Текст книги "Любовница поневоле"

Автор книги: Марина Эльденберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Меня несло, я это понимала. Но сарказм помогал не сдаться, пережить этот день.

– Зато твой запах теперь острее.

– Запах?!

– Твой запах, Шарлин. Для вервольфов важен аромат того, с кем собираешься заняться сексом.

Вот теперь я от него отшатнулась, рассматривая широко раскрытыми глазами. Шаг, еще один.

– Ты издеваешься надо мной? – спросила прямо. – Нет, правда? Или это такая месть? За то, что отказала тебе в прошлый раз. Хочешь посмотреть на мое унижение?

Стоило прикусить губу. Что я и делаю, но поздно.

Теперь взгляд Доминика будто пробивает меня насквозь. Глаза за секунду наливаются желтым, черты заостряются, лицо темнеет, а светлая рубашка, кажется, вот-вот разлетится на лоскуты от начавшейся трансформации. Экрот шагает ко мне, и все во мне кричит: «Беги!» Ведь мы здесь одни, и он сильнее меня! Гораздо сильнее.

– Унижение? – От его животного рыка во мне все стынет, я будто вросла пол. – Что же с тобой делал Дэн, если ты считаешь секс унижением? Или ты считаешь унижением секс со мной?

– Я…

– Унижение можешь оставить себе. А я хочу посмотреть на тебя без этих тряпок. Хочу услышать, как ты будешь стонать подо мной. Хочу трахнуть тебя. Прямо здесь и сейчас.

Нет, это не унижение. Это просто абзац! Мое лицо вспыхивает, и вовсе не от стыда. Мне за себя не стыдно. Кровь приливает к щекам и шее от злости на эту провокацию. Будь я вервольфом, точно бы превратилась в волчицу и вцепилась Доминику в горло!

Какого хрена?

Ему что, мало женщин?

Даже невеста в наличии.

– Знаешь, что меня больше всего достало? – Он снова опережает меня с вопросом. – Скука. А твое предложение внесло некое разнообразие в мою размеренную жизнь.

– Я ничего не предлагала!

– Так предложи.

Доминик медленно подходит к дивану и опускается на него, расположившись с максимальным комфортом. Его ноги раздвинуты, грудь размеренно поднимается и опускается, руки лежат на спинке дивана, а взгляд снова насмешливый, если не сказать предвкушающий.

Я разворачиваюсь и ухожу.

Потому что мне тошно от всего этого.

Потому что я не стану расплачиваться с ним собой! Своим телом.

– Стоять, – приказывает он так, что я едва не спотыкаюсь. – Переступишь порог, и я больше не приму ни одного твоего предложения, Шарлин.

Тем сильнее мне хочется это сделать!

Уйти не оглядываясь.

Ну или оглянуться, чтобы увидеть, как изменится его лицо, когда я все-таки переступлю порог.

Но…

Это бесово «но» величиной в десять миллионов и сутками, чтобы их достать!

Будь я одна, будь у меня больше времени…

Поэтому я застываю перед этим проклятым порогом.

Может мое имя наложило отпечаток на мой характер, но я всегда все проблемы решала сама. Даже Дэнвера лишний раз ни о чем не просила. Я, именно я, всегда заботилась о своей семье. Я всегда принимала удар на себя.

Так что изменилось сейчас, Чарли?

В конце концов, унизить можно только того, кто желает быть униженным.

Я медленно поворачиваюсь и складываю руки на груди.

– Что именно ты хочешь?

Деловой тон «включается» сам по себе, но мне проще представить, что я провожу очередную сделку.

Сделку за безопасность и неприкосновенность моей семьи!

– Я это уже озвучил.

– Чтобы я стонала под тобой?

Он на время прикрывает глаза, но когда распахивает вновь, мне сложно понять, о чем Экрот думает.

– И это тоже.

– От чего? От боли или от удовольствия?

– Зависит от твоих предпочтений, Шарлин.

Меня всю внутри передергивает.

– Откуда уверенность, что я вообще буду стонать? Может, в постели я бревно.

Вервольф смеется.

– Предлагаешь сначала проверить? Я не против.

Искры смеха растворяются во взгляде Экрота так же быстро, как появились. Теперь я явственно читаю в его глазах голод.

