Текст книги "Драконова Академия. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Марина Индиви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 6

Где-то капала вода: монотонно, отбивая свой ритм. Я сидела, уставившись на сцепленные на столе руки, запястья по-прежнему охватывал зачарованный металл. Ну или как он тут называется. Мне было все равно. Мне даже было все равно, что в темный каменный мешок, куда меня привели и где оставили, вот-вот войдет Лэйтор или кто-то еще. На самом деле мешок был не такой уж темный: его освещал тусклый магический шарик, который плавал под потолком туда-сюда. Очевидно, чтобы заставить меня нервничать, переживать, а при появлении хороших и плохих «полицейских» сдать с потрохами себя и всех кого попросят, признавшись в заговоре против короны, архимагов и во всем остальном.

Их проблема заключалась в том, что после случившегося волноваться не получалось.

Моя проблема заключалась в том, что у меня включилась заморозка. Такое уже было после разрыва с Земсковым, поэтому я хорошо помнила эмоции. Сначала на тебя обрушивается бетонная плита, и ты ничего не чувствуешь. Потом – дня два-три, кажется, что все норм, что ничего страшного не случилось. И ты даже начинаешь в это верить, ходишь, раздаешь гордые улыбочки, смеешься – картонно, напоказ, потому что смеяться не хочется, но ты же гордая. Зато потом тебя накрывает. Болью: так, что нечем дышать, отчаянием, когда кажется, что все кончено и осознанием того, что кое-что действительно кончено. Окончательно. Безвозвратно.

Я через все это прошла, и сейчас проходила снова.

Потому что обещала себе, что не буду больше влюбляться, но все-таки влюбилась. Обещала, что никогда ни перед одним парнем больше не раскроюсь настолько, но все-таки раскрылась. И ведь всего неделя прошла… или сколько там? Тогда почему я снова чувствую себя так, как под холодной бетонной плитой? Потому что у чувств нет сроков и ограничений?

Прерывая мысли, лязгнул засов. Дверь с интригующим скрежетом распахнулась, снова явив миру… то есть тьфу, камере и мне – Лэйтора. По ощущениям даже разжеванный целиком лимон, запитый концентрированным рыбьим жиром, сейчас бы не стер выражения довольства с его физиономии. Мне вот интересно, с чего он на меня так окрысился? Я что, спалила его любимые цветочки на газоне в Академии?

– Итак, тэри Ларо… – Дверь захлопнулась, заискрил запирающий магический контур. Военный прошел к столу, за которым я сидела – простенькому, металлическому. – Продолжим наш разговор.

Да мы его еще и не начинали.

Вслух я этого не сказала, зато спросила:

– Что, хорошего полицейского не будет?

Лэйтор остановился. Нахмурился.

– Кого? – переспросил он.

Тебя бы на стажировку в полицейскую академию в наш мир. Посмотрела бы я, как ты там будешь прыгать без магии.

– Неважно, – сказала я. – Важно то, что я не стану с вами говорить без моего защитника.

Про защитника он понял сразу: видимо, просто слово «адвокат» сбоило.

– Вам не положен защитник, тэри Ларо. При учете того, что темная магия запрещена, на вас не действуют стандартные протоколы. Я имею право допросить вас один на один.

– А, – сейчас я поняла, что заморозка в данном случае – не проблема. Скорее, счастье, потому что когда стул Лэйтора мерзко скрежетнул ножками по сырому каменному полу, я даже не поморщилась. Нервы под внутренней анестезией в таких ситуациях очень кстати. – В таком случае я имею право сохранять молчание. Потому что все, что я скажу, может и будет вами использовано против меня.

– Не дерзите, тэри Ларо, – гритт сцепил руки, отражая мой жест – тоже известный психологический прием, между прочим. – Я пришел поговорить с вами по-хорошему, по-доброму. Потому что прекрасно понимаю, что девочке вашего возраста легко оступиться, особенно принимая в расчет ваших… гм, родителей.

По-доброму.

Я улыбнулась: моя первая прорезавшаяся улыбка по ощущениям больше напоминала оскал.

– То есть вы будете и хорошим, и плохим.

