Текст книги "Темный город"

Автор книги: Маргарита Батицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Темный город
Маргарита Батицкая

© Маргарита Батицкая, 2015

© Маргарита Батицкая, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Глава 1. Ночной гость

Опять ночной город. Определенно, ночью город выглядит лучше, чем при свете дня: не видны серые, потертые стены домов и унылые улицы, а огни отвлекают от всего безликого, и можно спокойно идти вдоль дорог и витрин, перестав существовать для людей, без конца заполняющих эти улицы. Идти в никуда, раствориться в собственных мыслях и темноте.

Фрэнк Вудлен поднял воротник плаща: снова начинался дождь, бесконечный дождь. Вудлен не понимал, где он, что делает в этом городе, ночь теперь или только вечер: «Проклятье, как я здесь оказался! Это когда-то должно закончиться». Он поёжился от промозглой сырости и закурил, прислонившись к холодной стене. Что-то тревожило Фрэнка в беспокойных отражениях огней: «Надо бросать курить, надо бросать…». Кто-то из прохожих толкнул его. Спички вылетели из рук.

Позже Вудлен с трудом вспоминал, как он оказался в своей квартирке. Здесь все было по-прежнему: через жалюзи проскакивали проблески улицы, на полу и стенах прыгали полосы света, прорисовывались смутные очертания мебели и предметов, скомканная одежда на стуле… пара фотографий, блики на треснувшем зеркале… Шум дождя и ночного города усыплял. Вудлен опустился в кресло. Он уже много дней не зажигал света, так и сидел в полутьме комнаты и прислушивался к звукам города, шорохам дома с маленькими комнатами и старой мебелью, и ему казалось, будто ночь нескончаема. Он то засыпал, то просыпался, в голове проносились лица из толпы, звуки шагов, свет фар. Промокший плащ свисал со спинки стула. На пол падали холодные капли, мелодично вписываясь в шёпот ночи.

Вудлен снова видел светлый дом и залитый солнцем сад. Да, раньше было много света и солнца, но потом начались дожди… все изменилось.

Он видел улыбку жены, ее глаза, слышал звонкий смех. Она уходит в сад и растворяется в свете, за ней бежит маленький сын. Вудлен отчетливо слышит топот детских босых ножек. Он идет за ними… яркий свет фар, резкий удар и темнота…

Фрэнк проснулся от громкого стука в дверь. Он вспомнил, что находится в темной квартире, а за окном дождливая ночь.

Вудлен с трудом приходил в себя, а в дверь настойчиво стучали.

– Фрэнк, ты здесь? Фрэнки, дружище, может, впустишь меня? Это я, Гилберт. Гилберт Крейн.

Фрэнк поднялся с кресла: «Крейн, друг отца… Свет, нужно зажечь свет». Щелкнул выключатель. Вудлен открыл дверь и впустил ночного гостя. Гилберт шагнул в квартиру и крепко обнял Фрэнка:

– Сынок, хорошо же ты спрятался, я ищу тебя второй день, – его голос звучал отстраненно и глухо.

Фрэнк пытался понять, сон это или реальность. Ясность мыслей возвращалась очень медленно.

– Гилберт, это ты? Как ты нашел меня? Проходи.

Крейн сел на стул спиной к свету, не снимая плаща. На секунду Фрэнк услышал, как на пол падают капли, этот звук гулко отдавался у него в мозгу. Он посмотрел на Гилберта. Они не виделись пять лет. Да, пять лет, с тех пор как…

– Я искал тебя в старом доме, но там уже четыре года живут другие люди. В участке мне сказали, что ты вышел в отставку после аварии. Шериф теперь тот смышленый паренек, кажется, твой друг, Стивенс. Да… Значит, ты решил спрятаться от всего мира?

– Да, решил…

Свет в комнате мерцал, Фрэнк пытался разглядеть лицо своего гостя. Тот изменился, сильно изменился. Постарел… В нем появилась какая-то затравленность, обреченность. Что-то тревожило этого человека.

– Эмили и Ричи… Какая страшная авария. Сколько лет прошло. Фрэнки, ты молод, ты еще выберешься. Ведь ты жив, – Крейн закурил и откинулся на спинку стула.

