Текст книги "Мальчик, предсказывавший землетрясения"

Автор книги: Маргарет Сент-Клер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Маргарет Сент-Клер
Мальчик, предсказывавший землетрясения

Естественно, вы скептик, – сказал Уэллман. Налив себе воды из графина, он положил на язык пилюлю и запил ее. – Естественно и понятно. Я не виню вас, даже не помышляю об этом. Добрая половина тех, кто сейчас в студии, придерживалась того же мнения, когда мы начали выпускать в эфир этого мальчика, Герберта. Не побоюсь вам сказать, но только строго между нами, что подобное шоу не может быть успешным для телевидения.

Уэллман поскреб за ухом: Рид разглядывал его с вполне научным интересом.

– Но я был не прав, – сказал Уэллман, опуская руку. – Рад сказать вам, что я ошибся на тысячу процентов. Первое необъявленное, нерекламированное шоу этого мальчика, принесло нам почти тысячу четыреста писем. А теперь его рейтинг… – Он наклонился к уху Рида и прошептал цифру.

– Ого, – сказал Рид.

– Мы еще не опубликовали ее, потому что эти болваны из "Перпл" нам не поверят. Но это чистейшая правда. На телевидении сейчас нет звезды, которая имела бы такой же успех, как мальчик. Он выступает и по коротковолновому радио, и люди со всего земного шара ловят его. Каждый раз после шоу почтамту приходится присылать два грузовика с его почтой. Не могу вам сказать, как я считаю, Рид, что ваши ученые наконец решили заняться мальчиком. Я абсолютно честен.

– Что он из себя представляет? – спросил Рид.

– Мальчик? О, очень прост, очень спокоен, очень и очень открыт. Я его страшно люблю. А вот его отец – да, это характер.

– Как делается программа?

– Вы хотите сказать, как Герберт делает это? Честно скажу, вот тут вам, ученым, следует поработать. У нас нет ни малейшего понятия, что на самом деле происходит. Само собой, детали программы я пересказать могу. Малыш выступает в двух передачах недели, по понедельникам и пятницам. Сценария у него нет, Уэллман скорчил гримассу, – отчего все и трясутся. Он говорит, что сценарий делает его речь засушенной. В эфире он двадцать минут. Большую часть времени он просто говорит, рассказывая зрителям о том, что делает в школе, о книгах, которые прочел, и все такое прочее. То, что вы можете услышать от любого хорошего смертного парнишки. Но он всегда делает одно или два предсказания, всегда не меньше одного, не больше трех. Предсказанное сбывается в течение следующих сорока восьми часов. Герберт говорит, что дальше этого срока он заглянуть не может.

– И все сбывается? – Рид сказал, как бы не веря.

– Сбывается, – мрачно подтвердил Уэллман, оттопыривая губы. – Герберт предсказал крушение стратосферного лайнера на Гуаме в апреле, ураган над штатами побережья, результаты выборов. Он предсказал аварию подводной лодки возле Туртуги.

Вы знаете, что агент ФБР сидит рядом с ним, но за кадром, во время каждой передачи? Это затем, чтобы немедленно удалить его из эфира, если он скажет что-нибудь, идущее вразрез с государственной политикой. Они принимают его всерьез.

Я вчера просмотрел записи, когда узнал, что университет думает изучать феномен мальчика. Его передача выходит дважды в неделю уже полтора года. Он делал за это время сто шесть предсказаний. И каждое из них сбылось. Теперь публика испытывает к нему такое доверие, что… – Уэллман облизнул губы и поискал сравнение, – …что они поверят ему, что бы он ни предсказывал – конец света или результаты Ирландского дерби. Я абсолютно искренен, Рид, страшно искренен. Герберт – величайшее явление на телевидении со времени изобретения фотоэлемента. Переоценить его значение невозможно. А сейчас не пойти ли нам на передачу? Ему уже пора начинать.

Уэллман поднялся из-за своего стола, поправил галстук в красных и розовых пингвинах. Он провел Рида через коридоры телестудии в режиссерскую павильона 8-Г, откуда и транслировали Герберта Пиннера.

