Текст книги "Пленница в раю"

Автор книги: Марианна Лесли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Внезапно перед ее мысленным взором возникло яркое видение: мужчина с лицом Луиса Ламберта среди джунглей. Во всем великолепии своей наготы, солнце играет на его стройном, мускулистом теле…

Образ был настолько реальным и отчетливым, что ее пронзила безотчетная дрожь. Она мельком взглянула на себя в зеркало и с ужасом увидела, что все ее тело заливает краска волнения.

– О нет, только не это, – в панике прошептала она, отгоняя непрошеные видения. Она прекрасно знала, что это означает, хотя сама раньше никогда не испытывала сексуального возбуждения.

В детстве отвергнутая теми, кого любила, она не принимала сознательного решения избегать близости с мужчиной, но до сих пор еще никому не удалось разбудить и привести в движение дремавшие в ней желания. Она всегда устанавливала эмоциональный барьер, за который не пускала никого, будь то мужчина или женщина. С тех пор как ей исполнилось десять лет, она наблюдала за миром из-за возведенных ею баррикад, преисполненная решимости никогда никого не пускать к себе в душу, чтобы не дать возможности причинить себе боль.

И это полностью устраивало Эвелин. Она была вполне довольна своей жизнью и работой в публичной библиотеке, а в последнее время у нее появилась цель, и потому она должна самым решительным образом подавить в себе это неожиданное физическое влечение к Луису Ламберту. Не хватало ей еще влюбиться в него и присовокупить ко всем своим жизненным невзгодам еще и разбитое сердце.

С неожиданной силой на нее вдруг накатил страх. А вдруг он знает или догадывается? Нет, этого не может быть. Откуда ему знать? Сейчас ей нужно мобилизовать все свои душевные силы, чтобы убедить Луиса Ламберта, что она вполне подходящая компания для его младшей сестры и что ее не стоит опасаться, к тому же надо постараться произвести наилучшее впечатление на саму Сандру.

Настроенная самым решительным образом, Эвелин вытерлась полотенцем, влезла в свою одежду и расчесала волосы. Она не стала стягивать их резинкой и, чтобы поскорее просохли, оставила распущенными.

Прежде чем открыть дверь ванной, она сделала глубокий вдох и вышла в коридор. Хозяин дома уже шел ей навстречу. От волнения ладони у нее сделались влажными. Она застенчиво пошла по направлению к нему, испытывая легкий нервный трепет под его откровенно оценивающим взглядом. Приблизившись, она собрала остатки самообладания и взглянула в его бездонные черные глаза.

Я тебя не боюсь, мысленно проговорила она и упрямо вздернула подбородок. В это мгновение она позабыла, что на карту поставлено все, и не отвела взгляда.

Он остановился. Окинул внимательным взглядом ее посвежевшее после душа тело, лицо с пылающим на нем румянцем, мокрые волосы. Выражение его лица было спокойным и несколько отчужденным, однако, когда он улыбнулся, на нее вновь обрушился мощный поток его неотразимого обаяния, перед которым трудно было устоять.

– Ну как, все еще хотите пить? – спросил он.

– О да, ужасно. Готова выпить целое озеро, – попыталась пошутить она, чтобы хоть немного разрядить ту напряженную, наэлектризованную атмосферу, которая установилась между ними.

– Даже так? – еще шире улыбнулся он, заставляя ее сердце забиться еще быстрее. – К сожалению, озера предложить не могу, но, надеюсь, напиток, который я приготовил, вам понравится. Идемте. – Он взял ее за локоть и повел в глубь дома.

3

Эвелин думала, что они направляются в ту же уютную гостиную, куда он привел ее вначале, однако они свернули налево и, пройдя через широкие двери, вышли на террасу, прячущуюся в тени экзотических растений, названия которых Эвелин не знала, и изысканно-прекрасных, грациозных орхидей на длинных стеблях.

– Какая прелесть! – невольно вырвалось у нее. Она оглядела террасу и сглотнула слюну при виде стоящего на столе запотевшего кувшина с прозрачной золотистой жидкостью.

– Будете только сок или, быть может, хотите чего-нибудь покрепче?

Она улыбнулась.

