Текст книги "Тайны смертей русских поэтов"

Автор книги: Марина Куропаткина

Михаил Юрьевич Лермонтов.
Слепой рок

Когда речь заходит о ранней и трагической гибели Михаила Лермонтова, многим сразу же вспоминается версия, которую раньше излагали в школе на уроках литературы: поэт в своем творчестве резко критиковал правительство, императору Николаю I это не нравилось, а дуэль, на которой погиб поэт, являлась замаскированным убийством. Мартынов, убийца Лермонтова, вызывая его на дуэль, якобы выполнял приказ. Но приказ кого? Императора или кого-то другого?

В последние годы появилось множество статей, посвященных Лермонтову, в которых излагаются различные версии его гибели.

Так, по одному из предположений, Мартынов по договоренности с Лермонтовым должен был нанести ему легкое ранение, чтобы поэт имел повод выйти в отставку. Для этого и была затеяна дуэль. Однако Мартынов промахнулся, став невольным убийцей поэта.

Ходили слухи, что Мартынов до конца жизни мучился из-за совершенного поступка, считал себя убийцей гения и под конец жизни спился.

Однако все изложенное выше – не более чем версии.

Те, кто увлекается мистикой, при обсуждении обстоятельств гибели Лермонтова обязательно упоминают о страшной грозе, которая разразилась вскоре после того, как поэт упал на землю замертво. Как бы сама природа оплакивала невосполнимую утрату.

В том, что Лермонтов был личностью незаурядной, не сомневается, наверное, никто. Да и сам он на протяжении своей недолгой жизни неоднократно упоминал о высоком предназначении, которое должен исполнить. Так ли это на самом деле, или Лермонтов страдал манией величия?

Нельзя не признать, что Михаил Лермонтов был гениальным поэтом, и погиб, не успев, возможно, создать своих лучших произведений. Многие согласятся с тем, что его ранняя гибель стала серьезной потерей для литературы. Однако это мнение высказывают потомки, хорошо знакомые с его творчеством. Что касается его современников, то многие отмечали, что у поэта был очень тяжелый характер, а сам он был человеком довольно мрачным, возможно, даже неприятным.

Михаил Юрьевич Лермонтов прожил недолгую жизнь – всего 27 лет. За это время он все же успел сделать многое. Он написал прекрасные произведения. Наиболее известными из них, знакомыми каждому со школьной скамьи, являются «Бородино», «Герой нашего времени», «Ветка Палестины», «Бэлла», «Тамань», «Мцыри», «Парус» и др. Его деятельность не ограничивалась литературой: известно, что Лермотов писал прекрасные пейзажи и картины на батальную тему.

Однако причина его ранней смерти все же не в политической направленности его стихов, как было принято считать в советские годы. Причиной, вероятно, все же является его мировоззрение.

Михаил Юрьевич Лермонтов родился в 1814 году в Москве в семье отставного капитана. Его родители любили друг друга, но бабушка будущего поэта со стороны матери всегда была против их брака, так как считала, что ее дочь имела хорошее приданое и могла сделать лучшую партию. После рождения мальчика ничего не изменилось, она все так же плохо относилась к Юрию Лермонтову, хотя и нежно полюбила внука. Из-за бабушки в семье Лермонтова нередко случались ссоры. В 1817 году мать Михаила умерла.

Еще до ее смерти бабушка забрала внука в свое имение в Тарханах, в Пензенской области, и запретила отцу принимать участие в воспитании сына, заявив, что в противном случае она лишит мальчика наследства матери. Сам не имея состояния, Юрий Лермонтов был вынужден пойти на эти условия. Ему разрешили видеться с сыном всего лишь несколько дней в году. Кто знает, не было ли это ошибкой: возможно, если бы мальчик остался с отцом, его жизнь сложилась бы иначе.

Сам маленький Михаил почти не помнил мать. У него сохранились лишь обрывки воспоминаний: как она укачивала его на руках, пела колыбельную. По отцу он скучал и хотел видеть его чаще, но это было невозможно. Мальчик ждал совершеннолетия, надеясь, что тогда он сможет регулярно видеться с отцом, но судьба распорядилась иначе: Юрий Лермонтов умер, когда его сыну едва исполнилось 17 лет. Михаил очень переживал, и позднее посвятил своему отцу стихи, начинавшиеся строками:

 
Ужасная судьба отца и сына
Жить розно и в разлуке умереть...
 

