Текст книги "Сила провидения (СИ)"
Автор книги: Маргарита Гирфанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Annotation
Гирфанова Маргарита
Гирфанова Маргарита
Сила провидения
– Ну, что ж, присядем на дорожку... – сказала Нина и села на краешек стула, Таня и мама присели на диван. Мама, горестно вздыхая, поглаживала Танину руку и украдкой вытирала глаза.
– Всё! Никаких слёз и причитаний, мамуля. Танюшка через год опять приедет, как раз на твой юбилей. Так ведь, сестрёнка? Прощайтесь по-быстрому! Пора выходить уже, автобус нас ждать не будет, через пятнадцать минут отправится!
Обнимая дочку, мама всё же не смогла сдержать рыданий, но неожиданный телефонный звонок прервал трогательную сцену прощания.
– Междугородный... Твой благоверный, наверное, уже волнуется, – предположила Нина. – Алло! Женька, это ты, что ли? А мы думали, Стас звонит... Ты, наверное, с Танюшкой попрощаться хочешь? Сейчас передам трубку, только по-быстрому давай, мы уже в цейтноте!
– Погоди, какой цейтнот?! Куда вы в такую рань? Самолёт же в три с чем-то вылетает, или я что-то путаю?
– Всё правильно. Но мы решили заранее поехать, по городу прогуляться, в кафешке посидеть и вообще... Ну, ладно, некогда, прощайся давай! Передаю Тане трубочку.
– Танюша! Никуда не дёргайтесь, я часа через полтора приеду, проводим тебя по-человечески! Оно вам надо на автобусе трястись?
– Женька, ты с ума сошёл?! Нам ехать всего-то полсотни километров, а тебе только до нас – двести! Не выдумывай, пожалуйста!
– Двести для моей ласточки не расстояние! И вообще, я что, не могу прокатить с шиком свою младшую сестрёнку?! Короче, никаких возражений, ждите!
– Жень, я прошу тебя! ...Отключился. И как нам теперь быть?.. – Татьяна растерянно глядела на сестру. Нина, выхватив у неё трубку, нервно начала названивать, но в ответ доносились долгие гудки.
– Чёрт! Не надо было отвечать... Ну, кто ж знал? С нашим братцем вечно впросак попадаешь! Теперь и за него волнуйся – гнать будет, как бешеный... Вот ведь, хуже нет, когда настроишься на что-то, и вдруг все планы рушатся! Шутка ли, двести км, мало ли что на дороге может быть, тьфу-тьфу-тьфу! Да даже милиция за превышение скорости задержать может, чёрт знает насколько, не дай бог! А ты тут сиди и переживай. Что ж, придётся ждать, не то обидится смертельно. Ну, братец, удружи-и-ил! – Обе сестрицы горестно вздохнули. Да уж, братишка у них бесшабашный, долго раздумывать не любит, уж если что взбредёт в голову, никакие разумные доводы слышать не хочет – всё сделает по-своему. Между ним и Ниной, старшей сестрой, разница в возрасте была почти пятнадцать лет, однако, несмотря на жёсткий, твёрдый характер сестры, ей так и не удалось воспитать в брате хоть немного серьёзности, а ведь парню было уже за тридцать! Непримиримый характер Нинки стал, к сожалению, и причиной развода её с мужем, тоже довольно непростым, норовистым мужиком. А младшенькая, двадцатипятилетняя Танюшка, любимица всей семьи, по характеру была вся в маму – мягкая, уступчивая, спокойная. Отец их давно уж обитал в мире ином, и младших детей мать растила одна, конечно, с помощью старшей дочери, которой своих детей Господь так и не дал. Теперь только Нина осталась с матерью, остальные, обзаведясь семьями, разъехались по городам, и дальше всех оказалась Таня, к маминому горькому сожалению. Слава Богу, хоть навещает родных своих, пока муж отпускает её... А вот, как дети пойдут, кто знает, сможет ли?.. Нинка, та хоть сама иной раз съездит погостить к сестрёнке и зятьку, а вот мать не может – ноги совсем больные, да и стара уже, чтобы в такой путь пускаться...
Время тянулось медленно, как и бывает обычно в таких случаях. Говорить почему-то не хотелось, настроение испортилось, как и погода за окном... Шёл противный мелкий дождь, ледяной, колючий, вперемежку со снегом, и тревога за брата всё более охватывала всех. Мама в своём закутке шептала молитвы, время от времени осеняя себя крестом, и только Барсик уютно мурлыкал, тщательно вылизывая пушистую шкурку. Прошло уже два часа после злополучного звонка, и стало казаться, что стрелки настенных ходиков, словно поддразнивая людей, начали ускорять свой стремительный бег.
