Текст книги "Мамина любовь"

Автор книги: Марина Беликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Мамина любовь
Марина Беликова

Редактор Олисава Тугова

Дизайнер обложки Анастасия Раннева

© Марина Беликова, 2021

© Анастасия Раннева, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0055-9016-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«В кастрюле каждой семьи всегда есть одно чёрное пятно»

Китайская мудрость

Пролог

Плавная мелодия звонка проскользнула в мой сон. Я открыла глаза и посмотрела на экран телефона. Три пропущенных.

Кто бы это мог быть?

Я недовольно поморщилась. Неизвестный абонент настойчиво пытался выйти со мною на связь, игнорируя неприлично поздний для звонков час. В четвёртый раз я всё же сдалась и нажала на зелёную кнопку.

– Слушаю, – сон почти покинул меня.

– Простите за беспокойство, – незнакомый голос звучал встревоженно. – Вы – Екатерина Андреевна Канская, верно?

– Да, – ответила я, всё же оторвав голову от подушки. – А кто говорит?

Внезапный ночной звонок ворвался в мою жизнь и вернул в неё всё то, что я так долго старалась забыть. Я слушала его и физически ощущала, как вновь проваливаюсь в страшную пустоту. Каждое слово летело в меня тяжёлым камнем, попадая точно в цель.

Снова эта боль.

…Очень надеюсь на ваше понимание.

Голос в трубке звучал мягко, но настойчиво.

Меня охватила паника. Я почувствовала, как хищником во тьме подкрался приступ удушья.

Давно их не было – лет шесть-семь точно.

В один миг уютная темнота спальни показалась мне раздавливающей, всепоглощающей чернотой. Я вскочила с постели, включила свет и нервно зашагала по комнате, шумно втягивая воздух через нос, чтобы, наконец, успокоиться.

– Одну минуту, – прохрипела я в трубку. – Сейчас.

Я ворвалась на кухню. Нужно выпить немного воды. Пока я пила воду большими жадными глотками, экран телефона светился в темноте, напоминая о присутствии неизбежного прошлого. Сколько не убегай от него, а оно всё равно догонит, схватит и проглотит.

– Вы меня слышите? Алло?

Голос в трубке не унимался.

Чёрные настенные часы зловеще тикали. Пора принимать решение. Возможно, это одно из самых трудных решений в моей жизни. Но я и так откладывала его на слишком долгий срок.

– Я приеду. Ждите меня сегодня к утру.

Глава первая

Есть вещи, о которых совсем не хочется вспоминать. Почему-то именно такие воспоминания – самые цепкие. Они впиваются в голову как ржавый гвоздь в старый забор. Даже если вырвать его из доски, непременно останутся некрасивые отметины и щели.

Впрочем, в моей голове живут не только чудовища. Есть в ней место и для приятных воспоминаний. К примеру, любимое мороженное. Густое, сливочное, умеренно сладкое… В любой момент я могу прижать язык к нёбу и ощутить вкус, любезно предоставленный воображением.

Стоит только закрыть глаза, порыться в сундучке с сокровенным – и вот я снова наслаждаюсь мягкостью бархатного платья, подаренного бабушкой к новогоднему утреннику. Драматичное чёрное платье с тяжёлым алым подъюбником больше подошло бы маленькой дофине, а не резвой хулиганистой девчонке. Однако я носила его с королевским достоинством до тех пор, пока не пришла пора сменить роскошный наряд на скромную школьную форму.

Я ношу с собой и весёлый пикник в кругу друзей, и удачное выступление на сцене, и первую бабочку, сплетённую из проволоки и бисера ещё в начальной школе. Такие мелочи подобны резвым золотистым мотылькам. Когда мне становится страшно, я созываю всех своих мотыльков, прошу их рассеять тьму и указать мне дорогу.

Самое простое – вспомнить о матери. Мать – самый первый, самый яркий светоч в жизни. Далёкая путеводная звезда, огонёк холодного мерцающего света.

Вера. Хорошее, доброе имя.

