Текст книги "Сказка про Машу и волшебное зеркальце (СИ)"

Автор книги: Марина Царева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Это продолжение Сказки про Машу и вреду Малявку.

Царёва Марина

Царёва Марина

Сказка про Машу и волшебное зеркальце

ВСТУПЛЕНИЕ

Знаю я, дорогие ребята, что многие из вас желали бы очутиться в мире волшебном. Да только в мире этом бывают и тёмные, мрачные места, где оказаться ― не дай бог! Таково Бухтеево Поганое царство ― неприглядное, зловонное, злыднями населённое. Правит царством этим Бухтей ― чудище болотное. И забирает он непослушных детей, а уж потом и обращает их в подданных своих. Послушных-то деток не может забрать к себе чудище, нет у него такой силы. А как только станет ребёнок какой грубить да капризничать ― тут уж Бухтей и замечает его, волшебством тёмным вредность в нём разжигает, а как совсем много злючести в дитяти накопится ― тянет его быстрей к себе.

Так и девочка Машенька ― раскапризничалась однажды до безобразия и попала в Поганое царство, а там ― хочешь-не хочешь ― нужно зло творить. Приставил Бухтей к Маше любимицу свою ― вреду Малявку, чтобы та девочку вредному делу обучала. Тяжело же пришлось Машеньке: с утра до ночи злючек-колючек растить, света белого не видя. Но ещё тяжелее ― настоящее зло творить: в царство Бухтеево других деток заманивать, из добрых ― злых делать, из хороших ― плохих. Одно дело ― капризничать, а другое дело ― злыдней настоящей стать. Не захотела, Машенька, думать стала и днём, и ночью, как из Поганого царства вырваться и домой вернуться. Подсказала девочке путь к спасению мышка-малышка, что всюду шныряла ― многое знала. Путь тот был к берёзке белоствольной, заколдованной, что одна там и была, в Поганом-то царстве болота кругом, а вместо деревьев ― коряги сухие. А берёзка та была непростая, в неё Фея лесная прекрасная обернулась, чтобы деток неразумных, по глупости к Бухтею попавших, спасать.

Обхитрила Машенька Бухтея страшного, обхитрила Малявку противную, добралась до Феи лесной, та и спасла девочку. Вернулась домой Машенька такой, будто и не было в её жизни страшного происшествия и оказалось, что пока она в царстве тёмном волшебном много дней да ночей мучилась-страдала, дома всего минуточка прошла. Так что мама ничего и не заметила, удивилась только, что доченька вдруг вредничать совсем перестала, а стала послушной да уступчивой.

А Машенька-то, конечно, решила никогда в жизни больше не капризничать. Да так и было, пока она про Бухтеево царство помнила. А потом забыла девочка про всё с ней случившееся. Это Феюшка постаралась. Решила добрая волшебница не оставлять в душе детской воспоминания тёмные, страшные. Может, правильно решила, а может ― и нет, только Машенька, как всё забыла, так опять капризничать начала.

Приключение это, ребята, я подробно описала в книжке, которая называется "Сказка про Машу и вреду Малявку". А что с Машей дальше приключилось, я вам сейчас расскажу.

Прошёл у Машеньки день рождения и исполнилось ей целых шесть лет! День рождения прошёл, а подарочки остались, гора целая. Вот долгожданный планшетник! Родители любимые подарили всё-таки, а говорили «дорого, дорого». Не выдержали! А дядя Коля, крёстный, вон какого огромного медведя приволок! И хоть она уж большая совсем, шестилетка, но медведь такой мяконький! Пусть будет.

Сидит Машенька на кроватке, подарочки перебирает. Уж и спать хочется, глаза слипаются, а всё никак оторваться не может от всего новенького. Вдруг видит она: среди прочих коробочек маленькая коробушечка лежит, из коры берёзовой, странная какая-то, особенная. Вгляделась она попристальней и ахнула: вот чем особенна коробочка-то ― сияет она. И не вспомнит девочка, чей же это подарок?

Протянула она руку к вещице странной, осторожно потрогала. На ощупь ― обычная береста. Открыла коробочку и видит ― это зеркальце сияет. Небольшое такое, на листик берёзовый похожее. Посмотрелась в него Маша, да тут же рожицу и скорчила, просто так, от хорошего настроения. А в зеркальце рожица не отразилась, а возникла там невиданной красоты девушка с косами, а косы-то зелёные. Смотрит эта красавица на Машу и говорит:

– Некрасиво кривляться! И глупо!

