Текст книги "Драконы Хаоса"

Автор книги: Маргарет Уэйс

Соавторы: Трейси Хикмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Я поднялся на ноги, стараясь сохранять спокойный вид. Гном прошел через дверь, ведущую, скорее всего, на кухню.

– Природа требует. Вернусь через минутку, – сказал я капитану. Старина Герн не ответил. Он вынул вторую полученную от меня монету и воззрился на нее.

Я пошел прочь, раздумывая о том, как бы подловить гнома, чтобы задать ему с глазу на глаз несколько важных вопросов. Если этот Палантас походит на старый, то и гальюн должен располагаться в переулке над канализацией. Дверь, ведущая на переулок оказалась открытой…

Старый раб снова вышел из кухни, неся еще одну кружку. Он поднес ее к ближайшему столику и был снова на пути к кухне, когда я произнес на соламнийском:

– Я тоже бы не отказался еще от одной.

Гном поглядел на меня, и наши глаза на секунду встретились. Затем он опустил взгляд и вошел на кухню, возвратясь через минуту с новой кружкой.

Я потянулся за ней, поворачиваясь так, чтобы никто не мог увидеть моего лица.

– Переулок, – прошептал я на кендерском.

Старый гном поднял лицо и уставился на меня темными, покрасневшими глазами. Я качнул головой в сторону двери, выходящей в переулок, а затем отправился туда с кружкой в руках, надеясь, что никто не обратил на нас внимания.

Запах снаружи подсказал мне, что я нашел гальюн… им оказалось узкое отверстие в земле, скорее всего, глиняная труба, ведущая в коллекторы. Я прислонился к стене и подождал.

В течение нескольких минут гном не показывался. Я уже собирался сдаться, когда он вышел, медленно подошел и поднял лишенную кисти руку, указывая на мою выпивку.

– Я не вижу здесь кендеров, Дуггин, – спокойно произнес я на кендерском, вручая гному пустую кружку. Он ничего не ответил, только забрал кружку и прижал ее к груди одной рукой, уставившись на меня без выражения на лице.

Возможно, стоило попробовать по-другому.

– Я не здешний, – сказал я, все еще используя кендерский. – Мы с капитаном хотим разузнать немного об этом городе. Мы не знаем многих обычаев, и мне показалось, что ты мог бы…

– Прекрати, – произнес гном. Он говорил нечленораздельно, но во всем остальном это был совершенный кендерский. – Ты либо глупец, либо безумец, если так свободно используешь этот язык. Кто-нибудь может подслушивать.

Я безмолвно смотрел вниз, на гнома. Даже пьяный, он говорил с такой авторитетностью, что я действительно почувствовал – я, как он и сказал, глупец каждой своей частичкой.

Гном посмотрел на меня. И мне показалось, что теперь он держался несколько прямее.

– Откуда вы? – спросил он, произнося слова с еще большей осторожностью.

Чтобы произнести это слово, мне потребовалось некоторое время.

– Палантас, – сказал я, наконец, на соламнийском. – Мы из Палантаса. Ты сказал, что только кенд…

Гном поднял руку, останавливая меня, прищурился и слегка покачал головой, словно решив, что я ему лгу.

– Я тоже был глупцом. А теперь отправляйся домой и забудь, что знаешь этот язык, если хочешь сохранить свою шкуру, – прошептал он на соламнийском, разворачиваясь к таверне.

– Дуггин! – Я протянул руку, хватая его за плечо. – Дуггин, где мы? Что здесь происходит?

Гном обернулся, темные глаза холодно остановились на моей руке. Я отпустил его. Он ответил, не глядя на меня, без всякого гнева в голосе:

– Ты не можешь быть настолько невежествен, но в любом случае заслуживаешь ответа. Ты находишься в Палантасе, столице доминиона Соламния, во Всемирной Империи Истар. Отправляйся домой.

Он возвратился в таверну и медленно закрыл передо мной дверь.

«Доминион Соламния? Всемирная Империя… Истар? Истар разрушен уже почти четыре столетия назад, уничтожен, когда Боги свершили свой суд над Королем-Жрецом за богохульство и попытки управлять ими. Что еще за шутки?»

