Текст книги "Его невеста (СИ)"

Автор книги: Марина Кистяева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА 8

Перед Натой поставили хорошо прожаренный стейк с зеленью и душистыми травами. Потом принесли стакан с морковным соком.

Замечательно.

При других обстоятельствах Наташа бы пришла в восторг, что мужчина за ней ухаживает. С раннего утра.

А тут… всё внутри переворачивается от тревоги и негодования.

Началось с пробуждения. Мало того, что Наташа долго не могла уснуть, прислушивалась к звукам за дверью. Когда же провалилась в сон, опасалась, что снова приснятся ТЕ кошмары. Не было никаких сновидений. Зато, проснувшись, Ната обнаружила рядом с собой смятые простыни.

Кровать была большой, метра два в ширину точно. Ната устроилась спать едва ли не на самом краю, свернувшись в позу эмбриона. Как же хотелось домой… Другую сторону укрывало ещё одно одеяло. Вот на нем Ната и обнаружила отчетливый след ранее лежащего тела.

Какого черта?..

Ната вскочила с кровати, как ошпаренная.

Значит, он снова приходил.

Спал рядом.

Это уже перебор!

Ната провела рукой по лицу. Перебор – понятие растяжимое, как выясняется. Пару дней назад она и помыслить не могла, что будет находиться в заточении у мужчины.

Спускалась к завтраку с осторожностью, мысленно загадывая, чтобы Федора на кухне не было. Чтобы его вообще не было. Ни в доме. Ни в её жизни.

Надеждам Наты не суждено было оправдаться.

Его мощную фигуру в черном она увидела ещё на подходе к кухне. Мужчина деловито готовил. Девушка прошла, села за стол, положив руки на столешницу.

– Доброе утро, – это он.

– Здравствуете, – она.

Он поставил перед ней еду, напротив – себе, и лишь тогда сказал:

– Давай уже переходить на «ты».

Ната подавила горькую усмешку. Он ей и не выкал.

– Нет, – решительно проговорила она, внезапно осознавая, что вид прожаренного стейка вызывает у неё зверский аппетит. Хотя по утрам Ната предпочитала кофе, йогурт и кашу. На крайний случай – омлет с беконом или колбаской. Но никак не стейк.

– Придется, – Федор шумно отодвинул стул и сел.

Стол в кухне не был широким. Как раз предназначался для небольшого количества людей. Двое– четверо максимум.

Поэтому расстояние между ней и Федором было незначительным. Девушка слишком остро чувствовала его присутствие. Она говорила себе, что это неизбежность. Они одни на небольшой территории.

Тогда почему грудь сдавливало?

– У вас идеально получается решать за меня.

– Приятного аппетита, Наташа.

– Не подавиться бы от такой приятности, – пробормотала она едва слышно и потянулась за соком. И едва не опрокинула стакан, когда услышала, как мужчина грохнул вилку о стол.

Ната замерла, потом мысленно дала себе пинок и поднесла сок к губам.

А на Федора не смотреть.

Не надо…

Она бунтовала. Неосознанно. Нарывалась.

И ничего не могла с собой поделать.

Злила того, кого злить не стоило.

Проходила минута, вторая. Реакции не последовало. Ната отрезала один кусок мяса. Второй.

У неё в руке нож. Она более внимательно на него посмотрела. Что если…

– Не стоит. Мне вреда не причинишь, сама поранишься, – комментарий Федора заставил Нату взглянуть на мужчину, хотя до этого она старательно делала вид, что поглощена стейком.

В отличие от неё, хозяин дома не приступал к еде.

Смотрел на Нату.

Девушка вызывающе вскинула подбородок кверху, смело встретив взгляд мужчины. Она не собирается прятаться. Не сегодня.

Ей надоело жить в неизвестности.

– Может, и вас зацеплю? – она не стала делать вид, что не поняла, о чем он её предупреждает.

