Текст книги "Гнездо для купидона"
Автор книги: Маргарита Южина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Домой Маша шла сегодня налегке – денег не было, а значит, в магазин идти не с чем. И все равно – на душе у нее пели соловьи.
А дома опять надрывался усердный супруг.
– «Не надо печалиться-я-я-я… вся жисть спереди-и-и…»
– Господи, Роман, ну что ж тебя так распирает-то? – поморщилась Маша. – Опять грязь на кухне. Ну посуду-то за собой можно было помыть… Как у тебя с работой?
Супруг торжественно поднялся, засиял новенькой копейкой и выпятил грудь вперед.
– Марья! Ты не поверишь! Я… я все-таки нашел!!!
– Неужели? – От неожиданности чуть не села мимо стула Маша. – Взяли? Куда берут? Тебе когда выходить? Ой, да чего ж мы сидим-то? Надо ж… Рома, я сейчас картошку пожарю, и мы… мы поедим. Ну надо же – взяли!! Ты снова будешь работать! Сколько обещают?
Роман неторопливо уселся за стол и вальяжно облокотился на батарею. Руку обожгло мгновенно, он взвизгнул, отдернулся, однако важности не потерял.
– Марья, там очень хорошо платят. Очень!
– Да что ты? – не могла поверить Маша. – А… а точную цифру ты сказать не можешь?
– Я озвучу ее позже.
Она на радостях даже прощала мужу некую театральность. Ну радуется мужик так, да бог с ним. Главное – он будет работать! И Маша за несколько лет сможет хоть раз взять отпуск!
– Так ты скажи – куда устроился-то? – допытывалась она.
– Ты обещала картошку, – напомнил супруг, сохраняя интригу. – Сначала, как говорится, накорми, напои, спать уложи, а там и…
– …Там уже меня от любопытства разорвет.
– А-а, значит, интересно, да? Ну скажи – интересно, да? – маслеными глазками щурился Роман и лез к Маше маслеными же руками.
– Ром, ты хоть бы руки помыл, чего ж они у тебя грязные такие, дома ведь сидишь, – не смогла удержаться Маша. – Давай иди мой руки да девчонок зови.
– Девчонок нету! Наша унеслась за новым хахалем, надо думать, а Ивка побежала с подругами в кино. Ты ей потом внушение-то сделай. Чего ж это она – Сашка упирается, горбатится на нее, а ей лишь бы киношки! Какая фифа! А может, нам того?.. Молодость вспомнить? – снова слащаво сощурился муж и сильно ущипнул жену чуть пониже спины. А потом и вовсе подскочил, обхватил ее за талию и, дыша прямо в лицо луком и кислой капустой, стал ее давить, прижимая все ближе к себе, то бишь выражать нежность.
– Да ладно тебе, очумел совсем, что ли?! – с силой оттолкнула его Маша и вдруг с испугом почувствовала, насколько ей противен собственный муж. Вот с этими сальными глазами, с этими грубыми, нахальными руками… Как она могла добровольножить с этим человеком, ложиться с ним в одну постель и еще рожать от него детей? Как она могла все эти тычки, щипки принимать за ласку, а терзание ее тела – за необузданную любовь? Или он раньше не был таким? Или она не была такой раньше? Или… или она уже настолько махнула на себя рукой, что ей все равно – как к ней относится собственный муж? Ну а чего тогда от него требовать? Он же не умеет иначе проявлять свои чувства… она его этому просто не научила. Принимала как есть и считала, что все нормально. И он так считал… Какой кошмар! А кому-то дарят бриллианты…
– Рома… Ромочка, я, конечно, перед тобой виновата… – начала было Маша, но супруг ее тихий голос принял как предложение к действиям.
– Во-во! Кривляешься, как первоклассница! Давай к Зойке в комнату, пока никого нет, ух ты! – Теперь муж уверенно и с самодовольным смехом больно ущипнул Машу за грудь и с гоготом помчался в комнату дочери. Вероятно, готовиться к романтическому вечеру.
У Маши моментально прошел прилив жалости, она выключила картошку, схватила халат, полотенце и заперлась в ванной. Ничего, пускай подождет, перебесится, а она пока в горячей водичке полежит, понежится.
Через полчаса она услышала такой крик, который заглушил даже звук шумящей воды.
Маша выскочила из ванны, наскоро обтерлась полотенцем, накинула халатик и с мокрыми волосами прибежала в комнату.
