Текст книги "Война за веру"

Автор книги: Марик Лернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Часть первая
Чужак

Глава 1
Паломник

Я очнулся в полной темноте, но паниковать не стал. Прекрасно помнил, что к чему. Прежде чем вырубился, загнал лодку в давно присмотренную пещеру. Скалы здесь обрывистые, пристать невозможно и с моря ничего не рассмотреть. В отлив можно спокойно пройти, если знать нужные точки. Прилив закупоривает вход, но внутри места достаточно много. Даже высшая точка пребывания воды не заполняет полностью пустоту. Мне ее показал один из местных контрабандистов, чуть позже «случайно» утонувший при легкой помощи. Шансов, что найдут здесь, – ноль. Можно отсидеться, пока искать не надоест. А заодно и подумать.

Головная боль прошла, оставив нечто странное. То есть вместо путающихся картинок имелось достаточно четкое знание. Чего б ни добивался друид, в итоге получилось некое странное слияние двух человек. От одного откровенно воротило, столько на нем крови и грязи. Убийца родича, беглец от кровной мести, подавшийся в наемники и закончивший бандитизмом. Другой абсолютно не приспособлен к жизни, но имел неплохое образование: два курса университета по специальности «химия» давали огромный бонус. Я неплохо помнил органическую и аналитическую химию, ее историю и методологию, математику с алгеброй, частично физику и множество иных дисциплин типа экологии, биологии и истории России.

Прежний вожак банды ничего б не понял в словосочетании «неорганическая химия». Нынешний человек, склеенный из двух, не только представлял себе, чем она занимается, но и какую пользу можно извлечь. Конечно, не мгновенно. Деньги потребуются немалые, и прежде зацепиться надо. Но перспективы неплохие.

Зато практически полностью потерял воспоминания о семье, родственниках и прежней жизни. Наверное, к лучшему. Некогда тосковать и мечтать о возвращении. Тем более два последних года провел не в лучшем состоянии. Острый лейкоз и близкая могила заставили сказать «да» на достаточно странное предложение. Когда смерть рядом, хватаешься за любую соломинку. Самое удивительное – не обманули. Я абсолютно здоров!

Тогда меня разбудили без особой грубости. Пришел какой-то сомнительный тип, мало напоминающий непременного волшебника-мудреца, собирающегося объявить, что я из давнего пророчества и обязан свергнуть Черного властелина. Он сунул бумажку, на которой было написано на русском примерно следующее:

«Есть другие миры, на которых живут разумные существа. До них можно лететь сотни лет на космическом корабле, а можно сделать только один шаг – и ты уже там. Это случается очень редко, но бывает. Для этого должно совпасть несколько условий, которые тебе знать ни к чему. Я находил на Земле богатеньких людей с медицинскими проблемами, необязательно с раком крови. Вариантов множество, но итог – выздоровление. Люди передают друг другу мои координаты, и уже давно не приходится самому заниматься поиском. В результате все довольны. Видимо, слух дошел не до тех ушей. Либо государственные органы заинтересовались, либо бандиты какие, что еще хуже. Мне по-любому сидеть, пусть и в золотой клетке, не улыбается. А выполнять чужие требования тем более. Вот и пришлось срочно ноги уносить, когда сообразил. Ты ни в чем не виноват, поэтому обещанное выполнил. Дальше выкручивайся сам».

Подписи не было. Кто оставил – догадаться нетрудно. Егерь. Но что делать после такого откровения? Тот мордатый мужик с харей каторжника и ручищами кузнеца сделал вопросительное лицо. Пришлось кивнуть. Он жестом пригласил на выход. Поскольку объясняться все равно не мог, оставалось послушно делать как указывают. Посадили на телегу, и через три дня оказался у того самого друида. До самого конца не обижали. Кормили-поили и ошейник на шею не вешали. Никакой опасности не чувствовал. А оно вот так обернулось.