Бабушка, Е. А. Арсеньева, очень любила внука и не отказывала ему буквально ни в чем. За мальчиком ухаживала нянька, крепостная Марфа Коновалова. Когда он подрос, его воспитанием занялась немка Христина Осиповна Ремер. Мальчик прекрасно овладел немецким и французским языками, изучил историю, географию, словесность, математику. Кроме того, он научился играть на скрипке и фортепиано. Ребенок любил читать, много рисовал и лепил из воска. Известно, что однажды он вылепил сцену охоты на зайца, которая всех привела в восторг, а в другой раз еще более сложную композицию – битву Александра Македонского. Кроме того, у него был кукольный театр, для которого он также сам сделал кукол.

Михаил рос добрым, веселым, серьезным и любознательным мальчиком, несмотря на то что бабушка его баловала. Так, П. А. Висковатый, биограф Лермонтова, сообщает: «Все ходили кругом да около Миши. Все должны были угождать ему, забавлять его. Зимой устраивалась гора, на ней катали Мишеля. Святками каждый вечер приходили в барские покои ряженые из дворовых, плясали, пели, играли, кто во что горазд. Все, которые рядились и потешали Михаила Юрьевича, на время святок освобождались от урочной работы». Если вдруг мальчик простужался, Арсеньева освобождала крепостных девушек от работы, чтобы они молились за здоровье мальчика. При таком отношении характер Михаила мог испортиться, но этого, по всей вероятности, не произошло. Доказательством может служить происшествие, которое записал его друг детства, А. П. Шан-Гирей: «Крестьяне из Тархан запомнили такой случай из детства Лермонтова: вышел однажды Мишенька на балкон, а в селе-то избы по-черному топились. Он и спрашивает: „Почему дым через крыши идет? Я видал, как дым через трубы идет, а тут через крыши“. Рассказали ему. Тут он пристал к бабушке: „У тебя кирпишна (кирпичный завод) своя, дай мужикам кирпичей на печки“. Ну, бабка его любила. Мужикам кирпичей дали, сложили печки с трубами. До крестьян-то Мишенька добрый был».

Однако, возможно, именно воспитание бабушки было косвенной причиной того, что с детских лет Лермонтов чувствовал исключительность, свою избранность, отличие от других людей, чего не считал нужным скрывать. Это же убеждение можно обнаружить в его стихах.

Маленький Лермонтов не отличался крепким здоровьем, и бабушка решила отвезти его на Кавказ, в Горячие воды (с 1830 года – Пятигорск). Первая же поездка произвела на него очень сильное и глубокое впечатление: до сих пор он знал только русскую природу Тархан и, когда увидел горы, полюбил их мгновенно и на всю жизнь. Местные жители, их нравы, обычаи, праздники также восхищали его. Здесь же, по его собственному признанию, он впервые влюбился. «Кто мне поверит, что я знал уже любовь, имея десять лет от роду? Мы были большим семейством на водах Кавказских: бабушка, тетушка, кузины. К моим кузинам приходила одна дама с дочерью, девочкой лет девяти. Я ее видел там. Я не помню, хороша она была или нет. Но ее образ и теперь еще хранится в голове моей», – записал он в своем дневнике через 7 лет.

После того как Михаилу исполнилось 13 лет, Арсеньева переехала вместе с ним в Москву, где наняла мальчику учителей. Они должны были подготовить его к поступлению в IV класс Университетского благородного пансиона. Через год юный Лермонтов благополучно выдержал экзамен и был зачислен в пансион. Именно в этот период он впервые попробовал писать. Его произведения того времени – «Черкесы», «Кавказский пленник», «Корсар», «Преступник», «Два брата» и др. Тогда же, в 1829 году, шестнадцатилетний Лермонтов начал работу над поэмой «Демон», которую не переставал редактировать до самой смерти.

В 1830 году Лермонтов поступил в Московский университет на нравственно-политическое отделение, с которого был отчислен через 2 года. В официальных биографиях советского периода сообщается, что молодой поэт не был удовлетворен уровнем преподавания, посчитав его недостаточно высоким, из-за чего и подал заявление об уходе. Однако в действительности студент Лермонтов просто не сдал очередной экзамен, за что и был отчислен из университета.

