Текст книги "Гнев ангелов"

Автор книги: Мара Вульф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Не благодари меня за это, – прохладно отвечает Люцифер. – Одноногая ты не принесла бы нам никакой пользы.

– Разумеется, нет. – Я ненавижу его, ненавижу его, ненавижу его. Он должен исчезнуть, прежде чем я осыплю его оскорблениями.

– У тебя что, дел других нет, кроме как ошиваться в моей комнате? Лучше бы занимался выдумыванием адских пыток для неугодных людей или типа того.

Люцифер пожимает плечами:

– Я мог бы заняться этим, но с тобой намного веселее. Я и секунды без тебя не проживу. Кто знает, сколько секунд тебе еще осталось. Не хочу упустить ни одной.

Его цинизм лишает меня дара речи, но, по крайней мере, архангел не пытается меня обмануть. Я сосредоточена на лечении. Нога все еще опухшая, а под корочкой, образовавшейся на ране, виднеется гной.

– Нужно все-таки разрезать ее, – говорит Алессио. – Будет больно.

Я сжимаю губы, стискивая одеяло в руке, когда он достает скальпель.

– Все в порядке, – выдавливаю я.

Когда он начинает, Люцифер садится рядом и хватает меня за руку. Я хочу оттолкнуть его, но когда Алессио режет рану, меня поражает адская боль. Я так крепко сжимаю пальцы Люцифера, что ему, должно быть, становится больно, но он не возражает. Мое дыхание ускоряется, хотя может показаться, что я уже привыкла к боли.

– Прислонись ко мне, – тихо требует Люцифер. – Ты напрягаешься, и это только ухудшает ситуацию. Попытайся расслабиться, пожалуйста.

Я, стиснув зубы, качаю головой. Лучше я упаду в обморок.

Он вздыхает и начинает рисовать маленькие круги на тыльной стороне моей ладони своим большим пальцем. Он усиливает давление и делает что-то кончиками пальцев. Я с облегчением выдыхаю, когда боль отступает.

Алессио тоже замечает это, поэтому обращает свой взгляд то на меня, то на Люцифера. Никто из нас ничего не говорит, но Люцифер продолжает массировать мои пальцы. Он заканчивает только тогда, когда Алессио снова перевязывает мою ногу и посылает служанок за чаем из ивовой коры. Я чувствую сонливость, и сумасшедший голос в моей голове желает, чтобы Люцифер продолжил ко мне прикасаться. Но он встает и аккуратно укладывает меня обратно на подушки.

– Время от времени принимать чужую помощь может быть полезно, – бормочет он так тихо, что я не уверена, правильно ли я поняла его слова.

– Он совсем не такой, как я думал, – медленно говорит Алессио спустя какое-то время. – В этих покоях все по-другому. Люцифер очень переживал за тебя, когда ты была без сознания.

– Ну конечно, – шепчу я ему в ответ. – Он же не хочет потерять свой ценный ключ. Это не имеет никакого отношения ко мне.

Мой друг не отвечает ничего на это.

– Как твои ребра? Ты в состоянии нормально дышать? Мы не слишком сильно перевязали твою грудную клетку.

– Мне все еще немного больно во время движения, но я в силах справиться с этим.

– Завтра осмотрю их тоже. Сегодня ты достаточно настрадалась. – Он убирает оборудование и грязные бинты.

– Я переживу. Скажи мне лучше, где вы держите Стар и Тициана. Рикардо рассказал Люциферу о ней.

– Да, а ты сказала ему, что она мертва, – отвечает Алессио. – И я подтвердил это. Он был удовлетворен этим ответом.

– Мне это кажется странным. Вы спрятали ее где-нибудь?

– Нет. Она все еще в библиотеке, – признается мне Алессио спустя секунду молчания.

– Что, прости? – набрасываюсь я на юношу, опираясь на предплечья. Мой голос звучит очень пронзительно. – Ей нужно уйти прочь оттуда. Там больше небезопасно. Вдруг кто-нибудь еще вспомнит о ее существовании?

Алессио начинает извиваться.

– Ей было непросто смириться с тем, что ангелы увели тебя и посадили в темницу. Она словно обезумела и рыдала целыми днями.

Разумеется. Каждое неожиданное изменение – это целая драма для нее. При этом не играет никакой роли то, что мы и так разлучились бы, если бы побег удался. Я готовила ее к этому месяцами.

