Текст книги "Моя аптека (СИ)"

Автор книги: Маргарита Гирфанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

   Медленно иду по главной улице давно ставшего родным города. Да, конечно, же родным, ведь прожив в нём долгих шестьдесят лет, иначе и быть не может. Здесь нашла я свою любовь, здесь родились сыновья, здесь уже стали взрослыми и внуки. Вот только удивительно и чуточку грустно: с годами город мой молодеет и становится всё краше и краше, а я... Невольно бросаю взгляд на своё отражение в зеркальном окне современного супермаркета и тут же его отвожу. Не очень то приятно видеть в нём слегка ссутулившуюся, немного расплывшуюся фигуру... Выпрямляю по возможности спину, втягиваю живот и тащусь дальше.

   Да-а-а... Когда-то по этой не слишком широкой улице бежали автомобили, звенели троллейбусы, неслись модные в то время мотороллеры. Тротуары были полны народа, снующего в обе стороны. Людей привлекали магазины, расположенные здесь сплошь, красуясь стеклянными витринами, со вкусом оформленными, хоть и представляющими не столь богатый выбор товаров. Было на этой улице два больших кинотеатра, в которых всегда толпился у кассы народ, желая приобрести билеты на новый фильм. Здесь занимал полквартала громадный книжный магазин, в котором можно было застрять на несколько часов. Теперь же в этом величественном старинном здании с колоннами разместился ресторан. В одном из лучших кинотеатров города расположился магазин современной техники. «Макдональдс»... – этот, конечно же, остался! Похоже, не для нас, горожан, теперь эта пешеходная улица с замысловатыми скамейками, многочисленными киосками сувениров и прочими атрибутами. Эта улица для гостей города! Потому и почти пустынна она теперь, в этот хмурый, осенний день....

  Ну ладно, пусть. Ведь путь мой лежит в определённое место. Я много лет не была здесь, и с волнением приближаюсь к зданию под названием «Аптека», где я когда-то в молодости работала. История этой аптеки немного необычная, и я поведаю её вам.

   Это двухэтажное угловое здание, построенное в начале девятнадцатого века, было куплено богатым дворянином Иоганном Бренингом, где он открыл аптеку, впоследствии ставшей знаменитой, и получившей название «Старопроломная аптека». После его смерти её унаследовал сын – Арнольд Бренинг. Он перестроил здание, украсил его лепниной, часами, над входом сделал балкон с тремя государственными гербами, обозначавшими знак качества в Российской империи. После революции и национализации имущества, запасами лекарств из аптеки пользовался весь город целых три года.

  Здание, некогда одно из красивейших в городе, большевиками было буквально ободрано, вся лепнина сбита как элемент буржуазной культуры, а один из благороднейших граждан города, Арнольд Иванович Бреннинг был расстрелян в 1938 году большевиками.

  Я подхожу к знакомому перекрёстку и... не верю своим глазам. То же здание, выходящее сторонами на две улицы, те же, украшенные лепнинами окна и угловая широкая дверь, тот же полукруглый балкон над входом, но... теперь оно не двухэтажное. Ещё два этажа надстроено над ним, ещё два таких же балкона над нижним. А на крыше вместо огромных часов новая, очень красивая конструкция со шпилем, гордо возвышающимся над зданием. Шика-а-арно, ничего не скажешь... Оформление, лепнины несравнимы с прежними. Современный стиль с элементами старины превратили старое здание в нечто грациозно– грандиозное. С некоторой робостью подхожу к двери. Разочарованно гляжу на вывеску с названием кафе, написанным по-английски, а в памяти возникает картинка, как пятьдесят шесть лет назад я впервые открываю двери аптеки номер пять...

   ***

   ... В кабинете управляющего аптекой в центре массивного стола восседала в кресле женщина лет пятидесяти, а сбоку сидел, скромно примостившись на стуле седой, худощавый старик. Мне уже было известно, что управляющим аптекой является именно он, но на меня строго и выжидающе глядела заведующая. Поздоровавшись, я протянула ей свои документы.

