Текст книги "Без выбора. Влад"
Автор книги: Марина Кистяева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава 3
Она влипла.
Никогда ранее так не влипала, а сколько у неё было историй – не счесть.
– Это проклятье, доча. Точно тебе говорю… – как-то раз, пьяно кривя губы, сказала ей мама, когда она выводила её из ванной. – Но надо его с умом использовать…Я подумаю…Подумаю.
Маше хотелось плакать. Реветь в голос.
Сколько можно?…
Она держалась из последних сил.
Когда мама заявила, что ей срочно надо в город, более того, сразу же попасть в клуб «Оазис», Маша заподозрила неладное.
– Зачем, мам?
– Надо.
Спорить с ней бесполезно.
И где теперь искать маму?
И ещё этот…за спиной.
Господи, Маша в жизни не видела таких мужчин.
Когда охранники скрутили того ублюдка, что зажал её, она решила, что приключения на этом закончатся. Нет. Маша совсем не учла, что она открыла пальбу в общественном месте. И последствия могут быть жесткими.
Жестким оказался владелец клуба.
Или управляющий.
Нет, наверное, всё же владелец. Она не расслышала его имени. Влад? Владимир? Вадим? Что-то короткое. Не Владимир точно.
Маше было не до имени.
Как только мужчина вошёл в странную комнату, куда её привели ранее, атмосфера сразу же изменилась. Стала тяжелее. Маша старалась абстрагироваться, не паниковать. Они все взрослые люди, разберутся.
Наверное.
Маша сначала не смотрела на вошедшего. Не могла. Её до сих пор трясло от пережитого страха. Так откровенно, нагло на неё никто не нападал. Обычно молодые люди преграждали путь, караулили около дома или работы, узнавали через знакомых телефон, доставали в мессенджерах. Бывало, что в красочных подробностях рассказывали, что они собираются с ней делать. Некоторые открыто говорили, что готовы платить. Обещали едва ли не золотые горы. Машу ничто подобное не интересовало.
У неё была мама. И её история. Которую она, правда, знала не до конца. Даже будучи беспробудно пьяной, Вера никогда не говорила, что с ней случилось в прошлом.
Потом Маша повернулась, и у неё возникло чувство, что она столкнулась с неудержимой природной стихией. Пришедший мужчина одним своим присутствием расставлял акценты. Высокий. Выше среднего. Плечист, но не раскачан. Двигался уверенно. И не скажешь, что агрессивно, но в каждом его шаге, взгляде чувствовалась власть.
Глубоко посаженные глаза – вот что производило неизгладимое впечатление. Острые. Обжигающе проникновенные. И между тем холодные.
Маша сглотнула.
Кто этот человек?
В голове сразу же родились ассоциации.
Несгибаемый. Волевой. Стальной.
Не про неё…
Маша не хотела с таким даже общаться.
Хозяин жизни. Один из тех, кто держит город? Или только владеет клубом? Маша даже не хотела знать. Отпустил бы он её, и она ушла с миром. Но на такой исход рассчитывать не приходилось. Не привели бы её сюда те двое бугая, оставляя следы на плечах.
Черт!
Дальше – хуже.
Мужчина в черном быстро разложил всё по полочкам. Кому что положено. В том числе и ей.
Намекнул про ущерб. У Маши мышцы живота судорожно сжались. Какой ущерб, черт возьми… У них все деньги уходили на лечение. Их не хватало! Мама не говорила, но Маша знала, что она отказывается от многих лекарств. Считает, что они бессмысленны. Что не стоит тратиться на обреченную.
У Маши все переворачивалось в груди, стоило вспомнить слова врачей. «Готовьтесь».
Она усилием воли заставила себя вынырнуть из прошлого. Нашла время вспоминать!
Мужчина в черном привел её в кабинет. Сел. Раздвинул ноги.
О, она с этой позой тоже сталкивалась. Было дело. Последний раз «предлагателю» она зарядила кроссовками по одному месту. Чтобы не размениваться на слова и не сотрясать воздух.
С этим – такой номер не пройдет.
От мужчины исходила бешеная аура власти. Скрытой. Сильной. Непоколебимой. Каждое слово – взвешено.
