Текст книги "Стихотворения 1921-1941 годов"

Автор книги: Марина Цветаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Марина Цветаева
СТИХОТВОРЕНИЯ 1921–1941 гг

ПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ

Вопль стародавний,

Плач Ярославны —

Слышите?

С башенной вышечки

Неперерывный

Вопль – неизбывный:

– Игорь мой! Князь

Игорь мой! Князь

Игорь!

Ворон, не сглазь

Глаз моих – пусть

Плачут!

Солнце, мечи

Стрелы в них – пусть

Слепнут!

Кончена Русь!

Игорь мой! Русь!

Игорь!

* * *

Лжет летописец, что Игорь опять в дом свой

Солнцем взошел – обманул нас Баян льстивый.

Знаешь конец? Там, где Дон и Донец – плещут,

Пал меж знамен Игорь на сон – вечный.

Белое тело его – ворон клевал.

Белое дело его – ветер сказал.

Подымайся, ветер, по оврагам,

Подымайся, ветер, по равнинам,

Торопись, ветрило-вихрь-бродяга,

Над тем Доном, белым Доном лебединым!

Долетай до городской до стенки,

С кóей пó миру несется плач надгробный.

Не гляди, что подгибаются коленки,

Что тускнеет ее лик солнцеподобный…

– Ветер, ветер!

– Княгиня, весть!

Князь твой мертвый лежит —

За честь!

* * *

Вопль стародавний,

Плач Ярославны —

Слышите?

Вопль ее – ярый,

Плач ее, плач —

Плавный:

– Кто мне заздравную чару

Из рук – выбил?

Старой не быть мне,

Под камешком гнить,

Игорь!

Дёрном-глиной заткните рот

Алый мой – нонче ж.

Кончен

Белый поход.

5 января 1921

«С Новым Годом, Лебединый стан…»

С Новым Годом, Лебединый стан!

Славные обломки!

С Новым Годом – по чужим местам —

Воины с котомкой!

С пеной у рта пляшет, не догнав,

Красная погоня!

С Новым Годом – битая – в бегах

Родина с ладонью!

Приклонись к земле – и вся земля

Песнею заздравной.

Это, Игорь, – Русь через моря

Плачет Ярославной.

Томным стоном утомляет грусть:

– Брат мой! – Князь мой! – Сын мой!

– С Новым Годом, молодая Русь

Зá морем за синим!

Москва, 13 января 1921

БОЛЬШЕВИК

От Ильменя – до вод Каспийских

Плеча рванулись в ширь.

Бьет по щекам твоим – российский

Румянец-богатырь.

Дремучие – по всей по крепкой

Башке – встают леса.

А руки – лес разносят в щепки,

Лишь за топор взялся!

Два зарева: глаза и щеки.

– Эх, уж и кровь добра! —

Глядите-кось, как руки в боки,

Встал посреди двора!

Весь мир бы разгромил – да проймы

Жмут – не дают дыхнуть!

Широкой доброте разбойной

Смеясь – вверяю грудь!

И земли чуждые пытая,

– Ну, какова мол новь? —

Смеюсь, – все ты же, Русь святая,

Малиновая кровь!

31 января 1921

РОЛАНДОВ РОГ

Как нежный шут о злом своем уродстве,

Я повествую о своем сиротстве…

За князем – род, за серафимом – сонм,

За каждым – тысячи таких, как он,

Чтоб, пошатнувшись, – на живую стену

Упал и знал, что – тысячи на смену!

Солдат – полком, бес – легионом горд.

За вором – сброд, а за шутом – всё горб.

Так, наконец, усталая держаться

Сознаньем: перст и назначеньем: драться,

Под свист глупца и мещанина смех —

Одна из всех – за всех – противу всех! —

Стою и шлю, закаменев от взлёту,

Сей громкий зов в небесные пустоты.

И сей пожар в груди тому залог,

Что некий Карл тебя услышит, рог!

Mapт 1921

«Как закон голубиный вымарывая…»

Как закон голубиный вымарывая, —

Руку судорогой не свело, —

А случилось: заморское марево

Русским заревом здесь расцвело.