Сказала и исчезла. А в зеркальце Маша появилась, с открытым от удивления ртом. Рот девочка тут же закрыла и давай зеркальце и так и эдак крутить ― кнопки искать. Кнопок не нашла никаких да и подумала: "Это мне от усталости померещилось, слишком много мультиков смотрела сегодня, нужно быстрее спать ложиться".

Спит девочка и видит странный сон. Будто давешняя красавица из зеркальца говорит ей:

– Я, Маша, тебя хорошо знаю, знаю, что девочка ты добрая, а вот зачем же ты в последнее время бабушку не слушаешь, обижаешь?

– А чего она ворчит всё время? ― возмущается Маша. ― И то ей не так, и это не так! Сама меня счастьем своим называла. А разве счастье можно ругать?

– Глупости не придумывай! ― строго говорит зеленовласая. ― Бабушку слушаться нужно, она мудрая, а ты ещё маленькая и многого не понимаешь. Вот и со мной споришь. А я, между прочим, тоже мудрая, я ― Фея. И к тебе не спорить пришла. Знай, девочка: я тебя уж раз от страшной беды спасла, хоть и не помнишь ты этого, и сейчас спасти хочу. А чтоб беды не случилось, слушайся зеркальца, что я тебе на твой день рождения подарила! ― сказала так и исчезла.

Проснулась Маша, странному сну удивляется. Но тут вспомнила, что в садик идти нужно, тут же про сон забыла и побежала бабушку уговаривать, чтоб в садик не ходить.

– Давай, не пойду сегодня в садик, ― говорит. ― У меня ведь день рождения!

– День рождения же вчера был, ― удивляется бабушка. ― А сегодня будничный день.

– Не хочу будничный день, хочу ― праздник! Не хочу в садик ― хочу дома сидеть ― игрушками новыми играться!

– Не вредничай, внученька, ― уговаривает бабушка. ― Мне на работу нужно.

– А ты отпросись! Вчера же отпросилась ― почему же сегодня не можешь?

– Маша, не говори глупости! ― повысила голос бабушка.

– Сама глупости не говори!!! Вовсе меня не любишь! Говоришь "люблю", а сама врёшь! Вот не буду в садик собираться! ― кричит девочка.

Прибежала она в свою комнатку, от злости пыхтит. Вдруг слышит тоненько-тоненько звенит где-то рядом. Глядит Маша, а это зеркальце так сияет, что аж звенит. Взяла она зеркальце, а там, понятное дело, Фея из сна. Головой качает, говорит:

– Иди, Маша, извинись перед бабушкой, а то худо тебе будет.

– Взаправдашние феи детей не запугивают, ― возмутилась Маша. ― Они, наоборот, хорошие чудеса делают!

– Хорошие чудеса и я умею делать. Только не до этого сейчас, я тебя уберечь хочу от беды большой. Будешь дальше вредничать ― окажешься в месте Поганом ужасном.

– Я тебе не трёхлетка, чтоб меня глупостями пугать, ― сердится Маша. ― И вовсе я не вредная!

– А посмотри-ка сюда, ― говорит Фея ехидным голоском.

И не хочется Машеньке смотреть, да не удержалась ― глянула в зеркальце. А там будто "видик" идёт про неё. Как она на бабушку кричит: покраснела вся, щёки от злости трясутся, рот перекосился. Ужас, да и только!

Разозлилась Машенька, зеркальце об пол ― хрясь! Да ногой по нему как топнет! Зазвенело зеркальце, загудело, а у Маши голова вдруг как закружится. Закрыла девочка глаза, зажмурилась. А когда открыла ― ничего понять не может. Где её комнатка с подарочками? Где бабушка родненькая? Сидит она на кочке болотной, а кругом место топкое, зловонное. Только собралась перепуганная девочка плакать-кричать, да не успела. Рядом из тины зелёной вынырнула жаба ― огромная-преогромная, а из пасти бульдожьей клыки торчат. Жаба глазищами вращает, девочку ищет. А у той от ужаса голос пропал, плакать-кричать не может, только на зверя невиданного в страхе таращится. И хоть не трусиха Маша, да только любой на её месте испугается. А жаба-бульдожка девочку глазами отыскала, на кочку прыг, схватила бедную Машу и потащила незнамо куда.

