Текст книги "Сказки о страшном"

Автор книги: Mara Strega

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Ммм?

– Веточка, которую я сорвала, пахла очень слабо, слишком слабо… Я же всегда чувствую запах целой рощи акаций.

***

Дорогой С.К.!

У меня к вам есть вопрос как к человеку, немного более умудрённому жизненным опытом, чем я. Я не знаю, что происходит между моими куклами. Насколько я поняла, Дэвид постоянно пристаёт к Данте (в сексуальном смысле), причём против воли последнего. Откровенно говоря, мне это не по душе… Что вы думаете по этому поводу? Мне нужно надавить на Дэвида?

Ваша Д.С.

Дорогая Д.С.!

С позиции своего опыта я скажу лишь две вещи: в каждой сказке должен быть отрицательный герой и в каждой сказке должен быть конфликт. Оставь всё как есть.

Твой К.У.

***

– Мария Эдуардовна! Вы такое пропустили!– Алина бежала к ней со всех ног. – Пойдёмте, я вас познакомлю со своим Глюино!

а я принесла дэвида специально когда ты была на работе

Мария вошла за ней в сестринскую и её внезапно передёрнуло ещё до того, как она увидела сидящего на столе вампира. Его тёмно-серые, почти стальные, глаза, безучастно взирали на окружающее, бледная кожа, чуть приоткрытые розовые губы…

он не ожил? алина ведь тоже немного сияет

– Это вампир-алхимик, его зовут Глюино, а своё имя я пока не придумала…– щебетала Алина, и Мария слабым голосом произнесла:

– Да, я знаю эту куклу. «Доллсум»?

– Да! А вы действительно его знаете?!

да слишком хорошо

Эти слова чуть не сорвались с её губ, хоть она и сама не знала, что они означают.

– Вот, хотите подержать? – Алина ловко подхватила куклу и протянула её Марии, но та даже не сделала движения в сторону вампира. Она неожиданно поняла, что не хочет прикасаться к кукле, не хочет даже приближаться к ней. В грудную клетку влился холодный ужас при одной лишь мысли, что придётся прикоснуться к этой кукле. Неожиданно в серых глазах что-то блеснуло, как холодный блик от солнца.

– Ты играешь с ней? – Мария произнесла этот вопрос раньше, чем предполагала, но зато он помог ей отвлечь внимание Алины и не брать Глюино в руки.

– В смысле?

– Говорят, – улыбнулась Мария, усилием воли подавив дрожь во всём теле, – что куклы оживают, только если с ними играют.

не дай бог эта тварь оживёт

– Круто, у меня тогда появится ещё один мужчина!

***

– В общем и целом, он мне жутко не нравится, – подытожила Мария. Её куклы сидели на краю стола, который служил им квартирой, и внимательно слушали всю историю знакомства с Глюино, вампиром-алхимиком.

– Ты ведь когда-то хотела его купить, я прав?– поднял на неё глаза Дэвид.

– Да, – просто ответила Мария.

– Как можно хотеть иметь дома вампира?– содрогнулся Данте.

– Полагаю, так же, как хотеть иметь дома наркомана со стажем и мальчика-недотрогу, – улыбнулась ему Мария.

– Но мы хотя бы не убийцы.

– Он тоже. Пока, – Мария потёрла лоб. – Я купила бы его на официальном сайте, нового, созданного специально для меня, а тот – подержанный.

– И он не живой? – снова подал голос Данте. – Мария, этого просто не может быть. Все куклы, которых делают вручную, рано или поздно оживают. Чаще всего – когда попадают в руки к хозяевам. Мы стали исключением, потому что ты…

сияешь

А… Алина? Она сияет?

– Уж точно сильнее некоторых. У меня есть идея, если, конечно, вы согласитесь… Боюсь, она вам не очень понравится, но попробовать стоит.

– Не томи, рассказывай. Не знаю насчёт Данте, а я люблю рисковать, – рассмеялся Дэвид. Взгляд его был решительным.

