Текст книги "Космопол"

Автор книги: Марек Фальзманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Фальзмани Марек
Космопол

Роберт Марек Фальзманн

Космопол

– Не трогайте, это опасно... – Томмс отбил вверх руку профессора.

Станков с недоверием присмотрелся к серому камню, возвышающемуся над скользкими губчатыми мхами цвета ржавчины. Его взгляд обежал синюю, пузырящуюся поверхность болота и уперся в понурые густые заросли, окружавшие долину.

– Эта каменная глыба? – Он неуверенно повернулся к вездеходу. – Но ведь это обычный сланец.

– Конечно... сланец-поганец... – Томмс стоял, положив руку на рукоять висевшего у бедра излучателя, и, казалось, к чему-то принюхивался. Сланец-поганец... – Он ходил по болоту и прислушивался к чему-то, что заставляло подрагивать кустики мха. – Минимум пять тысяч вольт... С пяти тысяч вольт начинается напряжение, которое дает этот камешек, натуральный разрядник, – лицо его побледнело. – И меньше не бывает, даже в дождь, а дождя тут давненько не было, настолько давно, что меня это не на шутку тревожит!..

Адамс, опершись на приоткрытый люк, замерял концентрацию излучаемого болотом потока ионов. Результаты ему явно не понравились – он зло захлопнул крышку датчика, показал в сторону гор и сказал:

– Не везет тебе, проф, погорели наши планы. Через несколько минут начнется карусель, бежим!!!

– И побыстрее! – Томмс бесцеремонно подтолкнул Станкова к люку. – Чтобы не было с тобой хлопот...

– Это так страшно? – Профессор неохотно влез в свой гамак. – Стоит ли пугаться какого-то дождя... и за каким чертом эти путы?

Сопя от напряжения, Томмс втиснул экзобиолога в переплетение эластичных захватов и тяжей.

– Счастливы те, кто не знают истины, – сказал он, заползая в такую же сетку; лицо его было испуганным. – Готовы! – крикнул он, обернувшись.

Герметические переборки системы биологической защиты, урча поршнями, захлопнулись, разделив вездеход на несколько автономных отсеков.

– Только под себя не делать, сменного белья у нас мало, – раздался из интерфона голос командира группы Калины.

– О чем он? – Спутанный профессор с трудом повернул голову к Томмсу.

– Мать-Земля, неужели тебе ничего не растолковали перед высадкой? Сержант, обычно собранный и улыбчивый, сейчас дрожал всем телом, по лицу у него ползли крупные капли пота.

– Говорили, что это единственная планета, где живое и мертвое сплелось для экзобиолога в гордиев узел.

– Идиоты! – пытаясь побороть страх, Томмс строил гримасы, рассмешившие профессора.

– Ты выглядишь так, словно с тебя сейчас живьем станут обдирать кожу, Станков позволил себе улыбнуться. – Что, этот дождь в самом деле такой страшный?

– К черту, поговорим, когда распогодится! – крикнул Томмс, и в тот же самый миг экзобиолог протяжно завыл, словно сирена "Титаника" перед самым столкновением с айсбергом.

– Это только увертюра, – выдавил сержант, плюясь слюной во все стороны. – Подожди финала, браток, и приготовь легкие, чтобы спели на "бис"...

Оба, скрученные ужасной болью, разразились истошными воплями людей, которых пожирает заживо медведь.

– Это... меня убьет... – простонал экзобиолог, чувствуя, как набухает потом его белье.

– К сожалению... нет... – Голос сержанта прервался, на смену ему пришли мрак и невыносимый грохот молота, колотившего что есть мочи по наружной обшивке вездехода.

Все вибрировало, тряслось и голосило. Мертвые металлические и пластиковые детали вездехода вдруг ожили голосами механических жалоб, словно старались выплакать свою боль разрушавшейся, пытаемой кристаллической сети. В этом ужасном, нарастающем крещендо визга и скрежета тысячи скребущих стекло ножей голоса людей стали лишь блеклым эхом подлинной оргии воплей и дребезга, издаваемых вездеходом. А потом настала тишина. Может быть, она была даже горше, чем тот адский рык, который им суждено было услышать. Душная и горячая тишина. Глотки людям стиснула стальная лапа перегрузки. Они не дышали, не стонали, не в состоянии были уловить стук собственного сердца. Словно погружены были в застывающий расплавленный свинец, обжигавший и раздавливавший одновременно... а когда думали уже, что это конец, агония, – тишина с хихиканьем уступила место братцу шуму, обычному шуму. Вспыхнула аварийная лампочка.

