355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марцин Подлевский » Глубина: Прыгун » Текст книги (страница 7)
Глубина: Прыгун
  • Текст добавлен: 27 июля 2020, 12:00

Текст книги "Глубина: Прыгун"


Автор книги: Марцин Подлевский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Увы, нет, капитан.

– Что ж, ничего не поделаешь. Поговорим об этом позже – сейчас нет времени. Техник Лотта воспроизведет интересующий нас фрагмент передачи, и мне бы хотелось, чтобы ты еще раз на него взглянул и подтвердил, что это действительно все и что ты ни на что больше не наткнулся. Прошу продолжать, – как всегда жестко обратился Вермус к перепуганной Лотте, которая поставила на ковер небольшой проектор и нажала кнопку.

Свет автоматически померк, и пространство заполнилось подрагивающим нечетким голографическим туманом. Похожая на мышку Лотта Лар присела возле проектора и отрегулировала резкость. После ряда потрескиваний и белого шума они наконец увидели размытый силуэт мужчины, напоминавший столб дыма с неподвижной маской вместо лица. «Графическая надстройка», – подумал Флинк.

– …предварительно заинтересована в том, насколько истинны данные экстраполяции контролера Вальтера Динге, – говорил дым. – Однако за столь короткое время мы не можем ничего гарантировать. Если получишь дополнительные данные относительно местонахождения, отправишься туда сам. Насколько я помню, соответствующие возможности у тебя имеются. Ложа ознакомится со всеми данными, которые ты сумеешь добыть. Если данный вопрос заинтересовал Альянс, возможно, он того стоит. Ложа…

Часть передачи внезапно затерлась, сменившись рваной голографикой.

– …Динге, – произнес дым после того, как вернулся звук. – Да, согласен. Интересный случай. Естественно, все зависит от того, насколько он прав. Но подозреваю, что в связи с этим ничего предпринято не будет. Лазурь не…

Цицеро вздрогнул, услышав писк, сопровождавшийся картинкой из рассыпанных пикселей. Секунду спустя они снова услышали:

– …гистерезиса. Векторы наверняка были постоянные, но он, скорее всего, обнаружил задержку благодаря экстраполяции на основе данных предыдущих прыжков. Все, естественно, зависит от массы. Чем больше объект, тем надежнее данные. Остается вопрос, провел ли он экстраполяцию сектора. Если он так уверен…

Сигнал прервался в очередной и последний раз.

– Там есть еще, – пробормотала Лотта Лар. – В основном данные и сильно искаженная речь, которую можно подвергнуть дальнейшему компьютерному анализу.

– Известно, для кого передача? – спросила Маделла Нокс.

Младший техник нервно покачала головой.

– Адрес получателя неизвестен, – объяснила она. – В передаче он тоже не упоминается. В зонд были аппаратно записаны контактные данные и параметры прыжка, но он получил команду передавать на большой участок территории планеты Гатларк. Передачу мог принять кто угодно, обладающий соответствующим ключом.

– Боцман Флинк? – спросил Вермус Тарм. Цицеро удивленно заморгал.

– Все верно, капитан, – подтвердил он. – Это все. По крайней мере, все из той части передачи, которая звучит более-менее логично и которую удалось восстановить.

– Прекрасно, – Тарм повернулся, словно исполняя оттачивавшийся годами пируэт. – Кто-нибудь хочет еще что-то добавить?

– Это мои данные, – выдавил контролер Вальтер Динге, на мгновение перестав топтаться на месте. – Это мои данные. Они все знают, Мама. Они уже летят. Наверняка летят. У нас нет времени.

– Они утверждают, что местонахождение им неизвестно, – неожиданно бросил Флинк. Динге посмотрел на него как на сумасшедшего. «Да он псих, – подумал Цицеро. – Свихнувшийся галактический псих».

– Если они перехватили эти данные, то докопаются и до местонахождения, – пискнул псих. – И всё узнают!