Я вернулся в таверну, пытаясь выследить гнома. Старина Герн встретил меня, как только я вошел. Он схватил мою руку и поднял серебряную монету перед моими глазами. Я взял ее, чтобы рассмотреть внимательнее.

На одной стороне серебряной монеты была изображена карта острова, который мне удалось узнать не сразу. Слова «Истар Торжествует» были отпечатаны по краю на официальном соламнийском. Я повернул монету словами вверх. Сориентированный таким образом, остров выглядел знакомо. Им оказался Ансалон, наш родной континент… но Ансалон такой, каким был давным-давно, до того, как ужас Катаклизма разрушил его. Я хорошо знал очертания старого Ансалона по картам, которые мудрец-историк однажды показывал мне. Кровавое море Истара, восточные острова и западные острова отсутствовали на выгравированной карте. Северный и Южный Эргот и большая часть западных островов заменялись древним королевством Эргот. На востоке располагались земли самого Истара, с многоконечной звездой, отмечающей местоположение столицы.

Я молча перевернул монету.

На меня уставился открытый глаз.

Мы оставили таверну и пошли по мощеной улице, где галдели продавцы глиняной посуды и фруктов. Я понятия не имел, куда идти.

– Истар, – недоверчиво произнес Герн, блуждая взглядом вокруг, отмечая миллионы незнакомых мест. – Истар. Мы вернулись в Истар.

Я ничего не сказал. Мне не верилось, что это правда. Это должно было быть заклятием, какой-то иллюзией. Некоторые детали не сходились: луна, изображение глаза, размеры Палантаса. Палантас никогда не имел таких размеров, как теперь, даже до того, как Катаклизм смыл его набережную и затопил город. И доминионы Соламния и Эргот никогда не были частью Истара, по крайней мере, не в легендах и историях, которые я читал или слышал.

– Мы в прошлом, – произнес Герн, разговаривая сам с собой. – Более чем на четыреста лет в прошлом. – Он замолчал на минуту, а затем произнес: – Это из-за монстра, огненного гиганта. Должно быть, он метнул в нас заклятие, отбросившее нас в прошлое.

В этом был какой-то здравый смысл, как бы дико это ни звучало. Пламенный гигант, конечно же, являлся причиной наших бед. Но… вернуть в прошлое?

Катаклизм произошел в первом году, а сейчас был триста восемьдесят третий год П. К.[1]1
  П. К. – После Катаклизма, принятое на Кринне летоисчисление. Прим. Ред


[Закрыть], так что нас перенесло, по крайней мере, на триста восемьдесят два года в прошлое, если Герн был прав.

– Кзак-Царот. – Герн остановился как вкопанный.

– Что? – Я посмотрел вокруг.

Герн воззрился на фургон на конной тяге, нагруженный деревянными ящиками, переложенными соломой. На каждом стоял большой круглый знак, изображающий город с черным обелиском в центре. По краю знака аккуратно, по трафарету, были начертаны слова, которые гласили: «Кзак-Царотское красное – разлито по бутылкам в 375 году И. Т.».

Мы смотрели, как фургон грохочет мимо.

– Кзак-Царотское вино, – сказал я, чувствуя, что нахожусь на грани истерики. – Ну конечно, а почему бы и нет? Ведь если мы в прошлом, то город Кзак-Царот все еще не разрушен Катаклизмом и потому продолжает продавать вино…

– Год, – прошептал Герн.

Что-то в его голосе заставило меня замолчать. На лице капитана возникло странное выражение. Старик внезапно подошел к человеку, смотревшему в окно пекарни. Я пошел за ним.

– Прости меня, – произнес Герн, тщательно выговаривая слова, когда тот обратил на него внимание. – Прости, я не слишком лажу со сложением чисел. Я видел, как проехал фургон с вином, которое разлили по бутылкам в триста семьдесят пятом году И. Т. Не мог бы ты сказать мне, насколько вызрело это вино на нынешний момент?

Мужчина, который, судя по его одежде и мозолистым рукам, был фермером, почесал бритый подбородок. Затем опустил глаза и начал считать на пальцах, бормоча себе под нос.

– Восемь лет, – сказал он, поднимая взгляд, – Сейчас триста восемьдесят третий год Истара Торжествующего, хвала Богокоролю, так что вину восемь лет. Для таких, как мы, должно быть в самый раз, а? – Он мигнул, поднял руку в прощальном жесте и вошел в лавку.