Два крыла свои – эвот да эвона —

……….. истрепала любовь…

Что из правого-то, что из левого —

Одинакая пролита кровь…

Два крыла православного складеня —

………….. промеж ними двумя —

А понять ничего нам не дадено,

Голубиной любви окромя…

Эх вы правая с левой две варежки!

Та же шерсть вас вязала в клубок!

Дерзновенное слово: товарищи

Сменит прежняя быль: голубок.

Побратавшись да левая с правою,

Встанет – всем Тамерланам на грусть!

В струпьях, в язвах, в проказе – оправдана,

Ибо есть и останется – Русь.

13 марта 1921

ПОПУТЧИК

Соратник в чудесах и бедах

Герб, во щитах моих и дедов

…………. выше туч:

Крыло – стрела – и ключ.

<А ну-ка>……

<Презрев корону золотую>

Посмотрим, как тебя толкует

Всю суть собрав на лбу

Наследница гербу.

Как…… из потемок

По женской линии потомок

Крыло – когда возьмут карету

Стрела – властям писать декреты

………… подставив грудь

– Ключ: рта не разомкнуть.

Но плавится сюргуч и ломок

По женской линии потомок

Тебя <сдерет> сюргуч.

– Крыло – стрела – и ключ.

УЧЕНИК

Сказать – задумалась о чем?

В дождь – под одним плащом,

В ночь – под одним плащом, потом

В гроб – под одним плащом.

1. «Быть мальчиком твоим светлоголовым…»

Быть мальчиком твоим светлоголовым,

– О, через все века! —

За пыльным пурпуром твоим брести в суровом

Плаще ученика.

Улавливать сквозь всю людскую гущу

Твой вздох животворящ

Душой, дыханием твоим живущей,

Как дуновеньем – плащ.

Победоноснее Царя Давида

Чернь раздвигать плечом.

От всех обид, от всей земной обиды

Служить тебе плащом.

Быть между спящими учениками

Тем, кто во сне – не спит.

При первом чернью занесенном камне

Уже не плащ – а щит!

(О, этот стих не самовольно прерван!

Нож чересчур остер!)

И – вдохновенно улыбнувшись – первым

Взойти на твой костер.

15 апреля 1921

2. «Есть некий час – как сброшенная клажа…»

Есть некий час…

Тютчев.

Есть некий час – как сброшенная клажа:

Когда в себе гордыню укротим.

Час ученичества, он в жизни каждой

Торжественно-неотвратим.

Высокий час, когда, сложив оружье

К ногам указанного нам – Перстом,

Мы пурпур Воина на мех верблюжий

Сменяем на песке морском.

О этот час, на подвиг нас – как Голос

Вздымающий из своеволья дней!

О этот час, когда как спелый колос

Мы клонимся от тяжести своей.

И колос взрос, и час веселый пробил,

И жерновов возжаждало зерно.

Закон! Закон! Еще в земной утробе

Мной вожделенное ярмо.

Час ученичества! Но зрим и ведом

Другой нам свет, – еще заря зажглась.

Благословен ему грядущий следом

Ты – одиночества верховный час!

15 апреля 1921

3. «Солнце Вечера – добрее…»

Солнце Вечера – добрее

Солнца в полдень.

Изуверствует—не греет

Солнце в полдень.

Отрешеннее и кротче

Солнце – к ночи.

Умудренное, не хочет

Бить нам в очи.

Простотой своей – тревожа —

Королевской,

Солнце Вечера – дороже

Песнопевцу!

* * *

Распинаемое тьмой

Ежевечерне,

Солнце Вечера – не кланяется

Черни.

Низвергаемый с престолу

Вспомни – Феба!

Низвергаемый – не долу

Смотрит – в небо!

О, не медли на соседней

Колокольне!

Быть хочу твоей последней

Колокольней.

16 апреля 1921

4. «Пало прениже волн…»

Пало прениже волн

Бремя дневное.