Маше хотелось убежать. Позволить слабости завладеть телом, на минуту забыть обо всем и сделать всё, чтобы вырваться из замкнутого круга, в котором оказалась, переступив порог «Оазиса».
Но где-то здесь была мама. Она не могла позволить ей затеряться.
Потому что время измерялось днями…
Поэтому, когда незнакомец прижал её к стене, обездвижив, предугадав её маневр с ключами, у Маши что-то надломилось внутри. Сегодня она проиграла. Перед этим хищником, что упирался возбужденным членом ей поясницу и делал недвусмысленные намёки, а так же знал её маму, она бессильна.
Да и сил больше не было. Честно.
И почему-то захотелось плакать. Маша готова была провалиться, когда не смогла сдержать всхлип.
– Если я не найду маму, не заберу её… я её могу не увидеть больше.
«Готовьтесь».
Мужчина, стоящий позади, дышал размеренно, но она чувствовала каждый его вздох. Горячее дыхание обжигало шею. Более того – она ошиблась, она чувствовала его всего.
Маша не поверила ощущениям, когда внезапно он её отпустил и отошел назад.
Она обернулась. Так и есть. Она не ошиблась.
Мужчина достал из кармана телефон и снова сделал вызов:
– Демьян, женщина, что у меня была тридцать минут назад. Найди мне её. Должна быть в клубе. Найдешь – сразу сообщи. Из клуба не выпускать. Нет. Не трогать. Поклонников, которые, скорее всего, будут рядом – разогнать. Сказать, что от меня.
Он стоял к ней вполоборота. Маша прикусила нижнюю губу, не до конца понимая, как реагировать и вести себя дальше. Не вечер, а американские горки. Её бросает из одной крайности в другую.
Мужчина нажал на отбой, прошёл к столу, присел на его край, скрестил руки на груди и снова посмотрел на неё.
Маша стушевалась. И что дальше? Снова это взгляд, пронзающий и одновременно раздевающий?
– Спасибо.
А что она могла ещё сказать?
– Я не принимаю твоей благодарности, милая.
Спокойно сказал, по-простому. Обыденно.
Машу же тряхануло. Порой в любовных романах, которые она любила читать, использовали красивое выражение – в комнате с хищником….мужчина напоминал зверя… красивого и смертельно опасного…
С ней сейчас происходило тоже самое?
– Мне предложить больше нечего. Кроме как словесной благодарности.
– Ты такая наивная, Мария? Или умело притворяешься?
– Найдите маму, тогда поговорим.
– Даже так? Уже условия?
Чуть-чуть прищурил глаза, а у Маши холодок пошёл по пояснице.
– Извините, я…Сама не понимаю, что говорю.
– Охотно верю, «особенная» Маша.
Холод сковал не только спину, но и всё тело. Словно в легкие азота налили. Щедро.
– Моя мама говорила с вами, да? К вам на встречу спешила?
Нет…Нет…пусть он скажет, что она неправильно его поняла.
– Не знаю, спешила или нет, но разговор у меня с ней был.
– О чем? – быстро выдохнула Маша, снова начиная злиться.
Последние месяцы мама как с ума сошла. Зациклилась на одном.
На ней.
На то, что Машу необходимо огородить. Пристроить.
Неужели к…этому пришла пристраивать?
Вот тут впору оседать на пол.
Мужчина чуть заметно увеличил ухмылку, чем вызвал у Маши стойкое желание стереть это самодовольное выражение на лице.
Ей, конечно, попадались на пути вот такие же самоуверенные хозяева жизни, от которых сразу же воротило, но настолько…
Мужчина ошеломлял.
– Как вас зовут? – задала она ещё один вопрос, потому что предыдущий остался без ответа.
– Влад Багровский.
О, черт…
Маша снова распластала руки на стене. Всё. Она больше стоять не может.
– Можно мне воды?
Маша не заметила, как выражение на лице собеседника изменилось. Из насмешливого преобразовалось в серьезное.
– Конечно.
Влад повернулся, взял графин, чистый стакан и налил в него воды.
Снова двинулся в сторону Маши, а той захотелось влиться в стену. Да что же это такое?
Влад обычный мужчина. Как и другие.