Герберт выглядит, подумал Рид, славным парнишкой. Ему было около пятнадцати, приятное, умное, слегка осунувшееся от забот лицо. Он занимался приготовлениями к передаче со сдержанностью, возможно, скрывавшей отвращение.

– …я читал очень интересную книгу, – рассказывал Герберт зрителям. Называется "Граф Монте-Кристо". Думаю, что она понравилась бы любому. – Он поднял книгу, чтобы ее могли видеть все – Я еще начал книжку по астрономии, писателя Дункана. Когда я ее читал, мне захотелось иметь телескоп. Папа сказал, если я буду хорошо заниматься и получу в школе отличные оценки, то у меня в конце года будет маленький телескоп. Я расскажу вам, что я смогу увидеть в телескоп, когда мы его купим.

Будет землетрясение, не сильное, на севере Атлантических штатов сегодня вечером. Дома пострадают, но никто не погибнет. Завтра утром около десяти найдут Глендолин Бокс, которая потерялась в Сьерре в четверг. Нога у нее сломана, но она будет жива.

После того как у меня будет телескоп, я надеюсь вступить в члены общества наблюдателей переменных звезд. Переменные звезды – это такие звезды, яркость которых меняется из-за внутренних процессов или из-за внешних причин…

В конце программы Рид был представлен юному Герберту. Он обнаружил, что мальчик вежлив и готов помогать ему, но слегка отстранен.

– Я не знаю, как я это делаю, мистер Рид, – сказал Герберт, когда все предварительные вопросы были заданы. – Это не картины, как вы предполагаете, и не слова. Оно… оно просто входит в мою голову.

Одно я заметил, что не могу ничего предсказать, если не знаю об этом хотя бы чего-нибудь. Я смог предсказать землетрясение, потому что все знают, что это такое. Но я не смог бы ничего сказать о Глендолин Бокс, если бы не знал, что она пропала. У меня просто было бы чувство, что кого-то или что-то найдут.

– Ты хочешь сказать, что не можешь делать предсказания, пока это "что-то" не прошло через твое сознание? – настойчиво переспросил Рид.

Герберт помедлил.

– Думаю, что да, – сказал он – Оно как будто… создает пятнышко в моем мозгу, но я не могу определить его. Как будто смотришь на свет с закрытыми глазами. Знаешь, что свет там, но это все, что ты о нем знаешь. Потому я и читаю так много. Чем больше я знаю, тем больше могу предсказать.

Иногда я пропускаю важные вещи. Не знаю, почему. Было один раз, когда взорвался урановый реактор и очень много людей погибли. А все, что у меня появилось в тот день, это рост количества рабочих мест. Честное слово, я не знаю, как это получается, мистер Рид. Знаю, что получается, и все.

Подошел отец Герберта. Это был невысокий, подвижный мужчина, с манерами человека напористого и уверенного в своей правоте.

– Хм, так вы собираетесь исследовать Герби? – сказал он после знакомства. – Что ж, отлично! Пора его уже изучать.

– Думаю, пора, – осторожно ответил Рид. – Мне придется сначала только добиться одобрения ассигнований на проект.

Мистер Пиннер пронзительно взглянул на него.

– Вы хотите увидеть сначала, будет ли землетрясение, точно? Оно будет. Жуткая штука это землетрясение – Мистер Пиннер осуждающе прищелкнул языком. Одно хорошо, что никто не погибнет. И эту мисс Бокс они найдут в точности, как сказал Герби.

Землетрясение состоялось в 9. 15, когда Рид сидел перед настольной лампой и читал доклады Общества Психических исследований. Сначала был тяжелый гул, а затем долгое, волнообразное качание, от которого затошнило. На следующее утро Рид попросил секретаря соединить его с Хаффнером, сейсмологом, своим случайным знакомым. По телефону Хаффнер был краток и точен:

– Конечно, предсказать землетрясение невозможно, – отрезал он. – Даже за час. Будь это иначе, мы бы выпустили в эфир предупреждения и вовремя вывезли людей. Не было бы никаких человеческих потерь. Да, мы можем в общем предсказать, где землетрясение вероятно. Мы давно знали, что эта зона дает положительный прогноз Но установить точное время – вы можете попросить с той же вероятностью астронома предсказать вам вспышку сверхновой. Он этого не знает, и мы тоже. А почему вас это взволновало? Из-за предсказания этого мальчика, Пиннера?