Фрэнк увидел его улыбающиеся глаза. Да, он помнил эти глаза. Гилберт и отец Вудлена выросли вместе, Крейн был частым гостем в доме друга и после его свадьбы. Потом он тоже женился, у него родился сын, через несколько лет появилась дочка, Крейн открыл свой отель. Он был уважаемым человеком в этом городе, как вдруг обвинение в убийстве, суды. Вину доказать не смогли, но он был уничтожен, друзья отвернулись от него, жена забрала детей и уехала в дом родителей.

– Ты был хорошим шерифом, Фрэнк, как и твой отец.

Свет снова замерцал.

– Я принесу выпить, – Вудлен приподнялся, но Гилберт остановил его жестом.

– Не надо. Позже… У меня есть дело. Ты единственный, кому я могу это доверить. Фрэнк, мне грозит опасность. Я составил завещание, и мне нужно, чтобы ты позаботился кое о ком. Дело в том, что у меня есть еще одна дочь.

– Что?

– Я узнал об этом полгода назад. Ее мать написала мне перед своей смертью. Фрэнк, после того, как все отвернулись от меня, я остался один в огромном отеле, без семьи, без друзей, никто не хотел иметь со мной никаких дел. Отель пришел в запустение. Пятнадцать лет я был мертв для мира и сам для себя. И вдруг месяц назад я узнаю, что у меня есть вторая дочь. Я хотел тут же броситься и найти ее, но, Фрэнк, я ничего не знаю о ней, она может меня ненавидеть или не знать обо мне вовсе. Ее зовут Вайнона Сирин.

– Кто ее мать?

– Это сейчас не имеет значения. Найди ее, Фрэнк. Прошу тебя, мне нужна твоя помощь. Вот адрес. Там она жила с матерью, – Крейн протянул карточку.

– Гилберт, я готов тебе помочь, но почему ты так спешно составил завещание, тебе угрожали?

– Налей-ка мне чего-нибудь выпить.

Фрэнк встал и пошел на кухню. Дверь со скрипом закрылась за ним. Он нашел полупустую бутылку виски и два стакана. Но когда он вернулся в комнату, Крейна уже не было. Фрэнк подошел к окну и приоткрыл жалюзи: из-за угла дома выехала машина. В тусклом свете фонаря Вудлен успел заметить номер: 4ACE422. Было ясно, что Гилберт решил уйти тайком, не попрощавшись.

Фрэнк опустился в кресло. Все это ему совсем не нравилось. Он пытался привести в порядок свои мысли. Гилберт Крейн. Двадцать лет назад его обвинили в убийстве мэра города, Икабота Стенли. Обвинение строилось на единственной улике – револьвере из коллекции оружия семьи Крейнов, с отпечатками Гилберта. Обвинение утверждало что, в тот день мэр оставался в доме один. Прислугу и секретаря он отпустил. Крейн ворвался в его кабинет и выстрелил… Затем скрылся из дома мэра, оставив оружие на месте преступления. Мэра нашли мертвым с пулей в голове в запертой комнате. Никаких других улик найдено не было. Крейна арестовали через сутки. В день убийства никто не видел его ни в городе, ни в отеле. Но объяснить то, как Крейн мог оказаться в запертой изнутри комнате с закрытыми окнами на четвертом этаже, не смогли, также не было мотива для убийства. Версия о том, что убийца проник в окно, тоже отвергалась: стена здания была гладкой и отвесной, расстояние между окнами слишком большое, чтобы перебраться из одного окна в другое. Но суд был настроен против Крейна, ведь был убит любимый всеми мэр. Гилберт отказался от показаний. Но в его защиту выступила жена мэра, Мередит. Она призналась, что в тот день Крейн приезжал к ней в загородный дом у озера, в двухстах километрах от города. Были и свидетельские показания прислуги, живущей в доме. Крейн не мог оказаться в городе во время убийства. Он был оправдан судом, но жизнь его рухнула… Он остался один в разрушающемся отеле.

Фрэнку тогда было восемь лет. Он помнил эту историю и знал о деталях следствия, ведь шерифом был его отец. И знал, какой трагедией это стало для отца…

«Нет, нельзя это так оставлять», – Фрэнк встал, захватил плащ и направился к двери. В коридоре было тихо. «Наверно, около четырех утра», ̶ Он спустился по лестнице и вышел на улицу. Дождь сменился густым туманом. «Что за черт, с этим городом творится что-то странное», – Вудлен поднял воротник повыше, ему понадобилась пара минут, чтобы вспомнить, где припаркована его машина. Туман превращал город, дома, машины в какой-то жутковатый мир. Фрэнк шел и чувствовал вязкий холод.

