Текст книги "Цена прощения"
Автор книги: Марджери Хилтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
– Значит, нам больше не в чем друг друга винить. – Слова прозвучали делано непринужденно. Врать было невыносимо. – Все бы отдала, лишь бы… – Как бы опомнившись, она запнулась.
– Лишь бы этого никогда не случилось?
– Да.
Как сказать ему, что она все бы отдала, лишь бы Джордан тоже простил ее. Но это невозможно. Герда вздохнула и задумалась.
Стюарт легонько потянул ее за руку:
– Эй, ты где? Не надо так переживать. Улыбнись. Я рад, что ты все-таки приехала.
– Я тоже рада, что наконец увидела тебя. – Герда улыбнулась и подошла к окну. – И этот сад. Здесь по-прежнему так красиво! И погода просто прелесть. Почему не провести несколько часов на свежем воздухе?
– Это все, что ты можешь предложить для развлечения инвалида?
Герда вздрогнула и обернулась. Стюарт подъехал бесшумно и находился всего лишь в нескольких сантиметрах от нее. Во взгляде не было и тени иронии. Он смотрел жалобно, умоляя, словно маленький ребенок. Герда нагнулась и поцеловала его. Стюарт с силой обхватил ее голову и с судорожным отчаянием прильнул к ее губам. Поцелуй был долгим, нарочито бесстыдным. Герда чувствовала, как горячее дыхание, будто в яростном поиске ответа, назойливо врывается в нее. Она прекрасно помнила: его ласки и раньше были такими вызывающе жестокими, словно от сознания полного бессилия перед неприступной холодностью. Но сейчас Герда из жалости уже готова была пойти против себя. Но нет. Она не имеет права унижать Стюарта показной страстностью. Эта мысль придала ей сил оторваться от его губ. Неохотно ослабив объятия, он взял в ладони ее лицо и долго, как будто запоминая, рассматривал, прежде чем отпустить.
– Ты не изменилась, Герда, – медленно, как бы констатируя факт, проговорил он. – Внешне – да. Настоящая красотка и, соответственно, больше уверенная в себе, но… Ты все такая же ледышка, все так же боишься себя. Благочестивая пуританка. – Он вздохнул и откинулся назад. – Знаешь, ты ведь единственная, кого мне так и не удалось затащить в постель.
Герда придвинула стул и села рядом. Стараясь обратить его слова в шутку, она улыбнулась:
– Но ведь я была не единственной в твоей жизни.
– Ты единственная обломала меня, – отрезал Стюарт.
– Да, настойчивости и наглости тебе было не занимать, – парировала Герда.
– Но на тебя все это не действовало. Думаешь, почему я в конце концов решился сделать тебе предложение? – Его губы искривились в циничной усмешке.
Стюарт смотрел исподлобья, как бы одновременно и восхищаясь, и боясь, и уличая в чем-то. Герда прекрасно помнила этот взгляд.
– Ты испытала на практике бабушкин рецепт «как выйти замуж» и не прогадала.
– То есть ты только поэтому сделал мне предложение?
– Не только. – Стюарт склонил голову набок и хитро прищурился. – Хотя меня, конечно, бесили все эти игры с мисс Неприступность.
– Ерунда.
– Ты думаешь? Сначала свадьба, а потом все остальное! Твои слова. – Он скорчил трагическую гримасу. Потом вдруг резко изменился в лице, будто вспомнив что-то. – Но если честно, на тот момент ты была единственной девушкой, с кем я бы не отказался прожить до гроба и, что называется, умереть в один день.
– Ты даже подумывал остепениться? – Герде нравилось, что сейчас они могли так беспечно обсуждать прошлое.
– Да, уже было как-то скучновато. Приелись все эти пьянки, девки и вообще…
– Хочешь верь, хочешь нет, у меня никогда не было цели выйти за тебя замуж, – снова начала оправдываться Герда.
– Хочешь сказать, пень задымился без огня?
Рассмеявшись, Стюарт нажал на какой-то движок сбоку коляски, и она так быстро и бесшумно завертелась, что Герда не поверила своим глазам. В центре комнаты он круто и мягко остановился и оглянулся. Герда стояла открыв рот.