– Единственный, кто мог успокоить ее и время от времени уговорить поесть, был Феникс. Тициан чуть с ума не сошел от переживаний. Мы не могли увести их куда-то из дома, кроме того, ничего не произошло.

– Это все из-за Феникса, не так ли? Он запретил это, и вы его послушали.

– Не раздражайся, Мун, – просит Алессио. – Все хорошо. У Стар все в порядке. Без Феникса я и не знал бы, как решить эту проблему. Он не отходит от нее ни на шаг и обеспечивает нас продуктами.

– Значит, он наконец получил то, что хотел, – слезы ярости текут у меня из глаз, и Алессио смахивает их с моих щек.

– Он ее любит, – шепчет юноша. – И ты знаешь это. В Венеции нет ни одного мужчины, которому можно доверить Стар настолько безоговорочно, как ему. Он скорее сам себя убьет, чем позволит, чтобы с ней что-то случилось.

– И что, весь сопровождающий его сброд теперь тоже живет в нашей квартире? – раздражительно спрашиваю я. – Они уже рассказали Тициану истории своих героических поступков?

– Феникс не позволяет другим жить в библиотеке. Если он хочет обсудить с ними что-то, они пересекаются в городе. Все в порядке. Стар счастлива, хотя и скучает по тебе.

– Я тоже по ней скучаю. Скажешь ей об этом?

– Конечно. Но я уверен, она и так это знает.

В дверь стучится одна из служанок, а затем девушка заходит в комнату с чаем. Она улыбается Алессио, и он ухмыляется ей в ответ.

– Спасибо, Антония, – говорит юноша, когда девушка ставит чай на стол рядом с моей кроватью. Судя по всему, с ним она разговаривала.

Он в последний раз внимательно меня осматривает, а затем кладет ладонь мне на лоб.

– У тебя больше нет температуры, – довольно заявляет он. – Надеюсь, нам больше не придется повторять процедуру с твоей ногой. Пока ты была в коме, ты почти не чувствовала боли, но Люцифер проворачивал эти штуки с твоей рукой уже тогда.

Моя нога пульсирует и дрожит. Я не знаю, как смогу наступать на нее и сражаться.

– Боль уже почти исчезла. Как такое возможно?

– Я не знаю. Вероятно, у ангелов есть больше сверхъестественных способностей, чем мы предполагали раньше.

Дверь снова открывается, на пороге стоит Наама. Я с трудом подавляю в себе желание закатить глаза. Но она все равно не обращает на меня внимания.

– Привет, Алессио, – здоровается она с моим другом, который встает и немного наклоняет голову набок. – Не знала, что ты сегодня придешь к нам, – на ней темные кожаные брюки и белая рубашка. На бедре закреплена шпага.

– С сегодняшнего дня лечением Мун руковожу я, – говорит он. – Пьетро нужно заботиться о других пациентах, кроме того, опасность миновала.

– Хочешь попить кофе со мной и Лилит? Мы попросили принести печеньки.

Алессио повернулся ко мне спиной, и я не вижу выражения его лица. Но Наама улыбается, когда он кивает.

Наама, которую я знаю, – фальшивка и змея, которая хотела убить меня на арене. И мой лучший друг никак не может пить с ней кофе!

Но Алессио поворачивается ко мне и целует в лоб.

– Пей чай и отдыхай, – говорит он мне. – Ты нужна нам.

Затем он покидает комнату вместе с Наамой, и даже сквозь закрытую дверь я слышу ее похожий на звон колокольчиков смех. Мне совсем не нравится происходящее. Но со стороны Алессио умно занять такую позицию в отношении ангелов. Любая информация, которую Наама может раскрыть ему во время их посиделок за чашкой кофе, может быть важна для нас.

Следующие три дня я не вижу Люцифера. С одной стороны, я рада этому, а с другой – переживаю. Все равно, что говорит Алессио, я все равно боюсь того, что Люцифер ищет мою сестру, пока я лежу на этой кровати и размышляю о своих родителях. Если быть точнее, о том, какой груз они возложили на мои плечи. В моих жутких фантазиях я вижу, как Люцифер находит Стар и запирает ее в темнице. Она не проживет там и секунды. Алессио хоть и успокаивает меня каждый раз, когда приходит меня навестить, но у него совсем ненадолго получается развеять мои сомнения.