   – Меня направили работать в вашу аптеку. – сказала я.

   – Странно... – бегло изучив мои бумаги, заведующая Наталья Михайловна хмыкнула. – Это за какие же особые заслуги вас направили в лучшую аптеку города?! – воззрилась она на меня чёрными, слегка навыкате глазами. – У вас, как я вижу, и диплом вполне себе обычный, а не красный?

  «Хм... Неужели здесь все работники с красными дипломами?»– удивилась я, но спросить почему-то не решилась. Мой обычный диплом краснеть не пожелал, зато я с досадой почувствовала, как краснеет моё лицо... Несколько пришибленная таким не слишком ласковым приёмом, я секунды три-четыре растерянно молчала. Честно говоря, устраиваться на работу, до которой топать нужно было минут сорок, у меня особого желания и не было. Но, к сожалению, попытка устроиться в аптеку, расположенную недалеко от дома, закончилась неудачей, там не было вакансий. Нет, совсем не из-за близкого расстояния хотелось мне туда попасть. Просто она мне была словно родной. Здесь я однажды проходила практику и все работницы аптеки были мне знакомы. Да мне просто нравилась царящая там атмосфера доброжелательности. Небольшая аптека, но такая светлая и уютная.

   – Извините, – я постаралась придать своему голосу твёрдость. – Мне хотелось устроиться в другую аптеку, в четырнадцатую, но там не оказалось свободного места. – Да вы ещё, как я погляжу, успели выскочить замуж? – не обращая внимания на мою реплику, иронично ухмыльнулась заведующая. – Поня-я-ятно... Скороспелый, как говорится, брак! Это чтобы в глухой деревне не оказаться, не так ли?! – она ехидно улыбалась, щуря свои чёрные очи. "Да-а-а, – подумала я, – кажется, у нас уже зарождается взаимная «симпатия»... «А может, забрать свои документы и уйти, хлопнув дверью и вякнув ей на прощанье что-нибудь нелицеприятное? – возникла в мозгу дерзкая мыслишка. Ну, а вдруг не найду места, и вынуждена буду вернуться с повинной головой и поджатым хвостом?.. А она мне холёным пальчиком с алым ноготком укажет на дверь?.. Нет, нельзя. Меня сюда направили по распределению, и я не имею права самовольничать.»

  – Наш брак вовсе не скороспелый! – ответила я спокойно, будучи уверенной в своей правоте. – Мы более двух лет встречались, мужа после защиты диплома оставили на кафедре работать. Я тоже заканчивала последний курс, и, естественно, мы решили поже...

  – Ладно, избавьте меня от подробностей вашей личной жизни! – поморщилась заведующая. (Я ещё не знала тогда, что она была «старой девой»).

   – Ты бэрэменная? – неожиданно подал голос сам управляющий. От бестактного вопроса до сих пор молчавшего старика я, на мгновение потеряв дар речи, взглянула на заведующую. Но та, которую «не интересуют подробности моей личной жизни», навострила вдруг свои, украшенные массивными серьгами уши.

   – А это... разве имеет какое-то значение? – спросила я у него, слегка запнувшись.

   – А как же! – вскинул старик свои кустистые брови. – Поработаешь с полгодика, а то и меньше, получишь законные декретные месяца за четыре, и-и-и... поминай, как звали! – управляющий захихикал. – И не факт, что обратно вернёшься, а? – он заговорщически подмигнул.

   « Да-а-а... Управляющий и не догадывался, какую больную тему затронул он в моей душе! Мы с мужем жили уже пятый месяц, и всё бы хорошо, но всякий раз перед определёнными, как теперь говорят, критическими днями я испытывала волнение – неужели опять не получилось?.. Если честно сказать, я не особо жаждала так скоро обременять себя детьми. Хотелось в отпуск куда-нибудь съездить вдвоём, благо родни у нас обоих было много и на юге, и в северной столице Ленинград, где так хотелось мне побывать! Но муж мой почему-то страшно огорчался, узнавая в очередной раз, что зачатия опять не произошло, и, подозревая, что со мной в этом смысле что-то не ладно, настойчиво требовал показаться врачам. Даже свекровь пыталась убедить его, что рановато ещё беспокоиться по этому поводу. Он соглашался, но всё равно, судя по всему, не очень-то верил и своей маме, врачу по профессии. Своими подозрениями о моей неспособности иметь детей, в конце концов, он заразил и меня, и я со страхом ждала очередных этих самых дней.»