Я помню мать мимолётными отрывками. Я не могу увидеть её лица с фотографической точностью. Всё видится слишком расплывчато, как если бы я надела не свои очки и пыталась разглядеть мир сквозь чужую призму. Вот она наклоняется чуть ближе и светлые, завитые по моде прошлого века волосы спадают ей на лицо. Мама очень миловидная женщина. В ней столько мягкости, столько нерастраченной нежности! Розовая помада подчёркивает цвет её нарумяненных щёк, немного оживляя застывшие черты. Ей идёт розовый. Глаза уже не выглядят столь печальными, а губы, оказывается, умеют складываться в улыбку.

Иногда, в редкие моменты хорошего настроения, мама гладит меня по голове. У неё тёплые руки с короткими ногтями, покрытые розовым перламутровым лаком, и огрубевшая, немного сморщенная кожа на костяшках пальцев.

– Катя… Катенька, – зовёт меня мама сквозь годы.

Тихий, почти мёртвый голос.

Она любила гладить меня по волосам, запуская руки в переплетающуюся волнами гриву.

– Вот бы мне такие! – говорила мама со вздохом сожаления. – Запомни, дочка: волосы – главное украшение женщины.

Я улыбалась и, стараясь сделать ей приятное, запрокидывала голову чуть назад, давая волосами свободно опуститься на спину и плечи.

Каштановые. Тягучие. Неровно подпрыгивающие змеи-завитки, делающие меня то ли красивой, то ли неопрятной в своей дикости. Если я бежала, они летели за мною пышным облаком, если сидела – спускались водопадом, едва сдерживаемые подпорками из заколок по бокам. И хоть волосы доставляли мне некоторые неудобства, я чувствовала себя увереннее под покровом их защиты.

– Тебе повезло, что ты пошла не в нашу породу. Волосы у тебя от отца…

Об отце она говорила нечасто и – неизменно – с печалью в голосе.

Эти отношения были обречены: отец, хронический наркоман, не мог излечиться ни любовью, ни лаской. Они развелись когда мне не исполнилось и двух лет. А вскоре отец умер, поэтому я ничего о нём не знаю. Да и не хочу, если честно.

Бабушка помогала растить меня в то непростое время. С матерью они не особо ладили. Бабушка – натура цельная, волевая, начисто лишённая и толики нежности – предпочитала задушевным разговорам жёсткое и авторитарное обращение с дочерью. Она была бойцом и не имела привычки жалеть её; через давление и приказы бабушка упрямо лепила из дочери своё подобие, не принимая мамину мечтательную и противоречивую натуру. Там, где бабушка видела не приспособленного к жизни эгоиста, любившего получать удовольствие от очередной дозы, мама видела сложного, запутавшегося человека. В юности мама наконец-то вырвалась из-под бабушкиной опеки, в спешке выскочила замуж и мужественно терпела ад, который, видимо, не был для неё таким уж адом, раз ей удалось прожить с отцом целых три года. После очередных побоев мать всё-таки решилась позвонить бабушке и та забрала нас обеих.

Мы с мамой стали жить вдвоём. Мы были больше, чем мать и дочь. Она стала мне подругой, сестрой, воспитателем и врачевателем детских печалей. Я стремилась не разочаровать её, потому что знала, что я для неё целый мир. Даже не так… Я не могла себе позволить разочаровать её. Я всегда ощущала вину за то, что ей пришлось вынести в отношениях с моим ужасным отцом.

В школе я училась на одни пятёрки, никогда не переходила недопустимых границ в общении с людьми. На родительских собраниях мама сияла от гордости за прекрасно воспитанную дочь. Учителя постоянно хвалили меня за трудолюбие, усидчивость и увлечённость учёбой, за совсем недетскую рассудительность и примерное поведение. Мамины многочисленные подруги умилялись моему милому личику и исключительной, почти противоестественной для ребёнка аккуратности. Впрочем, в последнем они не видели ничего плохого. Скорее наоборот. В их понимании эти черты в будущем помогли бы мне в достижении единственно важной цели в жизни каждой женщины – замужества и рождения детей.