– Мам! Ну ты посмотри! – чуть не ревела Зойка. – Я тут с парнем пришла, а этот!!. Мам, ну давай его уже закодируем, а?! Ну какого черта он пьет как верблюд!! Ну ты посмотри, что он делает!
Маша заглянула в комнату и увидела побелевшего Романа в широченных трусах с веселыми васильками и в длинных зеленых носках на волосатых ногах. Испуганный супруг нервно метался по комнате и пытался прикрыть красоту своего обнаженного тела маленькой Зойкиной подушкой.
– Зоя! – строго прервала рев дочери Маша. – Ничего страшного не произошло! Отец просто хотел отдохнуть, а своей комнаты у нас с ним нет, если ты помнишь. Так что… посидите со своим другом в гостиной!
– Ма! Да ты че?! В какой гостиной мы «посидите»? – вытаращилась Зойка. – Мы ж… нам же…
– Еще раз говорю: отец устроился на работу, поэтому ему нужен полноценный отдых, и теперь ты своих друзей будешь принимать в гостиной. И не слишком удивляйся, если через эту гостиную буду пробегать я в ночной рубашке. Я заметила – у нас довольно стесненные условия.
– Ты у нас прямо такая наблюдательная… – поджала губы Зойка и принялась подчеркнуто печально прощаться со своим кавалером: – Пока, Лешик, сегодня нам с тобой… не судьба… порешать логарифмы… а так хотелось, я в них полный дуб.
– Зой, ты про че сейчас? – вытаращился уже новый кавалер. – Я даже слова такого не знаю – логарифмы! Куда их решать еще!
– Действительно, Зоя, чего это тебя на них потянуло? – дернула бровью Маша. – У вас в институте культуры и вовсе таких предметов нет, как математика… хотя, судя по твоей речи, самой культуры тоже не намечается…
– Ну, мам! Знаешь! Ты ваще!!
И все же жареная картошка сумела примирить всех, даже Иветта, которая прибежала к накрытому столу, в этот раз никак не выражала недовольства.
– Ешьте, я еще капустки соленой поставлю… – суетилась возле стола Маша. – Ничего, сегодня у нас так… скромненько, а потом заживем. Я зарплату в пятницу получу, отец вон у нас на работу устроился…
– Пап, не, серьезно? – чуть не подавилась Зойка.
– Ну… Да! – краснел от внимания Роман. – Случилось. Мать, налей по этому поводу рюмашку, надо ж отметить.
Маша не стала спорить, выбрала самую маленькую рюмочку и плеснула туда водки из своих запасов.
– Ну вот… стало быть, за меня, – залучился от удовольствия глава семейства. – Работа денежная… как начну деньги зарабатывать… я вас не брошу, куда ж от вас… я ж не какой-нибудь там олигарх! Хотя… не известно, не известно…
– Пап, да куда устроился-то? – не выдержала Зойка.
– Он меня сегодня целый вечер томит, – улыбнулась Маша.
– Говорите уже, Роман Виктрыч, чего вы прям как красна девица? – заинтересовалась даже Иветта. – Чем заниматься собираетесь? В разведке, что ли?
– А заниматься я собираюсь, други мои, искусством! – важно поднял кривой палец Роман Викторович. – Я вот тута смотрел передачу намедни про то, как обычные люди просто так вот садятся в поезд, едут в Москву, поют, пляшут, а им за это три мильена дают! Но это раньше, теперь и вовсе десять! Десять мильенов! Это ж какие деньги! Нам всем хватит до конца жизни!
– Ну это понятно, а работать-то куда устроился? – переспросила Маша.
– Ты чего – совсем? – возмущенно выпучился на нее муж. – Я ж те говорю – еду в Москву! Буду петь там на программе! Привезу домой десять мильенов, а потом…
– Па, ты че, серьезно? – отложила вилку Зойка. – Мама же тебя про нормальную работу спрашивает!
– Да вы что тут все?! С ума посходили?! Я вам и говорю: я нормально еду работать – петь! И за это мне дадут…
Маша расстроенно поднялась и вырвала из рук супруга бутылочку – Роман Викторович решил закрепить первую рюмку.
– Не, а в чем дело-то? – не переставал возмущаться «добытчик». – А вы чего думали? Что я вам, на стройку, что ль, побегу? Бревна таскать? Кирпичи ворочать? Или чтоб я, может быть, шахтером пошел, на этих… на рельсах сидеть?
