Текст книги "Принцесса в лопухах"
Автор книги: Маргарита Южина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Гутя ругнулась про себя, но постаралась объяснить еще раз:
– Я по поводу Назаровой Виолетты. Она погибла, мы ищем преступника.
– Ах, ну да, конечно-конечно...
– Вчера девочку хоронили, и от школы не было ни одного человека, – не удержалась Гутя.
– Как это – ни одного? Да от нас там и Зинаида Егоровна была, и Викентий Демидыч, и Анна Александровна! Мы их с уроков отпустили, специально. Но часы я им обещала поставить. Что вы такое говорите? – чистосердечно возмутилась директриса. – Мы еще и венок приносили. Там так прямо и написано – «От школы на вечную память»... ой, что я такое говорю? Просто «От школы»! Вы меня совсем запутали!
Гутя стушевалась. И в самом деле – вчера они высматривали только молодежь, а учителей и не догадались опросить...
– И все же, – не сдавалась она. – Мне интересно, почему не было девочек? Ребят? У Веты были плохие отношения со сверстниками?
Директриса немного помялась, потом нехотя заговорила:
– Да нет, я бы сказала – даже очень хорошие. А вот почему они не пошли... Об этом вы у них сами спросите. Сейчас я вызову Элю Прохину и Карину Пушко, они все расскажут.
Женщина вышла из кабинета, крикнула кого-то и дала задание – немедленно притащить сюда Прохину и Пушко.
– Только я бы хотела вас предупредить... – замялась милая женщина-директор. – Девочки выглядят немножко... я бы сказала – нестандартно. Но, надеюсь, вы прикроете на это глаза, все же, сами понимаете – трудности переходного возраста, поиск себя как личности к тому же, Каринин папа поставляет в школу компьютеры, а у Эли мама – директор строительной фирмы. Но... уж пожурите, не без этого.
Вскоре в кабинет вошли две высокие девушки весьма эпатажного вида. Одна носила прическу сочного малинового цвета, над глазами лиловыми тучами сгустились тени, а губы лоснились от помады. При этом она была увешана железными кольцами, браслетами, цепями и прочим металлоломом, а пуп ее был украшен самым настоящим замком от почтового ящика. Вторая девушка была стрижена наголо и голым пупом не сверкала, она была простенько одета в зеленый купальник и длиннющие сапоги – ботфорты. О том, что их родители весьма почитаемы в этом учебном заведении, девушки, видимо, не забывали ни на секунду, потому что в глазах их плескалась только смертная скука, а рты беспрестанно что-то жевали.
– Девочки, – ни капли не удивилась внешнему виду своих учениц директор. – С вами пришла побеседовать следователь. Вы ей о Виолетте расскажите. А я не буду вам мешать.
Директриса быстренько подхватилась и унеслась, оставив Гутю и девочек в кабинете одних.
Девчонки, не смущаясь, расположились в креслах, закинули ногу на ногу и с откровенным любопытством стали разглядывать «следователя». Гуте даже на мгновение сделалось не по себе, но в конце концов ее это даже разозлило.
– Не знаю, стоит ли вас опрашивать... – нахмурилась она. – Я вообще-то просила пригласить подруг Веты.
– А мы что – не подруги, что ли? – фыркнула малиновая. – Мы ваще с Веткой везде тусовались, скажи, Эль!
– А чё за опрос-то? – яростно жевала жвачку лысая Эля.
– То есть... вы и есть ее подружки? – наступала Гутя. – А что же вы не пришли на кладбище? Вчера вашу подругу хоронили, а вы даже веночка ей не принесли.
– Да потому что специально! – подалась вперед Эля, затрепетала ноздрями и уставилась в окно.
– Вы, наверное, подумали, что мы такие лахудры – забыли, что у Ветки похороны, то, се, да? – вскинулась и малиновая Карина. – А мы специально! У нас все продумано!
– И потому что у нас протест! Принципиально!
Гутя скорбно почесала нос:
– Боюсь, что вашего протеста Виолетта не оценила. Я даже больше скажу – она его не заметила, ей теперь все равно, хоть запротестуйтесь до посинения. А вот проводить в последний путь подругу могли бы.
– Вот именно! – подскочила Эля. – Ей теперь все равно, а эта ее мымра!
– А эта ее мачеха поймет! – подхватила Карина. – И вот пусть она теперь!..