– Да. Мы думаем понаблюдать за ним.

– Думаете? Хотите сказать, что только сейчас вышли на него? Боже, в каких башнях слоновой кости проживают психологи!

– Вы думаете, он настоящий?

– Ответом будет определенное "да".

Рид повесил трубку. Когда он обедал, то увидел в газете заголовки, что мисс Бокс найдена именно так, как предсказал по телевидению Герберт. И все же он колебался. До самого четверга, пока не понял, что медлит не потому, что боится потратить университетские деньги на ерунду, а потому, что совершенно уверен, что Герберт Пиннер настоящий. В глубине души ему не хотелось начинать свое исследование. Ему было страшно.

Это задело его. Он нехотя позвонил декану, попросил о финансировании и получил ответ, что для этого нет никаких затруднений. В пятницу утром он выбрал двух ассистентов для проекта, и незадолго до того, как программа Герберта должна была начаться, они были в студии.

Они нашли Герберта сидящим на стуле в павильоне 8-Г с Уэллманом и шестью другими студийными администраторами и начальниками, суетящимися вокруг. Его отец тоже взволнованно пританцовывал рядом, потирая руки. Даже агент ФБР, оставивсвою обычную невозмутимость, горячо участвовал в споре. А Герберт в самом центре только крутил головой и повторял "Нет, нет, я не могу", снова и снова.

– Но почему нет, Герби? – взывал к нему отец – Пожалуйста, скажи мне, почему нет? Почему ты отказываешься от передачи?

– Не могу, – отвечал Герберт – Пожалуйста, не спрашивай меня. Я просто не могу. – Рид заметил, как побледнела кожа вокруг его рта.

– Но, Герби, я разрешу тебе что угодно, все на свете, если ты согласишься! Этот телескоп – я куплю, тебе его завтра же. Сегодня вечером!

Мне не нужен телескоп, – устало отвечал младший Пиннер – Я не хочу в него смотреть.

– Я тебе куплю пони, моторную лодку, плавательный бассейн! Герби, я тебе все куплю!

– Нет, – отвечал Герберт. Мистер Пиннер в отчаянии огляделся вокруг. Его взгляд остановился на стоящем в углу Риде, и он поспешил к нему.

– Посмотрите, что с ним можно сделать, мистер Рид, – пропыхтел он.

Рид пожевал нижнюю губу. В некотором смысле это было его дело. Он протолкался к Герберту и положил руку ему на плечо.

– Что это мне говорят, будто ты отказываешься от передачи, Герберт? спросил он.

Герберт взглянул на него снизу вверх. Измученный взгляд мальчика заставил Рида ощутить вину и раскаяние.

– Я просто не могу, – сказал он.. – Не надо меня расспрашивать, мистер Рид.

Рид снова пожевал губу. Часть парапсихологической техники заключается в том, чтобы вызывать подопытных на сотрудничество.

– Если ты не выйдешь сегодня в эфир, Герберт, – сказал он, – множество людей будет разочаровано.

Лицо Герберта слегка помрачнело.

– Я не могу ничем помочь, – сказал он.

– Более того, множество людей будет напугано. Они не будут знать, почему ты не вышел в эфир, и будут воображать самое разное. Не увидев тебя, множество людей перепугаются.

– Я… – сказал Герберт. Он потер щеку. – Наверное, это правильно, медленно проговорил он. – Только…

– Тебе лучше начать свою передачу.

Герберт внезапно капитулировал.

– Хорошо, – сказал он. – Я попробую.

По павильону пронесся общий глубокий вздох. Все двинулись к дверям режиссерской комнаты. Голоса звучали на самой высокой, нервной ноте торопливой болтовни. Кризис прошел: самое худшее уже не случится.