– Прекрасно, – кивнула Маделла Нокс. Смотрительница сектора Контроля была единственной, кто позволил себе сидеть во время собрания. Только теперь Цицеро заметил, что она заняла обычное место капитана. Интересно, была ли тому причиной исключительно галантность Вермуса? – Капитан Тарм, прошу объявить подготовку к глубинному прыжку. Ставим счетчик на минимальное время после подачи стазиса. Первый астролокатор Флинк, задайте указанный господином Динге целевой сектор в радиусе до пятисот километров.

– Слишком близко, Мама, – вмешался Вермус, но Флинк его не слушал. В ушах его все еще звучало слово «первый».

– Рискнем, – оценила Мама Кость. – Но не бездумно. Предлагаю перебросить сорок процентов энергии реактора на защитные системы «Няни». Еще сорок – на совершение еще одного глубинного прыжка, если возникнет такая необходимость.

– У нас останется всего двадцать процентов… – заметил Тарм. – Исходя из того, что десять мы направим на магнитное поле, только десять остается на все остальные системы.

– Магнитное поле? Неужели они осмелятся нас атаковать? – сухо рассмеялась Нокс, хотя Цицеро не почувствовал в ее голосе ни грамма юмора. – Стоит им нас увидеть, и они сбегут. Вся эта Ложа, похоже, еще недавно была лишь выдумкой Вальтера. И теперь они вдруг стали опасны? Не стоит преувеличивать. Насколько я поняла, у них поблизости есть некий агент, который скачал данные и, если сумеет благодаря им узнать координаты, прибудет на каком-нибудь прыгуне или наймет корабль «ТрансЛинии», – смотрительница презрительно махнула рукой. – Ладно, если хотите дополнительно защититься, капитан, включите поле, но отключите все остальное. За исключением глубокого сканирования.

– Можно отключить часть внутренних систем, – согласился Тарм, – таких, например, как контроль циркуляции отходов. Но большинство остальных должны работать – хотя бы антигравитонные компенсаторы, чтобы нас не раздавило от перегрузки. Система внутренней связи, обогрев, фильтры… Напоминаю, что мы в конечном пункте контрольного галактического полета, и, учитывая, что мы как раз собирались подзарядить реактор, у нас не так уж много энергии для прыжка. Остается еще аварийный резерв, но на него, как правило, никто не рассчитывает. Корабль без возможности аварийного прыжка… Эту энергию используют лишь в крайнем случае.

– Хорошо, какие есть предложения?

– Можем изолировать все палубы, кроме главной, но этого все равно может оказаться недостаточно. Десять процентов – не так уж много. Даже глубокое сканирование предполагает использование показаний электродопплера и молекулярных датчиков. Все это поглощает немалую часть энергии реактора.

– Что ж, если потребуется, изолируйте все, кроме главной палубы. Динге?

– Да, Мама?

– Сколько у нас осталось времени?

Контролер вздохнул, явно пытаясь взять себя в руки.

– Немного. Полагаю, что временная вилка составляет примерно от двадцати лазурных часов до лазурной недели, если судить по предыдущим открытиям на линии от туманности де Мерана в Орионе до интересующего нас сектора, но эти данные уже неточны. Если, однако, взять минимальное значение, то есть двадцать часов, то расстояние, может, и невелико, но сам прыжок займет половину этого времени.

– Хорошо. За работу, господа.

«Вот ведь Напасть», – с внезапным страхом подумал Цицеро Флинк.

9. Конфликт

Прежде чем мы перейдем собственно к расчетам, следует вспомнить, что вектора, скорости, ускорения, а также показателя массы и самого гистерезиса недостаточно для определения положения корабля в конкретном четырех– или даже трехмерном пространстве. Глубина управляется собственными законами перемещения энергии и материи, и основанные на математических формулах выводы в ее случае неприменимы. Поэтому, чтобы рассчитать вероятность материализации корабля в заданном пространстве, требуется, во-первых, хорошо знать результаты предыдущих прыжков, в которых данные конкретного корабля, такие как тоннаж или точка отправления перед самым прыжком, совпадают с нашими, и, во-вторых, знать координаты глубинного эха. Как известно, глубинный прыжок ускользает от нашего понимания материи и времени, и потому, вполне вероятно, что глубинное эхо, сопутствующее возвращению из Глубины, может возникнуть перед этим самым возвращением в нашей Вселенной, в виде его предвестника в соответствии со средневековой теорией Шредингера и Гейзенберга.