***

В субботу она дежурила сутки с Алиной, а значит – с Глюино, Данте и Дэвидом. Усиленная бригада всем понравилась, особенно Алине. Мария даже испугалась, что восторженная медсестра затискает Данте до смерти. Для осуществления задуманного ей было нужно, чтобы все трое остались наедине, поэтому вскоре она вытянула Алину из сестринской под предлогом выполнения назначений. Конечно, они могли перевести пациенток прямо с утра, оставив пустой обсервационную половину реанимации, а потом ничего не делать целый день, но Мария решила иначе – до обеда все останутся на своих местах, а учитывая, что заняты разные палаты, то и обе медсестры будут при деле.

Как только они вышли из сестринской, Дэвид встал и сладко потянулся, возвращая к жизни затёкшие мышцы. Данте продолжал тихонько сидеть на столе – вдруг, кто-то вернётся в помещение?

– Да чего ты сходишь с ума? Те, кто не сияет, не обратят внимания, – Дэвид бросил на него косой взгляд и двинулся к вампиру, лежащему на столе, склонился над ним, как обычно склоняются над тем, что не хотят трогать. Например, над трупом.

– Эй, Глюино!– позвал он. Кукла не отозвалась, всё так же продолжая смотреть в потолок. Данте неслышно подошёл и встал за его спиной, будто ещё больше боясь подойти к этому странному бледному молодому человеку.

Дэвид наклонился, чтобы потрясти его за плечо, и его длинные спутанные волосы неожиданно упали Глюино на лицо.

он вцепится в них зубами

Дэвид мотнул головой, убирая волосы и вытряхивая ненужную мысль из головы, потом сразу положил руку на холодное плечо вампира.

Глюино слабо вздохнул и закрыл глаза на секунду, потом открыл их вновь – и его взгляд был осознанным на этот раз. Дэвид опустился рядом с ним на колени.

– Ну что? – спросил он мягко, Данте даже усмехнулся, услышав в его речи такие нотки.

– Я… – обронил Глюино и прикусил губу, не зная, что сказать дальше. Он медленно сел и вздрогнул от холода – на нём была только лёгкая белая рубашка. Выражение серых глаз на юношеском, почти детском лице было мученическим.

Дэвид снял с шеи шарф и накинул его на плечи Глюино, тот благодарно завернулся в него и заодно в свои длинные белокурые волосы.

– Спасибо, – шепнул он.

– Помнишь что-нибудь? – участливо спросил Дэвид, и Глюино покачал головой.

– Только отрывки… – сказал он, уставившись в пол. Потом заговорил чуть быстрее, будто услышал голос суфлёра:– Меня купила хозяйка Алина, я у неё дома живу, и здесь… Она со мной не играла.

Дэвид поднял голову и бросил короткий взгляд на Данте, по-прежнему стоящему у него за спиной. Ему казалось, что у Глюино

какая-то страшная болезнь

потеря памяти, потому что своё пробуждение он, например, помнил, просто отлично. С этой куклой было явно что-то совсем не так. Он вновь положил руку на плечо Глюино, подивившись тому, как отчётливо проступают под кожей вены.

– Но ты ведь помнишь прежнюю хозяйку?

Глюино медленно покачал головой.

– Ну да ладно, – улыбнулся Дэвид, хотя Глюино

что-то внутри него

ему жутко не нравился. – Давайте подчистим их запасы конфет. Я Дэвид, кстати.

Глюино улыбнулся, кивнув в знак знакомства.

– А я Данте, – улыбнулся и Данте, обходя большую тарелку, которая служила медсёстрам в качестве вазы для конфет, и садясь по-турецки. Дэвид понял этот жест по-своему – Данте хотелось быть подальше от Глюино. Дэвид тоже подсел к тарелке с конфетами, потирая руки. Вампир чуть помедлил.

– А разве так можно? – усомнился он. – Нас увидят, и…

– И что? – усмехнулся Дэвид, натягивая свою любимую маску – рокера-раздолбая, и принимаясь разворачивать конфету. – Играй, как тебе нравится.

Данте вздрогнул. Это был девиз Белорусского общества любителей шарнирных кукол. Мария рассказывала им о нём, и даже выкладывала их фотографии в группы Общества в социальных сетях, но никогда лично не приезжала на встречи и не давала своих кукол никому из членов Общества в руки. Она была собственницей, но Данте подозревал, что были и другие причины, по которым она не хотела подпускать их близко к кому-то из остальных шарнирщиков.