Он похлопывает себя по колену:

– Иди сюда.

– Сначала гарантии!

– Дай свой телефон.

Для того, чтобы его отдать, мне нужно подойти к Доминику, что я и делаю на негнущихся ногах. Вервольф забирает протянутый разблокированный телефон, слегка касаясь пальцами моих, и я, пожалуй, слишком поспешно отдергиваю руку, что, естественно, от него не укрывается. Но он включает видеозапись и говорит:

– Я, Доминик Экрот, и я обещаю помочь Шарлин Мэдисон в деле с долгом ее покойного мужа. Теперь она под защитой, моей и моей стаи…

– И моя стая тоже под твоей защитой!

Доминик смотрит на меня чуть более пристально, чем прежде, но все-таки интересуется:

– Твоя стая?

– Мои близкие. Люди, за которых я отвечаю. Родители, моя помощница и ее дети.

Я выдерживаю этот взгляд. Если Экрот откажется, меня здесь ничего не держит!

– И твоя стая тоже под моей защитой. При полном и неукоснительном соблюдении договоренности между нами и выполнении всех моих условий. Клятва альфы.

Я не лгала, когда сказала, что не разбираюсь в законах вервольфов. Знала только то, что рассказывал Дэнвер. Но об этом от него слышала. Для людей последняя фраза ничего не значит, но для вервольфов клятва альфы – не пустой звук. Они все договоренности скрепляют подобными клятвами, ими просто так не разбрасываются и их не нарушают. Предъяви я эту клятву в мире людей, все только плечами пожмут. Но если я предъявлю ее тем ублюдкам, которые мне угрожали…

– Сроки? – Мой голос глухой, хриплый.

– До разрешения ситуации в твою пользу.

– Что это значит?

– Что я буду защищать тебя и твою семью столько, сколько потребуется, пока вопрос с долгом не будет решен.

– Я согласна.

Он выключает запись и возвращает мне телефон. А мои пальцы даже почти не дрожат, хотя внутри меня всю потряхивает, когда я просматриваю видео, на котором Доминик, действительно обещает позаботиться о моей семье и Рэбел с детьми. Это даже больше, чем нужная мне неделя. О таком подарке в мире вервольфов можно только мечтать.

Но мне такие подарки не нужны! Тем более от него.

– Мне не нужно твое покровительство, Доминик, – провожу между нами черту, игнорируя желтые вспышки в глазах вервольфа. – Помоги узнать, кому должен Дэн и сколько. И выиграть время, если долг действительно существует. Дальше я разберусь сама.

Доминик снова указывает на свои колени.

– Садись.

Мой пульс ускоряется, а во рту мгновенно пересыхает. Потому что одно дело представлять, что это просто обычная сделка, совсем другое – осознавать, чем нужно расплатиться.

– Сначала ты выполни свою часть сделки.

– Шарлин, – мое имя вервольф произносит настолько мягко, что лучше бы рычал, – ты получила свои гарантии, теперь я хочу получить свои. Садись.

Меня так бесит его самоуверенность, что я сажусь, но не к нему на колени, а рядом, на диван. Села же!

Но вервольф бросает на меня еще один испытывающий взгляд и вдруг поднимается со словами:

– Наша договоренность отменяется.

Бесы!

– Нет, Доминик, подожди! – я подаюсь вперед и хватаю его за предплечье. – Так нам будет удобнее.

Что я несу? Особенно учитывая, что мое лицо оказывается аккурат напротив ширинки на его брюках и выпирающего бугра. Настолько внушительного, что я на мгновение зависаю.

– Неплохая мысль, – соглашается вервольф, и до меня доходит, что я только что сама подала ему идею. – И хорошие гарантии.

Он смотрит на меня выжидающе, а у меня к горлу подкатывает тошнота, с приступом которой я успешно справляюсь.

К бесам!

Это всего лишь сделка.

Такая же, как все.

Просто у нее такое странное условие. Если буду строить из себя жертву, то сразу же проиграю!

Мне просто нужно это сделать.

Сделать так, чтобы этот гад остался доволен.

Глубоко вдыхаю и выдыхаю, а потом кладу руки на бедра Доминика. Щелкает ремень, пуговица поддается непослушным пальцам, замочек молнии скользит вниз, а следом за ним брюки и нижнее белье.