– Триста восемьдесят третий. – Герн закачался, а на его обветренном черном лице проступила слабость. – Это…

– Он сказал «Богокороль»? – тихо произнес я. – «Хвала Богокоролю»? Кто это такой?… Паладайн?

Затем новая догадка посетила меня – та же мысль, что поразила Герна.

– Ой! – сказал я.

Я посмотрел на Герна, затем снова оглядел шумный, огромный, невиданный город Палантас, не затронутый ни Катаклизмом, ни войной. Посмотрел на него совершенно другими глазами.

Мы не возвратились в прошлое, понял я. Это был тот же самый год, в который мы с Герном в последний раз покидали Палантас – триста восемьдесят третий.

Но Ансалон был цел. Никакого Катаклизма не было. Истар восторжествовал и стал мировой империей, включившей в качестве доминионов Соламнию и Эргот.

Время не изменилось. Но изменилась история.

– Прокляни меня Паладайн и Такхизис, – произнес Герн, и его слова сорвались, как при последнем издыхании.

Часть прохожих услышала его ругань. Они хмурились и на ходу раздраженно оглядывались назад.

– Поганые богохульники, – пробормотал один из них.

Мы отправились дальше медленным шагом, никуда особенно не направляясь. Улица изгибалась влево. Я узнал название прилегающей улицы и понял, что мы идем прямо по тому месту, где, как предполагалось, должен был стоять огромный Храм Паладайна. Конечно, здесь не было никакого Храма, ведь его построили только после Войны Копья, а в этом мире, вероятно, никогда ее не было. Я даже не знал, существовал ли в нем Паладайн.

Но я начал догадываться о том, кто же такой Богокороль. Хотя мне не удавалось заставить себя облачить эту мысль в слова.

Над крышами стал виден шпиль с похожим на луковицу куполом. Как и некоторые из мраморных зданий вокруг нас, он оказался белым, но с широкими красными полосами. Мы с Герном оба увидели его и оба узнали, но все равно продолжали идти дальше. За поворотом открылся вид на высокую башню с двумя боковыми минаретами и рощей высоких деревьев у основания. Мы продолжали идти до тех пор, пока не дошли прямо до края рощи, где остановились и осмотрелись.

Люди и эльфы перед нами без опаски входили в Шойканову Рощу, располагавшуюся у самого подножия Палантасской Башни Высшего Волшебства. Зеленые дубы Рощи шелестели под летним ветерком, а их ветви тянулись к облакам. Я помнил, что на Рощу наложили заклятие незадолго до Катаклизма, прокляли ее настолько ужасно, что ни одно существо или создание в здравом уме не сунулось бы туда. А белый камень Башни стал черным. Проклятие было наложено разгневанным магом, когда последний Король-Жрец Истара пытался отнять ее у Конклава Магов прямо перед Катаклизмом. В Палантасе все знали историю этой Башни.

Но здесь не было и следа проклятия. Я даже предположил, что мы вернулись в более раннее прошлое, но тут, взглянув наверх, увидел кусок изогнутого символа на самом верху минарета. Я не замечал его, пока мы немного не обошли Башню. Потребовался только миг, чтобы понять, что в целом символ являл собой глаз, окрашенный синим. Это был тот же самый глаз, который я видел на всех парусах, на знаках, на кораблях и всюду. Это, вероятно, был тот же самый глаз, что взирал с единственной луны Кринна.

Король-Жрец Истара, как гласили некоторые легенды о Катаклизме, имел глаза водянисто-синего цвета.

– Похоже, в конце концов, ты заполучил эту Башню, – произнес я, наконец, ни к кому конкретно не обращаясь.

Когда я был маленьким, мои родители играли со мной в игру, которая называлась «А что, если?». «А что, если, – мог спросить отец, – солнце было бы зеленым? Как мир выглядел бы в зеленом свете?» «А что, если бы на деревьях росла шерсть?» «А что, если бы птицы плавали, а рыбы летали?» «А что, если бы жуки умели говорить?» «А что, если не было бы никакого Катаклизма?»