Мужчина тяжело вздохнул и удрученно покачал головой. У Наты возникло непреодолимое желание тоже вывести его из себя. Интересно, если она запустит в него стаканом, что будет? Нож отмела сразу, садиться в тюрьму она не собиралась, в ее стране очень туго с понятием самообороны.

– Я отобью. И стакан, и нож.

– Не сомневаюсь.

Ната сдулась разом. Был боевой настрой, и нет его.

Сложно противостоять тому, кто сильнее. Кто обладает большей информацией. У кого все преимущества.

У неё нет ни одного.

Ни малюсенького.

Ната снова посмотрела на завтрак. Слезы, тоска и отчаяние подобрались незаметно. Эмоциональные качели раскачивались на полную силу, её штормило не по-детски. Она должна крепиться.

Должна. И… не получалось.

В глазах предательски защипало, Наташа быстро-быстро заморгала. Не хватало ещё расплакаться. Разъяснений ей никто не собирался давать. И, если честно, положа руку на сердце, они ей были уже не нужны.

Что бы она ни услышала, какие бы доводы ей ни приводили – всё пустое.

Легче ей не будет.

Наташа оторвала взгляд от тарелки и тоже тяжело вздохнула. После чего посмотрела через стол.

На Федора.

Он продолжил за ней наблюдать.

Невозможно было понять, что чувствует, что думает мужчина. Лицо – непроницаемая маска. Лишь глаза пылали огнем, что грозился сжечь её дотла.

Рано или поздно…

– Федор, – она обратилась к нему и сознательно сделала паузу.

– Да?

– Послушайте… – в горле от волнения пересохло. С этим мужчиной невозможно разговаривать, как с равным. Как с соседом за партой, как с хорошим знакомым.

Слова застряли в горле.

И всё же Ната спросила:

– Федор, если я с вами пересплю, вы отпустите меня? Я не буду сопротивляться, я сделаю всё, как вы пожелаете. Я согласна на всё.

Если раньше Нату раздражала его безэмоциональность, его холодность, молчание, то вспышка ярости снова накрыла с головой.

Ответом мужчины послужила разбитая посуда, которую он одним взмахом смахнул со стола, сразу же поднимаясь следом и нависая над Натой огромной глыбой натянутых до предела мышц.

– Ты хочешь откровений, Наташа? Отлично! Ты их получишь! Через десять минут в холле. Одевайся теплее. Едем кататься.

И больше ничего.

Развернулся и вышел, оставив Наталью сидеть с втянутой в плечи шеей.

Что сейчас было?

Раздумывать времени нет. Ната быстро допила сок – силы ей понадобятся, и сорвалась с кухни.

Он собирается её вывезти. Уже что-то.

Одевалась Ната так же быстро, не замечая, что руки дрожат. Главное термобелье. Остальное вторично.

Она оказалась в холле быстрее, чем через десять минут. Ната думала, что будет первой, но просчиталась.

Федор уже ждал её в полном обмундировании: зимний спортивный костюм, высокие ботинки, похожие на армейские. В руках перчатки.

Мужчина встретил её коротким взглядом, от которого Ната поежилась.

– Переодевайся, – так же лаконично и грубовато бросил он.

Сначала Ната не поняла, что он имел в виду. Потом увидела на диване такой же теплый спортивный костюм, шапку, перчатки и ботинки. Почему Ната не удивилась, когда поняла, что всё её размера?

Спорить не стала. Не дура. Раз ей предлагают одежду, которая защитить её от мороза и ветра, зачем сопротивляться? Ната повернулась к мужчине спиной и начала также спешно переодеваться. Оставалось надеяться, что он за ней не наблюдает. Не смотрит ей в спину, его взгляд не скользит по лопаткам, позвоночнику, ниже…

Смотрит, сволочь. Потому что мурашки бегают по коже как угорелые, и становится очень жарко. Душно.