Тихо взошли на холм

Вечные – двое.

Тесно – плечо с плечом —

Встали в молчанье.

Два – под одним плащом —

Ходят дыханья.

Завтрашних спящих войн

Вождь – и вчерашних,

Молча стоят двойной

Черною башней.

Змия мудрей стоят,

Голубя кротче.

– Отче, возьми в назад,

В жизнь свою, отче!

Через все небо – дым

Воинств Господних.

Борется плащ, двойным

Вздохом приподнят.

Ревностью взор разъят,

Молит и ропщет…

– Отче, возьми в закат,

В ночь свою, отче!

Празднуя ночи вход,

Дышат пустыни.

Тяжко – как спелый плод —

Падает: – Сыне!

Смолкло в своем хлеву

Стадо людское.

На золотом холму

Двое – в покое.

19 апреля 1921

5. «Был час чудотворен и полн…»

Был час чудотворен и полн,

Как древние были.

Я помню – бок ó бок – на холм,

Я помню – всходили…

Ручьев ниспадающих речь

Сплеталась предивно

С плащом, ниспадающим с плеч

Волной неизбывной.

Всё выше, всё выше – высот

Последнее злато.

Сновидческий голос: Восход

Навстречу Закату.

21 апреля 1921

6. «Все великолепье…»

Все великолепье

Труб – лишь только лепет

Трав – перед Тобой.

Все великолепье

Бурь – лишь только щебет

Птиц – перед Тобой.

Все великолепье

Крыл – лишь только трепет

Век – перед Тобой.

23 апреля 1921

7. «По холмам – круглым и смуглым…»

По холмам – круглым и смуглым,

Под лучом – сильным и пыльным,

Сапожком – робким и кротким —

За плащом – рдяным и рваным.

По пескам – жадным и ржавым,

Под лучом – жгущим и пьющим,

Сапожком – робким и кротким —

За плащом – следом и следом.

По волнам – лютым и вздутым,

Под лучом – гневным и древним,

Сапожком – робким и кротким —

За плащом – лгущим и лгущим…

25 апреля 1921

«В сновидящий час мой бессонный, совиный…»

В сновидящий час мой бессонный, совиный

Так…… я вдруг поняла:

Я знаю: не сердце во мне, – сердцевина

На всем протяженье ствола.

Продольное сердце, от корня до краю

Стремящее Рост и Любовь.

Древесная-чистая, – вся ключевая,

Древесная – сильная кровь.

Не знающие ни продажи, ни купли —

Не руки – два взмаха в лазорь!

Не лоб – в небеса запрокинутый купол,

Любимец созвездий и зорь.

Из темного чрева, где скрытые руды,

Ввысь – мой тайновидческий путь.

Из недр земных – и до неба: отсюда

Моя двуединая суть.

Две………………………..……………

Два знанья, вкушенные всласть.

К законам земным дорогое пристрастье,

К высотам прекрасная страсть.

Апрель 1921

«Как настигаемый олень…»

Как настигаемый олень

Летит перо.

О……………….

И как хитро!

Их сонмы гонятся за мной, —

Чумная масть!

Все дети матери одной,

Чье имя – страсть.

Олень, олень Золоторог,

Беда близка!

То в свой звонкоголосый рог

Трубит тоска…

По зарослям словесных чащ

Спасайся, Царь!

То своры дых кровокипящ, —

То Ревность-Псарь!

Все громче, громче об ребро

Сердечный стук…

И тихо валится перо

Из смуглых рук…

30 апреля 1921

«На што мне облака и степи…»

На што мне облака и степи

И вся подсолнечная ширь!

Я раб, свои взлюбивший цепи,

Благословляющий Сибирь.

Эй вы, обратные по трахту!

Поклон великим городам.

Свою застеночную шахту

За всю свободу не продам.

Поклон тебе, град Божий, Киев!

Поклон, престольная Москва!

Поклон, мои дела мирские!

Я сын, не помнящий родства…

Не встанет – любоваться рожью

Покойник, возлюбивший гроб.

