Текст книги "Небесная тропа"
Автор книги: Марианна Алферова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Дверь распахнулась, и Ольга Михайловна кинулась на шею Гребневу.
– Сенечка, дорогой, как замечательно, что ты пришел!
– Как не прийти, раз такое дело, – морщась, отвечал Арсений и, вытолкнув Анастасию вперед, промямлил: – Вот и Настя тебе хочет помочь.
– Я рада, всем рада… – У Ольги Михайловны задрожал голос. – Представляете, эти бандиты Эрику бритвой лицо разрезали. А милиция? Что же милиция? Ничего. Отвечают: «Не хотите, не заключайте контракта с вашим «Милосом». Это ваше личное дело».
– Пока нет трупа, нет и дела, – поддакнул паренек за ее спиной.
– А это еще кто? – Арсений смерил юнца взглядом с головы до ног.
– Это же Эрик! – воскликнула Ольга Михайловна, одновременно плача и улыбаясь сквозь слезы. – Он пришел ко мне из параллельного мира. Там я умерла, а он остался жить. И вот теперь мы соединились. Я знала, всегда знала, что он не мог просто так умереть. Мы обязательно должны были свидеться. И вот…
Арсений кивал в такт ее словам, а внутри у него все закипало от обиды и ревности. Анастасия, поняв, что с ним творится, обняла старушку за плечи и проворковала:
– Пойдемте-ка на кухню, дорогая Ольга Михайловна, чайку выпьем и поговорим, а мужчины сами решат, как расправиться с бандитами. Они справятся, – подмигнула наглая ведьма Арсению.
Рик узнал голос Анастасии, но виду не подал.
Ольга Михайловна подчинилась безропотно: Анастасия ее просто околдовала. Едва дверь на кухню закрылась, Арсений повернулся к мальчишке. Больше всего на свете ему хотелось задушить наглеца. Кто бы мог подумать, что нелепый, похожий на анекдот случай причинит такую боль? Самозванец в считанные часы занял в сердце тети Оли место, которое Арсений безуспешно пытался завоевать долгие годы.
– Жулик, ты что затеял? – подступил к наглецу Гребнев.
Но тот нисколько не смутился:
– Мама тебе еще не все рассказала.
– Что мелешь? Какая мама? – Арсений попытался расхохотаться. Но вместо смеха получилось рычание.
– Моя. Да ты послушай прежде чем орать. Короче, эти типы прикончить меня грозились, если я до вечера из квартиры не свалю. Маме об этом говорить не стал, чтобы зря не пугать. Я дверь укрепил малость и замок новый поставил. Но это не поможет, если ребята крутые.
– Слушай, ты! Заткнись! – Арсений задохнулся от подобной наглости. – Не бойся, я тебя не убью. Даже дам отступного. Сколько хочешь?
– Ничего. Просто быть рядом.
– Кто… Кто ты на самом деле?!
– Эрик, – отвечал тот, не отводя взгляда.
– Черт знает что! – Арсений растерянно огляделся, будто пытался найти поддержку неведомо у кого. – Ладно, парень, документы у тебя есть?
– В нашем мире нет паспортов. Там каждый лишь то, что он есть на самом деле.
Отвечая, Рик продолжал смотреть собеседнику в глаза. Ему нечего было смущаться: он говорил правду. Его звали Эриком, и он явился из другого мира.
– Слушай, парень, а ты не того? – Арсений повертел пальцем у виска.
– Бессмысленный вопрос, – улыбнулся Рик. – В любом случае я отвечу: «нет».
– Ты не дурак… Эрик. – Это имя Гребнев произнес с нескрываемой издевкой. – Но учти: я тебе не верю.
– А во что ты веришь? В то, что ребята из «Милоса» точат зубы на мамину квартиру? В этом сомневаешься? Или все-таки нет? Или в то не веришь, что мне бритвой щеку разрезали?
Гребнев поморщился. У парня в самом деле на щеке был только что наложенный шов, и от него несло больничным запахом дезинфекции.
– Ладно, – нехотя кивнул Арсений, – допустим, в этом деле мы с тобой союзники. Выйдем-ка на лестницу и покурим. Ты куришь?
Рик кивнул.
– И что предпочитаешь?
Рик усмехнулся: какие простенькие ловушки придумывает этот Гребнев!
– Здесь, у вас, я попробовал «Голливуд».
Они вышли на лестницу. «Два братца», – мысленно съязвил Гребнев и чуть не поперхнулся сигаретой от злости.
