Текст книги "Воспитание православного государя в Доме Романовых"
Автор книги: Марина Евтушенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Платон писал во введении, что в этом сочинении великий князь увидит «высокие истины о Бытии Бога и […] его совершенствах», о том, как Господь создал этот мир, украсил его и связал своим Промыслом, как Он этот мир сохраняет и им управляет; цесаревич познакомится с евангельскими таинствами и откровениями. «Ваш разум просветится, – писал Платон, – чистейшими Евангельскими нравоучениями с самыми подробными испытаниями добра и зла»[152]152
Катехизис. С. 6.
[Закрыть].
Прежде всего в этом труде было отмечено, что будущему государю необходимо прилагать старание, в противном случае бывали примеры бесславных правителей, которые оставили после себя в истории свои имена «в омерзении», чьи цветущие государства пали и «цари не благочестивые были тому причиной».
Наследник завел тетрадь, где все уроки записывал в виде вопросов и ответов[153]153
См.: Дневник митрополита Платона // Из бумаг митрополита Платона. – М., 1882. – С. 84. Далее – Дневник митрополита Платона.
[Закрыть]. Одновременно Платон также начал вести дневник с 29 августа 1763 г. (день, когда он вступил в должность законоучителя) и по 8 сентября 1765 г. (за несколько дней до сдачи наследником экзамена по богословию).
В дневнике были отмечены не только темы уроков, но и ответная реакция на них маленького Павла. Первая глава Катехизиса называлась «О естественном познании Бога». В ней имелась непрерывная цепь рассуждений, приводящих к выводу о существовании Всевышнего[154]154
Катехизис. С. 3–4.
[Закрыть]. Например, мы сами себя создать не могли, и этот мир также сам себя создать не мог. Значит, все это кто-то создал. Если все кто-то создал, значит, Он над всем властвует. У всех народов, даже самых примитивных, есть вера и алтарь. Значит, все без исключения верят в Бога. У всех людей есть совесть, которая страдает от греха и радуется правде. Значит, не может человек удовлетворяться только земными радостями, а есть чувства более высокие. Узнав, что Бог есть, человек в меру своих возможностей пытается Его себе вообразить. Значит, внутри него есть что-то, отличное от тела, дающее возможность познавать самого себя, мир и Бога. Значит, есть душа[155]155
Там же.
[Закрыть].
Павел, выслушав урок, спросил: «Что прежде мира было?» «Ничего, кроме Бога, – ответил Платон, – ибо все вещи заключены в мире; а когда мир сделан из ничего: следует, что прежде мира не было ничего, кроме Бога»[156]156
Дневник митрополита Платона. С. 57.
[Закрыть].
В Катехизисе имелось рассуждение о Священном Писании, о его разделении на Ветхий и Новый Заветы; о происхождении Спасителя. «А почему Иисус Христос называется Сын Давидов и Аврамов, если они его не родили?» – спросил Павел. «Потому что он их потомок», – ответил Платон[157]157
Там же. С. 58.
[Закрыть].
Перед глазами маленького цесаревича представали все пророчества и чудеса, нравоучения и заповеди, легенды и мифы[158]158
Катехизис. С. 29–38.
[Закрыть]. Павел постоянно задавал вопросы, а Платон терпеливо на них отвечал. Но бывало, что и законоучитель спрашивал своего ученика: «Почему Святой Дух явился в виде голубя?» И получал ответ: «Голубь есть птица самая чистая». Когда же речь зашла, отчего Бог при крещении творил чудеса, Павел ответил: «Чтобы фарисеи уверовали»[159]159
Дневник митрополита Платона. С. 60.
[Закрыть].
За время занятий подробно говорилось о грехах и преступлениях людей, об их последствиях и примерах спасения от них. «Для спасения человека Бог сам воплотился в Христе», – заключал Платон[160]160
Катехизис. С. 61
[Закрыть]. Так же подробно рассказывалось о божественной и человеческой природе Христа, который соединил в себе три ипостаси: Царскую, Священническую и Пророческую; о Его делах и пророчествах, о муках, погребении и воскресении[161]161
Там же. С. 60–61.
[Закрыть].
На следующих уроках выяснили, что если Бог есть, то человек обязан относиться к Нему с почтением. Но есть почитание внутреннее, а есть внешнее[162]162
К внутреннему почитанию относятся любовь, страх, прославление имени Бога, благодарение за Его благодеяния, признание своей немощи и бедности, призыв к помощи. Внешнее поклонение – это чтение молитв, коленопреклонение, воздыхание и слезы при исповедании, хождение в храм, исполнение всех таинств и образов Церкви. См.: Катехизис. С. 15–16.
[Закрыть]. Платон подчеркивал, что оба вида поклонения обязательны для христианина. «Сие Богопочтение не может остаться без награды, а нечестивость без наказания, ибо Господь все видит»[163]163
Катехизис. С. 17–18.
[Закрыть], – сделал вывод законоучитель. «Воображаю такового, который все видит», – был ответ Павла[164]164
Дневник митрополита Платона. С. 57.
[Закрыть].
