Текст книги "Я иду тебя искать"

Автор книги: Маргарита Смородинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Клавдия прошлепала босыми ногами в спальню и, вздохнув, улеглась рядом с продолжавшим храпеть Борисом. Кроме раздражения Борис в последнее время не вызывал в ней ничего. Укладываясь с ним рядом в постель, Клавдия думала только о том, что он занимает больше половины кровати и храпит как боров. Но сегодня, возбуждённая мыслями о своем новом знакомом, Клавдия чувствовала сильную потребность в мужской ласке. Она легла в постель и придвинулась поближе в Борису. Обняв его и крепко прижавшись к нему сзади, она запустила руку к нему в трусы. Борис заворочался во сне и убрал её руку. Клавдия немного отодвинулась, но через несколько секунд возобновила попытки приставания к мужу. Борис нервным движением сбросил её руку и, повернувшись к ней, брякнул:

– Клавка, отстань, мне завтра на работу рано вставать. Выспаться надо.

Клавдия разочарованно отвернулась от мужа и уставилась в окно. На небе висела такая Луна, какой, кажется, Клавдия никогда в своей жизни не видела или просто не обращала внимания. Она была такая огромная, и Клавдии казалось, что от неё исходит какое-то загадочное магнетическое притяжение. Её хотелось встать с постели, открыть окно и взлететь над посёлком, отбросив груз ненужных бытовых проблем, ненужных комплексов и сомнений.

Клавдия поднялась с постели и сняла с себя ночную рубашку. Подойдя к зеркалу, висящему на стене, Клавдия принялась себя разглядывать. В свете Луны она выглядела ещё очень даже ничего. Кожа, конечно, уже далеко не такая упругая, какой она была у неё в двадцать лет, но очертания фигуры были по–прежнему чётко очерченными и стройными и, Клавдия была уверена, соблазнительными, способными возбудить в мужчине необузданное желание. Она провела руками по своей груди и почувствовала, как по телу поползли приятные мурашки. Грудь её была мягче, чем в молодости, но не обвисла, как это бывает у многих женщин. А если всю эту красоту ещё и упаковать соответствующе, то она будет просто неотразима. Клавдия погладила себя по животу. Рука её плавно заскользила вниз, но остановилась на полпути. Клавдия застыдилась своих желаний и, натянув ночную рубашку, улеглась в постель. Но спать совсем не хотелось. Луна своим таинственным светом как будто вливала в неё дополнительную энергию. Она лежала и представляла, как Андрей, забравшись к ней под одежду, блуждает по её телу своими сильными руками, заставляя её замирать от наслаждения.

***

Утром Клавдия проснулась от звука будильника. Бориса рядом с ней не было. Наверное, ушёл на какую-нибудь шабашку. Да, точно, он ей ночью что-то говорил про работу, что ему рано вставать. Господи, а ей опять идти на эту ненавистную работу. Клавдия нехотя поднялась с постели, хотя ей безумно хотелось поваляться еще хоть пять минут, но она понимала, что если полежит еще хоть чуть-чуть, то может заснуть и проспать.

Шаркая на кухню, Клавдия вспомнила, как ночью стояла голая около зеркала и разглядывала себя, а потом еще хотела… Ей стало так стыдно, что она покраснела. И хотя её вчера никто не видел, да и мысли её навряд ли кто-то прочитает, ей хотелось провалиться сквозь землю. Да она просто старая дура. Ведет себя как малолетка. Гормоны в голову ударили, что ли, на старости лет?

Клавдия налила воды в чайник и, поставив его на плиту, поплелась в туалет. Открыв дверь туалета, Клавдия сначала не поверила своим глазам. Поморгав, она уставилась на унитаз. Внутри он был весь чёрный. Её затрясло от гнева. Муж или сын изгадили унитаз и даже не удосужились его отмыть. Она им что, уборщица, поломойка, которая обязана за ними подтирать как за малыми детьми? Мало того, что она работает за троих, так она должна ещё и по дому всю работу выполнять. Они сидят дома на всём готовеньком, а она вкалывает. И от них не то что благодарности не дождешься, они уже до такой степени распустились, что даже за собой убрать не могут. Клавдия в ярости схватила ёршик и начала тереть им унитаз. Грязь не поддавалась. Клавдия наклонилась ниже, чтобы рассмотреть, чем измазан унитаз. Создавалось впечатление, что это что-то похожее на краску. Но кому понадобилось красить унитаз? Это уж вообще что-то из ряда вон выходящее. Клавдия достала из-под унитаза бутылку с чистящим средством, щедро налила его в унитаз и еще яростнее начала его тереть. Грязь не поддавалась. Клавдия была в полном недоумении. Ладно, разберётся с этим после работы, а то так на смену опоздает. За опоздания вычитали из зарплаты, поэтому опаздывать было невыгодно.