– Погодите, погодите... – соображала Гутя. – То есть вы хотели выразить протест Жанне? А чем она вам так насолила? Ей и без вас горя хватило.
– Ха! Горя! – дрыгнула сапогом Эля. – Да она только рада, что Ветки теперь нет! Она ж ей всю плешь проела. Она ж ей дышать не давала!
– Не, ну мы вам правду говорим, чё нам врать-то?! Мы поэтому и протест придумали, – пояснила Карина. – Или мы такие дуры, да? Не понимаем, что эта Жанночка будет стоять там на кладбище и сопли в платок складывать от горя! Вроде как она так переживает, так переживает!..
– Да на этот спектакль просто смотреть не хотелось! – снова дернулась Эля. – Вот я бы, например, обязательно ей правду в глаза высказала, а ведь возле могилы это нельзя, там же тихо должно быть, скучно, все дела, вот мы и не пошли, чтоб не сорваться.
– Ага, точно, – мотнула головой Карина. – Вот так и протест показали. Но мы все равно как-нибудь этой Жанне...
– Да с чего вы так на нее накинулись? Чем она мешала жить Виолетте? – не могла понять Гутя.
– Да тем и мешала!.. – выкрикнула Карина и надула губки. – Однажды увидела, как мы возле подъезда пиво пьем, так потом Ветке с нами вообще запретила встречаться. Ну, дескать, мы такие оторвы, воспитание у нас ни к черту, все такое...
– И прикид ей покупала не модный! Сама, главное, на деньгах Веткиного папашки сидела, а одевала ее, как лохушку! Платьишко, юбочку, тьфу, даже вспомнить противно.
– А скажи, как она ее в клуб не пускала, да? Главное, у нас там тусняк, Ветка аж трубой ревет – просится, а та, блин, как упрется!
– Ага! Не, главное, папашке Веткиному все по барабану, а эта чума цементом прикинется, и не прошибешь!
– И мотоцикл не хотела покупать, а Ветка от мотоциклов ваще тащилась! А эта Жанночка, антилопа, блин! За головку ухватится, глазки закатит и давай на уши давить: «Ты не представляешь, как это опасно! Я не переживу!» Ага, не переживет она. Денег жабилась, да и все.
– А когда Ветка с Максом тусоваться стала, так Жанна ваще! В петлю скручивалась, а Ветку не пускала с ним! Даже телков хотела к Ветке приставить, – перечисляла Эля все обиды, причиненные мачехой их подруге.
– Простите, кого приставить? – не уяснила Гутя.
– Ну, охранников, типа, телохранителей, чё тут непонятного, – фыркнула Эля и от возмущения стала жевать жвачку в четыре раза быстрее.
– Ага, – поддакнула Карина. – А еще, главное, помнишь, Эль, Ветка рассказывала, сама, мол, ей говорила: «Когда ты познакомишь нас со своим мальчиком? Когда познакомишь?» А когда Ветка познакомила, та губы надула, морду скривила. И потом ей выдала: «Он тебе не пара!» Можно подумать, Ветка без нее не знает, кто ей пара, а кто нет! Эль, скажи, да?
– Да она ваще Ветку терпеть не переваривала!
Девушки еще долго возмущались, в каких нестерпимых условиях произрастала их подруга. Да этой мачехе, по мнению душевных подруг, надо было не на кладбище идти, а прямо сразу в ментовку! А потому, что это она толкнула Ветку на преступление. Не, ну, не на преступление, а на это... на собственное убийство. Ну и что, что не самоубийство, а потому, что Ветка бы все равно так долго не продержалась! И поэтому они вот как собрались все вместе, всем тусняком, и все! И на кладбище – ни ногой! А потому что – протест! Да и чё там делать? Там же все такие, как их... печальные же ваще... Не, ну а ваще они реально из-за принципа! Пусть эта чума теперь локти лижет!
Потом девицы стали повторяться, и Гутя поняла – больше ничего нового она не услышит.
– А вы не знаете, где живет этот парень? Его, кажется, Максом зовут? – спросила она у подружек.
Девчонки на минутку задумались, потом обе покачали головами.
– Да фиг его знает...
– Он в клубе постоянно трется, – вдруг вспомнила Карина. – В «Плесени». Там у любого можно спросить Макса, вам покажут.