Правда же?
Тотчас что-то острое, с привкусом горчицы разлилось по груди Маши.
Он Влад Багровский.
И этим всё сказано.
Даже она знала, кто он такой.
Легализовавшийся мафиози. Держит в руках едва ли не треть города. Влиятельный предприниматель, меценат. Брата недавно женил. Возможно, с мафиози она погорячилась, это лет двадцать назад лилась кровь и был передел, сейчас спокойнее. Отец его стоял у истоков. Он – наследник. Но всё же бизнес у него вовсе не чистый, не верила в это Маша. С другой стороны, не всё ли ей равно?
Когда принимала из его рук стакан, пришел ответ – не всё равно, если мама приходила именно к нему.
«Особенной» её называла только мама.
Их пальцы всё же соприкоснулись, и в подушечки словно сотки мелких игл вонзили. Маша вздрогнула и едва не выронила стакан.
– Осторожнее.
Будешь тут осторожнее, когда такой рядом!
– Ты побледнела. Иди присядь. И успокойся, не съем я тебя. Пока, по крайне мере.
Пока?
Самоуверенно.
Хорошо, что Маша не начала пить, иначе бы подавилась.
Багровский не отошёл от неё, пока она всё не выпила. Дождался, пока вернет бокал.
И смотрел. Как она подносит бокал к губам, как пьет.
Что там мама про неё говорила? Что она проклята? Маша охотно верила.
Как только мужчина отошёл, дышать стало легче. Маша воспользовалась его приглашением и присела на диван. Нервы ни к черту. Особенно последние недели.
От дальнейшего диалога или ещё чего-то похлеще её спас звонок, пришедший на телефон Влада.
– Да? Давайте её сюда. В кабинет.
Маша встрепенулась, выпрямила спину и во все глаза уставилась на мужчину. Тот с нечитабельным выражением на лице отложил телефон и снова присел на край стола, скрестив руки на груди. Любимая позиция превосходства?
Он снова на неё смотрел. Пристально. Ничего больше не говоря. Маша чувствовала, как его взгляд скользит по коже. Обжигает, оставляя за собой покалывающий след. Этот мужчина на всех так действовал или только она такая «особенно» счастливая?
Маша не выдержала первой, что и понятно:
– Ваши люди нашли маму?
Спросила тихо. Не время показывать характер и зубы.
С таким, пожалуй, покажешь…Уйти из клуба, уехать из города и забыть сегодняшнюю ночь, как дурной сон.
К себе, в тихую гавань, где спокойно и уютно, где мужчины при встрече не пытаются засунуть пистолет девушкам между ног. Максимум – визитку в бюстгальтер.
– Нашли.
Лаконично.
Маша всё неуютнее чувствовала себя под взглядом его темных глаз. Какого они у него цвета? Карие? Нет вроде бы. Но темные, однозначно. Может быть, синие? Господи, да ей какая разница! Если повезет, она больше этого человека никогда не увидит.
Ага, а он вдруг окажется таким хорошим, что и ущерб простит и что он там ей ещё наговорил? Про ущерб Маша не верила, хотя и допускала мысль, что она пулей панель повредила. И ведь боевыми стреляла, вот что плохо. Степан Сергеевич, тренер, её бы точно не похвалил. До стрельбища бы месяц, минимум, не допустил. Сказал бы, сама виновата, халатность допустила. Надо действовать умнее, хитрее. Осторожнее. Оружие – не игрушка. Зачем взяла?
Маша прямо слышала голос тренера и соглашалась во всем. Она испугалась, действовала интуитивно. Заварила кашу, что тут скажешь. Один плюс – маму нашли. Может, не успела напиться, адекватной еще будет. В последнее время она словно с цепи сорвалась. Пила всё, что горит и твердила одно и тоже: «Мне тебя пристроить надо, понимаешь? Растерзают же тебя, стервятники. Меня не станет и всё, кабздец». Доводы Маши о том, что ей не шестнадцать, и она может за себя постоять, не помогали.
В дверь постучали.
– Войдите.
Голос Багровского прозвучал с нотками металла, заставив Машу поёжиться. Ей даже думать не хотелось, как тяжело с таким начальником работать. Если только платит так хорошо, что и потерпеть можно. Вопрос денег зачастую бывает актуальным, перевешивает.