– Что это было? – Экзобиолог глубоко вздохнул.

Хотя физически он был едва ли не раздавлен, с психикой все обстояло хорошо, даже чересчур.

– А кто его знает! – Томмса вырвало. – Официально это называют молекулярным резонансом, неофициально – дискотекой святого Витта. И всегда это связано с дождем.

– А экранировать это нельзя? – Станков перевесился через край гамака и последовал примеру Томмса.

– Конечно, можно – километровой толщей скалы или бегством на стационарную орбиту, где кружит "Гефест", – в открывшемся люке стоял Калина, поддерживая Адамса.

– Ну вы тут и напаскудили... – брезгливо сказал он, поскальзываясь, прошел к креслу и осторожно положил на него пилота.

– Шок? – Томмс дрожащими пальцами – пытался распутать сеть, в которую был упакован.

– Хуже. Выпал из гамака, – Калина задумчиво посмотрел на профессора. Как профессор по внезапным формам жизни вы должны разбираться и в людях... – начал он медленно.

– Я не врач, не хирург, – Станков с беспокойством отметил, что левая рука пилота безжизненно повисла, а комбинезон неестественно бугрится над предплечьем.

– И все же... – Калина отстегнул сеть и помог экзобиологу вылезти из гамака.

– Я постараюсь, конечно... но лучше было бы вернуться на базу... и раненого туда отвезти... – Он прервался, видя в глазах командира решимость и злость.

– Как везти? На чем? Это, – Калина пнул стену, – теперь металлолом. Моторы рассыпались.

Адамс со стоном пошевелился:

– На будущее – нужно выключать все, даже часы. Этот проклятый резонанс только и дожидается чужого ритма... промедлишь на секунду, и механизм рассыпается... – Он вскрикнул: Станков, нерешительно задрав ему рукав, коснулся перелома.

– Простите, у меня еще дрожат руки... – попытался профессор оправдать свою неуклюжесть.

– Ну? – спросил Калина, когда Станков ощупал руку пилота.

– Нужно бы сделать рентген... – Станков безрадостно смотрел на открытый перелом и подсохшую толстой коркой кровь.

– Может, еще операционный стол, ассистента и анестезиолога? – кряхтя от боли, Адамс положил руку на подлокотник.

– Но ведь... – Профессор покосился на Томмса, словно ожидая от него помощи.

– Браток, делай что тебе говорят! Никто из нас не умеет поправить такого сложного перелома. Соедини кости...

– Голыми руками? Без обезболивания? – Профессор старался побороть сотрясавшую желудок рвоту.

– Возьми себя в руки и поправь кость! Через час она будет как новенькая, тут нет никаких хлопот с выздоровлением и регенерацией... Адамс, постанывая, взял левой рукой свою безжизненно висящую кисть, и попытался сам все поправить.

При общем молчании профессор наклонился над креслом. За десять минут, измазав руки в крови по локоть, он очистил рану, соединил переломанные кости и замотал все эластичным лоскутом, вырванным из собственной рубашки. Адамс даже не крикнул, – постанывал сквозь стиснутые зубы, смотрел на Станкова невидящими, полными слез глазами.

– У вас здесь нет аптечки? – Измазанный кровью профессор напоминал то ли мясника, то ли ацтекского жреца, уставшего от вырывания сердец у живых людей во славу Бога Солнца.

– Нет. А зачем? – Томмс с Калиной подняли Адамса и пошли к люку.

Профессор двинулся следом. Они вышли наружу, обогнули скалу и углубились в потрескивавшие заросли кристаллических квазикусов, усеявших берег болота.

– Гей, гоп!

По команде командира они отпустили тело. Адамс, не издав ни звука, исчез в поросшем мхом болоте.

– Вот это и есть наша домашняя аптечка, – пояснил Томмс, вытирая руки.

