Текст книги "Звук шагов в порывах ветра"
Автор книги: Марина Ледовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
– Мама, ты звонила мне, – спросил Всеволод.
– Да, звонила. Надеюсь, ты не забыл, что на следующей неделе мой день рождения, – сказала она.
– Не забыл, – облегчённо ответил он, устроился в кресле, закинул ноги на стол. Чисто американский пижон, вот дуралей. Ему стало смешно над собой. Посмотрел в календарь на столе. Будний день, интересно, что мама придумает?
– Это вселяет надежду, – с заметной долей сарказма прокомментировала она.
– Надежду на что? – Всеволод рассматривал мыс своего ботинка.
– Мать для тебя ещё что-то значит. Ведь с того момента, как ты вернулся из Европы, ты не звонишь мне, не приезжаешь. Всеволод, это не претензии, но…
– Мамочка, это именно претензии, – вставил он, опустил ноги на пол. Напряжение в разговоре начало нарастать.
– Ты отдалился от меня, – привела она ещё один аргумент, – у меня складывается впечатление, что причиной тому может быть…
– Мой ненормированный график работы, – опять её перебил Всеволод, – ты знаешь, сколько мне надо сделать за короткий срок, тем более что меня давно не было в офисе.
– Знаю, но всё равно интуитивно я чувствую во всём этом какой-то подвох, Всеволод, – она сделала паузу, – ты ничего не скрываешь от меня?
– Мама, помилуй, что я могу скрывать? – Всеволод порадовался хотя бы тому, что сейчас она не видит его лица.
– Ладно, пусть так. Что касается моего дня рождения, то я приглашаю тебя в загородный особняк к семи вечера, будь любезен не опаздывай, – деловитым тоном произнесла Фаина Витальевна.
– Спасибо, мама, а Димку с Мирой ты пригласила? – Всеволод взял в руки карандаш и стал крутить его между пальцами.
– Твоего брата – да, эту девицу – конечно же, нет.
– И что Димка?
– Отказался быть на празднике, сказал, что один никуда не поедет. Возмутительное поведение, и это мой сын, – фыркнула Фаина Витальевна.
– Молодца братишка, – Всеволод прицелился и метко закинул карандаш в органайзер.
– Что? Что ты сказал? – не расслышала Фаина Витальевна.
– Я сказал, что Димка стал совсем взрослым.
– Ты ошибаешься, дорогой, твой брат не повзрослел и не поумнел, увы. Меня утешает только то, что ты не такой, Всеволод.
Попрощавшись с матерью, он положил трубку телефона. Поднялся со своего места, стал отмерять шагами помещение. По ходу просмотрел остальные неотвеченные звонки, что-то набрал в сообщениях, затем взял со спинки кресла пиджак и вышел.
– Такое впечатление, словно ты не ел весь день, Сева, – Анна посмотрела на мужа. Он сегодня вернулся с работы пораньше, бросил в коридоре пиджак, чего никогда не делал, отличаясь поразительной аккуратностью. Молча, поцеловал жену, молча, вымыл руки и сел ужинать.
– Неправильное впечатление, – соврал он, – просто ты очень вкусно готовишь, Анечка. Спасибо, моя любовь, – ободряюще подмигнул, доел всё, что было в тарелке, и откинулся на спинку стула.
Анна кивнула, неловко улыбнулась. Подумала о том, как изменился супруг с того момента, как они вернулись в Россию. Он всё время будто в напряжении, в тревоге, хотя всё так же пытается шутить, балагурить, а у самого глаза серьёзные. Может быть, ему не по душе жизнь в этом доме, он привык к большей роскоши. Да и на работу ездить далеко. За границей было всё как-то иначе – легко, свободно, хотя Всеволод и там много работал. Но та жизнь отличалась от этой – на Родине. Анна стала думать о том, не сделали ли они ошибку, заключив брак. Нет, она по-прежнему любила Всеволода, но ей казался куда более важным факт его личного спокойствия. Она обратила внимание на то, что по прибытии в Москву он снял с пальца обручальное кольцо, а ведь за рубежом носил его. Это была идея Севы – купить кольца. Анна тогда засомневалась: стоит ли? Пусть молодые носят кольца. На что Всеволод сказал, что они тоже молодые. И купил ей обручальное кольцо – с бриллиантами.