Раньше я не слишком задумывалась об этом, но сейчас, по прошествии стольких лет, осознаю, что в мамином окружении не было ни одной по-настоящему счастливой женщины. Всех их, таких разных, объединяла неустроенность в личной жизни. Замужние тяготились своим несчастливым браком. Разведённые сетовали на судьбу и воспринимали своё одиночество как трагедию. В душе эти далеко не юные, замученные бытом, проблемами со здоровьем и необходимостью зарабатывать на жизнь женщины оставались наивными девочками, слепо верящими в свою мечту: в их жизни появится он и всё изменится. Такой же наивной девочкой была и моя мама.

Я хотела, чтобы у мамы всё сложилось с достойным её человеком. Мама часто делилась со мною подробностями своих не слишком удачных романов. Как правило, её мужчины были ненадёжны и поверхностны. Всё начиналось и заканчивалось одинаково, и идеальные, высокие отношения скатывались в нечто грустное с обязательным болезненным разрывом в конце.

Я жалела маму. Она была прекрасной женщиной – тихой, доброй, покладистой, на всё готовой ради комфорта другого человека… Именно на таких женщинах мужчины хотят жениться и именно на таких женщинах мужчины не женятся никогда. В лучах их тепла приятно греться, зализывать раны, нанесённые жестоким миром. Раны души затягиваются от любви, язвы желудка проходят от домашнего супа, и наш герой устремляется покорять новые вершины, сворачивать горы и бросать звезды к ногам любимой женщины… Другой женщины – той, что всегда себе на уме и предпочитает заботиться о себе больше, чем о своём мужчине. Маме оставалось только горько плакать и удивляться мужской непоследовательности.

С раннего детства я была уверена, что мама больше никогда не выйдет замуж. Как-то раз я случайно услышала один разговор. Мне тогда было около семи лет. К нам в гости пришла тётя Оля, старая мамина подруга. Они сидели на кухне и пили чай, разговаривая о сокровенном.

Как я поняла из взрослого разговора, у мамы что-то не ладилось с её очередным мужчиной. Все они уходили один за одним, внося в её сердце всё больше боли и разочарования. Тётя Оля утешала её.

– Это похоже на замкнутый круг, Оль…. Я от этого так устала!

Я играла в своей комнате и всё прекрасно слышала.

Иногда взрослые воспринимают ребёнка как кошечку или собачку – мол, что она там понимает. Они не стесняются говорить об очень интимных вещах – о мелком воровстве на работе, об изменах партнёру, о подозрениях на беременность от женатого любовника и сделанных абортах… Долгое время родители проявляют слепую беспечность, думая, что их юное неиспорченное чадо ничего не понимает. На самом деле информация откладывается в недрах детского подсознания, чтобы потом, спустя годы, проявиться с чёткостью грязного следа от ботинка на свежевымытом чистом полу.

– Разве я хочу так уж много? – продолжала мама свою исповедь. – Всё, что мне нужно – надёжный мужчина, который сможет позаботиться о нас с Катенькой. Но вместо этого мне попадаются одни мерзавцы. Я как будто проклята!

– Дело не в тебе, Вера, – услышала я сиплый голос тёти Оли. – Мужчины сейчас пошли слабые… Боятся ответственности. Ты красивая, добрая, умная женщина, но у тебя есть ребёнок. Не каждый готов взять на себя такую ответственность – стать папой чужой девочке. Если бы у тебя не было ребёнка, то тебя бы уже давно с руками и ногами оторвали…

– Ты, наверное, права, – всхлипнув, сказала мама.

Именно тогда я усвоила одну простую истину: я – помеха маминому счастью. Из-за меня она не может выйти замуж, отчего мама и страдает. Мама меня никогда не упрекала, но я усвоила, что являюсь для неё обузой, поэтому изо всех сил старалась заслужить мамину любовь: получала одни пятёрки, не шалила, убирала квартиру… Делала всё для того, чтобы мама не расстраивалась от того, что я у неё есть.

***

Долгое время в нашей жизни ничего не менялось. Мама работала, я училась в школе. Вечерами мы пили чай с пирогом и смотрели бразильские сериалы на кухне. И пока в нашей жизни главным вопросом был выбор между куриными окорочками и дешёвыми сосисками на ужин, на экране неугомонная Жади металась между осыпавшим её золотом Саидом и нерешительным миллионером Лукасом.