До Лэйтора начало доходить. Уж не знаю, какие у этого гритта умственные способности (подозреваю, что выше среднего, если он все-таки до гритта дослужился), но он нахмурился еще сильнее. Лимон не помог, Ленор помогла. Интересно, что было бы, глотни он «Ленор»?

– Вы, по всей видимости, не понимаете всей серьезности положения, тэри Ларо. В первую очередь вашего. Если вы не пойдете на добровольное сотрудничество…

– Вы будете меня пытать, – подсказала я. Медленно расцепила пальцы, шевельнула ими, и заметила, как военный дернулся назад. – Правда? Будете? Адептку Академии Драконова?

Дорогие читатели!

Сегодня будет еще одно продолжение чуть позже ;)

Так что надолго не расходимся, вторая часть еще эмоциональнее первой.

– Молчать! – рявкнул гритт, багровея. Каким-то чудом его неприятное лицо не осветило камеру, как фонарик, не поползло по сырым стенам с выпуклыми серыми камнями красным светом.

– Вы же только что хотели, чтобы я говорила, – глядя на него в упор, приподняла скованные руки и резко опустила их на стол. Металл звякнул о металл. – Не хотите предоставлять мне защитника – не надо, но я требую, чтобы о случившемся немедленно сообщили моему опекуну архимагу Равену. До этого момента я больше не стану ни с кем разговаривать. Ни с вами, ни с кем бы то ни было еще.

Я откинулась на спинку стула и убрала руки на колени. Мне отчаянно хотелось бы испытать хотя бы сотую долю ярости, которой полыхал гритт Лэйтор. Разозлиться на него. Возненавидеть. Почувствовать презрение за то, что просто увел самую обычную ни в чем не повинную девчонку на допрос, не разобравшись в ситуации, но нет. Чувства внутри молчали, а вот холод – разрастался, грозя затопить меня целиком.

Незнакомый мне холод. Темный.

Наверное, именно так себя чувствуют те, кому нечего больше терять, и он тоже это понял. Видимо, прочел в моих глазах, или почувствовал, потому что голос его спустился до низин змеиного шипения.

– Вот как вы заговорили, тэри Ларо. Адептка Академии Драконова, говорите? Разве адептка Академии Драконова способна создать сеть Грихмира?

Да будь она проклята, эта сеть!

– Нет. Вряд ли. Такому не учат в Академии Драконова, – Лэйтор распалялся все сильнее, багровые пятна на его лице уже чередовались с белыми, и я в глубине своей бесконечной отстраненности подумала о том, не хватит ли его удар прямо здесь. – Зато у ваших родителей вполне могли остаться наработки. Вы были уже в сознательном возрасте, когда все случилось, и вполне могли получить какие-то инструкции от своей матери или отца. Вопрос в том, какие. Что они поручили вам сделать, тэри Ларо?

Не пообещай я молчать, расхохоталась бы ему в лицо. Это ж просто теория заговора какая-то: родители, собирающиеся убить Верховного Архимага, попались, но оставляют малолетней дочери инструкции и завет учиться темной магии. И она учится, растет, ночами втайне от всех практикуя темные знания, этакая Наташа Романова магического мира, чтобы… чтобы – что?

– Вы это сами только что придумали? – все-таки не удержалась. – Или перечитали шпионских авантюрных романов?

– Не смешно! – Лэйтор вскочил, стул отлетел в сторону, с лязганьем жалобно врезался в стену, чтобы там и упасть.

– Согласна, – сказала я. – Не смешно. Обычно официальные лица, совершающие арест, имеют при себе веские доказательства, которые могут предоставить, показания свидетелей, а не какие-то досужие домыслы в стиле желтой прессы или приключенческих историй.

В следующий момент Лэйтор обогнул стол и с силой вдавил ладонь мне в плечо.

– Ваш арест одобрен Верховным архимагом, тэри Ларо. Но вы никак не желаете осознавать серьезность ситуации. Придется вам ее объяснить.

Лэйтор рывком вздернул меня на ноги, из-за чего плечо прострелило болью, и я вскрикнула, а в следующее мгновение меня уже швырнули животом на стол. От удара о металлическое ребро из груди выбило воздух, в запястья жалящими гранями врезались наручники. От шока потемнело перед глазами, и еще сильнее потемнело, когда ладонь Лэйтора поползла по моему бедру под юбку.