Платон давал объяснение, что такое Церковь, и утверждал, что Церковь всегда была и будет гонима, ибо «между добродетелью и пороком есть вечная, непримиримая брань», а в качестве примера приводил судьбу Каина и Авеля[165]165
Катехизис. С. 41.
[Закрыть].
Особое внимание Платон обращал на доказательство правоты Греко-Российской Церкви. Он считал, что от ее единства отрываются все те, чье общество «не есть Церковь, а сборище неправославное». И далее он называл «три знатнейшие в христианстве секты: Папскую, Лютерскую и Кальвинскую», которые «все себе взаимно противны»[166]166
Там же. С. 80–82.
[Закрыть].
«Наша Церковь с апостольских времен содержит ненарушимые предания. Еретические учения она соборами Вселенскими отражала»[167]167
Там же. С. 82.
[Закрыть], – делал вывод Платон. «Папство, – продолжал он, – кроме того, что суеверствами самыми вредными наполнено», догмат о Святом Духе «перетолковывает», «чашу причащения и чтения Священного Писания от простого народа отняло» и присваивает себе «неизвестное Евангелию владычество». А кальвинизм и лютеранство, по мнению Платона, также «отвергли и святые предания апостольские первенствующей церкви» и, кроме того, «противно Писанию учат о тайне причащения и о прочих тайнах»[168]168
Там же.
[Закрыть].
Не останавливаясь подробно на разнице в догматах всех конфессий, Платон пытался доказать, что поскольку Греко-Российская Церковь, заложенная в первые века христианства и хранящая предания, может считаться первенствующей и потому истинной, то все прочие, отколовшиеся от нее с течением веков, могут называться лишь «сектами», проповедующими еретические учения. Только в России и Греции не было нарушения веры, «а Церковь наша православная не только есть истинная, но едина также от самого начала мира». Мы приняли веру от греков, они – от апостолов, а апостолы неразлучны были с ветхозаветными преданиями и самим Спасителем[169]169
Катехизис. С. 83–87.
[Закрыть].
Таким образом, Платон подводил наследника к мысли о первенстве Церкви, к которой принадлежал российский монарх. «А если бы я магометанина имел слугу, должен ли я принудить его нашу веру принять?» – спросил Павел. «Не должно принудить», – ответил ему Платон. «И мне так кажется», – согласился цесаревич[170]170
Дневник митрополита Платона. С. 79.
[Закрыть].
С января 1764 г. стали подробно разбирать каждое положение Символа веры[171]171
Катехизис. С. 45–49.
[Закрыть]. В дальнейшем заговорили о священных обрядах и таинствах, в которых под «чувствуемыми видами подается верующим невидимая Божья Благодать»[172]172
Там же. С. 87.
[Закрыть].
Когда речь зашла об Иуде, юный цесаревич заметил, что «хитрые люди подобны мартышке, которая, кажется, ласкается и вертится, но того и смотрит, чтобы укусить»[173]173
Дневник митрополита Платона. С. 68.
[Закрыть]. Когда заговорили, какое вино надо употребить при евхаристии – белое или красное, Павел справедливо предположил, что «красное приличнее»[174]174
Там же.
[Закрыть], ибо это цвет крови.
В дневнике Платона было отмечено, что в марте 1764 г. наследник под руководством законоучителя стал готовиться к исповеди и причастию. «Я часто себя экзаменую, – признался Павел, – особенно когда вспоминаю Страшный Суд»[175]175
Там же. С. 69.
[Закрыть]. Вообще, когда начали читать о Страшном Суде, то Павел попросил не делать этого и сказал, что он уже читал об этом и помнил: «…а теперь еще читать боюся»[176]176
Дневник митрополита Платона. С. 73.
[Закрыть].
Когда же заговорили о покаянии, великий князь спросил учителя, не будет ли считаться грехом, если он что-нибудь забудет объявить на исповеди. Платон ответил, что грехом не будет, но лучше вспомнить все[177]177
Там же. С. 69.
[Закрыть]. На следующем уроке заговорили о вечном покое, который возможен лишь в вечной жизни. «И то правда, – вздохнул на это Павел и, как в доказательство тому, добавил, что вот, например, в театре веселятся; а ну как нечаянно (чего Боже сохрани) загорится, так все веселие и пропало»[178]178
Там же.
[Закрыть].
На других уроках разбирали утверждение, что «вера без дел мертва», разоблачали еретиков, язычников и суеверов; подробно изучали все заповеди и повседневные молитвы[179]179
Катехизис. С. 107–145.
[Закрыть], а также говорили о всеобщем воскресении мертвых.
«Все ли люди воскреснут?» – решил однажды проэкзаменовать своего ученика Платон. «Да, – ответил Павел, – да только с разными аттестатами»[180]180
Дневник митрополита Платона. С. 70.
[Закрыть]. «А каким образом воскреснут наши тела?» – не унимался Платон. Павел замешкался, затем ответил, что это, дескать, курьезность излишняя.
Когда Платон сказал, что все святые после второго пришествия Христа будут вместе и что и мы будем в их содружестве, то Павел оживился, произнес: «Тогда я и увижу Павла, своего патрона», и порадовался, что увидится со всеми своими предками[181]181
Там же.
[Закрыть].