После этого он переехал в Петербург и поступил в Школу гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров, где проучился, как он сам говорил, «два страшных года». В 1834 году он был определен в лейб-гвардии гусарский полк, стоявший в Царском Селе.

Для Лермонтова началась самостоятельная, полная искушений жизнь. Он много времени проводил в Петербурге, гулял с друзьями, ухаживал за женщинами, разбивал сердца, притворяясь влюбленным и разрывая всякие отношения после того, как очередная девушка, не выдержав его пылкости, говорила ему «да». Однако по-настоящему он любил только одну женщину – Варвару Лопухину – и очень переживал, когда узнал, что она вышла замуж за Н. И. Бахметьева. Это случилось в 1835 году.

Этот же год был отмечен еще одним важным событием: произведения Лермонтова впервые были опубликованы. Дело в том, что Лермонтов не переставал писать, но писал для себя, не надеясь быть опубликованным и в то время еще особенно не стремясь к этому. Свои произведения он давал читать только близким друзьям. На все уговоры послать хоть одно стихотворение в газету он только отмахивался. Наконец, один из его друзей, попросив у него повесть «Хаджи-Абрек» якобы для того, чтобы почитать, вместо этого отнес ее в журнал «Библиотека для чтения», где она была напечатана. Узнав об этом, Лермонтов был очень недоволен, грозил, что больше никому не даст читать своих работ. Несмотря на убеждение в собственной избранности, о которой твердил с детства, он почему-то был уверен, что повесть в лучшем случае раскритикуют. Вопреки его ожиданиям повесть одобрили, но Лермонтов еще долгое время сомневался в своих силах. Как поэт он был известен только в кругу знакомых.

В 1837 году умер Пушкин, и Лермонтов, который, как и многие другие, восхищался его творчеством, выразил свое мнение о случившейся трагедии в стихотворении «На смерть поэта». Стихотворение в списках моментально разошлось по рукам, его лихорадочно переписывали и заучивали наизусть. Тогда же имя Лермонтова стало широко известно, причем не только любителям литературы, но и правительству. Время в стране было еще не совсем спокойным, император посчитал стихотворение призывом к революции, и Лермонтов был переведен на Кавказ, в Нижегородский драгунский полк. Однако на Кавказе он пробыл недолго: используя связи, вмешалась бабушка, и меньше чем через полгода вышел приказ о его переводе в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, стоящий в Новгороде.

Бабушка хотела улучшить условия службы любимого внука, а вместо этого ухудшила их: Лермонтов был более чем доволен службой на Кавказе, который очень любил, Новгород же его совершенно не привлекал, и он уже почти решился подать в отставку. Однако до этого не дошло. Он отправился в Новгород, но меньше чем через два месяца был снова переведен в Царское Село, где встретился со своими друзьями. Теперь он был знаменит, у него была даже репутация героя, особенно в глазах женщин. Молодой человек с серьезным взглядом темных глаз казался им очень привлекательным. Светские кокетки одна за другой, пытались по-настоящему увлечь его, но успеха не добивались. Лермонтов по привычке продолжал ухаживать за всеми, изображая светского льва, но на самом деле не мог забыть Варвару, которую все еще любил.

На протяжении всего этого времени Лермонтов не переставал писать. Именно в этот период он начал работу над «Героем нашего времени». Это произведение позже сделало его бессмертным.

В 1840 году Лермонтов поссорился с сыном французского посла Э. Барантом. Причина ссоры была банальна: молодые люди устроили дуэль из-за женщины.

Как вспоминают современники Лермонтова, хорошо знавшие его, Лермонтов всегда был ярым противником дуэлей, и лишь однажды до 1840 года всерьез собирался послать вызов Дантесу, убийце Пушкина, однако ему не удалось это сделать из-за того, что тот вскоре после случившегося покинул страну. По иронии судьбы Лермонтову через 3 года пришлось драться с французом из-за женщины в том же самом месте, на Чёрной речке, где был убит Пушкин. Условия поединка были очень суровыми и оставляли очень мало шансов остаться в живых.