В ноябре мне исполнилось двенадцать. День рождения мы не отмечали: лишних денег у мамы тогда не было. Мама подарила мне книгу «Мифы Древней Греции». Бабушка передала коробку хороших, но явно подаренных ей кем-то раньше конфет. А вечером к нам забежала мамина подруга.

– О, Катя! Ты так вымахала, – сказала тётя Оля с удивлением, вручая мне невероятно аппетитный на вид торт. – Скоро невестой станешь.

Я действительно подросла за последний год. На уроках физкультуры нас ставили в шеренгу по росту. Я шла первой, как самая высокая девочка в классе.

Мы сели за стол. Мама поставила перед тётей Олей тарелку с сыром, бутерброды с колбасой и салат «Оливье».

– Катя, как твои успехи? – спросила меня тётя Оля.

Она всегда расспрашивала меня об одних и тех же вещах, по стандартному лекалу: оценки по школьным предметам, любимые и нелюбимые учителя, хобби, подружки и, конечно же, мальчики.

– А как зовут твоего нового соседа по парте?

– Максим, – ответила я и попробовала праздничный торт.

С шоколадным тортом во рту стандартный допрос тёти Оли становился менее нудным.

– Симпатичный? – игриво подмигнула она.

Я медленно жевала торт с невнятным выражением на лице.

– А другой мальчик… Женя, кажется? Вы с ним вместе ходите на плавание?

– Ага, – я съела крем и добралась до прослойки из птичьего молока.

– Что ты думаешь о Жене?

В моих мыслях место Жени было где-то между субботним выносом мусора и прополкой грядок бабы Нади в деревне прошлым летом. В тех же пыльных закромах хранились воспоминания и об остальных мальчишках.

– Мой тебе совет, Катя: дружи с мальчиками, – назидательно посоветовала мамина подруга.

– Зачем? – удивилась я.

– Нужно окружать себя мужским обществом с младых ногтей. А то у тебя всё подружки да подружки. А девочки – это конкурентки.

– С мальчиками не интересно.

– Это пока не интересно. А потом хватишься – и будет поздно.

Я не стала спорить с тётей Олей. Мама говорила, что её подруга мудрая женщина. Тётя Оля никогда не была замужем, но об отношениях между мужчиной и женщиной она знала всё и щедро делилась своими обширными познаниями, независимо от того, хотели ли её собеседники впитывать эту мудрость или нет.

Мама часто слушала её советы. И хотя тётя Оля относилась ко мне хорошо, всё-таки иногда у меня закрадывались сомнения в её непогрешимой экспертности.

– Большое спасибо, – сказала я, доев торт.

Я сразу же помыла свою тарелку и чашку под жизнеутверждающие восклицания тёти Оли о «хозяйственной Катюше, с которой однажды повезёт какому-нибудь Ванюше» и быстренько ушла к подаркам, предоставив возможность маме и её подруге насладиться общением без лишних ушей.

***

Обычно мама провожала меня утром, готовила завтрак, но в тот раз у нас заболела учительница и первые два урока отменили. Мама не стала меня будить утром и тихонько ушла на работу.

Завтракая, я обнаружила записку от мамы: «Сегодня буду поздно. Целую, мама». Я решила, что она задерживается на работе или встречается с подругами. Это случалось крайне редко, но в целом удивления не вызывало.

Я училась в школе до двух, а после шла на занятия по плаванию. Я занималась плаванием с семи лет и подавала большие надежды. Иногда даже ездила на областные соревнования и занимала призовые места. Мама мною очень гордилась.

Тренер нас немного задержал. Я вернулась домой только после семи вечера, поужинала под любимый сериал, сделала уроки и как-то незаметно для себя уснула. Я проснулась от звука ключа в двери. Дверь в мою комнату оставалась открытой. В полусне я увидела маму, держащую в руках огромный букет с белыми цветами. Кажется, это были лилии.

