Текст книги "Мой адрес – Советский Союз. Риткины рассказы"

Автор книги: Маргарита Вигдорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Однажды бабушка повела нас с братом на какую-то, кажется американскую выставку. В Москве частенько проходили выставки разных западных фирм, причём сама их продукция мало кого интересовала. Предметом общего ажиотажа являлись яркие рекламные проспекты, а главное, пластиковые пакеты, в которые они упаковывались. Пакеты расхватывались сразу, и наш, привыкший к сеткам-авоськам народ готов был часами ждать новой партии к величайшему изумлению хозяев выставок. Так вот на этой самой американской вдруг оказалась специальная детская комната с игрушками. Отстояв двухчасовую очередь, мы на целых полчаса оказались в волшебном царстве игрушечного изобилия, неведомого советской детворе. Здесь все, на что могла быть способна американская промышленность того времени. Целые игрушечные города с дорогами, поездами, автомобилями. Кукольное царство размещалось на огромных полках. За изящными столиками, уставленными фарфоровой посудой, восседали матроны всех размеров и мастей в роскошных капроновых платьях. В игрушечных колясках различной диковинной конструкции лежали младенцы в ярких атласных конвертах и вязаных костюмчиках. Все это великолепие никак не вязалось с тем, что мы знали о судьбе бедных, обездоленных детей капитализма и в то же время видели в наших магазинах. Я не могла поверить, что эти игрушки можно трогать, брать в руки, а уж, чтобы в них играть?! Наверное, так бы и простояла в немом оцепенении, но тут подошла красивая дама, хозяйка детской площадки – Ну что же ты, бери, играй! – Я взяла с полки какую-то негритянку и теперь уже с ней в руках простояла все оставшееся время. Примерно тоже произошло и с братом. Не смотря на все разнообразие паровозов, гоночных автомобилей и прочих изысков, он выбрал плюшевого медведя и тоже в полном столбняке отстоял с ним все эти полчаса.

А через несколько лет в самой Америке произошло событие, перевернувшее всю кукольную промышленность. На свет появилась знаменитая Барби. Мой папа тогда каким-то волшебным образом смог подписаться на журнал Америка. И вот на глянцевых страницах чудесного журнала я впервые увидела её, маленькую модель настоящей женщины. Ноги, руки и даже туловище на специальных внутренних шарнирах, благодаря чему Барби может сидеть, стоять, принимать различные позы – неслыханное чудо, особенно для советских, неизбалованных разнообразием игрушек детей. Со страниц Америки надменно взирала на нас несбыточная мечта всех девочек того времени. Потом хитрые американцы начали использовать эту куклу, как способ выманивания денег у любящих родителей, готовых во всем потакать своим чадам. Появились специальная одежда и обувь для Барби, автомобили для Барби, дома для Барби, потом Барби обзавелась дружком Кеном… А мы лишь издали наблюдали за всем этим захватывающим процессом коммерческого американского чуда. И вот много лет спустя моя двенадцатилетняя дочь, вернувшись из поездки в Швецию по школьному обмену, привезла целых восемь таких Барби вместе с Кеном и всеми прилагающимися к ним штучками – одеждой, туфельками, сапожками и даже набором расчесок. Моя детская мечта вдруг неожиданно осуществилась, и целую неделю, отобрав у дочери всю её коллекцию, я играла в куклы.