Этот последний вопрос задала моя мать. «Что, если Король-Жрец вдруг оказался бы хорошим человеком и не пытался победить или подчинить Богов Кринна? На что мир стал бы похож, если Король-Жрец не пытался бы поработить или убить всякого, кто не являлся человеком или эльфом? Что, если он не стал бы пытаться уничтожить Зло, уничтожая всеобщий свободный выбор?» Такие трудные вопросы только смущали меня, когда я был ребенком, и в конечном счете мы с мамой возвращались к фантазиям о мире, в котором жуки могли говорить.

Но нам никогда не приходило в голову спросить: а на что был бы похож мир, если бы Король-Жрец так или иначе победил всех Богов и, возможно, даже сам стал Богом, а затем продолжал бы завоевывать весь мир под знаменем Истара?

Нам никогда не приходило в голову задать этот вопрос, но мы с капитаном Герном теперь знали ответ.

Мне показалось, что я падаю в обморок. Я даже зашатался, но капитан схватил меня за плечо, поддержав, однако его пальцы тоже дрожали и не слушались. Потребовалось два часа, чтобы вновь найти «Радостную Сирин» в толчее улиц. Солнце садилось за высокие западные пики, окружавшие залив, но небо все еще было светлым, а лавки работали.

– Нам надо вернуться на корабль, – пробормотал капитан. – Мы же не хотим влипнуть здесь в неприятности. Нам надо отчалить, осмотреть другие места и найти что-нибудь подходящее.

– Но куда нам идти? – ровным голосом спросил я, – Истар теперь мировая империя. Где можно… Вот она где, таверна.

– Западные острова, – произнес Герн, понизив голос, когда мы подходили. – Северный Эргот… Ой! – Эргот все еще являлся частью Ансалонского континента и не был разорван на острова, поскольку это было… будет? было бы?… после Катаклизма. – Ну, тогда Санкрист. Думаю, это все еще был остров. Все еще остров.

Мы вошли в таверну с печальными лицами, опустошенной душой, измученные и напряженные. Место, как и прежде, смердело, но народу было больше. Повсюду горели масляные лампы, источая запах гари. Когда мы вошли, из-за стола спокойно встали и вышли два эльфа. Мы заняли их места и стали ждать.

– Этот гном, Дуггин… – начал капитан.

– Ш-ш, – прервал я его.

Старина Герн поджал губы, пожевал их и оглядел толпу. Люди иногда поглядывали на нас, но в основном игнорировали.

Вскоре появился гном с железным ошейником, разнося завсегдатаям кружки. Мне показалось, что он бросил на нас быстрый взгляд, но никак не отреагировал, вернувшись вместо этого на кухню за еще большим количеством кружек. Мы напряженно ждали, в молчании изучая стены и стол. Наконец Дуггин возвратился и остановился у нашего столика, снова протягивая ткань для рук и ожидая наших заказов.

– Хвала Богокоролю, – произнес я, пытаясь сделать так, чтобы это звучало естественно. И уже через миг осознал, что допустил серьезную ошибку. Некоторые из ближних завсегдатаев уставились на нас с удивленными и подозрительными выражениями на лицах. Гном ничего не предпринимал. Я поспешил загладить ошибку: – Мы желаем… хм-м, эля, немного мяса и хлеба.

Остальные посетители нахмурились, но вернулись к своим делам. Дуггин бросил на меня короткий взгляд и внезапно стал очень грустным. Его бледные губы зашевелились.

– Вам надо уходить, – прошептал он.

Капитан наклонился поближе, игнорируя омерзительное дыхание и зловоние, исходящее от тела гнома.

– Мы не знаем, куда идти, – тихо сказал он так, что его слова практически терялись на фоне болтовни в таверне. – Мы не из этого мира. Это не…

С расстроенным видом Герн замолчал.

– Если вы из Палантаса, – размеренно произнес Дуггин, – это ваш мир.

– Нет! – сказал капитан, – нет, это не… Да что толку! – Он закрыл лицо руками и простонал: – Чайка, мы должны вернуться на корабль. Возможно, нам надо снова найти этого пылающего гиганта, может быть, он отбросит нас в правильный мир.

Взгляд гнома скользнул с Герна на меня и обратно.

– Пылающий гигант? – произнес он на соламнийском с надрывом в голосе. – Какой еще пылающий гигант?