   – Я пока не беременна, но буду рада, если это случится! – заявила я честно, и с надеждой, что мне откажут. Тогда я, вздохнув с явным облегчением, оставлю это «гостеприимное» место с чистой совестью.

   – Иди, оформляйся в отдел кадров! – коротко бросил управляющий.

   – Работа у нас двухсменная, без обеда. Первая смена с восьми до трёх, вторая – с трёх до десяти вечера. Выходной – по скользящему графику. Отдел кадров в кабинете слева! – добавила заведующая, передавая мне документы.

   – И учтите, у нас не четырнадцатая аптека! Мы держим марку лучшей аптеки города, и работать абы как, спустя рукава, вам не позволим! – Я вышла, чувствуя себя уже обвинённой в отлынивании от работы.

   Насколько внешне здание аптеки было красивым и величественным, настолько иным показалось мне ассистентское помещение приготовления лекарственных форм. Старинная, сделанная на века мебель словно придавливала своей громоздкостью. Столы, покрытые мрамором, тяжёлые, тёмные шкафы и шкафчики с резными украшениями, скрипучие вертушки для лекарственных форм. Высокие потолки в лепнинах... Всё это выглядело вычурно, но несколько мрачновато. Заведующая Наталья Михайловна коротко представила меня небольшому коллективу фармацевтов, и подвела к свободному месту.

   – Поработаете пока на жидких формах, поглядим, на что вы способны. – Я села на стул, взяла верхний рецепт из довольно высокой стопки, прочитала его и стала оглядывать пространство в поисках посуды для лекарства.

   – Чистая посуда в ящике стола, справа, – подсказала сидящая по соседству девушка.

   – Спасибо! – Я улыбнулась ей, дёрнула за ручку раз, другой...

  – Надо посильнее! – вновь подсказала мне соседка, – там заедает немного. – Я резко, приложив силу, рванула на себя ящик. Тот вылетел и грохнулся на пол. Жалобно звякнули рассыпавшиеся по полу осколки стеклянных пузырьков.

   – О, Гос-с-споди... – в эту коротенькую фразу заведующая вложила всё своё презрение ко мне. – Да не собирайте вы осколки, не то ещё порежетесь! Для этого существует специальный персонал! Нюра, уберите это! – обратилась она к уже спешащей с метёлкой и совком уборщице. – А в следующий раз при подобном случае я вычту из вашей зарплаты стоимость разбитой посуды! – заявила она мне и, смерив пренебрежительным взглядом, неспешно удалилась.

  Итак, мой первый рабочий день начался.

   Начальство, похоже, изо всех сил старалось держать марку лучшей аптеки города.(Может, им за это дополнительно платили?) Казалось, что сюда съезжалось население со всех районов города, уверенное, что здесь им не будет отказа ни в одном лекарственном препарате. Поэтому, очередь к окошечку приёма рецептов никогда не иссякала. Молодые люди, читая эти строки, конечно, удивятся, какая, мол, очередь?! Нет нужного лекарства в этой аптеке, так рядом другая, метров через десять – третья? Благо, их почти на каждом квартале штук по пять, а то и более! Но люди постарше помнят, что в прошлом веке аптек было значительно меньше, а лекарства больным в основном изготовляли фармацевты по выписанным врачами рецептам, написанным латынью, зачастую содержащим множество компонентов.