– Только сок, пожалуйста. Неразумно было бы пить спиртное в такую жару, тем более что мне еще предстоит вернуть назад взятый напрокат катамаран, ведь я…

– Об этом можете не беспокоиться, я уже обо всем позаботился. Катамаран будет доставлен на место, а вас обратно отвезу я.

Она густо покраснела, понимая, что доставляет ему массу хлопот, и чувствуя себя крайне неловко.

– Нет-нет, это лишнее, я не могу так злоупотреблять вашим гостеприимством. Я и так уже отняла у вас массу драгоценного времени.

– Ерунда, – отрезал он тоном, не допускающим возражений. – Мне ведь тоже иногда требуется отдых. В любом случае я уже все устроил и обещаю, что буду вести себя вполне пристойно, но за это вы должны со мной поужинать.

Он сказал «со мной», а не «с нами», отметила про себя Эвелин. Где же все остальные? Надменная красавица Дана? Сандра? Ее так и подмывало расспросить его, но она прекрасно понимала, что этого делать ни в коем случае нельзя, поэтому решила пойти обходным путем.

– Это очень любезно с вашей стороны, но мне кажется, что не совсем удобно. Возможно, вашим домашним не понравится, что я…

– Об этом не стоит беспокоиться, – небрежно бросил он. – Дана улетела в Европу на очередной показ мод, а Сандры сегодня вечером здесь не будет.

Чтобы скрыть разочарование, она сделала несколько глотков восхитительного напитка из смеси тропических фруктов. Напиток был прохладным, чуть кисловатым и прекрасно утолял жажду. Поставив стакан на стол, она уже смогла непринужденно улыбнуться.

– Мне действительно неудобно доставлять вам столько хлопот, мистер Ламберт. Вы очень добры, но мне бы не хотелось нарушать ваше уединение.

– Глупости! – воскликнул он. – Я буду только рад такой очаровательной компании.

Что-то подсказывало ей, что она не должна оставаться, что в его предложении скрывается какой-то подвох, некий скрытый, пока не ясный ей замысел. Но какой? Вряд ли она ему нравится. По сравнению с утонченной красавицей Даной она кажется ничем не примечательной простушкой. Может, ему просто стало скучно теперь, когда та уехала, и он решил немного развлечься?

Почувствовав, как к щекам приливает горячая волна, она неуверенно взглянула на него и заметила на его лице понимающую улыбку. Догадывается о ее колебаниях?

Если она сейчас испугается и сбежит, то может навсегда потерять шанс на продолжение знакомства с Ламбертами. В конце концов, чем она рискует? Даже если он надеется на мимолетный любовный эпизод, не будет же он настаивать, если она откажется? Наверняка он не из тех, кто станет применять силу.

– В таком случае я согласна, – ответила она, принимая отчаянное решение и глядя на него с дерзкой усмешкой. – Благодарю за приглашение, я с удовольствием поужинаю с вами.

Он медленно, обаятельно улыбнулся, и в голове у нее снова зазвенели тревожные колокольчики. Либо Луис Ламберт записной дамский угодник, что маловероятно, либо он старается ей понравиться. Но последнее предположение еще более абсурдно.

Ей было совсем не просто сохранять равнодушный вид, особенно учитывая то обстоятельство, что он оказался прекрасным собеседником. Пока они любовались заходом солнца, он рассказывал ей о своем предке, морском капитане и пирате Дугласе Мартино, наполовину англичанине, наполовину португальце, который первым из европейцев ступил на эту землю, женился на дочери вождя и вскоре был назначен губернатором острова. Власть, которую он получил благодаря родству с правителями острова, перешла к его детям. Он смог весьма умело организовать здесь добычу жемчуга, что принесло острову славу и процветание.

Когда Луис рассказывал о своем прославленном предке, в его словах время от времени проскальзывали завистливые нотки.

– Вы сожалеете, что не родились в то время? – осмелилась высказать она свое предположение вслух.

– Почему вы так решили? – спросил он, и его лицо озарила улыбка. – Полагаете, мне в жизни недостает авантюрных приключений? Ну да, возможно, моя жизнь не так ярка и богата событиями, как у моего предка Дугласа, но, уверяю вас, сражения, в которых мне приходится участвовать, столь же жестоки, а подчас и кровавы, а ответственность, лежащая на мне, столь же велика. Как, впрочем, и необходимость защищать тех, кто от меня зависит.