Его кожа огненная под моими пальцами, у вервольфов температура тела выше, а еще они дьявольски красивы. Плоский живот, литые мышцы бедер. Доминик не исключение из правила о звериной красоте. Я цепляюсь за эту мысль, чтобы не думать о том, что делаю, смотря на себя будто со стороны. Все это происходит будто не со мной.

Пульс стучит в ушах. Дыхание сбивается. У меня давно не было секса: я забила на отношения после того, как Дэн ушел. Но это и не секс.

Это сделка.

И мои обязательства перед Домиником.

Один оргазм для делового партнера, и я свободна!

Тем более вервольфа настолько возбуждаю я или сама ситуация, что до меня доносится сдавленный выдох сквозь зубы, когда я обхватываю двумя ладонями его член. Провожу сверху вниз по бархатистой коже, растирая влагу по всему стволу.

– Смотри на меня, – приказывает он, и я вскидываю голову, сталкиваясь с его глазами, радужка которых залита желтым.

– Это обязательно? – холодно интересуюсь я.

– Да, – выдыхает он.

– Не отпускаешь контроль даже в таких ситуациях?

Вервольф усмехается и проводит большим пальцем по моей щеке.

– Просто нравится этот ракурс.

Вот значит как?

Хочешь увидеть меня побежденной? Не дождешься!

Я сбрасываю его руку и повторяю движение – быстро, если не сказать жестко. И едва не подскакиваю, когда Доминик сжимает в кулаке мои волосы и оттягивает назад, заставляя запрокинуть голову. Не больно, но жутко неудобно: теперь мне при всем желании не отвести взгляда, разве что закрыть глаза.

– Запомни на будущее, Шарлин, – говорит он вкрадчиво, – здесь я решаю, как лучше.

– Пусти, – говорю я. – Или лысые женщины твой фетиш?

Он бросает на меня злой взгляд, но хватку ослабляет. А я ускоряю темп.

То, что я делаю, делаю интуитивно, и именно Доминику сейчас приходится подстраиваться под заданный мною ритм. Но тот, кто «здесь все решает» не жалуется.

Никто не говорил, как именно я должна его ласкать. И мне бы, наверное, нужно стараться закончить поскорее, но в меня будто вселился мстительный бес, потому что я то довожу его до пика, то останавливаюсь. Я не закрываю глаз, а вот веки Доминика прикрыты и подрагивают от сдерживаемого внутри напряжения. На одном движении член под моими ладонями пульсирует, а вервольф вздрагивает, издавая протяжный стон.

Который не успевает стихнуть, когда мир перед глазами переворачивается: вервольф подтягивает меня вверх. И, прежде чем успеваю слово сказать, впивается в мои губы властным поцелуем. Коротким и жестким.

Его рука сжимает мою грудь, скользит вниз по животу, а внутри меня все сжимается от напряжения. Сердце ухает вниз, потому что завершение дня станет совсем «прекрасным», если он решит продолжить, но Доминик отстраняется так же резко.

– Зачем? – выдыхаю я. Хотя все во мне продолжает подрагивать.

– Чтобы скрепить сделку.

Я должна чувствовать облегчение от того, что добилась своей цели, или наоборот, отчаяние, а, кажется, не чувствую ничего. Этот день выпил меня досуха.

Доминик выпил меня досуха.

– Сегодня я занят, – с сожалением произносит он, приводя себя в порядок. – Но мы продолжим завтра.

Я вскидываю голову.

– Завтра ко мне вернутся те головорезы.

– Об этом можешь не беспокоиться. Дай руки.

На автомате протягиваю ему ладони, и Доминик вытирает их платком. Такая забота больше напоминает издевательство, чувство такое, что меня обманули.

– И это все? – спрашиваю я, отталкивая платок. – Я могу не беспокоиться?

– Да.

– Я приеду, когда появятся какие-то новости.

– Завтра, – повторяет он, отходя к письменному столу. – Мы увидимся с тобой завтра, Шарлин.

– Катись к бесам!

Наверное, у меня окончательно сдают нервы, потому что я бросаю Экроту это в лицо и вылетаю за двери.