Он сел в машину, звук закрывающейся двери показался ему нереальным. Фрэнк достал сигарету и пошарил рукой в кармане в поисках спичек, но не нашел их. В нагрудном кармане рубашки лежала карточка с адресом, оставленная Гилбертом. Фрэнк знал семью Крейна, его жену и двух детей: Ханну и Чарльза. Но оказалось, что есть еще одна дочь…

Через двадцать пять минут Фрэнк стоял у входа в отель «Хикори-хаус». Буквы давно не горели, только изредка искрились. Здание пришло в сильное запустение. Трудно было представить, что здесь кто-то может жить. Света в окнах не было. Фрэнк заметил, что дверь приоткрыта, он помедлил, прежде чем войти: его охватило тревожное предчувствие. Темное здание отеля давило пустотой и ветхостью. Внутри царил полумрак, но свет уличного фонаря выхватывал из сумрака отдельные предметы. Фрэнк чувствовал: что-то не так. Он не стал пытаться включить свет или позвать Крейна. По памяти Вудлен пересек холл и стал подниматься по лестнице – там был кабинет Гилберта. Верхняя ступенька резко скрипнула под его ногой. Фрэнк толкнул дверь в кабинет, она открылась почти неслышно, он шагнул внутрь: комната была рассечена полосами болезненного желтоватого света фонаря. Фрэнк увидел кресло с кипой книг и газет на нем. А в дальнем углу – рабочий стол, который стоял в полутьме. Свет фар проезжающей машины охватил стол, и Фрэнк увидел Гильберта, лежащего головой на этом столе. Вудлен резким движением включил светильник у кресла. Крейн лежал в луже собственной крови, которая залила столешницу и уже начала стекать на пол. Фрэнк рванулся к нему и взял руку. Пульса не было, но тело было еще теплым. Вудлен ощутил невыносимую тяжесть в груди: за годы работы в полиции он так и не смог привыкнуть к виду мертвого человека…

Фрэнк отступил назад и вдруг почувствовал резкий тошнотворный запах: «Формальдегид или что-то вроде того…». Фрэнк ощутил, что здесь есть еще кто-то. Оружия с собой не было. Свет замерцал. В глубине здания послышался скрежет: заработал старый лифт. Вудлен проскользнул в дверь и замер за поворотом, ведущим на лестницу. Он увидел слева от себя мутное зеркало. И вдруг что-то промелькнуло в нем – черный силуэт. Фрэнк отпрянул и попытался увернуться, но нечто с чудовищной силой схватило его и швырнуло о железную решётку лифта. Вудлен только успел заслонить голову рукой. Он упал, почувствовав сильнейшую боль в плече и груди. Потолок поплыл перед глазами.

Глава 2. Неожиданность

Фрэнк очнулся от звука голосов. Ему казалось, что разговор, который он слышит, состоит из постоянно повторяющихся слов, словно каждое новое слово было лишь эхом уже произнесенного: «Самоубийство… убийство… убийство. Вудлен… Вудлен… порядок… порядок».

Гул в голове начал утихать, и Вудлен смог различить, что находится в одной из комнат отеля, по соседству с кабинетом Крейна. Фрэнк судорожно начал приводить в порядок свои мысли: «Крейн убит, а он сам возможно столкнулся с убийцей, который слишком силен для человека».

– Фрэнк, ты как дружище? Повезло, легко отделался. Переломы ребер и пара ушибов. Врач уже осмотрел тебя.

Вудлен повернул голову на голос. Стивенс… Его старый друг, ставший шерифом после его ухода из полиции. Виделись пару лет назад.

– Стивенс… Давно ты здесь? – Фрэнк сел и поморщился от сильной боли с правой стороны груди. – В отеле кто-то был…

– Уже около часа… Старикан, скорее всего, сам себя застрелил, все знают, во что превратилась его жизнь, и в таком исходе нет ничего удивительного, но как ты сам здесь оказался? ̶ Стивенс испытывающе смотрел на Фрэнка, замечая про себя, как тот изменился, пытаясь прочесть его мысли и намерения на лице и в глазах.