Чтобы отвлечь меня, сегодня он прописал мне небольшую разминку. Поэтому сейчас я хромаю, опершись на его руку, по коридору. Я впервые покидаю свою комнату. Каждый шаг причиняет мне боль, но в целом я чувствую себя лучше. Мы заходим в большой салон, и пара ангелов, сидящих там, поворачиваются в нашу сторону. Я отшатываюсь назад и хочу вернуться обратно в комнату, но Алессио крепко держит меня.

Семьяса дружески хлопает его по спине.

– Ты наконец вылечил ее? Хорошо выглядишь, Мун.

– Это не столько моя заслуга, сколько заслуга вашей хорошей еды, – отвечает Алессио. Если бы эту фразу сказал другой человек, я бы даже сочла это упреком. Ведь у ангелов в избытке есть то, что они скрывают от нас. Но от Алессио это звучит абсолютно нормально.

– Садись к нам, – требует Наама, но юноша качает головой.

– Сначала Мун должна немного прогуляться.

– Я могу побыть ее опорой, – добродушно говорит Семьяса. – Красивых женщин нельзя заставлять ждать.

Алессио ухмыляется и смущенно поправляет очки. Ангел подмигивает мне так, словно мы с ним добрые союзники. Но это совсем не про нас. Меня сбивает с толку то, что они так фамильярничают друг с другом.

– Ты не против этого? – спрашивает Алессио.

– Разумеется, нет, – нерешительно отвечаю я, и мой друг кладет мою ладонь в руку Семьясы, а затем направляется к Нааме.

Я медленно прогуливаюсь по комнате. К моему удивлению, огромный ангел оказывается очень терпеливым, несмотря на то, что я передвигаюсь со скоростью улитки. К тому же я не спускаю глаз с Наамы и Алессио. Она кладет пару сладостей на тарелку и наливает кофе для Алессио. Ангелы совсем не стыдятся этого или их просто не интересует факт того, что дети на улицах голодают?

– Мне это не нравится, – тихо бормочу я, но Сэм все равно все слышит.

Его тело дрожит от смеха.

– Ревнуешь?

– Ну, нет. Просто осторожничаю. Она фальшивая змеюка.

– Как скажешь. Насколько хорошо ты ее знаешь?

– Достаточно хорошо.

Почему я вообще с ним разговариваю? Это же он запер меня в темнице. Я сердито пытаюсь выдернуть свою ладонь из его руки, но он крепко ее держит.

– Мне жаль, что все так случилось, – говорит Семьяса, к моему удивлению. – Нам нельзя было этого допускать.

– Ты же видел, как там все выглядело, что, думаешь, они пытались со мной сделать?

Пусть засунет свои извинения куда подальше.

Он вздыхает, и мы молча идем дальше. Балам смотрит на нас из окна, и я наконец расслабляюсь после пары пройденных кругов. Хотя я в состоянии только хромать, движения приносят мне радость. Я внимательно оглядываюсь. Стены покрыты шелковыми обоями, а потолок украшен огромными картинами, написанными еще до Вторжения. Я узнаю эти батальные сцены и пейзажи. Орнаменты из лепнины дополняют великолепие. Мы находимся на втором этаже дворца. Все здесь такое открытое и воздушное. К нам постоянно заходят ангелы, вероятно принадлежащие к пятому небесному двору. Они не утруждают себя использованием дверей и просто приземляются на балконы, а затем заходят в салон через высокие арочные окна. Они болтают друг с другом и смеются, пробуя блюда, стоящие на столах. Некоторые приносят с собой пергаментные листы и передают их Баламу. Очевидно, он ждал этих посыльных, потому что ангел сразу же покидает салон. Интересно, ангел пошел передавать сообщения Люциферу? Я не осмеливаюсь спрашивать об этом у Сэма, но мне важно знать, как здесь идут дела. Всегда ли дверь охраняется двумя стражниками, как когда я впервые оказалась в покоях Люцифера? Если нет, я могла бы прогуляться по дворцу ночью. В отличие от ангелов я не боюсь темноты. Я могла бы поискать возможные пути побега. Вот два ангела заходят во входную дверь. Они направляются к Алессио и Нааме и здороваются с ними. Непринужденность Алессио раздражает меня еще больше. Неужели это действительно какая-то уловка? Он не очень хорошо умеет лгать, да и актер из него тоже посредственный. Но юноша всегда был тем из нас, кто говорил, что люди должны стараться мирно сосуществовать с ангелами. Он хочет доказать мне, что это возможно, или же все-таки пытается помочь?

