Текст книги "Слепое знамя дураков"
Автор книги: Мара Брюер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Красный петух
– Ты принесла мне то, за чем я посылал тебя? – строго спросил мужчина, окружённый одиннадцатью последователями.
– Да, господин, – ответила женщина, снимая капюшон и раскрывая лицо перед присутствующими.
– Покажи скорее, – с явным нетерпением потребовал мужчина, протягивая руки к вновь пришедшей.
– Вот, – рыжеволосая женщина развернула одеяльце и протянула его господину. Помещение наполнилось криком младенца.
– Кто её родители? – мужчина внимательно посмотрел на малютку, но не принял её из рук женщины.
– Отец – жалкий пьяница и вор, а мать – блудница, самая грязная и распутная, какую я смогла найти. Всё как вы велели, – женщина почтительно склонила голову.
– Тогда начнём церемонию, – объявил мужчина.
Двенадцать человек и их тёмный глава окружили алтарь, на который женщина положила новорожденную девочку. Малышка плакала, но никто не смел отвлекаться.
Мужчина в тёмно-красном плаще с капюшоном, которого все называли не иначе как господин, взял в руки тяжёлую книгу в кожаном переплёте и, раскрыв на нужной странице, начал читать на языке, давно признанном мёртвым.
* * *
– Опять ты здесь, чертовка! Сейчас я тебе задам! – старуха схватила розги и замахнулась, чтобы ударить воспитанницу.
– Вы не смеете бить меня! – спокойно ответила девочка. – Ещё как смею, маленькая негодница! Я согласилась взять тебя не для того, чтобы ты травила цыплят или поджигала сено. Неблагодарная! Мы с мужем пашем на барина, чтобы прокормить тебя, а ты портишь наши труды и не уважаешь покровителя и его собственность!
– Вы взяли меня, потому что барин наказал вашему мужу. А я сижу в бараке целыми днями и за двор не выхожу, – возмутилась девочка.
– Я сейчас всыплю тебе, да так, что неделю даже на дворе не покажешься! – старуха подняла руку, чтобы нанести удар розгами.
Девочка выставила вперёд ладонь и в упор посмотрела на орудие наказания. Розги в руках старухи изогнулись и ударили женщину по спине.
– Как так! – завопила старуха и принялась вертеться как волчок, а девочка расхохоталась, и что-то дьявольское было в этом смехе. – Что происходит? – завизжала женщина.
Розги прошлись по её хребту во второй раз.
– Ах ты, маленькая ведьма! Я всё расскажу барину! – рассвирепела она.
– Конечно. Если сможешь говорить, – иронично ответила девочка, и розги в тот же миг в кровь рассекли старухино лицо.
– Лизонька, что я тебе говорил? Никогда так не делай на людях! И тем более не наноси увечья крестьянам, – пожилой барин ласково улыбнулся и погладил девочку по голове.
Глядя на её премилое личико и рыжие локоны, невозможно было и представить себе, что она держит в страхе всё поместье, и даже самого барина.
– Тогда заберите меня в дом! Почему я живу с крепостными? Вы всегда говорили, что я выше самой императрицы, – она топнула ногой и надула губки.
– Потому что, милая моя, пока не время. А в том доме ты незаметна. И наши враги не смогут найти тебя там, – барин усадил девочку себе на колени.
– Вы говорите о тех людях, что приходили на прошлой неделе, когда меня заперли в конюшне?
Девочка в упор смотрела в старческие глаза барина. Казалось, она в любую минуту испепелит его. Он не выдержал её взгляда и отвёл глаза.
– Увы, Лизонька, но мы должны быть осторожны. Нас в любой момент могут разоблачить. И тогда господин никого не пощадит.
Барин старался держаться спокойно в присутствии Лизы, но ему не всегда удавалось скрыть от неё свой страх. И она умело этим пользовалась.
– Он такой же слуга мне, как и вы. И только я могу решать, кого и как наказывать, как я сделала это со старухой, – она слезла с его колен и подошла к столу, на котором стояла ваза с петушками-леденцами, и радостно спросила: – Это для меня?