Наверное, он мог бы меня догнать, но не делает этого. Я сбегаю по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и выбегаю под дождь, но даже не чувствую его холодных злых капель.

Завожу мотор и благодарю того, кто придумал автоматические ворота, выпускающие меня из западни.

Меня колотит, а в пальцах до сих пор отзывается тепло кожи верфольфа.

Может, все это было зря. И нужно идти в полицию с тем видео.

Но только спустя несколько миль я понимаю, что забыла телефон в кабинете Доминика.

Глава 3

Сказать, что я ругала себя страшными словами – ничего не сказать.

Если видео из магазина можно было восстановить, то клятва альфы осталась у Экрота. Я все просрала! Потому что бежала оттуда так быстро, будто за мной волки гнались. Впрочем, сегодня грозил мне только один волк, и он как раз за мной не бросился. А заставить себя вернуться в его дом я просто не смогла. Хотя надо было! Надо было забрать телефон, но я струсила.

Позорно струсила!

Приехала домой и стояла под горячим душем, пока кожа не стала пунцовой. Вода смыла дождь и пот, но отказывалась вымывать воспоминания, как я касалась Доминика, и на что вообще согласилась.

На что, собственно?

Секс с одним вервольфом взамен безопасности своей семьи. Я давно не девочка, чтобы падать в обморок от таких условий, но сам факт, что приходится расплачиваться собой, выворачивал меня наизнанку. Это, а еще то, что приходится зависеть от Доминика.

Я рухнула на кровать и всю ночь просыпалась от того, что мне казалось, что под моими окнам воют волки. А когда все-таки проваливалась в сон, то мне снились желтые пугающие глаза вервольфа.

Не удивительно, что на следующий день я чувствовала себя отвратительно и выглядела примерно так же: бледность еще больше подчеркивала синяки под глазами. Поэтому, когда вошла в магазин позже обычного, поймала сочувствующий взгляд Рэбел.

– Может тебе взять отпуск, Чарли? – предлагает помощница. – На недельку.

Я застываю, так и не дотянувшись до почты, которую мы складывали в коробку на стойке.

– Рэбел, ты же знаешь, сколько у нас сейчас работы. Какая неделька?

– Но у тебя личные обстоятельства. Дэнвер…

– Туда ему и дорога.

– Чарли!

Может это было неправильно, но больше всего сегодня я злилась на Дэнвера. Потому что он умудрялся доставлять мне проблемы даже с того света. Хотя нет, больше всего я злилась на себя! Потому что однажды связалась с вервольфом и решила, что у нас с ним любовь до гроба! А теперь вынуждена платить по счетам.

Я заглядываю в коробку с почтой и натыкаюсь на продолговатую коробочку, обитую черным бархатом и перевязанную алой лентой. На белоснежной карточке только мое имя.

– Что это? – интересуюсь у Рэбел. – Бомба?

– Надеюсь, что нет, – хохочет помощница.

– Жаль, бомба решила бы все мои проблемы.

– Больше похоже на подарок от поклонника.

Это заставляет меня поперхнуться воздухом, а вот подруга нетерпеливо топчется возле стойки и сверлит глазами коробочку.

– Рэбел, давай работать, – говорю я, за что получаю недовольный взгляд.

Когда же она, наконец-то отходит, я быстро стягиваю ленту с коробки. На кроваво-красном, как и лента, атласе лежит мой телефон, внутри тоже карточка, и на ней написано от руки:

Твои гарантии

У Доминика размашистый, но твердый почерк. Я отмечаю это, поспешно открывая галерею. Только наличие видео с клятвой альфы меня ничуть не успокаивает, наоборот, когда в наушниках звучит его уверенный голос, я едва не роняю телефон на пол.

Потому что это значит, что наша с ним сделка остается в силе. Обратного пути нет.

Сегодня у нас назначена встреча.

Когда и где – в послании не сказано. Эта неопределенность портит день, и лишь работа помогает избавиться от мыслей о Доминике. Я нагружаю себя так, что то и дело ловлю беспокойные взгляды помощницы.

– Со мной все в порядке, Рэбел.

– Не в порядке, Чарли.

– В порядке!

– Ты только что поставила «Баллады черных степей» в раздел с медицинской литературой.

Бесы! Этой книге действительно здесь не место.