– Лучшей в известном мне мире нет, – Калина прыснул, увидев на лице Станкова ошеломление и страх.

– Когда выздоровеет, болото его само выплюнет на берег! – Томмс уселся на мох и, отщипывая маленькие белые шарики, принялся высасывать из них сок.

Калина вернулся к вездеходу, стал выбрасывать из люка приборы и инструменты. На вопрос профессора он ответил коротким эпитетом; чувствуя себя лишним, экзобиолог подошел к Томмсу и сел рядом. Тот спал, зажав в горсти белые шарики. Из любопытства Станков сорвал такой шарик, попробовал. По вкусу это напоминало недозревшую бруснику. Потом показалось, что шарик имеет привкус ананаса. Не раздумывая долго, Станков разгрыз еще одну ягоду, еще...

– Эй, сони, вставать пора!

Профессор почувствовал, как его трясут, словно кружку для пожертвований, на что ему было глубоко наплевать. Он открыл глаза, лишь услышав голос пилота:

– Здесь надо начала спрашивать, что можно, а что нельзя! – Адамс бесцеремонно разжал ему челюсти, запихал в глотку пальцы левой руки и заставил извергнуть проглоченное.

– Еще бы пригоршню, и можно проспать собственную смерть... – хмуро сказал Калина, принес из болота горсть жижи. – Глотай-ка! – запихнул он в рот профессору скользкую, подрагивающую, омерзительно выглядевшую массу.

Профессор глотнул и вскочил на ноги, икая. Казалось, в желудке потрескивают электрические разряды.

– Помогло, да? – захохотав, Томмс хлопнул профессора по плечу. Ничего, сейчас полегчает. А совсем хорошо станет, когда пройдешь километров сто пешочком – именно столько отделяет нас от Базы.

– А как насчет дождя? – спросил Станков, растирая живот. – Без вездехода у нас нет никаких шансов справиться с этим... – Он не закончил: навалились воспоминания о пережитом кошмаре. Остальные даже не заметили, что с ним происходит.

– У нас есть сетки и крючья. Если потребуется, прикрепимся к скалам. Главное – чтобы ты был спутан на совесть.

Калина поднял с земли контейнер с ремнями – импровизированный рюкзак.

– Это для тебя, – буркнул он, бесцеремонно надев контейнер на плечи Станкову.

– Ну и как тебе все это нравится? – спросил Томмс, когда они двинулись к скалам.

Экзобиолог прижимал ладонь к животу. Рюкзак давил на плечи, перехватывал дыхание. Профессор огляделся, посмотрел на унылый горный пейзаж, на низкую пелену желто-фиолетовых облаков, наконец – на Томмса с лазером под мышкой и тюком на спине. Кивнул, спросил:

– Данте Алигьери – тебе что-нибудь говорит?

Томмс плюнул на ближайший камень, и тот выстрелил голубой искоркой.

– Это семечки по сравнению с тем, что нам может еще попасться на дороге... Окажись здесь этот тип, ручаюсь, он свой ад назвал бы раем... и вообще я сомневаюсь, что он написал бы хоть строчку. – Сержант вновь сплюнул. – Здесь, браток, никуда не годится вся наша техника. Только человек может тут что-то сделать, открыть, исследовать. Любая машина, робот или андроид метров через сто погибнет, как муха в паутине. Вот что хуже всего! То, что делает с нами дождь, больше всего напоминает электрошок... Тебе не приходилось видеть бедолаг, которые тут задержались чуточку дольше, чем следует? Запеленутых в смирительную рубашку? Если нет, тем лучше... по крайней мере, не представляешь, как будешь выглядеть после проведенного здесь года...

– А что, кто-то здесь был целый год? – Станков поддернул тяжелую ношу.

– Тебе этого не говорили, – сержант понизил голос. – Было несколько, и все свихнулись.

– Да? Прямо-таки ни с того ни с сего? – Профессор был исполнен скептицизма и неверия. – На Земле говорят совсем другое...

– Увидели упырей! Увидели духов! Увидели нечто, что превращает душу и рассудок в клубок Страха!

– Ну, вера в существование души – чистой воды заблуждение.

– Я бы поостерегся заявлять это так уверенно, – хохотнул Томмс. Со значением хлопнул Станкова по плечу. – Совсем недавно ты не верил, что можно залечить перелом...