– Конечно, для тебя! – обрадовался барин перемене темы и немного расслабился. – Всё для тебя, всё, что бы мы ни делали. Сегодня Василий привёз с ярмарки, он знает, как ты любишь эти леденцы.
– Я никогда не была на ярмарке, – задумчиво произнесла девочка, занеся руку над столом.
– Ты же знаешь, что это ради твоей безопасности, – мягко произнёс барин.
Раньше ему всегда удавалось убедить её, и она на время оставляла его в покое, прекращая свои вопросы, распоряжения и упрёки.
– Я словно пленница в этой усадьбе. Меня даже на пруд не пускают с дворовыми детьми, – пожаловалась девочка с самым невинным видом.
– Всё скоро изменится. Ты займёшь дом господина, – принялся обещать барин, сам точно не зная, когда же наступит это время.
– Я жду этого уже двенадцать лет, – это был очередной её упрёк. – Хорошо, через неделю у меня именины, и я желаю поехать на ярмарку. Накажите Василию взять меня.
– Но… – попытался возразить барин, но не посмел продолжить под её грозным, колючим взглядом.
– Это мой приказ! – гордо произнесла Лиза.
– Слушаюсь… – вмиг повиновался барин и склонил голову.
Девочка взяла в руки леденец и вернулась к нему на колени. Устроившись поудобней, она вновь казалась невинным дитя с ангельским личиком.
– Какой забавный петушок! – прощебетала она. – Я всегда смотрю на эти конфеты и вижу огонь.
– В огне великая сила, Лизонька, – произнёс барин, проводя рукой по рыжим волосам девочки. – Я накажу пошить тебе новое платье для ярмарки. Но ты должна пообещать впредь вести себя хорошо, иначе господин может разозлиться.
– Кому господин, а кому – слуга, – беззаботно ответила она, болтая ногами и посасывая леденец.
– Верно, Лизонька, верно.
* * *
Юноша ходил по комнате из угла в угол:
– Я видел её! Не представляю, как земля носит такое чудовище!
– Ты же знаешь, Митя, кто она. И она ещё девочка, сила её растёт с каждым днём, – ответила ему худощавая старая женщина – каждая её морщинка излучала мудрость и доброжелательность.
– Матушка, есть ли способ остановить это исчадие ада? Могу ли я, православный верующий, вступать на этот путь? – Митя остановился перед своей наставницей, тяжело дыша. Внутри него бушевала страсть негодования.
– Ты был рождён для этого, мальчик мой, – мягким голосом ответила ему матушка Агафья, – а моим призванием было воспитать тебя, привить веру и передать свои знания… Подай, пожалуйста, мне воды, – женщина приподняла руку, указывая на стол.
Юноша подошёл к столу и налил воду из графина в стакан:
– Вот, матушка, держите.
Старая женщина сделала несколько жадных глотков. За это время юноша немного успокоился, дыхание его выровнялось. Но румянец волнения всё ещё не сошёл с его лица.
– Ты всегда был таким ласковым мальчиком, Митенька. Если бы не мой обет, я бы была тебе не только наставницей, но и настоящей матерью, – она с любовью посмотрела в его чистое лицо. Несмотря на юные годы, оно было уверенным и мужественным. И невероятно красивым и благородным.
– Вы заменили мне отца и мать, дали пищу и кров, занимались моим воспитанием и образованием и передали свои знания. Что ещё может быть нужно человеку? Я благодарен вам за всё это. И мне горько, что я вас подвёл, – юноша опустил голову в покаянии. Ему было стыдно за то, что он не смог проявить свои умения, которым его обучали с малых лет, и не в силах был противостоять тому, для чего был рождён.
– Ты не подвёл меня, мальчик мой. Просто ещё не время! – матушка Агафья с любовью посмотрела на воспитанника, затем обернулась к окну за спиной и поставила пустой стакан на подоконник. После она вновь обратилась к Мите: – Я пятнадцать лет готовила тебя, и уверена, что ждать осталось недолго. Ей сейчас двенадцать, церемония состоится в день её совершеннолетия. К этому моменту ты овладеешь знаниями.
– Как мы справимся с ней? Мне горько, когда я думаю о нашем бессилии. У нас нет ничего против неё, – с отчаянием возразил Митя. Он стал на колени напротив наставницы и бережно взял её сморщенную руку.