Память здешнего жителя дала наконец пояснение. Есть достаточно неприятный культ Оркуса-Балора, владыки мира мертвых. Его жрецов не любят, но ценят и боятся. Кроме стандартных обрядов похорон и поминовений они еще лечат. Отнюдь не травами или скальпелем. Это делается иначе. Берется человек и его жизнь меняют на жизнь больного, принося того в жертву. Обычно используют приговоренного к смерти или раба, так что никакого зверства. Все в рамках местных законов. Сам метод тайный и очень недешевый, но всегда найдутся люди, готовые на все, когда смерть заглядывает в глаза.

Совесть меня абсолютно не мучила. По факту не имел понятия о способе лечения, видимо, как и все прочие земляне. К тому же моя новая личность воспринимала две других несколько отстраненно. Да, я помнил, но плохо соотносил с собой прежнее. И здешнего бандита, и тамошнего студента. Я уже нечто иное и не собирался принимать близко к сердцу чужие деяния. Жизнь хороша, и жить хорошо.

Мышцы ныли жутко, однако совсем другая боль. Слишком долго бегал и занимался греблей. Непривычно. И тело недовольно напоминало о запредельных нагрузках. Если верить уровню воды в пещере, валялся в полусне-полубреду не меньше двенадцати часов. Хотелось жрать, пить и…

Ну, с последним проще всего. Поднялся в лодке, опорожнил мочевой пузырь за борт с немалым облегчением. Глаза чуток привыкли, но не стал на них полагаться и на ощупь нашел каменную полку. Прежний хозяин сознательно промерил уровни, и даже в шторм море не затапливало самый верх. Осторожно пошарил и в глубине нашел мешок. Стащил его в лодку, продолжая идти вдоль кромки. Ага! Вот и ручеек, стекающий по трещине откуда-то сверху. Без еды жить можно, без воды долго прятаться не выйдет. Не пить же морскую. А здесь у меня и котелок заранее припасен. Слово, кстати сказать, не вполне отвечающее смыслу. Шлем, из которого выдрал подшлемник и тщательно почистил, чтобы не воняло. А затем промыл. Долго пил отдающую железом жутко холодную, от которой ломило зубы, воду, потом поставил его назад. Пусть наполняется. Пошарил по соседству и с удовлетворением обнаружил факелы, топор и еще парочку небольших, однако увесистых кошелей, спрятанных под камнями. Пара сотен серебряных монет, две дюжины золотых и немало медных. Во втором свертке шестьдесят два предмета из золота и серебра, а также их сплавы. Кольца, серьги, броши, фибулы, цепочки, пряжки, булавки, наперстки, ожерелье, браслеты. Еще два десятка золотых монет и несколько камней. Лазурит, гранат, янтарь. Самое ценное из его доли наемничества и грабежей за семь лет. Разворачивать не стал, какой смысл проверять, если и так прекрасно в курсе, что там лежит. Не зря нычку делал, теперь можно смело смотреть в будущее.

Сел в лодку и принялся жадно грызть сухарь, размачивая в наполнившемся котелке. Просто жевать даже отличными зубами невозможно. Твердости он кирпичной. Такие используют в дальних плаваньях. Не портится, хоть месяцами лежит. Правда, в них частенько заводятся жучки, но я не брезгливый. Могу и насекомых употребить. Главное, сытость. А гурманствовать как-то в другой раз. Что я хорошо усвоил из наложения памятей, так невозможность в здешних краях задерживаться. Любой человек не сам по себе. Он член определенной общины или корпорации. Первый вопрос, который задают: «Ты чей?» И ответ должен содержать сословие, место проживания и профессию. Иными словами, ты говоришь, если чё, за меня впишутся. Это крайне важно. Приезжий всего один против толпы, и если за него некому вступиться, последствия могут оказаться фатальными. Обидчик ответит не перед государством или местным хозяином, а перед покровителем пострадавшего. То есть, в случае конфликта, чья община или корпорация сильнее, тот и прав. И не дай боги обнаружится труп. Повесить на чужака удобнее всего. Ведь если о покойнике никто не беспокоится, значит, его жизнь ничего не стоила, а выдвигать обвинения против сильного всегда чревато неприятными последствиями.