Семьяса наконец ведет меня к диванам, и я, обессилев, падаю на них.

– Я бы с радостью погулял с тобой еще, но мне пора идти патрулировать город. Амудиэль, Хананэль, – зовет он ангелов, которые пришли последними. – Наша очередь.

Эти двое только начали есть.

– Сейчас пойдем, – говорит Амудиэль, продолжая жевать. Этот ангел высокий и худой. В отличие от других на нем не надета рубашка, и я вижу знак Люцифера, перевернутую пентаграмму, на его безупречной груди.

– Вам необязательно набивать животы всякий раз, когда вы спускаетесь сюда. Так сторонним наблюдателям может показаться, что в пятом небесном дворе нечего есть.

Амудиэль подмигивает мне.

– Из-за длительных полетов хочется есть, – объясняет он. – Я совсем не понимаю, почему ты постоянно приказываешь нам спускаться к вам. Нам и наверху дел хватает, убираемся мы там достаточно.

Я прислушиваюсь к каждому слову и пытаюсь понять их смысл. Почему и где ангелы должны убираться?

– Важно показывать свое присутствие в городе, – терпеливо отвечает Сэм. – Вы и сами знаете это не хуже меня. Мы не можем вечно прятаться в нашем дворце, как бы мне самому этого иногда ни хотелось.

Амудиэль и Хананэль отодвигают тарелки в сторону и следуют к балкону за Сэмом. Они легко запрыгивают на перила и отталкиваются. Через пару секунд их зеленые и бирюзовые крылья расправляются, и ангелы улетают прочь.

– Что он имеет в виду, говоря «показывать присутствие»? – Я не могу не задать этот вопрос. Специально смотрю на Алессио, потому что мне кажется, что он уже достаточно хорошо знаком с тем, что происходит при дворе Люцифера, но отвечает мне Наама.

– Габриэль и Рафаэль не должны думать, что мы позволим им делать все, что заблагорассудится. Если бы Люцифер не вмешался, они бы и сегодня убивали людей. Просто ради удовольствия.

Я тяжело сглатываю, потому что вижу образы в своей голове. Вижу носилки, на которых мужчины принесли домой моего мертвого отца.

– Почему он помешал им это делать? – спрашиваю я. – Как это его касается?

Наама смотрит на меня так, словно сомневается в моем рассудке.

– Мы не мясники, – сердито объясняет она.

– Да ладно? – Она издевается, что ли?

Я встаю на ноги и хромаю в сторону балкона, несмотря на то что моя нога просто адски болит. К сожалению, отсюда не видно новой арены, но, как мне кажется, я слышу лязг мечей.

– А что ты тогда думаешь о битвах? – нападаю я на нее.

Алессио успокаивающе кладет свою ладонь на ее руку, что злит меня еще больше. Почему это он не на моей стороне?

– Люцифер не может помешать всем их планам, – отвечает Наама. – Но благодаря битвам, по крайней мере, закончились бессмысленные убийства на улицах.

– Значит, это была его идея? – растерянно спрашиваю я. – Может, нам еще поблагодарить его за это?

– Было бы в любом случае неплохо, если бы ты закрыла свой наглый рот, – предлагает она.

Должно быть, я ослышалась.

– У меня есть дела поважнее, чем спорить с маленькой девочкой, – говорит Наама и встает с места, пока я не двигаюсь с места, лишенная дара речи. – Мы увидимся завтра?

Когда Алессио кивает, она уходит прочь, не удостоив меня взглядом.

Внезапно мы с Алессио остаемся наедине.

– Я отведу тебя обратно в твою комнату, – говорит юноша. – Это было несправедливо с твоей стороны.

– Ты решил нанести еще один удар мне в спину? – шиплю я в ответ. – Она тебе совсем голову вскружила?

– Ничего она мне не вскружила, – оправдывается Алессио. – Но я много времени провел здесь, пока ты болела, и думаю, что все обстоит не так, как тебе кажется.

– Конечно, она очень милая, белая и пушистая дамочка, которая вовсе не планирует превратить твою жизнь в ад.