...Был уже глубокий вечер, луна ярко светила на небе, однако на Английской набережной в Петербурге, во дворце графа Лаваля, все окна были освещены. Граф давал бал. На нем собралось блестящее общество. Веселье было в самом разгаре. Молодой поручик с темными серьезными глазами и гордой осанкой разговаривал с прекрасной молодой женщиной. Женщина то и дело смеялась, закрывая лицо веером. Казалось, ее не интересовал никто, кроме ее кавалера. Однако ею в этот момент интересовались, хоть она и не замечала этого: другой молодой человек не сводил с нее глаз, причем на его лице все явственнее проступала досада. Это был сын французского посланника, барон Эрнест де Барант. Делая глоток из большого бокала с вином, уже не первого в этот вечер, Эрнест продолжал злиться. Девушка обещала этот танец ему, а вместо этого уже целых 20 минут кокетничает с этим поручиком! Наверняка они говорят о нем! И она над ним смеется! Как бы узнать, о чем все-таки они говорят?

Он оглянулся и увидел своего хорошего знакомого, который, кроме всего прочего, был у него в долгу. Через минуту этот молодой человек подошел к колонне, у которой стояла пара, и изобразил на своем лице глубокую задумчивость. Затем, взяв с подноса проходящего мимо слуги бокал шампанского, он направился к де Баранту. Еще через минуту молодые люди уже оживленно разговаривали вполголоса.

Прошло еще полчаса. Пара наконец-то наговорилась и разошлась: девушка отправилась к своим подругам, а ее кавалер, поручик Михаил Лермонтов, – в противоположную сторону. Но не успел он пройти и несколько шагов, как путь ему преградил сын французского посланника.

Что произошло между ними дальше, Лермонтов изложил в рапорте своему полковому командиру генералу-майору Плаутину: «Господин де Барант стал требовать у меня пояснения насчет (будто бы) мною сказанного. Я отвечал, что все ему передано несправедливо, но так как он был этим недоволен, то я прибавил, что дальнейшего объяснения давать не намерен. На колкий его ответ я возразил такой же колкостью, на что он сказал, что если б он находился в своем отечестве, то знал бы, как кончить дело. Тогда я отвечал, что в России следуют правилам чести так же строго, как и везде, и что мы не больше других позволяем себя оскорблять безнаказанно. Тогда он меня вызвал, и мы, условившись, расстались».

Противники договорились встретиться в полдень 18 февраля за Чёрной речкой. Секундантом Лермонтова согласился стать его друг Алексей Столыпин, секундантом де Баранта стал француз виконт Рауль д’Англес, полярный исследователь.

Условия были таковы: сначала противники должны были драться на шпагах до первой крови. Даже если рана будет глубокой, поединок не останавливается, а продолжается на пистолетах с 20 шагов. Стрелять должны были одновременно, по сигналу.

Лермонтов сообщал: «Так как господин де Барант считал себя обиженным, то я и предоставил ему выбор оружия. Он избрал шпаги, но с нами были и пистолеты. Едва мы успели скрестить шпаги, как у моей конец переломился, и он слегка оцарапал мне грудь. Тогда мы взяли пистолеты».

Далее о произошедшем свидетельствует Столыпин: «Стрелять они должны были по сигналу вместе; по слову раз – приготовляться, два – целить, три – выстрелить. По счету два Лермонтов остался с поднятым пистолетом и спустил его по слову три. Барант целил по счету два. Направления пистолета Лермонтова при выстреле я определить не могу и могу только сказать, что он не целил в де Баранта». Сам Лермонтов в рапорте докладывал: «Мы должны были стрелять вместе, но я немного опоздал. Он дал промах, а я выстрелил уже в сторону. После сего он пожал мне руку и мы расстались».

Так закончилась дуэль де Баранта и Лермонтова. Никто из противников не пострадал, даже не был серьезно ранен. Однако де Баранта такой исход сражения не устраивал. Почему-то он желал гибели своего противника, особенно после того, как в свете стало известно, что он остался жив лишь по его милости. Этого он не мог простить Лермонтову и стал искать случая очернить поэта.

За участие в дуэли Лермонтов находился под арестом, де Барант же остался на свободе. Он нашел способ передать Лермонтову приглашение выйти. Найдя предлог, Лермонтов смог выйти из камеры, где находился в заключении, и наткнулся прямо на де Баранта, который уже ждал его. Он не ожидал ушата оскорблений, которыми тотчас облил его противник, и чуть было не кинулся на него тут же, в помещении тюрьмы. Лермонтов, разумеется, тотчас же вызвал его, но де Барант уже был удовлетворен тем, что серьезно скомпрометировал своего врага. При двух свидетелях, караульных офицерах, он признал свою неправоту, повернулся и вышел, а о поведении Лермонтова сразу же стало известно в свете.