– Неправда, – возразила монахиня, сжав его ладонь, – у нас есть вера и твоё доброе, храброе сердце, – она положила вторую руку поверх его крепкой кисти.
– Спасибо, что верите в меня, матушка, ибо я уже начал сомневаться, – лицо юноши вновь зарделось.
– Сомнение – это то, что помогает нам принять верное решение, Митенька. В сомнении познаётся истина, – успокоила его матушка Агафья. – С завтрашнего дня к тебе будет приходить ещё один учитель.
– Кто он, и чему он будет обучать меня?
– Его имя – Тимофей Пешков. Наш батюшка повстречал его в Саратовской губернии. Он силён в физике и химии – науках, которые в нашей глуши мало кому подвластны. Ты ведь изучал пока только арифметику и богословие и немного естествознание.
– Да, матушка, ещё я неплохо владею грамотой.
– Не скромничай, Митенька. Хотя скромность и украшает, она более подходит барышням, – она рассмеялась старушечьим смехом. – А теперь отдохни, мальчик мой. Завтра твой учитель начнёт занятия.
– Благословите, матушка, – юноша, не вставая с колен, склонил голову.
– Господь благословит, – монахиня перекрестила Дмитрия, после чего он покинул её келью.
* * *
Лизавета и её новоиспечённый наставник беседовали в столовой. За пять лет из прехорошенькой девочки она превратилась в обворожительную молодую девушку. Привлекательную, дерзкую, соблазнительную, властолюбивую. Теперь даже тот, кого все называли господином, был не в состоянии совладать с ней. Он попросту боялся её силы, от которой ожидали невероятных проявлений.
– Ты добилась своего, Лиза, уехала от Ивана Кузьмича, живёшь в моей усадьбе. Почему ты продолжаешь свои проказы? Скажи, чего ещё тебе не хватает? – отчитывал девушку Николай Игнатьевич.
– Власти, – без эмоций ответила она, тряхнув огненно-рыжей копной волос.
– Ты властна над своими слугами, – он почтенно склонил голову.
– Мне этого мало, – так же безразлично ответила она, лизнув леденец. – И почему я так люблю эти конфеты?
– Ты не о том думаешь, Лиза, – Николай Игнатьевич посмел повысить голос, но тут же осёкся.
– Вы не даёте мне выполнить мою миссию.
Лиза продолжала выглядеть спокойной и равнодушной, хотя тот, кого все называли господином, прекрасно знал, что за этим скрывается способная в любой момент вырваться на свободу неудержимая сила.
– Ещё не время, – попытался объяснить он, – потерпи немного, и ты станешь владычицей.
– Сегодня ночью я хочу поохотиться, – решила девушка. – Велите Василию сопровождать меня.
– Я поеду с тобой, Лизавета, – возразил он.
– Нет! Только Василий, я и Люцифер, – решительно произнесла она.
– Слушаюсь, – склонил голову Николай Игнатьевич.
* * *
– Кто там, Василий? – обратилась Лиза к сопровождавшему её слуге.
– Охотники, госпожа.
– Давай-ка поиграем с ними, Василий, – в глазах Лизы сверкнул огонь.
– Что прикажете, госпожа? – склонил голову лакей.
Он знал её повадки, и эта задуманная ею игра людям ничего хорошего принести не могла. Но он состоял на службе сил зла уже несколько веков и, хотя был стар и слаб, готов был услужить молодой хозяйке, исполнив любую её прихоть.
– Выбери лучшего из них и обрати для меня, – решила она. – Вам недостаточно меня, госпожа? – Василий не смел поднять глаз на хозяйку.
– Это только ради забавы. Ну же, перекидывайся, – притворно-ласково попросила Лиза.
– Слушаюсь, госпожа…
Василий превратился в огромного тёмно-серого волка. Девушка потрепала его по голове.
– Вперёд! – повелела она, а затем запустила руку в роскошную гриву своего коня.
– А теперь и ты, Люцифер… Обернись кабаном и погоняй охотников. Приведи к Василию… вон того мужчину! – она указала на мчащегося впереди остальных наездника. Он был в версте от них, но ничто не могло скрыться от зоркого глаза молодой ведьмы.