Первая часть шоу Герберта была такой же, как и другие. Голос мальчика слегка дрожал, подрагивали и его руки, но эти отклонения для среднего зрителя оставалисьнезамеченными. Когда прошло около пяти минут шоу, Герберт отодвинул книги и наброски (он говорил о черчении), которые показывал зрителям, и начал говорить с необычайной серьезностью.

– Я хочу поговорить с вами о завтрашнем дне, – сказал он. – Завтра… – он остановился и глотнул, – …завтра будет непохоже на все, что было в прошлом. Завтра станет началом новой и лучшей эры для всех нас.

Рид, слушавший его за стеклянной стеной режиссерской, ощутил, как озноб недоверия охватил его при этих словах. Он поглядел на остальных и увидел, что они молча слушают, а лица у них напряженные и застывшие. Нижняя челюсть Уэллмана слегка отвисла, и он бессознательно теребил свой галстук.

– В прошлом, – продолжал младший Пиннер, – у нас было очень скверное время. У нас были войны – очень много войн – и голод, и эпидемии. У нас были депрессии, и мы не знали, что их вызывает, а люди голодали, когда вокруг было столько еды, и умирали от болезней, от которых мы знали лекарство. Мы видели, как позорно тратится богатство мира, как реки чернеют от смываемой почвы, а голод все приближался к нам и подстерегал каждого из нас. Мы страдали: у нас были тяжелые времена.

– Завтра же, – голос мальчика становился сильнее и глубже, – все это начнет изменяться. Больше не будет войн. Мы будем жить рядом, как братья. Мы забудем об убийствах, разрушениях и бомбах. От полюса до полюса мир станет одним цветущим садом, полным изобилия и плодов, и все это будет для нас чтобы иметь, пользоваться и наслаждаться. Люди будут жить долго и счастливо, и умирать только от старости. Никто не будет больше бояться. За все то время, что люди живут на Земле, они впервые будут жить достойно.

Города будут полны музыки и книг. И каждая раса Земли вложит свое в культуру, каждая по-своему. Мы станем мудрее, счастливее и богаче любого жившего раньше народа. И очень скоро… – он помедлил секунду, словно сбившись с мысли, – …очень скоро мы пошлем в полет звездные корабли.

Мы долетим до Марса, Венеры и Юпитера. Мы подойдем к границам Солнечной системы, увидим Уран и Плутон. И, может быть, оттуда – это возможно – мы двинемся дальше, к звездам.

Завтра – это начало. Вот и все на сегодня. До свидания. Спокойной ночи.

Когда он закончил, никто не заговорил и не шелохнулся. Затем все заговорили разом. Рид, оглядываясь, видел, как бледны лица, как расширены зрачки.

– Интересно, чем там будет телевидение, в новом времени? – бормотал Уэллман, будто бы себе самому. Его галстук совершенно сбился набок. – Конечно, телевидение там будет – оно будет частью лучшей жизни. – И затем, обращаясь к Пиннеру, сморкавшемуся и вытиравшему глаза: – Уводите его отсюда, Пиннер, немедленно. Если он останется здесь, соберутся толпы.

Отец Герберта кивнул. Он помчался в павильон за Гербертом, которого уже окружили, и вернулся вместе с ним. С помощью Рида они пробились в коридор и на улицу позади студии.

Рид без приглашения влез в автомобиль и уселся напротив Герберта на одно из откидных сидений. Мальчик выглядел совершенно измотанным, но на губах его была легкая улыбка.

– Вам лучше приказать шоферу отвезти вас в какой-нибудь тихий отель, сказал Рид старшему Пиннеру. – Если вернетесь к себе, попадете в осаду.

Пиннер кивнул.

– Отель "Триллер", – сказал он водителю. – Помедленнее, друг. Нам надо подумать.

Он просунул руку под спину мальчику и прижал его к себе. Глаза его блестели.

– Я горжусь тобой, Герби, – торжественно провозгласил он. – Горжусь изо всех сил. То, что ты говорил, – это чудесно, просто чудесно!

Водитель и не подумал тронуть машину. Теперь он обернулся и заговорил:

– Это ведь молодой мистер Пиннер, точно? Я вас только что смотрел. Можно пожать вашу руку?