А вот ещё одна история с игрушками. Мой папа, черноволосый синеглазый красавец, пользовался неизменным успехом у женщин, но только мама всегда оставалась его королевой. Папа часто старался удивить нас каким-нибудь действительно королевским подарком или поступком, что в то время было совсем не просто. Вот мы отдыхаем в чудесном городе Сухуми на Чёрном море. Папа в белом костюме, белых матерчатых тапочках и модной летней шляпе прогуливается вместе со мной по сухумскому ботаническому саду. Я любила гулять со своим похожим на известного французского киноактера папой, гордо ловя заинтересованные взгляды встречных женщин. Потом мы идём по набережной, а там красавец теплоход Россия, бывший трофейный Адольф Гитлер. Вот бы на нем поплавать! Следующим утром папа приносит билеты, и мы все вместе отправляемся на теплоход. Путешествие длилось не долго, всего один день, но воспоминания остались на всю жизнь! Великолепием белоснежных интерьеров, огромным бассейном на палубе сейчас конечно никого не удивишь, но тогда это было путешествием в другой мир. Не обошлось оно и без небольшого, но происшествия и как раз опять с игрушками. Родители решили пойти в ресторан, а меня отвели в специальную детскую комнату, где препротивная тётка должна была развлекать детей, чего она делать совсем не хотела. На полках игрушки, но обычные и довольно потрепанные, а вот на пианино сидит большой белый плюшевый кот в малиновых сапогах, шляпе с пером и зеленющими глазами – бусинами. Я робко подошла и взяла кота, но злая тётка выхватила его из рук – Это нельзя! – Все! День испорчен! Я тихо сижу в углу, так бы и просидела до вечера, но тут открывается дверь и входит черноволосый красавец в белом костюме – мой папа. – Ну, как вы тут? Играете? – Противная тётка вскочила по стойке Смирно! Схватив кота, сунула мне в руки – Играй, девочка, играй! – Я гордо отказываюсь, и победоносно взяв папу за руку, увожу на палубу.

Ну и, конечно, в рассказе про игрушки нельзя обойтись без них. Наши хрупкие, бережно хранимые, передаваемые по наследству, игрушки елочные! Мне трудно представить, чтобы дети так радовались елке ещё где-то, как радовались ей мы, советские. Любимый, долгожданный праздник никак не мог остаться без нее, украшенной разными игрушками, бусами, фонариками, серебристым дождем. Пусть не очень большая и не очень пушистая, пусть облезлая, однобокая, но настоящая, живая, пахнущая лесом и Новым Годом, елка обязательно появлялась в каждом доме. С неё начинался праздник и ей заканчивался иногда уже ближе к 8 Марта. В нашей семье украшать елку всегда было особым ритуалом. Разворачивая газетно-ватную упаковку, радостно встречали знакомого зайца с барабаном или веселого клоуна, или старый-престарый елочный шар, немного потертый, но все равно любимый. Встречали их как добрых друзей, приходящих вас навестить. А прощаясь до будущего праздника, знали, что увидимся снова. Конечно, многие бились и покупались новые, но тем ценней были старые, пережившие вместе с вами годы. Вот уже все игрушки на ветках и начинают жить своей сказочной жизнью. Вот сахарный домик с трубой и горящим окошечком, над ним поблескивает стеклянный фонарик. Вот заяц – барабанщик, пристроившись рядом, что-то шепчет на ухо лошадке – качалке. Вот старый Дед Мороз под елкой, ватный внутри, сверху бумажный, а Снегурочка и вовсе из пластмассы, да и ростом повыше дедушки. Но дело не в росте, а в том, что они тоже часть общего праздника. Ну, какой Новый Год без Снегурки и Деда Мороза! А ещё были спутники, космические корабли, ракеты, в общем, вся история технического прогресса вполне символично раз в год появлялась на елках и дополнялась новыми достижениями. И пусть Вифлеемская звезда на макушке превратилась в рубиновую кремлёвскую, а рождественская ель в Новогоднюю! Наши любимые елочные игрушки, да и сам праздник не утратили своей волшебной силы.

Ну вот, чуть было про них не забыла! А ведь деревянные кубики были тогда в каждом доме, у каждого советского ребёнка. Стоили они совсем дёшево, а мы их очень любили! Картонная коробочка с картинкой, а в ней девять кубиков и ещё шесть картинок в придачу. На них иллюстрации к сказкам, натюрморты с цветами или ещё что-нибудь яркое и красивое. Кубики пахнут свежим деревом. Складываешь картинку, потом аккуратно переворачиваешь все три ряда, и получается новая! А вот совсем недавно я купила такие кубики для внука. Только они были из пластмассы. И сколько я ни складывала, сколько ни переворачивала, ничего вразумительного не получалось! Каждую картинку нужно складывать отдельно, и весь фокус утрачен!