***

День выдался спокойным, и вечером она лежала на расстеленной постели в ординаторской, читая какой-то очередной ужастик на телефоне. Марии казалось, что её куклы ведут бессловесную беседу, но она не решалась вмешаться. В конце концов, может, она ошибается – ведь Данте не

слышит

может читать мысли. Возможно, они просто думают хором – об одном и том же.

– Что видели?– наконец, спросила она, выключая телефон и откладывая его в сторону. Она неосознанно посмотрела сразу на Дэвида, словно не ожидала от Данте никакого желания говорить.

– Он живой, конечно… Но… что-то не так. Не могу точно сказать, что. У тебя он тоже вызывает леденящий душу ужас?

Мария кивнула.

– Такое ощущение, что у него амнезия – так ведь называется потеря памяти? Он словно что-то скрывает, а может – и вправду не помнит, не знаю. И… он выглядит очень больным. Будто его изнутри пожирает какая-то тварь.

– Но сам он не злой?

– Нет, – Дэвид чуть нахмурился, потеребил волосы, – думаю, нет. Он просто потерянный мальчик…

– Мария, беги отсюда, – вдруг раздался высокий голос Данте. Дэвид в один прыжок преодолел расстояние между тумбочками, на которых они сидели, и обнял Данте, повалив его навзничь.

– Что с тобой? – Дэвид чуть встряхнул его, убирая с лица влажные от пота пряди волос.

– Прости… – шепнул Данте. – Я словно в трансе был… Мне так не нравится этот Глюино…

Резко зазвонил внутренний телефон. Экстренное кесарево – к счастью, всё обошлось хорошо и для матери, и для ребёнка, но Данте и Дэвид узнали это спустя минут сорок, до того пребывали в неведении. Они не хотели без приглашения заглядывать в мысли Марии.

***

– Мария Эдуардовна! У меня украли куклу!

Звонок от Алины раздался утром её выходного дня неделю спустя. Неделя выдалась беспокойной – много тяжёлых пациенток, бессонные ночи в родзале и в операционных… И вот ещё одно происшествие. Мария была окончательно и бесповоротно уверена в том, что Глюино вернётся сам. Потому что он ожил, потому что он знает, кому принадлежит, и ещё… ещё…

почему-то же он должен вернуться?

Очевидно, куклу взял кто-то из медперсонала. Алина со своим общительным характером успела показать её чуть ли не всему Центру, так что кто угодно мог положить на неё глаз. И если Глюино сам не вернётся, его не найдёшь.

Он нашёлся на следующий день. Мирно сидящим на столе в сестринской с отсутствующим взглядом. Он появился там около трёх часов дня, за то время, пока медсёстры приводили рабочие места в порядок перед пересменкой. В облике Глюино ничего не изменилось, а вот в персонале Центра ожидались подвижки, что Мария поняла вскоре по отчаянным воплям откуда-то сверху и последовавшим звонком на внутренний телефон.

Некая санитарка, которая, по мысли Марии, и украла куклу, зачем-то днём залезла на стул в хозяйственном помещении. Может быть, хотела достать что-то с верхней полки шкафа. Или вытереть пыль. Так или иначе, она упала со стула, причём весьма неудачно. Её нашли на полу бездыханной пару часов спустя. Как можно сломать шею, падая со стула на пол, Мария ума не могла приложить. Разве что

что-то вмешалось

очень хотеть умереть.

***

– Опять ты всё пропустила. Вторая смерть в отделении от острого лейкоза, и тебя нет. Ты ж на работе только про своих упырей фильмы смотришь, или книги читаешь. Когда уже делом займёшься?– Антоныч говорил беззлобно, это была их манера шутить друг над другом.

– Вы, наверное, вчера «Город костей» пропустили. Ох уж эти пациентки с их СЛР, вечно телек посмотреть не дадут! – так же беззаботно ответила Мария, хотя в сердце влилась холодная тревога. Снова пора вызывать в отделение священника. И изгонять бесов,

знать бы каких

которых вечно боится их набожный шеф. Знал бы он, каковы они, настоящие бесы!