Таким образом де Барант все же достиг своей цели. В чем была причина злости француза: ревность или, возможно, что-то иное? Но, как бы то ни было, репутация Лермонтова была испорчена.

Состоялось разбирательство, в результате которого генерал-аудиториат вынес решение: «Подсудимый Лермонтов... подлежит лишению чинов и дворянского достоинства с записанием в рядовые, но принимая во внимание: а) то, что он, приняв вызов де Баранта, желал тем самым поддержать честь русского офицера; б) дуэль его не имела вредных последствий; в) выстрелив в сторону, он выказал тем похвальное великодушие, г) усердную его службу, засвидетельствованную начальством... выдержать его еще под арестом в крепости на гауптвахте три месяца и потом выписать в один из армейских полков...»

Наказание было слишком суровым. Однако за поэта перед императором Николаем I, который должен был утвердить приговор, вступился сам великий князь Михаил Павлович, который, также ознакомившись с делом, нашел поведение Лермонтова благородным. В результате Лермонтова перевели на Кавказ, в Тенгинский пехотный полк.

Так закончилась дуэль Лермонтова и де Баранта. Ссылку на Кавказ поэт воспринял не как наказание, а как удачу. Он служил, принимал участие в боях, ему даже удалось отличиться, за что он был награжден. В свободное время Лермонтов продолжал писать стихи, рисовать пейзажи, например «Этюд сражения при Валерике».

Через год поэт, получив отпуск, посетил Петербург, где друзья выхлопотали для него разрешение остаться в столице еще на некоторое время. Сам он решил выйти в отставку. Почему-то ему не хотелось возвращаться на Кавказ, он медлил, переносил дату отъезда... В чем причина этого? Те, кто общался в Лермонтовым в то время, утверждали, что поэта вдруг начали мучить тяжелые предчувствия. Он все время вспоминал о сражении, о кровопролитии...

Истинной причиной многие называют происшествие, случившееся с Лермонтовым в Петербурге. Он решил посетить некую Александру Филипповну, гадалку, жившую в городе. Рассказывали, что она предсказала Пушкину смерть от «белого человека», что в точности исполнилось. Лермонтова интересовало, удастся ли ему получить отставку. Однако гадалка, странно взглянув на него, заявила, что отставки с военной службы он не получит, вскоре его ожидает совсем другая отставка, после которой он уже ничего не пожелает, а уехав из Петербурга, он туда больше никогда не вернется.

Это предсказание заставило Лермонтова еще сильнее задуматься. Он продолжал медлить с отъездом. Однако вернуться в полк пришлось: Лермонтов получил приказ оставить столицу в 48 часов и отправиться на юг.

Не желая ехать в полк, где, как он думал, ему суждено пасть в бою, Лермонтов подумывал отправиться в Пятигорск. Но, не зная, какое принять решение, он, по его собственному признанию, решил довериться случаю и бросил монетку. Ему выпало ехать в Пятигорск, что он и сделал, сообщив в полк, что плохо себя чувствует и ему требуется лечение на водах. К тому же в городе в то время находился и его друг, Н. Мартынов, с которым они когда-то вместе учились.

Примерно в это время Лермонтов написал стихотворение «Сон», в котором описал свою гибель:

 
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя.
 
 
Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня – но спал я мертвым сном.
 
 
И снился мне сияющий огнями
Вечерний пир в родимой стороне.
Меж юных жен, увенчанных цветами,
Шел разговор веселый обо мне.
 
 
Но в разговор веселый не вступая,
Сидела там задумчиво одна,
И в грустный сон душа ее младая
Бог знает чем была погружена;
 
 
И снилась ей долина Дагестана;
Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей.
 

Казалось бы, это стихотворение – пророчество, поэт во всех подробностях описывает собственную гибель, которая вскоре и произошла, только в тот момент не палило солнце, а шел проливной дождь. Однако в действительности все намного проще. У этого стихотворения есть своя история. Ее записала Екатерина Сушкова, знакомая Лермонтова.