Однажды речь зашла об апостоле Петре. Когда цесаревичу стало известно, что тот отговаривал Христа умирать, то Павел заметил: «Видно, Петр был простого сердца»[182]182
Там же.
[Закрыть].
Когда рассказ зашел об Андрее Первозванном, Платон объяснил своему ученику, что это тот самый Андрей, которого он кавалерию носит. «А почему сия кавалерия установлена во имя Андрея?» – заинтересовался Павел. «А потому, – ответил ему учитель, – что сей Апостол ходил в Россию и предрек ей православие». «Тогда еще не было России», – возразил наследник. «Империи не было, а народ был. От него мы и ведем родство»[183]183
Дневник митрополита Платона. С. 61.
[Закрыть], – ответил наставник.
Таким образом, в живой беседе шаг за шагом сам Павел при помощи своего учителя постигал не только основные положения вероучения, но и уроки отечественной истории.
Все окружающие великого князя отмечали, что «высокий воспитанник» всегда был к набожности расположен и «рассуждения или разговоры относительно Бога и веры были ему всегда приятны»[184]184
Автобиография Платона. С. 30.
[Закрыть]. Правда, обилие при дворе всяческих развлечений (балов, парадов, обедов) часто мешало проведению занятий. Однако уроки не прошли даром, и однажды Павел поведал, что стоял у окошка и увидел нищего. Сначала он отошел прочь, «но как мне пришел на ум Страшный Суд, – вспоминал цесаревич, – так я велел нищему этому подать милостыню»[185]185
Дневник митрополита Платона. С. 71.
[Закрыть]. Однако через год, в 1765 г., когда речь снова зашла о том, что делать с нищими, наследник ответил: «Слабых снабжать, а здоровых к работе определять»[186]186
Там же. С. 80.
[Закрыть].
Для утверждения будущего монарха в его служении и для того, чтобы мальчик окончательно поверил в свои силы, Платон в том же Катехизисе приводил в пример апостолов, которые были слабые и бедные люди, без оружия и без высокого земного покровительства, но они покоряли целые народы одной своей проповедью.
Можно себе представить, как добрый, впечатлительный и ранимый по натуре Павел мог воспринимать слова своего законоучителя, с которым вынуждена была считаться даже императрица Екатерина.
Наконец, Платон стал подводить наследника к мысли об эсхатологическом смысле его будущего предназначения. Он предложил вопрос: почему законы государевы, хотя и человеческие, однако обязывают всякого к совести? И сам же ответил: «Потому что они должны быть сходны с Законами Божиими»[187]187
Дневник митрополита Платона. С. 71.
[Закрыть].
Несмотря на то что в Катехизисе нет подробно изложенного учения о власти христианского монарха, согласно тексту Евсевия Кесарийского, законоучитель изложил его своими словами, приспосабливая к пониманию маленького Павла. Иеромонах внес в свой дневник запись о том, что 20 февраля 1764 г. наследнику «было изъяснение должностей, каких требует церковь от православного государя. Учение сие его высочество слушал с особенным вниманием, ибо должности сии, написанные на бумаге, изволил выучить наизусть»[188]188
Розанов Н. П. С. 70.
[Закрыть].
Именно этот посыл, облеченный в более простую и понятную для юного наследника форму, и стал основной идеей в его обучении. Иеромонах Платон, перед глазами которого постоянно сменялась власть, а нравы при монаршем дворе зачастую напоминали языческие оргии, чрезвычайно ответственно отнесся к своему пастырскому служению.
В Катехизисе Платон, обращаясь к воображаемому читателю, писал, что пример воспитания цесаревича может быть положен в основу воспитания любого подданного империи. «Мы не много имеем служащих к тому духовных наставлений, – добавлял Платон, – которые бы кратко разъясняли Евангельские истины и которые служили бы первым направлением отрокам»[189]189
Катехизис. С. ХХХЗ.
[Закрыть].
О необходимости серьезного обучения основам православия не только наследника престола, но и всего русского народа и об отсутствии общей для всех программы обучения Закону Божию с сожалением будут упоминать не только религиозные, но и общественные деятели России XIX в[190]190
В частности, обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев неоднократно в своих отчетах писал императору Александру III о недопустимо поверхностном религиозном образовании народа. См.: Всеподданнейший Отчет обер-прокурора Святейшего Правительствующего Синода К. Победоносцева по Ведомству Православного Исповедания за 1884 год. – СПб., 1886.
[Закрыть].
В связи с этим труд иеромонаха Платона (Левшина) – непревзойденный образец для учебников подобного рода. Последующие законоучители будут использовать его текст при составлении своих программ обучения.
Ученый монах довольно скоро завоевал расположение императрицы и всего придворного сообщества, более всего потому, что он принадлежал к образованному духовенству, что было в то время редкостью. Сам о себе Платон писал, что «был он нрава веселого и словоохотливого»[191]191
Виноградов В. П. Платон и Филарет – митрополиты московские (сравнительная характеристика их нравственного облика). – Сергиев Посад, 1913. – С. 12. Далее – Виноградов В. П.