– Дуггин! – Мы испуганно обернулись и увидели лысого дородного мужчину в запятнанном кухонном переднике, пробивающегося через вечернюю толпу. – Дуггин, будь ты проклят, у нас же люди ждут! Подбери свой вонючий мелкий зад и двигайся! – Он заметил нас, затем сосредоточился на мне. И переменился в лице. Мне даже показалось, что я могу читать его мысли. – Вы! – закричал он. – Вы тратите здесь краденые деньги! Воры! Воры!

Я не понимал, как они узнали, что деньги краденые, но это едва ли имело значение.

Толстый мужчина оказался ближе ко мне. Я соскользнул со своего места, схватился за спинку стула обеими руками и метнул его прямо в лицо приближающемуся человеку. Старый стул развалился на части, но повалил мужчину на стол, роняя заодно и нескольких завсегдатаев. Я выхватил наш квадратный столик из-под локтей Герна и перевернул его, чтобы блокировать преследование. Мы с капитаном рванулись в сторону выхода из таверны и обежали гнома. Нам доводилось участвовать в кабацких драках прежде, и мы знали, когда приходило время бежать.

Но кто-то уже стоял в дверях, когда мы добрались до них. Два эльфа, уступившие нам стол, вернулись с несколькими друзьями: мужчинами, носящими белые мантии поверх какой-то легкой металлической брони. Спереди на их белых одеяниях было изображено солнце, поверх которого находился синий глаз.

Люди Богокороля.

Мы дрались, как бешеные собаки. Но они все равно схватили нас.

В камере темницы магистрата заняться было особенно нечем. Старина Герн получил тяжелейшие побои, но не произнес ни слова жалобы. Его глаз почернел, было много ушибов, ссадин и длинный порез на лбу, кровоточивший под грубой повязкой, которой он обмотал голову. Капитан оставался на ногах во время драки намного дольше, чем я. Моя голова раскалывалась, и меня рвало до тех пор, пока желудок не опустел. Впрочем, запах в камере от этого не стал хуже.

Дуггин разделил наше тесное место пребывания. Его заперли с нами по подозрению в помощи ворам и монстрам, а возможно, и из-за того, что он оказался непослушным рабом. Магистрат подразумевал меня, когда добавил пункт о помощи монстрам, решив, что я кендер. Но наконец они выяснили, что я не кендер, а просто «вороватый, грязный, отвратительный отброс», как выразились тюремщики, пока запихивали меня в камеру. Один из эльфов, уступивших нам стол, по ошибке определил меня как кендера. Это из-за моей косички. От тюремщика я узнал, что эльф получил за меня вознаграждение. Наконец я понял, почему вокруг не было кендеров.

Наконец меня перестало рвать, и я лег спиной на грязную солому, глядя в темный деревянный потолок камеры. «Если голова прекратит раскалываться, – подумал я, – может быть, я даже буду жить. Пока не казнят».

– Ты что-то говорил о пылающем гиганте, – произнес Дуггин, сидевший рядом со мной, готовясь помочь, если меня снова начнет рвать.

– Забудь про это, – со вздохом пробормотал Герн. Он сидел с другой стороны от меня, уставившись на запертую дверь камеры.

– Старик, – в раздражении произнес Дуггин, – я не так глуп, как ты думаешь. Ты считаешь меня глупцом из-за этого? – Я не мог видеть, что делает гном, но так или иначе понял, что он выставил свои руки, показывая обрубки. – Это делает меня глупым? Или я глуп потому, что раб? Расскажи мне о пылающем гиганте.

– Ты не поверишь в это, – произнес капитан. – Даже я не верю.

– А ты попробуй, – с презрением фыркнул Дуггин.

– Мы рыбачили луноперых, – сказал я.

От разговора у меня начала болеть голова, но я неожиданно захотел рассказать всю историю целиком. Через некоторое время Герн стал вставлять собственные комментарии. Должно быть, мы болтали в течение часа или двух. Моя головная боль к тому времени ослабла, а живот успокоился.

– Это не наш мир, – закончил я. – Огненный гигант забросил нас сюда. У нас Истар был разрушен, Король-Жрец убит Богами, Ансалон раскололся на части, а к власти пришли Истинные Боги. – Я повернулся к Дуггину. – А здесь тоже есть Истинные Боги?