Дверь открыли и в комнату вошли двое мужчин.
Мама тоже с ними была. Уже в расстегнутой блузке, бюстгальтера под ней не наблюдалось. А ведь был… Маша прижала руку к губам.
– О, а вы уже познакомились. Нашли друг друга. Как же мило-здорово. Влад, не смотри на меня…ик…точно убить хочешь. Я же хорошая… А дочь у меня ещё лучше. Правда же?
Глава 4
Утро началось с сильной головной боли. Маша открыла глаза и в первые секунды не могла сориентироваться, где они находятся.
Белые натяжные потолки с точечными светильниками. Приятный запах в комнате. Нежно-серые шторы. И мягкая подушка под щекой.
Такого не бывает в гостиницах на окраине города за минимальную цену.
Маша глухо застонала, перевернувшись на спину вместе с подушкой. Последней накрыло лицо.
Воспоминания о ночи накатили сразу.
Впрочем, так с ней всегда было. Выработанная годами привычка. Иначе – никак.
Они часто просыпались в чужих квартирах. Гостиницах. Последние годы – реже, что очень радовало Машу. И то по той причине, что она отказывалась куда-либо переезжать. Небольшой город, где они жили последние пять лет, оказался идеальным для неё. До области полтора часа на машине: Маша водит в восемнадцати, мама редко теперь садилась. В больницу – пожалуйста. В кино тоже можно. Зато в небольшом городе меньше холостых мужчин и тех, кто мог надавить.
Бывали и такие.
Про «таких» вспоминать как раз и не хотелось.
Вчерашнего вечера хватило с лихвой.
Багровский после появления мамы быстро их отправил домой. Разговаривать не стал. Несколько коротких приказов и их под «белы рученьки» вывели сначала из кабинета, потом и из клуба. Маша хотела сесть в машину – не позволили.
– Поедете с нами.
– С какой стати?
– Был приказ.
Маша хотела уже сказать, куда они могут идти с их приказом, но вмешалась мама.
– Не спорь, Машуль. Смотри, каких мальчиков нам выделил Влад.
– А машина?
– Давайте ключи, пригоним.
Маша покачала головой.
На машину она зарабатывала сама, ни рубля в кредит не взяла. Но протянутая рука с пугающими татуировками сделала своё дело.
– Черт с вами…
Ругаться не имело смысла. К тому же мама уже повисла на одном из охранников.
– Мне так холодно. Согреешь? Ты такой большой…сильный… Можно я аккуратненько под курткой пристроюсь?
– Мама!
Маше хотелось плакать.
Она отвернулась, чтобы ничего больше не видеть.
– Мы остановились…
– У нас есть адрес, куда вас везти.
– И куда же?
Ей никто не ответил, отчего захотелось снова подраться. К сожалению, драться Маша так и не научилась. В её возрасте профессионально уже поздно заниматься, а курсы самообороны пока мало, что дали. Если только использовать эффект неожиданности.
Почему она не удивилась, когда их привезли не к гостинице, а к огражденному элитному жилому комплексу с охраной на въезде. Маша такие видела. Её даже приглашали в гости и ключи от квартир давали. Она всегда отказывалась. Иногда в очень грубой форме.
На территорию их пропустили без лишних разговоров. Потом был стеклянный лифт, идеально чистые подъезды-холлы и квартира.
Большая. Нет, гигантская.
А так же попытка мамы оставить на ночь одного «мальчика».
Мама неисправима.
Но пусть… Одного ещё Маша в состоянии переварить.
«Мальчик» отправил маму в душ, как позже по визгу поняла Маша – под холодный. Сама девушка пошла спать. Сил ни на что не было. Ей уже было относительно всё равно – уронить бы голову на подушку и немного поспать. Обо всем завтра…
Завтра наступило, а Маша отдохнувшей себя совершенно не чувствовала. Даже подушку от лица убирать не хотелось. Хотелось, как в детстве притвориться, что ей никуда не надо, что можно ещё пятнадцать минут поваляться и понадеяться – а вдруг проблемы сами исчезнут?