– А если не того покажут? – осторожничала Гутя. – Фамилия-то у него есть?
Девчонки переглянулись.
– Не, а на фига нам фамилия? – искренне не понимала Эля. – Мы не знаем, может, у него и есть...
– У него на шее, сзади, татушка такая, дракончик маленький, так что не спутаете, – проявила сообразительность Карина.
Больше Гутя задерживать подруг не стала, тем более что и директриса уже раза два заглядывала в кабинет.
– Ну и как? – спросила Варька, встречая мать уже в школьном дворе. – Что-то ты долго.
– С подружками Веты разговаривала, – пояснила Гутя. – Выяснила уйму интересных вещей. Во-первых, Жанна – антилопа и чума, она не любила Ветку и встречаться с Максом ей запрещала.
Варьку не устроил такой ответ, и по дороге домой девушка вытрясла из матери все подробности.
В этот же день Аллочка, как и обещала, заявилась к Назаровым ровно в десять. В этот раз ее встретила совсем незнакомая горничная.
– Вы к кому? – мило спросила хорошенькая, как игрушка, девушка.
– Я к Кириллу Андреевичу, он меня ждет, – отрапортовала Аллочка и двинулась вперед, однако девушка все так же мило, но решительно преградила ей путь.
– Подождите, пожалуйста, здесь, через минуту я вас провожу, – и она дробно застучала каблучками по коридору.
Аллочка только вытаращила глаза.
– Пройдемте, – быстро вернулась девушка.
– Я и сама не заблужусь, – оттопырила нижнюю губу Аллочка, однако девушка все равно поплелась следом.
В большой гостиной за столом сидели сегодня все Назаровы – и сам Кирилл Андреевич, и Жанна, которая с рук не спускала маленькую Машеньку, и даже матушка Кирилла Андреевича – красивая седая дама, Белла Владимировна. Это ее Гутя удачно вытолкала замуж, а потому Аллочку старушка встретила с величайшей радостью.
– Проходите, милая, садитесь! – воскликнула Белла Владимировна и даже немного подскочила на своем стуле, выказывая гостеприимство. Однако с лихостью переборщила, все же не зря говорила повариха – у бабушки Веты действительно случились проблемы с ногами. Пожилая женщина на миг сморщилась от боли, но снова мило улыбнулась. – Мы тут чаевничаем, будем вам премного рады. Премного!
На лицах Жанны и Кирилла особенной радости не просвечивалось, лишь грусть, которую и объяснять не стоило – все же Вету похоронили только вчера. Однако Аллочка никакой радости и не ждала – уселась, а расторопная горничная ей тут же подала чашку.
– А мы ведь вчера похоронили нашу Веточку, – печально проговорила Белла Владимировна и промокнула накрашенные глазки кружевным платочком. – Такое горе, такое горе...
– Да, я была там вчера, – грустно кивнула Аллочка.
– А все из-за того, что девочка связалась с дурной компанией! – тут же определила старушка. – У девочки были сложные гены. Ей были необходимы строгий контроль и особое внимание. А она этого недополучала. – Белла Владимировна печально сложила платочек и горько добавила: – Конечно, когда я проживала совместно с Кириллом, этого внимания хватало всем – и Кирюше, и Веточке, но мне пришлось устроить свою судьбу. Да, мне посчастливилось найти своего человека. А ведь в жизни так важно найти именно своего человека! Ты со мной согласен, Кирилл?
– Да, мама, я согласен, – хмуро ответил Кирилл Андреевич.
– Тогда какого черта ты женился на этой Верке?! – кинулась в воспоминания старушка. – Я тебе все время говорила – она тебе совершенно не подходит по духовности. Совершенно! У вас нет никаких точек соприкосновения. Но ты ведь ее отыскал. И что получилось? Только дочка! Которая переняла половину материных генов.
Жанна, жалея мужа, попыталась замять «воспаленную» тему:
– Белла Владимировна, но Виолетта была точной копией отца и вовсе неплохим ребенком.
– А ты тоже молчи! – прикрикнула на нее старушка. – Я, между прочим, до сих пор не понимаю, как это Гутиэра Власовна могла Кирилла так непродуманно с тобой познакомить. У тебя тоже родословная хромает, я наводила справки.
– Мама!
– Не мамай! Между прочим...
– Кирилл Андреевич, – сочла нужным вмешаться Аллочка. – Мы с вами хотели побеседовать...