Когда Алессио улыбается, мне тоже приходится ухмыльнуться. С ним нельзя просто так поссориться. Он поддерживает меня, и мы медленно возвращаемся в комнату.

– Обстановка при дворе Люцифера неформальная, – поясняет он. – Можно даже сказать, что он демократ. Я ни разу не видел, чтобы архангел приказывал что-то своим людям, не спросив их мнения. Он намного менее деспотичен, чем я думал. Его приближенные ни разу не давали ни мне, ни Пьетро понять, что мы с ними не на равных.

– Может быть, и так, – признаю я, потому что единственное, в чем я могу обвинить Люцифера – это то, что он запер меня в своих покоях и командует мной, но я ведь тоже человек. В остальном он не раз помогал мне избежать неприятностей.

– Но Люцифер и другие ангелы все равно следуют своей цели, сколько бы пирогов тебе ни скормила Наама.

– Ты действительно наглая, – качая головой, говорит Алессио. – Интересно, что именно ты пытаешься забросать меня камнями, хотя твой собственный стеклянный замок уже сломан… – напоминает он мне о катастрофе с Кассиэлем.

– Извини, – бормочу я, ложась на кровать. – Ты прав. Я исправлюсь.

– Дай ей шанс. Вероятно, Наама может быть нам полезной.

– Она тебе нравится.

– Они с Лилит помогали мне, пока ты была без сознания. Они мыли тебя и наносили мази, вливали в тебя бульон и сидели у твоей кровати. Тебе стоило бы, по крайней мере, быть им благодарной.

Этого я не знала. Внезапно я чувствую укол совести. Алессио, как и я, пытается усидеть на двух стульях, и я не облегчаю ему задачу, хотя он так старается.

– Я постараюсь.

Он ухмыляется и гладит меня по руке.

– Вот увидишь, она очень милая.

Я наигранно закатываю глаза.

– Конечно, она настоящий филантроп.

Алессио смеется:

– Мне нужно поскорее возвращаться в больницу. Я постараюсь навестить тебя завтра.

– Это все из-за меня или из-за нее? – кричу я ему вслед.

– Ты просто чудовище.

Круговые прогулки по большому салону стали долгожданным изменением в моем однообразном распорядке дня. Там ведь постоянно находятся разные ангелы, и я пытаюсь собрать столько информации, сколько возможно. Чаще всего они ожидают приказов Люцифера или своего патруля. Некоторые, правда, возвращаются после битв на арене, и я всякий раз вздрагиваю при виде крови на их голой груди или рубашках. Я никогда не спрашиваю о том, убили ли они человека.

Приближенные Люцифера не игнорируют меня, а машут мне в знак приветствия или же дают советы по поводу того, как мне скорейшим образом выздороветь. Советы от существ, которые в своем мире никогда не болеют, обычно либо совершенно заурядные, либо смешные. Меня удивляет то, что они вообще общаются с нами. Алессио реагирует на каждый их комментарий: он либо рассказывает, почему тот или иной совет не будет работать, либо обещает испробовать его в деле. Видеть, как он беспечно болтает с ангелами, мне все так же удивительно. Уже через два дня у меня перестает кружиться голова, а рана на моей ноге наконец заживает благодаря покою, хорошей еде и лечению Алессио.

Вечер только наступил, и я решаю не ждать Алессио, а сразу пойти в салон. Сегодня несколько ангелов бездельничают на белых кожаных диванах, угощаясь печеньем и вином. Они играют во что-то вроде шарад, и наблюдать за тем, как они пытаются угадать слово, которое не существовало в их лексиконе до Вторжения, кажется мне забавным. Ну, какой ангел, который раньше жил только на небе, может знать, что такое лягушка? Лилит побеждает с большим отрывом, но она ведь не всегда была ангелом. Несмотря на то что у нее есть крылья, я не знаю, кто она сейчас. По традиции ее называют демоном. Но демонов я себе представляла уродливыми и злобными, а она совсем не такая.

Я беру яблоко, когда Алессио заходит в комнату. Прежде чем он успевает ко мне подойти, его останавливает Наама. Она игнорирует меня с тех пор, как мы с ней поссорились.

– Как твой день? – спрашивает она юношу. – Было много дел?

– В Каннареджо произошла вспышка той же лихорадки, что и два дня назад в Дорсодуро, – рассказывает он ей. – Она заразна, и я уж думал, что не смогу прийти сегодня.