Лермонтов, будучи влюблен в нее, ревновал девушку к другу, Алексею Лопухину. Желая убедиться в искренности чувств Екатерины, Лермонтов заявил, что вызовет Лопухина на дуэль. О том, что случилось потом, Сушкова записала в своем дневнике: «Он уехал, я осталась одна с самыми грустными мыслями, с самыми черными предчувствиями. Мне все казалось, что Мишель лежит передо мной в крови, раненый, умирающий...». Дуэль, конечно же, не состоялась. Однако девушка, встретив Лермонтова в следующий раз, рассказала ему о своих опасениях, а Михаил заявил, что напишет об этом. Именно этому событию и посвящено стихотворение «Сон».

Ссора с Мартыновым началась на вечере, который проходил в доме Верзиловых. Ее причина до сих пор не известна. Князь Александр Васильчиков, также бывший на вечере, вспоминал: «Однажды на вечере у генеральши Верзилиной Лермонтов в присутствии дам отпустил какую-то новую шутку, довольно острую, над Мартыновым. Что он сказал, мы не расслышали; знаю только, что, выходя из дому на улицу, Мартынов подошел к Лермонтову, и сказал ему очень тихим и ровным голосом по-французски: „Вы знаете, Лермонтов, что я очень часто терпел ваши шутки, но не люблю, чтобы их повторяли при дамах“, – на что Лермонтов таким же спокойным тоном отвечал: „А если не любите, то потребуйте у меня удовлетворения“... Больше ничего в тот вечер и в последующие дни, до дуэли, между ними не было, по крайней мере нам, Столыпину, Глебову (другим секундантам) и мне, неизвестно, и мы считали эту ссору столь ничтожною и мелочною, что до последней минуты уверены были, что она кончится примирением».

Друзья, в том числе и князь Васильчиков, пытались помирить Мартынова и Лермонтова, но им это не удалось. Однако все они до последнего были уверены, что дуэль закончится примирением. Но прошло три дня, а примирение не состоялось. Считается, что одной из причин были слова Лермонтова «потребуйте от меня удовлетворения». Вызов сделал Мартынов, но после того, как Лермонтов сам предложил это. Значит, именно Лермонтов считал себя пострадавшим, и извиниться должен был Мартынов. Однако именно Мартынов считал себя обиженным. Как бы то ни было, примирение не состоялось, поединок был назначен, условия оговорены.

Наиболее полное описание того, как он проходил, оставил князь Васильчиков: «15 июля часов в шесть-семь вечера мы поехали на роковую встречу; но и тут в последнюю минуту мы, и, я думаю, сам Лермонтов, были убеждены, что дуэль кончится пустыми выстрелами и что, обменявшись для соблюдения чести двумя пулями, противники подадут себе руки и поедут... ужинать.

Когда мы выехали на гору Машук (близ Пятигорска) и выбрали место по тропинке, ведущей в колонию (имени не помню), темная, громовая туча поднималась из-за соседней горы Бештау.

Мы отмерили с Глебовым тридцать шагов; последний барьер поставили на десяти и, разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на десять шагов по команде “марш”. Зарядили пистолеты. Глебов подал один Мартынову, я другой Лермонтову, и скомандовали: “Сходись!”

Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлиста. В эту минуту, и в последний раз, я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти веселого выражения, которое играло на лице поэта перед дулом пистолета, уже направленного на него. Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру и выстрелил.

Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди раненые или ушибленные.

Мы подбежали. В правом боку дымилась рана, в левом – сочилась кровь, пуля пробила сердце и легкие.

Хотя признаки жизни уже видимо исчезли, но мы решили позвать доктора. По предварительному нашему приглашению присутствовать на дуэли доктора, к которым мы обращались, все наотрез отказались. Я поскакал верхом в Пятигорск, заезжал к двум господам медикам, но получил такой же ответ, что на место поединка по случаю дурной погоды (лил проливной дождь) они ехать не могут, а приедут на квартиру, когда привезут раненого.

Когда я возвратился, Лермонтов уже мертвый лежал на том же месте, где упал; около него Столыпин, Глебов и Трубецкой. Мартынов уехал прямо к коменданту объявить о дуэли. Черная туча, медленно поднимавшаяся на горизонте, разразилась страшной грозой, и перекаты грома пели вечную память новопреставленному рабу Михаилу.