– Я курю «Кэмел». И если рассчитываешь, что я поверю твоим дешевым трюкам, то ты сильно ошибаешься.
– Не настаиваю. Я бы и сам не поверил, если бы кто-нибудь до изобретения синхронизатора рассказал мне про возможность переброса. Но в принципе ты не можешь отрицать существование параллельных миров, – заявил Рик тоном верующего, который вопрошает атеиста: «Вы же не будете отрицать существование Бога?!»
– В принципе мне это кажется абсолютной чушью, – отвечал Арсений, однако без прежней уверенности.
– Да нет же, все очень просто! – рассмеялся Рик. – Сейчас объясню. До недавнего времени бытовало заблуждение: если двигаться по временной оси назад, то попадешь в прошлое. Разумеется, все знали, что требуются перемещения не только во времени, но и в пространстве: вселенная-то расширяется. Но дело обстоит абсолютно не так. После прыжка во времени человек оказывается не в знакомом по книгам прошлом, а в совершенно ином мире. То есть каждой дискретной частице времени соответствует свой мир.
– Послушай, а жулики в вашем мире есть? – спросил Арсений.
– Разумеется. – Рик даже не моргнул.
– Их тоже называют вралями? – Арсений невольно усмехнулся, поражаясь наглости этого типа.
– Нет, мнимами. «Мнимы» – от слова мнимый, – охотно объяснил Рик.
– А по шее?
– Если сломаешь мне шею, разве это докажет твою правоту?
– Не слишком ли ты умен?
– Для человека, живущего в двух мирах – не слишком… – Тут Рик поднял палец, предлагая прислушаться. – Кажется, они идут.
По лестнице понимались двое: изящный молодой человек в дорогом костюме и старый знакомый Рика – «качок» в черной куртке. «Кошелек», «Кошелев», – всплыла в памяти фамилия из Сержевой картотеки. Заметив, что их встречают на лестнице, парочка замешкалась. Интеллектуал в дорогом костюме что-то с сомнением спросил у своего телохранителя. Тот кивнул в ответ, и гости, поднявшись на третий этаж, остановились возле скромной двери с номером «сорок два».
– Добрый вечер, господа, – обратился интеллектуал к Гребневу и Рику и привычным жестом поправил очки в золотой оправе. – Насколько я понимаю, Ольга Михайловна попросила вас присутствовать при заключении договора с нашим агентством «Милос». Могу вас заверить, это совершенно излишне.
– Ольга Михайловна никакого договора заключать не станет. – Арсений ощупал гостя взглядом, но взгляду зацепиться было не за что, как будто этот тип окунулся перед разговор в масло.
– Милослав Хорец, агент фирмы «Милос», – представился гость и обворожительно улыбнулся Гребневу. – Думаю, нам удобнее зайти в квартиру и поговорить.
– Да о чем говорить!? – Гребнев недоуменно пожал плечами. – Как только речь зашла о жилплощади, мигом нашлось у Ольги Михайловны два любящих сына. Так что вашему агентству придется поискать добычу в другом месте.
Сотрудники «Милоса» переглянулись. Но господина в золотых очках было трудно смутить.
– Я должен лично встретиться с Ольгой Михайловной! – настаивал он.
– Нет, господин Хорец, никакого разговора не будет, – вмешался Рик. – Особенно, если учесть, что дело антиквара еще не закрыто, и три пули, угодившие ему в грудь и голову…
При этих слова Кошелев, как автомат, распахнул куртку и выхватил пистолет.
– Не надо! – заорал Хорец и ринулся вниз по лестнице, перескакивая через две, а то и через три ступеньки.
Кошелев же, расставив для устойчивости ноги, открыл огонь на поражение. Стрелок он был неважный: руки его вскидывало вверх при отдаче, он дважды выстрелил и дважды промахнулся: одна пуля цвиркнула над ухом Рика, вторая угодила в стену. В ответ Рик швырнул в горе-киллера заранее припасенным ножом. Но тоже промазал: лезвие тускло сверкнуло в свете лестничной лампочки и угодило в окно. Звон разбитого стекла слился со звуком третьего выстрела. Эта пуля попала Гребневу в грудь и опрокинула его прямо на Рика. Вдвоем они грохнулись на пол.
– В сердце попал, сволочь, – выдохнул Арсений, корчась от боли.
Он должен был умереть, но почему-то не умер.