Принесла она бедняжку к чудищу болотному и к его ногам бросила. Тот на кочке сидит, недобро глядит. Глазки-то у чудища маленькие, рыло огромное, пасть страшная, а сам-то, как сена стог. Вдруг как откроет он пасть, как забормочет: "Бухти-бухты! Бухти-бухты!" Дух от него ужасный! От этого духа у бедной девочки глаза заслезились, голова затуманилась. А как прошёл туман, тут и вспомнила Маша в одно мгновение, что очутилась она опять в царстве Бухтеевом. "Как же могла я забыть про царство Поганое, почему же Фею мудрую не послушалась и что же со мной теперь будет?" ― думает она с ужасом. А Бухтей меж тем встал во весь рост, а в ручище его кость огромная, жёлтая. Стукнул он костью оземь: тут земля задрожала, потянулись со всех сторон к Бухтею твари его подданные и вскоре оказалась Машенька в толпе страшных жителей царства Бухтеева. Чудищ много набежало: и больших, и маленьких, и лохматых и бесшёрстных, и безобразных, и не очень. А между монстрами вреды столпились, что раньше детками были, да одичали у Бухтея в подчинении. Вреды худые, грязные, стоят скалятся ― весело им.

А Бухтей ухмыльнулся злобно и говорит Маше:

– Что, Маша, думала, не достану я тебя? Вот сейчас ты и узнаешь, как великого царя обманывать! Не захотела мне верой-правдой служить, детей заманивать, из добрых злых делать, из хороших ― плохих. А и глупая же ты девочка! Зло-то творить ух, как весело! Правда, злыдни мои? ― повернулся Бухтей к своим подданным.

Закивали те, загоготали. Вреды со злыднями кричат: "Весело! Весело!" А монстры говорить не умеют, только гугукают, но по мордам видно, что рады служить они царю своему.

– Ничего и нет весёлого, чтоб из хороших детей ― плохих делать! ― отвечает Маша. И страшно ей, и понимает она, что спорить нельзя, но удержаться не может, слова из неё сами выпрыгивают.

Бухтей скривился да как гаркнет:

– Смотрите же все, что бывает с неверными! Противная девчонка, сейчас превращу я тебя в моль бесцветную, бесполезную. Будешь знать, как царю перечить!

Поднял царь Поганого царства над головой кость жёлтую, вот-вот о землю ею ударит!

"Ой-ой! ― думает Машенька. ― Зачем же я спорила? Чем в насекомое превращаться, может, лучше уж вредой стать?" Только она так подумала, как видит ― из толпы монстров вышел один, самый огромный, и давай реветь. Страшно ревёт, но зато Бухтей костью своею оземь не стал бить. Стал слушать, что ему чудище сказать пытается. А чудище надрывается, лапой мохнатой себя в грудь бьёт. Послушал-послушал Бухтей и опять к притихшей девочке повернулся:

– Повезло тебе, дерзкая девчонка! Уважаемый Чух просит отдать тебя ему в услужение. Так и быть! В моль я тебя всегда обратить успею. А вот поработай-ка на Чуха, послужи ему верой-правдой, так, может, и простится тебе непослушание.

Довольный Чух пасть огромную в улыбке растянул ― радуется. "Ох, и уродище!" ― думает Машенька. Глаза у Чуха навыкате, нос, бугристый, как шишка большущая, пасть огромная. И сам он, как гора, только косматая. Страшно девочке к монстру идти в услужение, а всё лучше, чем молью бесцветною быть. Идёт она за чудищем следом, плачет украдкой. Вдруг слышит ― звенит что-то тоненько, нежно, и звон какой-то знакомый. Огляделась она ― чтобы так нежно звенеть могло? Вот чудище впереди громко пыхтит и топает, вот комарьё болотное зудит да жалится, совсем заели. Вот болотная жижа под ногами чавкает. А нежный звон всё сильнее слышится. Прислушалась Машенька и поняла: из кармашка её звон доносится. Сунула она руку в кармашек джинсиков, а там коробочка давешняя от зеркальца.

Удивилась девочка: не брала она с собой коробочку и зеркальце разбила, глупая. Но вот же, вот же коробочка. Значит, не бросила её Фея-раскрасавица!