Заворожил от света Божья

Меня верховный рудокоп.

3 мая 1921

«Душа, не знающая меры…»

Душа, не знающая меры,

Душа хлыста и изувера,

Тоскующая по бичу.

Душа – навстречу палачу,

Как бабочка из хризалиды!

Душа, не съевшая обиды,

Что больше колдунов не жгут.

Как смоляной высокий жгут

Дымящая под власяницей…

Скрежещущая еретица,

– Саванароловой сестра —

Душа, достойная костра!

10 мая 1921

«О первое солнце над первым лбом…»

О первое солнце над первым лбом!

И эти – на солнце прямо —

Дымящие – черным двойным жерлом —

Большие глаза Адама.

О первая ревность, о первый яд

Змеиный – под грудью левой!

В высокое небо вперенный взгляд:

Адам, проглядевший Еву!

Врожденная рана высоких душ,

О Зависть моя! О Ревность!

О всех мне Адамов затмивший Муж:

Крылатое солнце древних!

10 мая 1921

«Косматая звезда…»

Косматая звезда,

Спешащая в никуда

Из страшного ниоткуда.

Между прочих овец приблуда,

В златорунные те стада

Налетающая, как Ревность —

Волосатая звезда древних!

10 мая 1921

МАРИНА

1. «Быть голубкой его орлиной…»

Быть голубкой его орлиной!

Больше матери быть, – Мариной!

Вестовым – часовым – гонцом —

Знаменосцем – льстецом придворным!

Серафимом и псом дозорным

Охранять непокойный сон.

Сальных карт захватив колоду,

Ногу в стремя! – сквозь огнь и воду!

Где верхом – где ползком – где вплавь!

Тростником – ивняком – болотом,

А где конь не берет, – там лётом,

Все ветра полонивши в плащ!

Черным вихрем летя беззвучным,

Не подругою быть – сподручным!

Не единою быть – вторым!

Близнецом – двойником – крестовым

Стройным братом, огнем костровым,

Ятаганом его кривым.

Гул кремлевских гостей незваных.

Если имя твое – Басманов,

Отстранись. – Уступи любви!

Распахнула платок нагрудный.

– Руки настежь! – Чтоб в день свой судный

Не в басмановской встал крови.

11 мая 1921

2. «Трем Самозванцам жена…»

Трем Самозванцам жена,

Мнишка надменного дочь,

Ты – гордецу своему

Не родившая сына…

В простоволосости сна

В гулкий оконный пролет

Ты, гордецу своему

Не махнувшая следом…

На роковой площади

От оплеух и плевков

Ты, гордеца своего

Не покрывшая телом…

В маске дурацкой лежал,

С дудкой кровавой во рту.

– Ты, гордецу своему

Не отершая пота…

– Своекорыстная кровь! —

Проклята, проклята будь

Ты – Лжедимитрию смогшая быть Лжемариной!

11 мая 1921

3. «Сердце, измена…»

– Сердце, измена!

– Но не разлука!

И воровскую смуглую руку

К белым губам.

Краткая встряска костей о плиты.

– Гришка! – Димитрий!

Цареубийцы! Псéкровь холопья!

И – повторенным прыжком —

На копья!

11 мая 1921

4. «Грудь Ваша благоуханна…»

– Грудь Ваша благоуханна,

Как розмариновый ларчик…

Ясновельможна панна…

– Мой молодой господарчик…

– Чем заплачу за щедроты:

Темен, негромок, непризнан…

Из-под ресничного взлету

Что-то ответило: – Жизнью!

В каждом пришельце гонимом

Пану мы Иезусу – служим…

Мнет в замешательстве мнимом

Горсть неподдельных жемчужин.

Перлы рассыпались, – слезы!

Каждой ресницей нацелясь,

Смотрит, как в прахе елозя,

Их подбирает пришелец.

13 мая 1921

«Как разгораются – каким валежником…»

Как разгораются – каким валежником!

На площадях ночных – святыни кровные!

Пред самозванческим указом Нежности —

Что наши доблести и родословные!