Ну, вот теперь, кажется, все про наши игрушки. Да, не было у нас электроники, не было кукол Барби, да и почти ничего не было, но от этого мы не становились обделенными или ущербными. А была фантазия, была способность радоваться малому, умение мечтать и стараться воплощать свои мечты в реальность, пусть далеко не всегда это получалось, но мы были счастливы!

Гагарин

Начало советской космической эры застало меня в трёхлетнем возрасте полетом нашего первого спутника. Очевидно, что в памяти это событие осталось лишь в виде появившегося на новогодней елке стеклянного красного шара с антеннами из стекляруса. Правда, потом ещё долго на полках магазинов, да и в каждом доме красовались всяческие сувенирные спутники. У нас на буфете тоже стоял такой. На пластмассовой подставочке серебряный земной шар, а на тонкой проволочке вокруг него маленький шарик – спутник.

А вот уже в шестидесятом полетели наши собаки. Сейчас трудно представить, как эти бедные животные вообще могли такое вынести. Совсем недавно в музее космонавтики я видела ту самую собачью камеру, в которой летали Белка со Стрелкой. Больше всего поразило зеркало, установленное прямо напротив собак. Долго ломали голову для чего, причем вместе с экскурсоводом, который не смог ответить на мой вопрос. Неужели собаки смотрелись в зеркало? Может быть, так им было менее страшно? Ответ оказался простым. Дежурный космонавт, призванный отвечать на каверзные вопросы посетителей музея, все объяснил. Зеркало передавало изображение собак на телекамеру, закрепленную под креслами, ввиду нехватки места в кабине. Таким образом Центр Управления, да и телезрители тоже, могли наблюдать за ними в прямом эфире.

Кстати, в этом музее я узнала очень много интересных фактов. Например, на каких жутких посудинах летали в космос наши Первые. Космический корабль представлял собой нечто среднее между ядром Мюнхаузена и тем самым Пепелацем из известного фильма. Непонятно вообще, как это могло взлететь, а надо было еще вернуться. Но, как теперь уже известно, многие не возвращались. В погоне за мировым первенством в освоении космоса жизнь космонавта все время подвергалась серьезной опасности. Например, наш первый так называемый «многоместный» корабль был всего-навсего замечательным образом усовершенствованным одноместным. В него просто засунули два кресла вместо одного. Но размер кресел при этом уменьшился, и места для скафандров просто не хватило. Полетели без них! Но кого из правительства это волновало? Главное, успеть первыми, до американцев. Конечно, Сергей Павлович Королев отдавал все свои силы, чтобы как-то обезопасить чудовищно рискованные полеты, но после его смерти, дела в нашей космонавтике стали гораздо хуже. Слава богу, сейчас международные космические станции положили конец этой сумасшедшей гонке «на выживание».

Но хочу вернуться к нашим собачкам. Конечно, это событие я уже очень хорошо помню. Тогда мне казалось, да и не только мне, шестилетней, но и взрослым тоже, что полет наших героических собак это вершина технических возможностей человечества. И они, действительно, были "народными героям ", за судьбой которых следила вся страна, ну и я, конечно, тоже. Потом у Стрелки благополучно родились щенята, одного из них по кличке Пушок получила в подарок Жаклин Кеннеди. А я написала стихи следующего содержания – У Стрелки родились щенята, шестеро дружных щенят. Они подрастут когда-то, и тоже они полетят! – Но щенята никуда не полетели, потому что время и наш ЦУП уже готовили новое событие, ошеломившее мир.

Я очень хорошо помню тот день, вернее, утро. Весна, теплый апрель, снег давно растаял, обнажив сухую прошлогоднюю траву. Сквозь нее уже пробиваются молодые ростки сныти и крапивы. Я гуляю в нашем саду со своей зелёной колясочкой, в которой спит плюшевый мишка. Бабушка возится в летней кухне с примусом и керосинками. Здесь очень хочется сделать небольшое отступление, чтобы сказать несколько слов об этих самых примусах.