Значит, в глубине души он все-таки романтик, подумала Эвелин. Это открытие было весьма неожиданным и странным и совсем не соответствовало ее первому впечатлению о нем.

– Знаете ли вы, сколько людей зависит от процветания корпорации Ламбертов? Мы оказываем поддержку целым правительствам, которые рассчитывают на нас, боремся за права человека, выступаем за замораживание непопулярных мер, оказываем посильный вклад в борьбу с терроризмом.

– Да, теперь я вижу, что ваша жизнь не менее насыщенна и опасна, чем у вашего предка, и что вам незачем ему завидовать. Но вот о себе я не могу сказать то же самое. Несмотря ни на что, мне кажется, тот мир был гораздо проще и понятнее, чем современный. Мне бы хотелось быть отважной и безрассудной, как капитан Мартино, и бороздить моря в поисках приключений.

– Об этом мечтают многие мужчины, но мне всегда казалось, что женщины предпочитают покой, устроенность и стабильность.

– Покой и устроенность не всегда связаны с внешним миром, чаще они зависят от нашего внутреннего состояния. – Она произнесла эти слова пылким голосом, окрашенным далекими воспоминаниями, и вдруг с ужасом обнаружила, что он пристально наблюдает за ней из-под полуопущенных ресниц, а в его черных глазах таится нечто непостижимое и загадочное.

– Вы странная девушка, – наконец проговорил он. – Расскажите о себе. Вы живете в Штатах? Где именно?

– В Нью-Йорке.

– А где работаете?

– В публичной библиотеке.

– И вам нравится ваша работа? – поинтересовался он.

– Да, очень. В университете я училась на факультете искусств.

– А увлечения, мисс Дарси? У вас есть увлечения?

– О да, разумеется. Я увлекаюсь музыкой.

Он вскинул черную бровь.

– В самом деле? И как давно?

Эвелин на секунду задумалась.

– Пожалуй, лет десять. В школе у нас была учительница музыки, наполовину француженка, наполовину итальянка. Это она буквально заразила нас своей любовью к музыке.

– Вам повезло. Почему же вы не сделали музыку своей профессией? – спросил он.

Потому что не хочу пойти по стопам Арабеллы, подумала она, но вслух произнесла с улыбкой:

– Потому что книги я люблю больше. – Она не могла рассказать ему, что хотела посвятить себя музыке, хотела стать певицей, но только до того, как узнала, кем была ее настоящая мать.

– Понятно, – отозвался он и ненадолго умолк.

Ей не надо было смотреть на него, чтобы понять: он внимательно наблюдает за ней. Она кожей ощущала этот обжигающий взгляд, словно он не смотрел, а дотрагивался до нее. Эвелин почувствовала какое-то смутное волнение, возбуждение.

Однако она не собиралась поддаваться его молчаливому натиску и упорно продолжала смотреть на море. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, тени стали длинными, и в воздухе повеяло освежающей прохладой. Смолкло птичье пение, и стало необычайно тихо, лишь рокот прибоя нарушал тишину.

На протяжении всего их разговора Эвелин явственно ощущала, что их тела ведут свой безмолвный диалог. Никогда раньше не испытывая ничего подобного, она была смущена и встревожена своими ощущениями и старалась не обращать внимания на то, как все ее существо откликается на неведомый призыв, заставляя сладко замирать сердце.

Пока они разговаривали, ей это удавалось, но сейчас, когда тишина сумерек опустилась на них, обступая со всех сторон, приходилось признать, что какая-то неведомая сила непреодолимо и властно влечет ее к нему.

Эвелин как бы ненароком скользнула по нему взглядом и увидела на его резко очерченном вечерним светом лице уже знакомую ей улыбку хищника, уверенного в том, что намеченная жертва уже никуда от него не денется. Усилием воли она заставила себя спокойно выдержать этот красноречивый взгляд, притворяясь, что ничего не замечает. Он не отрывал от нее своих гипнотических глаз, но что-то подсказывало ей, что она ни в коем случае не должна показывать Луису Ламберту, какое воздействие он на нее имеет.

Что-то сильное и мощное, чему пока не было названия, но что уже невозможно было отрицать, опалило ее изнутри. Влечение, которое она пыталась побороть в себе с того момента, как увидела его в ресторане, стремительно перерастало в страсть.