– Ты еще не видела, что можно вытворять на этом металлоломе. С таким механизмом меня нельзя назвать абсолютным калекой.
Удивленно моргая, она подошла к нему:
– Да уж. Мне при всем желании не угнаться за тобой.
– Иногда мы с Рэчел устраиваем гонки. – Он довольно усмехнулся. Было видно, что настроение его заметно улучшилось. – Я специально дразню ее. Один раз я действительно ее сделал.
Приглядевшись, Герда увидела панель управления со скоростями и ужаснулась, вообразив, как Стюарт, пытаясь убежать от болезненного сознания своей ущербности, в слепом отчаянии мчится навстречу желанной смерти.
– Могу себе представить, – сухо отозвалась она.
Словно прочитав ее мысли, он грустно ухмыльнулся:
– Да, во мне есть садистские наклонности. Это все уязвленное самолюбие.
Стюарт заскользил к двери. Герда молча пошла за ним. Дверь автоматически открылась и чуть не прихлопнула ее, когда женщина хотела выйти вслед за Стюартом. Он развернулся и заехал обратно в комнату.
– Упс, ошибочка вышла, забыл предупредить. Комната просто напичкана всякими механизмами. Над кроватью пульт управления – телевизор, радио, кондиционер, обогреватель, свет и все такое. Могу открывать окна, передвигать книжные полки, ну и конечно, вызывать Леона и слуг.
– Да, неплохо. А это для чего? – Она лишь слегка коснулась кнопки, и на окнах опустились шторы. Комната погрузилась во мрак, лишь панель светилась в темноте.
– Сейчас включу свет, – усмехнулся Стюарт.
Герда с интересом озиралась вокруг. На стене огромный экран, видеокамеры, записывающие устройства. Миниатюрный бар, за которым виднелась огромная спальня. Бежевая кожа и лакированная сосна – шикарная мебель на фоне нежно-зеленых стен, обитых ярко-оранжевыми плинтусами. Торжество изысканного стиля. Неограниченные возможности материального благополучия, которое, однако, очень часто, когда дело касается человеческого здоровья, оказывается никчемным.
Наблюдая за ней, Стюарт тихонько посмеивался:
– Здесь все, что можно купить за грязные зеленые бумажки.
– Но сначала надо было все это придумать. Работа, достойная восхищения, – серьезно ответила Герда.
– Как волшебник: только пальцем пошевелил – и любое желание исполняется, – усмехнулся он. – Спасибо любезному братцу-благодетелю.
– Это он все придумал?
Стюарт выключил освещение и поднял шторы. Яркий солнечный свет ослепил Герду.
– Да. С ним работали еще двое каких-то очкариков. Ничего не забыли. Кроме приспособления в виде пары ног.
Развернувшись, он поехал в другую комнату и остановился у окна. Герда подошла и присела рядом в кресло. Стюарт не шелохнулся, словно ожидал неизбежного вопроса.
– Еще есть надежда?
– Что я смогу ходить?
Она испуганно кивнула, подумав, что, может быть, эта больная тема под запретом.
– Нет. Они ходили здесь толпами: хирурги, терапевт, даже какие-то божественные целители. Все твердили одно и то же. – Он горько воскликнул, передразнивая: – Повреждены нервные ткани, случай безнадежный. Одно и то же, пока… – Стюарт замолчал и предложил Герде сигарету. – Пока в прошлом году… – Он дал ей прикурить. Герда оглянулась в поисках пепельницы. Стюарт, пытаясь опередить ее, моментально отреагировал, и пепельница тут не появилась на столе. – Так вот… В прошлом году Джордан узнал, что в Германии есть хирург, который занимается именно безнадежными случаями. Ну, мы полетели в Германию…
– И… – вырвалось у Герды.
Стюарт закусил губу. Впервые за все время он не боялся казаться жалким.
– Он первый, кто дал нам надежду. Пусть небольшую, но все-таки… Он согласился оперировать. Но шансы слишком ничтожны. Даже не пятьдесят на пятьдесят. Один из трех, что я снова смогу ходить.
– И ты отказался?..
– Я что, по-твоему, псих? Помимо всего прочего, еще куча всяких оговорок. – Стюарт со злостью затянулся. – Может быть, я бы снова смог ходить. Может быть – на костылях. А может быть, вообще не смог бы больше двигаться. Сплошные «может быть»!