– Пойду-ка я чайник поставлю, – спохватилась мама. – Приедет, наверное, вот-вот... – как-то не слишком уверенно произнесла она, вставая.
– Сиди, мать! – приказала Нинка. – Времени чаи гонять у нас уже не остаётся. Встаём и выходим такси ловить!
– Да как же это?.. – растерялась старушка, – а Женьку-то не дождётесь?!
Таня ободряюще улыбнулась маме, подошла, обняла худенькие плечи, и мать, уткнувшись ей в живот, неожиданно беззвучно разрыдалась.
– Не волнуйся, мамуль, всё будет хорошо! – От жалости к маме и у Татьяны слёзы подступили к горлу, и голос предательски задрожал. – Он вот-вот подъедет, вот увидишь!
– Он-то приедет, никуда не денется... Я, девочка моя, за тебя волнуюсь, такая тяжесть на душе, сама не пойму отчего.
Тяжесть на душе была и у Татьяны. Завтра был тридцатилетний юбилей её супруга Станислава, и по удивительному совпадению – трёхлетие их совместной жизни. Был заказан ресторан, приглашены гости... Танины родные, к сожалению, вежливо отказались из-за дальнего расстояния и прочих уважительных причин, но поздравления со скромными подарками были любовно уложены в чемодан. Танюша надеялась приехать домой пораньше, но... так уж получилось – две недели пролетели, как один день, и так жаль было оставлять старенькую, больную маму... И поэтому она взяла билет на самолёт, чтобы подольше погостить у родных, любимых людей. А переживала она, зная обидчивый характер мужа, которому пообещала побыть у родных не более недели. Но сейчас ей было не до этого – волнения за брата перехлестнули все остальные думы.
– Со мной всё будет отлично, мамуль, не беспокойся! ...А вот и наш герой собственной персоной, наконец-то! – воскликнула облегчённо Татьяна. Во двор, истово гудя клаксоном, въезжала Женькина новая девятка.
– Девчонки, только не ругайтесь! Ща всё объясню, – ещё с порога начал Евгений. Впрочем, никто, даже Нинка не собирались его отчитывать, все настолько переволновались за него, что просто были счастливы, увидев брата живым и здоровым.
– Да я бы уже давным-давно был здесь, если б не этот козёл – гаишник. В кустах прятался, скотина, выскочил со своим радаром чуть мне не под колёса! Как ни пытался откупиться – ни хрена! Принципиальным оказался! Пока акт сочинял не спеша, отвлекаясь, как нарочно, то на то, то на сё, да ещё и попутно задерживая других проезжающих... – рассказывал Женька, прихлёбывая горячий чай с пирожками. – Но ты, Тань, не боись, времени у нас ещё ой-ё-ёй, сколько!
– Довольно уже рассиживаться! – распорядилась Нинка. – Всё, одеваемся! Танюш, документы, билет на месте? Проверь.
– Здесь-здесь, Нинуль! – Таня показала сестре паспорт с вложенным туда билетом на самолёт, убрала документы обратно в сумочку.
– Ну, а теперь присядем на дорожку, как положено по обычаю, – объявила Нина, – берём вещи и выходим, наконец!
Все вышли. Женька сложил чемодан сестры в багажник, Таня обняла мать.
– Ну, с Богом! – шепнула мама, торопливо перекрестив свою младшенькую, и после долго махала ладошкой, пока автомобиль не скрылся за поворотом.
– А теперь засекайте время! – выехав на трассу, Женька нажал на газ.
– Эй-эй, лихач, осторожней, сбавь обороты! В этих кустах тоже могут прятаться гаишники! – предупредила Нина. – Хватит уже судьбу испытывать!
– А я и не собираюсь нарушать правила, строгий мой лоцман! Скорость держу в пределах допустимого. И вообще, пересела бы ты лучше на заднее сидение, нервируешь только, уставившись в спидометр...
– И не подумаю! А ты лучше на дорогу гляди, а не буравь меня своими глазищами.
– Ой, ну перестаньте вы уже переругиваться, ну, прям как дети! – вставилась и Таня.