Вспышка!

Слабый источник света полыхнул и погас. Волны ледяной пугающей магии прокатились сквозь самую мою суть, Лэйтор выругался, а в следующий момент его от меня оторвало.

Именно оторвало, с такой силой, с какой могло бы выдрать стальной каркас из высотки каким-то чудовищным механизмом. Вторил этому звук – звук уже знакомой мне сигнализации, только на сей раз усиленный стократно, взорвал окружающее меня пространство.

Но даже сквозь него раздался отчаянный, полный боли вой, он прокатился по камере, заставляя меня съежиться на полу. Это большее, на что меня вообще хватило, а в следующий миг полыхнуло серебром, и я прикрыла ладонью глаза. На мгновение. Чтобы потом их открыть и увидеть…

Альгора.

Черные крылья. Заполнившие собой, кажется, всю камеру. Они врезались в камень, превращая его в шипящую тлеющую крошку, разрезая стены как раскаленный нож вспарывает масло. Лэйтор болтался в воздухе. Точнее, он был пришпилен к стене и жалобно дергал ногами, вцепившись в сдавливающую его горло руку. Напитанный серебром воздух дрожал, как от жара, хотя на самом деле от холода. От смертельного противоестественного холода потусторонней силы магии темных драконов, пожирающего, казалось, саму жизнь.

– П-п-п-п… – это все, что получилось сказать у Лэйтора до того, как Альгор сильнее сдавил руку. Он заговорил, но его голос тоже звучал… потусторонне:

– Как ты посмел. Дотронуться. До моей. Женщины.

Мужская ладонь уже совсем не напоминала человеческую, заполненная серебром чешуи с прорастающими из нее когтями. Лэйтор сдавленно захрипел – не знаю, как я это расслышала в кромешном вое сирены, но именно это заставило меня вскочить на ноги.

– Валентайн!

Или не Валентайн?

Обернувшийся ко мне мужчина, дракон, непонятно кто смотрел на меня… или в меня? Заполненными тьмой глазами, в котором не осталось ни белков, ни радужки. Серебро чешуи раскрасило скулы, стекая под тлеющий ворот.

– Стой. – Мне показалось, что он меня не услышит, и вовсе не из-за оглушительного звука, от которого захотелось зажать уши. Тем не менее я все-таки продолжила: – Пожалуйста. Остановись.

Миг, растянувшийся в вечность, показался мне каким-то слишком долгим. Или напротив – слишком молниеносным? Он развернулся, и я поняла, что это конец: в смысле, один взмах крыльев должен был располосовать меня, как капусту на разделочной доске, но ничего такого не произошло. Таяла в воздухе дымка – там, где должны были быть темные крылья, серебро чешуи впитывалось в кожу, а его ладонь, которая только что чуть не раздавила Лэйтору трахею, теперь лежала на моей талии. В другой ситуации я бы сказала «ик», но сейчас просто провалилась. В раскрывшийся зев портала, в который мы шагнули вдвоем, или шагнул он, увлекая меня за собой.

Черный портал оказался другим: в момент перехода из меня словно выпили все силы, а на выходе замутило, как после безумной карусели. Я не успела даже вдохнуть, а меня уже подтолкнули к стремительно наполняющейся ванной.

Что?!

– Ты это сейч-час с-серьз-зно? – спросила я, глядя на местную джакузи в местном непонятно где.

– Серьезнее некуда, – его голос уже звучал привычно. – Ты аккумулируешь темную магию, и плюсом впитала еще часть моей. Если это не остановить…

Он не договорил, рывком сдернул с меня пиджак. Я бы попыталась сопротивляться, но со мной и правда творилось что-то странное: затопивший меня холод растекался по телу, пробираясь даже в волосы. Я на всякий бросила взгляд в зеркало вдали – не превращаются ли они в снег, но увидела там только девицу с безумным, горящим серебром, взглядом и мужчину, который ее раздевал.

– А это…

Я взглянула на наручники, которые искрили, как неисправная проводка.

– А, это, – насмешливо произнес Валентайн. – Местная антимагия не способна сдержать силу темных. Но если им так проще, не стоит их разочаровывать. По крайней мере, я не стал.

О… о чем он?