Христианство придумало себе врага, потому что, как выразился мистер Кинг, в любой истории должен быть отрицательный персонаж. В хорошей истории он должен активно взаимодействовать с положительными. Если повезёт и удастся не убить «плохого парня», то история будет длится вечно. Христианству уже чуть более двух тысяч лет – почти вечность по меркам обычного человека. Плохой парень жив, хороший – постоянно следит за нейтральными персонажами. Плохой парень пакостит, хороший пытается всё исправить. Но никто из них окончательно не победит. Потому что христианство – хорошая история.

В мире есть зло помимо придуманных бесов, и против него религии особенно нечего предложить. И тем не менее эти ритуалы каким-то образом действуют.

нам нужна вера

Марии оставалось только надеяться, что ночь пройдёт хорошо.

В ординаторской было холодно, несмотря на горячие батареи. Интересно, это холод почувствует любой вошедший сюда человек, или только те, кто сияет? Мария дремала, завернувшись в два одеяла. Она понимала, что уже приближается утро, и заставляла себя хоть немного поспать, когда ручка двери чуть щёлкнула.

Мария не открывала глаз. Она сразу поняла, что это не кто-то из

людей

персонала. В такой час любой из них начал бы с осторожного стука. Нет, за дверью было что-то иное. Или…

Что-то ледяное коснулось её уха, скользнуло к шее. Мария распахнула глаза, схватилась рукой за воздух у шеи. Что-то, какой-то холодок выскользнул из её руки и растворился в воздухе, недовольно зашипев, как кошка.

– Не смей сюда возвращаться, я тебя уничтожу!– произнесла она, и ручка двери снова щёлкнула. До самого утра в отделении царил покой.

А утром она первым делом пошла к шефу с необычным для себя заявлением:

– Здесь что-то есть, хозяйничает в отделении. Нужно срочно вызвать священника.

***

– Ты видел? – спросила она, снимая дублёнку.

– А как же, Доктор Сон! Ты здорово напугала эту сущность! – Дэвид стоял закутанный в плед – квартира не очень хорошо отапливалась.

– Завтра придёт священник, думаю, это ненадолго поможет…

– Почему ненадолго?

– А что, ко мне демон приходит? Христианский бес, посланник Дьявола?– Мария внимательно посмотрела в глаза Дэвида. Он покачал головой:

– Не думаю. Мне страшно. Потому что я не знаю, с чем мы имеем дело.

Мария оказалась права – после прихода священника на работе воцарился относительный покой. Никто не умирал, всегда были в наличии свободные койки, по ночам она высыпалась, и в ординаторской не было холодно. Но она знала, что это ещё не всё, что эта сущность не оставит их в покое…

Она должна была что-то предпринять, только она не знала, что. Если веришь в силу слова Божьего, в распятие и святую воду, бороться со злом как-то сразу становится легче. Но Мария знала, что это не тот случай, поэтому искала силы в себе… Хотя что может сделать её сияние? И чем всё это закончится? Ведь она не книгу читает, в которой развязка точно наступит на одной из последних страниц, а тебе только останется прочитать её. Здесь всё двигалось к

смерти

логической развязке, но она не знала, как и когда наступит эта развязка и что от неё требуется. Она перечитала все книги преподобного Саммерса, легенды и мифы, связанные с куклами, чтобы найти подсказку, как поступать.

Она выяснила, что убить куклу можно, выколов ей глаза, оторвав голову и сломав ноги – таким образом ты отнимаешь её душу и лишаешь её способности передвигаться, – но время Глюино ещё не пришло. Однажды утром – декабрь уже близился к концу – она проснулась со странным чувством, что всё не просто движется к логической развязке, а несётся к ней со скоростью звука, набирая скорость. Как будто весь мир сел на гигантские санки и летит с горки в пропасть.

сущность покинет куклу и вселится в кого-то другого не дай бог это буду я

***

Дорогой С.К.!

С Рождеством вас!

Ваша М.Э.

Дорогая М.Э.!

И тебя с Рождеством!

Твой С.К.

***

На Рождество она работала, оставив кукол дома в одиночестве. А поздним утром двадцать шестого, как раз когда она пыталась доспать то, что недоспала ночью, раздался телефонный звонок.

– Эмм… я просто хочу сказать, что ты снова пропускаешь самое интересное! – жизнерадостно сказал в трубке голос Антоныча.