– А вы, милочка, имеете достаточно благородную родословную? – обернулась к ней старушка.
Аллочка поперхнулась чаем. Если забыть, что папенька ее отъявленный бабник да к тому же – сознательный выпивоха, а дед слыл на деревне первым драчуном и, опять же, пьяницей, то в целом...
– У нас с Гутиэрой Власовной одинаковые родословные, и набор генов тот же самый, – нашлась Аллочка. – И все же мне хотелось бы побеседовать...
– А мы разве не беседуем? – удивилась Белла Владимировна.
– Нет, у меня... я по другому вопросу, – уклончиво ответила Аллочка. – Мне хотелось бы с Кириллом Андреевичем наедине...
Старушка поняла все с полуслова.
– Жанна, выйдите с ребенком из гостиной, видите, у нас серьезные разговоры! – приказала она и добавила, обернувшись к горничной: – И вы не торчите здесь, как ночная ваза, от вас уже в глазах рябит.
Женщины вышли, Аллочка некоторое время подождала, когда соизволит убраться сама Белла Владимировна, но та и не думала покидать уютного стула.
– Я вас слушаю, – обернулась она к гостье. – Итак, что вас волнует? Вы хотели попросить денег взаймы?
Алла хмуро сдвинула брови. Да! Может, и хотела бы, и не взаймы! Но не попросит. У нее совсем другие задачи. Из-за подобного оскорбления она решила принципиально старушку не замечать и обращаться исключительно к самому Назарову.
– Кирилл Андреевич, мне придется снова потревожить ваши чувства, но вы же понимаете, преступника надо найти, а без вашей помощи...
– Естественно, преступника найти необходимо! Только я не понимаю – вы-то здесь каким боком? Говорите прямо, что вас интересует? – прервала ее речь невозможная бабка.
Аллочка подавила вздох и снова обратилась к Назарову:
– У вас у самого никаких предположений не возникает? Кто мог Вету убить?
– Милочка! Да если бы у него что-то возникло, он бы непременно поделился этим с милицией! Что вы выдумываете? Какие предположения, когда Кирюшу окружают сплошь порядочные люди?! – возмутилась за сына старушка.
– И что говорит милиция? – спросила Алла.
– Они говорят, что это простой несчастный случай, – горько ответил Кирилл Андреевич. – По их мнению, Вета решила перенести вазу в другое место, но, видимо, споткнулась и... Она неловко упала, ваза рухнула на нее, и девочка ушиблась головой о стол... Никаких следов и отпечатков не найдено, охранники говорили, что посторонних никого не было, да и мотивов ни у кого не имелось...
– Посторонних не было! – снова вскинулась старушка. – Да у тебя в этот день такая прорва народу толклась! Скажи мне, ну зачем надо было приглашать этих проходимцев? Только зря их кормить! А еще дети! Столько шуму, гаму...
– Мама! Ну как ты можешь такое говорить о моих гостях, ты же не видела, – постарался урезонить ее сын.
– Правильно! Потому что я не собиралась участвовать в этом геморрое... Простите, я хотела выразиться культурно – в Содоме и Гоморре! – поджала губки старушка. – А потому, что я тебе сразу предлагала – давай Машенькин праздник отметим в узком кругу. Ты, я, мой супруг, Виолетта и Машенька. И все были бы сейчас живы-здоровы!
– Нет, мама, ну так тоже невозможно! – вышел из себя Кирилл Андреевич. – По-твоему, даже Жанну на день рождения дочери не надо было звать?
– А чего твоя Жанна там не видела?
Аллочка бесцеремонно перебила строптивую бабушку:
– Кирилл Андреевич, а врагов у Веты не было? Недругов? Все же девочка была нормальным ребенком, могла с кем-то ссориться, кто-то ей мог завидовать...
– Не было у нее врагов, – вместо сына ответила Белла Владимировна. – И никто ей не завидовал, потому что мы держали Вету в строгости. Никаких излишеств, чему же завидовать?
– И все же... – настаивала Аллочка. – Подумайте. Может, она кого-то боялась? Или ей угрожали?
– Ну кто ей будет угрожать, что вы придумываете?! – уже стала раздражаться старушка. – Вета ни на что не жаловалась.
Тут до сообразительного Кирилла Андреевича наконец дошло, что маменька не даст ему вставить ни слова, и он поднялся.