Клавдия заварила чай и достала хлебницу, в которую убирала булочки, которые получала в счет зарплаты. Взяв одну из булочек, Клавдия опешила. Булочки она принесла позавчера, но эта булка была твёрдой как камень. Было впечатление, что её высушили в духовке, хотя все булки лежали в пакете и просто никак не могли так засохнуть. Наверное, Вадим забыл убрать булочки в пакет, они высохли, а он потом, чтобы не получить взбучку от матери, убрал их в пакет.

«Вот паразиты, – выругалась Клавдия. – И не пожрешь ведь с ними. Я ради этих булок вкалываю как ломовая лошадь, а они ими разбрасываются». Клавдию трясло от злости. Сегодня она осталась без завтрака. Швырнув пакет с булочками на стол, Клавдия достала из холодильника заранее переложенный в банку жареный окорочок и положила его в сумку. Сегодня после работы она устроит разнос своей неблагодарной семейке. Они у неё почувствуют, кто тут в семье зарабатывает деньги и кто соответственно главный.

Клавдия заглянула в комнату сына. Он спал на своей кровати. «Почему он дома? – промелькнуло в голове у Клавдии. – Он же к Шебакину собирался на ночёвку. Неужели не пошёл?» В такое верилось слабо, но вот оно доказательство, лежит на кровати, раскинув руки в разные стороны. Клавдия не стала его будить и устраивать разборки. Некогда уже. Надо спешить на работу. А если она сейчас начнет истерику, то её будет не остановить. Клавдия знала сама себя лучше, чем кто-либо другой.

Тихо закрыв дверь в комнату сына, Клавдия оделась, взяла сумку с окорочком и вышла из дома.

***

Вадим проспал первый урок. Это он понял, когда открыл глаза, и в них ударил яркий солнечный свет. Вадим как ужаленный подскочил на постели. Быстро собравшись и покидав в рюкзак учебники, Вадим выскочил из дома и направился в школу. Нет, он не рвался учиться, боясь пропустить бесценный урок. Просто все уже в школе, обсуждают друг с другом вчерашнее происшествие, а он, как дурак, валяется дома.

Вторым уроком была история. История считалась халявным уроком, потому что учитель Александр Анатольевич весь урок рассказывал что-то, относящееся к его уроку, но его никто не слушал. Все были заняты своими делами, спокойно разговаривали и даже перемещались по классу. Александр Анатольевич никому замечаний не делал, что устраивало всех. Вообще он был хороший учитель. Он очень интересно рассказывал, так, что можно было заслушаться. Он никогда не подходил к своим урокам чисто формально. Всё, что он рассказывал, он всегда рассказывал с увлечением, было видно, что ему самому интересно то, о чём он говорит. Проблема была в том, что ученики, которым не было интересно вообще ничего, не давали слушать и остальным, шумя и перекрывая своими разговорами голос учителя. Александр Анатольевич совершенно бессилен был по части дисциплины. Его просто никто не слушал, его замечания никто не воспринимал всерьёз. Иногда его выводили из терпения, и тогда он начинал кричать. Когда он кричал, его лицо краснело и изо рта начинала брызгать во все стороны слюна. Это ещё больше раззадоривало злостных нарушителей дисциплины и тогда урок можно было считать окончательно сорванным. В общем, дисциплина и Александр Анатольевич были понятиями несовместимыми. Другое дело Наталья Борисовна, она могла одним своим взглядом пригвоздить ученика к месту и заставить его заикаться и краснеть.

Зато с Александром Анатольевичем было очень интересно во внеурочное время. Он руководил поисковым отрядом, присоединиться к которому мог каждый желающий. Александр Анатольевич вместе с ребятами часто ездил на раскопки искать тела погибших во время Великой Отечественной войны или хотя бы какие-то вещи, принадлежащие убитым. Его поиски не были бесплодными. Вместе с ребятами Александр Анатольевич нашёл много без вести пропавших и даже установил их личности.