О, я никогда не видела её такой! Она выглядела непривычно красивой в ярко-синем платье и тонком серебристом шарфике, с идеально уложенными светлыми кудрями. То была не моя уставшая от жизни мама, а прекрасная принцесса, разбуженная после долгих лет унылых сновидений. От неё шла волна несвойственной ей энергии, как если бы добрый волшебник положил в её сердце лампу с негаснущим огоньком. Мама светилась, улыбалась и блистала лучшими красками этого мира. На мгновение мне показалось, что я всё ещё сплю.

– Мам? – робко спросила я.

– Спи, солнышко, спи, – ласково отозвалась она. – Уже поздно, завтра поговорим.

Я часто вспоминаю маму именно такой. Она не умела биться с миром за место под солнцем и проигрывала битву за битвой. Моя мама не была сильной женщиной, нет. Всю свою нелёгкую жизнь, полную волнений и тревог она хотела быть такой – лёгкой, красивой, любимой… И, наконец, она получила возможность раскрыться.

Глава вторая

Наступили летние каникулы.

Утомительная учёба сменилась на свободное время. Первые недели июня я проводила вместе со своими друзьями во дворе. Здесь собирались толпы ребят со всех ближайших многоэтажек. Большая компания, человек десять-двенадцать. Но получилось так, что в тот год все мои друзья внезапно разъехались: одних родители отправили к бабушкам-дедушкам, других – в летний лагерь, третьи уехали отдыхать всей семьёй. Во дворе остались только мы с подругой. Ася была младше меня на два года. Черноволосая, болезненная, худенькая девочка в круглых очках с толстыми линзами – вот какой я её помню.

Мы скучали, лениво расхаживая по пустой детской площадке. До обеда оставался как минимум час, а сидеть в душной квартире хотелось ещё меньше, чем спасаться от зноя на улице в жалком подобии тенька. О кондиционере мы тогда и мечтать не смели. У нас дома не было даже простенького вентилятора! Южное июньское солнце уже вовсю припекало.

– Ты загорела, – заметила Ася.

Я посмотрела на левое плечо. Из-под края майки проглядывала прослойка светлой кожи, создавая контраст с чуть потемневшими от долгого пребывания на солнце руками.

– Действительно. И ноги тоже загорели.

Я сидела на качелях и разглядывала свои длинные спортивные ноги, вытянув их вперёд.

– Ты можешь так? – спросила меня подружка, подняв одну ногу вверх, с трудом сохраняя равновесие.

Ася профессионально занималась танцами. Иногда мы показывали друг другу интересные трюки, усвоенные на занятиях.

– Могу, – уверенно ответила я и играючи подняла ногу на головой, изящно вытянув носочек в сторону.

– Катя, давай в резиночки? – предложила Ася.

– Давай, – согласилась я. – Всё равно делать нечего.

Ася обмотала резинку вокруг столба.

– Кто начинает?

– Давай ты.

– Хорошо.

Ася прыгала, а я скучала, с нетерпением ожидая своего захода в игру. Я беспокойно вертела головой. Ася увлечённо прыгала, не замечая ничего вокруг, кроме двух белых натянутых нитей под стоптанными сандалиями.

– Нееет! – разочарованно протянула подружка, в последний момент проиграв девятый раунд.

Настала моя очередь показать мастерство. Я с удовольствием приступила к игре, с азартом спортсменки окунувшись в соревнование. В тот момент, когда я самозабвенно предавалась любимому занятию, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Я замерла и едва не сбилась с нужной позиции.

– Почти сбилась, но в последний момент успела – с видом умудрённого судьи заметила Ася. – Продолжай.

Я остановилась, чтобы отдышаться и увидела, что на меня внимательно смотрел какой-то человек. Он стоял недалеко от нас, рядом с третьим подъездом и не торопился заходить внутрь, а встал в аккурат напротив нашей детской площадки. На вид ему было лет тридцать пять-тридцать семь. Тогда я плохо различала возраст у взрослых людей. До определённого момента все они кажутся детям одинаковыми. Но этот прохожий выделялся. Раньше он не появлялся в нашем дворе, иначе я бы точно его приметила.