– Ой, да где тебе! – скривилась Зойка. – Нет, мам, видать, придется мне до пенсии в китайском производстве щеголять.
– А ты собиралась до пенсии на моей шее сидеть?! – захлебнулся от негодования Роман Викторович.
– …Или… – не обращала внимания на отца доченька, – или надо искать богатого мужа.
– Где их найдешь-то, богатых… – горько вздохнула Иветта, и у Маши неприятно царапнуло в груди.
– А сами не пробовали зарабатывать? – огрызнулась она.
– Правда что! – поддержал ее супруг. – Я ж говорю – надо в Москве эту программу найти, да и все! Я вот петь собрался. Маш, ты знаешь, как я пою! К примеру… сейчас… «Нале-е-ей полней бокалы-ы!» Да, кстати, Марья, а куда ты бутылку-то дела?
Маша убирала посуду и снова думала: и как же это ее угораздило выскочить за этого… рационализатора.
На следующий день Маша немного задержалась у начальницы – Татьяны, та просто не хотела отпускать подругу.
– Маш! Ты не представляешь, мы с моим вчера ходили в ресторан! Он, правда, сначала предлагал просто так у него посидеть. Но ты ж знаешь меня! Дом-то, он никуда не убежит, посидеть мы всегда успеем! Ну и… надула губки. Так милый меня чуть не на коленях упрашивал, чтобы я с ним в ресторане отобедала. И еще подарил маленькую сумочку. Смотри, какую… за тридцать пять тысяч.
– Тридцать пять? – поперхнулась Маша. – Да я б за нее полтыщи б пожалела! Чего туда положишь-то? Только если носовой платок… и то, если свернуть в трубочку.
– А тебе надо, чтоб мешок картошки влезал, да? – фыркнула Татьяна. – Ма-ша-а… у женщины сумочка в руках должна быть только для того, чтобы руки не болтались, понятно?
– Нет, ну не тридцать же пять… – вертела в руках крохотную сумочку Маша.
Нет, что и говорить, вещица была очень приятной, хорошенькой, так и притягивала взгляды, но чтоб такие деньги… Хотя Татьяне-то какая разница, не она же платит. Да у нее и у самой денег хватает. Может себе позволить…
– Тань, ты знаешь что… ты не можешь мне получку сегодня выдать, а не завтра, а? А то дома шаром покати.
– А твой что – опять диван давит? Господи, да гнала б ты его в шею, кровососа… А деньги, конечно, выдам. У тебя в эту неделю хорошо получилось… Маш, у нас тут одного новенького подкинули…
И тут у Маши зазвонил телефон. Это была Капитолина. Татьяна сразу же насторожилась:
– По работе? Кто?
– Капа… – тяжко вздохнула Маша.
– Ну фи-и-и-иниш… ну когда уже бабка успокоится? – покачала головой Татьяна, отсчитывая Маше деньги.
– Ладно, Танечка, я побегу, а то видишь, она меня уже потеряла… – заторопилась Маша. – Да, Капитолина Семеновна, это я… Да что вы?! Тань, с ума сойти! Лед тронулся!.. Это я не вам, теть Капа… да-да, слышу! Хо…хорошо… да-да, я поняла… конечно-конечно… а подарок я могу… а вы сами, ну хорошо, в семь буду.
Она отключила телефон и радостными глазами уставилась на начальницу:
– Тань, ты только подумай! Нашу Капу соседка с нижнего этажа к себе на день рождения пригласила!
– Это… та, которую заливали все время? – не поверила Татьяна.
– Ну да, она. У нее сегодня день рождения, вот она и…
– Исключительная женщина! – вытаращилась Татьяна. – Это ж надо! Я б сама уже давно эту Капу собственными руками… если б ее сынок таких бабок не платил, а соседка…
– Молодец мужик! – потирала руки Маша.
– Погоди, какой мужик?
– Да сын ее, той нижней соседки. Ну Капа опять чего-то там учудила, а он стал орать, грозить, ну ты понимаешь. А потом я ему предложила старушек подружить, ну и… он уговорил свою маменьку пригласить Капу в гости! Молодец!
– А мужик-то нормальный?
– Да нормальный, а чего ты спрашиваешь?
– Так закрутила б с ним! Спроси, сколько он получает и есть ли у него своя жилплощадь. И если он хорошо обеспечен – смело крути мужику башку.
– Ты, Тань, чего? Как это – крути? А потом с ним чего делать? У меня ж муж! – растерянно улыбалась Маша.