[Закрыть]. Знание языков помогало ему завоевать авторитет не только на родине, но и за рубежом. У него часто бывали в гостях иностранцы: греки, сербы, далматы, французы, немцы, итальянцы. Они любили приезжать к нему в гости на обед или собираться по вечерам[192]192
Виноградов В. П. С. 12.
[Закрыть]. Многие из них были люди ученые, например профессора из Кембриджа[193]193
Розанов Н. П. С. 78.
[Закрыть].
Через полномочного при дворе посла в Великобритании графа С. Р. Воронцова к Платону однажды обратились английские богословы с некоторыми догматическими вопросами, на что он послал им свое сочинение «Христианское Богословие» на латинском языке. Книга эта позже использовалась на лекциях в Оксфорде и в университете Глазго[194]194
Полное собрание сочинений Платона (Левшина), митрополита московского. T. I. – СПб., 1913. – С. 17. Далее – ПСС.
[Закрыть].
Переписку с Платоном вели ученые Германии, Италии, Швеции, Франции и других стран, занимавшиеся вопросами духовного состояния России. Однако это не означало, что иеромонах легко подстраивался под чужое мнение. Например, сколько ни вызывал его «на сближение с собою Римский Папа, сам и через своих агентов, однако же Платон, не терпевший системы папизма, уклонился от сношений с римским первосвященником»[195]195
ПСС. T. I. С. 17.
[Закрыть].
Позже к нему обращался с письмом Наполеон через своего сенатора графа Грегуара, где также была выражена надежда на воссоединение Восточной и Западной Церквей. Однако Платон отклонил и это предложение[196]196
Там же. С. 19.
[Закрыть].
Он был скромен и дипломатичен в быту, умел отличать и приближать к себе талантливых и способных людей[197]197
РБС. С. 50–51.
[Закрыть]. Вопреки монашескому чину часто бывал в театрах, где сидел в особой ложе, назначенной для членов Синода[198]198
Письма митрополита Платона (Левшина) к императрице Екатерине Великой и к императору Александру Павловичу // Русский архив. – М., 1910. – Кн. II. – С. 323–332. Далее – РА. Письма Платона.
[Закрыть].
Вскоре Екатерина II осознала, что по уму своему и талантам Платон Левшин смог бы получить такое же значение, какое имел духовник императрицы Елизаветы Петровны – протоиерей Федор Яковлевич Дубянский[199]199
Современники отмечали, что без отца Федора Дубянского не обходилось ни одно событие при дворе, и даже, по воспоминаниям Екатерины II, когда у нее родился сын, духовник императрицы нарек имя ребенку – Павел. См.: Божерянов И. H. С. 39.
[Закрыть]. В результате, когда в 1763 г. умер придворный проповедник Гедеон Криновский, его должность была возложена на Платона.
В присутствии высших придворных особ и самой императрицы Платон стал не раз говорить предики (проповеди) по разным торжественным случаям, и всегда к его слову оказывалось благосклонное внимание.
В начале XVIII в. среди духовенства первые роли справедливо занимали выходцы из Малороссии[200]200
Пол Бушкович отмечал, что выпускники Киево-Могилянской академии были более образованны, чем представители русского духовенства. Например, царь Алексей Михайлович привез из Украины выдающихся богословов Симеона Полоцкого и Епифания Славинецкого, которые жили там до самой своей смерти. См.: Bushkovich P. The Clergy at the Russian Court, 1689–1796. P. 120 11 Monarchy and Religion: The Transformation of Royal Culture In Eighteenth-Century Europe / Edited by: Michael Schaich. Oxford, Oxford University Press, 2006. Далее – Monarchy and Religion.
[Закрыть]. Некоторые из них, например Феофан Прокопович, получали образование в западноевропейских учебных заведениях и потому были менее консервативных взглядов, чем ортодоксы. Несмотря на то что новый придворный проповедник получил образование в России, он также был в ряду просвещенных монахов.
Благодаря таким проповедникам, как Платон Левшин, Феофан Прокопович, Гедеон Криновский и Гавриил Петров, религиозное учение в XVIII в. в России стало частью «Русского просвещения»[201]201
Кимерлинг Виртшафтер Э. С. 184–196.
[Закрыть]. Современники же отмечали, что государыня по «широковещательности Платона могла судить о его искренности»[202]202
РА. Письма Платона. С. 323.
[Закрыть].
Через много лет в письме к барону Гримму за 1778 г. Екатерина II отмечала: «По случаю празднования мира архиепископ Московский Платон нас всех заставил плакать. В проповеди он обратился к фельдмаршалу Румянцеву и говорил так хорошо, так красноречиво, так справедливо и так кстати, что сам фельдмаршал заплакал, а с ним вся церковь, которая была битком набита, и я тоже»[203]203
РА. Письма Екатерины II. С. 20–21.
[Закрыть].
За несколько лет придворной службы Платон многократно был отмечен монаршей милостью. На прокладных листах месяцеслова за 1775 г. есть его собственноручные заметки под заглавием «Благолепия Божии в сем году на мя излиянные», где следовал довольно внушительный перечень пожалованных Платону наград и денежных премий от императрицы[204]204
Например, есть такие записи: «Пожалован в московские архиереи», «Дана Панагия от государыни», «Дана мантия бархатная», «Дано 1000 рублей в Лавре от государыни» и т. д. См.: Розанов Н. П. С. 71.