Когда она уходила, на родзале как раз была одна роженица. Она родила и успела потерять больше литра крови, пока персонал на пересменке пил чай. К счастью, её спасли.

только бы они не отходили от неё ни на секунду

***

– Что здесь творится? – спросил Антоныч, когда им выпало общее суточное дежурство – на Новый год.

– Что вы имеете в виду? – невинно уставилась на него Мария. Он не ответил, и в его взгляде читалось «Да брось, ты всё поняла!»

– Антоныч, с миром что-то очевидно не так, – подала она голос. – Со всем миром. И с нашим отделением, как с его небольшой моделью.

– О нет, всё выглядит так, будто у нас тут в последнее время филиал ада. Что ты об этом знаешь?

– Могу только высказать предположение…– Мария потёрла подбородок. Он поверит, конечно, поверит. – Думаю, к нам пришла какая-то сущность. Что за она – не знаю. Раз уж от неё не спасло освящение, то это что-то нехристианское.

– Тогда, может, святая вода?.. – Антоныч достал из-под стола бутылку водки. Мария рассмеялась.

Пить она отказалась, даже за Новый год, но празднование накануне до поздней ночи сказалось, и она уснула, как только её голова коснулась больничной подушки. В отделении поддерживался какой-то постоянный уровень шума – видимо, все остальные сотрудники продолжали праздновать без перерыва. Возможно, к ним подключились и пациентки. Около часа ночи на фоне равномерного шума голосов из анестезиологической сестринской ей послышался сигнал от аппарата – кто-то снял пульсоксиметр.

Мария поднялась с кушетки с закрытыми глазами и даже не проснувшись. На ощупь нашла ручку двери, нажала её, открыла дверь, оказалась в коридоре. Уже у палаты сообразила, что пришла в одних носках и даже без стетоскопа. Одна из двух её пациенток держала пульсоксиметр в руке.

– Что стряслось? – спросила Мария, пытаясь овладеть хриплым от сна голосом.

– Мне плохо… Меня так трясёт…

начинается

Мария не раздражалась на своих пациенток, даже когда они явно переигрывали. В конце концов, это её работа – знать, что с ними не так, усматривать за их жалобами проявление какого-то заболевания. Они-то не понимают, что с ними…

Она на автомате дослушала пациентку и двинулась к шкафчику с лекарствами. В этот момент, наконец, на пороге палаты возникла Алина.

– Позвони в лабораторию, кровь на сахар, – просто произнесла Мария, пока набирала в шприц раствор глюкозы. Здоровая женщина «гипует»? Как-то невесело. И Алина здесь, значит, кукла тоже отдыхает в одном из помещений.

Спустя некоторое время, когда диагноз подтвердился, а женщине стало лучше после лечения, Мария пыталась заснуть. Она заставляла себя подумать о чём-то хорошем, но всё равно последняя её мысль вовсе не была спокойной.

эту куклу надо сжечь

***

– Он пытается её выследить, – голос Данте прозвучал так близко и так неожиданно, что Дэвид сначала подпрыгнул на кровати, а потом уже проснулся.

– Ты с ума сошёл… Я чуть не умер.

Данте хмыкнул – куклу так просто не убьёшь.

– Что ты там говорил? – спросил Дэвид, ложась на бок и пристально разглядывая юношу.

– Доктор Смерть… он пытается её выследить… он думает, что должен добраться до неё за пределами Центра…

– Утром мы ей расскажем, ладно? Как она?

Данте потёр губы своим характерным жестом.

– Она в ординаторской. Вроде, спит.

***

– Отлично… Я хочу избавиться от этой чёртовой куклы как можно скорее, – Мария только что дослушала их соображения и накрылась с одеялом головой. – Только сначала я высплюсь за две ночи.

– Что ты собираешься с ним сделать? – поинтересовался Дэвид. – Нет, я знаю, как убить куклу, только… Та тварь, что живёт в ней, может вырваться наружу.

– Что в ней живёт, Дэвид?

Дэвид покачал головой.

– Я не знаю. Спроси-ка лучше у своего Короля Ужасов.

Дэвид оставил её в покое и вернулся к Данте в комнату. Трудно бороться с чем-то, не зная, что это. Ведь Мария лечит болезни лекарствами не вслепую… Иногда она предполагает, что может быть не так, а дальше назначает лечение и смотрит, поможет ли оно.