Окинув взглядом всех, кто вчера присутствовал на кладбище, Вадим заметил, что все они скучковались на задних партах, были бледными, у всех под глазами сияли черные круги. Неужели он сам выглядит также? Собираясь в спешке, он даже не посмотрел на себя в зеркало. Да они выглядят, как восставшие мертвецы. Сравнение, конечно, не лучшее, но лучшего в голову Вадима не пришло.

Вадим сел на свободное место рядом с Шебакиным.

– Ты чё, Копыто, так поздно припёрся? – спросил Шебакин.

– Проспал, – пробубнил Вадим.

– Неудивительно после вчерашнего-то, – задумчиво сказал Шебакин.

– Копыто, тебе ночью мертвецы не снились? – спросил Суворов.

– Не смешно, – буркнул Вадим.

– Мальчишки, – зашептала Марина Соловьева. – Вы меня так вчера напугали, что я думала, умру от страха. Зачем так пугать-то? Выдумщики.

Копытов уставился на неё:

– В каком смысле выдумщики? Я что, по-твоему, сам всё выдумал?

Марина фыркнула:

– Надо ж было придумать, что мертвец поднялся. А я ведь вчера так напугана была, что реально поверила.

– И я тоже, – вставила Наташа.

Люська почесала голову. Алиса молчала.

Кузнецов с недоумением посмотрел на Копытова:

– Может, нам правда, вчера всё это показалось? Мы вчера все на взводе были. Обстановка такая… Кладбище, ночь, ворон ещё этот проклятый.

– Да вы чё, идиоты? – возмутился Вадим. – Вы же сами вчера всё своими глазами видели.

– Мы не видели, – хором сказали Наташа и Люська.

– Да вы не видели, потому что вы далеко от края стояли. Что вы там вообще могли увидеть? – сказал Вадим.

– Может, это галлюцинация была? – предположил Лысенко.

– Какая, на хрен, галлюцинация, Лысый? Массовая, что ли? Чё ты грузишь? – взъелся Вадим.

– Между прочим, – с умным видом сказал Лысенко. – В истории встречались и случаи массовых галлюцинаций. Если бы ты побольше читал, ты бы об этом знал. Я расскажу вам одну историю. Она произошла в середине 19 века. Французские военные суда… я не помню, как они назывались… в общем это были фрегат и корвет, если, конечно, это вам о чём-то говорит…

– Ой, ну не глупее тебя, Лысенко, – перебила его Люся.

Лысенко с укором посмотрел на Лясю, поправил очки и продолжил:

– Ну так вот, эти суда попали в шторм недалеко от островов Соединения. Фрегат потерял корвет из виду. Даже в условленном месте корвет не обнаружили. Экипаж фрегата целый месяц ждал вестей от товарищей, но они как будто канули в бездну. В один прекрасный день один из членов экипажа сообщил радостную весть: у берегов дрейфует судно, похожее по очертаниям на корабль без мачт. К корвету срочно отправили на помощь крейсер, экипаж которого увидел не корвет, а шлюпки, которые буксировали плот с людьми. Моряки с крейсера отчётливо слышали с плота крики и мольбы людей о помощи, которые заглушали волны. Крейсер подошёл ближе. И что вы думаете? – Лысенко обвёл слушателей взглядом победителя.

– Что? – спросила Люська.

– Около берега плавали вырванные во время шторма деревья. Ни плота, ни людей, ни шлюпок там не было. Как вам, а? – Лысенко сиял от мыслей о том, какой эффект произвела на одноклассников его история. – А вот вам еще один пример. В 1885 году во время эпидемии холеры жители одной деревни около Неаполя видели рядом с часовней Мадонну, которая молилась за людей. Слухи об этом распространились по всей округе. Правительство приняло решение перенести часовню. И только когда на холме расположились итальянские карабинеры, люди наконец избавились от видения. Между прочим, этот случай считается самым известным примером массовых галлюцинаций. Но мне кажется, самый интересный случай описал в 1897 году немецкий психолог Эдмунд Пэриш. Представьте себе корабль, месяцами бороздящий океаны. И вот на этом корабле внезапно умирает повар. Его тело, согласно морскому обычаю, опустили в воду. Да, тех, кто умирал на кораблях во время длительного плавания, выбрасывали за борт, потому что хранить стремительно разлагающееся тело было нельзя, иначе бы по всему кораблю распространилась зараза.