Незнакомец был красиво одет, что придавало ему сходство с картинкой из журнала. Чёрные волосы, правильные черты лица с выразительной мимикой создавали довольно привлекательный образ. И всё же в его внешнем облике ощущалось нечто искусственное. Мне пришло в голову, что он отождествлял себя с каким-то персонажем и изо всех сил отыгрывал выбранную им роль. Настоящими в нём были только жёсткие, насмешливые глаза, с алчным любопытством пожирающие всё вокруг.

Ася стояла к нему спиной и ничего не замечала. Пользуясь передышкой, я убрала назад выбившиеся из-под хвоста непокорные пряди.

Незнакомец смотрел на меня.

Я сначала подумала, что мне показалось. Но, когда я отворачивалась, чувство, что он продолжает наблюдать за мною, никуда не девалось. Он отошёл чуть дальше и присел на соседнюю лавочку. Я снова настороженно посмотрела в сторону скамейки у подъезда, где расположился неприятный взрослый.

– Твоя очередь, Катя, – сказала Ася.

Он по-прежнему наблюдал. Таким взглядом кот смотрит на мышь, имеющую неосторожность выскочить из своего укрытия в самый неподходящий момент.

Я смутилась. Странный мужчина почувствовал моё смущение и нагло заулыбался. Не знаю почему, но это возмутило меня. Незнакомец играл со мной в какую-то дурацкую игру, а её правила мне ещё не объяснили. Ужасно гнетущее и вместе с тем раздражающее чувство. Но я была подающей надежды юной спортсменкой, которую учили не сдаваться и сохранять хладнокровие перед решающим прыжком в воду. Когда нервы находятся на пределе, нельзя дать себя победить ещё до начала заплыва. Первые секунды решают всё. От того, насколько спокойно и уверенно ты будешь действовать, в итоге зависит твоя победа. Я не могла проиграть.

«Возьми себя в руки, Катя!»

Я расправила плечи и начала новую серию прыжков.

Энергия цели завладела мною полностью: прыжки получались всё лучше и лучше, я набирала скорость и, наконец, отключилась от реальности, войдя в поток.

– Ты выиграла! – восторженно воскликнула Ася. – Ты прыгала так высоко! Да это новый рекорд!

Я смущённо улыбнулась и посмотрела в сторону неприятного мужчины. Тот никуда не ушёл. Наоборот, судя по его довольному лицу, он всё это время находился рядом. Его забавляло, что я его не боюсь. А мне было совершенно очевидно, что он хотел бы меня напугать. Но тогда я ещё не понимала, зачем ему это нужно.

Незнакомец так и не уходил. Он присел на лавочку чуть поодаль и разглядывал фасад дома, украдкой бросая взгляды на меня.

«Наверное, он кого-то ждёт», – подумала я.

– Всё нормально, Катя? – спросила меня Ася.

Она прыгала и не обращала на него внимания.

– Ты выглядишь как-то странно.

– Да… Что-то жарко.

– Есть такое. Я проголодалась. Давай по домам?

– Давай, – я облегчённо вздохнула.

Попрощавшись с Асей, я зашла домой. Мы жили на втором этаже. Окна со стороны кухни выходили во двор. Я села на подоконник и стала наблюдать за загадочным человеком.

Он и не думал уходить. У меня появился шанс получше рассмотреть его. Странный человек совершенно расслабился. Он небрежно закинул ногу на ногу и чуть запрокинул назад голову, подставив лицо под струящийся поток солнечных лучей. Его глаза были закрыты.

«А он красивый», – подумала я.

Мужчины, с которыми мне доводилось сталкиваться, как правило выглядели просто. Они носили рабочую, зачастую поношенную или грязную одежду. У них были несуразные стрижки, потемневшие зубы и плохая кожа, грубые, натруженные руки. А этот человек как будто пришёл из другого мира, где взрослые люди каждый день не бьются за пропитание для себя и детей, а проживают жизнь в своё удовольствие.

На мгновение я залюбовалась им: его черты были плавными и изящными, но это оказалось лишь обманчивым впечатлением. Почувствовав, что я наблюдаю за ним, он резко обернулся и поймал мой взгляд. Я не ожидала, что он увидит меня и застыла у окна.