Конь заржал в ответ.
* * *
– А он хорош! Правда, Люцифер? – с этими словами Лиза с лёгкостью забралась в седло. Конь фыркнул.
– Жаль Василия, он мне нравился и, в отличие от Николая Игнатьевича, никогда мне не перечил. Из тебя получился хороший кабанчик, Люцифер… Что ж, новообращённый заменит Василия. В следующее полнолуние разыщем его и переманим на свою сторону. У него не будет выбора.
Конь вновь фыркнул.
– Знаю, знаю, Люцифер. Такие, как он и Василий, подчиняются только зову луны. Но ведь Василий был предан мне на протяжении восемнадцати лет, почему же этот человек откажется? – Конь заржал в ответ. – Да, у Василия был договор с Повелителем, и он выполнял его условия, служа мне. Но разве не был он хорош в этом, Люцифер? Думаю, мы нашли достойную замену… Где-то были мои петушки… – она принялась обшаривать карманы в поисках конфет. – Ах, вот они… Что ж, поскачем домой, Люцифер, сегодня ещё много дел!
Девушка лизнула леденец и пришпорила вороного.
* * *
– Я же говорил, что мне следует отправиться с тобой, Лиза. Я бы не допустил такой глупости!
Николай Игнатьевич ходил из угла в угол, пунцовый от гнева. Он не мог себе позволить обращаться с Лизой как с обычной воспитанницей – она была госпожой – его и всего тёмного мира.
– Мне тесно здесь, в вашем поместье. Мне хотелось развлечься… Это произошло случайно, – оправдывалась девушка.
– Василий был очень ценным, и в первую очередь для тебя, – настаивал Николай Игнатьевич.
– Я знаю. И мне тоже жаль, что я лишилась верного слуги, – она лизнула красного петушка на палочке.
– Сегодняшней ночью я получу последние распоряжения от Повелителя. После чего завтра, в день твоего восемнадцатилетия, ты станешь владычицей, его наместницей на Земле, – он поднял глаза к небу, взывая, чтобы благоразумие и мудрость снизошли на девушку. Не подобало владычице тьмы быть столь безрассудной и недальновидной.
– И никто не станет меня ограничивать? – с сомнением спросила Лиза.
– Никто не посмеет возражать наследнице – дочери Повелителя, – смиренно склонив голову, ответил Николай Игнатьевич.
– Прекрасно! Мы устроим бал, пригласим соседей? – она оторвалась от конфеты и радостно посмотрела на покровителя.
– Это будет закрытая церемония, Лиза, – твёрдо ответил он, стараясь выглядеть убедительно и непоколебимо.
– Опять закрытая? – взорвалась она. – А я хочу, чтобы наши соседи знали, кто я! Чтобы трепетали от одного моего имени! Уверена, Повелитель одобрил бы моё решение.
– Прости, но я не могу этого тебе позволить, – Николай Игнатьевич начал злиться, но старался скрыть это за внешним спокойствием и доброжелательностью.
– Тогда задайте вопрос Повелителю! Спросите его! И знаете, что он ответит вам? Он ответит, что моя воля – его воля, мой приказ – его приказ, мой гнев – его гнев, – кричала Лиза на своего воспитателя.
– Простите, господин, – прокашлял камердинер, прервав их спор, – к вам мадам Мари.
– Проводи её в сад, я спущусь через несколько минут… А ты, Лиза, – добавил он после того, как камердинер направился исполнять приказ, – останешься здесь и будешь ждать распоряжений Повелителя. И не злоупотребляй конфетами, от них толстеют и теряют зубы.
С этими словами Николай Игнатьевич покинул комнату воспитанницы.
* * *
– Зачем ты явилась, Мари? – спускаясь по лестнице, спросил Николай Игнатьевич ожидавшую его гостью.
– Прости, господин, но мне не по себе, – ответила женщина и, шурша платьем, поднялась с колен.
– Что же тебя тревожит? – он слегка приобнял её, демонстрируя свою снисходительность.