Мне повезло, и я застала почти всю историю технического развития средств приготовления пищи, кроме первобытного костра и средневекового очага. В доме у нас была печка. В ней бабушка пекла пироги и варила кашу в чугунке. Проснешься зимним утром, на стекле морозные узоры, за окном темно, а бабушка уже растопила печку. Из нее пахнет смолистыми дровами и сладкими французскими булочками. Нет ничего вкуснее, чем эти горячие сахарные булочки. А летом готовили в саду на летней кухне. На столе выстроились в ряд керосинка, керогаз и примус. Самой симпатичной была простая керосинка, похожая на керосиновую лампу, но бабушка больше пользовалась керогазом, все время с ним ругалась, а он коптил и вонял. Все они работали на керосине и поочередно ломались. За керосином ходили в керосиновую лавку. Там стояла большая железная бочка. Из нее специальным ковшом на длинной ручке дядька наливал керосин через воронку в бутыль. Бабушка затыкала бутыль газетной пробкой, и мы очень аккуратно несли ее домой. На кухне всегда стоял керосиновый запах. Но вскоре на столе рядом с примусом появилась маленькая газовая плитка с баллонами. А потом уже и большая двухкомфорочная плита заняла свое почетное место на веранде, и летнюю кухню сломали. А вместе с ней канули в Лету и примусы с керосинками. Наступала эпоха газа и электричества.

А теперь я возвращаюсь к тому чудесному утру. На веранде громко играет радио. Как всегда какая-то классика. А надо сказать, что транслировали тогда исключительно классическую музыку. Потом слышу голос Левитана. Ну вот, какой-то радиоспектакль передают про космический полёт. Надо послушать! Радиоспектакли во многом заменяли телевидение, находящееся в зачаточном состоянии. Да и телевизоры с микроскопическими экранами и громоздкими увеличительными линзами перед ними оставляли желать лучшего. К тому же, были они далеко не у всех. А вот радио висело в каждом доме и никогда не выключалось, слушали все подряд. И, конечно, спектакли слушали с большим удовольствием. Радиопередача называлась « Театр у микрофона», а роли исполняли прекрасные актеры.

Вот и сейчас я уже приготовилась слушать. Но, нет, это не спектакль! Да ведь это Левитан передаёт сообщение ТАСС. Неужели?! Не может быть – человек в космосе! Наш советский, Юрий Гагарин! Я бегу к бабушке – Человек в космосе! – Опять ты придумываешь! – Бабушка не верит. Но снова знакомый голос! А если говорит Левитан, значит, случилось что-то очень важное – Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза! Передаем сообщение ТАСС о первом в мире полёте человека в космическое пространство! – Я помню это переполняющее ощущение счастья, гордости своей страной, всем человечеством, которое смогло совершить что-то непостижимое, фантастическое. К тому времени было написано множество романов, рассказов и прочего о космических путешествиях, но представить себе это как уже существующую реальность, конечно, никто не мог. Но Гагарин в космосе! Люди выбегают на улицы, обнимаются, поздравляют друг друга. Приходит с работы мама, бегу навстречу. – Мама, ты знаешь!? – Знаю, конечно! – Потом все прилипли к экранам своих КВНов с линзами. Вот он, наш Юрий! Молодой, красивый, улыбающийся особой Гагаринской улыбкой. И нет на Земле равного ему! Ведь он уже небожитель, он первый, первый и последний герой такого ранга. Он уже не просто человек, он ГАГАРИН и останется им навсегда в истории человечества!

Злой гений или добрый ангел.

У каждого человека есть ангел – хранитель, но иногда имеется и злой гений. А бывает, что этот самый злой гений даёт вам «пинок», простите, под зад, и ваша жизнь меняется совсем не в худшую сторону. Был и у меня такой, вернее такая, и звали её Лена Зарецкая. Ах, если б она только знала, какую роль сыграла в моей жизни, наверняка, повела бы себя по-другому просто из вредности! Но обо всем по порядку.