– Что тебя волнует? – спрашивает она. – Дело не только в Дэнвере?

Я могу ей рассказать, более того – хочу рассказать. Но чем меньше Рэбел и ее семья замешаны в этом, тем лучше. Сегодня, а может завтра, у меня будет информация о долге Дэнвера. Экрот подтвердит или опровергнет слова про десять миллионов, но уже сейчас лучше перестраховаться.

Этот звонок – на случай, если долг существует.

– Прим Лоран? Это Шарлин Брайс. Вы по-прежнему заинтересованы в приобретении моего магазина?

С этим типом мы впервые столкнулись год назад, когда о моем магазине написали в «Прайме», популярном журнале Крайтона о городской жизни. Его назвали культовым, ламповым и донельзя атмосферным, и это стало лучшей рекламой. К нам повалили толпы, но не только клиентов, а желающих приобрести мой бизнес. На самом деле тогда я получила десятки предложений, но услышав «нет», все тут же отставали. Прим Лоран был настойчивым: он говорил, что влюбился в магазин с первого взгляда и с завидной регулярностью интересовался, не передумала ли я. Я, конечно же, не передумывала, потому что книги были моей отдушиной, если не смыслом жизни.

До вчерашнего дня я не собиралась с ним расставаться.

– Прима Брайс, какие хорошие новости! Мы можем обсудить все за чашкой кофе. Например, завтра за обедом. Вас устроит?

Я соглашаюсь: завтра так завтра. И ловлю напряженный взгляд Рэбел, которую от меня отвлекло появление клиентов. К счастью, она не слышит мой разговор с Лораном, иначе бы наверняка вышла из себя. Рэбел и ее семья – еще одна причина, по которой я не хочу расставаться с магазином. Продать его – значит, лишить подругу работы.

Да и не собираюсь я его продавать! Но услышать, во сколько Лоран оценивает его сейчас, нужно.

– Не увиливай от ответа, Чарли!

Помощница подкрадывается ко мне так внезапно, что я чуть не роняю на нее толстенную книгу с описанием моды во времена первых цивилизаций. Остается только вздохнуть и ответить:

– Дело не в Дэне, это касается меня. Пока не могу ничего рассказать.

– У тебя кто-то появился?

У меня появился Доминик. Но лучше бы никогда не появлялся.

– Нет, – отвечаю поспешно. – У меня никого нет. Я слишком занята…

– Магазином, – заканчивает за меня Рэбел. – А нужно хотя бы немного заниматься собой. Найти мужчину.

Я передергиваю плечами:

– От мужчин одни проблемы.

– Не все мужики такие как Дэнвер, Чарли.

В голове почему-то снова нарисовался Экрот, который за помощь потребовал то, что потребовал. Нет, он не такой как Дэн. Он хуже!

– Покажешь хоть одного нормального, отпущу в трехнедельный отпуск.

– Три недели? – приподняла бровь Рэбел. – Ты без меня и три дня не продержишься!

Я фыркаю, но стоит помощнице отойти, снова мысленно возвращаюсь к Экроту. Доминик сказал, что мы увидимся сегодня, только я понятия не имела, как это произойдет. Поэтому воображение рисовала, что за мной присылают большую черную машину, в которую меня запихивают вервольфы и везут куда-то без объяснений. Хотя вероятнее всего, он просто позвонит и скажет, куда я должна приехать.

Вторая половина дня пролетает быстрее, чем мне хотелось бы. Заказываю новую тревожную кнопку, договариваюсь с поставщиками, переношу попугая в подсобку, потому что он называет всех посетителей червяками. Рэбел от меня отстает, зато мама активируется, и снова приходится уверять, что со мной все просто отлично. В итоге я сама начинаю в это верить, поэтому, когда отпускаю помощницу домой и остаюсь в магазине одна, даже больше не вздрагиваю от шорохов и не вскидываю голову всякий раз, как звонит колокольчик, сообщающий о новом покупателе. Сегодня их было особенно много.

– Помню, ты хотела писать свои книги, а не продавать чужие.

Хорошо, вздрагиваю. Даже подпрыгиваю, оступаюсь и едва не падаю с лестницы. Доминик перехватывает меня раньше, чем я успеваю набить себе шишку, и ставит на пол. Но не отпускает, продолжая удерживать в кольце своих рук.