О, как ему это понравилось! Его лицо расплылось в улыбке, больше напоминающей оскал. От только что исходившей от него возвышенной красоты не осталось и следа. Располагающие черты преобразились в нечто жуткое. Он даже наклонился вперёд, как хищник, в любой момент готовый наброситься на жертву и растерзать её в клочья. Никогда в жизни мне не было так страшно. Все мои инстинкты говорили – нет! – кричали о том, что этот человек опасен.

Незнакомец спрятал жуткую улыбку и приветливо помахал рукой. Я отскочила от окна и убежала в другую комнату. Сердце колотилось в бешеном темпе. Я подбежала к входной двери и со злостью закрыла её на все замки, а потом легла на кровать и залезла под одеяло. Я осталась одна дома, и мне было страшно, что этот человек сейчас придёт и сделает со мною что-то плохое.

До самого вечера я не могла прийти в себя. Только когда мама вернулась с работы я вновь почувствовала себя в безопасности.

***

Прошёл месяц. Тот страшный человек больше не появлялся в нашем дворе. Постепенно негативные впечатления от встречи стирались из моей памяти. Я никому не говорила о нём. Да и что я могла сказать? Незнакомец посмотрел на меня, а я испугалась? Он даже не пытался со мною заговорить. Я решила, что глупо переживать из-за таких пустяков. Уж кем-кем, а трусихой я не была никогда.

Каникулы продолжались. Я допоздна пропадала на улице с друзьями. Моя жизнь в тот период была насыщенной и весёлой. Я не сразу заметила, что мама всё чаще стала задерживаться по вечерам.

Мама выглядела таинственно счастливой. Она покупала себе новые платья, укладывала волосы более тщательным образом, а глаза теперь подводила тёмно-синим карандашом, отчего они казались больше и выразительнее, а во взгляде появился намёк на смелость.

Однажды я всё же решилась задать ей вопрос о человеке, ставшем причиной перемен в её стабильно печальном настроении.

– Мама, а кто он? Дядя, с которым ты встречаешься?

Мама загадочно улыбнулась.

– Его зовут Славик. Он замечательный человек.

– А где вы познакомились, мам?

– О, это интересная история! В марте я вышла после работы из офиса. Днём было солнечно, а вечером вдруг хлынул дождь. Естественно, я не взяла с собой зонтик. Пока бежала до остановки, промокла до нитки в своём тоненьком плащике…

– В том модном, ярко-лиловом? Который тебе тётя Оля подарила?

– Ну да, Олю давно бесило моё затасканное пальто десятилетней давности, – с привычной усталостью в голосе сказал она. – В Турции на распродаже в спешке взяла не свой размер. Так я и разжилась. Себе бы я такой дорогой плащ никогда бы не смогла купить.

– Ты в нём такая красивая, мам!

Мама ласково потрепала меня по щеке.

– Спасибо, солнышко… Славик потом признался, что не мог проехать мимо. Он предложил подвезти меня до дома. По дороге мы разговорились. У нас оказалось столько всего общего!

– А где он работает?

– У Славика своя строительная фирма.

– Он зарабатывает много денег?

– Да, милая. И часто делает мне подарки. Он и тебе хочет сделать подарок.

– Мне?! – я, конечно, обрадовалась.

За всю мою короткую жизнь ни один богатый дядя не хотел сделать мне подарок.

– Я сразу сказала, что у меня есть дочь. Славик давно хочет прийти к нам в гости и познакомиться с тобой.

– И принести мне подарки? – спросила я с детской непосредственностью.

Мама рассмеялась.

– Кто про что… Я уверена, что вы подружитесь. Так что: хочешь познакомиться с дядей Славиком в ближайшее время?

– Очень хочу, мам!

***

В воскресение в доме случился жуткий переполох. Рано утром к нам пришла бабушка. Мы убирали каждый уголок нашей крошечной старомодной квартирки, чтобы придать ей некое подобие лоска. Конечно, такая амбициозная задача была просто невыполнима.