– Но ведь никто никогда не может быть уверен на сто процентов. Никто не дает гарантий, – убедительно произнесла Герда. – Моя мама, например, была при смерти. Никто уже не верил, что она выживет. А сейчас она здорова и прекрасно себя чувствует.
– Рад слышать. – Стюарт вздохнул. – Но у меня все-таки есть выбор. Сомневаюсь, что ты бы рискнула жизнью.
– Не знаю. – Герда задумалась. – Я не знаю. Может быть… Думаю, если есть шанс, надо его использовать.
– Пан или пропал? Будешь ходить либо вообще уже ничего не будешь делать?
Она не осмеливалась взглянуть на него.
– Нет уж. Спасибочки. Только мама жалела меня. Она отговаривала меня, а Джордан… Он всегда «за». Легко говорить всякие пафосные фразы типа «Ты не живешь, а существуешь» и тому подобное, но ведь не ему добровольно идти на смерть. К тому же после этого я взглянул на вещи другими глазами. – Стюарт боролся с нарастающим волнением. – Я не хочу умирать! Все эти годы жизнь казалась мне адом. И не только мне, я уверен. Но, прилетев из Германии, я долго думал, готов ли я умереть. Нет. Мне не так уж и плохо живется. Я как будто дергаю за веревочки, а люди ходят вокруг меня на задних лапках. Иногда мне это даже нравится.
– Как в кукольном театре, да? – зло усмехнулась Герда.
– Ха, у меня только маленькая труппка. Главный режиссер здесь мой братец. Вот так, дорогая.
Герда снова заметила, с какой ненавистью Стюарт говорил о Джордане. Когда она только познакомилась с ними, казалось нормальным, что между братьями существует что-то вроде конкуренции. Избалованному и сумасбродному Стюарту нелегко было смириться с диктаторскими замашками старшего брата. Но сейчас…
Она не находила что сказать и в душе обрадовалась, когда в комнату вошел Джордан. При виде брата Стюарт еще больше нахмурился. Он мрачно взглянул на внушительную фигуру, облаченную в элегантный черный костюм:
– Что тебе нужно? Мы не нуждаемся в твоем надзоре.
– Ужин подан, – невозмутимо ответил Джордан. – Неужели вы еще не надоели друг другу?
Он, казалось, привык к грубым выходкам Стюарта. Абсолютно равнодушен к страданиям младшего брата-калеки. Что же удивляться тому, как грубо он обращается с ней? Грустная и задумчивая, Герда поплелась за братьями.
Они вошли в великолепную, обитую дубом столовую, с огромными дверями, открывающимися на террасу. Ужин соответствовал как изысканному стилю дома, так и процветающему положению хозяина. Но все чувствовали себя неловко. В воздухе повисло напряжение. На столе красовались салаты и аппетитный ветчинный мусс. Словно завершающий аккорд, появился ароматный спаржевый суп, и домработница наконец удалилась. Все трое принялись за еду, но в каждом движении, взгляде, слове все равно чувствовалась скованность.
За ужином Джордан был как-то особенно внимателен и любезен. По крайней мере, Герде так показалось. И это насторожило ее даже больше, чем недавняя холодная агрессивность. Стюарт делал неудачные попытки поддержать разговор. Он совсем не изменился – все такой же испорченный ребенок, абсолютно не пытающийся скрывать или контролировать малейшие изменения настроения, непринужденно и без притворства выражающий чувства обиды, досады или неудовольствия. Наконец, небрежно бросив на стол салфетку, он обратился к Джордану:
– Думаю, тебе следовало предупредить меня заранее.
– Ты о чем?
– Об этих выходных. Что приедет Герда.
– Но ты знал уже вчера вечером. Неужели времени было недостаточно? – с каменным выражением лица спросил Джордан.
В это время между ним и Гердой происходила немая борьба, когда он, не обращая внимания на яростные протесты, выбрал для нее самый большой кусок торта и пытался положить ей на тарелку.
– Ты должна попробовать эти сливки. Наши собственные, с фермы. Тебе положить, Стюарт?