С какой торжественною постепенностью

Спадают выспренные обветшалости!

О наши прадедовы драгоценности

Под самозванческим ударом Жалости!

А проще: лоб склонивши в глубь ладонную,

В сознаньи низости и неизбежности —

Вниз по отлогому – по неуклонному —

Неумолимому наклону Нежности…

Май 1921

КН. С. М. ВОЛКОНСКОМУ

Стальная выправка хребта

И вороненой стали волос.

И чудодейственный – слегка —

Чуть прикасающийся голос.

Какое-то скольженье вдоль —

Ввысь – без малейшего нажима…

О дух неуловимый – столь

Язвящий – сколь неуязвимый!

Земли не чующий, ничей,

О безучастие, с которым

– Сиятельный – лишь тень вещей

Следишь высокомерным взором.

В миг отрывающийся – весь!

В лад дышащий – с одной вселенной!

Всегда отсутствующий здесь,

Чтоб там присутствовать бессменно.

Май 1921

РАЗЛУКА

Сереже

1. «Башенный бой…»

Башенный бой

Где-то в Кремле.

Где на земле,

Где —

Крепость моя,

Кротость моя,

Доблесть моя,

Святость моя.

Башенный бой.

Брошенный бой.

Где на земле —

Мой

Дом,

Мой – сон,

Мой – смех,

Мой – свет,

Узких подошв – след.

Точно рукой

Сброшенный в ночь —

Бой.

– Брошенный мой!

Май 1921

2. «Уроненные так давно…»

Уроненные так давно

Вздымаю руки.

В пустое черное окно

Пустые руки

Бросаю в полуночный бой

Часов, – домой

Хочу! – Вот так: вниз головой

– С башни! – Домой!

Не о булыжник площадной:

В шепот и шелест…

Мне некий Воин молодой

Крыло подстелет.

Май 1921

3. «Всё круче, всё круче…»

Всё круче, всё круче

Заламывать руки!

Меж нами не версты

Земные, – разлуки

Небесные реки, лазурные земли,

Где друг мой навеки уже —

Неотъемлем.

Стремит столбовая

В серебряных сбруях.

Я рук не ломаю!

Я только тяну их

– Без звука! —

Как дерево-машет-рябина

В разлуку,

Во след журавлиному клину.

Стремит журавлиный,

Стремит безоглядно.

Я спеси не сбавлю!

Я в смерти – нарядной

Пребуду – твоей быстроте златоперой

Последней опорой

В потерях простора!

Июнь 1921

4. «Смуглой оливой…»

Смуглой оливой

Скрой изголовье.

Боги ревнивы

К смертной любови.

Каждый им шелест

Внятен и шорох.

Знай, не тебе лишь

Юноша дорог.

Роскошью майской

Кто-то разгневан.

Остерегайся

Зоркого неба.

* * *

Думаешь – скалы

Манят, утесы,

Думаешь, славы

Медноголосый

Зов его – в гущу,

Грудью на копья?

Вал восстающий

– Думаешь – топит?

Дольнее жало

– Веришь – вонзилось?

Пуще опалы —

Царская милость!

Плачешь, что поздно

Бродит в низинах.

Не земнородных

Бойся, – незримых!

Каждый им волос

Ведом на гребне.

Тысячеоки

Боги, как древле.

Бойся не тины, —

Тверди небесной!

Ненасытимо —

Сердце Зевеса!

25 июня 1927

5. «Тихонько…»

Тихонько

Рукой осторожной и тонкой

Распутаю путы:

Ручонки – и ржанью

Послушная, зашелестит амазонка

По звонким, пустым ступеням расставанья.

Топочет и ржет

В осиянном пролете

Крылатый. – В глаза – полыханье рассвета.

Ручонки, ручонки!

Напрасно зовете:

Меж ними – струистая лестница Леты.

27 июня 1921

6. «Седой – не увидишь…»

Седой – не увидишь,

Большим – не увижу.

Из глаз неподвижных

Слезинки не выжмешь.