Спустя секунду Герберт протянул ее. Шофер принял ее почти благоговейно.

– Я просто хотел вас поблагодарить – просто поблагодарить вас… О, черт! Извините, мистер Герберт. Но то, что вы сказали, много значит для меня. Я был на последней войне.

Машина отъехала от тротуара. Когда они попали в нижнюю часть города, Рид понял, что наставление Пиннера-отца ехать помедленнее было лишним. Люди забили все улицы. На тротуарах, было не протолкнуться. Народ выходил на мостовые. Машина ползла со скоростью пешего шага, а народ все прибывал. Рид опустил занавеси из опасения, что Герберта могут узнать.

Газетчики визжали на углах в совершенной истерии. Как только машина остановилась, Пиннер отворил дверцу и выскользнул наружу. Он вернулся обратно с охапками купленных газет.

– "НАСТУПАЕТ НОВЫЙ МИР!", "ТЫСЯЧЕЛЕТНЕЕ ЗАВТРА!", "РАДОСТЬ МИРУ!" Рид разложил разеты и принялся читать одну из них:

"Пятнадцатилетний мальчик говорит миру, что беды кончатся с приходом завтрашнего дня, и мир безумеет от радости. Мальчик, Герберт Пиннер, чьи бесхитростно-точные предсказания завоевали ему всемирную популярность, предсказал эру покоя, изобилия и процветания, какой мир еще не знал…"

– Разве это не чудесно, Герберт? – выдохнул Рид. Его глаза сверкали. Он встряхнул руку Герберта. – Разве не прекрасно?.. Неужели ты не рад?

– Рад. – ответил Герберт.

Наконец они добрались до отеля и взяли номер. Им отвели апартаменты на шестнадцатом этаже. Но даже сюда доносилось ликование толпы.

– Ложись и отдохни, Герберт, – сказал мистер Пиннер. – Ты выглядишь совершенно измученным. Тяжело тебе было сказать все это, я понимаю, – он походил еще нервно по комнате и потом извиняющимся тоном обратился к Герберту: – Ведь ты простишь меня, если я выйду? Я слишком возбужден, чтобы оставаться спокойным. Хочу посмотреть, что творится на улице… – Его рука легла на ручку двери.

– Да, конечно, иди, – ответил Герберт.

Он упал в кресло.

Рид и Герберт остались в номере одни. Минуту царила тишина. Герберт положил руку на лоб и вздохнул.

– Герберт, – тихо сказал Рид, – я думаю, что ты заглядываешь в будущее не дальше сорока восьми часов.

– Это правда, – ответил Герберт, не глядя на него.

– Тогда как же ты смог увидеть все, что предсказал сегодня?..

Герберт сказал:

– Вы и вправду хотите знать?

Минуту Рид пытался подобрать название тому чувству, что выросло в нем. Может, страх? Он сказал:

– Да.

Герберт поднялся и подошел к окну. Он стоял, глядя в бездну – не на заполненные улицы, а на небо, где еще не угасли отсветы заката.

– Я и не знал бы, если бы не книга, – сказал он, поворачиваясь и словно торопясь досказать. – Я только знал, что должно случиться что-то очень, очень большое. Но теперь я знаю. Я прочел об этом в книге астрономии.

– Посмотрите сюда. – Он указал на запад, где еще было солнце. – Завтра этого не будет.

– Что ты говоришь? – крикнул Рид. Его голос стал пронзительным от волнения. – Что ты хочешь сказать?

– Что… завтра солнце будет другим. Может, так и лучше. Я хотел, чтобы они оставались счастливыми. Вы не осуждайте меня, мистер Рид, за то, что я солгал им.

Рид свирепо придвинулся к нему.

– Как это? Что случится завтра? Ты обязан сказать!

– Ну, завтра солнце… я забыл слово. Как это называется, когда звезда вдруг вспыхивает, когда она становится в миллиарды раз горячее?

– "Новая"? – крикнул Рид.

– Да… Завтра… завтра солнце собирается взорваться.