Новенькая "девятка", гордость и радость Женьки, на которую он копил несколько лет, бежала легко по мокрой трассе. Погода неожиданно улучшилась, кое-где сквозь разорванную серую вату туч просвечивала нежная голубизна, но она не радовала Таню – тайная надежда на недолгую задержку рейса из-за скверной погоды исчезала вместе с тающими облаками. Татьяна мельком взглянула на наручные часы, отметив про себя, что регистрация пассажиров уже идёт.
– Успеем, сестрёнка, – словно прочитав её мысли, уверенно заявил Женя. – Последний рывок, и мы на месте!
– А это что ещё за демонстрация?.. – вполголоса спросила Нина. Метрах в ста пятидесяти впереди справа со стороны села на трассу выходила траурная процессия с венками и цветами. Дети несли красные подушечки, видимо, с боевыми наградами усопшего, а гроб самого покойника несли на руках шестеро парней. Провожать ушедшего в лучший мир старика, похоже, вышло всё село. Колонна не торопясь выбралась на шоссе и заняла полдороги.
– Ветерана войны хоронят, – заметила Нинка. – Погоди... плохая примета обгонять похоронную процессию...– Вот ведь невезуха! Ну да делать нечего, давай объезжай!
– А мы сейчас обойдём их осторожненько слева... – заверил Женя, выводя авто на встречную полосу. Однако дерзкий, требовательный гудок несущейся следом "волги" с крутыми номерами вынудил Женьку резко затормозить. Высунувшийся из окна авто господин в шляпе, сидящий рядом с шофёром что-то крикнул Женьке и покрутил пальцем у виска.
– Начальство... – предположил Женька. – Тоже куда-то торопится! Да и ты, дорогуша моя, – то "не обгоняй!", то "давай объезжай!" – попрекнул он сестру. – А теперь, глянь – целая колонна встречных машин, и никакого просвета. Вот чёрт!
– Не чертыхайся! Это кощунственно в подобной ситуации.
– Ох, суеверная ты наша! Не обгоняй, не чертыхайся! А мы вот так сделаем! – Женька резко свернул на подвернувшуюся боковую дорогу, доехал до перекрёстка сельской улицы и, свернув налево, поехал вдоль неё. За ними пристроились ещё парочка автомобилей.
– Соображать надо! Не дрейфь, сестрёнка! Мы их таким вот чином обойдём и выскочим далеко впереди! – оглянувшись, Женька весело подмигнул Тане, но через некоторое время вдруг протяжно присвистнув, затормозил.
– Прие-е-ехали... Какого хрена перекопали тут дорогу?.. – растерянно пробормотал он.
– Газ, похоже, проводят! Давай быстро назад, нечего глупую черепушку чесать! – вставила шпильку невезучему брату старшая сестрица. Но колёса скользили по размокшей после дождя глине, и Евгению не сразу удалось вывернуть в нужное русло свою, обляпанную рыжей глиной красавицу.
Назад ехали молча. Выбрались на трассу, она, к счастью, оказалась свободной – похоронная процессия успела уже скрыться за кладбищенскими воротами.
– Подморозило немного, – нарушил через некоторое время тягостное молчание Женька, – чувствуется ледок под колёсами.
– А у тебя, скорей всего, и резина-то летняя, не так ли, братец? Ой, сбавь обороты! На повороте к аэропорту гаишник...
– Вижу. Ну и что? Я ничего не нарушаю.
Женька включил поворотник, и не торопясь, демонстративно уважительно объехал милиционера. Но вслед вдруг раздался резкий свисток и гаишник жестом велел остановиться.
– Ну, что ты там опять не так сделал?! О, Господи, что за наказание этот наш братец! – воскликнула в сердцах Нинка. – Танюш, дай-ка твой билет!
– Товарищ милиционер, простите его! Понимаете, мы опаздываем на самолёт, сестрёнку провожаем, вот билет её... У нас уже совсем не остаётся времени, посмотрите! – Инспектор, не взглянув в билет, козырнув, дал добро на проезд.
– На обратном пути чтобы было всё чисто, не то оштрафую! – пообещал он.
– Это он о чём? – спросила Нина.
– К задним номерам, заляпанным глиной, придрался. Ну, что, кажись приехали, наконец!
«Начинается посадка на рейс 264-й, вылетающий...» – услышали они из динамика, едва припарковавшись к зданию аэропорта.
– Я же говорил, успеем! – Женька достал из багажника вещи, и все быстрым шагом пошли к главному входу.