Её духота не имеет никакого отношения к нему. Это одежда теплая. И только.

Ната не с первого раза застегнула куртку. Никак не удавалось попасть в зиппер. Краем глаза заметила, что Федор сделал шаг в её сторону. А вот этого не надо! Не хватало, чтобы он ей куртку застегивал, как маленькой.

С него станет.

– Я готова, – наконец, у неё всё получилось.

– Шапку застегни, – ещё один приказ. – И очки.

Значит, они поедут на снегоходе. Не на том ли самом, с которого он её сбил? До сих пор не понимала как.

Они вышли, Федор пропустил её вперед, набрав комбинацию на входной двери. Наташа нахмурилась. А вчера, когда она совершала побег, дверь была не закодирована.

Погода сегодня радовала. Солнечно и очень ярко. В такую погоду только гулять по парку и радоваться жизни.

– Подожди здесь, сейчас выгоню снегоход. Шлем надень.

Ната кивнула, сжав руки в кулаки.

Пока у неё не было выхода и надо подчиниться. Девушка прикрыла глаза – всё будет хорошо. Обязательно.

Двигатель снегохода вывел её из задумчивости. Федор остановился напротив, кивком головы показывая, чтобы она садилась.

За ним.

Это естественно, иначе никак. Только Ната всё равно всей душой воспротивилась. У неё обострились инстинкты, интуиция. Ей казалось, что если сейчас она сядет за ним, возврата к прошлому не будет.

Она села.

Осторожно, цедя воздух через сомкнутые губы.

Теперь надо его обнять.

Если не обнимет, не прижмется сильнее – слетит.

Ната обняла и лишь потом увидела поручни для держания второго ездока.

Хотела быстренько поменять положение рук, но не успела доли секунды. Федор тронулся.

Он ехал не спеша. Ната не могла не обратить на это внимание. Он не гнал, не делал крутых поворотов, не заваливался. В груди заскребло. Неужели на Наташу ориентируется и поэтому осторожен?

Она прикусила нижнюю губу и даже зажмурилась. Не хотелось замечать в этом человеке ничего хорошего! Он удерживает её насильно у черта на задворках, и ничто не может перекрыть этот факт! От собственной беспомощности выворачивало.

Ната осторожно всматривалась по сторонам, в ожидании увидеть тех людей, которые не выпустили её в день приезда. Их было много. А вот транспорта, на котором они приехали, она не заметила. Или невнимательна была? Вдруг они живут где-то рядом. Мало ли. Надо просчитывать все варианты.

Очки и шлем защищали от холодного ветра и вороха снега, что поднимал снегоход.

Федор подъехал к лесной кромке и остановился. У Наташи сердце тревожно сжалось. Что-то не так… Вот не так и всё тут. Мужчина заглушил двигатель, и она поспешно расцепила руки на его торсе.

Надо было раньше сделать, а у неё они, точно прикипели.

Как же странно. Никакой логики. Тело реагировало на близость мужчины, чем вызывало ещё большее раздражение.

Федор снял свой шлем и повесил его на руль. После чего обернулся.

Его лицо снова находилось напротив её лица. Дыхание сбилось. Ната помнила, как он целовал её. Одержимо. Голодно. Опасно.

– Сними шлем, Наташа, – хрипло сказал мужчина.

Ната послушалась. Более того, она осторожно слезла со снегохода.

Оглянулась по сторонам.

Нет…

Нет-нет…

– Ты узнаешь это место, девочка?

Она не заметила, как Федор последовал её примеру. Он встал неподалеку от неё, слева, так, чтобы не закрывать высокой широкоплечей фигурой обзор.

Не заметила она и того, с какой теплотой он обратился к ней.

А зря.

Наташа медленно, всё ещё не доверяя своим глазам и гоня прочь тоскливые, вязкие подозрения, кивнула. Её тело одеревенело, по мышцам разлилась непонятная тяжесть. Если бы Ната сейчас вздумала бежать, ноги не сдвинулись бы.