– Хочешь сказать, что здесь возможно все, даже упыри? – Профессор с насмешливой улыбкой оглянулся через плечо и вдруг неожиданным рывком обогнал Адамса и запыхавшегося Калину, с трудом взбиравшегося по откосу.

– Горный козел прямо-таки, – хмыкнул Адамс, горбясь под грузом.

– Смотрите! – вскрикнул Станков, указывая в сторону брошенного ими вездехода.

Двое мужчин обернулись без особого любопытства и двинулись дальше. А позади, в белой мгле болотных испарений, два темных предмета приплясывали вокруг вездехода и полосовали его струями огня на куски.

– Что это, во имя Матери-Земли? – схватил Станков за плечо проходящего мимо сержанта.

– Кто знает? – Томмс поскользнулся на влажном мху и выругался.

– Но они уничтожают вездеход?! – Профессор подхватил сержанта и пошел впереди, спускаясь по склону. Обернулся. – А вдруг они атакуют нас? неуверенно спросил он.

– Не было случая, чтобы Плазмяки бросались на людей.

Томмс не оглядывался подобно Станкову, но его тяжелый лазер внезапно оказался в боевой готовности, предохранители отведены; и воображение профессора связало эту картину с чем-то неясным и грозным, все это время оплетавшим людей невидимой сетью.

Когда они взобрались на седловину и, тяжело дыша, опустились на липкую, влажную траву, Калина показал на темно-коричневую громаду голой скалы и клубок змеедревов перед ней.

– Там начинаются пещеры. Если профессор Берт не ошибся – здесь единственное место по эту сторону Драконьих гор, где можно встретить упыря.

Станков припомнил короткий разговор со своим предшественником и вздрогнул. Вспомнил изолятор, кровать и человека с белыми, как снег, волосами – молодого ученого, связанного, как рулет, бормотавшего что-то бессвязное о мести за осквернение могил. Придя в больницу, Станков попросил его о помощи. Берт, вначале спокойный и совершенно нормальный на вид, связно отвечал на вопросы – но, едва услышал о некрополисе, превратился в рычащий вулкан гнева и покаяния. Три санитара с трудом удержали его, не дали выпрыгнуть с тридцатого этажа.

– Он был дельный парень, этот Берт, – сказал Томмс, – только вот чертовски рассеянный. Наладился проехать на вездеходе мимо змеедревов у входа в пещеру. Понятно, те чертовы заросли только и ждали такого подарка, куска металла. Через пять минут наш парень сидел голый и босый в самом клубке змеюк. Даже металлические зубы изо рта у него вытащили эти голодные кустики... – Сержант угрюмо хохотнул, схватил Станкова за шею и притворился, будто хочет высосать кровь. – Но это ерунда по сравнению с вампирами, – шепнул он. – Эти нетопыри огромные, как орлы, жизнь готовы отдать за каплю человеческой крови. Берту бы оставаться снаружи, а он побежал вглубь пещеры. Без фонаря, без комбинезона, без шлема. И угодил из огня да в полымя. Когда мы его нашли, он был буквально завален телами вампиров. Если бы не то болото в долине, до утра бы он не дожил. Нетопырю довольно глотка крови, но их там было чуть не с сотню. Бедный Берт! Когда мы несли его к болоту, он напоминал выжатый лимон...

– Если эта планета так неприветлива к человеку, не могу понять, за каким чертом Земля решила направить сюда нашу группу, – сказал Станков. Есть более приятные миры. Мы открыли почти двести планетных систем...

– Да, но есть подозрение, что эта – единственная, где имеется – или имелся – высокоорганизованный разум.

Адамс с аппетитом грыз клубень какого-то растения, похожий на морковку.

– Ты, наверное, слышал о той картине на стекле, что Берт нашел в некрополисе?

Станков кивнул:

– Я ее даже видел. Но картиной это назвать трудно. Обычный кусочек вулканического стекла, и в него словно вплавлено изображение существа с горящими глазами, в рясе и капюшоне. Но это – вольная интерпретация. С тем же успехом это может оказаться капризом природы. В геологических музеях на Земле можно увидеть и не такое.