– Нет, спасибо. – Стюарт потянулся за кофейником. – Не перестаю удивляться твоей наглости, Джордан. Около двух месяцев ты не кажешь сюда носа и даже не звонишь, а потом вот так вот, с бухты-барахты, являешься с Гердой. Почему ты не сообщил заранее?
– Сам не знал.
«Впрочем, как и я, – подумала Герда. – Сегодня еще до обеда я не могла даже представить ничего подобного!» Злость охватила ее: оказывается, Джордан все решил только вчера вечером. Должно быть, наглец даже не сомневался, что она согласится. Значит, догадался, что ей нужен этот контракт.
– Конечно, тебя не смутило, что Рэчел уже спланировала для нас весь уик-энд.
– На самом деле возникли кое-какие трудности, но все закончилось благополучно, – со спокойным высокомерием, даже с издевкой отозвался Джордан. – Но я не думаю, что ты очень жалеешь. – Нотки сарказма становились все заметнее. – Или, в противном случае, мы не обидимся и завтра же утром можем вернуться в город и там продолжить наши деловые переговоры.
– Деловые переговоры. – Стюарт весь обратился во внимание. От детской плаксивости не осталось и следа.
– Да, мы обсуждаем контракт. Герда представляет интересы «Черингфолдс».
– Почему вы мне сразу не сказали? – Осуждающий взгляд остановился поочередно на Герде и Джордане. – Я думал – просто случайная встреча, и дабы вспомнить былое…
– На этот раз ты ошибся.
– Впрочем, как всегда, – раздраженно заметил Стюарт. Обстановка накалялась. – Как же! Со мной советоваться не обязательно. Я ведь тут всего лишь…
– Прекратите! – не выдержала Герда. – Пожалуйста, хватит спорить. Я не собиралась портить тебе уик-энд. Если бы я знала, что так будет, я бы…
Тут она почувствовала руку Джордана на коленке.
– Дорогая, позволь мне сказать. Как ты можешь испортить выходные. Ты же…
– Герда, милая, я не имел в виду тебя. Я… – прервал его Стюарт.
Джордан, не дав брату договорить, процедил сквозь зубы:
– Ты сам не знаешь, чего хочешь. – Он начинал терять терпение. – Может быть, ты хочешь, чтобы мы уехали, а ты будешь развлекаться здесь, как планировал?
Пальцы с силой сжали ее коленку и, погладив, отпустили.
Стюарт, уступая, проворчал:
– Но раз уж вы здесь, не важно, по делам или нет… Утром все соберутся, и мы отправимся на шашлыки, потом – отдохнуть в Блэк-Линнет. Будет здорово.
– В таком случае мы с вами, – спокойно сказал Джордан.
– Со всеми своими бумажками? – усмехнулся Стюарт.
Джордан пропустил очередную шпильку мимо ушей. Герда не надеялась, что завтра будет лучше. Отношения между братьями напряжены до предела. К тому же, против своей воли, она начинала сочувствовать Джордану. Было ясно, что он делал все возможное и в материальном плане, а главное – с точки зрения человеческих отношений, чтобы как-то смягчить страдания брата. Но Стюарт явно злоупотреблял своим положением. На следующий день уже не приходилось сомневаться в том, что он нагло и бесчувственно пользуется состраданием и любовью к себе. Причем не только Джордана.
Веселье было в полном разгаре. Поведение Стюарта можно было охарактеризовать одним словом – «властелин». Сидя в коляске, он в буквальном смысле управлял толпой. Он доминировал. Его голос был слышнее всех. Он прерывал общий разговор в зависимости от того, интересно ему или нет. Любое действие требовало его одобрения. Когда Стюарту становилось скучно, все укладывались и ехали в другое место. И когда Стюарт неожиданно заявил: дескать, все, пора домой играть в покер, все поехали в Грин-Риг и сели за покер.
Герда играть не умела. Ее никогда не интересовали карты, а здесь собралась целая компания заядлых картежников.
– Тогда посиди и посмотри, – предложила Рэчел, садясь рядом со Стюартом и проверяя, чтобы сигареты, зажигалка, пепельница и виски были у него под рукой. Она заискивающе спросила: – Дорогой, может, поставить другой диск?