– Иди ко мне, – требовательно сказал он, она повиновалась. Всеволод прижался к груди жены, закрыл глаза.
– Севочка, милый, у тебя неприятности? – тихо спросила она.
– Почему ты так решила? – он открыл глаза, поднял голову и посмотрел жене в лицо.
– Не знаю, я так ощущаю, – она пожала плечами.
– Моя родная, это всё женские фантазии, не более, – Всеволод стал расстёгивать на жене халат, губами нашёл грудь, принялся ласкать её. Затем крепко прижал к себе, несколько секунд не двигался. – Я люблю тебя, – подхватил Анну на руки и отнёс в спальню.
Глава 20
Надежда не успела дойти до павильона, как увидела возле него людей в форме. Внутрь никого не пускали, недалеко стояла полицейская машина.
– Вы пришли, – Надя услышала голос Константина, повернула голову. Он держал очки в руках и близоруко смотрел на неё.
– Доброе утро, Константин, – поздоровалась Надя, – пришла, но, кажется, не вовремя. Что-то случилось на выставке?
– Да, случилось ужасное, – он надел очки и тут же их снял, – ночью выставку ограбили, причём позарились только на один зал, – молодой человек сделал паузу.
– Только не говорите мне, что тот зал, где мы вчера были, – упавшим голосом сказала Надежда.
– К сожалению, это так, – закивал Константин. – Унесли самое ценное, что было на стендах. Ох, нас ждут неприятности.
– И аграф тоже украли? – нервно спросила она, надеясь, что хотя бы здесь Константин её не расстроит.
– Тоже, – подтвердил молодой человек, – и ещё много чего. Полиция обязала в ближайшее время составить список того, что пропало. А ещё они всех допрашивают, – Константин обернулся и посмотрел на оперативника, который только что вышел из здания павильона. – Я никогда не имел дел с полицией.
– Постарайтесь успокоиться, Костя, – как можно мягче сказала Надежда, – да, случившееся крайне неприятно, но вы же ни в чём не виноваты, полицейские это поймут.
– Надеюсь, хотя Марка уже полчаса допрашивают. У следователя такое выражение лица, будто он уже подписал ему приговор. Марк вчера всего лишь уходил последним и включил сигнализацию. Но он не мог украсть, я уверен.
– Почему? – не скрывая интереса, спросила Надежда.
– Марк хотя и сноб, каких поискать, надменен, к тому же красив как актёр и любимец женщин, но он кристально честен. Принципиально никогда не возьмёт чужого, – выдал Константин. – Тем более в том, что касается его работы, он просто помешан на истории и геммологии. Я давно Марка знаю – мы учились вместе.
– В таком случае, кто же мог? – озвучила свои мысли Надя.
– Ума не приложу, – наконец, надел очки, опять заволновался, – вчера в этом зале я был дольше всех. И я знаю лучше, чем другие, историю тех экспонатов, которые там были представлены. Ну, лучше, после Марка, конечно.
– Разве только вы и Марк? – засомневалась Надежда. – Насколько мне помнится, вы сами утверждали, что аграфом занимался, как его там? Глеб? А кстати, где он?
– Да-да, Глеб. Постойте, но я его не видел с самого утра, где же он? – всполошился Константин. – Вчера вечером я дозвонился до него и рассказал ему о вас, Надежда. Он ответил, что всенепременно расскажет вам об аграфе и подъедет утром к открытию выставки. Но сегодня я не видел Глеба, – он ещё раз обернулся, поискал глазами коллег, которые кучкой стояли в стороне. Наконец, из павильона вышел ещё один молодой человек. Судя по всему, тот самый Марк, вот как к нему все бросились, – подумала Надежда. Сноб и любимец женщин. Но её он не интересовал, а Глеб, который, судя по всему, не приехал на работу. Или же сильно близорукий Костя его просто не увидел.
– Простите, пожалуйста, Надежда, я ненадолго покину вас, надо поговорить с Марком, – умоляюще посмотрел на неё Константин. – Не уходите, прошу вас.