Тихонько, чтоб Чух ужасный не заметил, открыла Маша коробочку. Видит ― зеркальце в ней разбитое лежит, почти не сияет. И донёсся до неё из зеркальца разбитого тихий голос, словно листьев шелест: "Сотворишь добро, целым зеркальце станет, тогда помогу..." А потом всё смолкло, и свет в зеркальце совсем потух.

"Ну да, помню-помню такую сказку, где молодец в медведя превратился, а потом должен был добрые поступки совершать, чтоб обратно человеком стать, ― вспомнила образованная Машенька. ― Только ему там хорошо было быть добреньким. А тут, в Поганом царстве, всё непонятно! Вот, например, если я чудищу доброе дело сделаю ― это будет добро или, наоборот, зло? Или, например, если я ему напакостить захочу, так это будет плохой поступок или хороший? Эх ты, ― с горечью вздохнула девочка, обращаясь к невидимой Фее, ― взялась помогать, так помогала бы нормально, без всяких там добрых поступков вернула бы меня домой, к бабушке любимой, к родителям дорогим!" Как вспомнила Маша про дом, так и залилась слезами горючими.

Только зря Маша на Фею обиделась. Ох, и нелегко в Бухтеевом злом царстве силе доброй волшебной пробиваться. А ведь не так давно ещё на месте царства Поганого лес стоял берёзовый ― светлый, солнечный, с деревьями белоствольными, птицами певчими, зверьём лесным. Правда, и чудищи с лешими жили в лесу этом ― лес-то волшебный. Но были они тихими, смирными, Фее лесной подвластными: делали работу лесную, кропотливую, худого не творили. Лишь один ― Бухтей ― не хотел подчиняться Фее прекрасной, а хотел сам властителем быть да зло творить, потому ― больше всего добро-то ненавидел.

А был он страшнее, но и умнее всех остальных. Не заметила Фея, молоденькая, доверчивая, как стал якшаться её леший болотный с чёрными колдунами, как обучился злому колдовству, а как заметила, то уж поздно было: забрал он власть в лесу. Чудищ лесных да кикимор болотных себе подчинил, где заклятьями, а где ― подачками. Отвратил их от лесной работы колдовством ядовитым, стал давать им ребятишек в услужение. Те и разленились, лесное дело забросили, Бухтея прославлять стали.

Пришёл лес в запустение ― потому лес волшебный в особом присмотре нуждается. А Бухтей и доволен, ему красота-то ― поперёк горла. Стал он в лесу деревья изводить, а болота насаждать. Птахи певчие, звери лесные место запоганенное покинули. Ждал Бухтей, что и Фея лесная, нежная, улетит прочь в других лесах себе место искать. И так бы оно, может, и было, если бы не стал злодей в царство своё детей таскать да в злыдней противных их превращать. Жалко Фее стало детей несмышлёных, жалко леса своего разорённого, не улетела она прочь, а стала искать средство, как Бухтея победить, от него лес освободить. Да непросто это оказалось, ох, непросто! Напрасно Маша на Фею разобиделась. И хотела бы прекрасная волшебница помочь девочке, да не может пока, не хватает силы ... Потому ― нелегко в Бухтеевом злом царстве силе доброй волшебной пробиваться.

А между тем видит девочка ― пришли они к Чуху домой. А дом его ― пещера большая, тёмная, пыльная, закопчённая. Копоть-то понятно отчего ― висит посредине пещеры огромный котлище. В таком котле Машенька легко поместится. Как подумала про это бедняжка, так жутко ей стало. А Чух рычит ― что-то говорит пленнице своей, да только разве поймёшь, что ему нужно? «Что же делать-то? ― ужасается девочка. ― Ну, как чудище рассердится, на то, что она приказов его не понимает?»

Но тут вдруг слышит Маша голос человеческий:

– Не бойся, это он есть требует. Пойдём, будем корни таскать, огонь разжигать, варево варить да Чуха кормить! Это хорошо, что Чух тебя в услужение взял, а то я тут один уже из сил выбиваюсь!

Видит Маша ― выходит к ней из пещерной темноты мальчишка, чуть постарше её будет. Мальчишка худющий, грязный, оборванный, но на злыдней и вред не похож. Обрадовалась девочка, что в царстве Поганом встретила она душу родную, человеческую. Стала она мальчишку расспрашивать про него самого и про жизнь его нелёгкую, подневольную.