А моего спокойствия, как не было, потому что воспоминания о вчерашнем захлестывают целиком. В магазине больше книжных стеллажей, чем свободного пространства, но Экрот умудряется занять его целиком. Своей аурой. Своей силой.

Его слишком много для меня.

– Тебе не плевать, чего я хотела?

Я сбрасываю его руки и отшатываюсь назад, чтобы тут же оказаться впечатанной в шкаф мощным телом Доминика. С вскинутыми вверх руками и надежно зафиксированными запястьями.

– Неправильный ответ, Шарлин, – почти рычит он. – Пока мы с тобой деловые партнеры, мне интересно все, что касается тебя.

Поза более чем неудобная: Доминик слишком близко от меня, но я не могу даже пошевелиться. Только говорить. И здравый смысл так не в тему подсказывает, что если я его пошлю, лучше не станет.

– Моя личная жизнь не касается нашей сделки.

Сегодня он одет более официально: в темно-серый костюм, светлую рубашку и синий галстук с серебристой вязью. Но под налетом классической сдержанности даже не пытается скрываться зверь: я вижу блеск в его взгляде и чувствую себя так, будто на мне нет одежды. Будто я полностью раскрыта перед ним.

– Что это? – хмурится он, сосредотачиваясь на моем предплечье. И я вспоминаю, что там красуется отпечаток ладони вервольфа, что раздавил мою тревожную кнопку. Но Доминику об этом знать не обязательно: он же тоже хватал меня за руку.

– Кто-то вчера перестарался, – говорю я.

– А у тебя нежная кожа, – он поглаживает большим пальцем синяк на запястье – неожиданно нежно, и резко отпускает меня. – Я запомню.

Я отступаю на несколько шагов, пока не чувствую себя в относительной безопасности и только после интересуюсь:

– Зачем ты здесь?

– Если я скажу, что сильно соскучился, поверишь?

Я складываю руки на груди и качаю головой, и взгляд Доминика мгновенно становится жестким.

– Выполняю свою часть сделки, Шарлин. Сначала я, потом – ты.

Я цепляюсь за его первое предложение и пока стараюсь игнорировать второе. Как и не желающий замедляться в присутствии Экрота пульс.

– Тебе удалось что-то узнать?

– Видео, которое ты сохранила, ускорило процесс. – Доминик переходит на деловой тон так естественно, будто не он только что зажимал у меня книжных полок. Достает свой смартфон и показывает фото вервольфа, угрожавшего мне. – Твоего визитера зовут Мэверик Халли. Уроженец Пирайских пустошей. Двадцать девять лет. Уже подростком грабил магазины, занимался рэкетом, состоял в вервольфских бандах, пока не создал свою.

Информация от Доминика более чем исчерпывающая, и вряд ли что-то подобное я смогла бы найти сама. Тем более так быстро.

– Ты узнал, кто его альфа?

– У него нет альфы.

– Как – нет?!

Последнее просто не укладывается в голове. О том, что вервольфы могут существовать вне стаи, как Дэн, мне известно, но этот Халли точно сказал: «Мой альфа».

– Он сказал, что Дэнвер должен его альфе.

Доминик опирается плечом о книжный шкаф и лениво рассматривает магазин.

– Альфой может стать любой сильный и достаточно самоуверенный вервольф.

– Как ты? – не удерживаюсь от шпильки.

– Как я, – кивает он. – Можно бросить вызов альфе своей стаи, честно выиграть поединок и занять его место официально со всеми привилегиями, а можно – провозгласить себя альфой, окружить себя изгоями и каждый день принимать нападки от таких же зарвавшихся вервольфов. Как ты понимаешь, ни о какой официальности здесь речи не идет, а бои за сомнительный титул ведутся до самой смерти.

Меня всю передергивает, но Экрот не закончил.

– Подобная стая – всего лишь шайка бандитов.

– Шайка бандитов, для которых десять миллионов – пустяк?

– Не пустяк, но любой уважающий себя альфа – настоящий альфа – не станет давать в долг такие суммы без гарантий даже родственникам, и тем более – угрожать вдове. Для теневых альф – это норма жизни. Угрозы, вымогательство, насилие. Ты правильно сделала, что сразу пришла ко мне.