– Хорошо, – она невольно улыбнулась. Всё-таки, когда нравишься мужчине, он перед тобой слаб.
– Вот уж не ожидал встретить здесь вас, – она узнала голос и вздрогнула. Медленно обернулась. Надо было не слушать Костю, попрощаться и быстро уйти. Нет же, осталась, желая узнать больше, и попала в поле зрения совсем нежелательного человека. – Меня мало можно чем удивить, но тут, не скрою, сюрприз, – Турчанинов щёлкнул зажигалкой, затянулся. – Госпожа Фертовская, – выпустил струйку дыма в сторону.
– Здравствуйте, Евгений Борисович, – Надежда выдавила из себя улыбку.
– Хорошая память, – он ухмыльнулся, посмотрел на неё исподлобья.
– Не жалуюсь.
– А вот я жалуюсь, – тут же ответил следователь. – Жалуюсь на то, что уже во второй раз, когда происходит кража драгоценностей, почему-то рядом оказывается кто-то из семейства Фертовских, – стряхнул пепел с сигареты.
– Это совпадения, – Надя решила не тушеваться. Она помнила, как Турчанинов прессовал её мужа.
– Я в них не верю, госпожа Фертовская. Итак, что вы здесь делаете? – он нахмурился.
– Пришла на выставку, как и другие посетители, – она жестом показала на десяток людей, которые толпились недалеко от входа, их, конечно, туда не пустили. – Сегодня последний день, – пожала плечами.
– То есть вы хотите сказать, что пришли на выставку в первый раз? – уточнил следователь.
– Именно, – подтвердила Надежда.
– А о чём тогда вы так мило разговаривали с одним из помощников куратора выставки? Вон с тем очкариком, – поймал её Турчанинов.
– О выставке, о чём же ещё? – она пожала плечами, поправила пушистые волосы, откинув их назад, посмотрела Турчанинову прямо в глаза. Ну, не лгала же, они, действительно, говорили о выставке.
– Хороший ответ, – похвалил следователь, – особенно, если учесть, что вы здесь случайно.
– Не случайно, а целенаправленно, – уточнила Надя.
– Целенаправленно? – переспросил Турчанинов.
– Да, люблю, знаете ли, искусство. Вот с этой целью и хожу по выставкам.
– Ладно, сделаем вид, что я вам поверил, – следователь сверлил Надю взглядом.
– В таком случае, я свободна? – она посмотрела на часы, затем краем глаза на Костю. Только бы теперь ему хватило ума не направиться к ней. И он не сделал ни шагу, хотя смотрел на Надежду. И видел, как она уходит. Но следователь тоже смотрел ей вслед.
Как только Надя дошла до своей машины, она набрала в телефоне номер Кости, он ответил почти сразу:
– Костик, милый, а давайте встретимся, – она сделала паузу, – ну хотя бы сегодня вечером? Мне всё ещё нужна помощь для научной работы, да и просто побеседуем, я вас очень прошу, – произнесла эту фразу мягко, почти проворковала.
– Да, конечно, – быстро ответил молодой человек. – Я постараюсь найти для вас ещё и Глеба, – добавил он.
– Буду признательна! И рада вас увидеть. Адрес кафе я вышлю сообщением.
Надежда села в машину, несколько минут просто не двигалась. Ещё вчера всё было куда проще, ну, по крайней мере, без криминала. А сегодня кража и на горизонте Турчанинов. И опять следствие. А главное, аграф опять исчез.
Глава 21
Вадим спустил лямки комбинезона с плеч, вытащил из пачки сразу несколько писем и уселся прямо на полу под окном. То письмо, что было сверху, он уже прочёл. Мама писала, что до дома она добралась хорошо, на перроне её встретил брат. Затем были романтические впечатления о поездке с описанием тех мест, куда её и друзей водил Гоша, так она называла Георгия, и вообще, несмотря на непогоду, Санкт-Петербург ей показался самым прекрасным городом на планете. Вадим понял, что девочка по имени Виолетта просто влюбилась.