  Ассистентки, как правило, молодые женщины и девушки, делали микстуры, мази, свечи, растирания и всевозможные порошки. Изготовляли также стерильные формы для инъекций. Готовые формы в аптеках тоже были: от головной боли, например, от высокого артериального давления, инъекции в ампулах. Продавались и фабричного изготовления спиртовые настойки. Большим спросом в те времена пользовались у определённой части населения чесночные настойки в двадцатиграммовых пузырьках. Алкоголики их расхватывали десятками, ведь стоимость одного такого пузырька была всего копеек семь... Но основная работа и ответственность лежала на девчонках, непрерывно взвешивающих, растирающих, смешивающих и растворяющих препараты, предварительно рассчитав их процентное содержание, выписанное врачом. Расчёты делались естественно в уме, мысленно составлялись пропорции, и главным было не ошибиться с запятой, и не всыпать, или влить в раствор для внутреннего потребления более, чем необходимо, лекарства. Особенно, если оно сильнодействующее. Но, к сожалению, очень легко ошибиться в этих сотых и тысячных долях, когда перед тобой объёмистая стопка рецептов, а тебе всё несут и несут новые. Да ещё то и дело прибегает сердитая приёмщица с номерком, и, выудив из стопки нужный рецепт, требует немедленно его изготовить, потому, как он «одиннадцатичасовой», а уже десять минут двенадцатого! Слышишь, как старикан орёт?!" Пунктуальные пенсионеры, особенно «персональные» частенько устраивали скандалы, если их пузырёк с лекарством не красовался на вертушке, среди уже изготовленных. За такую ответственную, и не побоюсь сказать кабальную работу, казалось бы, и платить должны соответственно, однако, как ни странно, оклад ассистента был... всего сорок пять рублей!

  Уже в первые дни работы мне стало известно, кому я «обязана» назначением в престижную аптеку города, увидев однажды у кабинета управляющего знакомое лицо. Это была Тоня М., окончившая наше учебное заведение годом раньше меня. Я не сразу узнала её: некогда цветущая, со здоровым румянцем на щеках девушка словно превратилась в собственную тень – исхудавшая фигура, бледное лицо, синие круги под глазами... Что с ней стряслось? Неужели какая-то серьёзная болезнь так подкосила несчастную?! Вспомнилось мне, каким авторитетом пользовалась она у преподавателей, как часто ставили они её нам всем в пример. Учёбу Антонина закончила с красным дипломом, и никто не сомневался, что она будет продолжать её в высшем учебном заведении. Но та, как выяснилось, поступила иначе.

  Эту историю, о которой начальством аптеки было запрещено распространяться рассказала мне одна из моих коллег, когда, возвращаясь домой после работы, нам оказалось по пути. Наша Тоня, устроившись в аптеку, и здесь очень быстро сумела очаровать всех своим трудолюбием – и руководителей, и ассистенток, и даже технический персонал! Работа, как говорится, так и горела в её руках. Легко и быстро управившись со своими рецептами, Тоня, пока не принесли новую их «порцию», спешила помочь отстающим, даже безо всякой их просьбы. При этом она словно и не чувствовала усталости, всегда была улыбчивой, жизнерадостной.

   Порядок в аптеках при приготовлении лекарственных форм такой: ассистент, приготовив штук восемь пузырьков, закупоренных по всем правилам – пробкой и пергаментным колпачком, перетянутым аптечной резинкой, несёт их на подносе контролёру. Тот сверяет номер на рецепте с номерком, приклеенным на склянке, и называет один или два первых компонента. Ассистент обязан твёрдо и точно назвать наизусть полностью его состав и количество вложенных туда веществ. Ежели в чём-то он ошибётся, или контролёр почувствует неуверенность в ответе, лекарство уничтожается и делается по рецепту заново. Ко всем работницам контролёр Эльвира Загитовна была придирчивой и строгой, но не к Антонине – ей она безоговорочно доверяла, и работу её принимала почти формально, особо в цифры не вникая.