– Да, неплохо бы. Пусть Герда сядет рядом и играет. Я буду подсказывать, пока она не научится. Что там с выпивкой? Надеюсь, Леон никого не обделил?
Леон подкатил к игральному столу металлическую тележку, уставленную всевозможными напитками и закусками. Герда думала, что за Стюартом ухаживает какой-нибудь опытный медбрат, но Леон оказался совсем молодым человеком. Безмолвный, худенький, светловолосый. Однако внешность его не соответствовала той физической силе, которую ему приходилось демонстрировать, перетаскивая Стюарта из коляски в машину и обратно. По тому, как они общались друг с другом, было ясно, что Леон не просто выполнял обязанности сиделки и массажиста, но за эти годы стал Стюарту близким другом.
Карты раздали, игра началась. Но Герда не столько следила за игрой, сколько за Рэчел. Та привлекала всеобщее внимание своим ненормально эксцентричным поведением, особенно по отношению к братьям. Она почти не отходила от Стюарта, ревностно выполняя все его поручения. При этом, казалось, начисто забыла недавнюю ссору с Джорданом. Они болтали как добрые приятели и один раз даже шептались о чем-то в стороне от всех. Рэчел с озабоченным видом что-то доказывала ему или о чем-то просила. Джордан слушал с присущим ему насмешливым равнодушием, потом обронил несколько коротких фраз, видимо, чтобы избавиться от назойливой собеседницы. По недовольному лицу Рэчел было видно, что усилия потрачены зря. Потом, когда компания шумно плескалась в море, Рэчел осталась со Стюартом и недвижно лежала на животе, не поднимая головы. Однако таким натурам несвойственно надолго предаваться мрачным размышлениям, и вот она уже в центре внимания, веселая и дружелюбная, снова вовсю флиртует с Джорданом.
Так получилось, что в игре остались Герда, за которую играл Стюарт, и Джордан. Рэчел подошла к Джордану сзади, положила руки на плечи и из-за спины наблюдала за игрой. Наклонившись, она что-то прошептала ему на ухо, но тот даже не обернулся.
– Не удивлюсь, если он сейчас свернет шею этой маленькой глупой птичке, – тихо сказал Герде Стюарт. – А потом у нее на лице написано, какие карты у Джордана.
Джордан расплылся в улыбке:
– Так, посмотрим, что тут у нас! – Он захохотал и кинул карты на стол: – Спасибо, дорогая! Еще чуть-чуть, и я бы проигрался в пух и прах с этими дамами.
– Да, если бы не короли! – Маленькими тоненькими пальцами Рэчел забарабанила по его плечам. – Это я принесла тебе удачу.
– Ты? – Он хитро посмотрел на нее. – Тогда справедливее будет записать это на твой счет. Садись, продолжай за меня.
Джордан почти силком усадил Рэчел на свое место. Потом подошел к Стюарту:
– Герду тоже можно вычеркивать. Из нее игрок в покер, как из меня балерина.
Герда почувствовала, как он взял ее за плечи.
– Ты, конечно, не против? – ехидно обратился к ней Стюарт.
– Да. Если честно, мне уже надоело.
Джордан, по-видимому, и предположить не мог, что его бессловесной команде можно не подчиниться. Он повернулся к гостям, коротко произнес: «Спокойной ночи» – и под руку вывел Герду из комнаты.
Как только дверь закрылась, она вопросительно уставилась на него. Было противно сознавать, что Джордан распоряжается ею как своей собственностью.
Он ухмыльнулся:
– Ты бы проиграла кучу денег. Так что должна быть мне благодарна. В любом случае ты уже начинала откровенно зевать.
– Вообще-то да, – неохотно призналась Герда.
– Вот и отлично. Терпеть не могу, когда женщины играют в азартные игры.
– Но ведь мы несерьезно, – продолжала она оправдываться, пока Джордан вел ее в свой кабинет. – Да и ставки маленькие.
– Ты их не знаешь. Просидят так до трех-четырех часов ночи. Обычно за это время из безобидных ставок набегает несколько тысяч. Можешь позволить себе проиграть две-три тысячи?
– Такое впечатление, что ты в твоем собственном доме спас меня из грязных лап карточных шулеров, – весело заметила Герда.
Его смех прозвучал как оскорбление.