– Скажи, ты помнишь сказки, что рассказывала тебе мама в детстве? Перед сном? Или ночью… Когда ты просыпалась и звала её в тишине дома?

Наташа охватила плечи руками и беспомощно тихо выдохнула:

– Откуда… Откуда ты знаешь?

Мужчина сделал шаг вперед и теперь стоял близко. Почти вплотную.

– Ты помнишь рассказы про волчью невесту?

Дыхания больше не было.

– Так вот. Ты и есть волчья невеста. Моя невеста.

ГЛАВА 9

Ната предпочла бы, чтобы Федор оставил её в покое. Не искал. Не тревожил.

Но как бы не так.

Мужчина дал ей время, за что она была ему благодарна.

Спряталась в ванной. Села на кафель, благо в доме установлена система теплого пола, и Наташа не замерзла. Она сидела, обхватив колени руками, и не желала выбираться из кокона. Здесь уютно и не надо ни о чем думать.

Не надо принимать новую реальность.

Федор нашел её часа через два где-то.

Она не знала точно, сколько пробыла в одиночестве.

Он вошел в ванную. Она видела ноги в черных штанах, но голову не поднимала.

Федор прошел к ней и опустился на корточки, отчего Нату слегка повело. Теперь она понимала, почему слишком остро реагировала на мужчину с первой встречи.

Вернее, не понимала. Знала. Тут принципиальная разница в понятиях. Принять и знать – не одно и то же. Совсем.

Мужчина действовал ненавязчиво. Не напирал. Даже говорить начал не сразу.

– Я тебе помогу во всем разобраться, – его голос звучал глухо, находя отражение в стенах просторной ванной. – Всё объясню. Расскажу.

Ната заставила себя оторвать подбородок от коленей и посмотреть на мужчину.

Сейчас он не сердился. Она не видела бушующей ярости на дне глаз. Зато была тягучая нежность, что насторожила Нату ещё сильнее.

– Кто я? Тоже… нелюдь? – едва слышно спросила она, почти не размыкая губ.

Надо же… Он сразу посмотрел на них. Перевел взгляд и шумно сглотнул, заставляя Наташу занервничать.

– Ты омежка.

– Омежка?

– Мама рассказывала про них?

– Да.

Лучше бы ничего не говорила. Лучше бы не готовила.

Сказка – ложь, да в ней намёк…

– Омежка – это же та, кто подходит всем. Бесправная и…

– Нет! – обрезал её Федор, сжимая губы. На скулах у него заходили желваки, подтверждая предположения, что мужчина не так спокоен и радушно настроен, как пытается показать. – У нас не так. У тебя больше прав, чем ты думаешь.

– Ничего не понимаю.

– Я объясню. Спрашивай.

Что спрашивать? Вот главный вопрос.

Она молчала. Там, в лесу, ей казалось, что у неё взорвется мозг от обилия вопросов, молнией проносящихся в голове. А потом – пусто. Ничего.

– Наташа, пойдем в гостиную.

Хорошо, что не в спальню…

Грудь обожгло, сдавило. Ната откинула голову назад, уперевшись в кафель на стене.

– Я теперь должна с тобой спать?

Карие глаза всё же полыхнули яростью.

– «Должна» – не то слово.

– Федор, я не знаю, чем ты занимаешься по жизни, но тебе следовало бы пойти в политику. Я не знаю никого, кто бы так ловко и искусно уходил от вопросов.

– Я не хочу разговаривать здесь. И мне не нравится, что ты сидишь на полу. Пока ты не инициирована, ты подвержена болезням.

– Инициирована… Созвучно с консуммацией.

– И это тоже.

Не было ничего странного, что они обсуждают половую жизнь и сексуальные связи. В институте каждая вторая шутка приходилась ниже штанов. Но никогда Нату не пробирало ни от интонации, ни от скрытого смысла. Там, как сейчас кажется, в другой и почти не её жизни, она твердо знала, что сама выберет партнера для секса. И это будет партнер не на одну ночь.

– Я кофе хочу.

– Пошли.

Федор пружинисто поднялся и протянул ей руку. Ната заколебалась лишь на секунду, но этого хватило мужчине. Он выругался.

– Я не тронул тебя раньше, – хмурясь и цедя воздух, сказал он. – Думаешь, сейчас наброшусь?

Ната прикрыла глаз и так же протяжно вздохнула.

– Федор, мне кажется, за эти дни я десяток раз сказала, что чувствую. Мне до чертиков страшно. И моя реакция обоснована!

Ната поднялась, сильнее впечатываясь в стену и распластывая на ней ладони. Она хотела бы, чтобы Федор отошел.

Сделал шаг назад.

Ничего подобного.

Смотрел и тяжело дышал, отчего внизу живота скручивался невидимый узел.

– Я слышал тебя. Каждое слово. Ты могла бы сделать выводы.

– Какие?.. Ты молчал.

– Я не мог говорить.

Неожиданное признание потрясло Наташу. Она догадывалась, что не всё просто.

Они стояли и смотрели друг на друга. Ванная была просторной, для маневров оставалось пространство. Наташа не сомневалась: сделай она шаг в сторону – и Федор отзеркалит её движение.

Она ему не доверяла.

Что бы он ни говорил.

Как бы ни пытался её убедить.

Федор и его подельники загнали Нату в угол, в безвыходное положение, и он не спешил помочь. Поэтому всю свою напускную свободу может оставить при себе. Она ей не нужна.

Вернее, как не нужна. Наташа её примет – деваться некуда.

На этом точка.

Она не передумала уходить отсюда.

Наташа медленно кивнула и проговорила:

– Пойдем.

Словно намекала своим видом, чтобы он освободил ей проход. Не будет же она его обходить! Эту глыбу мышц.

Федор не сдвинулся с места. Напротив, сжал челюсть сильнее. Ната заподозрила, что ко всему прочему мужчина ещё умеет читать мысли. Почему бы и нет? Хозяин дома оказался с сюрпризами.

Наконец, он посторонился, и Ната, стараясь его не задеть даже мимолетно, прошмыгнула мимо и устремилась к лестнице. А там – на кухню, где сразу же достала кофе и принялась засыпать его в кофемашину. Ей необходимо занять себя.

– Мне сделаешь?

Она знала, что Федор идет за ней. И всё же немного вздрогнула, когда услышала его голос за спиной.

– Что? – она обернулась, чудом не рассыпав кофейные зерна.

– Я про кофе. Мне сделаешь? – на его лице не дрогнул ни один мускул. Сосредоточенное. Слишком серьезное.

– Конечно.

Она хотела развернуться и поставить чашки.

Не успела.

– Что же ты у меня такая шуганная.

Наташа всё время, как только он вошел в ванную, ждала, что он приблизится слишком быстро. Ждала и оказалась неготовой. Он сократил расстояние между ними, убрал его.

Теперь они стояли почти вплотную. Ната с такой силой вжалась в столешницу, что та врезалась ей в поясницу. Девушка готова была и дальше упираться, лишь бы дать себе еще немного пространства.

– Я не у тебя, – на автомате выдохнула она, не думая о чем говорит.

– У меня, омежка. Я это знаю. И ты тоже знаешь.

Ната спорить не намеревалась. Она высказала свою позицию. Озвучила её. Услышал он или нет – его дело.

Странно даже. Иногда ей начинало казаться, что он хочет по-хорошему. Проявляет некую заботу. И сразу же перечеркивает впечатления непробиваемостью.

– Если я у тебя, то, значит, уже всё решено? – Ната не желала, чтобы мужчина приближался ещё ближе. Но её желания не совпадали с его.

Потому что он придвинулся, нависнув над ней.

А ещё…

Мужчина был возбужден.

Ната заметила выпирающий бугор в штанах сразу же. И когда только Федор успел? Пока из спальни до кухни спускались, нафантазировал, как будет иметь её на столе?

– Ты передергиваешь, Наташа, – его голос звучал мягко, хрипло. Обволакивающе. Настоящий змей– искуситель. – Всегда.

– Я? Передергиваю? – Ната ещё сильнее врезалась в столешницу. Лишь бы не соприкасаться с ним. – Разве…

Он расставил руки по обе стороны от её талии, окончательно обозначив свои намерения.

У Наташи подскочил адреналин в крови. Она вскинула руку и уперлась ей мужчине в грудь.

Черт… какой же он горячий.

– У меня постоянно перед глазами стоит наша первая встреча, – ещё глуше заметил мужчина, делая последний шаг вперед.

Всё.

Теперь бедра Федора прижались к ее бедрам, и Ната в полной мере ощутила его возбуждение.

Лучше бы он ничего не говорил про их первую встречу. Она за эти дни постоянно гнала воспоминания событий, которые навсегда изменили её жизнь. Вряд ли Наташа когда-то забудет тот дикий страх, что испытала, лицом к лицу столкнувшись с голым незнакомцем.

– Ты такая красивая была… Вся розовенькая, разопрелая… Нежная.

– Федор, – в ушах у Наты зашумело.

Называется, пришли кофе попить.

Что самое ужасное и не поддающееся логике – это возбуждение, накатившее на Наташу. Сначала легкое, тягучее. Но по мере того, как к ней прижимался мужчина, оно усилилось.

Это не её… Она не может к нему испытывать страсть… Это всё, оттого что…

– Твоё тело постоянно вижу. Голое.

Голос Федора сорвался, а губы оказались в непозволительной близости от её.

Сейчас он поцелует.

А дальше… Дальше будет только хуже.

Изловчившись, Наташа уперлась и второй рукой в его каменную грудь, как раз туда, где ритмично колотилось мужское сердце.

– У меня нет выбора, да, Федор? Или как мне к тебе обращаться? Жених? Волк? Как?.. – она говорила быстро, закинув голову максимально назад и грозясь сломать себе шею. – Как у вас там происходит? Истинные пары? Встречаются и всё? Никакого нет выбора? Так и у меня, да?

Наташа выпалила яростную тираду, не надеясь, что её услышат. Девушка готовилась к сопротивлению. Её шансы противостоять Федору были ничтожно малы, но сдаваться без боя она не собиралась.

По мере того, как она говорила, лицо мужчины менялось. Уходила нежность, что проявлялась с его признаниями. Менялись глаза. В них снова появлялась злость, сменяющая вожделение.

И Ната не знала, что лучше.

Он не сдвинулся ни на сантиметр. Так и продолжил стоять, удерживая её в плену своих рук.

Дыхание тоже сбилось. Потяжелело.

– Значит, вот как ты всё воспринимаешь, несмотря ни на что, – полные губы Федора исказила недобрая усмешка. Ната уже жалела о порыве противостоять ему. Не стоило этого делать, когда он стоял максимально близко к ней. – Думаешь, что ты жертва, а я тебя заказал? Так?

Наташа не спешила с ответом.

– Так, я спрашиваю? – рявкнул мужчина, отчего Ната вздрогнула.

– Так, – выдохнула она, не замечая, как начинают подрагивать собственные руки, всё ещё отталкивающие его.

– Я поспешу тебя разуверить, девочка, – он наклонил голову. Их глаза оказались друг напротив друга. Его карие пылали сдерживаемой яростью, грозясь похоронить под ней всё доброе и светлое, что было в жизни у Натальи. – Я тебя сюда не звал. Не заказывал. Да-да! Представь себе! Я был против – категорически против, чтобы мне привозили омежку! Хочешь ещё одно признание, невеста?

Где-то в ванной или в лесу у Наташи потерялся инстинкт самосохранения, потому что она едва заметно кивнула.

Или только хотела кивнуть, а на самом деле не могла пошевелиться, зачарованная и отчасти парализованная силой, что исходила от мужчины?

– У меня была истинная. Женщина, которую я любил, и которая любила меня. С которой мы собирались прожить долго и счастливо, – каждое слово припечатывало Наташу, откидывая её за невидимую грань. – Она вынашивала моего ребенка. Но их убили. За чертой. Три года назад. Её. И нашего нерожденного сына. Я отомстил за их смерть и дал обет молчания. Отошел от дел. Но! – Федор оскалился, черты лица сильнее заострились. – Мне привезли тебя. Суки… Зная точную дату. И то, что моя сущность не сможет отказаться от омежки. Ни за что. Как бы я ни боролся. Как бы ни противился. Ты мне не была нужна, Наташа! Я не искал тебя! Не заказывал! Меня, так же как и тебя, ловко подставили! Что теперь скажешь, милая?

Наташа ничего не могла сказать. Язык прирос к нёбу, отказываясь что-либо выдавать.

Как, впрочем, и мозг.

– Волчья сущность паскудная, – продолжил Федор, не дождавшись от неё ответа. – Мы не выбираем. За нас решает природа. Вот тут ты абсолютно права. Даже если бы я попытался тебя отпустить, зверь не позволил бы. И как ты уже поняла, мой зверь не рядовой… Отпущу – будет только хуже. На тебе мой запах. Начнется охота… Хочешь узнать, каково это быть жертвой на самом деле? Найдутся те, кто из принципа пожелает узнать, какая на вкус омежка, что не пришлась по душе демону-зверю. Ты окажешься беззащитной перед стаей злых и агрессивных волков. Что потянутся вереницей к тебе. Каждую долбаную ночь. Ты не сможешь выйти на улицу, прогуляться. Дойти до универа. Тебя будут трахать все, кому ты приглянешься. Потому что ты идеальна! Для любого из нас. И я тебя сейчас не стращаю. Не пытаюсь запугать. Говорю, как есть. Поэтому… Наташа, завязывай с игрой в жертву. Я не железный. Я хочу, чтобы всё было… – он выдохнул носом, отчего ноздри широко распахнулись. – Адекватно. Ты и я.

Сказал, оттолкнулся от столешницы и отошел, сев за стол. С шумом отодвинув стул.

– А теперь давай свой долбаный кофе. Я пью черный. С сахаром. Две ложки.

Последующие две минуты, пока варился кофе, были оглушающими тихими.

– И что будет потом, Федор? – всё же спросила Наташа.

Если уж выяснять, то до конца.

– Что будет потом? Хороший вопрос, Наташа, – мужчина не пытался скрыть взвинченность. – Мой зверь, истосковавшийся по истинной, по той, которая могла или может быть рядом, признал тебя своей. Считай, как клеймо поставил. Так как я его эти дни почти не выпускаю, мне удается и себя держать в руках. Относительно… – левая сторона его рта медленно поплыла кверху. Выглядело это устрашающе. – Дальше будет хуже. Во-первых, то, что ты не признаешь меня как свою пару, будет злить всё сильнее. Как закручивающаяся спираль. Второе – придет ревность. Я и так ревнивый, а тут… – он поморщился, продолжая буравить Нату взглядом и кривить рот. – Наташа, я не хочу пугать тебя ещё больше. Не хочу, чтобы ты внезапно прониклась моим прошлым. Поверь, это лишнее.

– А что ты тогда хочешь? – Ната поставила перед ним чашку, сама же вернулась к кухонному гарнитуру.

Безопаснее.

– Ты знаешь ответ.

– Меня? Так я предлагала переспать! – порывисто воскликнула Наташа.

Мужчина прикрыл глаза, и в комнате снова образовалась тишина.

– Наташа, ты вроде неглупая девушка, – глухо и с какой-то затаенной болью, что прорезалась сквозь толщу других эмоций и контроля, выдохнул он. – Секс ничего не решит. Только ускорит процесс.

– Какой?..

– Твоей инициации.

Ната взяла кофе и сделала глоток, стараясь не обжечься. Она не чувствовала ни вкуса, ни запаха.

– Я не хочу превращаться ни в кого.

– У тебя нет выбора по факту рождения.

– Почему я тогда ничего не замечала ранее?

– Вспомни, Ната. – Она вздрогнула, когда он применил её сокращенное имя. Словно перешел невидимую черту. Даже не так. Нарушил личностное пространство, к которому Наташа очень трепетно относилась. Она в принципе не любила, когда кто-то подходил к ней очень близко. Или тех, кто лез в душу.

– Вспомнить что? – с недоверием уточнила она.

– У тебя, наверняка, до подросткового возраста были хронические заболевания.

– Были, – подтвердила Ната.

К чему скрывать то, что легко проверить?

– И мама давала тебе таблетки. Регулярно.

– Я отказываюсь верить, что моя мама, как… ты. Как все тут.

Она вспомнила пилота и его слишком пристальный, как ей показалось на момент посадки, взгляд. Колкий.

– Не как все. Твоя мама – полукровка. Она не может оборачиваться. Но знает о нас. О нашем мире. Знает, кто я.

– И кто я?

– Естественно.

– Она рассказывала мне сказки… Всегда. Вернее, до тех пор, пока у меня не начались…

Она не договорила.

– Месячные, – обыденно завершил за неё Федор. – Время, когда девочка взрослеет, и её вера в сказки заканчивается.

– Я всё равно не вижу выхода! – порывисто воскликнула Наташа. Она не желала, чтобы они свернули с главной темы. – Мы не можем состоять в отношениях. Ты мне незнаком и вызываешь совсем не те чувства, которые ведут к «долго и счастливо». Да и я тебе не нужна!

– С чего ты решила, что мне не нужна? – мужчина даже подался вперед.

– Ты только что сказал! Что я не твоя истинная, что меня практически тебе навязали и…

Наташа замолчала. Вернее, вынуждена была.

Сначала решила, что у неё что-то не то со слухом. Какой-то потусторонний звук ворвался в сознание, дребезжа в голове. Один раз при Наташе случайно разбили огромное панорамное стекло, благо никто не пострадал. Появился неясный гул, стекло задребезжало, пошло трещинами и лишь потом осыпалось.

Так и сейчас.

Если бы за последние сутки мир не перевернулся с ног на голову, она бы отреагировала почти нормально. Ну, как почти. Испугалась бы. Возможно, решила бы, что над ними слишком низко пролетает самолет или – совсем внезапно – под землей проходит метро. Мало ли.

Но нет.

Вокруг тайна. Непроходимые, нелюдимые места.

И нелюди.

Поэтому никого лишнего. Никого чужого.

Шум нарастал, становясь всё четче.

– Суууки, – смачно выругался Федор, ставя чашку на стол и поднимаясь.

А вот это нехорошо…

Нате не нужны подтверждения и вопросы вслух, чтобы понять – произошло нечто.

И куда посерьезнее случая ночью, когда Федор сорвался, а вернулся окровавленным.

Федор встал, уперев руки в стол. Спина мужчины странным образом выгнулась.

– Ты сейчас уйдешь, – сама не веря в то, что говорит, произнесла Наташа, едва размыкая внезапно пересохшие губы. – Надолго. Не на час. И не на два. Возможно, сутки. И попросишь меня не выходить за ворота. Никого не пускать. Скажешь, где находятся продукты.

Федор поднял голову, и Ната увидела, что его глаза полностью заволокла чернота.

– Да.

Одно слово.

Его оказалось достаточно.