– Я думаю, вы уже все выяснили, – многозначительно посмотрел он на Аллочку. – Пойдемте, я провожу вас.
– Но как же – все?! – оторопела та. – Вы же ни слова не сказали. Ваша бабушка...
– Позвольте! Я ему не бабушка, а родная мать! И к тому же Кирилл у меня очень ранний ребенок! – вознегодовала старушка. – Мне еще не стукнуло пятидесяти.
– По второму разу, да? – не утерпела Аллочка.
Можно подумать, Гутя не видела ее паспорта! Да Аллочка лично возмущалась – зачем семидесятисемилетней бабке сорокалетний ухажер?
– Пойдемте, я провожу вас! – настойчиво тянул ее к двери Кирилл Андреевич.
Аллочка разобиделась всерьез. Ну что же, если этим Назаровым не интересно знать, кто убил их дочь, она и сама справится. Только как потом они ей в глаза смотреть станут? А она потом специально заявится, чтобы в эти бесстыжие глаза заглянуть. Когда преступника найдет!
Кирилл Андреевич вывел гостью из дома и неожиданно направился к маленькой беседке во дворе, которая находилась в глубине сада и была скрыта от посторонних глаз буйными кудрями девичьего винограда. Сейчас, когда стояла уже середина сентября, листья горели огнем, но еще не опали, поэтому и видеть их никто не мог.
– Ну вот, – уселся на скамейку Назаров. – Давайте здесь поговорим. А то мама так и не позволила бы нам побеседовать... Так на чем мы остановились?
– Мы остановились... ваша матушка говорила, что ей нет пятидесяти, а сама уже старая, как сова! А я знаю... – Аллочка вдруг схватилась за виски. – Простите, я, кажется, немного... Я спрашивала – не завидовал ли кто-то Вете?
Назаров отнесся к ее вопросу серьезно. Он помолчал и покачал головой:
– Не думаю. Видите ли, я ни в чем ей не отказывал, но воспитанием детей у нас ведает Жанна. Она хоть и занялась теперь собственным бизнесом, но время на девочек всегда находит. И Вете внимания уделялось нисколько не меньше, чем Машеньке, здесь мама не права. Только... понимаете, Жанна не поддерживает слишком вызывающие штрихи сегодняшней моды. Например, она совсем не любит, когда девочки делают себе татуировки, прокалывают части тела... Вы знаете, сейчас даже языки разрезают – так выделиться хотят. Жанна Вете ничего такого не позволяла. Поэтому смешно думать, что кто-то из сверстников ей завидовал. Конечно, дочери это не нравилось, у них даже случались мелкие ссоры, однако больших разладов не было. Ветка ведь не глупая девочка... была... Она видела, что Жанна ее любит как дочь.
– Я заметила... – кивнула Аллочка. – Но, понимаете... в тот раз, когда Жанне стало плохо, мы отвели ее в комнату Веты и на столе девочки увидели вот это. – Аллочка достала из большого кармана сложенную газету. – Вам это знакомо?
Она развернула страницу, и Кирилл Андреевич прочитал:
– «Готовься к смерти». Что это?!
– Я думала, вы знаете. Это не единственная газетка, таких листков там штуки три лежало. «Отдай долг», «Не отдашь деньги в срок, по голове ударит рок», и прочие сочинения. У Виолетты были долги?
Назаров медленно покачала головой из стороны в сторону.
– Конечно, я могу этого не знать, дети о своих долгах стараются умалчивать, однако... Совсем недавно мы предлагали Вете съездить за границу, отдохнуть. Само собой, девочка поехала бы с крупной суммой, не с тремя же рублями. И она отказалась. У ее друга, оказывается, намечался день рождения! Ну а теперь сами посудите – стала бы она отказываться от денег, если бы у нее были долги? Да еще если бы ей так угрожали? Кстати, а почему вы не сказали об этом милиции?
– Мне надо проработать свою одну версию... и милиция сюда никак не вписывается, – увильнула от ответа Аллочка.
Ну в самом деле, не могла же она сказать оперативникам, что им с девочкой приходят одинаковые послания! Те бы ухватились за Аллочку бульдожьей хваткой, и еще неизвестно, что бы нарыли. Может, у них получилось бы, что именно Аллочка и лишила девочку жизни, тем более что Алла первой ее и обнаружила.