– Да какой там муж, – легко отмахнулась Татьяна. – На кой черт он тебе сдался, такой муж, тебе чего – кормить некого? Зойку будешь тянуть, если уж так хомут необходим, а это-то чудовище на кой черт?
– Ну… ты, Тань, скажешь… Рома, конечно, не подарок, но…
– Да не подарок он, и без всяких «но», одно наказание, – не давала вставить слово Татьяна. – И мой тебе совет – гони этого своего захребетника в шею! Познакомься с кем-нибудь… да хоть с тем же соседом! Ты ж говоришь, он нормальный мужик, вот и давай! Действуй! Может, хоть тогда узнаешь, что такое настоящей женщиной быть… Так, чего там нашей Клеопатре – деньги-то на подарок выдавать? Ничего она не говорила?
– Говорила, что уже все купила… и когда только успела? – пожала плечами Маша. – Вот и в самом деле – чувствует себя человек никому не нужным, а как только к ней со всей душой, так и она… ночью, что ли, за подарком бегала?
– Да… что же я еще тебе сказать хотела… – наморщила хорошенький лобик подруга. – А! Слушай, у нас старичка одного подписали. Очень приличный старичок, я смотрела. Дочка его тут же живет, но постоянно в разъездах, внукам не до дедули, в общем, обычный клиент, сама понимаешь. Платят хорошо, все капризы за их деньги. И живет в твоем районе. Ну как? Давай тебе дам? Копейка не лишняя. Или тебе уже этих хватит?
– Ничего не хватит, – оживилась Маша. – Если в моем районе, так это ж законный мой! А кому отдавать-то? Вере? Так она ж возле вокзала живет, и все ее подопечные там же. Ариша… знаешь, у Ариши и так семеро! Клавдии Петровне? Так она и сама-то скоро к нам в клиенты, прости господи…
– Да ладно, не перечисляй. Берешь? Если тебе много, я могу Ольге отдать.
– У Ольги муж хорошо зарабатывает, она и этих-то стариков держит, только чтоб самой не скучать. Мне давай.
– Хорошо… вот тебе адресок, завтра забеги, познакомься, а на попечении он у нас с понедельника.
Маша взяла листочек с данными и быстро пробежала глазами.
– Никита Николаевич… Ух ты, артист!
– Да никакой не артист, в доме культуры работал электриком, но… мнит себя непризнанным талантом, так что… имей в виду.
– Будем знать, – по-армейски щелкнула каблуками Маша и направилась к двери.
Распрощавшись с начальницей, она побежала по своим старичкам. Сегодня надо было пораньше всех навестить. Капитолина Семеновна не просто так звонила – просила, чтобы и Маша с ней на праздник пришла, а то старушка себя неловко чувствовала. Да и сказала, что и соседка не против. А это значит, что надо было отработать быстрее, да еще и самой подарочек купить, хоть платочек какой-нибудь. И еще домой забежать, переодеться, да хоть своих накормить, и деньги сегодня Татьяна кстати выдала… Ничего, до семи она все успеет.
Уже в половине седьмого Маша стояла дома перед зеркалом и поправляла наскоро сооруженную прическу. Все-таки молодец Татьяна, что заставила сходить к хорошему мастеру. Теперь с прической и вовсе никаких проблем не было: помыла голову, волосами тряхнула – пожалуйста, укладка готова.
– Мам, дай мне стольник на сотовый положить, – тут же возникла возле нее Зойка.
– Да, и мне долг неплохо бы вернуть, – не забыла и про свои деньги Иветта.
– Сейчас, девчонки… где у меня кошелек-то?
– Чего? Опять, что ли, батяня забрал? – грозно повернулась к отцу Зойка.
– Да не брал я! На-а-адо же! Денег пожалели…
– Точно, не брал, – вспомнила Маша. – Я ж сама его… вот прямо сюда и положила…
Она склонилась к обувной полке и выудила кошелек из старой Сашиной кроссовки – упрятала, чтобы муженек не добрался.
– Вот тебе, Иветточка, долг, спасибо… а вот, Зоя, тебе сто рублей. И знаешь что – болтай поменьше.
– Ой, можно подумать, я много болтаю! – надула губы доченька. Вообще она надеялась, что маменька выделит хоть сколько-нибудь на карманные расходы.
На них же рассчитывал и супруг.