Математический альманах Научного клана, фрагмент главы «Экстраполяция глубинных прыжков»

Впервые Пинслип поняла, на что способны мужчины, в библиотеках Дурдома.

Серая, лесистая и покрытая вечной мглой Центральная психиатрическая планета Альянса весьма напоминала ее родную планету, Еврому-7. Там тоже были леса и туманы, хотя Еврома выглядела иначе – почти сказочная и прежде всего таинственная, полная древних руин, журчащих среди деревьев родников и старинных курганов. И она не была столь знаменита, как Дурдом, значение которого заметно выросло после того, как участились неудачные глубинные прыжки.

В растущем, словно лавина, количестве аварий обвиняли Научный клан, хотя трудно было понять, шла ли речь о производимом Кланом стазисе или о серии неисправных глубинных приводов, произведенных ОКЗ, Объединенными космическими заводами, находившимися под юрисдикцией как Клана, так и Альянса. Ответственные за массовое производство кораблей ОКЗ, располагавшие невообразимым богатством, которое было сосредоточено в руках их шефа Астиса Кореля, считавшегося одним из самых могущественных людей в Выжженной Галактике, с легкостью переложили вину на субподрядчиков, независимые верфи, Научный клан и даже стрипсов, помогавших разрабатывать программное обеспечение для стазис-навигации. Со временем выяснилось, что дело связано с коррупцией одного из сотрудников Кореля, который решил передать часть производства глубинных приводов неким подозрительным, но дешевым верфям во Внешних системах.

Дело было расследовано, виновные наказаны, и после «глубинного срыва», как назвала его пресса, производство снова возобновилось. Однако это никак не отменяло того факта, что сошедшие с ума после неудачных прыжков экипажи нужно было куда-то девать, притом так, чтобы дело было легко замять. Дурдом казался самым лучшим решением, а его библиотеки – идеальным местом для ожидания смерти.

Библиотеки занимали обширную часть госпиталя номер три, в котором находилась Вайз. Большие, казавшиеся пустыми здания напоминали монолиты. В соответствии с директивами Альянса, все они были не чем иным, как контролирующими пациентов компьютерами с кастрированным на сорок процентов искином, внедренным в модули памяти, которые представляли собой своего рода библиотеки данных, установленные в составлявших часть инфраструктуры компьютерах, – собственно, поэтому комплекс назывался именно так, а не иначе. Могло показаться, что душевнобольные предоставлены здесь сами себе, но Дурдом славился своими превентивными технологиями, и, не будь он психиатрической планетой, можно было бы считать, что некоторые из них подпадают под Машинный риск.

Пациенты находились под постоянным наблюдением, а вживленные чипы сильно модифицировали их персонали. Таким образом, безумцев можно было в любой момент усыпить или обездвижить с помощью нейронной блокады. Персонал Дурдома называл это «отключением».

Пинслип прогуливалась по уродливому лесу Дурдома, где стволы деревьев выглядели так, словно страдали странным параличом, когда на глаза ей попался один из пациентов. Он сидел на толстой ветке, одетый в рваную больничную форму. Уже сам вид его одежды должен был заставить ее задуматься, но Вайз лишь ускорила шаг, полагая, что ей удастся избежать встречи с незнакомцем.

– Красавица… – прошептал пациент. – Краса-а-а-вица…

Вайз молча свернула влево. Корпуса госпиталя номер три находились недалеко, и ей хотелось успеть получить очередную дозу лекарств – приступы страха в последнее время ослабли, и она была уверена, что это заслуга прописанных ей медикаментов.

– Знаешь, что там, в Глубине? – спросил пациент. Повернувшись, она увидела, как тот ловко спрыгнул со своей ветки, словно какой-то древесный зверь. Он был весь в крови, и до Вайз начало доходить, что он пытался добраться до одного из чипов. Мало кто решался на подобное – защищенный персональ мог в процессе отключить доморощенного хирурга. – Там ты, – пояснил он. – И там я. Вечно. Вечно. Вечно. Вечно.