В следующий момент мне стало не до наручников, потому что цепь хрустнула и развалилась, я увидела полуразложившийся металл, а от браслетов меня избавил уже Валентайн. Это была последняя осознанная мысль, потому что дальше он избавлял меня уже от белья.

– Не смей! – зашипела, вцепившись ногтями в его руку.

Моя рука тоже как-то странно засеребрилась, и я ее испуганно отдернула.

– У меня нет времени на реверансы, Лена. Точнее, его нет у тебя. Залезай.

То ли то, что он впервые назвал меня именем, которое знал уже фиг знает сколько, то ли то, что со мной творилось, а может быть, все вместе взятое, считая властный приказ, заставили меня все-таки залезть в ванную. Там было тепло, и я даже забыла о том, что плаваю тут как обнаженный обед для черного дракона, начала соскальзывать в сон…

Вода выплеснулась через края, и в следующий момент я поняла, что лежу уже не на гладкой поверхности, а на Валентайне. Забилась в его руках, но он только крепче прижал меня к себе:

– Я тебя не трону. Одежда мешает восстанавливать энергетический контур и успокаивать магию.

Успокаивать?! Магию?! Это меня тут надо успокаивать, а не магию!

– А вода для создания романтической обстановки?

Со мной определенно что-то творилось, потому что меня бросало то в жар, то в холод, перед глазами все плыло, а позвоночник казался новогодней гирляндой, которую подключили к неисправной розетке, предварительно несколько раз скрутив, вытянув и опять скрутив.

Так же скрутило и меня. От боли. Я выгнулась, хватая ртом воздух, и только ладони Валентайна, удерживающие меня, не позволили что-то себе свернуть.

– Вода – идеальный проводник и отличная среда для сброса излишков магии, – пояснил он, он вообще сегодня на удивление много говорил – не о том, что хочет меня или хочет меня трахнуть. Его голос казался гипнотическим, и в нем я тонула, только он, кажется, спасал от ледяного выжигающего тело холода. – Все будет хорошо, девочка. Потерпи.

Перед глазами дрожал какой-то совсем другой мир. Новый, которого я не знала – раскрашенный серебром и тьмой, и в этом мире я чувствовала, как Валентайн крепко прижимает меня к себе. В этом мире все это было настолько правильно, настолько естественно, что отступила даже боль, на смену ей пришло дикое, непонятное чувство. Дрожащая во мне магия сгущалась, становилась плотнее, как будто меня заполняло ртутью, а потом… в нее ворвалась черная, насыщенная, яростная, и я задохнулась от этого слияния и единства.

Содрогнулась, словно сквозь меня пропустили ток, а вода из ванной взмыла в воздух.

Это было даже красиво, по-настоящему – весь поток обратными водопадами, струями, каплями – тянулся ввысь к потолку, и в нем отражалось серебро моих и тьма его глаз.

Что-то внутри лопнуло, словно взорвалось, меня окатило безумным, сравнимым с каким-то потусторонним наслаждением жаром, и в лицо полетели шипящие испаряющиеся в воздухе брызги.

Бульк.

Это я сползла в воду. Новую. Которая закрутилась вокруг нас почти сразу же, как магический водоворот.

Мысли стали вялыми и ленивыми, а я бы изобразила рыбку, если бы Валентайн меня не подхватил. Оказавшись над водой, я инстинктивно крест-накрест закрыла руками грудь, и его ладони немедленно накрыли мои пальцы прямо на моих плечах.

– Отпусти-и… – так мог бы разговаривать муравей. С тем же успехом и с той же громкостью, я сама едва расслышала, что сказала. Если вообще сказала это вслух.

Лежать на Валентайне не входило в мои планы, особенно учитывая, что он тоже был голый. Полностью. И я чувствовала под ягодицами его… огурчик? Морковку? Нет, кабачок. Ладно хоть не патиссон.

Горячий патиссон…

То есть тьфу, кабачок.

Хотя какая разница. После того, что сейчас между нами было – а что было? Его магия вошла в мою? – как порядочный темный дракон он все равно обязан на мне жениться.