– И мне, Марья, выдай-ка рублей… да тысяч семь хватит… – произнес он, старательно отводя глаза в сторону.
– Ско-о-олько? – не поверила своим ушам Маша.
– Па, скромнее надо быть, – фыркнула дочурка.
– А чего это ты мне про скромность? – взвился отец. – Чего-то ты матери не больно про скромность талдычишь! А она вон… куда-то на ночь глядя сапоги начистила! Опять, скажешь, на работу, да? Да к хахалю она побежала, вот что я скажу!!! Скромность!
– Мам, чего – правда? – загорелись глаза у Зойки.
– Ой, да чего ты слушаешь… – поморщилась Маша. – У нас у одной старушки день рождения, вот и… бегу…
– Да ладно… – хитро подмигнула дочь. – Так бы ты к старушке красилась!
– Нет, она еще не верит! – шлепнула себя по бокам Мария. – Да на вот, посмотри, видишь, подарок несу – платочек. Кавалеру, скажешь, да?
Зойка, завидев платочек, мигом поскучнела лицом.
– Эх, маманя… я уж думала, и правда… рома-а-ан! Яхты! Сейфы-доллары… а тут – платочки… ну ваще – жисть, хоть удавись…
– Нет, она кому-то платочки, значит, покупает, а родному мужу на Москву денег зажилила! – возмущался Роман. – Погоди-ка… Зойка! А ты про чегой-то матери тут намекала? Про какие такие яхты?
Маша не стала слушать вечную перебранку, она еще раз тряхнула головой и выскочила в подъезд.
Капитолина Семеновна выглядела сегодня просто великолепно. Откуда-то появилось темно-фиолетовое бархатное платье, изумительно белый воротничок, аккуратненькие туфельки на небольшом каблучке и даже крошечная, бархатная же сумочка. Над прической старушки потрудился парикмахер, это сразу бросалось в глаза: правильные волны, ненавязчивая челка – и полтора десятка лет как не бывало. Даже лицо у капризной женщины сегодня буквально светилось.
– Маша, ну как я? – волновалась старушка перед выходом из комнаты. – Посмотри, у меня сзади волосы хорошо лежат?
– Они не хорошо, они лежат изумительно!
– Ой, ну я прямо не знаю… Машенька, давай попробуем затолкать эту вот вазочку в сумочку, чего-то она не лезет.
– Она и не залезет, давайте сумочку портить не будем. Лучше…
– А!! У меня ж еще с Нового года пакет подарочный остался! Туда затолкаем, точно?
– Пакет – это лучше, – согласилась Маша. – Только, надеюсь, он без Деда Мороза?
– Ну какой Дед Мороз, что ты! Думаешь, я совсем из ума выжила? Там только надпись «С Новым годом». Или лучше…
– Вот что, – решила Маша, – у меня тоже подарок – платочек, он в подарочную бумагу завернут, давайте туда и вазу завернем.
– Давай… а дарить кто будет? – на всякий случай спросила тетя Капа.
– Вы. Оба подарка.
– Ну тогда ладно… – снова согласилась Капитолина Семеновна. – А то эта ведьма еще подумает, что я без всего к ней пришла. Пусть лучше подумает на тебя, правда же?
– Да конечно же, – усмехнулась Маша, – на меня куда как лучше. Пусть думает. Только… вы ее больше ведьмой не называйте. Мы ж к ней идем на день рождения. Некрасиво получается. Кстати, а как ее зовут, я что-то подзабыла?
– Вера Дмитриевна, не забудь, а то потом стыда с тобой не оберешься, – проворчала Капитолина Семеновна, торопливо упаковывая свою вазочку.
Маша только тихонько фыркнула. Вот бы славно, если бы все зависело только от нее, от Маши.
Они опоздали всего на десять минут, однако гости были уже в полном сборе.
– Девочки пришли!! – радостно встретила их Вера Дмитриевна возле самого порога.
Она была сегодня хороша. Седые волосы уложены в вычурную прическу и закреплены украшенной заколкой, платье то ли из крепдешина, то ли из какого-то еще старинного, мудреного материала, вся легкая, светящаяся… Маша вдруг заметила, что Вера Дмитриевна еще не так и стара. Нет, не молодуха, конечно, но и не древняя бабка.
– Проходите, сейчас знакомиться будем, – лучилась хозяйка.