– Зовут меня Никиткой, ― говорит мальчишка. ― Ну, а жизнь моя плохая: вот уже месяц я Чуху служу ― угождаю, отдыха не знаю, злюсь да боюсь! Теперь мы вместе злиться будем, вместе злиться веселей!

– Не хочу я вместе злиться, ― расстроилась Машенька. ― Хочу домой из Поганого царства убежать!

– Об этом забудь. Чух ни на шаг от себя не отпускает. У него кругом сторожа ― змеи болотные. Тихо сидят, не видать их, а попробуй шаг сделать из его владений ― тут же появятся, зашипят, шага ступить не надут! Так-то! Давай лучше корни копать да в пещеру таскать. Много нужно на день корней-то запасти, больно Чух прожорлив!

Вот живёт Маша у чудища в услужении, а как вырваться от него ― не знает. Была надежда на Фею да прошла. Молчит зеркальце, ею подаренное, в осколки разбитое. Вот смотрит на него девочка и размышляет: "Выбросить ― не выбросить?" Не выбросила, жалко стало, в Поганом-то царстве где зеркальце взять? Сунула она коробочку с осколками в кармашек и пошла Чуху варево варить ― горькое, невкусное из болотных корней да земляных червей.

А Чух с утра злой ходит ― не с той ноги встал: то ему варево плохо сварено, то мыши летучие, пещерные мешать стали. Пошёл Никитка мышей выгонять, а Машенька прижалась к стенке, боязно ей. Увидел Чух, что не гоняет девочка мышей, да и разозлился ещё больше. Схватил он невольницу ослушавшуюся, высоко поднял в лапище своей огромной, вот-вот оземь ударит со всей своей силы чудовищной. У Машеньки сердце сжалось, зажмурилась она от страха, ну, думает, конец пришёл! И не видит, как Никитка напал на чудища, колотит его своими кулачками худенькими и приговаривает: "А ну, пусти Машу, монстр противный! Что ты к ней привязался? Она ж девчонка, девчонки мышей боятся!"

Чух от изумления Машу выпустил, шлёпнулась та на пол пещеры, но несильно ударилась. А Никитка из пещеры бегом, Чух ― за ним! Вот бегают они вокруг стогов соломы, что у Чуха во дворе заготовлены. Никитка юркий, хоть силы и мало от недоедания, но Чух первый запыхался. Пошёл назад в пещеру, рычит от злости, но и отдохнуть хочет. Завалился он на подстилку соломенную и захрапел тут же.

Никитка тоже вернулся, заглянул осторожно ― спит ли чудище. Услышал храп и вошёл в пещеру безбоязненно, тоже на солому повалился ― выдохся.

– Что же ты будешь делать, Никитушка, когда он проснётся? ― спрашивает Маша спасителя своего.

– Да ты не бойся, ― отвечает тот, ― Чух злость заспит. У меня уж сколько раз так было, не впервой я от него бегаю!

Храпит монстр противный, спит и Никитка уставший, а Машеньке не спится от пережитого волнения. От нечего делать достала она коробочку с зеркальцем, хоть в осколочек на себя посмотреть. Глядь ― а зеркальце-то почти целое, осколочки-то сами собой волшебным образом склеились, один только кусочек маленький не пристал, рядом лежит. Маша от радости аж подпрыгнула! Давай она в зеркальце красавицу высматривать, шептать в прохладное стекло: "Фея, хорошенькая, помоги же ты мне и Никитке домой вернуться! Или не видишь, как нам тут плохо?" Но молчит зеркальце, молчит вредное.

Заплакала Машенька и от обиды, и от тоски по дому родному. Да, что же, слезами горю не поможешь. Стала она тогда думать: отчего же зеркальце раньше расколотым лежало, а тут вдруг ― раз и склеилось? Обещала Фея помощь за добрые дела. А никакого доброго дела Маша не совершала. Вот Никитка ― да, совершил сегодня очень доброе дело: спас её от расправы! "Ага! ― поняла смышлёная девочка. ― Мы с Никиткой подружились, и добрые дела у нас теперь общие! Ну, что же, ― решила Маша, ― нужно ему про Фею-то рассказать. Вдвоём мы быстро добрых дел наделаем!