– Данте, мы должны ей помочь.

– Послушай, у неё на ноутбуке огромная папка на эту тему, – нахмурился Данте чуть раздражённо. – Она уже перечитала всё – и она не знает, что вселилось в эту чёртову куклу. Данные не сходятся…

– Но мы знаем больше.

– Почему?

– Потому что мы… потому что я прикасался к Глюино. Я что-то почувствовал, мне нужно только вспомнить, – Дэвид спрятал лицо в руках, зажмурившись.

я должен вспомнить

Он не задумывался тогда, насколько важна эта встреча, насколько важно прикосновение, он не старался тогда воспользоваться сиянием, чтобы раскусить

эту тварь

Глюино. Что же, что же было с ним не так? Он не ожил… или просто спал…

– Ты можешь перенести сияние в свои воспоминания, – услышал он голос Данте словно из-за толстой стены, и не успел он обдумать эту фразу, как юноша отвёл его руки от лица и впервые сам поцеловал его в губы.

вспоминай же!

Бледная кожа, невидящий взгляд, словно он мёртв, но он уже оживал, потому что с ним играли… Невидящий взгляд, он не дышит, и вдруг оно

доктор смерть

покидает его. Не чёрное и не белое, просто сияющее особенным древним сиянием, древним, как сам мир. Через секунду Глюино откроет глаза, а пока Дэвида охватывает панический ужас, что он разлетится на куски. Это существо столько могущественное, огромное, всепоглощающее, что он не понимает, почему тогда, в реальном мире, не заметил его. Даже воспоминание может его убить…

ты следующий

пошёл прочь

вы все умрёте

Дэвид разорвал поцелуй и сразу упал на колени, обхватив разрывающуюся от боли голову руками, Данте опустился рядом с ним.

– Ты слышал? – хрипло прошептал Дэвид, и Данте кивнул, хотя выглядел он вполне нормально, может только, слегка испуганным.

– Что это было, Дэвид?

– Я не знаю. Это что-то настолько древнее и настолько могущественное… Как мы до сих пор живы?..

– Мне страшно.

Они засели в интернет и несколько часов, пока Мария спала, искали любую информацию по древним монстрам и духам, которую могли найти. Получилось негусто, но всё равно Мария потом читала это долго и внимательно. Оставалось только подобрать лекарство опытным путём – испробовать все известные способы борьбы с этими монстрами на кукле Алины.

Дэвид налил ей чаю и негромко произнёс:

– Мария, я просто хочу, чтобы ты знала кое-что. Это существо – вовсе не зло.

– Но оно убивает.

– И тем не менее. Оно мне кажется чем-то естественным, чем-то, что нельзя осуждать. Как хищник. Как дождь или солнце.

***

Прошли долгие две недели, в течение которых Мария закупала амулеты, записывала обряды со слов специалисток по чёрной магии и разведывала, когда Алины не будет на работе, чтобы беспрепятственно добраться до куклы. Сама она старалась заглядывать в Центр каждый день – стоило ей появиться на пороге, как целые сутки в реанимации царил покой. Эта тварь её боялась.

Ещё месяц она в каждое свободное от Алины дежурство проводила над куклой один за одним обряды изгнания духов, демонов, богов и всех других монстров, о которых она когда-либо слышала. «Терапии» этой хватало дня на два, потом в отделении снова раздавался сигнал тревоги на мониторе – и начинались проблемы. Мария явственно чувствовала, что кто-то смеётся ей в лицо. Этот кто-то набирал силу. Иногда она думала, что это другая ипостась Глюино

вампир

подпитывается за счёт людей, иногда ей казалось, что это существо приносит её пациенток в жертву. Однажды она даже попросила Алину забрать куклу домой, та с радостью согласилась, но на следующем дежурстве Алина выглядела странно растерянной. На расспросы Марии она ответила:

– Мария Эдуардовна, я могу поклясться, что оставляла его дома. Каким образом он снова оказался у меня в сумке – ума не приложу…

***

Дэвид сидел у окна, уставившись на серо-белый унылый пейзаж, и напевал какую-то песню. Кажется, что-то из Placebo. Он слегка покачивался в такт мелодии, а мыслями он был, казалось, далеко за пределами реальности. Он узнал кое-что, что ему не предназначалось,