Детство у Марии закончилось очень рано. В тот день, когда один из одноклассников полез к ней под юбку, она испугалась, закричала. На крик выбежала Вера. С ножом. Одноклассника она, слава Богу, не пырнула, но впечатлений и у Маши, и у него осталось много.
Скандал был грандиозным. Им пришлось собрать вещи и переехать.
Почему-то вспомнив эту историю, Маша улыбнулась и откинула подушку прочь, сразу же присаживаясь.
В квартире стояла тишина. Маша посмотрела на часы, что стояли на прикроватном столике. 10–40. Неплохо она поспала. Пора приводить себя в порядок и уезжать. Не только из квартиры, но и из города тоже.
Вчера был последний раз, когда Маша повелась на уговоры мамы.
Девушка встала и, особо не рассматривая интерьер, сразу же направилась к двери, что вела куда-то влево. Маша не была уверена, но рассчитывала, что там окажется ванная. Её предположения оправдались. Маша легла спать в чем была. Нехорошо, конечно, но раздеваться до нижнего белья, когда по квартире слоняются «мальчики», она не собиралась. Тоже научена не совсем приятным опытом.
Маша сняла джинсы, рубашку, трусики, бюстгальтер. Быстро сполоснулась, оделась. Благо ежедневные прокладки у неё имелись в сумочке. В ванной имелись и новые зубные щетки. Она одной из них воспользовалась. Краситься, естественно, не стала, волосы выжала полотенцем, как смогла, и сразу же заплела их в косу. Ничего, приедет домой, устроит им небольшое пиршество. Масок домашних наделает, побалует их, то есть себя. Маша уперлась руками в раковину. Кого она обманывает?
Хотелось плакать уже с утра. Мамина болезнь…её загулы, то с водкой, то с мужчинами… Маша не упрекала её, не имела такой привычки. Просто иногда очень злилась. Чаще не высказывая ничего вслух. Может, и стоило.
Ладно, хандрить не время и не место. Она надеялась, что в этой навороченной квартире найдется турка и пачка кофе. Большего Маше на данный момент для счастья не требовалось.
Маша вышла из спальни и огляделась. Большой холл T-образной формы. Сколько же метров квартира? Она мотнула головой и усмехнулась. А ей не всё равно? Но она идет вперед, интуитивно догадываясь, где кухня. Мама, наверное, ещё спит, раз в квартире тишина. Да и «мальчиков» не слышно.
Она не ошиблась с направлением. Кухня оказалась такой же большой и светлой.
Зато, кого она никак не ожидала увидеть сидящим за столом, так это Влада Багровского. Маша опешила в дверном проеме, мгновенно ощутив, как её охватывает слабость. Даже рукой уперлась в косяк.
Влад пил сок. Без сомнений – натуральный, а не пакетированный. На первый взгляд – апельсиновый, но Маша могла и ошибаться. На самого мужчину она не смотрела.
Не могла.
– Доброе утро, – по инерции проговорила она, снова не выдержав взгляда этого мужчины.
Да что ж такое…
Он тоже мужчина. Обычный. Как другие. И всё.
Не всё…Но об этом точно не сейчас.
– И тебе доброе, Маша.
Его тихий голос прошелся по натянутым и без того нервам. Маша терялась в его присутствии. Наверное, впервые в жизни. Она всегда холодно реагировала на мужчин, тут больше мамина заслуга. Багровский же…
– Где мама? И что вы тут делаете?
Она так и продолжала стоять в дверном проеме. Кофе захотелось ещё сильнее.
– Веру отвезли в клинику, сдавать анализы, – всё тем же ледяным, не терпящим пререканий или ослушания голосом ответил Влад, вызывая у Маши новую реакцию – мурашки по спине.
Ничего хорошего от этого человека ждать не приходилось. Тем более, утром и на кухне чужой квартиры.
– С ней мои люди. В твоей помощи она не нуждается. Давай, проходи, особенная Маша, будем разговаривать.
Особенная…
Снова он использует мамино выражение.
В душе Маши всколыхнулась затаенная, с утра не пробуждённая злость. Влад Багровский себя отлично чувствовал, попивая сок в…своей квартире?