Она едва сдержалась, чтобы не застонать вслух. Нет, только не это. Страсть – извечное проклятье всей ее жизни. Она, эта страсть, толкнула ее мать на безумства; из-за этой страсти развелись ее приемные родители, а потом и бросили ее, Эвелин. Повзрослев, она стала понимать, сколь безжалостна и разрушительна эта необузданная стихия, и твердо решила никогда не становиться ее рабыней. До сих это было совсем не трудно. Она просто старательно обходила стороной любого мужчину, от которого исходила подобная угроза.

Как же так случилось, что тот, кому удалось пробить брешь в ее годами выстраиваемых укреплениях, оказался именно братом Сандры? Или, в отчаянии подумала она, это произошло как раз потому, что он брат Сандры? Он усыпил ее бдительность, а она была настолько поглощена мыслью любым способом познакомиться с Сандрой, сблизиться с ней, что не придала значения тому впечатлению, которое производит на нее брат девушки. А теперь слишком поздно.

В отчаянной попытке найти какой-нибудь выход из западни, в которою она так глупо угодила, Эвелин снова взглянула на небо, где золотисто-алые отблески заката окрашивали все в какие-то фантастические цвета.

– Как красиво! – восхищенно воскликнула она.

Луис поднялся.

– Идемте на край скалы, – предложил он. – Оттуда лучше видно.

Дав себе слово, что после сегодняшнего вечера она больше никогда не увидится с Луисом Ламбертом, Эвелин прошла вслед за ним по усыпанной ракушечником садовой дорожке и остановилась под ветвями раскидистого дерева.

Закат был просто великолепен. Теплый воздух, пронизанный легким ароматом моря, смешивался с буйством запахов тропического леса. Догорающий солнечный луч скользил по их лицам.

Вдруг все погасло. Темнота плотно окутала их, словно накрыла черным покрывалом.

– Давайте вернемся в дом, – сказал Луис, – сейчас станет совсем темно.

Они вновь вошли в дом через террасу, но не задержались там, а перешли в соединенную с ней комнату, которая оказалась чем-то совершенно необычным. Это была большая комната в форме шестиугольника, пять стен которой выходили прямо в ночь. В ней не было окон, вместо них висели полупрозрачные темно-синие шторы, слегка поблескивающие на свету и напоминающие ночное небо. На выложенном синей с золотистым узором плиткой полу лежали циновки с замысловатым орнаментом – явно работа местных мастеров. Современная мебель, стулья с деревянными спинками, диваны, обитые бело-голубой тканью. Пышная зелень в керамических и глиняных горшках различной формы и величины создавала в ней необыкновенный уют. Напольная ваза, искусно покрытая глазурью – явно старинная и очень ценная, – своим рисунком напоминала россыпь звезд на фоне цвета индиго и перекликалась с цветовой гаммой всей комнаты.

Еще тут было несколько скульптур. Одни – современные, другие, изображавшие людей и животных, были вырезаны из черного, похожего на эбонит дерева. Над всем этим великолепием парила островерхая крыша, словно уходящая в небо.

Всем своим существом Эвелин ощущала, как напряженно пульсировало ее тело в ожидании чего-то нового, неизведанного, как быстро бежала по жилам кровь. В комнату ворвался легкий ветерок, принеся с собой жалобные трели какой-то птицы, которые, задевая тончайшие струны, проникали прямо в душу.

Так вот, значит, в чем все дело, внезапно поняла она. Влечение, которое она сейчас испытывала, было не что иное, как естественный интерес восприимчивой женщины к сильному, мужественному, зрелому мужчине, подогреваемый романтической обстановкой. Если это действительно так, то она совершенно напрасно пребывает в таком смятении.

– Какой странный у вас взгляд, – пробормотал он.

– Странный? Возможно. Просто я никогда не видела ничего подобного. Какая удивительная комната!

Он улыбнулся, ничего не ответив, и в течение всего ужина обращался с ней с подчеркнутой любезностью хозяина. Наконец-то она снова смогла овладеть собой. И в самом деле, глупо было с ее стороны так разнервничаться. Влечение – это физиология, оно возникает так же непроизвольно, как и чувство голода. Впервые в жизни она столкнулась с таким мужчиной – сильным, властным, неотразимым, к тому же еще в тот самый момент, когда ее чувства находились в полном смятении от встречи с Сандрой. Вполне естественно, что ее ответная реакция оказалась столь бурной.