Вудлен понял, что Стивенс давно перестал быть его другом, теперь они были из разных миров, и могло оказаться так, что шериф и вся полиция станет враждебной для него стороной со своими скрытыми мотивами. Крейн убит. Фрэнк обещал найти дочь Гилберта, она могла оказаться в опасности. Нет, ей определенно грозит опасность. Слишком сильно переплетаются все последние события. Она часть этого клубка… К тому же в полиции наверняка считают, что он не в себе, былое уважение сменилось недоверием… Он долго не мог прийти в себя после смерти жены и сына. Наверняка все подумали, что он спятил.

– Он приходил ко мне ночью. Просил помочь уладить одно дело, это касается его семьи. Он хотел вновь наладить с ними отношения. Мы были у меня в квартире, он быстро ушел, мы не договорили. Я решил поехать за ним. Зашел в отель, дверь была открыта, нашел его мертвым. Потом на меня что-то напало…

– Напало? Человек? – Стивенс все еще всматривался в лицо старого друга. Он невольно искал следы помешательства, но лицо Фрэнка было нормальным для человека, пережившего горе.

– Человек… Да, определенно человек, только очень сильный. Он отбросил меня на несколько метров, будто я тряпичная кукла. Я не смог его рассмотреть: было слишком темно. Стивенс, ты же не думаешь, что Крейн сам себя убил? – Вудлен вновь поморщился от едва стерпимой боли: «Чертовы доктора, чертов город. Довели медицину до невероятных пределов развития, изобрели способ выращивать человеку новые конечности, пересаживать и вживлять здоровые органы, но стали забывать вкалывать пострадавшему обычное обезболивающее…».

– Отпечатки на оружии только его, все это, конечно, легко разыграть, но пока из подозреваемых только ты, Фрэнки, – Стивенс добродушно ухмыльнулся, но тут же помрачнел, будто только что понял, что его мысль не лишена логики. – В отеле полная разруха, сложно понять, был здесь кто-то или это все следы старых погромов и вторжений. Знаешь, дружище, в городе стало твориться что-то странное. Происходит много убийств, больше, чем когда-либо. Убийства жестокие, зверские, но лишенные последовательности, будто преступник или преступники действуют по сиюминутным всплескам агрессии. Люди стали бояться… Может, ты еще что-то можешь мне сказать?

– Да, еще на этаже стоял невыносимый запах формальдегида или чего-то похожего на него.

– Это может пригодиться… Неужто по городу шастает труп, вымоченный в этой дряни? – Стивенс всегда отличался мрачным чувством юмора, но Фрэнка занимали уже совсем другие мысли.

Ему нужно было найти девушку, дочь Крейна, и уберечь ее от возможной опасности.

Через полчаса Вудлен вырвался из обветшалого отеля, который стал еще темнее после страшного события, произошедшего в его стенах этой ночью. Фрэнк не смог еще раз взглянуть на тело. Уныние и холод пронизывали его тело и подбирались к самой душе, хотя в ней уже давно не было тепла и радости… Определенно, Вудлен стал слабым и разучился принимать удары, которые жизнь наносит по причинам, известным ей одной.

«Вайнона Сирин… Вайнона. Красивое имя. Интересно, что она за человек…».

В утренней прохладе пустого города Фрэнка неожиданно охватило оживление. Дождя не было, хотя дорога еще блестела в тусклом свете. Вудлен, слушая свои гулкие шаги, добрел до машины. Сел в нее, и вновь почувствовал острую боль, но теперь она даже радовала его, на мгновение он вновь ощутил себя живым. Он еще раз ощупал грудь, плечо, руку. В запястье что-то хрустнуло. Вудлен медленно загнул рукав: кожа на запястье лопнула, и из него торчал обломок кости, сделанной из сложной конструкции металла и пластика. Новую руку Фрэнк получил взамен старой, потерянной в аварии, в которой погибла его семья. Вудлен уцелел в этой катастрофе, разрушившей всю его жизнь. Жена и ребенок погибли на месте, а он полумертвый, без руки и части плеча, попал в главную клинику города, где занимались вживлением частей тела людям, потерявшим конечности. Теперь такие операции были обычным делом, более того, ученые и врачи продвинулись намного дальше… Хотя многих людей до сих пор пугало, что среди них может находиться подобный «робот», но стоило им самим стать пострадавшими и недовольство тут же исчезало.