Наташа с Люськой скривились.

– И нечего тут кривиться, – заметил Лысенко. – Это всего лишь суровая правда жизни. Ну так вот. В эту же ночь несколько человек видели призрак, который прихрамывал на ногу так же, как умерший повар. Представляете? Вот страху-то, наверное, натерпелись. Но утром, когда рассвело, выяснилось, что никакой это был не призрак, а всего лишь обломок, который покачивался на волнах.

Вадим с недоумением обвёл всех взглядом:

– Вы это серьёзно?

– Да куда уж серьёзнее, – сказал Кузнецов.

– Серый, но ведь ты вчера всё своими глазами видел. Я заметил твою реакцию, – сказал Вадим. – А то, что нам сейчас пытается втюхать, Лысый, – это всего лишь какие-то глупые россказни. Это происходило кучу лет назад. Может, это вообще всё выдумки. Как это вообще можно проверить? Вы думаете, раньше не было людей, которые любили пошутить и нагнать на людей страху? И между прочим, хочу заметить, Лысый, если в историях с кораблями люди потом сами увидели, что ошиблись, то в истории с Мадонной всё очень неоднозначно. А кто доказал, что это была массовая галлюцинация? Эту Мадонну видела куча людей. Они что, все сумасшедшие были или обкуренные? А ты не подумал, Лысый, что люди могли её видеть на самом деле?

– Копыто, ты что, веришь в призраков? – усмехнулся Лысенко.

– Я не верю в призраков, – сказал Вадим. – Я верю своим глазам.

– А что, если твои глаза в этот раз тебя подвели? – спросил Кузнецов. – Мы ведь взрослые люди уже, а не пятилетние дети, чтобы верить в такие сказки. Такое только в фильмах бывает. Копыто, мертвецы не оживают. Если человек умер, то это уже всё, конец. Он не станет опять живым.

– Это точно, – сказала Наташа и отвернулась.

– Это была игра теней, наш страх, да всё, что угодно, – поддакнул Лысенко. – То, что нам всем вчера привиделось, только в фильмах происходит, но мы-то с вами живём в реальной жизни. Понимать надо. Если начать путать правду с вымыслом, можно сойти с ума и загреметь в психиатричку.

– Пощекотали себе нервишки вчера – и хватит. Давайте не будем кипеш поднимать, – предложил Суворов.

– Забудешь такое, – хмыкнул Кузнецов.

Прозвенел звонок на перемену, но компания продолжала сидеть за партами. Парни думали о чем-то своём. Наташа с Люськой шептались.

***

Смена, как обычно, тянулась долго и нудно. Монотонное занятие не способствовало быстрому течению времени. Ненавистные бутылки двигались по конвейеру как сквозь желе.

Во время обеда Клавдия достала окорочок и, откусив от него первый кусок, поморщилась. Он был как будто из ваты, у него не было никакого вкуса. Но вчера Клавдия ела такой же окорочок, и он был довольно вкусный. Что случилось? Неужели у неё насморк? Да нет, чувствует она себя нормально, соплей нет. Может, у неё что-то случилось со вкусовыми рецепторами? Клавдия похолодела от мысли, которая пришла ей в голову. Как-то в одной из газет, которые она читала тоннами, она вычитала, что с приходом старости все органы чувств у человека атрофируются. Слух становится хуже, зрение уже не таким острым, как в молодости, пропадает обоняние. Значит, и вкусовые рецепторы тоже теряют свою чувствительность. Господи, нет, только не это! Неужели старость подкралась к ней так незаметно? Расстроенная, Клавдия положила окорочок обратно в банку. Аппетит пропал. Старость пугала Клавдию своей неотвратимостью и безобразием. В понимании Клавдии с приходом старости жизнь заканчивалась, за старостью маячила только могила. Клавдия старалась гнать от себя мысли о приближающейся старости, потому что они пугали ее. Она не хотела стареть, она хотела вечно быть женщиной, но когда приходит старость, ты перестаешь быть женщиной. Клавдия постаралась отогнать от себя эти неприятные мыли.

Вернувшись в цех, Клавдия дождалась, когда все вернутся с обеда, и до конца смены с отрешённым лицом шлёпала акцизные марки на проплывавшие мимо бутылки.