Подавив желание хихикнуть, я завозилась в его руках. Что-то зашипело, меня снова окунули в воду. Потом по мне чем-то возили: чем-то мыльным и шершавым. Потом поставили на ноги. Мне не стоялось, я начала заваливаться, и меня мгновенно куда-то усадили. Мокрые волосы стали сухими, я тоже стала сухой, в смысле, завернутой в какой-то теплый уютный кокон. А после мир поменял плоскость и под щекой оказалась прохладная гладкая наволочка мягкой подушки. Я обняла ее, и все остальное стало уже неважно.

Дорогие девочки!

Я очень рада, что вы со мной! Благодарю за ваши эмоции, за вашу поддержку! За комментарии, сердечки и награды!

Вы – мое Вдохновение!

Глава 7
Люциан Драгон

Сказать, что настроение было отвратным – значит, ничего не сказать. На занятия он не вернулся, прямо из приемной Эстре открыл портал в город и схлопотал еще один штраф. Да пусть подавятся. Так он и сказал стражу порядка, который мгновенно изменился в лице и посуровел.

«Выкуси», – хотелось добавить Люциану, но вместо этого он криво усмехнулся и ушел. Драки на улице ему только не хватало для полного счастья. С каким-то стражником. Человечишкой. Возомнившим себя драх знает кем.

Подраться очень хотелось. Так, что нестерпимо зудели лопатки, а флер призрачных крыльев несколько раз порывался вспыхнуть за спиной, Люциан чувствовал эту силу дракона. Правда, с тем, с кем хотелось подраться, драться было бессмысленно. Он его укатает в мостовую и не поморщится, и осознание этого бесило еще сильнее. Настолько, что он до скрипа сжимал зубы и до побелевших костяшек кулаки.

Лозантирова Черная тварь не просто так рядом с ней нарисовалась. Нарисовался. Он наверняка все знал. Он-то уж точно все знал, и она – знала, что Альгору все известно, но ему, Люциану, не сказала ни слова. Да и драхи с ней. Пусть катится в темную бездну вслед за прародителем всего этого дерьма. Яйцо от дракона недалеко лежит, вот и Ларо такая же, как ее мамаша. Нечего было ждать от выродка заговорщиков. Чего он вообще ждал? Высоких чувств? Привязанности? Смешно.

Она прицепилась к нему, чтобы прикрыться его спиной, но вовсе не потому, как изначально подумал Люциан. Именно потому, что была связана с темной магией.

Он шлялся по городу невесть сколько, до темноты. Вернулся не в Академию, в родительский замок, сразу же, первым делом направился в погреб. Дорнар-скар, он же драконье пламя, не пьянит, а вот Дорнар-оррхар, драконье дыхание – очень даже. Выдернув старинную бутыль из ячейки, Люциан огляделся и, не обнаружив поблизости ничего, чем можно было бы поддеть пробку, выругался. Так грязно, что грязи недомытых углов погреба оставалось только завидовать.

Пришлось подниматься на кухню, хотя видеть кого-то хотелось меньше всего.

– Тэрн-ар Люциан, – Сьерра раздула драконьи ноздри, особенно когда увидела в его руках бутыль. – Ваш отец не велит брать запасы, особенно прикасаться к Дорнар-оррхар.

Да что ж они все испытывают его терпение!

– Так пожалуйся на меня отцу, – хмыкнул он. Подхватил первый попавшийся на глаза инструмент, о назначении которого мог лишь смутно догадываться, всадил в пробку. Она жалобно хрустнула.

– Тэрн-ар! – в голосе драконицы звучали укоризненные нотки, которые, впрочем, тут же смягчились. – Вы бы сестру проведали, а? С того самого вечера девочка сама не своя… расстроилась. Вы поссорились, говорят?

– Врут, – часть пробки улетела в воздух, часть провалилась в бутыль. Люциан повернулся к Сьерре и произнес, четко проговаривая слова: – Нэв просто вела себя как маленькая, эгоистичная дрянь, а у меня достаточно дел, чтобы заниматься этой мелкой оторвой. У тебя, кстати, тоже полно прямых обязанностей. Займись ими вместо того, чтобы раздавать советы.

Сьерра даже пригнулась, а он развернулся, швырнул ставшую ненужной железяку на стол и вышел. Ноги сами принесли его к лабиринту и он, не задумываясь, приложился к узкому горлышку. Огонь напитка ожег горло и, кажется, даже легкие, и он судорожно втянул холодный воздух.