[Закрыть].
В том же году он был возведен в сан Архиепископа Московского и стал директором Славяно-Греко-Латинской академии, которую сам когда-то окончил. Об этом периоде в жизни иерарха существует обширная литература. Напомним только, что самого Платона в качестве директора сравнивали с Петром Могилой[205]205
Например, Платон выдвинул в программе обучения на первый план изучение греческого языка в духовных учебных заведениях, что положило начало вытеснению латинского, связанного обычно с католическим влиянием. См.: Виноградов В. П. С. 319.
[Закрыть], долгие годы возглавлявшим Киевскую духовную академию, названную позже в его честь Могилянской. В 1783 г. он начал строить Вифанскую пустынь, которая была окончена в 1787 г. и позже стала мужским монастырем.
В тот же 1787 г. в Москве на литургии, которую совершал Платон, в надлежащее время духовник Екатерины II протопресвитер Иван Панфилов неожиданно, к изумлению молящихся, провозгласил его митрополитом Московским. Для Платона это был долгожданный день его абсолютного возвышения в церковной иерархии[206]206
РБС.С.52.
[Закрыть]. По поводу возвышения своего законоучителя великий князь Павел Петрович писал 12 июля 1787 г.: «С великим нетерпением ожидал точного известия о новом титуле Вашего преосвященства. […] Спешу Вас с сим, как и жена моя, поздравить»[207]207
Цит. по: Шильдер Н. К. Император Павел Первый. С. 207.
[Закрыть].
Однако это была лишь внешняя сторона придворной службы, внутренняя суть которой была мало похожа на идиллию. В Священном Писании сказано, что «и бесы веруют и трепещут» (Иак. 2:19). Это значит, что мало только одной веры в Бога, необходимо постоянно подкреплять ее конкретными делами. Но при дворе, где интриги, праздность и разврат – норма жизни, истинно верующему человеку со временем приходится выбирать: спасать ли свою бессмертную душу или изо всех сил пытаться держаться за власть, что в итоге предопределит нравственную погибель. Платон выбрал первое. Он так и не научился двуличию и постепенно стал отделяться от двора.
Его трагедия заключалась в том, что он считал нравственный идеал обязательным для всех, на какой бы ступени общественного статуса человек ни находился, и «со своим идеалом он явился в Петербург при дворе в качестве законоучителя»[208]208
Виноградов В. П. С. 36.
[Закрыть].
Платон быстро привязался душой к своему ученику. Его открытый, общительный и веселый характер располагал к себе людей, и в том числе многих придворных. Однако когда ученый монах осмелился искренне высказывать свои убеждения и симпатии, не согласные с мнением царственных покровителей, для последних его искренность была неприятна[209]209
Там же.
[Закрыть]. Платона стали отдалять, отстранять от обязанностей. Интриги долго не позволяли ему стать членом Святейшего Синода. Когда же он, наконец, им стал, то сразу высказался, что власть обер-прокурора «или слишком далеко распространена, или они много сами себе присваивали»[210]210
Там же. С. 37.
[Закрыть], чем нажил себе еще одного влиятельного врага.
Платон был одним из первых иерархов Церкви, кто связывал свою проповедь с сегодняшним днем. Поскольку его проповеди сразу же выходили отпечатанными, то легко сравнить по годам, как менялась их тематика. Поначалу тексты лишь разъясняли смысл праздников согласно евангельским сюжетам. Они изобиловали описаниями красочных картин земного рая и были преисполнены поэтических метафор: «Так представим же мы себе пресветлый блаженный собор, и вдруг откроется нам земной рай разными добродетелей цветами преисполненный»[211]211
Продолжение поучительных слов при высочайшем Дворе Ее Императорского Величества Екатерины Алексеевны, Самодержицы Всероссийской, сказанных Его Императорского Высочества учителем иеромонахом Платоном. – СПб., 1765. – С. 5.
[Закрыть]. Однако через несколько лет проповеди становятся все более жесткими и трагичными, полными обличений конкретных пороков.
Возможно, отзываясь на свои непосредственные впечатления от придворной жизни, Платон одну из своих речей полностью посвятил придворным подхалимам, которых он называл «ласкатели». «Ласкатель, – говорил Платон, – должно быть, животное прехитрое, а притом корыстолюбивое и честолюбивое. Он ищет, как бы снискать способы к своему возвышению, дабы чрез то получить власть играть жребием бедных людей»[212]212
Виноградов В. П. С. 38.
[Закрыть]. «Кроме того, – продолжал он, – ласкатель хочет людей добрых и справедливых от государевой персоны удалить, дабы они ему в его притязаниях воспрепятствовать не могли. Он их издалека начинает пред государевой персоной выписывать черными красками, приписывая им несуществующие качества мало-помалу в разговорах, приписывая им излишнее самомнение. Этого доказать нельзя, но те, кто имеет власть, всегда болезненны к восприятию (явный намек на Екатерину II – М. Е.). Другие ласкатели некорыстны, но они низкие и боязливые души. Они не защищают правду и не обличают порока, а всегда заискивают перед властью из трусости»[213]213
Там же. С. 39.