подсмотрел

и чем он не хотел делиться с кем бы то ни было. Только он подозревал, что обязан сказать Марии. Пусть Дэвид Кунччи и был изрядным говнюком, пусть и вёл себя иногда, как подонок, но чужие секреты он не выдавал. Это и снедало его сейчас. Дилемма: рассказать Марии, испортить ей настроение, а также и жизнь на последующие месяцы, или быть хорошим мальчиком и позволить ей всё узнать в своё время…

когда будет поздно

Его метания прервал её голос почти над самым ухом:

– Дэвид? Теперь и у тебя развилась ситуационно обусловленная глухота?

Он дёрнулся, как ошпаренный, обернулся. Мария улыбалась, а до него смысл сказанной фразы не доходил.

– Эээ… что?– спросил он.

– О чём ты задумался?

– Да так… Ты-то чего такая радостная?

Мария сделала вид, что собирается запрыгать на месте:

– Алина ушла в отпуск и забрала Глюино с собой. Две недели у нас будет спокойно!

Дэвид заставил себя улыбнуться, потом спросил как бы невзначай:

– Послушай, когда, ты говорила, будет готова кукла для мистера Кинга?

– В марте её начнут делать, а что?

сказать или нет? сказать или нет?

– Сегодня мне приснился сон… Или… Скажем так, это было ночное проявление сияния. Мне снилось, что мистер Кинг смертельно болен, и что ему дают только два месяца, а сейчас только начало февраля, так что…

я не произнесу это вслух

– Я всё равно не уверена, что у меня получится, – тихо, но без капли паники проговорила Мария. Она села на краешек дивана, что всегда выдавало в ней волнение, а на лице её было выражение, которого Дэвид не ожидал, – печаль. Глубокая, как само море.

она знает?..

я только знаю что когда-то ему суждено умереть

***

Дорогой С.К.!

Дэвиду снился страшный сон. Он сказал, вы в больнице. Будьте осторожны!

Ваша Мария.

Дорогой С.К.!

Вы пугаете меня. Отзовитесь!

Ваша М.Э.

Доброго времени суток!

Кто бы ни читал это письмо, пожалуйста, отзовитесь. Мне страшно.

Я не вижу его…

М.Э.

Добрый день, дорогая М.Э.!

Я не сразу нашла ваши письма, Стивен никогда не даёт мне пароли от своих ящиков.

Он в больнице сейчас, но всё уже в порядке. Нет. Далеко не всё в порядке: у него рак лёгких. Как-то события так быстро разворачиваются, я даже сама не понимаю, сколько дней уже прошло с тех пор, как он оказался в реанимации… Сегодня он немного пришёл в себя, начал самостоятельно дышать и попросил написать вам. Он просил вас поторопиться, хоть я и не совсем поняла, о чём он.

Поторопитесь, умоляю вас.

Иначе я сойду с ума.

С уважением, Табита Кинг.

***

Иногда Мария могла расплакаться без причины, особенно когда читала что-то. Она не смогла бы объяснить, что с ней происходит. Возможно, некоторые тексты сияли, показывая эмоциональное состояние писавших их людей. Это был как раз такой случай.

Она сидела на работе, попивая чай, и довольно беззаботно читала письмо жены мистера Кинга. Уже прошло то время, когда она боялась смерти, что-то в ней оцепенело, заставив относиться ко всему философски. Секунда – и вот она рыдает, сама не зная о чём. Она чуть не захлебнулась чаем, так душили её эти рыдания. Она отлично понимала, что время ещё есть, что о нём заботятся знающие американские медики, что он всё ещё жив и относительно здоров (если не считать рака лёгких).

пожалуйста только не он только не сейчас

Она глубоко подышала и сумела успокоиться. Так или иначе, эта чёртова кукла сумела задеть мистера Кинга. Так или иначе, от этой демонической сущности в теле куклы следует избавиться. Всё летит к развязке.

Поэтому все две недели она была спокойна.

Все две недели, что Алина отдыхала с мужем в Египте, в отделении царил покой и порядок. Никто не умер.

Правда, на десятый день случилось кое-что страшное.

– Доктор, я хочу умереть.