Почувствовав огромное облегчение, Эвелин расслабилась. Она с большим удовольствием попробовала все изумительные блюда, что подавались за ужином, выпила немного белого вина и обнаружила, что легко поддерживает с ним непринужденный разговор. Она даже с удивлением отметила, что подшучивает над ним, при этом ее лицо искрилось от смеха. Он явно не привык, чтобы над ним подшучивали, но его колдовские глаза, смотревшие на нее, светились неподдельным весельем.

Он хотел подлить еще вина в ее бокал, но она покачала головой и приложила ладони к своим пылающим щекам.

– Вино великолепное, но я и так уже выпила более чем достаточно. Как только я чувствую, что у меня начинают гореть щеки, значит, уже хватит.

– Какая разумная девочка!

– Женщина. – Она дерзко вздернула подбородок. – Благодарю за комплимент.

– Прошу прощения, но с этими пылающими щеками и искрящимися глазами вы и впрямь выглядите ровесницей Сандры.

– Да, я знаю. На самом деле мне двадцать три, а вам?

– Тридцать один.

– Наверное, непросто быть главой такой огромной влиятельной компании?

Он слегка пожал плечами, не сводя с нее глаз.

– Это то, к чему меня готовили, хотя я никогда не думал, что так скоро приму на себя обязанности главы корпорации. После смерти моих родителей совет директоров хотел раздробить ее на отдельные предприятия, нарушив то единство, добиться которого отцу стоило стольких усилий и времени. Я не мог допустить этого, и, к счастью, мне удалось настоять на своем, но это было непросто.

«Непросто» применительно к той ситуации, слишком мягко сказано. Типично английское выражение сдержанности. Эвелин удивленно приподняла брови.

– Мне кажется, я что-то читала об этом в газетах. Если я правильно помню, они писали, что эта борьба больше напоминала войну, причем не на жизнь, а на смерть.

– Что ж, я люблю, когда мне бросают вызов, – проговорил он.

Эвелин улыбнулась.

– Я начинаю приходить к убеждению, что в вас гораздо больше от вашего прославленного предка Дугласа Мартино, чем вы думаете.

Он усмехнулся.

– Надеюсь, вы правы. А вы, маленькая Эвелин… Вы позволите мне вас так называть? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вы любите бросать или принимать вызов?

– Пожалуй, нет, – ответила она после короткого раздумья. – Бурные течения и шторма не по мне. Я предпочитаю тихие, спокойные воды.

– Как? – Он удивленно поднял брови. – Разве не вы говорили мне не более часа назад, что хотели бы походить на моего дерзкого и отчаянного предка и мчаться по волнам навстречу приключениям?

Она бросила на него беспокойный взгляд. Он по-прежнему улыбался, от души веселясь, как ловко заманил ее в ее же собственную ловушку.

– Ну ладно, – со вздохом согласилась она. – Вы правы, во мне есть авантюрная жилка, хотя, столкнувшись с реальностью современного мира, моя романтическая страсть к приключениям несколько поутихла.

Он негромко рассмеялся, после чего попросил ее разлить кофе. Когда с кофе было покончено, она решительно поднялась.

– А теперь мне пора. Могу я вызвать сюда такси?

– Не беспокойтесь, Джей отвезет вас.

– Нет-нет, – смутилась она, – я и сама прекрасно доберусь.

– Но вы же остались здесь по моей просьбе. Не волнуйтесь, это будет для него совсем нетрудно и не займет много времени.

Ей ничего не оставалось, как согласиться, и она вышла вслед за ним в сумрак наступившего вечера. В небе сияла яркая луна, словно огромная жемчужина среди россыпи мелких алмазов – звезд. Рыбаки, вышедшие в море на ночной промысел, расставляли сети и издалека были похожи на светлячков. Виднеющиеся в темноте силуэты скал казались удивительно белыми на фоне чернеющего океана.

Эвелин повернулась к Луису.

– Благодарю вас за ваше гостеприимство, мистер Ламберт, и за этот чудесный, незабываемый вечер! – воскликнула она в порыве вдохновения.

– Я рад, что вам понравилось, – отозвался он.

Это прозвучало так, словно он и вправду был рад.