– Конечно! – Калина тоже грыз корень. – Но здесь нет вулканов. И некрополис – не результат геологического процесса, а искусственно созданный объект. Он выглядит словно прекрасная коллекция сталактитов и сталагмитов, только вот в каждом под коркой из кремния и известняка имеется пустая внутри сердцевина, изготовленная из железоникелевого сплава с примесью изотопов тяжелых металлов. И все они соединены меж собой сетью графитовых жилок.

– Хотел бы я увидеть это сам, – Калина протянул корень и ему, но Станков мотнул головой. – Кроме экзобиологии я занимался еще бионикой и биохимией, получил звание специалиста второй степени...

– Твоя аппаратура осталась в долине, и Плазмяки, похоже, скушали ее на десерт... – Томмс беспокойно озирался. – А что до пещеры, так все мы туда наведаемся, и наверняка – галопом...

– Дождь!!! – Станков распростерся на земле, вцепившись в тугой ковер мха.

– Хуже! Гораздо хуже! Буря! Буря! – Томмс еще кричал, но Адамс и Калина уже вскочили, вскинули на плечи рюкзаки и бегом кинулись в сторону темно-коричневой горы, обросшей змеедревами.

– Возьми оружие и стреляй, куда покажет командир, – крикнул сержант ошеломленному Станкову, сунув ему в руки лазер.

– А это? – Экзобиолог показал на свою поклажу.

– Я понесу, беги! – Томмс сильно толкнул его в плечо.

– А ты? – спросил Станков, увидев, что сержант упал на колени и лихорадочно распаковывает свой контейнер.

– Бегом марш! – схватился за лазер Томмс. – Это приказ! – Глаза его стали такими злыми, что профессор невольно стал навытяжку, крутнулся волчком и побежал в сторону змеедревов.

Подбежав к подножию темно-коричневой скалы, он застал Адамса и Калину над распакованным контейнером, в котором были эластичные тонкие комбинезоны из силиконовой фольги и такие же складные шлемы. Завидев его, Адамс молча вытащил из кучи комбинезон, а Калина – шлем; бросились на него, как спятившие гардеробщики, вмиг обрядили в черную скользкую материю, безжалостно колотя им оземь во время этой процедуры, заставляя охать и прыгать на одной ноге, когда натягивали штанины.

– Мать-Земля! – охнул Станков, когда ему повесили на плечо оружие и пихнули в самую гущу лениво извивавшихся зеленых щупалец толщиной с пожарный шланг. – Хотите, чтобы они меня придушили и высосали?

– За работу, экзобиолог! – крикнул Калина, держась на безопасном отдалении от хищных ненасытных зарослей. – Упал в воду – плыви!

– Но что же мне делать? – крикнул Станков, чувствуя, как нечто цепкое и скользкое исследует его шею и руки.

– Найди корень этой зеленой анаконды и жахни туда пару раз. Поставь лазер на "единицу". Это их не убьет, но усыпит. На них избыток фотонов подействует, как на тебя нейролептик. Впадут в ступор...

Задание выглядело простым, но зеленые анаконды, видимо, были чертовски голодными – пытались добраться до металлического лазера, хотя он и был завернут в силиконовую фольгу.

Сделав несколько шагов вперед, профессор увидел огромное вздутие корня. В гуще все оживленнее шевелившейся массы живых ветвей и щупалец почти невозможно было прицелиться и выстрелить. Ему едва удавалось удержать в руках оружие, опутанное сотнями белых ниточек – органами чувств змеедрева. Тело профессора было для обожавшей металл твари словно бы неприкасаемым. Мощные щупальца со свистом рассекали воздух у самой его головы, у самых рук, но ни разу не коснулись черного комбинезона. Это был шанс, и его следовало использовать. Он упал на землю, прикрыв своим телом лазер, и, будто на учениях, ползком преодолел три метра, отделявшие его от корня.

Захваченный врасплох его маневром живой куст замер на миг. До сих пор профессор был неприкасаем, но сейчас, закрыв собой лазер, превратился в конкурента. А змеедрев знал, как следует поступать с конкурентами. Тяжелые и толстые, как слоновьи ноги, главные щупальца сомкнулись над человеком. Сеть лианоподобных жгутов опутала его.