– Я и не собирался тебя ни от кого спасать. Просто надо поговорить.
Герда поняла, что шутить он не настроен. Что ж, пора возвращаться к постылой реальности.
Смешав два коктейля, Джордан протянул ей стакан. Пальцы обожгло ледяное стекло, и дрожь в руке выдала внутреннее волнение. Джордан, казалось, был весьма доволен собой. На губах играла легкая улыбка.
Что еще им обсуждать, если не контракт, подумала Герда, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь намек за непроницаемой маской беззаботности.
– Но это позже. А пока скажи мне вот что…
Он предложил сигарету. Герда отказалась. Отложив пачку в сторону, Джордан взял бокал. Какое-то время он с таинственным видом задумчиво рассматривал прозрачную жидкость, потом вдруг резко поднял голову. Герду пронзил строгий, недоброжелательный взгляд.
– Как тебе толпа этих клоунов, развлекающих Стюарта?
Ошеломленная, она ответила, немного заикаясь:
– Да… нормально. Обычная молодежь.
– Тебе кажется нормальным то, что происходит?
– А что? Да и разве тебе так важно мое мнение?
– Да.
Видимо, вопрос действительно задан не из праздного любопытства. Герда попыталась лавировать:
– Но почему?
Одним глотком Джордан опустошил бокал и с размаху поставил его на стеклянный столик. Мелодичный звон нарушил напряженную тишину.
– Что ты думаешь о Рэчел?
Брови Герды снова в удивлении взметнулись вверх. Она ответила нарочито медленно, пытаясь подавить растущее в душе тревожное чувство:
– К чему ты клонишь? Будто хочешь услышать от меня подтверждение какому-то подозрению.
– Я не просто так спрашиваю. Во всяком случае, то, что я знаю, я знаю наверняка.
Волнение тошнотой подступало к горлу. Что он знает? Неужели Стюарт?.. Нет, не может быть. Если Стюарт и рассказал…
– Я имел в виду, что ты думаешь об отношениях Рэчел и Стюарта?
Взвешивая каждое слово, Герда ответила:
– Кажется, она любит его. Но как я могу судить, ведь я здесь только один день… И потом… – Не зная, что еще сказать, она смутилась. – Что, собственно, такого? Стюарту необходимо общаться со сверстниками. Одиночество – самое страшное, что может быть в его положении.
– Согласен. Но я спросил о Рэчел.
– Почему ты ее так недолюбливаешь?
– Мать всегда пагубно влияла на Стюарта. Но Рэчел! Она просто отравляет ему жизнь.
Герда не поверила ушам своим – в его голосе было столько ненависти!
– Как это? Как кто-то может причинить Стюарту вред?
– Как? – Джордан горько рассмеялся. – Эти недоумки съезжаются сюда каждую неделю и даже чаще. Пьянствуют, играют, бесятся кто во что горазд. А кто, по-твоему, зовет их всех? Наша маленькая филантропка!
– Но как же без компании? – возразила Герда. – А потом, ты же помнишь, раньше он всегда…
– То раньше. Ты знаешь, что он дважды пытался покончить с жизнью, как раз после таких вот гулянок? Все разъезжались, бросали его. Пользовались и бросали до следующего нашествия. По-твоему, это нормально?
– Не может быть. – В глазах Герды мелькнула ужасная догадка. Негнущейся рукой она поставила на стол нетронутый напиток. Голос ее дрожал. – Но я не понимаю… Как ты можешь винить в этом Рэчел? Ведь меня ты обвиняешь совершенно в противоположном?
– Успокойся. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – мрачно отозвался Стюарт.
От его многозначительного взгляда Герде стало трудно дышать. Холодный блеск прищуренных глаз причинял почти физическую боль. Все самые страшные предположения оправдывались. Все потаенные страхи материализовались в этом злобном блеске леденящего душу взгляда.
Джордан картинно облокотился о каминную полку, словно абсолютный властитель, требующий бескомпромиссного подчинения. Сильнее угрозы, больнее удара.
– Не сегодня завтра Рэчел женит на себе Стюарта.