Первым порывом было развернуться и уйти. Не дать позволить командовать собой. Маша напомнила себе, что перед ней всё же не тот человек, которого можно игнорировать – это первое. Второе – он, если она его правильно поняла, помогает маме. Последнее дорогого стоило.
Маша всё же взглянула на мужчину более внимательно. Гладко выбрит, коротко пострижен, черная рубашка с закатанными рукавами. На кисти левой руки часы, о стоимости которых Маша даже боялась подумать. Выглядел мужчина так, словно спал всю ночь, а не провел её в клубе, разбираясь с зарвавшимися дамочками. То бишь с ними.
От Багровского снова исходила угроза. Не в словах или в жестах. Просто от него самого. Слишком брутальным он был. Другого слова у Маши не нашлось.
– Будете кофе? Я сварю, если он есть.
– Буду.
Кофемашина, конечно же, в этой навороченной техникой кухне нашлась. Как и несколько сортов кофе. Выбирай любой. Маше не знала ни одного. Поэтому остановилась на арабике. Про предпочтения хозяина квартиры интересоваться намеренно не стала. Не до любезностей. К тому же, ей хотелось хотя бы на такой мелочи показать, что она не рада его присутствию, его общению и их знакомству в целом.
Но он помогает маме…
Укол совести Маша всё же почувствовала. Наверное, надо быть посговорчивее. Поласковее что ли.
Черт!
С…этим?…Поласковее?… Как?…
Она выдохнула и постаралась абстрагироваться. Ничего ещё не было. Ни одного предложения.
А то, что предложение последует – Маша не сомневалась. Почему? Потому что они – мужчины – всегда ей что-то предлагали. В основном касаемо горизонтальной плоскости.
Багровский молчал. Она чувствовала, как он за ней наблюдает. Рассматривает. Следит. И это невероятно нервировало. Он давил психологически. Умело. Или у него это умение врожденное? Скорее всего, второе. С подобным рождаются, чтобы потом манипулировать.
Но как же хотелось повернуться и крикнуть: «Хватит!»
Маша, пока готовила кофе, не поворачивалась. Ждала каждую секунду, что Багровский всё же начнет диалог, раз у него возникла потребность с ней поговорить. Нет. Молчал. Давил.
Ладно…
Она тоже ничего пока не скажет.
Маша не отказалась бы от чего-нибудь сладкого к кофе. По канонам правильного питания, сначала надо бы в идеале завтрак – кашу, белок. Но тут не до привередничества. Кофе дали – уже хорошо.
Разлив бодрящий напиток по идеально белым чашкам, Маша направилась к столу.
Тревога за маму не отпускала. Уехала, ей ничего не сказав. Не к добру. Она специально оставила её наедине с Багровским.
– Спасибо.
– Сахар перед вами.
Маша отодвинула стул, села. Прямо как прилежная ученица. Или пришедшая на собеседование соискательница. А тут строгий босс. Нет, Маша с таким бы точно работать не смогла. Сбежала бы на следующий день.
– Вкусный.
Черт побери, что хочет от неё этот мужик?
Внутренняя истерика, совсем не уместная, продолжала терзать Машу. Девушка и старалась отвлечься, но слишком колоритен был незваный гость. На такого захочешь не обратить внимание – не получиться.
Вот и она не выдержала.
– Вы знаете историю моей мамы?
– Да.
Ответил спокойно. Почти равнодушно. А у Маши в груди все эмоции тугим узлом скрутило. Она сама не ожидала ничего подобного.
– Вы…спали с ней?
– Нет.
– Но…
– Но я буду спать с тобой, милая.
Как Маша не выронила чашку из дрогнувших пальцев и не облилась горячим напитком – непонятно.
Казалось бы, она давно должна была привыкнуть к подобным заявлениям. Честно. Когда ей в первый раз предложили стать любовницей? Ей, наверное, и шестнадцати не было. Потенциального кавалера даже не смутило, что она была малолеткой и могла привлечь его за педофилию. Потом были ещё и ещё… Маша научилась почти спокойно реагировать на подобные предложения, а ведь сначала плакала. Часто. Ей до чертиков было обидно, что в ней постоянно видят шлюху.