Выходя с территории завода, Клавдия заметила, что немного в стороне возле ограды стоит Андрей с букетом цветов. Сердце у Клавдии подпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз.

Андрей заметил Клавдию и с улыбкой поспешил ей навстречу.

– Это вам, Клавдия, – Андрей протянул цветы. – Вы сегодня очень красивая.

– Спасибо, – сказала Клавдия, поправляя прическу.

Андрей был всё в той же вязаной кофте на пуговицах.

«И как ему не жарко?» – подумала Клавдия.

– Я же обещал, что найду вас, – весело сказал Андрей. – Может, прогуляемся?

– Можно и прогуляться, – сказала Клавдия. Она совсем не ожидала увидеть Андрея здесь и сейчас, тем более на этот вечер у неё были грандиозные планы по поводу своей семейки. Но отказываться от прогулки с Андреем она не собиралась. Хотя бы один час счастья для себя она должна получить.

Андрей и Клава зашагали в сторону парка.

– Клава, а вы любите секс? – неожиданно спросил Андрей.

Клава поперхнулась и закашлялась. Такого вопроса от мужчины на первом свидании она никак не ожидала услышать. Андрей, конечно, в прошлый раз дал ей понять, что он человек прямой, но все-таки нужно же соблюдать хоть какие-то правила приличия. Что же ему ответить, чтобы не обидеть его и не спугнуть и в то же время поставить его в рамки?

– Андрей, мне кажется, что обсуждать такие вещи на первом свидании как-то… неудобно, – неуверенно и тихо сказала Клава.

– Почему же? – спросил Андрей. – Мне, например, кажется, что это очень важно.

– Я не буду это обсуждать, – отрезала Клава.

– Ну как хотите, – сказал Андрей, пожав плечами.

Клава искоса посмотрела, пытаясь понять по его лицу, обиделся он или нет, но его лицо было непроницаемым. Понять по нему хоть что-то было невозможно.

– А вы женаты? – спросила Клавдия.

– Да, – коротко ответил Андрей.

– А что ж вы тогда… – Клавдия пыталась подобрать слова.

– Что? – спросил Андрей.

Клавдия молчала.

– Вы ведь тоже, насколько я понял, замужем, – сказал Андрей.

Клавдия не знала, что на это ответить.

– Я думаю, что у нас с вами стандартная ситуация, – сказал Андрей. – Наши супруги давно уже не вызывают в нас влечения, а мы ещё хотим быть желанными и чувствовать свою нужность. Наши супруги нам этого не дают, вот и приходится искать этих ощущений на стороне. Как-то так, да, Клава? В конце концов заниматься любовью и заниматься сексом – это абсолютно разные вещи. Вы со мной согласны?

Клава была ошарашена такой прямолинейностью Андрея. Он однозначно вызывал в ней всё больший интерес. Что же он за человек такой, который не боится вслух говорить о таких глубоко личных вещах, в которых порой даже самой себе трудно признаться?

Клава молчала.

– Можете не отвечать, – предупредительно сказал Андрей. – Это был риторический вопрос. Всё и так понятно.

Клава с Андреем брели по протоптанным людьми тропинкам парка и наслаждались красотой природы.

Клава решала для себя один очень важный вопрос: когда отдаться Андрею? Если отдастся ему прямо сегодня, то он решит, что она совсем без мужика одичала и, разочарованный лёгкой добычей, не захочет с ней больше встречаться. Слишком долго тянуть с этим тоже нельзя – интерес пропадёт. Всё должно произойти на пике увлечённости друг другом. Вот только были ли они на самом деле увлечены друг другом или это была обычная похоть изголодавшихся по сексу немолодых уже людей, измордованных семейной жизнью?

Вздрагивать от каждого лёгкого прикосновения Андрея – глупо. Они же не подростки какие-то. Взрослые люди уже, надо и вести себя соответствующе. Вот только как это – соответствующе? Клава всю свою молодость была замужем. В замужестве совсем другие правила игры. Клава поймала себя на мысли, что совсем не знает, как надо вести себя с мужчиной в её возрасте, как флиртовать, как заигрывать, как дать ему понять, что она им заинтересована, но прыгать в омут с головой не намерена. Это было для неё открытие. Открытие очень неприятное. Она поняла, что весь её опыт соблазнения застыл где-то в школьном периоде.