Я подхожу ближе к ним.

– Вам нужна какая-нибудь помощь? – спрашивает Наама, к моему удивлению. – Может, Люциферу поговорить с Нероном?

Второй вопрос смущает меня еще больше, чем первый.

– Это очень мило с твоей стороны, но мы справимся. Дети, которых затронула волна лихорадки, уже изолированы.

Наама кивает, но выглядит расстроенной.

Алессио гладит ее по руке. Юноша на голову выше ее и улыбается, глядя на ангела.

– Если ситуация ухудшится, я скажу тебе об этом, но Пьетро не хочет быть в долгу у Нерона.

– Я понимаю, – теперь она, кажется, успокоилась. – Я все равно провожу тебя. – Она возвращается к Лилит и Сэму, который только что вошел и теперь раскладывает на столе большой лист бумаги.

– Это планы по перестройке дворца Люцифера в пятом небесном дворе, – объясняет мне Алессио так, словно то, что он об этом знает, – самая очевидная вещь на свете. – Посмотрим?

– Если тебе это интересно.

Я все еще думаю о том, почему он рассказал Нааме о своей работе и лихорадке, а мне – нет. Как часто она сопровождает его в город после того, как Алессио стал навещать меня? Ему больше не нужно поддерживать меня при ходьбе, поэтому я просто хромаю рядом.

– Почему ты не рассказал мне о лихорадке? Она заразна? Тициан в опасности? Скажи ему, чтобы оставался в районе Сан-Марко, остальные части города слишком опасны. Сам ты хоть как-то защищаешься от этого?

Врачи ведь не имеют особого иммунитета против болезней, которые лечат. Два года назад у Алессио был грипп. Он заразился им в больнице, и я думала, что он умрет. Я все еще отлично помню эти страшные ночи, когда мы со Стар выхаживали его.

– Тебе нужно быть осторожным, – если я потеряю его, это меня уничтожит.

– Все в порядке, – успокаивает меня юноша. – Тициан вне опасности. Честное слово.

– Но уже были смертельные случаи, не так ли? Не спорь со мной на этот счет.

Я знаю Алессио всю свою жизнь, и когда человек, находящийся под его присмотром, умирает, я всегда вижу эту печаль в его взгляде.

Он вздыхает:

– Мы не смогли спасти двух детей. Они были слишком слабыми, и им было нечего противопоставить этой болезни. Когда они пришли к нам, то почти умирали от голода.

– Я знаю, как тебе плохо от этого, – я успокаивающе глажу его по руке. Многие люди уже очерствели со времен Вторжения, но не Алессио. Каждый умерший для него – его личное поражение.

– Ты не можешь спасти всех.

– Я знаю, но хочу, по крайней мере, попробовать. – Он улыбается, и грусть из его взгляда на мгновение исчезает.

– Почему вообще Наама так интересуется твоей работой? – подозрительно спрашиваю я, когда замечаю взгляд девушки на себе. – Чего она этим добивается?

– Она хочет знать, что происходит в городе, и для меня же безопаснее, когда она проходит со мной по домам больных после заката. Она все-таки предводительница стражи Люцифера.

– Что, прости? – должно быть, я ослышалась. Теперь я тоже смотрю на Нааму. Сегодня на ней кожаные штаны и что-то вроде кожаного корсета, позволяющего ее крыльям двигаться максимально свободно. Она, очевидно, боец. Между крыльями у нее есть карман для копья, а на поясе закреплен кинжал. Серебряный наконечник копья сверкает: он острый как нож. Наама вполне способна защитить Алессио в городе ночью. Мне стоило бы радоваться этому, но я не могу.

– Я думала, что Семьяса предводитель стражи.

– Сэм – генерал Люцифера, – просвещает меня Алессио. – А Балам – второй офицер.

– А Лилит? Какая у нее роль?

– У нее нет военной функции, но она входит в ближайший круг советников Люцифера.

Я пытаюсь обдумать только что услышанную информацию. В штабе Люцифера две женщины. Интересно, для ангелов характерно относиться к женщинам на равных? Я никогда не видела женщин в свитах остальных архангелов, разве что когда те сидели у них на коленях.

– Значит, вы с Наамой будете бродить одни в темноте? – спрашиваю я с высоко поднятыми бровями. – Ты считаешь, что это разумно?

Мне кажется, что это похоже на братание с врагом.