Приближалось первое сентября моего первого школьного года. И вместо того, чтобы отправиться, как все первоклассники, с букетом в школу, я отправилась с мамой на курорт в Сухуми. Мама почему-то решила, что, если я уже умею читать, то месяц школы вполне можно прогулять на курорте. Но все-таки каждый день под ее присмотром я выводила прописи палочкой на песке. Конечно, это совсем не лучшая практика чистописания и, конечно, не помогло избежать будущих клякс в тетрадях.

Сегодня вряд ли кто-то из школьников сможет представить, каким пыткам подвергались первоклассники нашего времени, постигая азы этого чистописания. Чернила текли, корявые перья не слушались. Чуть посильнее нажмешь – и вот она, жирная клякса вместо буквы, и жирная двойка в тетради. А с кляксами боролись при помощи специальных бумажных промокашек. Нужно было очень аккуратно, чтобы клякса не растеклась, наслюнявленным уголком рыхлой промокашки собрать чернила, а потом промокнуть остаток. После чего попробовать чернильным ластиком стереть пятно. Но часто на месте него предательски появлялась дыра. И тогда, как последнее средство, вырвать страницу, и все заново! А тот, кто в детстве справился с этим ужасным предметом, на всю жизнь обеспечен красивым почерком, надобность в котором, к сожалению, уже навсегда отпала. Но я отвлеклась.

И вот, наконец, мой первый день в школе. Уж его-то я не забуду никогда. Мама сдает меня с рук на руки учительнице, как две капли похожей на Надежду Константиновну Крупскую. Татьяна Васильевна – типичный представитель вреднейших «училок» советского образца. Для них коммунистические принципы всегда важнее любви к ученикам. И нам твердилось, что хороший октябренок во всем обязан брать пример с"золотого мальчика " на октябрятской звездочке. В школьной библиотеке выдавались книжки про чудесных детей – Володю Ульянова и мальчика из Уржума – Сережу Кострикова, будущего Кирова. А мне хотелось читать про детей капитана Гранта! За малейшую провинность наказывали. Однажды, забыв промокашку, я тут же оказалась в углу, затаив ненависть ко всем учителям. Слава богу, мне повезло, через три года я сменила школу, и все остальные были совсем другими. Но ни первая учительница, ни сама школа хороших воспоминаний не оставили. А надо сказать, что школа, в которой я тогда училась, была не совсем простой. В дальнейшем став специальной английской, в то время она была, как бы попроще выразиться, офицерской. Учились в ней вместе с нами, обычными детьми, дети офицеров, живших рядом в офицерских домах.

Вот в первый раз, с замиранием сердца, иду по тихому школьному коридору. Татьяна Васильевна крепко держит меня за руку. Вдруг в конце коридора дверь приоткрылась, чья-то вихрастая голова высунулась и тут же исчезла – Атас! Училка идет! – за дверью шум, топот и снова тишина. Мы входим в первый А. -Белов, марш в угол! Вот ваша новенькая. Знакомьтесь! Лена Зарецкая, пусть она сядет рядом с тобой! – Лена сидела одна. Красивая девочка с конским хвостом, перевязанным широкой капроновой лентой, собранной в роскошный бант, в дорогой плиссированной форме с кружевными манжетами. Скривила рот и отодвинулась на край парты, явно демонстрируя, что не хочет сидеть рядом с какой-то сомнительной новенькой, ниже её рангом, в дешевом сатиновом фартуке, со скромными атласными ленточками в косичках. Мне сразу стало неловко за свою внешность, в правильности которой я усомнилась впервые в жизни. С той самой минуты я возненавидела эту Лену, но, так уж случилось, что именно с той минуты все в моей жизни стало меняться. И я начала действовать…

Лена, огромное тебе спасибо за то, что в этот злосчастный день я вдруг решила стать лучше, умнее, красивее! Через много лет, стоя на платформе со своим подрамником в сером чехле – особым признаком студента архитектурного, я ждала электричку и в глубине души мечтала встретить тебя! Представляя наш диалог, я видела удивление и замешательство …