[Закрыть], – заключал Платон.
Само собой, что подобные проповеди не могли оратора оставить без «награды», ибо официальная столица и императорский двор предпочитали «ласкателей». В итоге к Платону к среде придворных было настороженное отношение, и он часто стал удаляться от Санкт-Петербурга в Москву.
Необходимо учесть, что объективно существовал еще ряд причин, ограничивающих владыку Платона в его пастырском служении.
Во-первых, весь синодальный период Церковь была жестко подчинена государственным интересам[214]214
В связи с этим можно вспомнить закон о секуляризации церковных владений от 26.02.1764, а также расправу над церковной оппозицией в лице митрополита Арсения Мацеевича. См.: Федоров В. А. Русская Православная Церковь и государство. Синодальный период. 1700–1917. – М.: Русская панорама, 2003. – С. 163–169. Далее – Федоров В. А.
[Закрыть], и любой ее член, особенно иерарх, чувствовал свою прямую зависимость от властей. Жизнь при дворе императрицы Екатерины для монаха была еще и поэтому затруднительной. Государыня при всей своей показной набожности[215]215
Версия о том, что императрица Екатерина Алексеевна, не будучи истинно верующей, все же сделала религиозные обряды необходимым атрибутом своего правления, встречается во многих исторических сочинениях. См.: Ибнеева Г. В. Формирование имперской политики России во второй половине XVIII в.: опыт политического взаимодействия Екатерины II и имперского пространства. Дисс… д-ра ист. наук. – Казань, 2007; Simon Dixon. Catherine the Great. – London, Profile Books, 2008 и др.
[Закрыть] все же была сторонницей европейского просвещения, отрицавшего религию как анахронизм. С ее точки зрения, Платон имел «преувеличенное представление о значении духовной власти в государстве»[216]216
Розанов Н. П. С. 71.
[Закрыть].
Даже несмотря на меры правительства по секуляризации церковного и монастырского имущества, он часто просил Екатерину II о финансировании Лавры и других подчиненных ему монастырей[217]217
См.: Письма митрополита Платона к высшим особам / Предисл. и примеч. С. Д. Муратова. – М., 1895. – С. 7–8.
[Закрыть]. При этом имел «отважный дух и большую твердость воли в достижении поставленных им целей»[218]218
Розанов Н. П. С. 77.
[Закрыть].
Во-вторых, зачастую при дворе человек не мог не только высказать своего мнения, но даже его иметь. Любой придворный вел себя исключительно в соответствии со своим статусом, и его слова и поступки всегда четко регламентировались неписаными законами. Лишь только он выходил за рамки предназначенной ему роли, тотчас же его положение при дворе могло резко измениться, и не в его пользу. Поскольку Платон был христианином и человеком прямым и открытым, а нравы двора были далеки от истинного понимания добра и зла, ему было крайне тяжело морально. Но при этом он мог говорить от имени Бога и потому иногда позволял себе в проповедях некоторые двусмысленные высказывания не в пользу придворных особ.
Например, в день рождения наследника, 20 сентября 1767 г., он сказал, что высокие должности обычно на людей производят высокое мнение о тех, кто эти должности имеет, и заставляют их отдавать им всякие знаки почтения. «Да и какая должность сама чрез себя бесчестна, – продолжал Платон, – когда она служит к общей пользе: подла и презренна одна только праздность и роскошь»[219]219
Пятое продолжение поучительных слов при Высочайшем Дворе Ее Императорского Величества Благочестивейшей великия государыни Екатерины Алексеевны, самодержице Всероссийской, сказанных Его Императорского Высочества учителем богословия Свято-Троицкие Сергиевой Лавры архимандритом Платоном. – М., 1767. – С. 26. Далее – Поучительные слова.
[Закрыть], имея в виду обилие развлечений при дворе.
И далее он стал велеречиво рассуждать на тему, что персоны, которые от великих людей произошли (возможно, намекая на наследника. – М. Е.), должны иметь «домашний пример добродетели», ибо произошли от «отцов благочестивых». И далее он спрашивал воображаемого собеседника: «Так обещал ли Бог всегда миловать детей развратных для того, что они имели отцов благочестивых?»[220]220
Поучительные слова. С. 26.
[Закрыть]
В том же году в Троице-Сергиевой Лавре в день тезоименитства наследника он начал в своей проповеди обличать тех, кто погряз в недрах праздности, корыстолюбия, честолюбия[221]221
Там же. С. 32–40.
[Закрыть]. Трудно было придворным не догадаться, кого имел в виду законоучитель.
В-третьих, во второй половине XVIII в. в русском образованном обществе стали процветать различные философские направления: французское Просвещение, английский деизм и др. Появились сочинения, настроенные на обличительно-полемический характер повествования в адрес Церкви и критику ее обрядовой стороны. Со временем в среде дворянства вошли в моду различные эзотерические учения, а верование в Иисуса Христа стало считаться крайним невежеством[222]222
См.: Золотницкий П. Вольнодумство Русского Общества // Странник. – 1903. – Сентябрь. – С. 483. Цит. по: Иеромонах Платон (Лобанков). Святительские труды высокопреосвященного Платона (Левшина), митрополита Московского (кандидатское сочинение). – Троице-Сергиева лавра, г. Загорск, 1963–1964.