Рассказала Маша Никите про план свой к спасению. Обрадовался тот, вот и начали дети друг другу добрые дела делать. Даст им Чух по два сухарика (а всего только по два кусочка черствого хлебушка в день и выдавал им мучитель), а дети их друг другу суют.

– Ешь, Никита, мой сухарик, ― говорит Машенька, ― а мне и одного хватит.

– Нет, ― отвечает мальчик, ― это мне одного хватит. А ты бери-ка мой.

Поспорят они, поспорят, да каждый по два кусочка и съест. И так во всём. Прошёл день, другой, а на третий говорит мальчик:

– Нет, Маша, так мы с тобой никогда доброе дело не сделаем. Давай сегодня я всю работу на себя возьму, а ты отдохни-ка денёк. Только ты мне не перечь!

Так решили они и сделали. Весь день Никита один работает, надрывается, а Маша только следом ходит, делает вид, что работает, а сама отдыхает, да то и дело на зеркальце поглядывает. Вот закончился день, Чух захрапел в своём углу, смотрят дети на зеркальце ― нет, не целое оно, по-прежнему один кусочек маленький отколотый лежит.

– Так я и знала! ― расстроенно говорит Маша. ― Во всех сказках доброе дело нужно делать, не думая про это, не специально, понимаешь? А я считаю, что это неправильно. Какая разница ― специально или нет? Вот ты сегодня за меня работал, мне же легко было, значит, дело было доброе! А раз доброе ― так пусть бы зеркальце и склеилось! И как же не думать про доброе-то дело, если оно само думается? А? Что же мучает нас Фея? Не должны добрые волшебницы так с детьми поступать!

– Ладно, Маша, ― отвечает ей хмурый Никита, расстроился тоже мальчишка, да и умаялся, ― утро вечера мудренее. Завтра что-нибудь придумаем.

Только ничего они утром не придумали. Потому ― с раннего утра пришла к Чуху вреда Малявка ― приближённая страшного царя по его поручению. Хоть Малявка из вред самая маленькая, Маше по пояс будет, зато и самая шустрая, умеет Бухтею услужить. Чух перед гостьей заискивает, знает, что Бухтеева любимица пришла. А та зыркнула недобрым глазом, отыскала взглядом в тёмной пещере Машу и говорит ей приказным тоном:

– А ну, собирайся! Поведу тебя к Бухтею, нужна ты ему! Сослужишь службу царю нашему ― будет тебе прощение и от Чуха освобождение. Пошли!

Маша-то Малявку хорошо знает, не один день жила в Малявкиной норе под её присмотром, злючек-колючек растила да послушной притворялась, а потом обхитрила вреду и сбежала. Ну, думает, сейчас Малявка припомнит ей старое. Но нет, не до этого вреде, спешит она быстрей поручение выполнить, поторапливает Машу, покрикивает.

Вот идут они по местности болотистой: Малявка бодро с кочки на кочку перескакивает, а Маша еле ноги передвигает, на душе у неё тошнёхонько! Увидела это Малявка, рассердилась, раскричалась на Машеньку:

– Глупая! Радуйся ― тебе случай представился царю услужить да прощенье получить, а ты нюни распустила! Поколотить бы тебя, да некогда!

– Попробуй только! ― разозлилась и Маша.

Вреда-то маленькая, хоть и злющая, а Маша большая, да и не робкая, взяла, как толкнула Малявку ― та в тину болотную и полетела.

Заверещала Малявка от злости:

– Ах, ты негодная!!! Всё Бухтею расскажу! Наконец-то он тебя накажет!

На крик Малявкин прибежали две кикиморы болотные ― зелёные, бородавчатые, космы торчком, нос пятачком. Кикиморы молодые, любопытные, страшненькие, но не страшные. Ахают, вреду из тины вытаскивают, на Машу поглядывают осуждающе.

– Ведите вы эту гадкую девчонку к царю нашему, ― говорит кикиморам Малявка, а сама на Машу злым глазом сверкает, второго-то из-за косм не видно, да приговаривает, ― пожалеешь, пожалеешь, противная!