Клаве хотелось выглядеть в глазах Андрея опытной соблазнительницей, а не зеленой школьницей. Ей ведь всё-таки уже не пятнадцать лет, и он это прекрасно понимает. И когда он с ней знакомился, наверное, рассчитывал на то, что она будет вести себя с ним как взрослая опытная женщина. А какой у неё опыт? Не считая школьных романов и подросткового неумелого секса, у неё был один только Борька. С Борькой в свое время они вытворяли такие вещи, услышав о которых, любой порядочный человек залился бы густой краской стыда. Но то с Борькой. А Андрей для неё незнакомый мужчина. Не станет же она ему в первую ночь показывать все свои навыки. Это будет выглядеть глупо.

Клава почувствовала себя настоящей тетехой, и это было не самое лучшее чувство, которое она испытывала в своей жизни. Ей стало как-то стыдно за себя, за свой внешний вид, за свою жизнь. Вон Андрей какой молодец, говорит обо всём прямо и открыто. А чего скрывать-то? Взрослые уже ведь люди. Время уходит, и надо действовать, а не тратить время на глупые условности.

– Клава, а чем вы любите заниматься в свободное время?

Вопрос Андрея огорошил Клаву. Он сам своими фразами и вопросам настроил её на мысли об интимном, а теперь вдруг перевёл разговор совсем в другое русло. Клава поняла, что этот мужчина – самая настоящая для неё загадка, и ей безумно захотелось это загадку разгадать.

– У меня и свободного времени-то нет, – сказала Клава.

– А хотите, я вас в шахматы научу играть?

Клава от изумления даже открыла рот:

– В шахматы?

– Ну да, в шахматы, – с энтузиазмом сказал Андрей. – На самом деле шахматы – очень интересная игра. Развивает логику. И вообще полезна для интеллекта.

– С интеллектом у меня, вроде, всё в порядке, – улыбнулась Клава.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – серьёзно сказал Андрей. – Вы очень умная женщина. А ещё вы совершенно необыкновенная. Я не встречал ни одной женщины за свою жизнь, хоть отдаленно похожей на вас. Хотя у меня было очень много женщин, разных. Поверьте мне, вы уникальная. Я мало вас знаю, но я чувствую, что заниматься с вами любовью – это ни с чем несравнимое удовольствие. С вами будет не просто секс, а космос.

Клава таяла как сливочное мороженое в жаркий день. Она уже была готова прямо сейчас доказать, насколько же прав Андрей. Ей никто никогда не говорил таких слов.

– Клава, приходите завтра вечером после работы ко мне домой. Жена уехала к родителям на три дня. Я хочу научить вас играть в шахматы.

– Я приду, – сказала Клава, обуреваемая диким безудержным желанием научиться играть в шахматы. В конце концов шахматы развивают логику и полезны для интеллекта, а Клаве жизненно необходимо было развить сейчас свою логику и интеллект.

***

– В общем, Ленка, мне кажется, что он очень романтичный, – закатив глаза, сказала Клавдия. Она сидела на кухне у Ленки и пила чай с клубничным вареньем. После прогулки с Андреем Клавдия была так взбудоражена, у неё было столько эмоций, что ей необходимо было с кем-нибудь ими поделиться, чтобы не взорваться, и она отправилась к Ленке.

Ленка была для Клавы самой настоящей отдушиной, а также жилеткой, в которую она могла в любое время поплакаться и пожаловаться на свою несчастную судьбу, на невезучего мужа и оболтуса-сына. Сама Ленка, казалось, никогда не унывала. Даже в самые тяжелые времена своей жизни она всегда была бодра и весела. Она каким-то непостижимым для Клавы образом стойко переносила все удары судьбы и при этом не обозлилась на весь мир и никогда никого не винила в своих бедах. Ленка была неисправимым оптимистом. Клава ей завидовала. Ей очень хотелось бы относиться к жизни так, как относится к ней Ленка, но у неё так не получалось. Малейшая неудача, даже просто оброненное кем-то злое слово в её адрес надолго выбивало её из колеи. Клава подолгу анализировала, занималась самокопанием, иногда доводя себя до нервного срыва, а свою злость она обычно срывала на Борьке. Ну а на ком ещё? Борька всегда под рукой. Он всё стерпит, на то он и муж.