Кошелев в два прыжка оказался рядом и прицелился Арсению в голову. Тот инстинктивно вскинул руку, пуля ударила в ладонь. Гребенев ощутил жгучую боль в руке… А Кошелев, заорав от боли, отшатнулся, поскользнулся на истертых ступенях и кубарем покатился вниз. Звякнул оброненный пистолет. Рик, не вставая, нырнул следом, на животе проехал вниз по ступеням, как по льду с горки. Кошелек, докатившись до следующей площадки, обернулся. Рик был к пистолету куда ближе, чем он. Оставалось одно: спасаться бегством. И Кошелев помчался вниз, держась за плечо. С изумлением Рик заметил, что пальцы у незваного гостя в крови.
– Здорово! – крикнул Рик, подбирая пистолет. – Что ты надел? Бронежилет?
Арсений не ответил – он сосредоточенно изучал руку, от которой, как от стальной плиты, отскочила пуля. Крови на ладони не было, осталась лишь красная метка, как от ожога сигаретой, в том месте, куда угодила пуля. Руку жгло, так же как и грудь. Арсений нащупал под ребрами болезненную точку и вскрикнул.
– Представляешь, качка ранило, – сообщил Рик, помогая Гребневу подняться. – Пуля срикошетила. От чего, хотел бы я знать? От стены? Не похоже.
«От меня», – хотел ответить Арсений, но вовремя прикусил язык.
Пожалуй, его история о непробиваемом теле будет стоить байки самозванца. А признавать за правду слова Рика Арсений отказывался. Ни за что!
– Неплохо справились, ребята! – Анастасия вышла из квартиры и теперь стояла, облокотившись на перила, и сосредоточенно изучила «героев», будто сравнивала друг с другом. – Но признайтесь, мальчики, поначалу вы немного струхнули.
– Нет, – запротестовал Рик. – Хотя и облажались.
– Мы чуть-чуть замешкались, – поправил Гребнев, растирая здоровой рукой грудь.
– Ребята, не переживайте, все идет отлично, – засмеялась Анастасия. – Я теперь знаю, почему Фарн к нам пожаловал.
– Не может быть! – с фальшивой восторженностью воскликнул Гребнев, чувствуя, что Анастасия ждет от него этого возгласа.
– Вот он его вызвал. – Анастасия указала на Рика.
– Мальчик мой, Эрик, как ты там? – В дверном проеме появилась Ольга Михайловна. – Никак стреляли? – Голос ее дрогнул. – Или почудилось?
– Почудилось, почудилось! – Подскочил к ней Рик и чмокнул в мягкую старческую щеку.
(Бабушку свою любил он так целовать. Как помнит ее – а помнилось смутно – не ругалась она, не дралась, и все норовила ему по карманам карамельки рассовать. И щеки у нее были такие же мягкие. Мягкое так редко встречается. И живое, и неживое, – все острое, с углами, норовит ударить.)
Рик обнял Ольгу Михайловну за плечи и увел в квартиру.
– С ума сойти! – воскликнул Арсений, глядя вслед самозванцу-сынку. – Она меня десять лет воспитывала. А я, как был чужой, так и остался.
– Не надобно ревновать, дорогуша, – сжала ему локоть Анастасия. – Ты, дружочек, слишком положителен, чтобы тебя любить.
– Так что же мне делать? – окрысился Арсений.
– Беречь названного братца.
– Что?! – Арсений отстранил Анастасию и двинулся на кухню с видом человека, решившего одержать скорую и легкую победу.
– Тетя Оля, объясните мне, как Рик добрался к нам из параллельного мира? – Арсений повысил голос так, чтобы слышали все: и Ольга Михайловна, и Рик, и Анастасия.
– На трамвае, – отвечала Ольга Михайловна таким тоном, как будто подобное сообщение между мирами должно быть известно каждому.
– Что? На обычном трамвае? На ржавой развалюхе? И вы поверили этой чепухе! Ха-ха!
– Да, как только он сказал про трамвай, я ему сразу поверила. Когда Эрик был маленьким, вместо того, чтобы петь колыбельные, я читала ему «Заблудившийся трамвай» Гумилева. Наизусть. Сергей подарил мне тоненькую книжечку…
– Мне вы никогда не читали этого стихотворения! – со злостью перебил ее Арсений.