А кто я? Никто. Я даже не могу назвать родичей. Конечно, всегда есть изгои, но разбойничать по лесам в компании рабов как-то не тянет. Поймают – вздернут без суда и следствия по одному подозрению. Есть вариант податься в наемники. Очень уважаемая корпорация, и всегда найдется занятие. Проблема, что не хочется мне лезть на стены под стрелами или кипящей смолой. Я-бывший провел в этом качестве пятнадцать лет, заработав кучу шрамов и чудом оставшись в живых. Повторить сей подвиг удается немногим. Обычно до могилы от половины до пяти лет боевых действий. Любой Дом, а слово не иначе как произошло от dominus[2]2
  Господин (лат.).


[Закрыть] и не имело отношения к славянской избе, стремится сохранить вассалов, пустив вперед солдатское мясо. Своих жалко, а этих всегда можно набрать снова.

Знать бы, куда подался егерь, можно б к нему напроситься в помощники. Пусть не на Земле, а в этом мире. Ход-то у него остался? Да где его искать. Мне к тем жрецам-лекарям путь заказан. Раз продали, запросто и вторично сделают. Тем более тогда я был никто, а теперь разыскиваемый преступник. Да и не станут отвечать о поставляющем больных, если и в курсе нового местожительства. С какой стати? Там охрана есть, сам видел, и мне ничего не светит. Хм…

А ведь есть еще один занятный вариант! Почему бы не податься на родину второй моей половины? Язык я знаю, ошибкам никто не удивится, раз вырос в другом месте. Претензий ко мне, если назовусь сыном, быть не может. Или тамошние правила на потомков распространяются? Не помню…

В любом случае можно заплатить отступные. Деньги у меня есть. Не огромные, но солидные по любым понятиям. Семья из шести человек может спокойно прожить на двести денариев целый год. Денежная система здесь достаточно странная. Золотой аурей равнялся двадцати четырем серебряным денариям. А денарий – сто сестерций из бронзы. Эта монета – четыре медных гроша. Не настолько помню историю Древнего Рима, чтоб назвать период, но названия оттуда. Да и Оркус-Балор вроде из тех времен. К тому же эти самые итальяно-испанские корни слов могут оказаться латинскими. Это что значит? Да ничего! Уж магии в известном мне мире не наблюдалось, свиномордых королей с полулюдьми, всплывшими в памяти, тоже. Какие-то общие корни с латинянами. С какого-то момента история пошла иначе, но мои здешние знания на этот счет могли побаловать разве сомнительной легендой о пришествии с изнанки зверолюдей и уничтожении Золотого века человечества. Возможно, в ней присутствует рациональное зерно, но не особо интересно в данный момент.

С сожалением отложил мешок с сухарями. Хорошего понемногу. Мне тут сидеть минимум пару дней. Вопрос, что делать дальше. То есть направление движения уже выбрано, но как правильней идти? Напрашивалось путешествие на лодке. Быстрее, удобнее и встречных проще избегать. Проблема, что моря я не люблю и боюсь. Абсолютно сухопутный человек, без нужных навыков. Это, собственно, о ком подумал? А, без разницы. Мы прежние тоже невеликие рыбаки. Землянин лодку видел исключительно со стороны, а местный тип дальше видимости берега сроду не заплывал. С такими навыками лучше не рисковать. К тому же можно биться об заклад, когда начали искать, тот рыбак моментально все выложил. Значит, вдоль побережья весть пойдет. Обычно Дома не дружат, и, перейдя границу, ты в безопасности, но если за убийцу друида пообещают вознаграждение…

Надо высаживаться на берег и топать ногами. Только не сразу, а через пару дней. Причем вряд ли кто станет искать практически под носом. Ловить станут в любом другом направлении. А пока нужно готовиться. Вода заметно отступила, и внутрь теперь попадал свет. Значит, прошло не меньше суток. Второй отлив был бы вечером. Неплохо отоспался. И неудивительно, что тело затекло и болело, когда очухался. Еще и это добавилось. Надо восстанавливаться, иначе трудно придется в дороге. До болезни студент слабаком не был. Чемпионом, впрочем, тоже. Немного борьба, слегка качалка. В морду дать мог, да не особо и приходилось. Теперь ситуация резко изменилась. Здесь придется драться всерьез, убивая.