– Клав, я вот не совсем поняла, с чего ты взяла, что он романтичный? – возразила Лена. – Судя по твоему рассказу, это обычный сорокапятилетний мужик, которому баба нужная только для того, чтобы потрахаться. Романтикой там вообще не пахнет.

– Нет, Лен, ты ничего не понимаешь, – задумчиво произнесла Клава. – Ты не видела его взгляд. Он такой глубокий, что в нём можно утонуть. Я уверена, что внутри он совсем другой, не такой, каким хочет казаться снаружи. Он очень чувствительный и ранимый. Его внешняя оболочка… Он просто защищается. Он как моллюск, который прячет в раковине свою ранимую душу.

– Моллюск, – хохотнула Лена. – Если он и моллюск, то только в другом смысле. Моллюск, ой, я не могу. Моллюск, который уже потянул свои щупальца к тебе под юбку. Неужели он настолько чувствительный и ранимый, что, не успев познакомиться, спрашивает, любишь ли ты секс? – усмехнулась Лена. – Клав, я тебя умоляю.

– Нет, Лен, не пытайся меня переубедить. Ты просто мне завидуешь, – сказала Клава.

Лена засмеялась:

– Чему мне завидовать? Тому, что ты нашла себе обыкновенного похотливого самца и вот-вот изменишь своему мужу?

– Эх, Ленка, он такой… – мечтательно закатила глаза Клава.

Рассказывая о своем свидании с этим плейбоем, Клава забыла упомянуть, что когда они расставались около выхода из парка, Андрей подошел к ней вплотную, прижался к ней всем телом и, запустив руку ей под кофточку, сжал её грудь. Клава отметила про себя, что руки у него были холодными, и его прикосновение показалось ей неприятным, но она его руку не убрала и от него не отодвинулась. Андрей как-то вяло, почти неохотно, помял её грудь, оставив в душе Клавдии неприятный осадок, попрощался и ушёл. Конечно, не такой она представляла реакцию на свое тело. Ей хотелось, чтобы мужчина, только дотронувшись до ее тела, терял самообладание и буквально рвал её на части.

– Клав, ты попала, – резюмировала Лена. – Кстати, а с Борькой-то у тебя что?

– Да ничего, Лен, – вздохнула Клава. – Я даже не помню, когда мы с ним последний раз любовью занимались.

– Что, неужели всё так плохо? – с сочувствием посмотрела Лена на подругу. – Может, соблазнить его как-то? Тебе же лучше знать, на что он реагирует.

– Да пробовала я уже всё, Ленка. Ничего не помогает.

– Может, он завёл себе кого-то? – спросила Лена.

– Нет, – махнула Клава рукой. – Никого у него нет. Просто… его ничего уже не интересует. Он как робот. У него никаких чувств нет. Да и я вместе с ним начинаю вянуть, засыхать, – Клава тяжело вздохнула и задумалась.

– Слушай, Клава, – вывела её из задумчивости подруга. – А ты не слышала новость?

– Какую? – спросила Клава. Ничего, кроме Андрея, её на данный момент не интересовало, но Клава видела, как Ленке хочется поделиться новостью.

– Мне соседка сегодня рассказала, что на нашем кладбище кто-то могилу раскопал.

– Господи, – Клава прикрыла рот рукой. – Это что ж за изверги-то такие это сделали?

– И знаешь, чью? – Ленка победоносно смотрела на Клаву в предвкушении эффекта, который сейчас произведут её слова.

– Чью?

– Генки Шевалдина, – Ленка сияла, смотря на Клаву.

– Ох ты ж, его ведь только неделю назад похоронили. Горе-то какое для родственников. Они от похорон отойти не успели, а тут…

– Ужас, – сказала Лена. – В нашем поселке первый раз такой случай.

– Лен, а неизвестно, кто это сделал? – спросила Клавдия.

– Нет. Как теперь этих вандалов найдешь? Скрылись – и дело с концом.

– Я бы пожизненно таких сажала, – сказала Клавдия. – У людей горе, а они измываются.

– Интересно, зачем кому-то понадобилось могилу раскапывать? – спросила Лена.

– Может, для какого-нибудь обряда? – встрепенулась Клава, начитавшаяся газет. Это была её тема, ей так и хотелось блеснуть своими познаниями. – Сейчас столько всяких колдунов развелось и экстрасенсов.