– Я наслышана о её проделках… Она глупа. Разве может она быть той, что должна изменить наш мир? – мадам Мари говорила вполне уверенно, будто сама была свидетелем того, о чём слышала от других.
– Говори тише, Мари, её слух может уловить даже храп холопа в соседнем поместье, – Николай Игнатьевич остановился и пригрозил гостье пальцем, – давай-ка выйдем во двор да поговорим снаружи.
Они оба проследовали к выходу.
– Так вы боитесь её, господин? – гостья явно была удивлена. – Разве страх должны мы испытывать перед дочерью Повелителя? Разве не трепет? Не желание служить? О! Вы тоже сомневаетесь, что она достойна?
– Да, и уже давно, Мари, – с горечью произнёс Николай Игнатьевич.
– Та женщина, что принесла её на церемонию… Кто она? – казалось, мадам Мари знала ответ на этот вопрос лучше самого господина.
– Одна ведьма, – ответил он.
– И вы доверились какой-то ведьме? Почему вы не поручили Василию столь важное дело? – поинтересовалась гостья.
– Он был занят другим: пытался уничтожить мальчишку, – объяснил Николай Игнатьевич.
– Того самого? – прошептала мадам Мари, округлив глаза.
– Да, но ему это не удалось. Агафья сумела защитить его, а Василий потерял бессмертие. А теперь мы потеряли его самого, – вздохнул хозяин поместья.
– Господин, назовите мне имя женщины, которая принесла вам младенца, – потребовала мадам Мари.
Она излучала такую уверенность, что Николай Игнатьевич не посмел отказать и тот час дал ответ:
– Анна. Она не здешняя… Не припомню, откуда она…
– Вы можете тогда хотя бы описать её? Как она выглядела? – попросила гостья – было ясно, что она спрашивала не из праздного любопытства.
– Да, пожалуй. Но к чему такой интерес? – уточнил господин.
– Расскажите мне о ней, после я объясню вам, – пообещала мадам Мари.
– Эта женщина пришла ко мне однажды и попросилась служить. Она сделала много для Общества и была принята в наш круг. Она посещала церемонии, но никогда не принимала в них участия. Она была услужлива… Да, ты спросила о внешности, кажется… Что ж, она была довольно высокой, худой, рыжеволосой и прихрамывала на левую ногу. Ничего выдающегося. Вот только, похоже, я один видел её лицо. За исключением, может, того дня, когда она принесла ребёнка на церемонию. В тот день она сняла капюшон. Разве ты не помнишь этого, Мари?
– Нет, мы все тогда были как в тумане. Вы велели нам принять зелье, чтобы установить связь с Повелителем, – напомнила гостья о ночи, когда в их жизни появилась Лиза.
– А что не так с Анной? – уточнил Николай Игнатьевич. Он увлёкся воспоминаниями и не уловил сути.
– Она всё ещё живёт в вашем доме? – продолжала задавать вопросы мадам Мари.
– Нет, она померла несколько лет назад. И я уверен, что это проделки Лизы, – Николай Игнатьевич тяжело вздохнул.
– Что она сказала вам, когда принесла девочку? – мадам Мари нахмурилась.
– Что её родители – самые грязные из отбросов общества. Она лично проследила, чтобы зачатие произошло в определённое время, как велел Повелитель, – разъяснил Николай Игнатьевич.
– Она обманула вас, господин, поверьте. Она сама была матерью девчонки, а поскольку она ведьма, то и ваша ненаглядная Лиза унаследовала её способности. Она не дочь Повелителя! Она обычная маленькая ведьма! Вас обманули, и вы все эти годы жили ложными надеждами.
– Откуда тебе всё это известно, Мари? – Николай Игнатьевич приподнял бровь. Он готов был услышать от гостьи любую весть, но только не то, что все труды и заботы о девочке были напрасными.
– Я встретила одну из наших сторонниц, подвергшуюся гонениям. Она поведала мне историю, как ведьма решила обмануть Общество и возвысить своё чадо. Вы понимаете, господин, что произойдёт на церемонии? Повелитель не примет её. А мы лишимся всего, что успели накопить за время существования Общества: силу, знания, власть, богатство, влияние…
– Хватит! Я сейчас же разберусь с этим! – завопил господин.