Капитолина, нервно одергивая платье, постаралась войти в гостиную по-королевски, высоко задрав голову. Весь ее вид будто говорил: что – да, я, конечно, пришла, поскольку слезно просили, но… даже и не знаю, достойны ли вы моей персоны.
Маша следовала за своей подопечной совсем с другим настроем – Вера Дмитриевна сделала первый шаг к перемирию, и она, Маша, будет ей помогать из последних сил!
За столом народу было человек пять: сын хозяйки, добродушная толстая тетушка, кажется, Маша уже встречала ее в этом подъезде, еще одна старушка, старичок с очень приятной сединой и бойкая женщина, вероятно родственница, потому что весь вечер активно помогала хозяйке и знала, где что лежит и стоит. Но это Маша разглядела уже позже, сейчас же она чувствовала себя очень неловко – все гости, званные от чистого сердца, и только они с ее Капой приглашены, чтобы устранить неудобства.
– О! А вот и наши долгожданные соседи! – вдруг поднялся из-за стола сын Веры Дмитриевны – Глеб Савельев.
Маша встретилась с ним глазами и незаметно подмигнула – молодец, поддержал, будем бабушек сводить. А тот и вовсе расцвел в улыбке.
– Прошу знакомиться, – продолжал он. – Эта почтенная леди…
И он замялся. Повисла пауза. Имен своих «долгожданных соседей» мужчина попросту не знал.
– Здравствуйте, – как могла широко улыбнулась Маша. – Меня зовут Марией… Машей, а вот это Капитолина Семеновна.
– Да знаем мы ее, твою Капитолину Семеновну, – гоготнула веселая толстуха. – Капа, слышь чего, ты объявление-то с киоска сняла, а? А то мне продавец уже все уши прожужжала, грит, может, ваша эта баушка лучше мою семью возьмет? У ей дочка на Украине жила, да теперь с мужем сюда…
– Машенька, садитесь вот сюда, мы вам местечко приготовили, – старалась переменить тему Вера Дмитриевна. – Вот и Капа с вами рядом сядет. Капа, тебе здесь удобно будет.
– А какое объявление? Про что это она лопочет? – обернулась к старичку сухонькая старушка, не желая заминать интересную тему.
– Павел Петрович! – подскочил Глеб, не давая Капитолине открыть рот. – А давай-ка тост! Да за женщин!! Вон они у нас какие красавицы, никакие года им не страшны!
– Чего это не страшны… – поджала губы Капитолина Семеновна. – Вон на Вальку глянешь – еще не старая баба, а все сплетни с любой помойки притащит. Чисто старая карга.
– Да какие ж сплетни! – не собиралась сдаваться Валька, та самая толстая женщина. – Я ж сама видела! И еще, главное…
– Дорогие женщины… – поднялся-таки седенький старичок. – Прошу… внимания.
Он говорил неторопливо, но все остальные тут же примолкли и буквально смотрели стареющему красавцу в рот – и чего ж такого сообщит?
– Хочу выпить… за нашу… красавицу…
Все женщины дружно переглянулись – конечно, сегодня принято было говорить всякие словечки имениннице. Ну а вдруг Павел Петрович и еще какую красотку заприметил!
– Хочу выпить за… Верочку, – похоронил их надежду Павел Петрович. – За то… что она…
Маша тихонько выдохнула. С этой Капитолиной скоро с ума сойдешь. Вот опять чуть не сорвалась с этой Валентиной. Глеб, опять же, просто умница!
– …и не столь важно… сколько ей сегодня исполнилось… – продолжал вещать старичок. – Главное… что она…
Прямо напротив Маши сидел Глеб, и она видела, как и тот глубоко вздохнул. Вечер обещал быть не скучным.
– …она прекрасна и… – все еще нудил дедушка и собирался и дальше радовать уши гостей, но тут невежливо вскочил Глеб Савельев, поднял рюмку и рявкнул:
– Мам! За тебя!
Дамы не стали жеманничать, резво опрокинули в себя рюмашки и уж потом кокетливо начали махать руками, морщиться и краснеть.
– Да и соколом пошла! – вдруг басом проговорила сухонькая старушка.
– Ух ты, гадость-то какая редкостная… паленка, что ли? – оценила Капитолина Семеновна. – Чем протолкнуть бы…
– Запивайте! Капа, запивай. Вон морс в кувшине! – угощала Вера Дмитриевна. – Глебушка, подай кувшин тете Капе.
– Ой ты ж господи… ну никогда не пила, честное слово, ну как же ее такую-то горькую люди пьют! – повизгивала пышная тетя Валя.