На всю твою муку,

Раззор – плач:

– Брось руку!

Оставь плащ!

В бесстрастии

Каменноокой камеи,

В дверях не помедлю,

Как матери медлят:

(Всей тяжестью крови,

Колен, глаз —

В последний земной

Раз!)

Не крáдущимся перешибленным зверем, —

Нет, каменной глыбою

Выйду из двери —

Из жизни. – О чем же

Слезам течь,

Раз – камень с твоих

Плеч!

Не камень! – Уже

Широтою орлиною —

Плащ! – и уже по лазурным стремнинам

В тот град осиянный,

Куда – взять

Не смеет дитя

Мать.

28 июня 1921

7. «Ростком серебряным…»

Ростком серебряным

Рванулся ввысь.

Чтоб не узрел его

Зевес —

Молись!

При первом шелесте

Страшись и стой.

Ревнивы к прелести

Они мужской.

Звериной челюсти

Страшней – их зов.

Ревниво к прелести

Гнездо богов.

Цветами, лаврами

Заманят ввысь.

Чтоб не избрал его

Зевес —

Молись!

Все небо в грохоте

Орлиных крыл.

Всей грудью грохайся —

Чтоб не сокрыл.

В орлином грохоте

– О клюв! О кровь! —

Ягненок крохотный

Повис – Любовь…

Простоволосая,

Всей грудью – ниц…

Чтоб не вознес его

Зевес —

Молись!

29 июня 1921

8. «Я знаю, я знаю…»

Я знаю, я знаю,

Что прелесть земная,

Что эта резная,

Прелестная чаша —

Не более наша,

Чем воздух,

Чем звезды,

Чем гнезда,

Повисшие в зорях.

Я знаю, я знаю,

Кто чаше – хозяин!

Но легкую ногу вперед – башней

В орлиную высь!

И крылом – чашу

От грозных и розовых уст —

Бога!

30 июня 1921

<9>. «Твои….. черты…»

Твои….. черты,

Запечатленные Кануном.

Я буду стариться, а ты

Останешься таким же юным.

Твои….. черты,

Обточенные ветром знойным.

Я буду горбиться, а ты

Останешься таким же стройным.

Волос полýденная тень,

Склоненная к моим сединам…

Ровесник мой год в год, день в день,

Мне постепенно станешь сыном…

Нам вместе было тридцать шесть,

Прелестная мы были пара…

И – радугой – благая весть:

……. – не буду старой!

Троицын день 1921

<10>. «Последняя прелесть…»

Последняя прелесть,

Последняя тяжесть:

Ребенок, у ног моих

Бьющий в ладоши.

Но с этой последнею

Прелестью – справлюсь,

И эту последнюю тяжесть я —

Сброшу.

………………….

Всей женскою лестью

Язвя вдохновенной,

Как будто не отрок

У ног, а любовник —

О шествиях —

Вдоль изумленной Вселенной

Под ливнем лавровым,

Под ливнем дубовым.

Последняя прелесть,

Последняя тяжесть —

Ребенок, за плащ ухватившийся… – В муке

Рожденный! – Когда-нибудь людям расскажешь,

Что не было равной —

В искусстве Разлуки!

10 июля 1921

«Два зарева! – нет, зеркала…»

М. А. Кузмину

Два зарева! – нет, зеркала!

Нет, два недуга!

Два серафических жерла,

Два черных круга

Обугленных – из льда зеркал,

С плит тротуарных,

Через тысячеверстья зал

Дымят – полярных.

Ужасные! – Пламень и мрак!

Две черных ямы.

Бессонные мальчишки – так —

В больницах: Мама!

Страх и укор, ах и аминь…

Взмах величавый…

Над каменностию простынь —

Две черных славы.

Так знайте же, что реки – вспять,

Что камни – помнят!

Что уж опять они, опять

В лучах огромных

Встают – два солнца, два жерла,

– Нет, два алмаза! —

Подземной бездны зеркала:

Два смертных глаза.

2 июля 1921

ВЕСТНИКУ

Скрежещут якорные звенья,

Вперед, крылатое жилье!