Я прищуриваюсь: если Доминик думает, что стану бросаться ему в ноги и слезно благодарить, то ошибается. Можно подумать, он сам белый и пушистый.

– Откуда у тебя эта информация? – интересуюсь.

– Из надежного источника, которому можно доверять.

– То есть альфа Халли может быть кем угодно?

– Да, – кивает Доминик. – И я здесь для того, чтобы спросить, кто он.

Задать новый вопрос я не успеваю: снова оживает колокольчик на входе, и мне приходится отвлечься на нашу постоянную клиентку. Пока собираю ее заказ, упаковываю книги и пробиваю чек, слежу за Домиником. Он легко отталкивается от стеллажа и бродит между шкафов, рассматривая корешки. Стоит мне попрощаться с покупательницей, в магазин заглядывают две девушки, которые ищут подарок для своего отца. Приходится узнавать, какие книги он любит, и в какую сумму они планируют уложиться. В какой-то момент я теряю вервольфа из вида, но потом нахожу его, устроившимся в кресле с томиком по истории.

– И что теперь со всем этим делать? – спрашиваю, когда дверь за девушками закрывается.

Доминик отрывается от чтения и вздергивает бровь.

– С бандой Халли, – уточняю я, подходя ближе и останавливаясь рядом с креслом.

– Тебе – ничего. С ними буду говорить я.

– И они так просто тебе ответят? Вчера они приходили сюда впятером.

Вервольф прищуривается.

– Тебя волнует, справлюсь ли я с ними?

– Меня волнует исключительно безопасность моей семьи.

Экрот оказывается на ногах раньше, чем я успеваю моргнуть.

– Будь ты членом моей стаи, Шарлин, то понесла бы наказание за подобное оскорбление. – Его тон спокойный, но по моей коже пробегает холодок и хочется обхватить себя руками, чтобы немного согреться. – Но я сделаю скидку на то, что ты человек. В силе и клятве альфы не сомневаются.

Он не касается меня, только смотрит, но мне начинает не хватать воздуха в легких, будто Доминик перекрыл мне кислород. Внутри все дрожит от напряжения, но я все равно нахожу в себе силы ответить:

– Хорошо, что я не член твоей стаи.

Экрот темнеет лицом, а его глаза вспыхивают желтым.

– Ты моя, Шарлин. Поэтому воздержись от подобных высказываний. Как и от вмешательства в мужской разговор.

Ответить я не успеваю и чуть ли не рычу от досады, когда раздается звон колокольчика, только повернувшись к дверям, холодею.

Халли и остальные «мальчики» наконец-то пришли за долгом.

– Привет, Шарли, – выступает вперед Мэверик и скалит зубы: – Вижу, сегодняшний вечер не такой прекрасный. Ты не одна.

Я открываю рот… И тут же закрываю, натолкнувшись на предупреждающий взгляд Доминика.

Мужской разговор.

Волчий разговор.

Бесы его забери!

Он выступает вперед, и теперь я не могу видеть его лицо, но зато вижу, как исчезает улыбка Халли, как напрягаются и отступают вервольфы. Воздух вокруг наэлектризован так, что волоски становятся дыбом.

– Альфа, – цедит Мэверик.

– Доминик Экрот.

Он не протягивает руки, не двигается вовсе, вервольфы будто застывают, каждый на своем месте.

– Я знаю, кто ты. Ты – альфа, но не мой.

– Это не дает тебе право нарушать закон. Это моя территория и моя женщина.

Халли бросает на меня злой взгляд, но делает это исподтишка. Насколько самоуверенный он был вчера и насколько разительно отличается сегодня: даже голову в плечи втянул.

– Вчера она не упоминала твоего имени. Но если ты отвечаешь за нее, значит, тебе выплачивать ее долг.

– И кому я должен?

– Кампале. Альфе Северного округа.

– Впервые слышу о таком.

Халли перекашивает от подобного заявления, но он быстро справляется со своей яростью.

– Странно, потому что о нем говорит весь Крайтон. Он владелец Волчьих боев.

Волчьи бои!

В которых участвовал Дэн.