Станков почувствовал, что его поднимают вверх. Прямо перед его глазами зеленое щупальце целеустремленно обвилось вокруг лазера.

Последний шанс, подумал он и, не целясь, нажал на спуск. И поразил цель с первого выстрела.

Взмывшее над его головой гигантское щупальце пронзительно вскрикнуло и, цепенея, стало спускаться.

"Задавит"! – подумал он в панике и выпустил лазер, оставив его в коченеющем щупальце.

Задавить его не задавило, но втиснуло в зеленое пекло опадающих щупалец, веток, жгутиков.

– Отличная работа, браток! – услышал он где-то сзади голос. Станков почувствовал, что его схватили за ноги и вытаскивают из-под душившей кучи дрожащих кустов. Ошеломленный, оглушенный, он встал на подгибающихся ногах, с удивлением глядя на узкую расщелину в скале, только сейчас показавшуюся из-за клубка живых ветвей.

– Лезь! – Томмс бесцеремонно толкнул его в сторону черного тоннеля.

Он послушно шагнул на скопище зеленых веток и, спотыкаясь, почти на четвереньках преодолел двадцать метров, отделявших его от входа в пещеру. Сзади он слышал проклятья и сопенье Томмса, тащившего два контейнера.

Когда они достигли скалы, что-то тяжелое рухнуло возле Станкова, разлетелось с хлюпаньем.

Крича нечто невразумительное, сержант прыгнул вперед, забросил поклажу вглубь прохода, потом схватил профессора, каким-то шальным приемом дзюдо швырнул его в черный зев пещеры и сам покатился рядом по сыпучему песку, устилавшему ее.

– Едва успели... – Томмс тяжело дышал.

Снова что-то упало у выхода, хлюпая и брызгая влагой во все стороны.

Внезапной грохот и невообразимо длинная молния, рассекшая небосклон от края до края, отрезвили ошеломленного Станкова.

– Гремит, будто из облаков летят мешки с тиной, – прокомментировал он два-три удара снаружи.

– Так оно и есть. Только это не мешки, а куски мертвого коацервата. Когда коснутся земли, из-за разности потенциалов их разносит разрядом. Каждый такой кусочек весит пять-шесть кило и падает с километровой высоты, – Адамс осторожно подобрался к выходу из пещеры, присел на корточки и глянул на желто-синее небо. – Давно уж не было такой бури, – сказал он и отскочил, когда лоток слизи шмякнул о скалу.

– Я слышал об этом, читал, но не думал, что это выглядит вот так, Станков подошел к Адамсу и задумчиво посмотрел на феерию огня и молний, приближавшуюся от дальних пределов Драконьих гор. – Что, перестали плюхаться эти пузыри?

– На пару минут! – Адамс предостерегающе положил ему руку на плечо. Когда эти зарницы доберутся до нас, тут-то и начнется пекло... эй, ты где?.. рехнулся?

Станков вывернулся из-под тяжелой ладони пилота. Двумя кенгуриными прыжками оказался у толстых щупалец змеедрева. Нырнул в переплетение зеленых ветвей и тут же выскочил, триумфально вопя, держа в руке тяжелый черный предмет. Спеша назад, раза три перекувырнулся.

– Ты что, браток, решил никогда в жизни не увидеть родных и друзей? спросил Калина, выбежавший навстречу и втянувший его за шиворот под скалу.

– Я оставил там оружие. А вдруг оно мне пригодится, когда будем возвращаться? – улыбаясь, профессор похлопал по прикладу лазера.

Лежавший на земле Томмс внимательно присмотрелся к экзобиологу.

– Этот проф начинает мне нравиться, – пробормотал он себе под нос. Похоже, он нам подойдет... – Его слова поглотил сумасшедший рык урагана, ставший предвестником сверкания молний и клубящихся черных облаков.

Пещера вибрировала, как внутренность колокола. В этом гуле невозможно было не только разговаривать, но и сидеть.

Калина решительно указал на поклажу, потом махнул рукой, показав направление. Нужно было идти вглубь, если они не хотели оглохнуть или ослепнуть от непрерывно бьющих молний.

Пройдя несколько метров быстрым шагом, они наткнулись на стену, покрытую глубокими расщелинами.