При этих словах Герду охватила необъяснимая, неведомая слабость. Словно в тумане, она соображала, почему мысль, что кто-то может выйти замуж за Стюарта, кажется такой нелепой, противоестественной. Существует множество подобных браков, которые очень часто оказываются даже счастливее, чем союзы между здоровыми людьми. Может, потому, что из-за физических недостатков одного из супругов отношения в таких семьях строятся в большей степени на духовном единении. Но Рэчел…
Ей почти ничего не известно о Рэчел. Как в бреду, Герда покачала головой. Мысли лихорадочно сменяли одна другую. Одно можно было предположить с уверенностью – этой девушке будет достаточно сложно играть роль любящей, верной жены инвалида. Слишком молода, импульсивна и темпераментна, как и сам Стюарт. И такая же раздражительная.
Она несмело взглянула на Джордана:
– Но ты ведь не станешь вмешиваться? А вдруг они любят друг друга?
– Любят?! – Он сдержал ругательство. – Можешь не сомневаться, я сделаю все, чтобы помешать их свадьбе. Только через мой труп!
– Но почему ты так уверен, что они собираются пожениться? – Такие тупые в своей бездоказательности заявления не могли не вызвать раздражения и желания противоречить.
– Она уже долгое время добивается своей цели. До сих пор Стюарту хватало ума ставить ее на место. Но рано или поздно она добьет его, и он пошлет все к чертям и сдастся. А потом оба будут кусать локти.
– И все-таки я не понимаю, как ты можешь быть уверен в этом.
– Ну как ты не понимаешь, ведь она ребенок! Испорченная, начитавшаяся слезливых романов девчонка. Хочет полностью посвятить себя ему, всю жизнь заботиться о нем. Что тут непонятного? Сколько можно витать в облаках? Эта неврастеничка просто гипнотизирует Стюарта, дурачит его. А ему, конечно, только и надо, что уйти от реальности. Эта юродивая утверждает, что материальное, то есть тело, не имеет значения, главное – душа. Дескать, это мы инвалиды, моральные инвалиды. Несет всякую чушь. Нет, я прекращу этот балаган.
– Ты просто невыносим, – воскликнула Герда, – Как можно быть таким нетерпимым? Откуда ты знаешь, что она не права? Стюарт уже давно воспринимает жизнь не так, как ты! Да, может, он уходит от реальности. Но это твоя реальность, а ему нужен тот, кто поможет приспособиться к новой жизни. Для него все теперь не так в этом мире. И Рэчел, возможно, единственная, кто это понимает. Ты не можешь отнять ее у Стюарта. Это слишком жестоко…
– Да ты, я вижу, вдруг не на шутку заинтересовалась его судьбой? Надо же, как раз то, что нужно.
– О чем ты?
Улыбаясь, Джордан приблизился пружинистой походкой. Герда вся замерла в ожидании.
– В эти выходные я провел один эксперимент. Думаю, весьма удачно.
Он замолчал и долго изучал ее лицо. Слабые попытки Герды сохранять хотя бы внешнее спокойствие под дулом этих беспощадных синих лазеров как будто забавляли его, придавали сил. Джордан заговорил нарочито медленно, выделяя каждое слово:
– Хотел посмотреть, влюблен ли до сих пор в тебя Стюарт. Целый день внимательно наблюдал за ним. Он практически не отпускал тебя. Конечно, может быть, просто интерес к старой знакомой, но маловероятно. Три года назад, если помнишь, именно из-за тебя брат, как говорится, оказался на обочине жизни. А такое не забывается. Или ты так не считаешь?
Герда схватилась за голову. Рот открылся в немой мольбе. Каждое слово, словно острый кинжал, вонзалось в израненное от боли и обиды сердце. С каждым словом он, казалось, приближался к невыносимой правде. Такое ощущение, что голова вот-вот взорвется от напряжения. Как в бреду, вспомнился вчерашний поцелуй Стюарта, и на миг показалось, что железные тиски неумолимых губ захлопываются, погружая ее в непроглядную безысходность…
Откуда-то из темноты донесся все тот же стальной голос:
– Ну так что, моя дорогая, ты готова искупить свою вину?
Горячим щекотанием в носу слезы душили и мешали говорить.
– Я ни в чем не виновата!
– Ты прекрасно знаешь, что виновата. Но ты можешь искупить свою вину. Очень просто. Ты заменишь Рэчел. Сама сказала, что Стюарту нужен кто-то. Почему не ты?