Мария смотрела в абсолютно сухие и осмысленные голубые глаза пациентки и тряслась от холода. Она слышала эту фразу пару раз и раньше (в других больницах), но таким твёрдым и уверенным тоном – впервые.

Первый ребёнок этой женщины умер в месячном возрасте. Две следующие беременности закончились выкидышами. Эта была четвёртой и – как оказалось позже – последней. Ребёнок умер в реанимации через сутки, матку пациентке пришлось удалить по некоторым показаниям. Она повторно оказалась в реанимации за короткий срок – за двенадцать часов до разговора с Марией она выбросилась из окна четвёртого этажа. Она получила пару переломов, но в целом осталась жива и здорова.

Мария смотрела ей в глаза, и ей не хватало духа начать её отговаривать.

если бы она умирала я бы её проводила

Женщина не умерла, и Мария не понимала, что происходит. Вернее, она что-то почувствовала, что-то едва уловимое, что не смогло оформиться в мысль…

***

– Здравствуйте, Мария Эдуардовна! Я вернулась!

Мария слабо улыбнулась – на руках Алины был Глюино. Ей показалось, что кукла выглядит бледнее прежнего. Ещё – что Алина сама не осознаёт, что кого-то держит на руках.

Спустя час она с двумя коллегами летели в сестринскую на истошный вопль одной из медсестёр. Когда они оказались на пороге, та бросилась к ним (к Марии, потому что все, кому страшно или больно, всегда бросаются к ней), не в состоянии произнести ни слова.

– Успокойся и объясни, в чём дело, – потребовала Мария, отцепляя медсестру от себя.

– Здесь… здесь кто-то есть!

В сестринской стоял кавардак, словно и вправду в ней орудовал грабитель. Правда, ничего не пропало, как выяснилось впоследствии, и окно, через которое можно было попасть внутрь, было закрыто. Только цветы в вазе – подарок мужа одной из женщин – иссохли, будто простояли там месяц. И икона, висевшая на стене, оказалась растерзанной в щепки.

– Ты права, – задумчиво проговорила Мария. – Здесь кто-то

что-то

есть, и эта тварь голодна.

***

– Дэвид, вы справитесь без меня?

– Да, кон… что?! Где ты?

– Я еду в больницу.

– Прошу прощения, а где ты работаешь?

– Дэвид, послушай, он достал меня: у меня температура и страшный кашель, я еду в ближайшую больницу, где есть пульмонология. К счастью, она в полукилометре от дома. Слушай меня внимательно: свяжись от моего имени с «Гранадо», пусть начнут делать Агента Мэдса как можно раньше.

Мария нажала на сброс, не дожидаясь его следующей реплики. Ей не нужна жалость, ей нужно спасти свою жизнь.

***

Спустя неделю – Мария как раз немного пришла в себя и ей разрешили пользоваться мобильным телефоном – раздался звонок.

– Где ты, твою мать? – раздался в трубке голос Антоныча. – Эклампсия на столе, острая печёночная недостаточность, острый лейкоз – это три разных смерти за неделю.

– Я в больнице, у меня пневмония…

– Возвращайся немедленно! У нас тут люди умирают!

***

Ей пришлось вернуться через пару дней – и сразу воцарился относительный порядок. Правда, медсёстры ещё не отвыкли сломя голову бежать на любой сигнал тревоги и не отключали мониторы практически никогда. Марии всё ещё было плоховато, она старалась отлёживаться на дежурствах, но одно она знала точно – в этой схватке она победила. Пока превосходство за ней.

Куклы в её отсутствие тоже не теряли времени: Данте успешно связался с компанией «Гранадо» по просьбе Дэвида. Дэвид думал, что принял правильное решение – Данте спокойнее его и умеет употреблять вежливые обороты. Выяснилось, что кукла готова и отправлена. К счастью, Мария успела оплатить её заранее. Ждать осталось около месяца.

***

ты всё равно умрёшь

Мария открыла глаза и несколько секунд не могла понять, где она находится. Поняв, что она дома в своей спальне, она вскочила, уронив на пол книгу, которую читала перед сном. Эта тварь приходила к ней только на работе, когда Глюино был рядом. Неужели, он стал настолько сильным, что пришёл сюда?