Покрепче чем благословенье

С тобой – веление мое!

Мужайся, корабельщик юный!

Вперед в лазоревую рожь!

Ты больше нежели Фортуну —

Ты сердце Цезаря везешь!

Смирит лазоревую ярость

Ресниц моих – единый взмах!

Дыханием надут твой парус

И не нуждается в ветрах!

Обветренные руки стиснув,

Слежу. – Не верь глазам! – Все ложь!

Доподлинный и рукописный

Приказ Монархини везешь.

Два слова, звонкие как шпоры,

Две птицы в боевом грому.

То зов мой – тысяча который? —

К единственному одному.

В страну, где солнце правосудья

Одно для нищих и вельмож

– Между рубахою и грудью —

Ты сердце Матери везешь.

3 июля 1921

ГЕОРГИЙ

С. Э.

1. «Ресницы, ресницы…»

Ресницы, ресницы,

Склоненные ниц.

Стыдливостию ресниц

Затменные – солнца в венце стрел!

– Сколь грозен и сколь ясен! —

И плащ его – был – красен,

И конь его – был – бел.

Смущается Всадник,

Гордится конь.

На дохлого гада

Белейший конь

Взирает вполоборота.

В пол-окна широкого

Вслед копью

В пасть красную – дико раздув ноздрю —

Раскосостью огнеокой.

Смущается Всадник,

Снисходит конь.

Издохшего гада

Дрянную кровь

– Янтарную – легким скоком

Минует, – янтарная кровь течет.

Взнесенным копытом застыв – с высот

Лебединого поворота.

Безропотен Всадник,

А конь брезглив.

Гремучего гада

Копьем пронзив —

Сколь скромен и сколь томен!

В ветрах – высокó – седлецо твое,

Речной осокой – копьецо твое

Вот-вот запоет в восковых перстах

У розовых уст

Под прикрытием стрел

Ресничных,

Вспоет, вскличет.

– О страшная тяжесть

Свершенных дел!

И плащ его красен,

И конь его бел.

Любезного Всадника,

Конь, блюди!

У нежного Всадника

Боль в груди.

Ресницами жемчуг нижет…

Святая иконка – лицо твое,

Закатным лучом – копьецо твое

Из длинных перстов брызжет.

Иль луч пурпуровый

Косит копьем?

Иль красная туча

Взмелась плащом?

За красною тучею —

Белый дом.

Там впустят

Вдвоем

С конем.

Склоняется Всадник,

Дыбится конь.

Все слабже вокруг копьеца ладонь.

Вот-вот не снесет Победы!

– Колеблется – никнет – и вслед копью

В янтарную лужу – вослед копью

Скользнувшему.

– Басенный взмах

Стрел…

Плащ красен, конь бел.

9 июля 1921

2. «Ресницы, ресницы…»

О тяжесть удачи!

Обида Победы!

Георгий, ты плачешь,

Ты красною девой

Бледнеешь над делом

Своих двух

Внезапно-чужих

Рук.

Конь брезгует Гадом,

Ты брезгуешь гласом

Победным. – Тяжелым смарагдовым маслом

Стекает кровища.

Дракон спит.

На всю свою жизнь

Сыт.

Взлетевшею гривой

Затменное солнце.

Стыдливости детской

С гордынею конской

Союз.

Из седла —

В небеса —

Куст.

Брезгливая грусть

Уст.

Конь брезгует Гадом,

Ты брезгуешь даром

Царевым, – ее подвенечным пожаром.

Церковкою ладанной:

Строг – скуп —

В безжалостный

Рев

Труб.

Трубите! Трубите!

Уж слушать недолго.

Уж нежный тростник победительный – долу.

Дотрубленный долу

Поник. – Смолк.

И облачный – ввысь! —

Столб.

Клонитесь, клонитесь,

Послушные травы!

Зардевшийся под оплеухою славы —

Бледнеет. – Домой, трубачи! – Спит.

До судной трубы —

Сыт.

11 июля 1921