Столыпин и Глебов уехали в Пятигорск, чтобы распорядиться перевозкой тела, а меня с Трубецким оставили при убитом. Как теперь, помню странный эпизод этого рокового вечера; наше сиденье в доле при трупе Лермонтова продолжалось очень долго, потому что извозчики, следуя примеру храбрости гг. докторов, тоже отказались один за другим ехать для перевозки тела убитого. Наступила ночь, ливень не прекращался...

Вдруг мы услышали дальний топот лошадей по той же тропинке, где лежало тело, и, чтобы оттащить его в сторону, хотели его приподнять от этого движения, как обыкновенно случается, спертый воздух выступил из груди, но с таким звуком, что нам показалось, что это живой и болезный вздох, и мы несколько минут были уверены, что Лермонтов еще жив».

Так трагически закончилась дуэль между Лермонтовым и Мартыновым. Было проведено не одно расследование для выяснения обстоятельств смерти, но новых подробностей обнаружено не было. По всей видимости, это была трагическая случайность, ведь Лермонтов не любил дуэлей.

Но действительно ли это было случайностью? Какие отношения связывали Лермонтова и Мартынова? После роковой дуэли Мартынов дожил до 60 лет. Он пытался написать воспоминания о Лермонтове, но не закончил их.

Однако, по мемуарам других современников, история отношений между Лермонтовым и Мартыновым не совсем обычна. Их знакомство состоялось в конце 20-х годов XIX века. Известно, что Лермонтов, еще будучи учеником пансиона, посещал дом Мартыновых, дружил со своим ровесником Николаем, был в хороших отношениях с его сестрами Натальей и Юлией. Затем, будучи исключен из университета, он поступил в школу прапорщиков, где в то время учился Николай Мартынов.

И в то время, и впоследствии они представляли собой две противоположности. Сослуживец Мартынова В. А. Бельгарт вспоминал: «Он был очень красивый молодой гвардейский офицер, высокого роста, блондин с выгнутым немного носом. Он был всегда очень любезен, весел, порядочно пел романсы и все мечтал о чинах, орденах и думал не иначе, как дослужиться на Кавказе до генеральского чина».

В то же время М. Тургенев так описывал М. Лермонтова: «В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно темных глаз. Их тяжелый взор странно не согласовывался с выражением почти детскости нежных и выдававшихся губ. Вся его фигура, приземистая, кривоногая, с большой головой на сутулых плечах, возбуждала ощущение неприятное, но присущую мощь тотчас сознавал всякий».

Карьера Мартынова шла очень успешно, и в 1841 году он вышел в отставку в чине майора, Лермонтов же все еще оставался прапорщиком.

Отношения друзей были сложными. Рассказывали, что Лермонтов держал себя с Мартыновым довольно надменно, звал его Мартышкой, часто писал на него эпиграммы. Почему же они продолжали общаться друг с другом, оставались друзьями? Да и можно ли такие отношения назвать дружбой?

По всей вероятности, Мартынов преклонялся перед гением Лермонтова. Об этом говорит и то, что Мартынов упорно стремился походить на Печорина. Выйдя в отставку, он резко изменил свою внешность, чтобы усилить сходство с литературным героем: отрастил бакенбарды, нарядился в черкесский костюм, везде носил с собой огромный кинжал. Кроме того, он стал мрачным, суровым и молчаливым. Перемена была такой разительной, что многие знакомые, увидев его, пугались.

Лермонтов часто смеялся над другом, но Мартынов почему-то все прощал ему. Однако, по всей вероятности, чаша терпения переполнилась, почитание таланта обернулось ненавистью, что и стало причиной такого трагического финала. Васильчиков вспоминал, что Лермонтов незадолго до поединка говорил: «Нет, я сознаю себя настолько виновным перед Мартыновым, что чувствую, что рука моя на него не поднимется». Затем он добавил: «Я стрелять не хочу! Вам известно, что я стреляю хорошо, такое ничтожное расстояние не позволит мне дать промах». И действительно, Лермонтов стрелял прекрасно, намного лучше Мартынова. Тот, прекрасно умея фехтовать, стрелять из ружья, что необходимо для военного, пистолет в тот день взял в руки третий раз в жизни...

Вероятно, Лермонтов был уверен в счастливом исходе дуэли, Мартынов же попал ему в сердце по чистой случайности. Сам он говорил: «Злой рок судил мне быть орудием воли Провидения в смерти Лермонтова, я уже считаю себя не в праве вымолвить хотя бы единое слово в его осуждение, набросить малейшую тень на его память».