Вылез на каменную полку. Не такая уж она и узкая. Для начала слегка приседания, отжимания. Потом вынул кинжал. С ножами прежде всерьез не играл, мышечная память отсутствовала. Зато твердо знал все связки и последовательности. Тот, прежний, в основном воевал в составе легкой кавалерии, но за долгие годы много чему научился. Рука вверху, острие направлено в глаз противника. Очень специфическая школа фехтования на саблях. Ничего удивительного, привез из дома. Гарда не закрыта, и блокировать удары нужно так, чтоб лезвие не соскальзывало к руке. Кинжал не имеет того веса, что сабля, но, даже помахав слегка вполовину более легким оружием всерьез, запыхался. А ты пофехтуй не укороченным вариантом, а настоящей килограммовой железкой – рука отвалится.

Передых, и все сначала, причем повторно в более быстром темпе, пока оставались силы. Приличного бойца в строю, умеющего правильно реагировать на команды, делают за полгода при помощи палки. Хорошего фехтовальщика учат годами. У меня для начала неделя, хорошая реакция и знание кучи финтов и подлых приемов. Главное, приучить мышцы к нагрузке, постепенно повышая. А профессиональный учитель имеется в голове. Отдых, еще один сухарь и снова сначала. Теперь с топором и ножом. Каждую связку тщательно отработать. Если понадобится – тысячу раз. Пока намертво не превратится в рефлексы. Настоящий мастер умеет импровизировать, а не работает по шаблону, но я даже не воин пока. А если хочу выжить и произвести на родственников впечатление, обязан уметь драться.

Две дюжины дней спустя я стоял и смотрел на крепостные стены. Четыре дня просидел в пещере, пока имелись сухари. Затем выгреб к ближайшему удобному пляжу и, затопив лодку, углубился в бесконечные, заросшие деревьями холмы. Прямо идти в таких местах невозможно, к тому же старательно избегал любых людей. На птиц мне хватало и пращи, с которой неожиданно легко получилось. В основном питался рыбой. Пришлось серьезно потренироваться, пока научился бить острогой на ручьях. Первым делом вырубил себе подобие копья-посоха и привязал к нему один из ножей. Теперь им можно было колоть и резать. Рыба из-под воды ничего не видит, главное, не шуметь, не топать ногами и не закрывать солнце. Тень, упавшую на воду, они сразу замечают. По-настоящему крупных не попадалось, тем не менее набить брюхо обычно хватало. Важно целиться чуть ниже, чем кажется из-за отражения.

Всю дорогу при малейшей возможности продолжал нарабатывать навыки работы с кинжалом и посохом. В целом все шло неплохо, несмотря на вечно полупустой желудок. Сложность была в погоде. Если днем еще терпимо, то ночью уже всерьез холодно. Сдохнуть от банальной простуды, переходящей в пневмонию, в мои планы категорически не входило. Конечно, можно было попытаться раздеть прохожего, отняв у него овчину, но по лесу случайные люди не ходили, а на дороге одиночек не наблюдалось. Все идут компанией, возможно, как раз на такой случай. Связываться с толпой мужиков было сыкотно. Просто приобрести – тоже. Ты покажи им серебро, так неизвестно, кто кого ограбит и закопает. Получалось, надо заглянуть в ближайший город и купить нужное, а заодно и выяснить насчет поисков. Забыли уже или нет? Не особо боялся быть узнанным. Стандартный портрет, рассылаемый в таких случаях, рисовать было некому. Все, меня видевшие в замке, находились в гостях у Аида. А нынешний я мало походил на прежнего. Обноски драные, хоть и не растолстел, но вместо болезненной худобы сплошные жилы и мускулы. Прежде съеденное уходило от постоянных болей, теперь шло в мясо, возвращая прежнюю форму. Мне б нормально питаться какое-то время и стану молодцом в полном расцвете сил.