– Валька-то, глянь – никогда не пила, – наклонилась к уху Маши бойкая родственница именинницы. – Сама самогонку хлещет, как механизатор, а туда же!
Маша вежливо усмехнулась и… поймала на себе веселый взгляд Глеба. Тот сидел напротив и слышал все переговоры Маши с соседкой. Поэтому, смеясь глазами, кивнул, дескать – точно, хлещет самогонку.
– Маша, берите салат, – пододвинул он к ней салатницу. – Это мамино фирменное блюдо, не знаю, что там намешано, но получается вкусно. Попробуйте.
– А ты, Машенька, в рот-то не тяни все что ни попадя, – во всеуслышание заметила Капитолина Семеновна. – Тебе ж сказали: чего там намешано, никто не знает. Так и пропадает… нация.
Маша с силой наступила на ногу подопечной и протянула свою тарелку Глебу.
– Мне обязательно нужно попробовать, если фирменное… я сама люблю всякие… кулинарные новинки.
– Ой, уж гляди, какая невидаль, – фыркнула Капа. – А вот я готовлю кулебяку, вот это новинка!! Ее еще моя бабка готовила! Так там… вместе с противнем все съешь, не заметишь, а тут…
– А у тебя духовка хорошо работает? – повернулась к ней Вера Дмитриевна. – Вот я со стряпней никак не могу сладить. У меня то низ горит, то верх подгорает. Никак не угадаю.
– У меня духовка старая, но хорошо греет, а еще я туда два кирпича подкладываю, чтоб, значит, жару побольше было… – затоковала Капитолина Семеновна, забыв про все ссоры.
И две соседки, как заправские подружки, стали передавать друг другу секреты управления духовкой. К ним подключились другие женщины, и Маше осталось только пробовать салат да отдыхать в свое удовольствие.
День рождения дальше протекал и вовсе замечательно. Глеб не уставал подливать гостям винца да водочки, женщины прочно сели на тему кулинарии, а старичок, забытый всеми, начал тихонько подвывать старинные песенки.
– «Не могу я тебе в день рождения-я-я…» – достаточно хорошо выводил он.
Глеб вдруг взял большую вазу с фруктами и уселся рядом с Машей.
– Ну что? Наша идея была хороша? – тепло смотрел он на нее смеющимися глазами.
– Ой, я даже поверить боюсь, – весело фыркнула Маша. – А кто это – вот тот старичок?
– Это наш сосед. Ну, то есть не мой, а моей мамы и вашей Капитолины. Он на одной площадке с нами обитает.
– А вы сами не здесь живете?
– Моя квартира здесь недалеко, но… по некоторым причинам… – он хитро прищурил глаза, – по некоторым причинам я временно ночую у мамы. Но… думаю теперь… а вы знаете, мне даже будет вас не хватать.
– Меня? – удивилась Маша, и в груди у нее что-то екнуло.
– Ну да, вас и вашей Капы! Дал же бог имечко. Конечно, мама тяжело переносила эдакие… недружественные отношения, но… – Он веселился как мальчишка. – Но мне было не скучно. Вот если бы ваша Капа на меня перекинулась, я бы был не такой сердитый.
– Она ж не совсем глупая, сравнили! Или вы, или ваша беззащитная мама! Чего ж Капа на вас будет перекидываться?
– Тоже верно… А вы где живете?
Маша не успела ответить, потому что пышная тетя Валя, устав от кулинарных рецептов, вдруг вскочила и требовательно застучала о рюмку вилкой:
– Чтой-то в горле дырынчит-дырынчит, треба горло промочить-промочить! Калинка-малинка моя! Расстегнулася ширинка моя!!
– Так! Надо спасать интеллигентные уши гостей! – округлил глаза Глеб, подскочил к поющей даме и наполнил ее рюмочку наливкой.
К нему тотчас же потянулись другие рюмки.
– А давайте танцевать! – требовала веселья толстушка. – Глеб! Где у тебя там… тяжелый рок?! Мой внук всегда эту гадость включает. У меня уже все уши отвалились!
– А позвольте вальс! – пытался кричать Павел Петрович. – Глеб, у вас есть «Вальс цветов»?
– Ха! Тоже мне, гладиолус! – гоготала тетя Валя. – Глеб, давай нашу, народную – «Эй, вы там, наверху! Не топочите, как слоны!»