– Я тебе сейчас объясню, – заторопилась Ольга Михайловна. – Это стихотворение – ключ… и одновременно граница. Написав его, Гумилев стал другим поэтом…
– Послушайте, тетя Оля, что вы понимаете в поэзии? – Арсений намеренно был груб, знал, обижает ее, но остановиться не мог.
– Достаточно, чтобы почувствовать: «Трамвай» – это ключ к иным мирам.
– Хм, понятно! Значит, вы нашли в своем сыночке родственную душу.
– Да, наконец, нашла!
Анастасия взяла Гребнева под локоть.
– Арс, так ты ничего не добьешься. Пойми наконец: ты другой. Не такой, как он, Рик! Ты не можешь заявить, что приехал из параллельного мира на старом трамвае. Ты даже побоишься сказать, что пули отскакивали от твоей кожи, как от бронебойной стали. И запомни, блудных сыновей всегда любят больше. Повторяю: ты должен не враждовать, а помогать Рику.
Арсений внимательно посмотрел на Анастасию. Может, ведьма шутит? Но она говорила серьезно.
– Помогать? Ну уж нет! Этого вы от меня не добьетесь!
Дали бы ему волю – он бы этого нахала голыми руками задушил! Да в том-то и дело, что никто ему воли не даст. Сам он себе воли не даст – вот что главное. Всю свою жизнь через силу живет – сначала в институте учился, теперь статейки строчит, а все без души, по инерции, потому что «так надо». Кому надо? Ему? Теперь якобы этому типу помогать «надо».
И, повинуясь внезапному наитию – потому что так надо, – Арсений сунул в руку Анастасии побуревший от времени листок бумаги.
– Что это? – удивилась она.
– Письмо из прошлого. – Гребнев всем своим видом старался показать, что кипит от ярости, но при этом готов подчиниться. – Я ничего не понял, но одно имя там есть. Любопытное имя.
– Какое?
– Фарн.
Глава 10Девчонку в сиреневом плаще Рик узнал сразу же. Она сидела за столиком в одном из тех миниатюрных кафе, которые, как шампиньоны, пробиваются летом сквозь асфальт, а с наступлением осени вновь прячутся под землю, в полуподвальчики и подвалы, так и не успев по-настоящему разрастись. Несколько белых пластмассовых столиков, такие же стулья, пестрый тент – дешевая импортная мебель в сочетании с обшарпанным фасадом и вычурной пестротой вывески под старину свидетельствовали о скромных средствах хозяина.
Мог ли Рик не остановиться? Пройти мимо, как проходит мимо сотен и тысяч таких же или почти точно таких девиц? Даже много часов и дней спустя он мог ответить на этот вопрос только «нет». Как ни пытался он приклеить к вопросу «да», ничего не выходило. Он даже пытался представить, что мог бы смотреть в другую сторону, разглядывая новенькую, только что открытую витрину фотомагазина. Но ничего не получалось. В витрине опять же должна была отразиться ОНА за столиком в сиреневом плаще.
Итак, все было решено. Случай выслал своего гонца, гонец примчался и передал послание. Тьфу, черт, ерунда какая-то. Причем высокопарная ерунда. Высокопарность похожа на плесень, она нарастает на передержанном слове, как голубоватые сородичи пенициллина на залежавшемся хлебе. Обойдемся без плесени.
Красотка в сиреневом сидела за столиком и неспешно пила коктейль через трубочку. Нет, не высматривала знакомое лицо в толпе, ожидая, не поглядывала на часы. Она была одна. Ее волосы, лицо, плечи – все излучало невидимую ауру одиночества, из легкой притягательной дымки уплотнившейся до непробиваемости крепостной стены. Надо слишком хорошо понимать сущность холода, чтобы находить в нем очарование.
Рик смотрел на нее и не мог отвести взгляд. Что-то в ней манило и отталкивало одновременно. Девушка заметила его внимание и демонстративно отвернулась, давая понять, что Рик ей неинтересен. Она допила коктейль и уже собиралась подняться, когда загорелый мужчина с длинными белыми волосами бесцеремонно уселся за ее столик. Девушка взглянула на него с удивлением и попыталась уйти, но блондин схватил ее за руку и притянул к себе. Свободной рукой девушка уперлась ему в грудь, и несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом девушка побледнела как мел…
– Эй, парень, оставь ее! – крикнул Рик незнакомцу.
Тот обернулся, и Рик, к своему изумлению, узнал в блондине ночного безумца, желавшего прокатиться в мифическом трамвае.