– Не так быстро, Николай Игнатьевич, – раздался голос Лизы за его спиной.
Он обернулся. На него смотрели два горящих глаза. Два прекрасных глаза, за которые ещё несколько минут назад он готов был положить всё, что имел, поскольку подобное повиновение и преклонение могло дать ему гораздо больше.
– Я велел тебе сидеть в своей комнате, пока я не вернусь, – Николай Игнатьевич прикинулся строгим наставником.
– Дело в том, что вы слишком громко говорили, – пропела Лиза. – И ваш разговор не пришёлся мне по нраву. Ставите под сомнение моё родство с Повелителем? Разве не доказала я вам за эти годы, что я одна достойна? Разве не мне клялись вы служить? И почему вы верите этой женщине? Общество было создано несколько веков назад, как вы рассказывали мне, с целью найти преемника Повелителя, его наследницу. И вот я нашлась. А вы смеете сомневаться?
Её рыжие волосы развевались на ветру, как языки пламени, глаза горели красным огнём.
– Лизонька, ты не поняла, – заикаясь, проговорил Николай Игнатьевич. – Мадам Мари рассказывала мне совсем другую историю.
– Я слышала каждое слово! И вы поплатитесь за ваше сомнение. Такова воля Повелителя! Он проверял вас, и вы предали! Приди, Красный Петух! – Лиза подняла руки к небу, призывая тёмные силы. – Приди и выжги здесь всё до тла!
– Вы навлекли беду, Мари! Зачем вы приехали? – начал причитать господин.
– Что мы наделали, Николай Игнатьевич! Обычная ведьма получила неограниченную силу, – мадам Мари начала оседать, теряя силы.
– Я не простая ведьма! Я владычица тьмы! Гори-гори ясно! Чтобы не погасло! Никогда! – голос юной ведьмы простирался над поместьем, охваченным пламенем.
– Нет… Мой дом, мои люди! Что ты делаешь, Лиза? – Николай Игнатьевич, казалось, не осознавал ужаса происходящего, обращаясь к воспитаннице, как и прежде.
– Горите, дети! Нет вам пощады, чертенята! Горите! Горите, сараи, графские покои, конюшни, амбары! Клюй, петушок, всё здесь склюй! Горите, мужики! Горите, девки, все вы ведьмы! Собакам, вам собачья смерть!
Мари и человек, которого все называли не иначе как господин, все, кроме воспитанницы Лизоньки, задыхались в дыму, сетуя на допущенную ошибку.
* * *
– Теперь ты готов! – ободрял Митю учитель.
– Я не уверен, Тимофей Никанорович! Я не ожидал такого увидеть!
– Пришло время, Митя. Вспомни, чему тебя учила матушка Агафья, чему я тебя обучил. Вперёд! Смелее! Господь поможет! – учитель упорно взывал к смелости юноши.
– Она стала такой красивой, – еле слышно произнёс Дмитрий. – Во имя Господа! – прокричал молодой человек и ринулся в пожарище.
Пробираясь в дыму между горящими постройками, он чётко шёл в одном направлении. Он уже видел её, увлечённую кошмаром, который она сотворила. Она хохотала дьявольским смехом. Языки пламени плясали вокруг, словно бесы.
Он был единственным, кто мог остановить её. И он приближался к своей цели, становясь смелее и увереннее.
Подойдя почти вплотную, он протянул руку и сжал пальцы вокруг её горла. От неожиданности она вышла из своего оцепенения. Он всё сильнее сжимал пальцы, а она пыталась бороться. Она слабела – так же слабел и пожар в поместье. Охваченные пламенем постройки и избы вновь стояли припорошенные, будто огонь не касался их.
Когда она уже совсем не могла сопротивляться, он ослабил хватку. Но только с одной целью – чтобы сказать ей:
– Ты прекрасна, но ты – сам дьявол. Ты не смеешь ходить по земле, и я помогу миру избавиться от тебя!
– Ты тоже стал хорош собой. И знай: я вернусь. Очень, очень скоро я снова буду здесь. И ты меня дождёшься, – шипела она. – Я бы забрала тебя с собой, но в тебе есть то, с чем мне не справиться. Ты мог бы стать моим, но предпочёл другую сторону.