[Закрыть].
Платон, зная о глубоком проникновении масонского учения в придворное общество и не имея возможности прямо его обличать, стал облекать свои мысли в поэтическую форму. Например, описывая «черную храмину», где вольные каменщики совершали свои ритуалы, он отмечал, что ужас наполняет все ее углы и все говорит ясно, что «…здесь царствует тление и жизнь поглощена смертью. […] Се есть печальное, но живое изображение души человеческой, умершей для жизни Божией и предавшейся смерти грехопадения»[223]223
Дневник митрополита Платона. С. 28.
[Закрыть].
Перед придворным проповедником, таким образом, вставала непреодолимая задача: нужно было лавировать между «интеллектуальной модой» в среде образованного сословия и своим долгом христианского пастыря. Более того, Платон старался не противопоставлять людей образованных и людей верующих и пытался в своих проповедях в контекст философии Просвещения органично встроить христианское вероучение, стараясь доказать возможность такого синтеза и того, что наука и религия не противоречат друг другу[224]224
Подробнее см.: Кимерлинг Виртшафтер Э. С. 184–196.
[Закрыть].
В это же время в общеобразовательных учреждениях России стало постепенно вводиться преподавание Закона Божия как обязательного предмета. Однако его значение в то время было невелико. Законоучителям предписывалось кратко излагать ветхозаветную историю, не вспоминать о Страшном Суде и вечных муках, ибо «ничто так не вредит детям, как устрашение их грозительными рассказами о мучениях во аде»[225]225
Ежов Н. О церковно-религиозном образовании в России в XVIII веке // Странник. – 1896. – Ч. I. – С. 239.
[Закрыть]. Но сами педагоги, зараженные всеобщей модой, «постоянно смеялись над всем русским, особенно над русскими церковными обрядами»[226]226
Морошкин М. С. 265.
[Закрыть].
При таком отношении к Церкви духовенство в то время не было привилегированным сословием. «Может быть, у некоторых едва ли есть человек униженнее, как совершитель Божественных Тайн, – писал Платон с горечью. – Презренный смехотворец, шут развратного зрелища удостаивался большего почтения, нежели священник»[227]227
Митрополит Платон. Полное собрание сочинений в 20 т. T. V. – М., 1780. – С. 204.
[Закрыть].
Но особенно сложной для Платона была задача преодоления, с одной стороны, нравственной лени и разврата, царивших при дворе, и с другой стороны – так называемого куртизанства. Как писал известный монархист Лев Тихомиров, «куртизанство, которое стремится извлекать выгоды путем лести, угождения, потворствования слабостям, может окружать будущего царя еще в его детстве. С другой стороны, немало примеров и обратного, грубо ожесточающего отношения к царственному ребенку, быть может, даже из желания выставить перед родителями свое непричастие куртизанству»[228]228
Тихомиров А. А. Монархическая государственность. – СПб.: Российский имперский союз-орден, 1992. – С. 448.
[Закрыть].
Было очевидным, что будущий император рос в обстановке, ему не дружественной. Детство его было почти сиротским, хотя и протекало в роскоши. Павел не знал родительской любви, а после смерти отца совсем замкнулся в своих переживаниях. Он еще не умел по малолетству осознавать происходящее в его семье и государстве; не знал, что если бы Екатерина Алексеевна следовала закону, то она могла бы занимать престол лишь до его совершеннолетия, а до этого срока была бы только регентшей. Но он постоянно чувствовал недоверие к нему со стороны матери, всегда боявшейся лишиться престола. По мере взросления он начинал понимать, что переворот был организован гвардией, его отец и законный правитель был свергнут насильственно, а главные пособники воцарения его матери осыпаны ее милостями и щедротами. При этом фавориты Екатерины, плотным кольцом окружавшие трон, относились к Павлу как к ребенку, но без уважения, подобающего наследнику престола.
Избалованные, беспечные царедворцы, легко усвоившие атмосферу парижских салонов и ведущие рассеянную жизнь, не способствовали здоровому воспитанию наследника. Придворные его не слишком стеснялись. Порой за столом, куда приглашали и его законоучителя, велись двусмысленные разговоры, мало предназначенные для ушей мальчика. Вечером наследника водили в театр на представления французских комедий, сюжеты которых крутились вокруг любовных интриг, одураченных опекунов и мужей-рогоносцев[229]229
См.: Каратыгин П. П. Светлые минуты императора Павла. 1796–1801 // Исторический вестник. – 1886. – Т. 26. – № 10. – С. 124. Далее – Каратыгин П. П.
[Закрыть].
Фавориты императрицы также часто подавали наследнику примеры нравственного распутства. Например, Григорий Орлов однажды предложил маленькому Павлу нанести визит фрейлинам, после чего наследник «вошел в нежные мысли и в томном услаждении на канапе повалился», а потом стал искать во французском энциклопедическом словаре слово «любовь»[230]230
Чулков Г. И. Императоры: психологические портреты. – М.: Московский рабочий, 1991. – С. 22.
[Закрыть].