– Все абсолютно не так, – защищается он. – И так мне удается посетить гораздо больше людей. Она делает это по доброте душевной.

– Конечно, а я китайская императрица, – я ударяю Алессио по руке. – Не позволяй себя обманывать. Она ненавидит людей.

– Я так не думаю, – медленно отвечает он. – Кроме того, общаясь с ней, я узнаю, что происходит на небесах. Однажды это может нам пригодиться.

– Просто будь осторожен, – прошу я его. – Она причинит тебе боль, если узнает, что ты используешь ее как источник информации.

– Не переживай за меня. – Алессио направляется к большому столу, за которым собрались все присутствующие ангелы. – Я смогу за себя постоять.

– Восточное и южное крыло были полностью уничтожены, – объясняет Семьяса, когда мы подходим к столу. Я рассматриваю большие листы бумаги и рисунки на них. Это дворец пятого небесного двора с разных ракурсов.

– Больше всего ангелов живет в западной стороне, но там остается все меньше места для всех нас. Нам нужно поскорее завершить стройку. Люцу важно, чтобы мы воссоздали библиотеку. Нам нужно выяснить, какие книги еще на месте, а какие были украдены. Он отправил в другие дворы послов, которые должны договориться о возвращении нашего имущества.

В ответ на его речь следует коллективное ворчание.

– Как будто они нам что-то отдадут, – говорит стоящий рядом со мной Амудиэль, почесывая затылок. – У меня украли пару украшений.

– Даже если они ничего не отдадут, – прерывает его Балам, – так мы можем показать им, что не закрываем глаза на эти кражи.

– Мои украшения пусть останутся у них, – отзывается какой-то ангел, чьего имени я не знаю. – Лучше бы вернули мне мою жену и сына.

Балам кладет руку ему на плечо.

– Мы бы все хотели того же, Форфакс.

Ангелы, собравшиеся вокруг стола, кивают, и я вижу, как Сэм сжимает руки в кулаки. Прошло уже десять тысяч лет с тех пор, как ангелы потеряли свои семьи, но они все еще скучают по ним. Кажется, будто невидимая нить связала их судьбы и мою воедино. Я потеряла своих родителей, но у меня все еще есть брат с сестрой. А от их семей ничего не осталось. Хотя это не совсем правда. Они же поэтому и ищут кровных наследниц? Можно ли этих девушек вообще назвать частью семьи?

– Мы заново отстраиваем наш небесный двор. Он будет красивее и роскошнее, чем прежде, – говорит Сэм. – А потом мы поставим Габриэля, Рафа и других ангелов на место.

Присутствующие ангелы громко соглашаются с ним, а затем начинается оживленная дискуссия об обстановке и размерах комнат.

– Что он имеет в виду, говоря, что они поставят Габриэля и Рафаэля на место? – обращаюсь я к Алессио.

– Люц должен быть правителем первого небесного двора, – отвечает Наама за него. Она подошла к нам, и я даже не заметила ее. – Он был первым сыном Господа. Первым ангелом, который был создан. Хотя это для него и не так важно. Но очень важно для нас.

– Но сейчас он правитель пятого небесного двора.

Наама высокомерно смеется.

– Правитель того, что ему осталось. После того как отец поверил в ложь, которую говорили другие архангелы, и изгнал Люцифера, они заново поделили небеса между собой, – объясняет она мне с удивительным спокойствием. – Так Габриэль стал правителем первого небесного двора, Рафаэль – второго и так далее. Только Фануэль и Уриэль настояли на том, чтобы сохранить за собой прежние небесные дворы. Но Габриэлю, Рафаэлю и Михаэлю и этого было недостаточно, и они изгнали нас из рая. После того как они заперли нас, то разграбили наш дворец.

Я запрещаю себе сочувствовать им. Как бы мало имущества у них ни осталось, это все еще больше, чем то, что они оставили людям. Возможно, архангелы были несправедливы к Люциферу, но они и к нам несправедливы, а архангел не пытается этому помешать. Я бы с радостью спросила ее, какие лживые истории архангелы рассказывали Богу, но Наама уже повернулась к Сэму и предлагает воссоздать два моста, которые ранее располагались над дворцом. Должно быть, когда-то это было великолепное сооружение. Но, с точки зрения человека, он выглядит прекрасным даже в разрушенном состоянии.