Вторым было теперь уже ответное письмо от Гоши Зорина. Его слог был не столь романтичен, он больше рассказывал о том, что грядёт третий курс института, но он решил пойти подрабатывать, поэтому придётся вертеться, хватит уже сидеть на шее родителей, у него должны быть свои деньги. А ещё они с ребятами изобрели такую штуку, далее последовало подробное описание рационализаторского предложения, которое едва ли было интересно девушке. Но Гоша описывал его с упоением, даже сделал эскиз прямо в письме. Вадим не сдержал смех – отец был в своём репертуаре.
Но каково же было его удивление, когда в следующем письме он увидел восторг в целых три строки, написанный его матерью по поводу изобретения Гоши. По всей видимости, она внимательно прочла описание той технической шарады, проект которой прислал ей Гоша, потому что задала своему будущему мужу вопрос, касающийся какого-то диода. От чего Гоша пришёл в неописуемое возбуждение, назвав Виолу не только самой красивой девушкой, но и самой умной. Опять же в письме. Затем он добавил ещё несколько эмоциональных эпитетов, из чего Вадим заключил: батя попался в грамотно расставленные сети матушки. Отродясь она не разбиралась в диодах, не разбирается и сейчас. Он не сомневался. Но, по всей видимости, на тот момент её кто-то хорошо проинструктировал. Пожалуй, также вполне могла поступить и Виктория. Между ними есть общее, не зря они так сдружились с самой первой встречи, да и мама Вику всегда защищает, оправдывает. Неужели правду говорят, что мужчина ищет жену, похожую на мать?
А ведь Виола в молодости тоже была писаной красавицей, с правильными чертами лица, тонкой талией, прямой спиной аристократки, одним словом – семейство Фертовских. Которые всё равно держались особняком, на расстоянии от людей. Гордецы, что сказать. Неудивительно, что отец Виолетты Фертовской был против того, что она влюбилась в студента из Санкт-Петербурга, мальчика из обычной семьи. Пусть и умненького. Отец и брат. Оба долго не могли принять её выбор.
Вадим открыл следующее письмо, поменял позу – ноги затекли. В следующем письме Виолетта как раз писала о том, что брат устроил ей реприманд, заметив пачку писем неосторожно оставленных на столе. Он их не читал, но увидел адрес и имя на конверте. Этого было достаточно, чтобы разгневаться, потому что в её годы надо думать не о чувствах, а о том, чтобы поступить в институт, это важнее всего. Учёба и выбор профессии, а не девичьи пустые грёзы. Виолетта заверила своего возлюбленного, что её не смущают слова брата, и она сама решит, что ей в жизни важнее. И это было в стиле мамочки, она, действительно, всегда сама решала, как ей жить, как расставлять приоритеты и что при этом делать.
Зорин прочёл две трети писем из всей пачки, решил сделать паузу, задумался. Родители не так много рассказывали ему о своей молодости, нет, конечно, часть историй он знал, но без таких подробностей, которые обнаружил в их письмах. Сколько же в них было нежности, чувственности, трогательности, почти в каждой строке, даже там, где Виолетта просто рассказывала о проведённом дне, но без него. А Гоша о том, что, сидя на лекциях, несколько раз засыпал – это из-за того, что ночами он работал. Ведь он копил на свадьбу, потому что не проходило и дня, чтобы он не думал о своей желанной Виоле. В этих слегка пожелтевших от времени листочках хранилась история не просто двух молодых людей, их чувств, движений души, а некий мост между Москвой и Санкт-Петербургом, ведь на фоне их элегических объяснений свершались события не только городского масштаба, но и страны.
– Вадимыч, – в дверях появилась Вика, – ну как ты тут? О, сидишь на полу, – удивилась она. – Разобрал? – она огляделась.
– Да, почти, – кивнул Вадим. – Вы хорошо погуляли?
– Отлично, я бы сказала. Мы дошли до леса, сегодня наша дочь особенно шустра и совсем не устала. По возвращении я её покормила и уложила спать. А ты, я так понимаю, не обедал, – Виктория подошла к окну, выглянула наружу. – Какой здесь вид! – восхитилась она. – Надо сюда подниматься под настроение и смотреть на округу сверху, красота-то какая! А что это у тебя, Вадик? – она, наконец, заметила письма.