Бург хоть и небольшой, однако на достаточно оживленном тракте, и народу по дороге таскается немало. Трактир для приезжих не зря у перекрестка. Кто не хочет платить за ввоз товара, следуя дальше, может заночевать вне стен. Дом был сложен из крупных бревен и, судя по всему, давно. Дерево почернело. Внутри одно общее помещение без всяких перегородок и прилавков. Готовили на огне прямо в углу, в печи, и отгорожена была так называемая кухня драной и засаленной дерюгой. Света мизер. Два узких окна, закрытых бычьими пузырями. Они сами по себе мутноватые и света пропускают самую малость. Память исправно говорила, что таковых заведений повидал не одну сотню и они особо не отличаются по обстановке и ассортименту, однако реальность совсем иное. Прошлое превратилось в нечто вроде кинофильма. При необходимости нужные сведения всплывают, и картинка не удивляет, однако все как бы отстраненно. Я лично прежде, если можно так сказать, не трогал и не нюхал окружающую действительность.

– Чего имеется поесть, – плюхаясь на скамейку и сгребая прямо на пол оставшиеся от предыдущего гостя объедки, – и пива, – требую.

В ответ на оценивающий взгляд трактирщика выкладываю на стол заранее приготовленную серебряную монету. Номинала не видно за древностью, но на вес половина стандартного денария. Ясное дело, грязен, оборван, зарос уже не щетиной, практически начало бороды, но бреются здесь исключительно высшие сословия, и одет в наидешевую ткань. У такого редко деньги водятся. Еще и пристроился в самом углу. На самом деле чтоб стенка была за спиной и соседи отсутствовали, но здесь приземляются обычно небогатые прохожие. К счастью, на улице день в разгаре и не так много посетителей.

– А остаток за ночевку.

– Комната имеется, но доплатить придется.

– На сеновале высплюсь. – Не люблю спать внутри помещения в здешних местах. Помимо обычного набора из блох, вшей и прочей кусачей радости еще и душно от множества людей. Кто-то рассчитывает на отдельную комнату с большим окном и кроватью со свежими простынями? В ней спят по трое и одетыми. Иногда прямо в башмаках. А то и прямо на полу целой компанией. Лучше уж отдельно. Холодновато, но пока не зима. – И утром слегка перекусить.

Он с сомнением осмотрел потертый кругляш и, кивнув, удалился. Уж что-что, а здешние расценки прекрасно знаю. И так слегка переплатил. В самую меру, чтоб можно было б повозмущаться при плохом угощении.

Покойный друид сказал «память». Основная все ж прежняя от разбойника-наемника, но много и от парня. Рассказывать о случившемся или тем более позволить кому-то ковыряться в своей голове я не собирался. Есть опытные друиды, способные заставить вспомнить любое слово, произнесенное в твоем присутствии, но зачем? Как бы вместо перехода назад не разобрали на части, изучая феномен. Одного близкого знакомства с настоящим магом более чем достаточно.

– Как зовут? – спросил трактирщик, ставя на стол горшок с едой. Накрыл сверху краюхой хлеба и добавил кружку, опять же с крышкой в виде желтого сыра.

– В… валид, – с запинкой выдаю.

Вот так и горят на пустом месте сильно хитроумные граждане. Все обдумал, а имя забыл изобрести. Конечно, можно и прежнее выдать, все равно с былым телом ничего общего, но раз начал с Владимира, дико переходить на Капида. Вот и вышло нечто среднее, как все нынче.

– Иду в паломничество на юг, в Эрдей.

– Ханиф? – спросил трактирщик с глубоким сомнением. На проповедника аскетизма гость мало походил. И молод, и не уточнял насчет мяса. Кроме того, на поясе кинжал, в руке дорожный посох. Таким из неприятного человека можно выбить дух запросто. У кого нет средств или умения обращаться с мечом, нередко используют его даже в бою, и в умелых руках это настоящее оружие. Ханиф никогда не станет есть ничего помимо растительной пищи и не убьет.

– Куда мне, – со смешком отвечаю. – Жрец обязал посетить древние священные рощи и в каждой жертву принести за нарушение гейса.