Я хорошо помню мельчайшие детали той квартиры. В большой комнате, носившей гордое название зал, располагался раскладной диван, служившей маме спальным местом. Напротив стоял старенький пузатый телевизор, в углу – два кресла и небольшой деревянный столик. Вдоль стены гордо возвышалась та самая советская стенка с бесценным сокровищем моей бабули – хрусталём и фарфором. И хоть сейчас такая обстановка вызывает лишь ироничную улыбку, тогда эта квартира была для меня лучшим местом на Земле. Мой маленький мирок, пронизанный домашним теплом и уютом, где я жила по-настоящему счастливой жизнью.

Мама и бабушка оживлённо включились в игру «Идеальная хозяйка». В этом домашнем спектакле мне досталась роль «послушной маминой помощницы». Я знала, чего все ждали. «Будь милой девочкой, не доставляющей хлопот», – девиз, влачившийся за мною по жизни как длинный шлейф у невесты.

Именно так я и выглядела. На меня надели самое лучшее платье, а длинные каштановые волосы заплели в тугие косы, обвязав их на концах голубыми лентами. В платье было жарко, ленты казались нелепыми, но я и не думала протестовать.

– Катя, ты выглядишь как куколка, – сказала мама, с одобрением осматривая мою фигуру. – Идеальная дочка!

Лучшие слова на свете!

– Повернись-ка, – мама всматривалась в каждую деталь моего облика. – Катя, не сутулься.

Я покрутилась на месте. Юбка-солнце изящно закружилась и снова прильнула к моим ногам.

– Возьми «Антистатик». Юбка не должна прилипать к колготкам.

– Может я всё-таки надену носки? – я взмолилась о пощаде. – В колготках жарко.

– Ладно, – сжалилась мама. – Только надень новые. Те, что с кружевами.

Ровно в двенадцать раздался звонок в дверь. Мама и бабушка метались по коридору, а я спокойно доставала праздничную посуду на кухне. Вся эта шумиха вокруг знакомства с маминым ухажёром казалась мне несколько излишней. Я не понимала, почему они так нервничали, хотя и старалась сделать всё, о чём меня просили.

Скрипнула входная дверь. Я услышала шум, восторженные голоса мамы и бабушки. И ещё один.

Мужской.

Не слишком громкий, но и не тихий. Обволакивающий, вкрадчивый. Таким голосом говорит тот, кто хочет продать вам ненужную вещь в магазине. Я не разобрала, что именно он говорил – лишь отметила про себя, что это был очень приятный голос.

– Доченька, познакомься: это дядя Славик, – сказала моя мама.

Я обернулась и увидела… его.

Жёсткие, злые глаза. Передо мною возник тот самый человек с детской площадки, внушавший мне непомерный, иррациональный ужас. Теперь он стоял на нашей кухне. Я почувствовала себя так, как если бы мне под кожу резко вогнали две цыганские иголки.

Я уронила тарелку на пол, и она разбилась.

– Что же ты так неаккуратно, – посетовала мама, явно разочарованная моей неуклюжестью при госте.

– И… ииизвини, мам, – я сделала волевое усилие над собою. – Приятно познакомиться. Я – Катя.

– А мне-то как приятно, – любезно проворковал мамин возлюбленный, сделав шаг в мою сторону.

Я рефлекторно сделала шаг назад, спрятавшись за стул. Несомненно, он узнал меня.

– Располагайся, Славик, – сказала мама. В руках она держала огромный букет алых роз.

Бабушка суетилась в зале, ища подходящие вазы для двух шикарных букетов. Мамин друг отлично подготовился к первой встрече.

Мама наклонилась, чтобы поднять осколки с пола.

– Мам, не надо. Я сама!

Я опустилась на пол и принялась собирать осколки.

– Я сейчас. Только поставлю цветы в воду.

Славик сидел напротив меня, сохраняя почти бесстрастное выражение лица. Почти – потому что в его глазах притаилась довольная усмешка.

– Тебе очень идёт это платье, Катенька… И эти ленточки…. Просто чудесные!

– Спасибо, – процедила я, не глядя на него – я всё ещё стояла на коленях и разыскивала частицы проклятой тарелки.

– Тебе его мама выбирала?

Я встала с пола и теперь подметала оставшиеся осколки веником.