– Кто их разберёт, колдунов этих? – Лена махнула рукой и отхлебнула чай из кружки.

– Лен, знаешь, – перевела разговор Клава. – Мне почему-то кажется, что с Андреем у меня будет феерическая ночь. Если будет, конечно, – поспешно добавила она.

– А с чего ты это взяла? – спросила Лена.

– Не знаю. Просто предчувствие такое. Знаешь, Ленка, до того, как я первый раз с парнем попробовала, мне казалось, что секс – это что-то космическое, что от этого улетаешь в другие миры и испытываешь такой восторг, который ни с чем не сравнить. А когда у меня первый раз случился, у меня было такое разочарование, ты и представить себе не можешь. Это было… просто обычно. Ну да, приятно, но не более того. И потом я постоянно ждала, что найдется такой человек, с которым я испытаю этот космос. Но он так и не нашёлся, – вздохнула Клава. – А вот Андрей… Он какой-то… Я прям чувствую, что с ним будет не так, как с другими.

– Ну да, – усмехнулась Ленка. – Он же обожает секс.

– Причём тут это? – обиделась Клава. – Дело совсем не в том, обожает он его или нет. Дело в совместимости людей. Ты же должна понимать.

– Да уж куда понятнее? – Ленка была настроена скептически. – Переспит с тобой – и ищи ветра в поле. Мужики – они же как охотники. Поймал добычу, и она ему уже неинтересна. Он снова идет на охоту искать себе новую жертву.

– Ну ты, Ленка, даёшь. Сравнила тоже.

– Вот посмотришь потом, вспомнишь ещё мои слова, – наставительно сказала Лена. – Уж я этих мужиков как облупленных знаю.

– Лен, то, что ты их меняешь, как перчатки, ещё не говорит о том, что ты их знаешь. И вообще, если ты скачешь от одного к другому, значит, не нашла ещё свою вторую половинку, потому что если бы нашла, тебя бы не тянуло на других, а ты бы на него, единственного, надышаться не могла.

– Клавка, да иди ты к чёрту со своей романтикой. Мы с тобой скоро уже пятый десяток разменяем. Не до романтики. Надо пользоваться пока своей красотой, а то потом поздно будет. Может, тяпнем с тобой, Клавка? Чего мы тут с тобой чаи распиваем?

Клава оживилась:

– А давай, Ленка, один раз живём.

Лена достала из холодильника бутылку дешёвого вина и разлила его по чашкам:

– Ну что, Клавка, за нас, за красавиц?

***

Посиделки закончились далеко за полночь. Клава шатающейся походкой добрела до своего дома. Боря и Вадим уже давно спали.

Дома было очень холодно. «Странно, – подумала Клава. – На улице тепло». Клава, не разуваясь, протопала на кухню. Села на табурет. Перед глазами всё плыло. Посидев на кухне, Клава прошлепала в спальню. Муж храпел, развалившись на целую кровать. Клава хотела к нему поприставать, но потом передумала. Не снимая одежду, она упала на кровать. Глянула на часы. Он показывали 1:15. «Ох, завтра рано вставать», – подумала Клава. И тут она услышала страшный стук в окно, исходящий со стороны кухни. Клава резко села на постели, поджав ноги, и натянула одеяло до подбородка. Что это может быть? Стук повторился. Клава вздрогнула. Муж спал как ни в чём ни бывало. Дверь спальни была открыта. Клава напряжённо вглядывалась в темноту прихожей. Все очертания были знакомыми, но сейчас приобрели какие-то зловещие оттенки. Вон обувная тумбочка, вон трельяж. Картина с оленями. Всё на своих местах, всё так, как и должно быть – успокаивала себя Клава. И тут вдруг она увидела тень маленького ребенка, судя по росту, лет трёх, пробежавшую со стороны входной двери в сторону кухни. Почему-то Клава решила, что это мальчик, хотя толком разглядеть его она не успела. Сердце бешено заколотилось в груди. Клаве на миг даже показалось, что она оглохла – так резко ударила кровь в голову, перекрыв своим шумом все остальные звуки. Клава ещё сильнее завернулась в одеяло. Со стороны кухни послышался детский голос. Клава понимала, что он идёт от кухни, но в то же время звуки были такими, как будто голос звучал откуда-то издалека, приглушённый чем-то.