Губы гнома плотно сжались. Он опустил взгляд на обрубки, оставшиеся от его кистей.

– Они живы, – медленно произнес он, – но они больше не Боги. Король-Жрец сбросил их вниз. Он единственный Бог. Все остальные сломлены и порабощены.

Мое горло пересохло. Я повернул голову, чтобы посмотреть на Дуггина.

– Порабощены? Истинные Боги стали рабами?

– Они больше не Боги, – уныло и монотонно произнес гном, – но бессмертны даже в телесной форме, хотя и все стали рабами. Больше всего находится в Истаре, как я полагаю. Не знаю, что случилось со всеми, – сглотнул он, – Зебоим так и не стала слишком покладистой рабыней. Я слышал, что когда ее тянули через море на галерах, они в это время чуть не затонули. Гилеан… Гилеана ослепили, а его библиотеку сожгли. Он находится в Истаре, в заточении. Такхизис… с ней плохо обращались, и я не знаю, где она теперь. Она была в Каламане, но ей… приходится много путешествовать в ее работе.

Его голос смолк.

– Паладайн, – в установившейся тишине произнес Герн. Это был вопрос.

Лицо Дуггина переменилось. Его челюсти напряженно сжались, а темные глаза засверкали. Он ничего не ответил, только опустил голову.

– Как это произошло? – спросил я. – Король-Жрец всего лишь человек. Он жрец, я это знаю, но всего лишь человек. Он не мог победить Богов в одиночку.

Дуггин посмотрел на тяжелую дверь камеры и узкое окно, через которое падал свет фонаря.

– Он был всего лишь человеком, но ему помогали.

– Огненный гигант имел к этому какое-то отношение? – спросил я. Это казалось глупым, но было столь же хорошим предположением, как и любое другое.

Гном внезапно вскочил на ноги. Он задал множество вопросов о гиганте, которого мы видели, и об острове, рядом с которым ловили рыбу.

– Нам надо выбираться отсюда, – произнес Дуггин, подходя к двери. – Мы должны выбраться отсюда и отправиться туда, где вы видели огненного гиганта. У нас мало времени.

– Может быть, стоит вырубить охрану, когда нам принесут обед? – с сарказмом произнес Герн. – Может быть, они выбросят нас в море и отпустят плыть к…

– Заткнись, – сказал гном. Он поднял к лицу один из обрубков. Сначала я не мог разглядеть, что он делает. Потом он повел головой в сторону, словно вытягивая что-то, что сжимал зубами. Он выпрямлял медный крюк на обрубке правой кисти.

– Что ты делаешь? – спросил Герн.

Дуггин проигнорировал его. Я приподнялся на локтях, чтобы посмотреть. Гном стоял перед дверью, повернувшись к нам спиной, и с большой сосредоточенностью над чем-то работал.

Возможно, прошла минута. Потом раздался щелчок, а затем еще один.

Дверь заскрипела. И слегка приоткрылась.

– Давайте за мной, – сказал Дугин. – Охраны поблизости нет.

Мы с Герном поднялись на ноги, слишком удивленные, чтобы задавать вопросы или делать что-нибудь еще. Дуггин бросил на нас короткий взгляд.

– Пошли, – произнес он категорично. Это был приказ. Мы последовали за ним.

Я посмотрел на дверь, когда мы уходили. Огромный замок на внешней стороне повис открытым. Как? Я оглянулся на безрукого гнома, но он уже почти скрылся из виду в конце освещенной фонарем залы. Мы с Герном поспешили догнать его.

Я не мог поверить, что это произошло, но всего лишь несколько минут спустя мы уже оказались на темной улице. Вокруг не было никого, если не считать бродячих кошек и собак. Я оглянулся на мраморное здание магистрата. Не было никаких признаков того, что кто-нибудь заметил наше исчезновение.

– Наш корабль на втором пирсе, по левой стороне, третий или четвертый с конца, – нервно прошептал Герн. – Одномачтовое рыболовное судно. «Летучий Омар».

Дуггин не ответил. Он вел нас переулками, которые я никогда не видел прежде, и двигался так стремительно, как будто здесь родился и вырос. Мне было трудно поверить, что он и есть тот самый оборванный гном, подававший нам эль в начале этого дня. В молодости он, должно быть, был потрясающим вором. Я не сильно удивился, когда он сообщил нам, что его покалечили и сделали рабом, когда поймали.