   Но однажды случилось ЧП... В аптеку позвонили из Детской Клинической Больницы – к ним на Скорой привезли четырёхлетнего ребёнка в бессознательном состоянии. Химический анализ микстуры, приготовленной в аптеке, показал десятикратное превышение сильнодействующего препарата (список В), что привело к тяжелейшему отравлению. «Врачи делают всё возможное,– заверил главврач,– но жизнь ребёнка остаётся в опасности.» Когда выяснилось, что лекарство было изготовлено Тоней, сказать, что работницы аптеки были в шоке, это ничего не сказать. Это был ужас, который испытали все они, понимая, что такое могло случиться с любой из них! Но как это могло произойти с той, которую всем приводили в пример, которую только что на руках не носили?! Но, как оказалось, от ошибок не гарантирован никто. Тоня и контролёр Эльвира Загитовна были немедленно уволены по статье. Прокуратура завела уголовное дело, и Антонине грозил немалый срок в случае смерти ребёнка. К счастью, мальчика спасли, и она отделалась условным сроком. Этот ужасный случай подкосил девушку и физически, и морально. Спустя некоторое время, проводя общее собрание коллектива, Наталья Михайловна подняла вопрос о необходимости повышения ответственности и внимания. Кто-то из ассистентов «заикнулся» о частичном уменьшении количества принимаемых в одну смену рецептов, на что заведующая сухо заметила, мол, недовольных порядками в аптеке она не держит, пусть пишут заявление об увольнении по собственному желанию.

  От того, что я невольно заняла место несчастной Антонины, на душе у меня остался неприятный осадок.

   То ли к счастью, то ли к сожалению, но управляющий аптекой Яков Моисеевич как в воду глядел! Не проработав и месяца, я, наконец, обрадовала супруга, сообщив ему «долгожданную» весть! Скрыть до поры, до времени от сослуживцев своё состояние не удалось – токсикоз беременности буквально выматывал меня. Приближаясь к аптеке, я уже за квартал чувствовала её дух и, вбежав, ни на кого не глядя, зажав рукой рот неслась к туалету, моля бога, чтобы он был не занят. И в течение первой смены (хорошо хоть то, что злосчастный токсикоз мучил меня только первую половину дня), не раз приходилось мне на пару-тройку минут покидать рабочее место. «Надо больше о работе думать, тогда и тошнить не будет!» – как-то, поймав меня на выходе из санузла, выдала удивительно глубокомысленную фразу заведующая, обдав, как холодной водой, недоброжелательным взглядом. Да мне о ней, о работе только и приходилось думать – горка рецептов росла на рабочем месте в мои кратковременные отлучки, и не было никаких причин делать скидку на моё недомогание, ведь беременность – не болезнь, а работы у каждой, как и прежде, до известного происшествия, было выше крыши. Стоит сказать, что не только рецепты, принятые официально и назначенные на определённый срок ложились на рабочие места ассистенток. Частенько, минуя приёмщиц, на столе оказывались «левые» рецепты, без номерков и регистрации, иногда написанные просто на клочке бумаги. У Натальи Михайловны были родственники и знакомые, тоже нуждающиеся в лекарствах. Эти блатные «рецепты» иногда создавали путаницу, но негласно они должны были делаться в первую очередь.