Учитель математики наследника С. А. Порошин в своих записках указывал, как беседовал с одиннадцатилетним Павлом о совершеннолетней фрейлине Вере Чеглоковой и всячески способствовал флирту между ними, наводя цесаревича на определенные мысли[231]231
Семена Порошина Записки, служащие к истории его императорского высочества благоверного государя цесаревича и великого князя Павла Петровича, наследника престолу Российского. – СПб., 1844. – С. 124. Запись от 21 октября 1765 года. Далее – Порошин С. А.
[Закрыть]. «Шутя говорили, – писал Порошин в "Записках”, – что приспело время государю великому жениться. Краснел он и от стыдливости из угла в угол изволил бегать; наконец изволил сказать: "Как я женюсь, то жену свою очень любить стану и ревнив буду. Рог мне иметь крайне не хочется. Да то беда, что я очень резв; намедни слышал я, что таких рог не видит и не чувствует тот, кто их носит” Смеялись много о сей его заботливости»[232]232
Порошин С. А. С. 124.
[Закрыть].
Возможно, со стороны малолетнего Павла все это было совершенно невинно, но капля камень точит, ведь о частой смене фаворитов при дворе государыни в столице даже ходили анекдоты.
Таким образом, с одной стороны, маленького Павла окружали придворные и фавориты, которые ни в грош не ставили наследника российского престола и откровенно над ним потешались, а с другой – учитель, разъясняющий, что именно он рожден человеком, выше которого лишь Господь Бог.
Как отмечал известный историк екатерининской эпохи князь М. М. Щербатов, поскольку императрица «закон христианский […] ни за что почитала», то в эпоху ее правления эта «нерушимая опора совести и добродетели разрушена стала»[233]233
Щербатов М. М. О повреждении нравов в России. – Москва, Augsburg, 2001 // Электронный ресурс: http://www.imwerden.de. – С. 41. Далее – Щербатов М. М.
[Закрыть]. Он же с сожалением прибавлял, что только тогда воспрянет Россия, «когда мы будем иметь Государя, искренне привязанного к закону Божию, строгого наблюдателя правосудия […] награждающего добродетель и ненавидящего пороки»[234]234
Щербатов М. М. С. 41.
[Закрыть].
Таким государем мог стать Павел Петрович, ведь провидением в качестве его законоучителя был избран сильнейший богослов эпохи – Платон (Левшин). Но до вступления на престол было еще очень далеко.
С бракосочетанием цесаревича в 1773 г.[235]235
Император Павел I был женат дважды. Первая жена Наталья Алексеевна (с 1773 по 1775 г.) (урожденная принцесса Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская) умерла при родах.
[Закрыть] функции Платона как законоучителя закончились. Теперь в его обязанности входило наставлять в православии сначала невесту, а затем жену наследника великую княгиню Наталью Алексеевну[236]236
Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская (1755–1776), в православии Наталья Алексеевна, – первая жена великого князя Павла Петровича.
[Закрыть]. Когда же она скончалась в родах, Платон призвал Павла Петровича не предаваться особой горести и настойчиво уговорил вступить во второй брак, «дабы не пресекалась царская династия»[237]237
РА. Письма Платона. С. 323.
[Закрыть].
Следующей избранницей цесаревича благодаря усилиям Екатерины II и прусского короля Фридриха II стала Вюртембергская принцесса София-Доротея[238]238
София-Мария-Доротея-Августа-Луиза Вюртембергская (1759–1828), в православии Мария Федоровна, – российская императрица (1796–1801), вдовствующая императрица (1801–1828). Мать императоров Александра I и Николая I.
[Закрыть]. В своем письме к императрице Екатерине Алексеевне от 1776 г. кавалерственная дама, графиня Е. М. Румянцова-Задунайская, так отзывалась о ней: «Выбор сделан пресчастливейший, ибо я нахожу ее светлость принцессу превосходней всего того описания, какое прежде об ней имела»[239]239
Донесение императрице Екатерине II с отзывом о невесте цесаревича Павла Петровича, принцессе Вюртембергской (Марии Федоровне). ОР РНБ, Ф. 73. Ед. хр. № 219. Л. 1.
[Закрыть]. Вообще, современники не раз отмечали, что государыня была разборчива в людях: «Она знала, с кем ей вступить в родство»[240]240
См.: Письма Екатерины Второй к ее сватье Гессен-Дармштадтской графине Каролине // Русский архив. – 1878. – Кн. 4. – С. 385. Далее – РА. Письма Екатерины Второй к ее сватье.
[Закрыть].
В письме к Гримму от 18 августа 1776 г. императрица Екатерина писала насчет обучения православию принцессы Доротеи: «Как только мы ее получим, мы приступим к ее обращению. На это потребуется, пожалуй, дней пятнадцать. […] Чтобы ускорить дело, Пастухов отправился в Мемель, где выучит ее азбуке и исповеданию веры по-русски: убеждение придет после»[241]241
Цит. по: Валиьиевский Казимир. Екатерина Великая (Роман императрицы) // Электронный ресурс: http://www.litres.ru/kazimir-valishevskiy/ ekaterina-velikaya-roman-imperatricy/ (дата обращения: 27.05.2013).
[Закрыть].