Она побежала, но пациент оказался проворнее, Контроль Дурдома должен был заметить, что ситуация становится опасной, но, видимо, отключить безумца не удавалось.

Перепрыгнув через искривленный корень, Пин выбежала на дорожку, ведшую к одному из монолитов. Она уже видела, что автономное здание освещает ее датчиками, – там знали, что происходит. Но пациент был быстрее. Схватив Пин сзади, он опрокинул ее на спину и начал сдирать с нее форму.

– Я только раз всажу, – пообещал он. Лицо его напоминало потрескавшуюся маску. – И раз. И раз. И еще раз!

Именно тогда она сделала то же самое, что и сейчас.

Месье застонал и судорожно дернулся, а затем его потное тело сползло с нее на пол кают-компании. Вайз столкнула его полностью, заметив, как из разбитой головы течет тонкая струйка крови. Когда он на нее набросился, она врезала ему первым, что попалось под руку, – по случайности это оказалась одна из расставленных по всему кораблю игрушек Хаба.

Тански любил их собирать, иногда используя детали от предыдущих, – маленькие, обычно автономные, машинки или логические игры на примитивных подсистемах. На этот раз ей попалась механическая птица, постоянно раскачивающаяся туда-сюда благодаря простой силе отталкивания магнитных полей, подключенных к ядерным батарейкам. Игрушка оказалась на удивление прочной.

Пинслип уже один раз едва не изнасиловали. И этого раза ей вполне хватило.

Стараясь не отводить взгляд от лежащего тела, она медленно поднялась на ноги. Месье выглядел не так, как обычно, – в бесчувственном состоянии от его похоти и наглости не осталось и следа. Пинслип шагнула к выходу из кают-компании, но дальше двинуться не смогла – лишь стояла и тупо смотрела перед собой, дожидаясь, пока ее тело, разум и пространство вокруг заполнит знакомый холод.

А потом дверь в кают-компанию открылась, и вошел худой неопрятный Хаб Тански.

Эрин Хакль устала от информации.

Информации о том, что произошло на «Суматохе». Информации о секретах и планах пассажиров «Лазурного полета». Информации о запрещенных пространствах, исследуемых «Ио» – черным кораблем Погранохраны, на который она попала какое-то время назад, – и информации о реальном бессилии пограничников, которых представляли человечеству как бдительное око известной Вселенной. Информация эта, особенно в последнем случае, всегда оказывалась чересчур преувеличенной.

И потому она решила, что информация насчет встречи Миртона Грюнвальда и Тартуса Фима ее не интересует.

Во имя Напасти, зачем ей эти сведения? Каждый раз новое знание оказывалось чересчур тяжким бременем. Хотя Эрин и без того была уверена, что знает, о чем шла речь.

Фим выглядел один в один как контрабандист из дурацкого голофильма. Наверняка они с Миртоном переправляют какую-то контрабанду. Пакуют вместе с белковыми лишайниками с Бурой Элси и продают тому, кто больше заплатит.

Она угодила на корабль какого-то напастного торговца наркотиками.

Собственно, если подумать, Грюнвальд именно так и выглядел – постоянно какой-то помятый, потрепанный, странно полусонный и, похоже, всегда поддатый. «Ну и выбрала же ты себе капитана, Эрин, – подумала она. – Чудесно. Просто великолепно».

Сидя в кресле первого пилота и разрываясь между чувством обреченности и злостью на саму себя, она смотрела на навигационный монитор. Оба все еще соединенных между собой корабля дрейфовали в пространстве сразу за двойной системой пограничных мертвых планет на орбите Гадеса, Игнис и Юноны-Б. Сложные гравитационные взаимодействия обоих небесных тел и их спутников накладывались дрожащей волной на большинство показаний, которые корректировал кастрированный искин корабля.

Зеленое пятнышко станции Гадес-сигма мигало в самом верху экрана – Эрин могла сколько угодно сканировать траекторию подхода, чтобы очистить сигнал, но все время попадался какой-то создававший помехи в показаниях мусор. Не помогали также пульсации далеких глубинных эхо и разрывов Глубины – знак, что официальный торговый путь находился недалеко, всего в половине светового года отсюда. Что ж, по крайней мере, тут было пусто.