"Регистрация билетов на рейс 264-й закончена" – ждала их бесстрастная табличка. Но девушка в форменном костюме аэрофлота ещё находилась за стойкой.
– Вы опоздали на регистрацию! – строго указала она им на табличку. Посадка идёт уже полным ходом!
– Девушка! – Женька включил всё своё обаяние. – Мы попали в жуткую пробку. Уж Вы войдите, пожалуйста, в наше положение, сестрёнке просто необходимо сегодня улететь, жизненно важно! Ну, пожалуйста, милая девушка!
– Ставьте сюда ваши вещи! Соня! Задержись на минуточку, проводишь пассажирку на 264-й! – окликнула она работницу аэропорта, и обратилась к Татьяне: – Ваши документы и билет!
Таня подала паспорт.
– Мне ваш билет нужен! – с недоумением глядя на Татьяну, сказала служащая. – И пожалуйста, поторопитесь!
– Так он же... в паспорте...
– Вот ваш паспорт, но билета в нём я не вижу, – в голосе девушки уже слышалось лёгкое раздражение.
– Не волнуйся, Тань, – успокоила сестрёнку Нина. – Он же точно где-то здесь! Просмотри внимательно все отделения.
– Нин! – вспомнил Женька, – ты ведь его гаишнику показывала! Может, он у тебя?
– Да я же его Таньке тут же отдала! Разве не так, а, Тань?! Ну, куда ты его могла сунуть? Просмотри все карманы!
У Татьяны, растерянно проверяющей то карманы, то сумочку, дрожали руки, а глаза готовы были наполниться слезами.
– Соня, ступай по своим делам, похоже, пассажирка не полетит! – отпустила стюардессу служащая, и голос её, как показалось бедной Танюше, прозвучал сухо и равнодушно.
– Да вот же он! – с облегчением воскликнула Таня, прощупав, наконец, драгоценную бумажку во внутреннем кармане пальто. – Девушка, вот он, возьмите!
– Я очень сожалею, но отправить вас уже не могу, слишком поздно! – развела руками служащая.
– Но почему?! – удивился Женька, – самолёт же ещё не улетел?..
– Потому что трап уже убран, двигатели запущены. Самолёт готовится к взлёту. Мне очень жаль, простите... – повторила она, и, видимо, не желая более разговаривать с назойливыми провожающими, удалилась.
– Господи, какая же я растопоша! – Стыд и отчаяние охватили несчастную Таню, из глаз её, как ни пыталась сдержать, всё-таки скатились две слезинки, и она не решалась взглянуть на сестру и брата.
– Да-а-а, невезучая ты, сестрёнка, похоже, не судьба тебе улететь сегодня... – вздохнул Женька.
– А всё из-за кого, дорогой ты наш?! – не выдержала Нина. – Какого хрена вдруг понесло тебя сегодня в этакую даль, да в такую погоду?! Хотел, как лучше? Если бы не ты, не было бы всей этой нервотрёпки, и Танька преспокойненько сидела сейчас в кресле самолёта!
Но Женька и без того чувствовал свою вину, и не собирался оправдываться перед сёстрами.
– Прости меня, Танюша, дурака такого... – произнёс он, с грустью глядя на сестрёнку. – Действительно из-за меня всё так получилось. В самом деле, я виноват, очень виноват, Нинка права.
– Да перестань, Жека! Это я сама из-за волнения и спешки... Сунула билет во внутренний кармашек, да и забыла. Главное, несколько раз прощупывала и не находила... Просто чертовщина какая-то! Как такое могло случиться?!
– Ну, всё, хватит вам уже себя изводить без толку! – прервала их Нина. – Первым делом надо Стасу позвонить, пока не поздно. А то приедет жену встречать, а её среди прибывших нету... Представляю себе эту картину! Зная твоего муженька, не сомневаюсь, что он весь аэропорт с ног на голову перевернёт! Ты ещё не придумала, как ему правдиво соврать?
– Ничего я не буду врать, скажу, как было, вот и всё.
– Ну, и правильно!