Лозантирова Ларо, чтоб ей сгореть в своей темной магии! Он ведь реально поверил в то, что он ей нужен. Что она что-то к нему испытывает…

– Varr-r-r-rha*! – вырвалось с рычанием на драконьем. Он почти запустил бутылкой в живую, тянущуюся к темному небу изгородь, но вовремя опомнился. Идти за новой бутылкой было лень, еще больше не хотелось слушать очередное нытье Сьерры или смотреть ей в глаза. Поэтому Люциан сделал еще глоток, все больше и больше углубляясь в запечатывающий, отрезающий его от мира лабиринт.

Как давно Альгор все знает? Не просто же так он вокруг нее терся…

Флер крыльев снова полыхнул за спиной, и не просто флер, Люциан чувствовал, как они набирают силу, готовясь перейти в полуоборотную, частичную боевую форму.

– Ненавижу! – женский голос прозвучал так отчетливо, что он замер. Знакомый женский голос, доносящийся… справа? Слева? В этом и был прикол лабиринта, никогда не понятно, откуда идет звук. В детстве он любил сюда приходить, чтобы побыть в одиночестве. Особенно – после смерти матери.

Он. Рассказал. Ей. Все!

Все самое сокровенное… а она смотрела ему в глаза – и смеялась!

Ярость полыхнула снова, чуть не отрезав воспоминания о том, что здесь есть кто-то еще. Интересно, кто? Желание развернуться и уйти было сильным, но еще сильнее было желание на ком-то выместить свою злобу, поэтому он зажал горлышко бутылки большим пальцем, оттолкнулся и взмыл ввысь.

Обычно полет дарит дракону незабываемые, яркие эмоции и вдохновение, но сейчас он только разжигал злобу, ярость, какой-то полубезумный азарт. Лабиринт уменьшился, и Люциан бросил взгляд вниз, чтобы определить, где девчонка, которая кого-то ненавидит. Долго искать не пришлось, в одном из коридоров мелькнуло ярко-красное пятно платья. Хм-м-м…

Он рухнул вниз, сложив крылья, и приземлился за ее спиной так резко, что она взвизгнула и обернулась:

– Совсем сбрендил?!

– Драконова, – это была констатация факта. – Все интереснее и интереснее.

– Что тебе интереснее? – сложив руки на груди, она посмотрела на него в упор. Явно уже оправилась от первого потрясения: глаза метали молнии. Покрасневшие глаза, благодаря драконьему зрению он мог улавливать такое даже в темноте.

– Все. Например, как ты здесь оказалась.

– Я же не спрашиваю, почему ты с бутылкой, – огрызнулась София.

– И правильно. Не спрашивай. Хочешь? – он протянул Дорнар-оррхар ей. Драконова вскинула брови:

– Считаешь, что я буду пить из горла?

– Ну прости, бокалов не захватил, – хмыкнул Люциан. И, не дожидаясь комментария, сделал еще несколько глубоких глотков.

Мир подернулся легкой дымкой новых впечатлений. Если человеческое вино и пламя было так, на побаловаться, то оррхар брало даже самых сильных драконов. Самое то, что сейчас нужно, чтобы забыть одну маленькую лживую темную тварь. Ухмыльнувшись, он посмотрел на Драконову:

– Ничего так прикид.

Прикид, надо признаться, был очень даже чего. Ярко-красное платье подчеркивало ее внешность: темные волосы, темные глаза, легкий загар. Его не обошла информация, что Драконова обожает отдыхать на островах и что каждые выходные проводит в шезлонге на берегу океана – благо, папочкины средства позволяют. Осталось только понять, что она делает тут.

– Стой, – Люциан снова ухмыльнулся. – Кажется, я понял. Платье, прическа, туфельки… с Сезаром ужин не удался.

– Скотина, – огрызнулась София.

– Сезар-то? Еще какая. Та еще тварь, – равнодушно пробормотал он и снова приложился к бутылке. Братец у него сейчас ярких чувств не вызывал: даже несмотря на то, что был кувшином с концентрированной темной магией на ножках.

– Ты пьян, – усмехнулась девушка. А потом мстительно добавила: – С Ларо что-то не задалось?

Он сам не понял, как оказался рядом, сжимая ладонь на ее шее.