– Меня волнует еще один вопрос, – заговорила Алла. – Прямо-таки уснуть вчера не могла. Вот скажите мне: кто из ваших гостей на меня так накинулся на кладбище? Неприлично даже! Я, главное, ни сном ни духом, а на меня...
– Ах, во-о-о-от вы где-е-е! – просунулась сквозь листья винограда голова седой старушки. – Аллочка! Вы наставляете Жанне рога? Как это невоздержанно с вашей стороны! Хочу вам напомнить, что у Кирилла траур!
Оба собеседника синхронно застонали от досады.
– Я не успел разглядеть, возможно, это родная мать Веты, но утверждать не могу, – торопливо проговорил Кирилл Андреевич Алле. – Но я расспрошу у ребят. И позвоню... Мама! Ну разве можно выходить раздетой, когда на улице такой ветер. И твои ноги!
– Меня привел Степан, – пояснила бабушка. – Он ужасно благородный человек, под ручку меня вел. Надо бы узнать – нет ли в его роду баронов, ты бы повысил ему жалованье.
– Пойдем немедленно в дом! – горячился Назаров. – Аллочка, вы уж извините, я вам непременно позвоню. Непременно.
– А я смотрю в окошко, а вы все не выходите, смотрю – а вы не выходите, ну, я и догадалась. А этой Жанке уже давно пора рога наставить. Я тебе сразу говорила, с ее родословной... – говорила старушка, ковыляя с трудом. Заботливый сын вел матушку в дом, и даже по его спине было видно, как ему хочется поскорее от нее отделаться.
Аллочка только заскрипела зубами – столько времени потратила впустую, а все эта Белла Владимировна! Надо Гуте сказать, чтобы она тому сорокалетнему супругу новую бабку подыскала, а эта... пусть в своих родословных ковыряется.
– Вот старая грымза, – ругалась на Беллу Владимировну Аллочка, трясясь в рейсовом автобусе. – Только-только мужик разговорился, проникся, можно сказать, только собрался предложение мне сделать, чтобы я отыскала убийцу за определенную плату, а тут эта морда из кустов!
– Гражданочка, плату за билет предъявите, пожалуйста, – неожиданно возникла перед ней кондукторша.
– Ах, отстаньте вы, боже мой, не до вас мне, – отмахнулась сыщица-доброволец и горестно уставилась в окно.
Ее очень волновало одно обстоятельство – как бы там ни утешала ее Варька, но эти странные письма с угрозами явно тревожили Аллочку. Сначала, еще до смерти Веты, это и в самом деле выглядело шалостью безденежных подростков, но сейчас дело приняло другой оборот. И кто знает, не затаился ли в этом же автобусе преступник, который захочет порешить жизнь самой Аллочки!
– Нет, граждане дорогие! – возмутилась кондукторша. – Вы на нее только поглядите!
– Зачем это на меня глядеть? – взвилась Аллочка. Ей как раз сейчас мечталось проехать незаметной мышкой. – Что я вам – «Писающий мальчик»?
– Токо попробуй! Ты заплати сначала! Мальчик она! – закричала билетерша, цепко ухватившись за рукав Аллочки. – Деньги давай!
– Да что вы все – сдурели, в самом деле, всем только деньги и подавай... – ворчала Аллочка, выгребая из кармана мелочь. – Из-за копейки готовы человека пришибить!
– Не из-за копейки, а из-за десяти рублей, – поправила ее кондукторша и в отместку оторвала вредной пассажирке только половину билета.
Дома возле плиты уже крутилась Варька – ждала мужа с работы, а Гутя с кем-то терпеливо болтала по телефону. Судя по тому, как она старательно подбирала слова и складывала губки сердечком, Аллочка поняла, что разговаривала Гутя с мужчиной.
– Варька, что вы накопали? – пришла на кухню Аллочка.
– Сейчас Фома придет, расскажем, зачем два раза повторять-то, – пробурчала племянница, переворачивая котлеты.
– Ну и я тогда молчать буду, – оттопырила Аллочка губу, но Варька на удочку не попалась. – Варь, а если это не подростки мне страшилки подкидывали, тогда кто?
– Тогда – тот, кому ты задолжала, – бесстрастно ответила Варька.
– А если я никому не задолжала?