Повреждение искусственной руки не было серьезным, но Фрэнку необходимо было восстановить имплант, только сейчас на это не было времени.

Вудлен нашел карточку с адресом матери Вайноны, это было в получасе езды от отеля. Он тут же завел машину… В дороге он думал о странных убийствах, о которых говорил Стивенс, все это не давало ему покоя, особенно тревожило то, что ему придется сообщить дочери Крейна о его смерти. Она могла знать о своем отце с самого рождения, значит, такое известие может стать потрясением.

Дом, к которому он приехал, находился в старой бедной части города, полной торговцев, кабаков и притонов. На улице было уже много людей, спешащих по своим делам.

Нужная ему квартира находилась под самой крышей. Он пару раз постучал в дверь. Ответа не было. В доме вообще стояла странная тишина, от которой было не по себе. Фрэнк решил, что в сложившихся обстоятельствах он не может медлить. Он толкнул дверь, и… она оказалась не заперта. Очень скверно. Вудлен был рад, что на этот раз захватил с собой пистолет, уже давно оставленный в бардачке машины. Осторожно продвигаясь вдоль стены, Фрэнк прошел по коридору и практически неслышно вошел в комнату, затем приблизился к двери в темном углу, ему показалось, что он слышит едва различимый шум шагов за закрытой дверью. Постояв, почти не дыша, напряженно прислушиваясь, он резко открыл дверь и тут же, в долю секунды, заметил темный силуэт в дальнем конце помещения и понял, что на него направлено оружие. После тяжелой ночи нервы не выдержали, и Вудлен выстрелил. В следующее мгновение он услышал пронзительный звук разбивающегося стекла. Фрэнк понял, что выстрелил в зеркало, не узнав в нем самого себя. Напряжение сменилось бессилием и опустошенностью. Он тут же прислушался, в доме было тихо, окно комнаты смотрело на пустой двор, в противоположную сторону от шумной многолюдной дороги, выстрел не был услышан или же никто не придал этому значения.

Люди в этом городе вообще имели удивительную способность не замечать чужих несчастий и начинать беспокоиться только тогда, когда опасность могла угрожать их собственной жизни или имуществу.

Фрэнк не хотел, чтобы кто-то вызвал полицию, на этот раз его могли обвинить в том, что он вломился в чужую квартиру или решить, что он сумасшедший, который боится собственного отражения и палит во все подряд. Он стал быстро осматривать квартиру. Здесь все перевернули вверх дном: вещи были раскиданы по всему полу, мебель разбита. На полу, кроме осколков от зеркала, валялись разбитые рамки для фотографий, которые хрустели под ногами. Казалось, что в квартире не осталось ни одной целой вещи, все было разорвано, сломано, разбито.

Среди раскиданной одежды, Фрэнк заметил фотографию женщины и девочки и маленькую рекламную афишу кабарэ «Ультрамарин». Вудлен всмотрелся в лица на фото, наверняка, это была Вайнона с матерью, но здесь ей было около десяти лет, сложно представить, как она могла бы выглядеть теперь. Он снова осмотрел комнату, заметив пианино с развороченными клавишами и разорванные ноты. В этом была какая-то необъяснимая горечь…

Нужно было уходить. Вудлен уже подошел к входной двери, но тут услышал стук. Кто-то стоял за ней. Это были соседи, которые встревожились шумом в квартире и все-таки решили проверить, что там происходит. Оставался только один выход: вылезть через окно и спуститься по сточной трубе. Фрэнк вернулся обратно в комнату, поднял раму и вылез наружу. Карниз был ненадежен, к тому же Вудлен заметил, что в одном месте он сильно продавлен, будто кого-то уже посещала мысль выбираться из квартиры через это окно. Так тот, кто разгромил квартиру, мог проникнуть туда незамеченным и так же покинуть ее.

Фрэнк быстро спустился на землю, вышел из двора и, смешавшись с толпой, дошел до машины. Он решил подождать какое-то время, чтобы не вызывать подозрений, и узнать, что возможно у жильцов соседних квартир. Вудлен стал рассматривать фотографию, на обороте ничего не было написано, никаких пометок.