– Представляешь, я обнаружил письма своих родителей, – объяснил Вадим, – ещё на тот период, когда они только познакомились – мама сразу после окончания школы со своими друзьями поехала в Питер. И познакомилась с Гошей Зориным – моим будущим отцом, – он взял в руки несколько писем. Виктория села рядом с мужем тоже прямо на пол.
– Ух, как интересно! – воскликнула она, поправила очки, – и ты сейчас читал все эти письма?
– Читал, – улыбнулся Вадим, вдруг вспомнив, как Виолетта в письме приревновала Гошу к какой-то комсомольской активистке. Он наивно писал-рассказывал, как та агитировала его на какой-то субботник. А потом приглашала на танцы. Виолетта в самых щедрых красках навела критику на потенциальную соперницу и пообещала, как только приедет в Санкт-Петербург, показать ей небо в алмазах. – Думаю, и тебе будет увлекательно.
– И ты разрешишь мне их прочесть? – с надеждой спросила Вика.
– Ну-у-у, – он закатил глаза, – разрешу, если ты будешь хорошо себя вести, – выдал без улыбки. Сдержался.
– Клятвенно обещаю хорошо себя вести! Во всём слушаться моего образцового мужа, лелеять его, холить, кормить вкусными обедами и далее огромный список моего почтения, – засмеялась Виктория.
– Ну, ладно, если образцового, тогда дам тебе почитать письма, – с важностью в голосе сказал Вадим.
– Что самое интересное, самое главное ты вынес из писем своих родителей, Вадимыч? – Виктория положила ему голову на плечо.
– Главное? – он на секунду задумался. – А давай сделаем так: как только ты прочтёшь, мы обсудим, что тебе показалось важным или главным, что зацепило, нашло отклик в твоей душе. Договорились? – предложил он.
– Договорились, – кивнула Виктория, – как же давно я не читала писем, не электронных, а вот таких, написанных от руки – живых.
– Хорошо подмечено – живых, – улыбнулся Вадим. – Я как-то читал: авторы «Полного русского письмовника» Бельский и Сазонов в конце XIX века определили письмо, как ту же устную беседу, тот же разговор между отсутствующими, только на бумаге. Ведь по сути письма свидетельствовали о неповторимости автора как личности, отражали его нравственный облик, даже служили мерилом его образования и знаний. А если переписка дружеская, то она могла дышать неподдельной задушевностью, шутками. А какое множество эмоций может быть в переписке между влюблёнными. Вика, отказавшись вот от таких писем, наши поколения многое потеряли.
– Вадим Георгиевич, я полностью с вами согласна, и с вашим интереснейшим экскурсом в прошлое, – Вика чмокнула мужа в щёку, – всё-таки ты создан быть преподавателем.
– Ты так думаешь? – он хитро прищурился.
– Уверена, – она поднялась с места, оправила сарафан. – Жду тебя через пятнадцать минут внизу, на кухне. Даже мужа-философа надо кормить обедом. А насчёт писем – мы ещё вернёмся к этой теме, интересно, – она легкой походкой направилась к выходу, быстро спустилась вниз.
Глава 22
Мира с самого утра пыталась доделать отчёт, который должна была сдать ещё вчера, но не сходились данные в финальных цифрах. Она откинулась на спинку кресла, покачалась в нём, затем стала тереть виски, будто у неё болела голова. Пару минут сидела с закрытыми глазами, затем всё же решила прогуляться по коридору здания. Может быть, в голову придут спасительные идеи. При мысли о переделывании всего отчёта, Миру охватывала дрожь.
За прогулкой по коридору Мирославу застал начальник, который тут же уцепился за факт несданного отчёта и отругал её. В офис Мира вернулась ещё более удручённая. Посмотрела на монитор компьютера, постучала по клавишам. В следующий момент увидела, как вибрирует телефон.
– Алло, – протянула в трубку.
– Привет, жена, – раздалось на том конце, – как дела? Мы сегодня обедаем вместе?
– Дима-а-а, не получится, – Мира со злостью отвернула от себя монитор, подошла к окну, стала смотреть, как входят и выходят из здания сотрудники. – Я никак не сделаю отчёт. Только что получила нагоняй и в ближайшее время мне светит выговор. Если не хуже.