  ***

   В тот наступивший, наконец, ноябрьский день, последний перед моим уходом в декретный отпуск, я находилась, естественно, в приподнятом настроении. Это была вторая смена. Рецептов на столе лежало гораздо меньше, чем обычно – короткий световой день, слякотная погода с дождём и снегом, видимо, были тому причиной, и большой очереди в зале приёма рецептов не наблюдалось. В эту смену я работала на порошках и мазях. Как же хорошо, когда можно спокойно, не спеша и не нервничая, готовить лекарство, тщательно растирая в ступке порошок до состояния мельчайшей пыли, добавляя понемногу основу и смешивая старательно всё это в однородную массу. Прежде чем начать делать лекарство, во избежание ошибки необходимо приклеить на ещё пустой пузырёк или баночку отрывной номер, копирующий номер на рецепте. Но мною впервые было проигнорировано это правило, так как крахмальный клей оказался немного расслоившимся, и не желал приклеиваться к стеклянной посудинке. Я решила его заменить, но прежде требовалось выложить приготовленную мазь в баночку, чтобы она не подсыхала, лёжа в открытой ступке. Освободив ступку, закупорила стеклянную посудинку крышечкой и пергаментом по всем правилам, и отставила в сторонку, чтобы не спутать с готовыми для отпуска формами. Вдруг заметила лежащий отдельно от других «левый» рецепт. Когда его мне подсунули, даже не заметила... Как я уже говорила, такие рецепты негласно делались в первую очередь, а мне его принесли и не предупредили. Может быть, я отлучалась в это время? Да, пожалуй, его надо поскорее сделать! Взяла в руки, прочитала. Это была глазная мазь. Состав её был мне знаком, приходилось уже делать такую же. Но вначале надо докончить дело с мазью от бородавок, и я поспешила в подсобку. Вернувшись на своё место, мази не обнаружила. Где же она?.. Рецепт здесь, а мазь исчезла непонятно куда... Что за чёрт?! «К моему столу никто не подходил?» – спросила я у девчонок. «Люда приходила, интересовалась, где тебя носит, там срочно мазь нужна была. Ворчала, что ты этикетку не наклеила, сама её моим клеем прилепила, у тебя его не нашла почему-то».– объяснила мне моя соседка Тамара. "А что ж она рецепт то... О Боже!!! Холодок пробежал по моей спине: Людка унесла мазь от бородавок... с глазным рецептом!!! Я бросилась в рецептурный зал.

   – Где мазь, которую ты с моего стола взяла?! – спросила я у Людмилы.

   – Так отпустила её уже! Тебя не было на месте, а те опаздывали в кино на восьмичасовой сеанс. Нервничали ужасно... А что?

  – Нет, ничего... Я за свежим клеем ходила, на пару минут отлучилась. Этикетка не приклеивалась.

  – Да ерунда! Я её сама прилямпошила.

  Вернувшись на место, я села на свой крутящийся стул. От ужаса происшедшего меня трясло, вспотели ладони... Что же делать?.. Представив себе, как больная закладывает в глаза мазь, содержащую вещества, разрушительно действующие даже на кожу, я содрогнулась... Так, спокойно... Возьми себя в руки! – приказала я себе. – Они ушли в кино, мазь унесли с собой. Часа полтора у меня пока есть в запасе. К счастью, я запомнила фамилию, написанную на рецепте, уже как-то делала эту мазь, и состав её мне знаком. Но сначала надо найти эту больную. В рецепте указан и её возраст – шестьдесят семь лет, значит, она, скорей всего, должна быть дома. Заведующей уже не было, да мне и не хотелось бы посвящать её в это, очень неприятное, мягко сказать, дело. Я зашла в «Красный уголок», где был телефонный аппарат. Взяла ручку, вырвала листок из блокнота. Набрав 09, попросила девушку назвать мне номер телефона Бильгельдеевых.

  – Инициалы и адрес! – коротко прозвучало в ответ.

  – Девушка, я не знаю инициалов, а их адрес мне как раз и нужен!

  – Здесь аж десять Бильгельдеевых! – недовольно прозвучало на том конце провода. – Хотя бы район вы знаете?!

  – Нет, не знаю, к сожалению... Будьте добры, назовите мне все десять телефонов!

  – Вы что, издеваетесь?! – и в трубке послышались гудки.

  Да что же это такое! Я вновь стала набирать номер справочной. Занято... занято... Господи, да помоги же мне! Наконец, после нескольких попыток уже знакомый голос произнёс: "Справочная слушает. Говорите!

   – Девушка, только не бросайте трубку! – взмолилась я. – Это из аптеки вас беспокоят. По ошибке отпущено не то лекарство для больной по фамилии Бильгельдеева. Может случиться беда, большая беда – женщина может ослепнуть. Пожалуйста, продиктуйте мне все телефоны, сколько бы их ни было! Необходимо срочно найти эту больную... Девушка, помогите мне, пожалуйста!

