное – быть на занятии. А стираешь ты пальцы в кровь, пытаясь успеть за очередным преподавателем, или рисуешь чертиков – никого не волнует. Когда делили на группы, всегда присоединялась к той, где была единственная заучка, которая сделает все и за всех. Но если другие хотя бы пытались внести свою лепту, Оленька просто спокойно ждала, когда все будет готово и она сможет мелодичным голосом зачитать плоды чужого труда, получив заветную галочку или отметку в журнал.

Другой пункт, который предстояло решить – это отдельное проживание. Бабка с дедом изрядно утомили своим надзором, видимо боялись, что родительские гены могут преподнести сюрприз. По счастью тетка крайне удачно брачевалась, муж был их тех, кого называют золотая молодежь. У него уже тогда было две квартиры. Одна из них, однокомнатная, находилась как раз таки возле педагогического института, в самом центре города. Пришлось несколько месяцев изображать невероятную усталость и даже пару раз притворно упасть в обморок, чтобы показать, как утомительна дорога после учебы. Бабка насела на дочку, та на мужа, поэтому Оле даже не пришлось никого уговаривать, ей просто принесли ключики на подушке, буквально умоляя переехать. Поломавшись для вида недельку, с деланной неохотой собрала вещички, пустив слезу, перебралась. В этой квартире она проживет десять лет. Свобода…

А потом появился Андрей. Буквально прилип на улице. Ольга относилась к такого рода знакомствам не то чтобы неодобрительно, просто полагала, что ничего хорошего ждать от уличного кавалера не стоит. Но этот оказался настойчивым. Дежурил на крыльце института, пока у Ольги не закончились занятия. Увязался провожать до дома, в двадцать лет только так и бывает.

– Я могу тебя завтра в институт проводить? – робея, спросил молодой человек.

– Если хочешь – жди в половине девятого, – спокойно ответила Ольга.

К себе приглашать не стала, еще не хватало грязи в прихожей, погодка в конце сентября стояла практически английская, дожди лили не переставая, даже в центре города с газонов на асфальтовые тротуары стекала земля, превращая их в непреодолимые преграды. Перейти дорогу на светофоре было практически эквивалентно форсированию реки. Хорошо хоть снаряды на голову не падают, уже радость. Хотя, перестрелки из автоматов или другого оружия случались, лихие 90-е все-таки.

Привычно поужинала йогуртом «Фруттис», за фигурой нужно следить, из 44 размера выпадать нельзя ни при каких условиях. Нагладила блузочку на завтра и в десять вечера улеглась спать. Оля не имела привычки засиживаться у телевизора, ничего особенно интересного там нет, а с утра еще нужно успеть голову вымыть и сделать укладку. В ее фирменный стиль не вписывалась небрежность, даже в малом. Волосок к волоску, каждый в строгом порядке, ее прическа могла выдержать даже торнадо.

К ее удивлению, на скамейке уже сидел вчерашний парень. В руке была розочка. Презрительно сморщила носик и про себя подумала: Мог бы и на букетик раскошелиться. Но прохладно улыбнулась и приняла скромное подношение. На этом неожиданности не закончились, у Андрея оказалась машина, да не какие-то там жигули первой       модели, а Тойота, правда с правым рулем, но неважно. Тогда только-только появились первые иномарки. И когда ей галантно распахнули дверь, решила, что явно стоит присмотреться.

С тех пор он стал ее пажом. Наивный юноша полагал, что он находится в положении молодого человека. Сдержанность принимал за скромность, нежелание близости – за целомудрие. Вот уж воистину, влюбленный мужчина глуп и порой не видит элементарных вещей. Возможно, друзья бы смогли в этом случае помочь, но Оленька ни в какую не желала ни с кем из окружения Андрея знакомиться. То у нее не было времени, то нехорошо себя чувствует, то к экзаменам готовится. А вот использовать его как таксиста, но без оплаты – очень удобно. В институт, из института, под его расписание не подстраивалась, бывало так, что он просто уходил с занятий, чтобы встретить свою королеву.

Вся эта история с ухаживаниями Ольге была на руку, просто удобно – это один момент, а второй – поддержка репутации красавицы. Она уже успела ее создать полунамеками на каких-то мифических кавалеров, носящих ее буквально на руках. Но бесконечно кормить одногруппниц рассказами невозможно, нужно что-то и показать. Так что, Андрюша с его авто и влюбленным щенячьим взглядом – самое оно.

Как-то Андрей решил сделать сюрприз, пригласил ее в гости, скрепя сердце согласилась, понимая, что уж влюбленного парня сумеет удержать в рамках. Ей стоило большого труда не смеяться в голос, когда он по дороге рассказывал ей об их общих планах. Как они поженятся, как будут вместе строить жизнь.

– Неужели он настолько глуп, неужели не понимает, что я не для него, у меня другой путь и вся эта возня в песочнице – не мое? – вихрем проносилось в голове у Оленьки. На лице при этом не отражалось ровным счетом ничего, застывшая маска с нейтральной улыбкой.

Сюрприз удался, оказалось ее ждали на семейный обед. Все в сборе. Уютная и любящая мамочка, в домашнем платье, старшая сестра и папаша, ради такого случая надевший галстук. Оленька прилепила одну из самых доброжелательных улыбок на лицо: «Ну, погоди, ты еще побегаешь за такие неожиданности, мой милый. Рад не будешь».

Оля понравилась всей семье, в этом случае она постаралась произвести максимально благоприятное впечатление. Даже несколько раз доверчиво прижалась к Андрюше, вызвав едва ли не слезы умиления у его сентиментальной мамаши. Какую невесту сынок привел в дом.

С тех пор помимо таксиста у нее еще и появился личный повар, маменька передавала регулярно кастрюльки и салатницы с разносолами для Оленьки, бедной девочке некогда себе готовить, она же учится с утра до вечера.

И вот такой конфетно-букетный период продлился практически год. Настоящие чувства делают человека уязвимым и не всегда адекватным. И вполне возможно ей удавалось бы и дальше водить его за нос, но случилось нечто незапланированное. В субботний вечер они поехали в недавно открывшийся клуб «Нирвана», и там она банально напилась. Коктейль за коктейлем, ее развезло, Андрюша сгреб свою невесту, как он думал, загрузил в авто и повез домой. В машине она уснула, на руках донес до квартиры, сумел как-то одновременно открыть входную дверь, не уронив «бездыханное тело», которое неожиданно начало подавать признаки жизни. Едва успел втащить в туалет, и вот тут-то повинуясь какому-то безудержному порыву, между приступами рвоты, Оленька и решила ему рассказать, что же она на самом деле чувствует.