– Неужели всё так серьёзно? – удивился он. – Я могу тебе чем-то помочь?
– Это не твой профиль, – она вздохнула. – Так что обедай без меня, возможно, я и вечером задержусь, – ещё раз вздохнула.
Мира как в воду глядела, ошибку она нашла лишь к вечеру, всё-таки пришлось всё пересчитывать, но мучения не прошли даром. Отчёт был отправлен начальнику сегодняшним числом.
Она вышла из здания, посмотрела на часы, может, стоило позвонить мужу, чтобы встретил? А впрочем, не надо, она решила прогуляться. После обеда поднялся ветер, который несколько ослабил жару, особенно к вечеру, так что вполне можно было пройтись по городу.
Мире нравилась та часть столицы, где она работала – множество улиц и переулков, большинство построек невольно напоминали о старой купеческой Москве. И неважно, что теперь в них располагались многочисленные кафе, ресторанчики, магазины, архитектура некоторых из них даже после реконструкции по-прежнему сохраняла шарм зданий прошлого века. Мира обладала от природы хорошим воображением, поэтому легко себе представляла, что, к примеру, вот в этом двухэтажном особняке, наверняка, устраивали всевозможные балы. Куда в экипажах съезжались нарядные девицы, бравые молодые люди. Девицы, обмахиваясь веерами, обсуждали новые комеражи, кокетничали, а молодые повесы обольщали и амурничали. Звучала по тем временам популярная музыка, которую седовласые матроны также поругивали, как и сейчас зрелое поколение критикует музыку молодежи. Да и мода на одежду подвергалась укорам.
Мирослава перешла на другую сторону улицы, на секунду задержалась у витрины книжного магазина. Давно она не покупала ничего нового, в последнее время муж обогнал её в чтении книг, он мало брал в руки телефон, особо не любил социальные сети, предпочитая читать новости и статьи по специфике своей работы. Также его интересовали какие-то исторические события, выкладки и рассуждения по ним.
– Обычно красивые девушки стоят возле витрин торговых центров, но никак не книжных магазинов, – с лёгкой иронией произнёс приятный слуху мужской баритон.
– Валера, – Мира засмеялась, – поразительное совпадение: вот уже во второй раз за неделю мы встречаемся на улицах Москвы.
– И я этому только рад, – он галантно поцеловал ей руку. – Но если в первый раз ты была у здания своей работы, то сейчас довольно далеко от неё, – удивился Валера, расстегнул пару пуговиц на рубашке сверху, откинул назад волнистые влажные волосы. Мимо проходившие девушки, заинтересовано посмотрели на него, потом ещё и обернулись. Валерка всегда умел производить впечатление.
– Я решила после работы погулять, настроение такое, – объяснила Мира, заметила взгляды девушек на её собеседника и невольно усмехнулась.
– Значит, ты никуда не торопишься? – спросил Валера, посмотрел на руку с часами.
– Ну, в общем-то, да, – кивнула Мира, ей и, правда, не очень хотелось домой. После проделанной каторжной работы и сданного отчёта появилось чувство свободы – пленительное, сладкое. Потому и гулять отправилась.
– В таком случае, почему бы нам не поужинать? – предложил Валера. – Ты мне обещала встречу, мы бы вспомнили наш двор, детство, игры. Давай это сделаем сейчас – как тебе такая идея? – он с надеждой заглядывал ей в глаза. Мире на секунду даже польстило – мужчина с внешностью киноактёра, обаятельный, статный, на которого оборачиваются девицы, приглашает её на ужин. Пусть и друг детства.
– Хорошо, – она кивнула. – Куда мы направимся?
– Есть один ресторан, где я время от времени люблю бывать, там прекрасная кухня, не то чтобы комфортно, а просто уютно и без пафоса, который, если честно, утомляет. Я бы с удовольствием тебя туда отвёз, – сказал Валера.
– Отвёз? – переспросила Мирослава. – Это далеко отсюда?
– Нет, на машине недалеко, – пояснил он, – у меня автомобиль в ближайшем переулке, подожди, пожалуйста, мы подъедем.