Хакль, уставшая и смирившаяся с судьбой, потянулась к термокружке с кофе, взятой полчаса назад в кают-компании. Жидкость все еще была теплой. Эрин отхлебнула глоток, позволив себе на миг забыть о Миртоне, «Ленточке», Тартусе, контрабанде и записанных в Потоке контрактах. «Контрактах, которые не разорвешь, – мысленно поморщилась она. – По крайней мере, без последствий».

А потом все изменилось.

На мониторе, словно пятно из белых пикселей, возникло мощное глубинное эхо, предвещающее появление какого-то крупного корабля всего в ста километрах отсюда. Отставив термокружку, Хакль машинально ввела команды на клавиатуре навигационной консоли, передавая полученные данные для автоматического сканирования.

– Кто там, во имя всей… – прошептала она.

Глубинные эхо, загадочные предвестники открытия Глубины, носили случайный характер – они могли как появиться, так и нет, но если уж они возникали, то это наверняка означало прибытие корабля. Бывало, что системы улавливали так называемое «эхо эха», или предвестники собственно эха, но их относительно легко было отличить при наличии соответствующего оборудования. Насколько знала Эрин, таким образом удавалось выигрывать некоторые схватки во время Машинной войны: обладавшие исключительными способностями астролокаторы могли с помощью компьютеров предвидеть появление собственно эха, соответственно, с намного большим опережением предвидя прибытие кораблей Машин.

Тем временем сканер завершил работу и выдал предполагаемую величину и время прибытия корабля.

– Не может быть, – прошептала Эрин. Эта скотина и впрямь была крупной, наверняка крейсерского класса, а может, и больше. Суперкрейсер? Чушь. А может, все-таки?..

Не веря собственным глазам, первый пилот «Ленточки» протянула руку к интеркому и замерла, заметив еще два, намного меньших, пятна глубинного эха. Оба предвещали прибытие кораблей среднего тоннажа, каждый в окрестностях разрыва, который система уловила в самом начале. Расстояние составляло всего около трехсот с небольшим километров. Три прибытия? В этом захолустье, где-то во Внешних системах? Откуда? Облизнув внезапно пересохшие губы, Эрин нажала кнопку интеркома.

– Говорит Хакль, – сухо проговорила она, стараясь ничем не выдавать своих чувств. – Три неожиданных прибытия из Глубины в нашем секторе. Повторяю: три неожиданных прибытия из Глубины в нашем секторе. Примерное время до первого: пятнадцать минут. Повторяю: пятнадцать минут. – Она мгновение поколебалась, понятия не имея, когда прибудут остальные корабли. Первого ей более чем хватало. – Предполагаемый класс корабля первого контакта: крейсер, – сообщила она и добавила: – Конец сообщения.

Эрин отпустила кнопку. «Если это контролеры на крейсере Альянса с эскортом эсминцев, – подумала она, – то с наркотиками на борту нам крышка. Раз уж ты меня во все это втянул, Миртон, то лучше придумай что-нибудь, иначе я яйца тебе оторву».

Хаб замер на долю секунды, анализируя ситуацию. Выглядевшая относительно понятно для обычного наблюдателя, для Тански сцена разбилась на фракталы и сети данных – стоящая у двери Пинслип с мертвым неподвижным лицом, столь же неподвижный, а может, и мертвый Месье, сверкающий на полу голыми ягодицами. Изнасилование, понял Хаб. Или попытка изнасилования. Кто же иной, как не механик? «Вполне предсказуемо», – усмехнулся про себя Тански.

И сколько же в связи с этим неожиданных возможностей…

– Похоже, у нас проблемы, малышка? – учтиво начал он, не глядя на Вайз и склонившись над жирной тушей Месье. – Посмотрим, – он дотронулся до шеи механика, проверяя пульс. – Жив, – с едва скрываемым весельем сообщил он. – У Гарпаго встреча с капитаном, но если поднапряжемся, сами оттащим беднягу в лазарет. Если, конечно, удастся войти в кабинет господина доктора, но вряд ли с этим будут сложности, уж точно не для этих пальчиков, – он взмахнул пальцами, словно ударяя по невидимой клавиатуре.