В междугородном телефоне-автомате, набирая домашний номер, Таня волновалась – вдруг Стаса не окажется дома, и ей не удастся его предупредить. Тогда получится действительно скверно: беспокойный, мнительный супруг навоображает себе всяческих страстей, и ничего хорошего из этого не выйдет. Но, к счастью, муж оказался на месте. После разговора с ним у Тани, как ни странно, настроение немного улучшилось – выплеснув супруге по привычке массу традиционных упрёков, Стас сообщил, что юбилей по некоторым причинам пришлось отложить на недельку. Так что страдать по поводу завтрашнего дня теперь ей было ни к чему. Купить билет на следующий рейс, вылетающий через два дня, Таня не захотела, попытка сдать его и получить хотя бы часть стоимости не увенчалась успехом, и они решили попытать счастья уехать на наземном транспорте – на поезде. На удивление, на этот раз им повезло – без труда удалось купить билет в купейный вагон. Времени до отправки поезда оставалось довольно много, позвонили маме, чтобы не волновалась, а после Женька, изо всех сил стараясь искупить свою «вину», катал сестёр по вечернему городу, исполняя все их прихоти, а потом повёл девушек в ресторан.
Приобретя для Тани всё необходимое в дорогу, посадили её в поезд, посидели несколько минут рядышком в купе. Настроение к этому времени у всех улучшилось. То ли выпитое сёстрами шампанское было тому причиной, то ли оттого, что исчезли, наконец, волнения уходящего дня, но им было сейчас легко и хорошо. Прощаясь с родными, Татьяна заверила их, что после всех переживаний сегодняшнего дня она будет спать, как убитая, и время в пути пробежит незаметно.
В их купе, кроме Тани, пока было только двое – пожилая женщина лет семидесяти с внуком-студентом, который, ловко запрыгнул на верхнюю полку, немедля включил свой транзистор и, надев наушники, меланхолично покачивал головой, видимо в такт музыки. Словоохотливой старушке, Анне Ильиничне похоже, было скучно, и она всё порывалась поболтать с попутчицей, но у той от усталости слипались глаза. Таня легла, накрывшись одеялом в накрахмаленном пододеяльнике, с удовольствием вслушиваясь в мерный перестук колёс и через мгновение, убаюканная, как дитя в люльке ритмичным покачиванием вагона, уснула спокойным, лёгким сном.
... Проснулась Татьяна неожиданно от каких-то странных, тревожных голосов. Жуткие крики отчаяния, плач, дикие возгласы словно обезумевших людей вдруг слились в один протяжный, страшный вой... Что случилось?.. Ужас сдавил дыхание Тани, страхом сковало тело. Она с трудом встала, оглядываясь по сторонам. В купе было пусто, и это было удивительно и непонятно – ведь её попутчики вовсе не собирались выходить на какой-то промежуточной станции. Татьяна вышла из купе, и медленно, словно на чужих ногах проходя по коридору в конец вагона, с нарастающим страхом и недоумением оглядывала пустые открытые купе, в которых ещё совсем недавно, вчерашним вечером сидели и пили чай пассажиры... Теперь же в них не видно было ни людей, ни их вещей. Но голоса звучали непонятно откуда, словно извне, и Таня с замершим сердцем приподняла занавеску. За окном она не увидела привычный пейзаж, которым любовалась всегда во время путешествий на поезде – ни лесов, ни полей, ни деревенек, ни маленьких станций не было и в помине, а страшней всего – не было видно за окном даже земли. Там, за окном был густой серый туман, и в нём, то ли летел, то ли плыл её вагон, словно оторванный от поезда непонятно какой силой. «О, Господи... Что это?.. Я умерла?!» – ледяной озноб охватил Татьяну. Жуткий гул неожиданно прервался, но тишина показалась дрожащей от смертельного ужаса девушке ещё более зловещей. Невероятная тоска ощущалась в этой наступившей тишине... За окном хаотично мелькали какие-то странные тени, и вдруг неожиданно чьё-то неестественно белое человеческое лицо приникло к стеклу окна... Что-то неуловимо знакомое было в облике этого мужчины. Открытый рот его замер в крике, а в остановившихся, угасающих глазах застыла обречённость. Таня отшатнулась от окна и дико закричала.
– Что с вами, деточка? – Открыв глаза, Таня увидела склонившуюся над ней Анну Ильиничну, и с облегчением осознала, что это был просто сон.
– Простите, всё нормально. Просто приснилось что-то... Извините, что разбудила вас... – бормотала она, радуясь, что неприятное сновидение прервалось.
– Ночь ещё... – прошептала женщина, – постарайтесь уснуть, до утра ещё далеко.