– Держитесь подальше от лунного света, – произнес гном.

– Чтобы никто нас не увидел? – спросил Герн. Дуггин сердито обернулся и посмотрел на капитана.

– Луна, – бросил он в ответ. – Луна смотрит на тебя. Не будь глупцом.

– Луна? – не поверил Герн.

– Капитан, – сказал я, утаскивая его за рукав, – он имеет в виду, что Богокороль может видеть через луну. У него на ней глаз. Вероятно, он избавился от остальных лун тогда же, когда избавился от Богов.

– Но… но, – запротестовал Герн, однако быстро затих.

Дуггин не поправлял меня. Мы поспешили дальше в темноте.

А потом добрались до пристаней, где гном заставил нас на мгновение остановиться в тени складов. Он посмотрел через мощенную камнем площадь, ведущую к огромным пристаням. Я чувствовал запах моря, слышал удары волн о деревянный пирс. Моряки и охранники пристаней перекрикивались в нескольких сотнях футов под лунным светом.

Дуггин долгое время смотрел через площадь, очевидно прислушиваясь, не приближается ли кто-нибудь. Затем он снова повернулся к нам и начал тыкать в нашу одежду своими обрубками.

– Натяните что-нибудь на головы. Хотя нет, это не сработает. Подождите.

Он отошел от нас и, запустив искалеченные руки в кучу груботканых мешков и корабельных одеял, швырнул их нам под ноги.

– Накиньте это на головы. Прорвите в мешках дыры под руки. Они не должны быть прочными, ведь их выбросили. Вот так-то лучше. Вот. – Гном пристроил с моей помощью рваное одеяло и на своей голове.

– Стражники все равно нас не узнают, – угрюмо запротестовал Герн.

– Богокороль, – пояснил Дуггин, – скорее всего, следил за вами еще до того, как вы добрались до этих пристаней.

Герн начал было отвечать, но потом тяжко вздохнул и продолжил укрываться. По сигналу Дуггина мы спокойно вышли под лунный свет и пошли к своему судну.

Наш путь пролегал близко от того места, где ранее я видел прикованного к столбу бородатого старика. Мое зрение было достаточно хорошим, чтобы сказать, что он по-прежнему оставался там. Старик лежал на земле и вроде как спал. Вокруг него валялись маленькие камешки, дохлая рыба и гнилые овощи, о чем мне четко доложил нос, когда мы приблизились.

– Когда я скажу вам бежать, – прошептал Дуггин, – вы должны побежать, как при пожаре.

Он внезапно развернулся вправо, подойдя прямо к прикованному к столбу старику.

Я сразу ощутил, что Дуггин делает что-то запретное. Старого раба, скорее всего, наказали за некое ужасное преступление, и никто, как предполагалось, не должен был подходить к нему или помогать ему. Я быстро огляделся, высматривая охрану или кого-нибудь другого, кто мог сообщить о нас, но никого не было видно в бледном свете. Прохладный ветерок из тихого залива обдувал нас.

Дуггин опустился на колени возле лежащей фигуры. Он осторожно поднял голову старика, подсунув обрубок под его шею. Гном коснулся щеки старика другим обрубком и что-то прошептал. Я не уловил то, что он сказал, и наклонился поближе, чтобы лучше слышать.

– Эй, – тихо сказал Дуггин, – мне нужен камень.

Губы старика шевелились. Казалось, он все еще спал.

– Просыпайся, – торопливо произнес гном. – Камень. Мне срочно нужен камень.

Глаза старика открылись, он в замешательстве осмотрелся, а затем сосредоточился на гноме и прохрипел, ужасно глотая звуки:

– Дуг'н Кра…молот, Тяжелый день в куз'це?

– Тяжелый день, – ласково ответил Дуггин. – Очень тяжелый день в кузнице. Мне нужен камень, Фис.

Иссушенный старик усмехнулся. Выглядел он ужасно.

– Дверная ручка, – сказал он. – Т' дал это Луни… тари. Она шла.

Дуггин терпеливо покачал головой. Его лицо находилось лишь в нескольких дюймах от старика.

– Давно, – пробормотал гном. – Это было очень давно. Мне срочно нужен камень, Фис. Тороплюсь. Измени его обратно. Он нужен мне.