Слова его, похоже, привели Пин в чувство. Девушка открыла рот, словно собираясь что-то сказать. Тански приложил ладонь к уху, зная, что жест выглядит комично, но именно это больше всего ему нравилось.

– Да? – ободряюще спросил он. Пинслип повернулась к нему, и лицо ее тотчас же превратилось в гневную маску.

– Он пытался меня изнасиловать, – отчетливо проговорила она.

– Ну конечно, – кивнул Хаб. – Достаточно раз на него взглянуть, чтобы понять, какие мыслишки варятся в этом ржавом горшке, что у него вместо черепа. Но, малышка, стоит ли устраивать из этого скандал? Ты должна понимать, – словно извиняясь, продолжал он, – что находишься на корабле нашего любимого капитана не так давно. Напасть, как и все мы, – он развел руками, демонстрируя самые лучшие намерения. Пин бесстрастно смотрела на него. – Могу поспорить, что Миртон вряд ли обрадуется конфликту на борту, поводом для которого стали вы оба – и ты, и Месье. Пока что ты отлично справилась, – признал он. – Но у Грюнвальда нет никакого желания решать конфликты внутри команды. Ты же его видела… Он все время пьян, и голова у него как в тумане. Так что, пожалуй, придется тебе справляться самой. Так, как и раньше.

Хаб замолчал, ожидая произведенного своей тирадой эффекта. Вайз не походила на особо строптивую, но он подсознательно чувствовал, что она способна его удивить. Если именно она была самым слабым звеном, возможно, направить ее действия в нужное русло было проще, чем он предполагал… но он вовсе не был в этом уверен. Во всяком случае, не сейчас, после ее реакции на приставания Месье. «Впечатление порой обманчиво», – вздохнул Тански.

А может, и нет.

– Что ты предлагаешь? – спросила она.

Хаб почувствовал в ее тоне неприязнь, но тут же замахал руками, пытаясь отогнать возможные опасения. Кризисная ситуация, решающий момент. Чудесно. Тански обожал кризисы. Они, и только они позволяли увидеть траекторию полета мушек-людей, векторы их мечтаний и стремлений.

– Оружие, – почти с нежностью ответил он. – Разве не ясно?

– Какое оружие, Тански?

– Такие штуки я делаю сам, – заверил он. – Это нетрудно. Да ты и сама видела… – он презрительно махнул в сторону окровавленной игрушечной птицы. – Я просто развлекаюсь, конструируя эти финтифлюшки, – он почти закрыл глаза, представляя, как дрожит готовая захлопнуться ловушка. – Естественно, что-нибудь простое. Скажем, пьезонейронный парализатор? Тяп-ляп – и готово.

Погрузив руку в карман потертого комбинезона, он извлек продолговатое устройство величиной с большой палец.

– Откуда это у тебя? На «Ленточку» нельзя было проносить оружие.

– Ясно, что нельзя. Но я же тебе сказал – я конструирую эти штучки, пока сижу на калоотсосе и читаю газету, – грубовато ответил он. Пинслип даже не засмеялась, впрочем, он этого и не ожидал. – Ну так как? – спросил он, жонглируя парализатором между пальцев. – Хочешь такой, Вайз? Ручаюсь, если этот жирдяй снова попробует, и ты в него стрельнешь, у него надолго пропадет всякое желание. А если попадешь в яйца, то может, и навсегда.

Хаб видел, как размышляет Пинслип, глядя на предмет в его пальцах.

– Чего ты хочешь взамен, Тански? – наконец спросила она.

Решив больше не разыгрывать комедию, Хаб пожал плечами.

– Успокойся, Вайз. Я ничего от тебя не хочу, – солгал он, увидев ее неуверенный взгляд. – Для меня важен этот корабль, – добавил он, решившись на часть правды. – Не вижу смысла в том, чтобы искать очередного астролокатора. Миртон ходит как снулая рыба, зачем нам новые проблемы? Что, снова хочешь работу искать?