Пока еще мягко.

– Не смей о ней говорить.

– Или что? – раздув ноздри, Драконова сверкнула глазами. Потом рывком выдернула из его ладони Дорхар-оррхар, сделала глоток и… С минуту Люциан просто ржал, глядя на то, как София, икона стиля Академии, с выпученными глазами хватает губами воздух и кашляет. Он даже по спине ее похлопал, но ржать, правда, не перестал.

– Ч-ч-то это за дрянь? – спросила она, прокашлявшись.

– Драконье дыхание.

– Я чуть не задохнулась!

– Не повезло, – Люциану даже стало интересно, как дыхание подействует на нее – людям такое вообще не стоило пить, и спустя мгновение он получил отличную возможность это узнать. Драконова слегка пошатнулась на своих шпильках, вцепилась пальцами в его локоть:

– Ой.

– Ай, – фыркнул он, увлекая ее за собой.

Все еще цепляясь за его руку, София наклонилась, чтобы снять туфельки. При этом весьма соблазнительно оттопырив свою аппетитную задницу.

– Что-то я… на ногах не держусь, – призналась она.

– Так садись.

Сказал бы ему кто, что он будет сидеть в кустах с Драконовой… ну ладно, не совсем в кустах, в лабиринте, тем не менее за спиной сейчас вырастала могучая стена растений, впереди, справа и слева тоже – так вот, Люциан не просто не поверил бы, но еще и бы и поржал. Впрочем, сейчас ржать хотелось не меньше, особенно когда Драконова всхлипнула:

– Ненавижу твоего брата, – сказала она.

– О, так мы можем создать команду, – запрокинув голову, Люциан смотрел на кружащиеся в темноте звезды. На них смотреть было проще, так перед глазами не стояли лица Ларо и Альгора, застывших друг рядом с другом в лабиринте.

– Ты тоже его ненавидишь?

– Еще как.

– Почему?

– Потому что. А ты?

– Потому что он заносчивый, самовлюбленный, напыщенный…

– Да, детка. Продолжай, мне это нравится.

София ткнула его в бок. Точнее, хотела ткнуть в бок, но видимо промахнулась и попала в ребра. Весьма ощутимо.

– Твоего ж…

– Ты смеешься надо мной?! – обиженно спросила она. Так обиженно, что впору заподозрить, что эту надменную и мерзопакостную девицу тоже подменили.

Лозантирова Ларо!

Он попытался сделать еще глоток, но в бутылке не осталось ни капли. Когда успел? Или это они вдвоем успели?

– Драгон!

– Нет, что ты. Мне правда нравится слушать, как ты оскорбляешь моего брата, – Люциан заглянул ей в глаза. Ее лицо было так близко и в то же время так далеко, и в этот момент он подумал, что неплохо бы попробовать на вкус ее губы. В конце концов, на них еще точно оставался Дорхар-оррхар.

О да. Он там точно оставался. Он почувствовал терпкий, обжигающий вкус на пухлых девичьих губах, стоило только накрыть их своими. Накрыть, разомкнуть, врываясь в ее красивый рот. Драконова уперлась ладонями ему в грудь, а потом, неожиданно, ответила. Они вместе рухнули на траву, Люциан на спину, София сверху.

Звезды над ними устроили какие-то сумасшедшие пляски, небо вращалось и двигалось, как черное полотно…

В глаза ударил ослепительный солнечный свет. Зажмурившись, Люциан приложил ладонь к лицу и поморщился: голова напоминала пустую бочку, по которой всю ночь колотили ногами и железяками.

– Твоего ж драха, – выдохнул он.

Было холодно. Очень холодно, и, хотя замерзнуть ему не грозило, трава и земля неприятно обжигали спину и голый зад. А вот сверху было тепло и приятно, и, убрав от лица руку, Люциан обнаружил на себе Софию Драконову. Тоже голую. Вся их одежда в беспорядке была разбросана по земле, ее трусики почему-то висели на ветке над его головой, а его форменный пиджак комом валялся на каменной дорожке.

Пару минут он пытался осознать себя в этом мире, а потом снова прикрыл глаза, повторив (уже гораздо более эмоционально):

– Твоего ж драха!

___________________________________

*Дрянь