Если на свидание приглашают, то выдерживают, максимум, с час. Хорошо, если сразу в лифчик не полезут или попу не попытаются погладить. Перед тем, как проводить или посадить в такси – сто процентов.
Отчасти поэтому Маша перестала ходить на свидания.
Три года назад последнее было. В восемнадцать лет.
– А не пойти ли вам на хер, Влад Багровский? – негромко ответила она, улыбаясь и мысленно прикидывая, как быстро она сможет разбить чашку, чтобы использовать осколки в качестве защиты.
Её слова произвели должный эффект.
В темных глазах – они у него всё-таки оказались синими! – появился недобрый блеск. Опасный.
– Давно меня никто на хер не посылал. Даже забыл.
– Вспомнили?
Маша, тормози…
Пожалуйста.
Тормози.
– Вспомнил. Только на хер пойдешь ты, милая. Уточнить, на чей именно?
Маша могла поклясться, что эта была угроза. Уже не предупреждение. Она сильнее сжала чашку.
– И пальчики разожми. Вдруг чашка разобьется…случайно так…поранишься ненароком.
Этот гад не то, чтобы предугадывал её действия, он видел все её шаги наперед. Маша испугалась. Она не любила пугаться, ненавидела. Страх, он сковывает, лишает возможности сопротивляться. По крайней мере, в её случае. Она и в тир к Степану Сергеевичу пошла, чтобы научиться справляться со страхами. У кого что, а у неё страх – это прелюдия к панической атаке. Отсюда и многие шальные поступки. Чтобы не дать возможности страху окончательно впитаться в кровь. Поэтому в омут с головой.
Это у неё подарок от мамы.
– Не поранюсь.
Чашку Маша всё-таки поставила. Всё равно ей не совладать с Багровским. Но он же не собирается на неё нападать прямо за столом?
– Первое, Маша. Будешь при мне выражаться – помою рот с мылом. Тебе не понравится. Уверяю. Второе. Брось дурные попытки вставать в позу, думая, как и чем от меня защититься. Не поможет.
– Тоже уверяете?
– Тоже.
Её сердце с каждой проходящей секундой билось всё сильнее. Яростнее. Ей никак не удавалось взять эмоции под контроль. Только не с этим мужчиной. Черт побери, чем он отличался от других? Чем?!
Да всем.
Абсолютно.
Взглядом. Уверенностью. Тем, как себя держал. Как смотрел. Поймает взгляд и держит его, гипнотизируя.
– Что вам от меня надо? – понизив тон и чувствуя, как окончательно теряется, спросила Маша.
Багровский с ответом не спешил. Допил кофе, поставил пустую чашку на стол, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. У Маши во рту скопилась вязкая слюна. Странная реакция, совершенно непонятная. Багровский вызывает в ней полное отторжение своей властностью, замашками хозяина жизни, причем обоснованными. И, между тем, на каком-то глубинно инстинктном уровне она подмечала силу, красоту, хищность его движений. Его тела.
– Я озвучил, что.
– Тело? Так, Влад, это неоригинально. Вы знаете, сколько было желающих до вас?
– При необходимости – узнаю.
Вот так просто.
– Что вам наговорила обо мне мама?
– Ты на самом деле хочешь знать?
– Да.
Не хотела бы – не спрашивала!
И снова те самые инстинкты, что восхищались силой и энергетикой сидящего напротив мужчины, встали на дыбы и всеми правдами и неправдами удерживали её в шаге от пропасти.
Нельзя ругаться с Багровским…
Нельзя…
А сахарницу если ему в голову запустить? И бежать?
Сто процентов у двери его головорезы. И мама в больнице.
Она сама пьет кофе с тем, от кого следует нестись на всех ногах.
Мама, мама, что же ты наделала?…
Неужели всю жизнь меня оберегала от других, чтобы подложить конкретно под этого?…
У него же глаза холодные. Не мертвые, но без эмоций. Если и есть, то жесткие. Жестокие.
Сам он такой же. Ни капли тепла, доброты.
Заявил, что она с ним будет спать. Как же ей опостылили подобные заявления! Ни разу, ни одна сволочь с членом между ног даже не попыталось предложить нормальных отношений. Человеческих. Как у мужчины и женщины, которые нравятся друг другу и которые, прежде чем перейти к постели, проходят букетно-конфетный период.
В горле у Маши неожиданно запершило, и она одернула себя. Она же не будет плакать? Только не перед этим.
Но обида на судьбу, на вот таких уродов, как Багровский, сегодня была особо сильна.
Маша просто устала.
– Вера предложила мне сделать тебя своей. Цитирую едва ли не дословно.
Он говорил о ней, о сексе так, словно речь шла о картошке или покупке мяса на рынке.
– Вы, Влад, извините, не запомнила как вас по отчеству, но давайте на чистоту. Моя мама…Эксцентричная личность. Я не зря спросила у вас, знаете ли вы её историю. Потому что я как раз её не знаю. Она мне не говорит. Есть обрывки, догадки… Опять же это лирика. Сейчас маме взбрела в голову шальная мысль, что она должна меня пристроить. Что как только… – про смерть мамы Маша не могла не то, что спокойно говорить, – думать. – Что как только её не станет, со мной обязательно случится беда. Минуточку, мне двадцать один год, я в состоянии позаботиться о себе.
– Как вчера. Я видел, – его красиво очерченные губы снова дрогнули в усмешке.
Гад!
– Примерно, – Маша поражалась самой себе. Да ей памятник при жизни надо ставить за выдержку! – Если не шляться по злачным местам и сомнительным заведениям, то шанс встретить нестабильных аморальных личностей, если и не сводится к нулю, то сильно уменьшается. Я по доброй воле подобные заведения не посещаю. Так. Это я сказала. Дальше. Раз вы, Влад, называете меня особенной, значит, мама вам рассказала, что со мной не так.
Маша замолчала, ожидая реплики Багровского.
– Нет.
Чееерт! И как с ним говорить?
Она мелкая сошка. Соплюшка перед ним. Он же опытный манипулятор.
– Нет? Странно. Хорошо… Я, конечно, сама не знаю, что со мной. Я не считаю себя красавицей, во мне нет ничего от инстаграмных девочек, моя внешность далека от модельных пропорций. Это я всё к чему… Мммм…Мне сложно подобрать слова, потому что…Потому что, где бы я только не появилась, мужчины на меня…эмм…
– Ведутся?
Она всё-таки вынудила его сдать позиции! Немного, но всё же!
– Да. Вот вы… Обеспеченный мужчина. Не знаю, женатый или нет, мне это неинтересно. Да и сейчас наличие жены для мужчин вашего сословного класса – не помеха. Любовница даже для статуса, наверное, должна быть. По крайней мере, мне так кажется. Или опять же подобный стереотип навязан ТВ. Но что-то меня куда-то понесло не в ту степь. Вернемся к вам. Вы молоды, привлекательны, обеспечены. Известны. Три, нет, получается, четыре бомбических составляющих, от которых девушки тех самых модельных параметров должны к вам выстраиваться в очередь. Они, думаю, и выстраиваются.
– Мы говорим о тебе.
Ему что-то не нравилось в её словах. Маша не могла определиться, но в его позе произошли изменения, не видимые глазу.
– Да, обо мне. Я вчера только появилась у вас на горизонте. Вернее, сначала была моя мама. И вы, словно в подтверждение этой самой «особенности», сегодня говорите, что желаете меня видеть под собой. Зачем, Влад? Я неопытна. Я не красавица. И я проблемная. Если уж вы, мужчина со всеми вышесказанными характеристиками, желаете переспать со мной, то представьте, какие проблемы потянутся сразу же? Статус вашей любовницы не отменит «ведомости» других мужчин. Для чего вам лишние хлопоты? Плюс, я же сопротивляться буду, вот, вы сами заметили, чашку для вас приготовила. Пистолеты там разные выхватываю. И это только второй день знакомства.
Маша ожидала какой угодно реакции на свои слова. Иронии. Гнева. Мата.
Она паясничала, в красках описывая, что спокойная жизнь у Багровского сразу же закончится.
Девушка замолчала. Влад же, медленно отодвинув свою чашку с дороги, нагнулся вперед, приблизив своё лицо к Машиному, негромко и вкрадчиво проговорил:
– Зато мне не будет скучно, милая.