– Дай, – слегка поморщившись, она протянула руку, а потом с неохотой добавила: – Спасибо.

«О нет, милая, – подумал он, вручая ей устройство. – Не благодари. И уж точно не сейчас».

– Хотя, раз уж об этом зашла речь, – сказал он, когда ее пальцы коснулись парализатора, – было бы неплохо, если бы ты между делом нашла для меня хотя бы фрагмент Флота Зеро. Полагаю, тебе известна какая-то часть их постоянных траекторий.

– Это твое «ничего не хочу»? – фыркнула она, но парализатор все же взяла, не придавая особого значения просьбе Хаба.

Тански пожал плечами. Нужно было действовать быстро, пока не прошел первый шок.

– Я бы в любом случае об этом упомянул, независимо ни от чего. Программное обеспечение требует модификаций. Сама видишь, что этот корабль – полная развалина, – с удовольствием добавил он очередную полуправду. – А его Сердце… Научного клана тут не хватит. Нам нужен Флот Зеро. Где ближайший? – В ответ Пин тоже пожала плечами. – Естественно, я понимаю, что капитану могут не нравиться стрипсы, – продолжал он, словно искренне желая избежать ее возможных возражений. – В конце концов, это единственная секта, которая считает, что каждый годится на роль добровольца, чтобы стать спасенным. К тому же в стрипсах слишком многое от Машин. Мне они тоже не нравятся, как и любому другому. Но, – он извиняющимся жестом поднял руки, – нам нужны их программные технологии. – Он понизил голос, придвинувшись ближе. – Мне нужно лишь подключиться к их части Потока, чтобы скачать кое-какие данные и улучшить программу…

– Он пытался… – еле слышно прошептала Пинслип, сжимая в пальцах парализатор. Тански протянул руку, почти коснувшись ее плеча, но в последний момент сдержался. Дотрагиваться до нее в данный момент было не слишком разумно.

– Где местонахождение ближайшего? – спросил Хаб.

– Совсем рядом, – словно в полубессознательном состоянии ответила она. – В Рукаве Лебедя, всего в трех световых годах отсюда. Сектор 32С. Там опасно, – добавила она. – Одна из территорий, выжженных во время Машинной войны. Рои астероидов, мощные гравитационные воздействия. Стрипсы называют его Тестером.

– Говорит Хакль, – затрещало в интеркоме корабля. Тански удивленно поднял брови. Пин взглянула на установленный в кают-компании громкоговоритель.

– Три неожиданных прибытия из Глубины в нашем секторе, – сообщил голос Эрин. – Повторяю: три неожиданных прибытия из Глубины в нашем секторе. Примерное время до первого: пятнадцать минут. Повторяю: пятнадцать минут.

– Бери его, – прошипел Хаб. Время для любезностей явно вышло. – Несем его в лазарет. Быстро.

Но голос в интеркоме еще не закончил.

– Предполагаемый класс корабля первого контакта: крейсер. Конец сообщения.

– Что? – прошептала Вайз. – Крейсер? Здесь?

– Альянс, – предположил Хаб.

– Зачем им…

– Не важно. Внезапный патруль? Теперь все равно, – компьютерщик быстро подошел к интеркому и нажал кнопку связи со стазис-навигаторской. – Говорит Тански. У нас тут небольшое происшествие – Месье, похоже, рассек себе голову. Мы вместе с Вайз попробуем отнести его в лазарет. Он без сознания, – Хаб немного помедлил, обдумывая последствия своих последующих слов. – Доктор Гарпаго, нужна ваша помощь. Прием, – добавил он, отпуская кнопку.

– Поняла, – подтвердила Эрин. – Приходите как можно быстрее. Особенно ты, Хаб. Ты нужен мне в Сердце. Конец связи.

– Рассек голову? – поморщилась Пинслип, но все же наклонилась, пытаясь схватить бесчувственное тело за ноги. Хаб пожал плечами.

– Захочешь – поправишь, – сказал Хаб. – Одну минуту, – он пинком загнал лежащую на полу птицу под стол. – Лучше, чтобы ее не нашли.