Надо расспросить этого Мэверика про них! Я даже делаю шаг вперед, но Доминик неожиданно кладет руку на мою талию и притягивает к себе. Нет, не просто притягивает! Его ладонь тут же скользит ниже – на мои ягодицы, и только важность переговоров не позволяет мне вывернуться из его хватки.

– Я отдам долг, если твой альфа предоставит доказательства того, что Дэнвер Брайс действительно его должник.

Халли кивнул.

– Я передам твои слова альфе и принесу доказательства.

– С твоим альфой я буду общаться лично.

– Это невозможно. Он не любит публичность.

– Для меня сделает исключение.

Вскинув голову, я вижу только профиль Доминика, но этого достаточно, чтобы заметить блеск в глазах вервольфа. Один взгляд – и Халли едва не пригибается к полу. А потом, пожелав хорошего вечера альфе и его женщине, спешно покидает мой магазин, забирая с собой своих головорезов.

Только когда колокольчик возвещает о том, что мы снова одни, я осознаю, что меня трясет, а еще что ладонь Доминика по-прежнему на моей заднице.

– Для меня это слишком, – говорю, отталкивая его. – Эти бандиты! Угрозы. Самопровозглашенные альфы… И я не твоя женщина.

Его будто все это не волнует, потому что Экрот спокоен, словно только что не головорезам условия выставлял, а читал интересную книжку.

– На время сделки – моя. Тем более что такой статус дает тебе больше возможностей.

В задницу такие возможности!

– Как ты собираешься обеспечить безопасность моих близких? – Это все, что меня интересует.

– Приставлю к ним своих вервольфов. На время, пока Кампала не выйдет из тени. Или же пока не признает, что никакого долга не существует.

– А если этот долг все-таки существует?

– Значит, я его выплачу.

– И буду должна тебе?! Благодарю, – ядом в моей фразе, наверное, можно отравиться, – но я еще прошлый долг не отдала. Я сама…

– Твоя самостоятельность закончилась, когда ты пришла ко мне, Шарлин, –  Доминик протягивает мне руку, черты лица заостряются, напоминая о его хищной природе. – Пойдем. Обсудим твой долг за ужином.

Я сжала кулаки, но погасила поднимающееся внутри раздражение и первый порыв отказаться. Тем более что нам с Домиником есть, что обсудить, и ужин для этого действительно подойдет.

– Я закрою магазин, – проигнорировав его ладонь, ту самую, что недавно лапала меня, я иду к стойке. Под пристальным взглядом вервольфа закрываю кассу, пишу записку для Рэбел и только после, накинув куртку на плечи, возвращаюсь к нему.

Доминик никак не комментирует то, что ему приходится ждать, но стоит мне с ним поравняться, перехватывает меня за талию, на мгновение прижимая к себе и заставляя задохнуться от неожиданности.

– Продолжай провоцировать меня, Шарлин. Это очень заводит.

Вот бесы! Заводить его совсем не входило в мои планы. Хотя я прекрасно понимала, что в дальнейшем мы с ним собираемся не в шахматы играть, но и форсировать выплату своего долга не планировала.

Поэтому я заставила себя стоять смирно и предпочла рассматривать узор на его галстуке.

– Ты что-то говорил про ужин.

– Да, – с сожалением произносит он. – Сначала ужин и разговоры.

Доминику приходится подождать еще немного, пока я выключу вывеску и включу сигнализацию, но на этот раз я делаю все быстро. И даже слова не говорю, когда водитель в форменном костюме открывает перед нами двери черного лимузина. Внутри просторно, сиденья из молочной кожи и приглушенный свет.

Внутри роскошно, но эта роскошь будто сдавливает меня со всех сторон, не позволяя расслабиться. Для такой машины больше подошло бы вечернее платье, но на мне любимые серые джинсы, вязаный свитер и кроссовки. Поэтому в своей обычной и комфортной одежде я чувствую себя нелепо. А может все дело в мужчине на соседнем сиденье? Всякий раз, как мы остаемся наедине, он будто обнажает мои нервы, заставляя быть начеку.

– Думала, ты предпочитаешь все контролировать, – я кивнула на затемненную перегородку, которую водитель поднял, стоило машине тронуться с места.

– Правда. Но у меня есть водитель для таких случаев, как этот.

– Как этот?