– Мы? – удивилась Мира. Но Валера не ответил, а быстро пересёк улицу и завернул в переулок. Через несколько минут к Мире подъехала белая иномарка. Из неё вышел Валера, но не со стороны водителя, а с заднего сиденья, и оставил открытой дверцу.
– О, прекраснейшая из дам, прошу пожаловать в мой скромный фаэтон, – сказал Валера, придерживая дверцу автомобиля. Помог Мире сесть, обошёл машину, сел рядом.
– Ты сам не водишь машину, Валера? – удивилась Мирослава, заметив водителя, поздоровалась с ним.
– Вожу, точнее, водил, – он сделал паузу, – просто мне удобнее иметь шофёра. Саша, в наш ресторан, пожалуйста, – дал указание и повернулся к Мире.
– Хорошо, Валерий Арсеньевич, – кивнул тот.
– Валерка, ты такой важный, – насмешливо произнесла Мира. – Автомобиль дорогой, свой водитель, ты птица высокого полёта?
– Даже не знаю, что тебе сказать про полёт, – он засмеялся, – мне, наверное, просто повезло – попал в струю, раскрутился. Получилось. Но главное даже не это.
– А что?
– Я люблю то, чем занимаюсь, – ответил уже серьёзно.
– Это прекрасно. Потому что в жизни далеко не всегда приносит доход то, чем ты любишь заниматься. Когда всё совпадает – тогда счастье, – заметила Мира.
– Если женщина красива и рассудительна одновременно, то это подарок природы, – Валера посмотрел на Миру как-то особенно. – А вот и ресторан, мы уже приехали. Саша, ты свободен, мы воспользуемся такси.
– Спасибо, Валерий Арсеньевич, – отозвался тот. – Хорошего вечера.
Глава 23
Всеволод въехал на территорию загородного дома матери одним из последних. Он понимал, что опаздывает, и мать будет сердиться, она ценила пунктуальность как ничто другое, но раньше приехать, никак не получалось. После работы пришлось заскочить домой, потому что подарок матери он оставил дома, хотя был уверен, что взял с собой. А потом Всеволод долго стоял в пробке, потому что дорога в их районе была забита транспортом.
Пока ехал, думал об Анне. Вчерашний разговор был не совсем приятным. То есть Аня-то как раз всё понимала и вела себя максимально умно и деликатно. Но Всеволод всё равно не чувствовал, что поступает правильно. С того момента, как они с Аней поженились, ни разу не возникала тема, касающаяся его матери, хотя Аня, конечно же, знала о ней. Об её отношении к браку Димы и Миры. И о дальнейшем непринятии и игнорировании невестки. Может, именно поэтому Всеволод всегда упорно молчал о своей матери? Чтобы уберечь от неё Анну? Мира несколько раз пыталась завести об этом разговор, но Анна Андреевна пресекала его на корню, лишь спрашивая: счастлива ли её дочь с Димой? Если да, то это самое главное. Остальное не имеет значения. Она никогда и ни на что не жаловалась, боль, как физическую, так и душевную терпела стоически. Лишь иногда кусая губы. Всеволоду приходилось порой прилагать усилия, чтобы понять – жене нездоровится. Эта женщина обладала поистине ангельским терпением.
– Ну, наконец-то! – воскликнул главный компаньон матери Илья Ильич, завидев Всеволода. – Мы уже и не надеялись лицезреть вас, молодой человек. Пунктуальность – основа организации. Организация – основа успеха, – процитировал он.
– Да? А я знаю другое изречение, – улыбнулся Всеволод. – Ивлин Во сказал, что пунктуальность – вежливость зануд.
– Вот, поди ж ты, молодёжь, ты им слово, они тебе в ответ пять, – Илья Ильич в шутливом возмущении покачал головой. – Между прочим, твоя мама весьма огорчена. На её дне рождения нет ни одного сына, – шепнул он. Всеволод, никак не прокомментировав сообщение компаньона матери, направился в сад, там звучала живая музыка, и находились гости. Столики были накрыты под фуршет.