Это трактирщик понял и уточнять не стал. Дурной тон выяснять, чего запретили при даровании имени. Поступить вопреки наложенному запрету крайне неприятное деяние, но иногда избегнуть этого нельзя. В прежние времена к этому относились крайне серьезно. Теперь можно было отмолить, совершив определенные действия. Главное, вопросы отпадают. Можно спокойно посидеть, пожевать в удовольствие.

В горшке оказалась пшенка с кусочками мяса, подливкой и луком. Подозреваю, не из молодого поросенка эти жесткие остатки. Но за уплаченную монету на большее рассчитывать и не стоило. И так недурно. Жрать хотелось до безобразия. Постоянная ходьба и физические упражнения с оружием требовали восполнения сил.

Наглеть не надо и правильно будет уходить из мормэра Росс[3]3
  Тут существует феодализм, и если эрлство – баронство в нашем понимании, то мормэр – герцогство.


[Закрыть] на юг и через пролив в сертан[4]4
  Искаженное латинское слово «пустошь, глушь».


[Закрыть]. Там можно будет устроиться. Не то чтоб особо много имелось, но, все продав, можно безбедно жить до старости. Правда, надо еще знать, кому цацки сдавать, а то плохо кончится. Неоткуда простому мужику иметь столько добра сразу. Прежде хоть за наемника сошел бы, да и связи определенные имел, а теперь попробуй сунуться по старым адресам. Рожа нынче не та, и в момент хорошие знакомые Капида чужака прикончат, чтоб не болтал. Да я и не хотел идти к ним. Вдруг сдадут за награду. Этому парню они ничем не обязаны.

Отхлебнул из кружки и постарался не скривиться. Эти помои очень мало напоминали настоящее пиво. Причем память здешняя сообщала – неплохо. Бывает гораздо хуже. А земная яростно плевалась. У него вечно все паршиво: запахи, вкус, холод, отсутствие нормального ложа и так далее. Хлюпик. Настоящий мужчина на такие мелочи внимания не обращает. Кстати, попытка найти нечто полезное вышла пустышкой. Как пить и жрать, та память много знала, а вот готовить… Не удастся сварить замечательное пиво, увы. И стать богачом на этой почве тоже.

Набив брюхо и допив остатки так называемого пива – не пропадать же добру, сидеть не стал, хотя тянуло подремать, радуясь приятному ощущению. Поднялся и вышел. Особо мозолить глаза не хотелось, раз закончил, непременно кто-то подсядет и начнет расспрашивать. Слишком долго заведовал гостиницей, чтоб представлять, как это бывает. Новый человек всегда интересен. Принесет известия из соседних деревень и бургов. Расскажет о политике высокой и малой, войнах и стычках. Об урожаях и налогах. Тем множество, и за неимением газеты и радио всегда найдутся желающие просветиться. К сожалению, я мало что мог поведать. Может, излишне стараясь остаться незаметным, появился не со знакомого направления. Якобы шел с другой стороны. Кто-то мог и видеть, поэтому сделал крюк. А тамошних новостей я не знал и опасался спалиться.

Лучше посидеть в другой пивнушке и послушать, чтоб было чего потом рассказывать. Дальше уж путь прямой по дороге и петлять незачем. А пока дотопал до обычной в таких местах торговой площади по узким кривым улицам. Пованивало, безусловно, но ничего ужасного. Никаких куч мусора вопреки представлениям людей будущего. Еще бы, зря ничего не выбрасывают. Объедки свиньям, кости и тряпки охотно брали старьевщики, навоз и дерьмо из отхожих ям вывозили специальные люди. Частично они шли на удобрения. Даже мочу использовали для стирки и отбеливания. Ничто зря не пропадало, и уж точно на головы прохожих ничего не выливали из окон. Даже если после этого к судейскому не поволокут, сам себе на пороге вонючую лужу сделаешь, и городской совет оштрафует.