Маша испуганно вздрогнула. Если сейчас Капа примет это на свой счет!..
Но Капа не принимала. Она все еще подробно рассказывала Вере Дмитриевне, в каком месте покупать самые лучшие дрожжи.
Глеб включил музыку, и зазвучала быстрая мелодия. Женщины подскочили с мест и принялись трястись в такт звукам. И столько в старушках было задора и энергии, что Маша только диву давалась – даже их «молодежные» вечеринки проходили не так буйно.
– Машенька! Идите к нам! – звала родственница Савельевых. Как выяснилось, ее звали Зинаидой. – Давай, покажи, как сейчас молодые пляшут.
Маша, в ее сорок с хвостиком, и в самом деле была здесь самой юной. Но показать ей нечего – эти тетушки ее легко обгоняли своей удалью.
– Мария, не ленимся, не ленимся! – подскочил к ней Глеб и схватил за руки. – Покажем, на что молодежь способна.
И они принялись «показывать»! Давно уже Маша так не танцевала. Чтобы от всего сердца! Лихо! Не думая ни о чем! Позабыв о том, как лежат ее волосы, не размазалась ли помада и не потекла ли тушь. Она была в ударе и точно знала: не размазалась, не потекла и вообще – она сегодня прекрасна. Вон ведь как горит взор у Глеба! Он от нее взгляда не может оторвать. И, точно кот, хищно пожирает ее глазами! Эх!!!
А потом зазвучала медленная мелодия. И Глеб сразу же направился к матери. Второй мужчина, Павел Петрович, задумчиво жевал котлету, когда к нему робко подошла Капитолина.
– Пойдем, что ль… танец ведь играет.
Старичок не мог отвечать с набитым ртом, и Капитолина Семеновна сочла его замешательство за согласие. Остальные женщины налили себе рюмочки самостоятельно и принялись протяжно подпевать:
– «Опустела без тебя земля-я-я…»
Танцы следовали один за другим, и женщины то пели, если выпадала медленная мелодия, то танцевали все вместе, если музыка играла веселая. Глеб приглашал всех женщин по очереди и наконец подошел к Маше.
– Можно вас? – смотрел он ей прямо в глаза и улыбался по-особенному тепло.
– Да-да, конечно… – игриво ответила она и кокетливо подала руку.
– Честное слово, еле дождался, – усмехнулся он ей прямо в ухо.
И от этого смешка у Маши побежали мурашки по коже. Конечно же, только оттого, что ей стало щекотно… а может, и какой другой механизм сработал, потому что от той щекотки почему-то не хотелось смеяться, а хотелось… хотелось глубоко-глубоко дышать… или не дышать вовсе.
– Маш, давай на «ты», а? Все равно мы здесь самые молодые. И потом… нас столько связывает! – снова хитро проговорил Глеб в ухо. – Нет, ты ничего не подумай, просто… я в первый раз встречаю такого ответственного работника. Ну чтобы… со всей ответственностью… к старикам…
– Ну а как же безответственно, это же… живые люди, – пожала плечами Маша.
– И ты тоже – живой человек, – не согласился Глеб. – Ты вот здесь за своей старушкой следишь, а тебя ведь, наверное, дома ждут.
– Да не ждут меня дома… – вздохнула Маша.
Ну как ему объяснить, что дома если чего и ждут, так это полные пакеты, которые Маша таскает с магазина. Хотя нет, ждут, надо же кому-то ужин сготовить, посуду помыть… черт, сегодня же надо полы помыть, вчера прямо ходить противно было…
А здесь было так хорошо. Она отдыхала… и в то же время работала. Ну не может она сбежать с рабочего места, ну что тут поделаешь! Приходится вот… танцевать со всякими разными… приятными мужчинами. Работа.
– Маш, а ты далеко живешь? – пытался растормошить ее партнер по танцу. – Очень бы хотелось, чтобы далеко. Я бы тебя провожал до дому и… и читал стихи!
– А ты знаешь стихи? – удивилась Маша.
– Ну а как же!! – возмутился Савельев, насупил брови, призадумался, а потом продекламировал: – «Зима! Крестьянин торжествует!..» – ну и дальше по тексту.
– Он там не торжествует, а «торжествуя, на дровнях обновляет путь»! – смеялась Маша.
– Да пусть он делает что угодно… – весело поморщился Глеб и снова тихо проговорил: – Но так и знай – сегодня я твой провожатый! А то… Павел Петрович как рванет!