– Дальше одни лазы! – Адамс оглянулся на командира. – Может, свернем в сторону? Обычно буре не сопутствуют магнитно-электрические дожди, но вибрация в несколько герц может причинить нашему непривычному коллеге неприятности...

– Меньше, чем те мышки! – Томмс уклонился перед чем-то темным, большим, беззвучным, свалившимся сверху и обдавшим их дуновением воздуха. – Первое предупреждение!

Адамс, не споря, полез в расщелину, вертикально рассекавшую стену.

Они двинулись следом, оставив позади вибрирующий, глухой рокот бури и квакающий гвалт гигантских нетопырей, тщетно пытавшихся протиснуться в расщелину. Тоннель вдруг кончился, преобразился в мрачную пещеру, такую огромную, что лучи мощных фонарей на их шлемах не достигали ее предела.

– Некрополис, – шепнул Калина, указывая на неправильной формы предметы, образовавшие вдоль стен каменные заросли.

– Лично я не лез бы в этот лабиринт, – придержал Станкова за плечо Адамс.

– Я не верю ни в упырей, ни в демонов, ни в духов! – усмехаясь, профессор сбросил рюкзак и стал расстегивать комбинезон.

– Нельзя его снимать, – сказал Томмс.

Профессор не ответил. Молча копался в карманах куртки, что-то искал. Наконец вытянул плоскую коробочку размером с портсигар.

– Стимулятор биоизлучения, – пояснил он, вновь застегнув комбинезон.

– А на кой он? – Адамс недоверчиво косился на полупрозрачные колонны сталактитов и сталагмитов.

– Единственный шанс подтвердить или опровергнуть гипотезу профессора Берта! – Станков потряс своей коробочкой. – С помощью этого устройства мой предшественник хотел оживить тех жмуриков. И ему будто бы это удалось... обнаружил, что это гибернаторы... и разбудил... По крайней мере он так твердил... пока...

– Не разрешаю! – Калина властно удержал руку профессора. – Мы не должны вмешиваться в жизнь этой планеты. Неважно, послужит это путем установления контакта или нет. Мы обязаны наблюдать, а не экспериментировать. Каждый, кто совал нос в тайны некрополиса, свихнулся. Берт кончил психушкой, да и несколько человек до него, потому что поступал, как они, – постоянно нарушал правила. Теперь Земля отдала всю эту планету под мой присмотр, и ни один яйцеголовый умник тут шагу не сделает без моего позволения...

– Хорошо! Согласен! Понял, – Станков уселся на краешке одного из псевдонадгробий, – но как мне, черт побери, добраться туда, – он пнул ближайший сталактит, – если мне все запрещают?

– Не знаю, – Калина скрестил руки на груди. – Глаза у тебя есть, вот и смотри, но руками не трогай. Изучай без молотка...

– Да? – Станков перевел взгляд на что-то за спинами смотревших на него спутников. – А что до рук, то советую тебе, Томмс, не хвататься за лазер, хотя ты наверняка быстрый, как Док Холидей, и меткий, как Буффало Билл... – говорил он спокойно и врастяжку, а по его лицу, шее, щекам ползли крупные капли пота. – А что до смотренья, то кажется мне, что этот милый фамильный склеп и без тебя имеет сторожа и сторож любит сюда временами заглянуть...

– Мать-Земля! – Томмс обернулся, закричал и тут же исчез в темном лабиринте сталактитов, припустив туда со всех ног.

Адамс обомлел, едва повернул голову.

Один Калина, как и положено командиру, поборол желание пуститься наутек. Хладнокровно схватил пилота за ворот и, толкая его впереди себя, заполз в ближайшую расщелину.

Станков не дрогнул. Лазер висел у него на плече, профессор медленно снял его, отвел предохранитель и зорко следил за стоявшим у входа существом. Из гущи сталактитов раздался крик Томмса:

– Браток, я тебя прикрою, прыгай влево, там щель!

– Нет! – Станков встал и шагнул вперед.

В ответ на это движение пришелец с пронзительным, трудным для описания стоном исчез во мраке тоннеля, из которого появился.

– Вот оно как, вот оно как! – Хотя губы Томмса тряслись, он старался говорить шутливым тоном. – Упыри исчезают, когда появляется настоящий экзорцист с настоящим кропилом!