Малявка вперёд побежала, по кочкам поскакала. Бежит-торопится ― Бухтею пожаловаться спешит. А Маше-то спешить некуда, идёт она еле-еле, страшную встречу оттягивает. Кикиморы её подгоняют да трещат без умолку, как сороки, Машу вразумляют:

– Глупая, глупая! Бухтею будешь служить ― хорошо будешь жить! Сейчас сама в невольницах, а то будешь других неволить да покрикивать, да поторапливать! Куда как хорошо! А всего-то и сделать нужно ― берёзку извести! Эх, нам бы так царю услужить, а кикиморам ― не дано, а тебе ― дано! Эх, везёт же, везёт! ― причитают, чуть не плачут тварюшки болотные.

А Маша видит, что тварюшки ― болтливые, глуповатые, и давай у них выведывать, что, мол, Бухтей от неё за службу хочет, и что за берёзка такая? Будто впервые про берёзку-то слышит. Всё ей кикиморы и выболтали.

Мол, стоит в Поганом царстве берёзка стройная, зимой и летом зелёная. А только не простая это берёзка ― это в неё Фея лесная обернулась и не своим делом занимается. Ей бы в леса лететь, за деревьями смотреть, а она тут торчит и Бухтею мешает ― детей из Поганого царства вызволяет! И не берёт ту берёзку ни огонь, ни топор, ни Бухтея заговор. Но тут узнал Бухтей, выведал, что возьмёт её заговор, когда колдовство чёрное не злыднями и вредами творится, а человеком с сердцем человеческим. Вот тогда болеть она начнёт, а как совсем ослабнет, тут её и можно будет совсем извести.

– У тебя-то сердце ещё не озлыднилось, вот ты и будешь Бухтею помогать ― лесную Фею выживать. Эх, жаль кикиморам нельзя! ― снова запричитали зелёные.

А у девочки сердце сжалось. Поняла Машенька, как нелегко доброй Фее в Поганом царстве выживать, глупым деткам помогать. А теперь, значит, должна она Фее вредить, чтоб Бухтею угодить?

Догадаться-то Маша догадалась, что нелегко волшебнице нежной с чудищем тягаться. Но главного не могла знать девочка, да и Бухтей противный главного-то не знал.

Не знал, не ведал царь Поганый, как долго искала лесная волшебница знания, что помогут навсегда перемочь его силу злую. А она искала без устали, кого могла ― о нужном расспрашивала, и, наконец, привели её расспросы к самой старой из лесных Фей. Та уж так стара была, что волшебство оставила, жила покойно в уединении, писала книгу рецептов волшебных. А рецептов старая волшебница за длинную-длинную жизнь свою накопила великое множество. Три дня и три ночи подряд искала молоденькая Фея в огромной книжище нужный рецепт и нашла. Нашла она заклятье против злой силы, а заклятие было с условием. Только тогда оно могло полностью разрушить проклятое царство Бухтеево и отнять навсегда силу его злобную, когда вернёт Феюшка в лес запоганенный свет ясный волшебный. А свет волшебный появится из тысячи светиков, что рождаются от добрых дел, бескорыстно детками совершаемых.

Вот и обернулась прекрасная Фея берёзкой стройной, для Бухтея неприступной и стала детей неразумных от злыдня спасать, домой возвращать, светики ясные копить-собирать. Вначале не мог понять Бухтей, кто ему мешает царство Поганое множить, подданных прибавлять да скоро догадался. Страшен Бухтей, но не глуп. Стал он изводить берёзку белоствольную. Да не тут-то было. Изничтожит чудовище деревце стройное, а оно семенем маленьким останется и уже на другой день стоит опять берёзка, как ни в чём ни бывало. Немало сил волшебных ведь и у Феи прекрасной.

Немало-то-немало, только не хватает их, чтоб Машу с Никиткой вызволить. А тогда их хватит, когда новые светики ярким светом засияют, но это уж от самих детей зависит. Так что зря девочка на волшебницу и обижалась.

А тем временем привели Машу кикиморки к Бухтею. Тот стоит страшный, нахмуренный. Это ему Малявка про Машу наябедничала. Сама вреда рядом крутится, к Бухтею ластится.

– Ну, что Маша, ― недовольным голосом спрашивает царь Поганый, ― пожила в невольницах, узнала, как царю перечить? Вот и подданную мою не слушалась, зачем Малявку обидела?! Так и выпрашиваешь, чтоб я тебя в моль бесцветную обратил! Только один у тебя способ есть прощенье моё получить. Ну, что, говори ― готова служить царю своему?