  Получив все десять номеров, я начала обзванивать всех Бильгельдеевых, моля Господа, чтобы в нужной мне квартире оказался телефон. В те годы далеко не все имели аппарат связи – получить эту «роскошь» было очень не просто обычным людям. Но только надежда, что знакомые нашей Натальи, которым без очереди делают лекарства, не совсем простые люди, немного подбадривала меня. Обзвонив восемь телефонов и получив отрицательный ответ, я пала духом... Что же я буду делать, если и в оставшихся двух мне скажут, что никаких лекарств сегодня не заказывали?.. Придётся таки звонить тогда заведующей, объяснять ситуацию. А время летит! О том, что у меня лежат ещё не приготовленные лекарства, я даже не думала. Последний, десятый номер я набирала с колотящимся сердцем. В трубке долго звучали длинные гудки, никто не подходил к телефону. Я вновь набрала, ждала, уже не надеясь... Но вдруг, когда уже решила положить трубку, услышала тихий женский голос.

   – Алло, я слушаю вас...

   – Это квартира Бильгельдеевых? Извините, это из пятой аптеки вам звонят. Скажите, пожалуйста, для вас заказывали сегодня глазную мазь? – Я замерла, ожидая ответа...

   – Не знаю... Дочка должна была зайти в аптеку, эту мазь заказать, но её сейчас нет, они с мужем в кино ушли. А в чём дело, почему вы звоните? – Наконец, я облегчённо выдохнула. Господи, ты меня услышал!

   – Простите, Вас как зовут?

   – Алия Садреевна. Можно просто Алия-апа.

   – Алия-апа! Вашей дочке случайно выдали не то лекарство. Его ни в коем случае нельзя использовать! Скажите, пожалуйста, ваш адрес, и я принесу вам то, которое выписано вашим врачом!

   – Да ладно, девушка, не стоит! Зачем в такую погоду, да в позднее время тащиться? Завтра дочка зайдёт и поменяет.

   – Нет-нет! Я должна это сделать сегодня! А то лекарство, которое дочь ваша принесёт, просто выбросите в мусорное ведро, чтобы не спутать!

  Узнав адрес, я торопливо пошла к своему месту. Нужно было сделать эту глазную мазь, изготовить и тот злосчастный рецепт от бородавок. Останется ещё три, но их изготовлю, когда приду. Если успею, конечно, ведь смена кончается в десять.

   – Мне надо отлучиться... – шепнула я Тамаре, спрятав в карман медицинского халата аккуратно упакованную и стянутую аптечной резинкой баночку. – Тома, если время у тебя свободное останется, может, сделаешь три моих мазилки, а?

   – А ты куда?! – удивилась Томка, – домой, что ли?

   – Нет, что ты... Я ненадолго, скоро приду. Я даже сумку свою не беру. Только никому ничего не говори, ладно? Я тебе всё расскажу, но не сейчас! Потом!

  Оставив Тамару в полном недоумении, я втихаря пробралась на вешалку, торопливо надела шапочку, накинула пальто и выскочила на улицу. Но едва ступив на асфальт, чуть не упала, поскользнувшись. К вечеру подморозило, мокрый асфальт заледенел. Скользя, я, совсем забыв, что падать мне ни в коем случае нельзя, почти бежала по улице. К счастью, нужная мне улица располагалась не слишком далеко, но идти было очень скользко и тяжело. Казалось бы, зачем так спешить, ведь женщина предупреждена мною? Но я всё-таки была неспокойна, всякие мысли крутились в голове: а вдруг они уйдут с сеанса раньше, так бывает частенько, если фильм не нравится, а старушка, забыв о нашей договорённости, возьмёт у дочки баночку... Ведь на ней написано: «Глазная мазь» и её собственная фамилия с инициалами! Специальной стеклянной лопаточкой зачерпнёт этот яд, который необходимо наносить на бородавку, предварительно смазав вазелином для защиты здоровую кожу вокруг неё, и... О, нет! Нет!! Нет!!! Я ускорила шаг и, поскользнувшись, взмахнула руками, едва удержав равновесие. Да что же я делаю?! – ужаснулась я. – Ведь если упаду, я же не смогу тогда донести лекарство. Я могу убить своего ребёнка, и сделать слепой несчастную женщину!!! Возле меня резко затормозил автомобиль.