– Где вас носило, сержант? Я думал, вы крепко пожмете руку дорогому гостю... – Станков, дрожа всем телом, осел на песок, как манекен.

– Рожа пострашнее, чем на той стеклянной картинке! – Калина тащил за собой все еще бесчувственного, сомлевшего Адамса. – Я человек не пугливый, но если Он вернется, я как пить дать попаду к Берту в соседи!

– Без нервов! Помощь придет, как только Кольцов на "Гефесте" запеленгует сигнал спасательного буя, – Томмс расстегнул воротник и снял шлем. – Согласно инструкции я установил это чудо техники на опушке, но буря могла повредить эмиттер или антенну...

– Если запеленгует... – вздохнул Калина. – А если нет?

– Тогда нас ожидает приятная прогулка к Базе, чего я лично хотел бы избежать. – Томмс беспокойно присматривался к Адамсу, с трудом приходившему в себя.

– Не везет парню! Вторая встряска сегодня!

– Ему везет... – пробормотал Калина. – Для нас наверняка это будет первая и последняя в жизни встряска... – и он указал на вход.

Станков даже не пытался выстрелить. Он понял вдруг, о чем говорил Берт...

Пещера наполнялась. Вползали, входили, волоклись, влетали... Они!!!

– Теперь бы только выдержать, – профессор вытянул руку и энергично сломал левый мизинец-протез. Посмотрел на своих товарищей, лежащих без сознания, посмотрел на тучу кошмарных созданий, придвигавшихся к нему, тяжело осел на песок.

"Теперь бы только выдержать!" – было его последней мыслью.

Потом – только мрак, страх, ужас, слезы и боль.

Кольцов отыскал их на следующий день; ему не оставалось ничего другого, как, введя всем сильные успокаивающие средства, отвезти группу на Землю.

В редкие мгновенья просветления Калина уныло повторял:

– Он вернулся! Привет, парни, привет, Берт, привет, больница...

В больнице они через неделю и оказались. Бесчувственный как колода Станков лежал в изоляторе, два дня равнодушно позволяя кормить себя и поить. На третий день встал, на четвертый попросил что-нибудь почитать. Рослый санитар, сидевший возле него днем, заметно повеселел и принес профессору кипу фотогазет в картонной папке и старомодный аппарат для чтения фильмов.

– Какой-то родственник оставил это для тебя, проф! – шепнул он, значительно прищурив глаз. – Родственник в мундирчике ООН. Большие зеленые глаза, фигурка... Куколка!

– Благодарю! – Станков подумал о микрофонах, о подслушивании и спросил: – Как выглядит?

Санитар смотрел на него пустым, отсутствующим взглядом уставшего человека.

– Как куколка... – шепнул он.

Станков молча кивнул.

– Спасибо, браток, – сказал он, когда санитар пошел к выходу.

Санитар усмехнулся. Выходя, оттопырил большой палец. Удивительный это был палец. Без ногтя, несгибающийся, серый. Чужой. Вызывающий тревогу.

Но не у экзобиолога.

После вечернего обхода Станков в тишине и полном одиночестве извлек нечто, укрытое в его черепе, и раздавил его в кулаке. Когда в палате погасла лампочка, разобрал аппарат для чтения микрофильмов и вынул оттуда мощный бесшумный излучатель, а перебрав газеты, отыскал спрятанные среди них два плоских магазина. Потом лег на койку: укрылся одеялом и нажал кнопку тревоги.

Вбежали трое. Санитары. Все высокие и сильные.

– Пузом вниз, – буркнул Станков, показав стволом на пол.

Они были послушными, позволили себя связать и заткнуть рты кляпами из порванного одеяла.

Закрыв за собой дверь изолятора. Станков перестал быть тяжело больным космонавтом. Стал тенью, быстро и неслышно пробиравшейся коридорами, пустыми, как взгляд сомнамбулы. А излучатель в его руке казался крестом священника, спешащего к смертному ложу угрюмо и сурово...

Он достиг решетки, отделявшей больницу от административной части здания. Магнитный шифрозамок открылся, едва он прикоснулся пальцами. Теперь Станков не был даже тенью. Стал тенью тени, бесшумной и грозной.