– Это тебе так кажется. – отложила девушка лопатку. – А если вспомнить, такое вполне может быть – заняла и забыла. Вот, к примеру, ты же у мамы деньги берешь?
– Ах, так это Гу-у-у-тя? – вытаращилась Аллочка.
– Кто меня звал? – появилась в дверях Гутя. – Варя, ужин еще не готов? Так есть хочется... Кстати, Аллочка, тебе только что звонил Сигизмунд.
– Ты мне зубы не заговаривай, – оборвала ее Аллочка. – Признавайся, это ты мне подкидываешь грязные угрозы? Ты на газетах пишешь, чтобы я к смерти готовилась?
– Все, – обреченно уселась на стул Гутя. – Одна уже свихнулась, пора с расследованием заканчивать.
– Ты не виляй, говори прямо, когда тебя спрашивают! – носорогом шла на нее сестра.
– Ну, Аллочка! – не утерпела уже и Варька. – Ты ж должна понимать, что мама этого никогда не сделает, ты ведь не глупая женщина! Или глупая?
У Аллочки не было выбора. Конечно, она не дура, понимает, что это не Гутя, но так хотелось, чтобы она, тогда и бояться никого не придется...
– А что сказал Сигизмунд? – вспомнила она.
– Говорил, что опечален. Что ты провалилась неизвестно куда, а он почти влюблен!
Плечи у Аллочки развернулись, грудь пошла вперед, а щеки сами собой раздулись помидорами.
– Ты б ему сказала, что мне такие задохлики и даром не нужны... – кокетливо вздохнула она, но тут же возле ее носа очутился маленький, но крепкий кулачок Варьки.
– Только попробуй, скажи, – предупредила племянница. – В кои-то веки обнаружился мужик, у которого к тебе нежные чувства! И пусть он задохлик! Зато он... Благородный человек! Рыцарь. И потом – у него своя квартира.
Их напряженный разговор прервал звонок в дверь.
– Ну вот, Фомка пришел, а у меня еще гарнир не готов! – воскликнула девушка и кинулась к кастрюлям.
Это бы вовсе не Фома. На пороге собственной персоной стоял Влас Никанорыч и тискал в руках кепку.
– Ты опять из деревни? – спросила Аллочка.
– Да я не к вам... – пробубнил батюшка.
– Дверью, что ли, ошибся?
– К Фоме я, – задиристо ответил отец и широко шагнул в прихожую.
– Дома случилось что-то? – подбежала испуганная Гутя.
– Не знаю... – помялся Влас Никанорыч. – Я ить того... дома-то не был еще. Мне б Фому...
Варька придвинулась к деду вплотную:
– Говори давай, дедуль, что за дела у тебя к моему супругу? Опять небось будешь просить, чтобы он тебя с невестой свел, да?
– А что мне делать прикажешь? – петушком подпрыгнул родоначальник семейства. – Ваша-то бабка меня турнула! И еще, забыли, как я вам про чугунок рассказывал? Это еще добро, что у меня голова крепенькая сызмальства, я ею даже... ну, не быка, а собаку нашу, Жучку, точно сшибал!
И Гутя, и Варька приступили к воспитанию Власа Никанорыча – с помощью бранных слов они разъяснили мужчине, как ему следует себя вести, чтобы подавать пример всем молодым мужчинам вообще и Фоме – в частности.
И только Аллочка упорно хмурила брови и беззвучно шевелила губами.
– Февралинка моя, дочь любимая! – кинулся к ней Влас Никанорыч. – Уйми ты этих баб, все завещание на тебя перепишу!.. Вот злобная Гутиэрка! Посмотри на сестру – молчит, как и следовает хорошей жене! Отчего только, не пойму, еще ни один дурак на такое сокровище не позарился?
– Гутя, а я ведь что думаю... – вдруг созрела Аллочка. – А батюшка-то прав!
– И эта туда же! – шлепнула себя по бокам Гутя. – Я ж говорю – одурела совсем!
– И ничего не одурела, – не согласилась Аллочка. – Назаров мне сегодня говорил: милиция считает, что с Виолеттой несчастный случай произошел. Ну, вроде как девчонка полезла вазу ставить, а та ее по голове ударила, девочка и стукнулась о стол. А ведь отец верно говорил – мама его чугунком по башке лупила, а на нем ни одной ссадины. Нет, с отцом-то понятно, но и с Виолеттой! Ваза та хоть и большущего размера была, а только уж такая тонюсенькая, я видела. Не могла она так долбануть, чтобы насмерть.