– Леночка, а ты где учишься? А я в Архитектурном! – … Из всего нашего Пушкино в МАРХИ учились только двое – мы с Игорем, сыном главврача больницы, где работала мама. Игоря я знала с самого детства, встречались на новогодних елках у мамы на работе. Однажды мы умудрились так вымазаться, прячась под елкой от страшного Деда Мороза в белом медицинском халате и с ватной бородой, что из белоснежных зайчиков превратились в серых. Как раз тогда я потеряла веру в настоящего Деда, узнав в нем мамину санитарку.

Учились в одной школе, потом на курсах в МАРХИ. Игорь поступил на вечернее отделение, а мне удалось на дневное, правда, со второго захода. В этом, я думаю, тоже есть некоторая заслуга Лены Зарецкой. Она научила меня сражаться, чтобы быть лучшей, и я сражалась. Сражалась с ленью, с нежеланием каждые выходные ездить в Москву к дяде с тетей и рисовать, рисовать под присмотром дяди – архитектора бесконечные гипсовые головы Цезарей и Сократов. А еще два раза в неделю курсы в институте. И так два года. Потом экзамены, и на последнем… двойка, обидная двойка по черчению. И все сначала, только еще больше гипсовых голов, еще меньше друзей, подруг и прочих радостей. Я должна, во что бы то ни стало поступить, и, конечно, только в архитектурный!

Тут в моей жизни появляется знаменитый Бикрицкий. Кто из абитуриентов, непременно желающих поступить, не знал Бикрицкого! Ведь большая их часть брала у него уроки, и не только рисунка и черчения, но еще математики, физики. Вездесущий Бикрицкий работал в Моспроекте, но каким– то загадочным образом был связан с нашим МАРХИ, а именно, с его приемной комиссией. За день до экзамена по рисунку ученики Бикрицкого уже знали, чья гипсовая голова будет стоять в экзаменационном зале. Радостно сообщив, что рисовать будем самую простую голову бородатого Сократа, уверил, что, по меньшей мере, четверками все его ученики уже обеспечены.

Но именно в этот раз в МАРХИ на главных экзаменах, экзаменах по рисунку, произошло неординарное событие, о котором ещё долго впоследствии вспоминали все посвященные в эту тайну. По како – то неведомой нам причине в самый ответственный момент вся кафедра рисунка вдруг уехала то ли на симпозиум, то ли просто в загранпоездку. И вместо нее экзамены принимала кафедра живописи. Вернувшись, наши рисовальщики к своему ужасу обнаружили, что пятерки и четверки получили весьма живописные головы, доведенные, как они сами любили выражаться, "до степени чёрного сапога" будущими студентами, совсем не знакомыми со знаменитой техникой архитектурного рисунка. А те, кто по их мнению, непременно должны учиться в архитектурном, а не в каком-нибудь Суриковском, пролетают, заработав тройки. И вот, получив вместо обещанных пятерок две тройки на основном экзамене, я, конечно, целый день рыдала. Но Бикрицкий вдруг успокоил неожиданным сообщением, что сама приемная комиссия находится в состоянии шока, и что преподавателям дано указание изо всех сил тянуть рисуночных троечников на оставшихся экзаменах. Так и случилось. На следующих физике с математикой я, даже не успев ответить, вдруг услышала неожиданный вопрос – Четверки достаточно? – На всякий случай возражать не стала.

И вот я студентка Московского Архитектурного! Ура! Все получилось! Конечно, можно поспорить, вспомнить главные жизненные принципы, грех гордыни и т.п. Но точно знаю, что лично для меня основным движущим фактором, спасающим от неуверенности в себе и лени, однажды стало желание доказать моей Лене, что я ничуть не хуже, и еще не известно, кто с кем не захочет рядом сидеть! Да, сейчас все это кажется глупым и смешным, но тогда в детстве мне было совсем не до смеха. И снова вспоминаю тот злополучный день, а может быть, наоборот, удачный?..