Первым делом осмотрелся в поисках менялы. На ярмарке всегда имеется парочка. Монеты ходят самых разных видов и номиналов, ростовщичеством или кредитными операциями для торговцев такие люди тоже занимаются. Серьезные суммы в маленьких бургах редко кому требуются, но этот был средних размеров. Тысяч пятнадцать жителей – совсем не ерунда. Таких на всем полуострове с десяток из трехсот. Продал старичку-ювелиру золотую пряжку для пояса из захоронки. Показывать трактирщику опасался, прекрасно помня собственные подвиги. Ну не свои, а одной из прежних составляющих, но какая разница. Светить наличием ценностей, не имея поддержки в чужом поселке, не рекомендуется. Другое дело – с доброй компанией, увешанной оружием. Хотя и с такой может произойти неприятное происшествие.

Старый козел дал серебро по весу, как положено, один к двадцати четырем минус свой жлобский процент, не учитывая художественную ценность. Нечто подобное было ожидаемо, и именно поэтому торговать изделиями, не будучи ювелиром или официальным членом гильдии, не стоит. Ругаться смысла не имеет. Везде одно и то же, так и норовят «обуть» простого человека, чтоб не сказать грубее. Торчащий у входа в лавку мужлан с дубинкой мог не только охранять от грабителей, но и заниматься выбиванием долгов у взявших ссуду. Мне, тьфу, не мне, конечно, Капиду приходилось и этим заниматься. Не особо сложная работенка, правда, и много не поимеешь. Пряжка была увесистая, не зря на черный день сохранил, получил неплохо для дальнейших приобретений. Извлекать тяжелый кошель из мешка крайне не хотелось, а теперь есть второй, и при неудобном вопросе всегда можно сослаться на скупщика.

Дальше двинулся на поиск подходящей лавки. Жутко надоело мерзнуть по утрам. Требовалось одеяло, теплая куртка, нижнее белье вроде кальсон. Обувь тоже не мешало б сменить. Не потому, что следы где-то сохранились или местный егерь Зоркий Глаз мог обнаружить и сопоставить, а совсем развалились от беготни. Лучше уж сапоги, хотя здесь не делали стандартных и изготовление могло затянуться. Ну на то есть лавка старьевщика. Может, повезет. Еще продукты в дорогу. Все дешевле, чем у трактирщика брать. Торговая площадь самое удобное место. Все рядом и частично дешевле, даже мелочные торговцы цену скинут.

Тут я невольно остановился, отвлекаясь от раздумий. Бродячие артисты показывали представление на площади. Огромная свинья гонялась за друидом, требуя денег. Тот убегал, попутно раздевая крестьянина, ремесленника и подсовывая вместо себя наемника, трусливо уклоняющегося от исполнения долга. Отношения моих бывших товарищей с окружающим миром редко бывали теплыми. Простые люди их ненавидели и боялись: сборные отряды состояли из худших представителей человечества, частенько жили грабежами и насилием. Дома хотя нанимали на службу, редко им доверяли. При непомерных аппетитах вояк и высокой цене на их услуги проблемы с оплатой возникали даже у самых богатых и влиятельных государей. И держать серьезный отряд в узде трудное дело.

Зрелище было грубым, реплики матерные, но народ довольно смеялся. Намеки уж больно доходчивые и приятные простонародью. Потом начали показ номеров: хождение по канату, глотание огня. Это меня не интересовало, и двинулся дальше. Куртка с капюшоном досталась совсем дешево, одеяло, напротив, дорого. Ну, плюс на минус выйдет нормально. О! А вот на это нужно взглянуть. Самый настоящий арбалет, именуемый продавцом почему-то гастрафетом. Что-то мне почудилось в названии греческое.

Это не армейский экземпляр. Малого размера, с железной дугой и хорошо знакомым ружейным прикладом. Болт пойдет недалеко, максимум метров на пятьдесят, но мне в странствиях пригодится. Пистоль вещь приметная, и позволить его могут не все. Шума тоже много. Лучником я-прежний был неплохим, но ничего под свои запросы не обнаружил, а здесь будто по заказу для неумех. После длительного торга отдал практически все, приготовленное заранее, включая серебро за пряжку, зато получил дюжину болтов в придачу.