Гутя перевела дыхание. Семейство внимало.
– Да они и сами, наверное, в это не верят. Так только сказали, чтобы зря Назаровым нервы не трепать. А что еще Кирилл Андреевич говорил?.. Так...
– Ну-ка, ну-ка, ну-ка... – напружинился Влас Никанорыч. – Это что ж такое? У них тут опять следствие намечается, а меня хотят, как куль с картошкой, в деревню сплавить? А ну, быстро рассказывайте, что там произошло? Убийство? Грабеж? Изнасилование? Какие улики? Из подозреваемых сколько человек задержали? Э-эх, девчата! – горестно вздохнул Влас Никанорыч. – Вот хотел уже и домой возвращаться, а теперь... Да рази ж я могу вас одних оставить? Пока мерзавца не споймаем, придется матери без меня со скотиной управляться.
– Ну все, – махнула рукой Варька. – Прощай, спокойная жизнь.
– Не переживай, – успокоила ее Гутя. – Фома придет, батюшка сам улетучится.
Когда пришел Фома, все уселись за стол.
– Ну? – требовательно спросил Влас Никанорыч. – Чё примолкли? Сообщите парню, что я тут надолго поселился! Фом, я думаю, вам с Варюшкой надо в гостиную перебраться, потому как работать я буду много, мне отдельная комната требуется!
Пока Фома беззвучно шлепал губами, Гутя быстро закивала головой и торопливо успокоила отца:
– Они переберутся. Вот прямо сейчас и переберутся. Фома, ну что ты расселся? Иди, перетаскивай свой компьютер!
Фома ничего не понимал и хотел уже обиженно надуться, но Варька так заморгала ему обоими глазами, что не заметить было просто нельзя. Даже Влас Никанорыч забеспокоился:
– Ты б, Фома, жену-то проверил, чего-то она у тебя окосела. Врач ведь!
Фома растерянно поднялся и пошел в комнату, следом за тещей.
Гутя вернулась через минуту, а Фома задержался, надо думать, ворочал компьютер.
Неожиданно запиликал телефон.
– Ой! Кто это? – удивленно округлила глаза Гутя и девочкой подскочила к трубке. Дальше разговор шел по громкой связи – Гутя, вероятно, случайно нажала не на ту кнопочку.
– Алло, это Мария Васильевна? – спросил сочный баритон.
– С чего бы Марии Васильевне здесь быть? – красиво возмутилась Гутя. – Мама в деревне.
– А разве она не приехала? Странно... А ее муж дома? – продолжал интересоваться мужчина.
– Мужа как раз дома нет, он в городе, а вот мама, как и полагается, при коровах.
– А мужа точно нет? И долго его не будет?
– Долго!
– Я могу смело на это рассчитывать?
– Рассчитывайте смело, папа здесь задержится надолго, – убедительно промолвила Гутя.
Однако дальше ей поговорить не удалось – Влас Никанорыч подскочил ракетой, вырвал трубку и зарычал:
– Ты кто такой, мать твою разэдак?! Чего это ты про Марию Васильевну заговорил? Дурное задумал? Я ить не посмотрю, что ты хахарь под два метра, накостыляю будь здоров! Я и сам метр тридцать ростом! Два! Два метра тридцать!
– А-а-а, так вы точно в городе! – обрадовался голос и быстро отключился.
– Ты... Эй! А ну!.. Куда?! – орал в трубку Влас Никанорыч, но та отвечала ему только короткими гудками.
Седой ловелас заметался по кухне, срочно собирая вещи и напяливая сброшенную одежду.
– Пап, ты куда? – испугалась Гутя.
– «Па-а-ап»! – горько передразнил ее отец. – А кому ты сейчас расписывала, что меня дома нет? Это что же – я буду тут с вами лясы точить, когда моя жена там без мужеского догляду? – грозно сверкнул он очами и жалобно запричитал: – Я ведь ей так ве-е-ерил! Думал – вот сейчас она покормит поросенков, корову подоит, а потом сядет и станет обо мне печалиться. А потому что кто на нее позарится, на мою старуху? А что получается? Пока я здесь, у нас крупного рогатого скота прибавляется? То есть – у меня рога растут?! Еду! Прямо сейчас ловлю попутку и еду!