Тогда, переваривания обиду, я начала действовать. Ах, ты отличница? Значит, я тоже буду! Хорошо учиться особого труда не составляло, ведь к семи годам с помощью бабушки были прочитаны почти все главные книги детские и не совсем. Ах, у тебя кружевной воротничок! Ничего, у меня тоже будет такой, даже лучше! Выпросив у бабушки какую-то кружевную накидку с подушки, самостоятельно выкроила воротник и манжеты, испортив, конечно, большую часть кружева. Но, на следующий день уже явилась в школу с пышными манжетами и громоздким кружевным воротником. Так я начала учиться шить, и потом всю жизнь одевалась в самые модные и красивые платья собственного производства.

Помню , как-то уже в классе восьмом, когда все, даже бабушки преклонного возраста, неизменно носили мини, я сшила длинное, до пола, платье и решила в нем прогуляться по городу. На следующий день маме рассказывает её подруга тётя Ива, тоже врач-хирург из местной больницы, – Иду я вчера домой и вижу – на центральном проспекте народ останавливается, все на кого-то смотрят. А смотрят на девушку в длинном красном платье. Кино что ли снимают?! Подхожу, а это твоя Мара…– Следующим перлом тоже, кажется, в восьмом классе, были кружевные вязаные чулки, сделанные из старого бабушкиного шарфа. Ажурные чулки и колготки только что вошли в моду, но стоили очень дорого, да и достать их было почти невозможно. А у бабушки в шкафу совсем без дела лежал длинный ажурный шарф, связанный как труба, так что оставалось только разрезать его пополам, и чулки готовы! На следующий день на зависть всем школьным модницам появляюсь с ажурным кружевом на ногах, соврав, что чулки привёз дядя из Америки. На старой бабушкиной машинке фирмы Зингер я шила все, на что только способна была фантазия.

Надо сказать, что обвинить магазины в отсутствии текстильных товаров в то время ни в коем случае нельзя. Фабрики шили, магазины работали, но купить было нечего, так как все, что там шилось и продавалось, невозможно было носить! Кто изобрел эти бесформенные мешки, называемые женскими платьями?! Что случилось с нашей швейной промышленностью в шестидесятые годы, остается загадкой. Ведь лет десять назад на улицах еще можно было встретить женщин в нарядных модных платьях, красивых туфлях и даже в шляпках. Куда все подевалось? Возможно, в процессе всеобщей борьбы с мещанскими излишествами под шумок решили, что и женская красота это тоже лишнее. Оставалось одно – шить самим! Только из чего? Кто придумывал эти ужасные рисунки на тканях, ведь гораздо проще сделать обычный модный горох. Но когда был в моде горошек, продавались ткани в цветочек, а когда вошли в моду цветастые платья, наша промышленность упорно выпускала что-нибудь в клетку с полоской. Но, как говорится, голь на выдумку хитра! Отсутствие возможностей стимулирует фантазию! И мы фантазировали…

Однажды я сшила костюм из флагов. Папа принес откуда – то старые шелковые флаги союзных республик. Из них получились чудесная модная блузка и длинная юбка. Правда, сбоку выглядывал золотой серп от герба, но это нисколько не смущало. А из гобеленовых портьер получилось замечательное модное платье, в котором я поехала на школьную экскурсию по Золотому Кольцу. Платье пришлось дошивать вручную, так как машинка неожиданно сломалась. И вот по дороге мое платье начало расползаться по швам. Собрав булавки у всех девочек, заколола дырки и благополучно доехала до города Владимира, а там уже, купив катушку ниток, зашивала по мере расползания. А когда уже училась в нашем МАРХИ, перед новогодним праздником захожу в ГУМ и вижу замечательный черный ситец с набивными золотыми розочками. Больше всего поразила цена – восемьдесят копеек за метр. Недолго думая, купила, кажется, метров шесть. Вот оно, роскошное вечернее платье и всего за пять рублей! Ничего, что при стирке дешевые розочки сотрутся! Кто же носит вечернее платье больше двух, на худой конец трёх раз!