   – Куда вас несёт в такой гололёд? – приоткрыв окно, спросил водитель. – Садитесь, подвезу!

   – Спасибо, но у меня нет с собой денег! Да мне недалеко уже, пару кварталов, наверное...

   – Садитесь, довезу без денег! Оп-па, да вы ещё в таком положении... Как не боитесь? Куда торопитесь, домой?

   – Да нет, лекарство нужно срочно передать одной старушке.

   – И кому это пришло в голову именно вас послать к той старушке?! Неужели никого больше не нашлось?

   – Так получилось... – ответила я. – Вот, кажется, этот дом!– воскликнула через несколько мгновений. – Да, это он, остановите, пожалуйста! Ой, большущее Вам спасибо! Вы так меня выручили!

  Дверь мне открыла пожилая женщина. Оглядев мою округлую фигуру, всплеснула руками.

   – О, Аллах! Говорила ведь, не надо! Дочка или зять сами бы пришли завтра!

   – Завтра меня не будет, Алия-апа, я в декрет ухожу. Сегодня последний день! – Я расстегнула пальто, вынула из кармана баночку с лекарством. – Вот ваша мазь и лопаточка к ней! Закладывайте на ночь под нижнее веко.

   – Да знаю я, дочка, спасибо тебе!

   – А ту баночку, которую ваши дети принесут, сразу же выкиньте, обещаете? Сразу же, чтобы не спутать, они ведь на вид одинаковые!

   – Да жалко выкидывать-то... А та мазь от чего? Может, пригодится кому-нибудь?

  «Нет, точно не выбросит... Ох, уж эти старушки! Придётся дождаться всё– таки её родных!» – решила я.

   – А вот и они идут! – возвестила Алия-апа радостно. – В прихожую вошли супруги, и с удивлением на меня уставились. Не вникая в подробности, я объяснила ситуацию и, получив, наконец, злосчастную баночку, вздохнула с облегчением.

  Ну, слава Богу, теперь я спокойно, не торопясь, пойду в родную аптеку. Взятое у дочери Алии Садреевны лекарство я закинула на дно мусорного ящика, предварительно содрав на всякий случай наклейку. Как ни странно, водитель «москвича» дожидался меня во дворе.

   – Всё-таки я вас докину до аптеки, а то не дай Бог, упадёте, поскользнувшись... Я за вас беспокоюсь! А с работы вас кто-нибудь встретит?

   – Да, конечно. Муж должен приехать. Спасибо Вам огромное, счастливого пути!!

  В аптеке было спокойно, никто меня не хватился. Томка, спасибо ей, доделала мою работу. Приближалось время окончания смены. Мне пожелали благополучного разрешения от бремени, возвращения в аптеку после декретного отпуска. Я улыбалась, прощаясь с девчонками, обещала ещё не раз увидеться. Но для себя решила, если и вернусь в аптеку, то только не в эту, престижную.

   ***

   Я не торопясь иду по главной нашей улице, называвшейся когда-то в старину Проломной, и вспоминаю свои молодые годы. Да, всякое бывало: трудности и горести, моменты отчаяния и страданий... Но молодость своим жизнелюбием умела их преодолевать! На душе неожиданно становится легко и радостно. Улыбаюсь идущим навстречу, весело воркующим девчонкам, и с ностальгией мысленно вижу себя в их возрасте. И, стараясь взглянуть на наш «Арбат» уже другими, молодыми глазами, с удивлением замечаю, как же красив он, мой город со старинными его зданиями, с высоченным храмом, словно упирающимся в небеса! Мимо них и я пробегала когда-то давным давно, торопясь на работу в мою аптеку. И совсем неважно, что красуются над ними другие вывески. Они живы, эти старые дома и пусть живут ещё много, много лет! А я счастлива, что выбралась, наконец, в эти, почти забытые места, что подарили мне столько воспоминаний, из которых и получился этот рассказ.