– Ты в своем уме! Нет! Я не могу! Я…
– Почему же? Ты не замужем. Это было бы идеальным решением всех проблем.
– Послушай! – Словно пытаясь отстраниться от этих слов, моля о сострадании, Герда в жесте отчаяния вытянула руки перед собой.
Но на лице Джордана не дрогнул ни один мускул.
– Нет, это ты послушай. Если ты, как я подозреваю, вышла замуж из жалости за одного, то почему бы не осчастливить и Стюарта?
– Не может быть, чтобы ты серьезно…
– Да, я абсолютно серьезен.
Герда почувствовала, что задыхается. Рука неосознанно потянулась к шее.
– Но я не люблю его! И он не… – Слова застряли в горле.
– Любовь! Ха! Какая любовь, когда речь идет о жизни человека?
Герда в страхе отшатнулась:
– Да ты сумасшедший!
– Ошибаешься, дорогая. Все, что угодно, любой недостаток, но то, что я нормальнее вас всех, вместе взятых, – это бесспорно.
Да, спорить бесполезно. Уже не осталось ни сил, ни желания. Герда чувствовала себя абсолютно раздавленной. А Джордан, казалось, наслаждался зрелищем.
– Не понимаю, почему ты отказываешься. Ты же вышла за Блэйза Мэнстона по двум причинам – потому, что тебе было жаль его, и потому, что это была прекрасная возможность легко выпутаться из заварушки со Стюартом.
– Неправда!
– По крайней мере, недалеко от истины.
Сама не своя от обиды, Герда вскочила и, словно лунатик, пошла к окну. Лето в самом разгаре. Уже поздно, а на улице светло. Серебристые сумерки баюкают засыпающую природу. А там, на горизонте, провожая уходящий день, устало догорает заря. Случайно залетевшая бабочка отчаянно бьется об оконное стекло. Отчаянно и тщетно. Совсем как она. Голос прозвучал глухо и отрешенно:
– Только у такого бесчувственного человека, как ты, мог созреть такой чудовищный план. Тебе наплевать на людей. Лишь бы только Рэчел не вышла за Стюарта. Лишь бы только все было так, как ты хочешь. Ты как робот…
– Вот уж не думал услышать от тебя такое обвинение. «Тебе наплевать на людей». В твоих устах звучит достаточно забавно, – холодно отозвался Джордан. – И все эти разговоры про любовь… Объясни мне, тупоголовому роботу, – его губы скривились в презрительной усмешке, – что это за любовь, о которой ты так самозабвенно говоришь? Неужели для тебя это так важно?
– Если бы я даже попыталась, ты бы не стал слушать. А если бы и стал – тебе все равно не понять. – Герда с трудом сдерживала подступающие слезы.
– Вот именно. – Джордан бесшумно подошел сзади так близко, что она почувствовала, как от его леденящего дыхания волосы на затылке зашевелились. – Этого никому не дано понять. А ты, как все женщины, придумываешь себе что-то, лишь бы не смотреть правде в глаза. Твердите о доверии, понимании, самоотверженности, но боитесь признаться, что за всем этим стоит примитивная личная выгода, боязнь одиночества, себялюбие, в конце концов. Женщины страдают от любви или страдают, когда им недостает любви. Сначала боязнь, что не достанется, а потом – что отберут. Вот и все. Корыстные существа. Вечно стремятся к обладанию. Настоящие хищницы. Грызутся за кусок мяса. При этом наивно полагают, что они дарят любовь.
– В тебе нет ничего человеческого, – прошептала Герда.
– Просто я трезво смотрю на вещи. Без излишней чувствительности.
Герда вздрогнула, почувствовав на плечах его тяжелые руки.
– Все вы с радостью готовы всю жизнь обманываться. Играть в любовь. Все вы ханжи. Ха! Затуманенный взор, клятвы в вечной любви, верности. Как вы не понимаете, что это всего лишь потребность обладания другим человеком? Потребность сказать о ком-то: «Ты мой навеки»?
Джордан с силой сжал ее плечи. Герда неистово рванулась, но он лишь тихо рассмеялся и, откинув волосы, грубо поцеловал ее в шею.