В следующий миг девушка упала среди столиков, как подкошенная, а блондин исчез. Или он просто ушел? Рик краем глаза видел, как тот стремительно шагал по улице, и ветер развевал длинные белые волосы. Но опять же видел он это какую-то долю секунды, а потом все пропало. Рик бросился поднимать девушку. Глаза ее были закрыты, а лицо белее бумаги. Он попытался посадить ее обратно на стул, но из этого ничего не вышло: обмякшее тело тут же сползало на землю. Рик похлопал ее по щекам, пытаясь привести в чувство. Опять никакого эффекта. Из дверей кафешки выскочил молодой человек в несвежей белой рубашке.
– Твоя герла? – недружелюбно поинтересовался бармен.
– Ну, моя…
– Так забирай ее и проваливай.
– Слушай, парень, ей плохо. Надо бы «скорую»…
– Я сказал, проваливай. Ширяться будешь в другом месте… – далее пошли выражения непечатные.
Вместо ответа Рик погрузил кулак наглецу в живот. Тот беззвучно раззявил рот и, согнувшись, осел на асфальт рядом с красоткой.
– Не люблю, когда выражаются при дамах, даже если дама не слышит! – Рик поднял девушку на руки и удалился с поля боя с добычей и без всяких помех.
Поначалу показалось ему, что он сможет пронести девушку хоть через весь город, и ничуть не устать, но через минуту тело красотки при всей своей внешней хрупкости стало казаться невыносимо тяжелым. Конечно, можно было взвалить девчонку на спину – так нести куда сподручнее и легче. Но Рику было неловко тащить ее таким неэстетичным образом, тем более что встречные пялились на них во все глаза. Почти бегом, из последних сил дотащил он красотку до палисадничка и рухнул на колени возле первой скамейки. Тетка с ребенком на руках кинулась от них бегом.
Что делать дальше, Рик не представлял. Можно звякнуть по «03». Но, на его взгляд, это был не тот случай, когда следовало бежать к телефонной будке. Несколько секунд он смотрел на неподвижное белое лицо. Теперь, когда настороженно-высокомерное выражение исчезло, девушка показалась ему красивой. Оставалось одно средство. Он наклонился и поцеловал ее в губы.
Девушка тут же открыла глаза.
– Что ты делаешь?! – воскликнула, энергично отстраняясь.
– Привожу в чувство. Ты грохнулась в обморок.
– Оригинальный способ! – Она скорее изображала гнев, чем сердилась.
На самом деле девушка была просто растеряна. Выпрямившись, она спешно поправила волосы, одернула платье и плащ.
«Как ей хочется казаться особенной! Как старается!» – подумал Рик.
– Другие способы не помогли, – признался он честно.
– Да кто ты такой вообще? И как я здесь очутилась?
– На какой вопрос отвечать сначала?
Она фыркнула – это должно было означать снисходительный смешок.
– Хорошо, по порядку. Кто ты?
– Рик… Эрик, – поправился он и почти неожиданно для себя добавил: – Крутицкий.
– Крутицкий? – переспросила она. – Правда?.. Надо же, какое совпадение. Фамилия… – Она внезапно замолчала и не стала разъяснять, в чем же состоит совпадение. – Ну и кто же ты, Рик Крутицкий?
– Пока я мало знаю о себе.
– Забыл, кем был раньше?
– Ты не поняла. Короче, на одном перекрестке я свернул направо, вместо того чтобы идти налево. А дальше вихрь событий завертел меня. Ежеминутно мне предлагали выбор «или-или», и я выбирал. Это напоминало азартную игру, и ставки все повышались.
– Неужели я – приз в твоей игре? – насмешливо спросила девушка.
– Нас что-то связывает, но я пока не могу понять, что именно.
– Немудрено. Мы же совсем не знакомы. Вот если бы ты знал всю правду обо мне…
– Это не было бы правдой.
– Как это?
– Представь, что я знаю о тебе все-все. Все мысли, все желания и даже сны. Маленькие детские обманы и подлости. Все на свете! Даже то, что твоя память услужливо выкинула из головы. Будет ли это истинным твоим портретом? Правдой о тебе? Разумеется, нет.
– Ты так ловко рассуждаешь о моей личности, даже не зная, как меня зовут!
– Тебя зовут Таня Белкина.
– Ах вот как! Наверное, ты заглянул в мою сумочку и нашел зачетку.
Рик отрицательно покачал головой.