– Но у м'ня не… ту… – сказал старец громче.

Дуггин шикнул на него:

– Сейчас же, Фисбен. Он нужен мне сейчас. Давай же.

– Глупый Дуган, – проговорил тот, кого гном назвал Фисбеном, произнося имя немного по-другому – «Ду-ган». – Глупый Дуган Красный Молот. Возьми и дай спать. Дверная ручка. Потеря…ли серый камень. – Он приподнялся на локте, неуверенно покачиваясь, словно собирался упасть в любой момент. – Вот. – Старик посмотрел на мостовую, а затем с чрезмерной осторожностью положил исхудавшую руку на круглый камень в мостовой перед ним.

– Вот, – повторил он. – Глупым ист'рцам никогда не найти ее. Положил прямо пере'ними. Глупый К'роль-Жрец тоже ее не увидел. Большая дверная ручка.

Пока он говорил, круглый плоский камень менялся. Он стремительно стал огромным ограненным серым кристаллом, драгоценным камнем размером с дыню, какие продают на рынках. Он торчал в небольшой грязной ямке на улице, где раньше был булыжником. Мы с Герном смотрели на него, не обращая внимания ни на что остальное. Истощенный старик с резким вздохом снова опустился на мостовую. Цепь на его шее зазвенела, и опять все смолкло.

– Это Серая Драгоценность? – спросил сдавленным голосом Герн. – Неужели это Серая Драгоценность из…

– Замолчи! – прервал его Дуггин, быстро подхватывая ограненный камень обрубками и пряча одной рукой под одеялом. – Спасибо, старый друг, – пробормотал он старику, наклоняясь и целуя того в лоб. – Спи спокойно.

Гном поднялся на ноги. В его темную бороду сбегали слезы.

– Фисбен… – Я думал, что уже приобрел иммунитет к дальнейшим потрясениям, но ошибался, – Это Фисбен? Безумный маг?

– Откуда, Бездна тебя побери, ты можешь знать что-нибудь о Фисбене? – Явно озадаченный гном сердито уставился на меня.

– Война Копья! – бросил я в ответ. – Фисбен был магом, который помог Героям Копья! Ты помни… вот проклятие!

Я сам слишком поздно вспомнил, что здесь никто ничего не знает об этой войне – даже Богокороль и павшие Боги. Ее никогда не было на этом Кринне.

Я опустил взгляд на старого, беззубого, бородатого человека, спящего на камнях. И в этот момент почувствовал такое горе и ужас, что был уверен, что это убьет меня.

– Фисбен… – пробормотал я. – Давайте освободим его и заберем с собой!

Дуггин поймал мою руку своим обрубком и подтолкнул к докам.

– Ты ничего уже не сможешь сделать для него, мальчик, – быстро и твердо сказал он. – Король-Жрец скормил ему яд. Ему не удалось сохранить разум. Только немного магии. Оставь его в покое и давай…

– Дуггин! – окликнул капитан. – Стража!

– Эй! – прокричал кто-то.

Я метнул взгляд туда, куда указывал Герн. Нас засекли. Группа из трех стражников бежала к нам. Двое из них пытались на бегу выхватить короткие мечи.

– Стоять! – ревел их лидер, находившийся от нас всего лишь в двух сотнях футов. – Всем оставаться на местах!

– Бежим! – крикнул Дуггин и устремился в том направлении, где, как мы сказали ему, был пришвартован наш корабль.

Он оказался самым быстрым гномом, какого я когда-либо видел в своей жизни. Без брони и оружия у нас не было никаких шансов в драке со стражниками. Мы вскочили на борт нашего рыболовного судна так быстро, как только могли. Трое стражников следовали прямо за нами, обнажив мечи и кляня нас именем Богокороля. В сумятице мне удалось сбросить швартовочный канат, я схватился за жердь, чтобы оттолкнуться в море, и услышал крик Дуггина:

– Сами останавливайтесь!

Вспыхнул странный свет. От испуга я выронил жердь и подхватил ее, когда она уже готова была скатиться с корабля в залив. А когда собрался оттолкнуть нас, увидел, что трое стражников все еще стоят на пристани, застыв в странных позах. Вокруг них плясали отблески чародейского света.