Но Таня боялась уснуть, опасаясь, что ужасный сон снова вернётся к ней. Она лежала и пыталась понять, отчего такое могло ей привидеться? Неужели пара бокалов шампанского так подействовали на голову?.. Неуловимо знакомое лицо, явившееся во сне, вновь заставило содрогнуться Татьяну. В её памяти возник вдруг неожиданно облик пассажира «волги», не пропустившей их на трассе – сердитого мужчины в шляпе, что-то кричавшего Женьке и крутившего пальцем у виска. Точно, это был он, «куда-то спешивший начальник», как предположил тогда Женька. Только тут он был без шляпы... «К чему привиделось такое?.. Что всё это может значить?» – всё не могла успокоиться Таня. Однако ей всё-таки удалось, наконец, уснуть, и остаток ночи прошёл без сновидений.
Утро было солнечным, на ясном небе не было ни единого облака. Таня, отодвинув занавеску, с удовольствием глядела на проносящиеся за окном милые картины деревенских пейзажей, вслушивалась в мирный, уютный перестук колёс, радуясь скорой встрече с супругом, со ставшим уже родным, городом. Ночной кошмарный сон постепенно вытеснялся из головы оживлёнными голосами попутчиков, приготовлениями к завтраку, лёгким позвякиванием стаканов с горячим чаем, разносимым проводницей на блестящих подносах.
– Слыхали, у нас самолёт вчера разбился? – спросила проводница, ставя на столик три стакана в подстаканниках. – В новостях передавали. Все погибли, ужас какой...
– Да вы что?! Сергей, а ну-ка выключи свою музыку, поищи там новости! – крикнула внуку бабушка, и тот, вытащив из ушей наушники, стал переключать каналы.
"... потерпел крушение при посадке в аэропорту самолёт АН-24, летевший рейсом 264-м из города..." – раздался из транзистора голос дикторши.
– К-каким рейсом?.. – прошептала одеревеневшими вдруг губами Татьяна, чувствуя, как в висках застучало, а по спине прокатилась ледяная волна. – Я не разобрала...
– Тихо! – указательный палец Анны Ильиничны потребовал молчания.
"... найденные оба чёрных ящика отправлены на экспертизу... В результате предварительного осмотра предполагается ошибка экипажа, по неизвестным пока причинам не сумевшего посадить самолёт и пытавшегося уйти на второй круг, который закончился катастрофой. В результате погибло тридцать восемь... простите, тридцать семь пассажиров и четыре члена экипажа.
– А вы не расслышали, какой... номер рейса? – опять спросила Таня, почувствовав, как вдруг ей перехватило горло, и собственный голос показался чужим.
– Двести какой-то... – произнесла старушка. – Двести шестьдесят четвёртый, – уверенно сказал Сергей, – точно!
– А ты что, миленькая, так побледнела? У тебя там, не дай Бог, случайно никто не... – Таня отрицательно покачала головой.
– ... Я тоже должна была быть там, с ними... – прошептала она, но её никто не услышал.
... «Какая сверхъестественная сила провидения уберегла меня от этой страшной участи?.. – думала Таня. – Чем могла заслужить я эту милость небес? Наверное, неспроста мой ангел-хранитель устраивал постоянные преграды на нашем пути... на моём пути в небытие. А мы так сердились на Женьку, особенно Нина... Да, с ней, аккуратной и пунктуальной, мы бы задолго до регистрации были бы на месте. О, как же мне не терпелось оказаться поскорее в самолёте, в его уютном кресле возле небольшого круглого оконца! Как мечталось глядеть из него на эти снежно-белые горы облаков, на покрытую синеватой дымкой землю...» Таня мысленно перенеслась во вчерашний день, и представив себя в салоне самолёта среди всех обречённых на страшную гибель людей, содрогнулась. «Прости меня, милый мой Женька! – мысленно молила Татьяна брата, – ты чувствовал моё настроение, видел моё отчаяние и страдал за меня... Родной мой, ты так переживал, виня себя в этом, как мы считали, досадном происшествии. Судьба твоими руками спасла меня... нет, не только меня, Жека! Ты ведь невольно спас и своего племянника, или может быть, племянницу, но об этом ты пока и не ведаешь... Спасибо тебе за нас!»
Таня вдруг впервые почувствовала едва ощутимый толчок внутри себя, и приложила руку к животу. "Нас сохранил Господь, а значит, мы должны жить, верить, славить его и быть счастливыми! – так же мысленно сказала она своей, начавшей уже шевелиться в ней, крохе. И мы сегодня же поставим свечку в храме за наше чудесное спасение, мой малыш, за наше новое рождение... И, конечно, за упокой души всех их, безвременно ушедших в мир иной невинных людей..."