– Ну тогда, может быть, ты расскажешь наконец, что произошло.
– Я же сказал уже: ты упала в обморок, и я перенес тебя сюда. – Рик не стал пересказывать неприятную сцену с барменом.
– Упала в обморок? – переспросила Танчо. – В первый раз слышу про себя такое.
– Мужчина с белыми волосами подошел, схватил тебя за руку, что-то сказал, и ты грохнулась со стула.
– Как интересно! Но я ничего этого не помню! – Она нахмурилась, похоже, недавнее происшествие полностью стерлось из ее памяти. – И что же сказал этот тип? – Она вопросительно взглянула на Рика.
Такой она нравилась ему больше – растерянной, а не высокомерной.
– Я почти ничего не слышал. Кажется, он сказал «сегодня вечером».
– Он что, назначил свидание? И я о нем тут же позабыла?! Чушь! Знать не знаю никакого белобрысого хипаря! – Она вскочила.
И тут взгляд ее упал на подол сиреневого плаща. Только теперь она заметила пятна грязи на светлой ткани. Танчо скинула плащ и придирчиво его осмотрела.
– Похоже, я в самом деле где-то валялась. – Она через силу рассмеялась. – Ну что ж, день теплый, можно пройтись в одном платье. Но придется забежать домой переодеться – не идти же в таком виде на вечеринку.
– Я тебя провожу, – предложил Рик.
– Ты забыл поставить знак вопроса в конце фразы.
– Это просто необходимо, – настаивал Рик. – Вдруг ты опять упадешь на улице, а вокруг чужие, никто не знает, кто ты и где живешь.
– А ты знаешь?
– Знаю.
– Постой, постой! – Танчо наконец соизволила внимательно взглянуть ему в лицо. – А я еще думала: то-то физиономия знакомая! Я же видела тебя на лестнице! Ты что, из знаменитой двенадцатой квартирки? Никак Сержа приятель?! – Она презрительно сморщилась, будто уловила неприятный запашок.
– Что-то имеешь против меня?
– Ничего. Ты – милый. Только я тороплюсь. В семь мы собираемся группой – отмечаем окончание сессии.
– Почему бы нам не пойти вместе? Деньги у меня есть. Возьмем пузырь, закуски на твой выбор…
– Нет, – отрезала Танчо. – С ТОБОЙ я туда не пойду.
Прежнее высокомерие к ней вернулось, каждая фраза обдавала Рика ледяным холодом.
– Все понял, ваше высочество, – Рик отступил с шутовским поклоном. – Я недостаточно аристократичен, в моем кармане не шуршат баксы, и от меня несет свинарником.
– Я этого не говорила.
– Но подумала. Разве нет?
Она разозлилась:
– Только не говори, что можешь читать чужие мысли.
– Это не так сложно. А я – запомни это – на многое способен. Я могу начать жить заново, могу переделать себя. Могу превратить несбыточное в действительность. А ты можешь, капризная принцесса? Ах да, ты вообразила себя исключительной особью, не похожей на других. Но если бы ты выросла там, где вырос я, в тринадцать лет ты бы сделалась вокзальной шлюхой, глотала колеса и жрала водку стаканами. Оттуда нет другой дороги. Впрочем, и это не дорога. Оттуда вообще нет дорог. Оттуда надо бежать, бежать, бежать… Но никто не бежит. Ни у кого нет сил. На день рождения в десять лет мне насильно влили в рот стакан самогона. И никто, заметь, никто меня не защитил. Я чуть не умер тогда. Или даже, может быть, умер. Но потом ожил. И я убежал. Да, убежал… А они остались там… – он тяжело дышал, как будто стремительный бег, о котором он говорил, все еще продолжался. – Да, я все еще бегу. Но им уже меня не догнать.
– Кажется, обо мне ты знаешь гораздо больше, чем о себе самом, – заметила Танчо без прежней уверенности, ошарашенная внезапным монологом.
– Я надеялся, что мы похожи, что главное в тебе – ты сама, а не яркая упаковка. Надеялся, что ты умеешь думать, а не повторять банальности за другими. Извини, я ошибся. – Он повернулся и зашагал по улице. Почти побежал.
Однако на перекрестке все же остановился и крикнул:
– Если будет плохо, позови! – и скрылся за углом.
– Придурок! – фыркнула Танчо.
А ведь она чуть не клюнула на приманку… Увидеть принца в бомже?! Нет уж, извините, на такие глупости она не способна!