– Говорит доктор Гарпаго, – снова затрещал интерком, на этот раз голосом Джонса. – Передаю приказ капитана. Вайз, Тански, возвращайтесь на свои места. Я займусь пострадавшим. Конец связи.

– Что за цирк, – простонал Хаб, только что начавший поднимать Месье. – Но док прав. Нам тут нечего делать, – закончил он, заметив, что Вайз быстрым шагом выходит из кают-компании. – Великолепно, – подытожил Тански и, не дожидаясь доктора, тоже вышел, спеша к своему Сердцу.

Вселенная доктора Гарпаго Джонса сжалась, словно в гравитационном коллапсе перед самым рождением черной дыры. «Когда-нибудь, – подумал он, – погаснут все звезды, и Вселенная станет холодной и темной – как сейчас». Он пребывал в пустоте, из которой высосали весь воздух – совсем как тогда, когда старший советник Научного клана, желтозубый и престарелый Ибериус Матимус, вызвал его на ковер из-за проводившихся без разрешения экспериментов с глубинным скольжением. Тогда все закончилось – и началось. Исключение из Научного клана и Академии знаний, волчий билет и вброшенные в Поток компрометирующие данные, связанные не только со скольжением и гибелью «Орхидеи», но и с предыдущими экспериментами, обнаруженными в опечатанной лаборатории Гарпаго. Конец. Конец всему, тепловая смерть Вселенной, смерть надежд, рождение страха. И все из-за Тартуса, этого самоуверенного жирного коротышки и сукина сына.

Капитан что-то говорил. Джонс заморгал, пытаясь вернуться к реальности, и почти вопреки собственному желанию прислушался.

– Что за чушь ты несешь, Тартус?

– Чушь? О нет, – торговец посмотрел прямо на Миртона, развалившись за столом. От его насмешливо-лекторского тона внезапно не осталось и следа. – Тебя уже не должно быть в живых, Грюнвальд. Ты в сознании пролетел через гребаную Глубину, которая разнесла на куски твой напастный корабль и убила твою напастную команду, не считая пребывавшего в стазисе дока. Ты давно уже должен быть сумасшедшим, как и остальные. Бегать с голым хером, жрать жуков, срать по углам, переодеваться в маленьких девочек и пытаться кому-нибудь отгрызть башку, даже проглотив тонну стабилизатора. И мне хотелось бы знать, как так получилось, – он замолчал, но лишь для того, чтобы набрать в грудь воздуха, а затем повернулся к застывшему, словно соляной столб, Джонсу. – Объясни ему, док, что он уже труп, просто сам об этом не знает.

Удар, похоже, пришелся в цель – доктор заметно побледнел.

– Ты закончил? – спросил Миртон. – Вся твоя чушь страшно меня утомляет. Настолько, что у меня возникает желание попросту вышвырнуть тебя из шлюза. Молчи, Джонс, – резко предупредил он, бросив взгляд на уже открывшего рот доктора. – Сейчас говорю я. Во-первых, во всей этой твоей идиотской концепции я вижу кучу пробелов, Фим. Не буду унижаться до того, чтобы объяснять тебе элементарные принципы логики – у меня нет времени на подобную ерунду. Так что перечислю лишь ошибки в твоих предпосылках, – он устало потянулся к стакану. – Прежде всего ты исходишь из предположения, будто я принимаю стабилизатор, и что он нигде не продается. Это первая твоя ошибка, а из нее следуют остальные. Мне жаль тебя разочаровывать, но я не употребляю СНС по той простой причине, что мне это не нужно. Я не пролетел через Глубину без стазиса. Если бы было так, мой мозг давно рассыпался бы в труху – как я понимаю, единственное, в чем мы с тобой согласны.

Он отхлебнул виски, весело глядя на торговца, хотя глаза его источали холод.

– Не делай из меня дурака, Миртон, – процедил Тартус. – Все сходится. Вся эта история с «Драконихой» дурно пахнет. Мне известно, что корабль имел частично призрачную структуру, словно прошел не до конца.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю