Текст книги "Ломбард иллюзий"
Автор книги: Марек Хласко
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Марек Хласко
Ломбард иллюзий
© И.Подчищаева, перевод на русский язык, 2000.
В нашем городе много красивых улиц и площадей. О них написана уйма всяких стихов, поэм, песен и книг, до того много, что излишне, пожалуй, распространяться на тему его красот. Все же есть тут одна улочка, чья прелесть и красота, когда б ты ни шел по ней и каким бы распоследним человеком себя ни чувствовал, заставляют тебя расправить плечи и высоко нести голову; глядишь на все эти маленькие, чистенькие, нарядные особнячки, и на ум приходит нелепая мысль: наверняка здесь живут одни только добрые и очень счастливые люди. Ей-богу, иной раз так и хочется всю ее проползти на коленях.
В самом конце той улицы, в каменном особнячке, украшенном затейливыми бронзовыми драконами, расположено кафе, о котором знают лишь посвященные; разумеется, на деле это означает, что знает о нем полгорода. Однако приходят сюда только те, кто по неписаным, но строго соблюдаемым правилам получили на это право; те, которые чего-нибудь добились.
В этом кафе, за одним из изящных резных столиков, сидел с девушкой молодой писатель. Девушка была совсем юной: у нее было по-детски простодушное личико, но в нем поражали своей серьезностью большие черные глаза. Стояло лето, и на ней было веселенькое платьице в мелкую клеточку, высоко открывавшее длинные, стройные и загорелые ноги; на них уже некоторое время пялился старый хмырь с мефистофельской бородкой, сидевший за столиком у окна. Он до того был поглощен разглядыванием ее ног, что напрочь позабыл о любовных стишках, которые ему предстояло закончить к завтрашнему дню для одного популярного еженедельника. В какой-то момент старикан очнулся, облизнул пересохшие губы и склонился над листком бумаги; прошла минута-другая, прежде чем он сообразил, что это вовсе не статья о борьбе с колорадским жуком, над которой он трудился третьего дня; поняв это, он с воодушевлением принялся за сочинение пылких строк.
Девушка и писатель сидели молча; несколькими минутами раньше между ними состоялся разговор, который ошеломил их обоих; так всегда бывает, когда люди признаются друг другу в чем-то очень хорошем и радостном. Теперь оба, боясь произнести первое слово, обменивались лишь беглыми взглядами; время от времени молодой писатель прочищал горло, при этом прекрасно сознавая, что такое покашливание – занятие идиотское и абсолютно бесперспективное. Наконец – с большим трудом подавив искушение произнести целую кучу ненужных слов – он спросил:
– Ты мне веришь?
Девушка тряхнула головой.
– Дело не в этом, – сказала она, – просто я еще не могу до конца поверить в то, что ты говоришь. Все это так неожиданно… Мне трудно объяснить…
– Ничего не объясняй, – горячо зашептал мужчина. – Не нужно никаких объяснений. Просто мне хочется, чтоб ты поверила моим словам.
– Я верю.
– И доверишься мне во всем?
– Возможно, да, – сказала она с хрустом сплетая пальцы.
– «Возможно» или «да»?
– Да…
На лице молодого писателя отразилось явное облегчение. Поигрывая пустой чашечкой из-под кофе, он произнес:
– Ты не представляешь, как неимоверно трудно начинать все с начала.
– Я буду тебе помогать, – тихо произнесла она.
– Не надо помогать – просто люби меня. А я сделаю все, что в моих силах, чтоб ты была счастлива.
– Счастливой я буду, если тебе будет хорошо.
– Мне пора, – немного помолчав, произнес он. – Подождешь меня – всего-то часок, ладно?
Она кивнула, улыбнувшись ему одними глазами. Потрепав ее по руке, мужчина вышел. Девушка в одиночестве осталась сидеть за столиком. Она пыталась сосредоточиться и трезво обдумать только что им сказанное; но ей все еще казалось, что она слышит его голос, а место напротив заполнено его телом, и его глаза все еще на нее смотрят. Внезапно картинка расплылась, а затем прояснилась, как на экране телевизора, и к своему немалому удивлению девушка заметила сидящую напротив вполне реальную женщину. Женщина была молода, но выглядела не по возрасту усталой; темные глаза ее смотрели печально; со временем в таких глазах обычно начинает сквозить безысходная тоска.
– Это место занято, – вежливо сказала девушка.
– В том-то и юмор, – ответила женщина. – Я на одну минутку. Два раза я уже пыталась с вами заговорить, но вы были так погружены в себя – я побоялась повысить голос, чтоб не испугать вас. Не буду вам долго надоедать. Да и не о чем тут долго говорить. Всего несколько слов.
– Пожалуйста, – запинаясь проговорила девушка. В душе ее шевельнулось дурное предчувствие. Она со страхом смотрела на незнакомую женщину, и вдруг ей ужасно захотелось, чтоб та сию же минуту встала и ушла, так и не начав говорить. Она бы все сейчас за это отдала, как человек, подсознательно чувствующий приближение беды.
– Послушайте меня, – мягко произнесла женщина – Минуту назад тут с вами сидел молодой человек. Так уж сложилось, к несчастью, что этот человек – мой муж, по причине чего я его более-менее знаю. Известно мне и о его чувствах к вам: вот уже несколько месяцев для него это излюбленный предлог, чтоб с утра до вечера пить. Впрочем, я вовсе не исключаю, что он вас действительно любит. И все-таки, подумайте хорошенько.
– О чем, о его любви?
– О себе. Люди, которые влюбляются по три раза в год, не способны любить по-настоящему, даже когда сами в это свято верят. А потом, страшно смотреть, как умирает любовь.
– А она обязательно должна умереть?
– Он говорил вам, что всю жизнь ждал такую женщину, как вы?
– Да.
– Говорил, что уже несколько месяцев не может ни строчки написать, потому что беспрерывно о вас думает?
– Да.
– А говорил, что вы должны остаться с ним навсегда, если вам небезразлично, какую пользу он еще сможет принести людям?
– Говорил.
– Так вот послушайте, – снова повторила женщина. – Все сходится. Но мне это страшно надоело. Сколько раз мне уже приходилось утешать всех этих бедняжек! А как-то одну из них я даже устраивала по знакомству на известную операцию за собственные деньги. Глупо было бы, если б и вы однажды пришли ко мне за словами утешения, вы мне симпатичны. Наберитесь терпения и выслушайте меня.
Когда я в первый раз переступила порог этого кафе, то была тоже молода и красива, как вы. Да-да, и не смотрите на меня как на идиотку. Я выслушала те же слова, а поскольку зубы у него еще были собственные, слова эти звучали гораздо отчетливее. И тебе советую – не глупи. Первые три месяца будешь на седьмом небе от радости, что можешь участвовать в его творческих исканиях и разделять с ним его страдания. Потом он впадет в легкую меланхолию; станет искать и страдать в одиночку. А ты начнешь тем временем находить следы губной помады на его рубашках, будешь вскакиватъ с постели в три ночи, чтоб приготовить ему чай с лимоном, спасая его от похмелья; в конце концов в один прекрасный день он скажет: «Прости, я ошибся. Моя жизнь – вечное блуждание в потемках. Я вынужден блуждать и пребывать в постоянном поиске; если б не искал, люди быстро забыли бы меня. Я встретил женщину; не знаю, буду ли я с ней счастлив, но лишь сейчас, рядом с этой женщиной, я обрел себя, и если она не захочет остаться со мной, я уже никогда не напишу ни строчки…» И так далее, в том же духе…
Она умолкла. Молчание длилось несколько минут, женщина рассеянным взглядом обводила зал. Потом, накрыв своей ладонью руку девушки, сказала:
– А когда твоя жизнь превратится в ад кромешный и ты отдашься первому попавшемуся проходимцу, ради одной только иллюзии – хотя бы на секунду почувствовать снова, что рядом с тобой лежит мужчина, – все эти люди назовут тебя блядью, да ты и сама начнешь так думать, слыша со всех сторон: «человек мечется, страдает, терзается», а «эта» не в состоянии его понять. Я уже старая развалина, на которую ни один мужик не взглянет, а потому мой искренний тебе совет – закрой дверь с той стороны и навсегда забудь об этом заведении. Это ломбард; здесь ты оставишь на хранение свои иллюзии, мечты и стремления, но тебе не на что будет их выкупить. Сидящие тут интеллигентные с виду дамы примутся совать нос не только в твою постель, но и в мысли; и ты начнешь узнавать о себе такие вещи, от которых волосы встанут дыбом. Твою жизнь как вспоротую перину переберут по перышку. Вот о чем тебе следует подумать. В жизни полезно иногда подумать о себе: это совсем не так глупо, как кажется на первый взгляд.
– А у вас миленькое платьице. Откуда?
– Из «Цепелии»
– Если кто-нибудь спросит, откуда оно, скажите, что вас дядя в Париже. Хорошее entree
И ушла. Некоторое время девушка сидела в оцепенении. Старикан у окна то и дело посматривал в ее сторону; случайно встретившись с ней взглядом, он сильно смутился. В углу кто-то сказал громко: «Брыкальский кончился». «Неужто? – усомнился собеседник. – Да ведь это его дебют. Неизвестно, что еще он напишет». «Ничего он уже не напишет», – загудел в ответ церковный бас. – Первая книга и станет последней». Девушка посидела еще немного и вышла. Старичок, с тоской посмотрев ей вслед, вернулся к своей поэме.
На улице было душно. Посредине мостовой ползла поливальная машина, разбрызгивая по сторонам струи воды. Шофер высунулся в окно и крикнул девушке: «Эй, куколка, посторонись, не то въеду в твою попку как в гараж! Проходи скорей». Прохожие на тротуаре восхищенно загоготали. Поливальная машина с шумом проехала. Какой-то мужчина не первой молодости с благородной проседью в волосах обратился к девушке:
– Вы бы и вправду повнимательней переходили дорогу, так недолго калекой на всю жизнь остаться…
– А шли бы вы ко всем чертям, – стальным голосом отчеканила девушка. – Вам бы не помешало отрезать ноги: сидели б себе дома и думали о вечности, вместо того чтобы без дела шататься по улицам и чушь городить.
Шея господина с седоватой шевелюрой апоплексически побагровела, девушка же развернулась и зашагала в противоположную сторону. Она миновала немало улиц, спускалась по каким-то ступеням, пока, неожиданно для себя самой, не очутилась у Вислы. Долго брела зеленым берегом реки и наконец, устав, присела, вытянув перед собой стройные ноги. Солнце садилось, река отливала красновато-медным блеском. Такие пейзажи можно купить на площади Шембека; там также можно встретить самых элегантных мужчин и всех трех красавиц, живущих в Варшаве.
Луга подернулись росной дымкой. По ту сторону Вислы над берегом повис туман, и ничего уже нельзя было разглядеть. Свет дня тихо померк, и внезапно девушка подумала, что если сейчас не заговорит с кем-нибудь, разрыдается как малое дитя; но это было не в ее характере – она не выносила слез. Беспомощно оглядевшись по сторонам, девушка увидала в двух шагах от себя веснушчатого парнишку с книжкой на коленях. И перебравшись к нему поближе, спросила:
– Ты, верно, хочешь стать писателем, а?
– Моряком, – грубо отрезал конопатый.
– Сколько тебе лет?
– Тебе-то какое дело?
– Ответить, что ли, трудно, балбес?
– Ну чего прицепилась, читать не даешь, – огрызнулся парнишка. – Можно подумать, горишь желанием дать мне на кино. Ну, допустим, восемь. Скоро стемнеет, и придется двигать домой. А там мне уже не почитать.
– Почему?
– Мать заставит делать уроки.
– Что тебе задали на завтра?
– Примеры по математике.
– Математика – штука совершенно идиотская, – с глубоким убеждением произнесла девушка.
– Это уж точно.
– Послушай, – сказала она. – Я дам тебе на кино, даже на два сеанса, но ты должен мне кое-что пообещать. Идет?
– Хитра больно, – сказал конопатый и смерил девушку подозрительным взглядом. – Не на того напала. Сперва скажи, в чем дело.
– Я дам тебе денег, – повторила девушка, – но с одним условием: когда вырастешь – стань писателем.
– Ха-ха-ха, – издевательски захохотал он. – Держи карман шире.
– Ну ты, паяц несчастный, – сказала девушка и неожиданно сильно вцепилась в его руку. – По мне, можешь стать хоть ксендзом в тьмутаракани – один черт. Я хочу, чтоб ты только сказал: «Стану писателем». И за это я дам тебе на кино.
Мальчик взглянул на нее с интересом.
– Идио-о-тка, – с неподдельным изумлением протянул он. – Ты что, не понимаешь, слова – это всего только слова!
– Напишешь книгу, – не слушая его, заговорила она. – Опишешь в ней любовь обыкновенной девушки к талантливому писателю. Опишешь чувство жалости, которое всегда берет верх над любовью и которое не одну женщину погубило. Изобразишь их первую любовную ночь, как этот тип стоит под дверью и скулит, чтоб она его впустила, как он валяется у нее в ногах и грозит вскрыть себе вены. Опишешь, как, шантажируя пьянством, завоевывают женщин. Изобразишь кафе, где сидят красивые дамы, возможно одетые лучше всех в Варшаве, но с мозгами базарных торговок. И еще много-много интересного опишешь. Ну как?
– Да оставь ты меня в покое с этим твоим писательством, – сердито проговорил парнишка и с треском захлопнул книжку. – И вообще, гуляй отсюда и не приставай. Сказал, что буду моряком, значит, буду. Я даже придумал название корабля: «Альбатрос». Только ведь ты баба, у тебя вон грудь, тебе никогда этого не понять. Вали в свои куклы играть и не морочь мне голову.
– И что это тебе даст, капитан?
– Глупая ты, – сказал он, и его веснушчатая мордашка расплылась в счастливой улыбке. – Я смогу путешествовать по всему миру, все страны увижу. Неужели непонятно?
– С таким же успехом ты сможешь путешествовать, если станешь писателем. И по суше, и по морю.
– А потом, возвратившись из рейса, – продолжал гнуть свое конопатый, не обратив на слова девушки никакого внимания, – зайду в кабак «У истлевшего мертвеца». Ко мне подсядут люди, а я буду рассказывать им обо всем, что видел. Во будет классно!
Девушка поднялась и отряхнула платье.
– Дурак ты, дурак, – сказала она. – Скольким ты сможешь рассказать? Десятку человек? Двум десяткам, сотне? И что из этого? Недолго проживет твоя болтовня; назавтра придет другой моряк, расскажет байку поинтересней, и о твоей все забудут. А стань ты неплохим писателем, твою книжку смогут прочесть сотни тысяч. Во всяком случае, гораздо больше людей, чем она того будет заслуживать. Люди читали бы ее и перечитывали и запоминали каждое твое слово. По твоим книгам могли бы в школах учиться дети. О тебе бы узнало невесть сколько людей на свете. Впрочем, как хочешь. Ты такой же дурак, как все мужики. Прощай, капитан.
Солнце закатилось за деревья, вдалеке кто-то подвывал пьяненьким тенорком. И когда девушка уже отошла на несколько шагов, конопатый что есть силы заорал:
– Ладно! Стану писателем!…
Девушка вздрогнула. Глянула на заходящее солнце и быстро, во весь дух, кинулась бежать в сторону красивой улочки.
1955
[1]
[Закрыть] Цепелия – по первым буквам: Центр по продаже изделий народных мастеров.