– Я никогда не мог бы оказаться по одну сторону с тобой, – уверенно произнёс Дмитрий.
Она оскалилась. После рассмеялась ему в лицо, насколько позволили её силы.
– Ты желал этого с той самой минуты, как впервые увидел меня, – Лиза смотрела прямо в его ясные, чистые глаза. – А помнишь, тогда, на ярмарке? Ты был таким милым, и я не удержалась, чтобы не подшутить над тобой.
В этот момент Дмитрий потерял контроль над собой.
– Лиза, милая моя. Я люблю тебя! Но я должен сделать это! – с этими словами он запустил руку в карман и сжал что-то в кулаке.
– Изыди, тварь! Отпусти её душу! Дай покой несчастной! – выкрикнул он, затем вновь сомкнул пальцы на её шее и развеял ей в лицо порошок…
* * *
– Вот тебе и владычица, дочь Повелителя. Опять неудача! – сетовал Николай Игнатьевич, сидя на земле посреди двора.
– Не думайте об этом, – ответила Мари, подползая к нему в измазанном сажей платье, кутаясь в прогоревшую шубу, – сейчас главное – бежать отсюда.
– Куда мне бежать? – Николай Игнатьевич вознёс руки к небу. – Здесь вся моя жизнь. И здесь я был счастлив. Я ведь думал, что оказываю услугу Повелителю, что воспитываю его наследницу…
– А на деле вас обставили рыжая ведьма со своим отпрыском и мальчишка, – констатировала гостья.
– Твоя правда, Мари. Но куда мне идти?
Казалось, он сейчас разрыдается – до того жалким и ничтожным выглядел некогда почтенный господин, одно имя которого внушало уважение и страх.
– Я помогу вам уехать из страны. Идёмте же скорее, пока мальчишка не хватился нас.
Мадам Мари потянула Николая Игнатьевича за руку, помогая ему подняться с земли. Отряхнувшись, они поспешили к экипажу, в котором прибыла гостья.
Тем временем Тимофей Никанорович увидел подошедшую монахиню. Она с гордостью оглядывалась.
– Ты здесь, Агафья? – удивился он, ведь миссия была поручена только им с Митей.
– Да, Тимофей, я пришла посмотреть, чему он научился, – довольно произнесла старуха.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Тимофей.
– Она не наследница! – улыбнулась матушка Агафья.
– Но?!
– Ещё не время, – объяснила она. – Но придёт день, когда сомнения перестанут терзать его, а вера будет настолько крепкой, что ничто не сможет сломить его.
– Тебе лучше знать, Агафья, – Тимофей склонил голову перед мудростью старой монахини.
* * *
Митя держал мёртвое тело Лизы на руках. Из его глаз ручьём текли слёзы, скатываясь на лицо девушки и застывая там крохотными кристалликами. Он всё повторял и повторял её имя:
– Лиза… Лиза, любимая моя, судьба посмеялась над нами, но мы обязательно встретимся в следующей жизни, как ты и сказала. Ты не виновата в произошедшем, как и я невиновен, что не в силах был тебя спасти. Милая моя Лиза, знай, что я не мог не сделать этого… Но сделал против своей воли и всю жизнь буду мучиться и ненавидеть себя за это. Я уйду в монастырь и до конца дней своих буду замаливать грех, ибо я не просто убил тебя, но и предал нашу любовь. Мы никогда не смели подумать об этом и тем более поговорить, но мы оба всегда это знали. С самой первой нашей встречи, помнишь? На ярмарке… ты ещё подшутила надо мной, даже не страшась того, что будешь раскрыта… А я тогда струсил. Мы ещё были совсем детьми… Я тогда не понял, что произошло со мной. Я думал, что ненавижу тебя, но я любил тебя, Лиза, любил. Тебя одну, всегда. Не было ни дня, чтобы я не думал о тебе. Не было и ночи, чтобы я заснул, не представляя себе твой образ. Никто и никогда, ни одна женщина на этом свете не сможет занять в моём сердце твоё место. Я буду любить тебя вечно…