Бухтей ножищей топнул, головой затряс и кикимор, что Машу к нему привели, как ветром сдуло. А Маше, хоть и страшно, но видит она ― не станет Бухтей её в моль обращать ― запугивает, а сам аж трясётся, так хочет, чтоб девочка согласилась берёзку изводить. Осмелела она и отвечает страшилищу:

– Соглашусь я служить тебе, великий Бухтей, только хочу я тебе служить вместе с Никиткой, что живёт у Чуха в невольниках.

Удивился Бухтей такому заявлению, но и обрадовался, что Маша не упрямится.

– Никитка твой ― негодный для вредного дела оказался, потому служить ему не мне, а моим подданным. Но коль ты окажешься верной подданной, так отдам я его тебе в услужение.

– Отдай мне его сейчас, а без него ― не стану ничего делать, вот моё последнее слово! ― стоит на своём Маша, хоть и трясётся от страха.

Задумался царь Поганый, забухтел ― стал силу злую набирать: "Бухти-бухты, бухти-бухты!" Пошла вонь от него немыслимая. Еле стоит на ногах Машенька, но стоит, делает вид, что не страшно ей.

– Ладно, ― наконец, говорит Бухтей. ― Из упрямиц лучшие вреды получаются, так и быть ― забирай себе в прислужники Никитку. Сейчас его тебе приведут. А как его приведут, так и пойдём зло творить ― берёзку изводить. Небось, уже знаешь, какая от тебя служба нужна?

– Знаю, ― кивает девочка. А сама думает: "Ничего, будет Никитка рядом ― мы что-нибудь придумаем! Обманем Бухтея, а берёзке вредить, ни за что не буду!"

Подумала так смелая девочка, а сама и не знает-не гадает , что зеркальце у неё в заднем кармашке целое-целёхонькое сияет. Что, сама того не ведая, совершила она доброе дело уже тем, что злое творить не согласилась. И был Маше знак, что в зеркальце посмотреться нужно. Звенело оно звоном волшебным, когда Бухтей злую силу набирал, из-за Бухтеевого бормотанья и не услышала этот звон Машенька.

Вот привели Никиту. Говорит Бухтей:

– Будешь теперь, мальчишка никчемный, служить новой моей подданной, смотри, слушайся её! ― и на Машу посохом указывает.

Никитка глаза от удивления таращит, ничего понять не может, а Маша ему тихонечко подмаргивает, мол, соглашайся! Согласился мальчик быть Машиным прислужником.

Вот пошли они берёзку изводить. Впереди Бухтей пыхтит, с ножищи на ножищу переваливается. Рядом с ним вреда Малявка бежит, подпрыгивает. Следом уж дети идут, подотстали немного. Да сильно-то не отстанешь ― приставил к ним Бухтей сторожевых жаб. Те детей подгоняют, порыкивают. Хорошо хоть речь человеческую не понимают. Маша Никитке потихоньку и говорит:

– Не бойся, не буду я берёзке вредить, обману Бухтея противного! Жаль только, что это добрым делом нам с тобой не засчитается.

– А вдруг засчитается? ― шепчет мальчик.

– Нет, ― качает головой Маша. ― Во-первых, мы Фее вредить не будем не только потому что её жалеем, а потому что себя жалеем ещё больше. Без неё, как из проклятого царства Бухтеева выбраться? То-то... А во-вторых, я про эти добрые дела противные всё время помню!

Вздохнули дети, а и не догадываются посмотреться в зеркальце, что целенькое в кармашке Машином лежит.

Но вот пришли они, берёзка та недалеко от Бухтеевой норы стоит: стройная, зелёная, одна такая красивая в Поганом царстве. Бухтею извести прекрасное деревце не терпится, аж трясётся от нетерпения, видно, очень ему мешает Фея зло творить. А берёзка листьями зашелестела, заволновалась, недоброго ждёт.

– Ну, Маша, ― говорит Бухтей радостно, ― слушай же заклятье злое. Сам я колдовать начну, а как тебе посохом махну ― тут ты заклятье и скажи!

Сказал он девочке заклятье на языке своём поганинском, тарабарском, а сам давай колдовать: "Бухти-бухты, бухти-бухты!" Берёзка шумит, колышется, листья будто серебряным звоном звенят. Вот махнул злой колдун-чудовище жёлтой костью ― посохом своим страшным, глядит на Машу, ждёт, что она слова скажет. А Маша молчит, только глазами хлопает.