– Всем добрый вечер, – громко поздоровался Всеволод, большинство гостей ему были знакомы – друзья и деловые партнёры матери. Однако были и те, кого он видел впервые. Особенно несколько особ женского пола, причём молодых. Странно, но раньше мама не жаловала девиц такой возрастной категории, считая их недалёкими и пустыми. Хотя Мишель ей нравилась, но там был чистый расчёт, который, кстати, ей Димка испортил. Постарался мальчик. Зато счастлив. – Мамочка, с днём рождения! Пусть сбываются все твои желания! – сказал Всеволод и вытащил из-за спины огромный букет цветов, из кармана бархатную коробочку с кулоном.
– Спасибо, сын, – она сдержанно улыбнулась, цветы отдала одному из официантов, который как раз проходил мимо, коробочку лишь приоткрыла. – Изысканно, ты умеешь выбирать. И знаешь мой вкус. Почему ты опоздал?
– Пробки, мамочка, на дорогах слишком много машин, – он развёл руками.
– Мог бы выехать пораньше, – ворчливо заметила она. – Впрочем, чему я удивляюсь? Спасибо, хотя бы приехал. Не то, что твой брат. Звонка от него я удостоилась лишь после обеда. Вот и всё внимание.
– Мамочка, мы тебя любим оба, – Всеволод снял с подноса бокал с шампанским. Подумал, что с одного бокала ничего страшного не случится, выветрится. – За твоё здоровье! – он сделал глоток. Отошёл в сторону, стал разглядывать гостей. Илья Ильич уже изрядно поднабрался и энергично приставал ко всем дамам, которые попадались на его пути. Его супруга попыталась урезонить, да куда там, бегущего бизона не остановить. Всеволод усмехнулся, отпил ещё глоток шампанского, а неплохо – напряжение несколько ослабло. Он даже проголодался, взял с крайнего столика что-то вроде канапе с рикоттой и хамоном, засунул в рот. Потянулся ещё за порцией.
– Так вот вы какой – Всеволод, – услышал мягкий женский голос рядом, повернул голову.
– Какой? – дожёвывая, спросил он. Равнодушно посмотрел на незнакомку. Раньше вполне можно было бы пофлиртовать с ней или посостязаться в остроумии, потешиться. А потом красиво ретироваться. Но теперь в этом не было нужды – сердце его занято. И оно сейчас не здесь, а там, в старой квартирке дальнего района Москвы – почти в области. Там, где пахло пирогами и свежезаваренным чаем, таким, какой умела делать только его Аннушка. Где посередине комнаты стоял круглый стол, за которым когда-то его младший брат Димка потешно-торжественно сделал предложение Мире. А кучерявый Беня весело бегал по квартире, своими лапами пачкая им брюки. Маленькая кухня, где они с женой помещались лишь вдвоём, зато там тепло и уютно – среди множества цветных баночек, приправ и устоявшегося запаха ванили и корицы. Отреставрированная после пожара мебель, та, которую ещё можно было спасти, придав ей ретро-стиль. Сохранившиеся бархатные альбомы с фотографиями, с которых на тебя смотрели поразительно одухотворённо лица предков в старомодной одежде и с забавными причёсками. Ажурные вязаные салфетки и удивительно тонкой работы шаль, выполненная в стиле валасьенского кружева, которая обнимала узкие плечи Анюты, придавая её внешности что-то невесомое, неземное. Всеволоду нравилось прикасаться к этой шали, по рассказам супруги – это подарок от дальней родственницы из Санкт-Петербурга. Аня никогда не называла этот город Питер, всегда полностью произнося название, тем самым проявляя особое к нему уважение.
– Какой? Обаятельный, – она сделала глоток из бокала, который тоже держала в руке.
– Ага, два метра абсолютного обаяния. Даже сам рад такой перспективе, – продолжая жевать, выдал Всеволод. Он не намеревался соблюдать правила светского этикета.
– А вы меня не помните? – не обращая внимания на его слова, спросила девица.
– Гм, нет, не имел чести видеть раньше, – сказал он, теперь уже внимательно посмотрев на неё. Смазливая девочка лет двадцати двух-четырёх, тонкая, с длинными ногами, хорошо, что хотя бы губы не надуты.