Теперь купить продуктов в дорогу и можно валить отсыпаться. Тут невольно затормозил. Про существование книжных лавок слышать доводилось, но обычно в них не заглядывал. Капид такими вещами не интересовался, хотя надписи разбирал на нескольких языках, как с удивлением выяснил. Буквы оказались хорошо знакомые, латинские, хотя и написание не всегда соответствовало привычным. Книг, кстати, не имелось. Это называлось свиток. Такие палки, на которые накручивался длинный рулончик. Чтоб читать, нужно с одной отматывать, на вторую накручивать и пялиться посредине.

С трудом, по слогам, разобрал несколько названий на футлярах. Там были календари, травники, сонники, сборники древних баллад и современные, достаточно грубые истории, где все называлось как есть и вместо платонических вздохов под окном нищий любовник проникал в спальню подружки чуть ли не на глазах богатого мужа. Такие байки были в ходу у бардов-сказителей и у простого народа пользовались неизменным успехом.

«История Мавретана[5]5
  Мавретан – историческая область на северо-западе Африки на территории современного запада Алжира и севера Марокко.


[Закрыть] и населяющих его племен» вызвала закономерный интерес. Новая память была выборочной, и многое исчезло, особенно из молодости Капида, замещенное воспоминаниями Владимира. Неплохо б освежить знания, да и тренировка в чтении. Приятное с полезным. Продавец, заметив заинтересованность, развернул свиток и с выражением зачитал список глав.

– Стоп! – говорю. – Про кинжал зачти.

– «Существует распространенное заблуждение, – покосившись на меня с сомнением, зачем неграмотному дорогой свиток, принялся гладко излагать, – относительно предпочтений каждого мавретанца формы флиссы. Отчего-то большинство людей полагают, что имеется только один вид – извилистый. Действительно, подобная разновидность является самой популярной, но вместе с тем изрядное число клинков прямые, прочие детали монтировки вполне традиционные.

Ох уж эти историки-путешественники, ничего не понявшие во взаимоотношениях племен. Форма «созерцающая змея», то есть без изгибов, характерна для очень определенных прибрежных народностей и подчиненных племен. Флиссы бывают очень разные и по размерам относятся то к кинжалам, то к саблям. На самом деле это нечто не то и не другое. Лезвие искривленное, обух, как у меча. При этом острие позволяет колоть, а не только рубить. Короткие носят в качестве второго оружия и как знак свободного человека. Длинные встречаются реже, но тоже не редкость».

За спиной снова захохотали. Судя по одежкам, скоморохи представляли нечто нелицеприятное о зажиточных горожанах. Пришедший с жалобой на хозяина замка пытался добиться справедливости, судья изображал глухоту. Положительно, здешние давно не получали по шее и излишне много себе позволяют. Очередной кривляка наполовину в красном, наполовину в синем камзоле с колпаком в руках собирал деньги.

Следующие четверть часа мы с хозяином лавки бешено торговались, призывая в свидетелей богов, духов, предков, соседей и закон, а также высказывая в самых разных вариантах поносное мнение о происхождении собеседника и его качествах. За не такой уж большой свиток, да еще и с рисунками, текста минимум, он требовал целое состояние. В пылу спора я придвинулся к стопке футляров и смахнул на пол под громкое возмущенное кудахтанье хозяина. Пытаясь загладить вину, поднял свиток и обнаружил небезызвестное полузапретное сочинение «Пришествие зверолюдей. Аперы[6]6
  Апер – кабан (лат.).


[Закрыть], урсы[7]7
  Урс – медведь (лат.).


[Закрыть] и латраны[8]8
  Латран – койот (лат.).


[Закрыть]».

Небрежно кинул в общую кучу, покачав головой и закатывая глаза. Приходилось слышать отдельные куски и прежде. В среде наемников оно непременно ходило по рукам, из него зачитывали молодым, посвящая. Наверное, самое известное сочинение на данную тему, но ему лет триста, и давно все поменялось. Лет сто назад за эти писания на крест привязывали. Чтоб мучились дольше. Совсем охамели люди, практически не прячут.