Фрэнк не заметил, как заснул. Когда он проснулся, то на часах было уже около полудня. Он резко вышел из машины и направился через двор к уже знакомому дому. На первых нескольких этажах никто не отзывался на стук. На четвертом этаже Фрэнк остановился у одной из квартир и уже собрался постучать, как вдруг у него появилось отвратительное ощущение: за его спиной кто-то находится, и этот кто-то пристально за ним наблюдает. Фрэнк быстро обернулся и увидел в полутьме старую женщину, неопрятную, со странным выражением лица, она неотрывно смотрела на него. Это неприятно его поразило.

– Я ищу Вайнону. Вайнону Сирин, – голос Фрэнка прозвучал странно глухо.

– Ее здесь нет. Нет. Нет.

– Кто-то еще живет в этом доме, кто может знать, где она?

– Никто, ее мать и я – последние, кто жил здесь. Она умерла, я осталась. Осталась, – старуха продолжала неотрывно смотреть на Вудлена, – может, ты из той шайки, от которой она с матерью сбежала из одного грязного города в другой… Вайноны нет.

– Я ничего не знаю про эту шайку, я всего лишь юрист.

– Она ушла петь в кабарэ, в грязную забегаловку. Только скажи ей…, – старуха замолчала.

Фрэнк ждал, что она договорит, но старуха молчала. Он развернулся и начал спускаться по лестнице. И вдруг… она заговорила:

– Скажи ей, что когда ее убьют, пусть приходит бродить по дому со своей матерью… Ей так одиноко…

Фрэнк, стоял у кабарэ «Ультрамарин». Он добрался сюда в каком-то полузабытьи. Заведение открывалось только в шесть часов вечера. Это было одно из самых шикарных мест потопленного в дожде города. Фрэнк зашел в пустое помещение. Неяркий свет пасмурного дня освещал множество столов и небольшую сцену, с которой веселили посетителей, не знавших, куда деть свои деньги и какую, еще ненужную, роскошь втиснуть в свою богатую, но надоевшую жизнь. Он стоял и смотрел в никуда, вдруг его окликнули. Фрэнк обернулся и увидел молодую женщину в темном открытом платье; черты ее, наверняка, красивого лица странно смазывались в его сознании.

Из короткого разговора Вудлен понял, что Вайнона работает здесь всего пару дней, ее выступление будет ближе к концу увеселительной программы, где она может жить, знает только ее подруга, работающая здесь же, но ее тоже нет. Фрэнк решил не дожидаться вечера и взял телефон подруги Вайноны.

Он вышел на улицу и заглянул в ближайший бар, чтобы найти телефон и съесть что-нибудь впервые за последнюю пару суток. В баре было почти так же пусто, как и в кабарэ. За дальним столом, навалившись на спинку стула и опустив голову, сидел один из трех посетителей, лицо его было скрыто капюшоном куртки и полосатой тенью от жалюзи. Перед ним стояла бутылка и пара стаканов. Другие сидели спиной к входу. Фрэнк заметил только их темные спины.

Вудлен подошел к стойке бармена и заказал выпить и поесть. Скучающий бармен плеснул мутную жидкость ему в стакан, официантка лениво облокотилась на стойку рядом с Фрэнком. Полутьму бара заполняла глухая, невнятная музыка, от которой клонило в вязкий сон. Вудлен не заметил, сколько времени прошло с его прихода. Он только слышал сквозь полусон, как хлопала входная дверь, и бар постепенно заполнялся людьми. Когда он очнулся, на улице уже стемнело, и снова полил дождь, превращающий дороги в размытое зеркало. Бар был полон. Вудлен нашел телефон и набрал номер, который он получил в кабарэ, но длинные гудки не сменились ответом, он решил, что слишком долго просидел за стойкой, забыв обо всем. Надо было идти в кабарэ.

Он уже открывал дверь, чтобы выйти на улицу, как вдруг услышал пронзительный вопль из другого конца бара. Вудлен резко обернулся и увидел, как официантка отпрянула от человека, сидящего за дальним столом. Фрэнк плохо различал происходящее в дыме от сигарет, он подошел ближе и увидел, что этот человек мертв. Нет, не просто мертв, он походил на труп, которому по крайне мере несколько недель. Кожа в некоторых местах уже обнажала мышцы, полусгнивший рот превратился в отвратительный оскал мертвеца.