Текст книги "Родная Чужбина"

Автор книги: Максим Бугаёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

4

Милини Рико Хоут, личность с большой буквы в Империи.

Это был тот человек, про которого говорили с опаской и затаённой завистью. В Империи Милини был особой приближённой к императору. Милини был личностью, которого знала вся империя. Его за глаза прозывали – Суровым Инквизитором. Ему было позволено всё, практически всё. Хоут являлся руководителем (Службы Безопасности Империи). И самое странное, это было его звание – майора. Однако этот майор заставлял при своём появлении трепетать адмиралов и контр-адмиралов. Этот человек мог без суда и следствия проводить любые карательные операции, причём над теми, чьи имена и статусы были очень высоки в империи. Жизнь людей при его появлении становилась хрупкой и шаткой. Нет, это не был кровожадный деспот и тиран воплоти. Это был человек, для которого интересы империи были превыше всего. Много слухов ходило про Хоута: дескать, Рико Хоут колдун и помогают ему в его промысле сверхъестественные силы и т. д. Но это всё были слухи, как и положено, в любом обществе, человек высокого ранга просто не мог иметь шлейф слухов, догадок и притч за собой. Но самое главное, это был тот человек, которому император неоднократно обязан своей жизнью.

Судьба привела в этот раз Милини на довольно таки отдалённую планету Арракс. Та информация, которую на днях Хоут получил из разведывательного управления империи, заставила Рико отложить все насущные дела и немедленно отправляться на эту планету. Уж очень интересным было предположение разведывательного управления по одному вопросу и было оно настолько неправдоподобно и шокирующее, что разведка решила сбросить с себя всю ответственность по данному делу и переложить его, на более авторитетного и компетентного человека в империи. Разумеется, никто другой не подходил на эту роль, как, всеми известный майор.

Сейчас главный имперский штаб Арракса напоминал растревоженный улей. Координаторы всех мастей как умалишённые носились по штабу, от пульта к центральной проекционной карте, от карты снова к пульту с множеством мониторов. Они без умолку постоянно с кем-то разговаривали, кричали и некоторые забываясь тыкали пальцем в монитор и что-то возбуждённо доказывали, тем, кто был на другом конце связи. От их работы сейчас зависело многое, ведь правильно проконтролировать расположение войск и подать оперативные данные по передвижению и маневрам, это уже залог победы. Так же немалая суматоха творилась у связистов, половина спутников сейчас, а так же их операторов только и делали, что отслеживали движение единиц армии землян.

Генерал Артёмьев, главнокомандующий третьего квадрата системы Фаорос, Сигмы фронта, лично возглавлял операцию по захвату первого материка. Сегодня на карту было поставлено многое. Исход сегодняшней операции мог существенно склонить чашу весов в пользу империи. Планировалось нанести стремительные удары по основным силам противника, базировавшихся крупным скоплением численностью в пятнадцать тысяч особей в четырнадцатом, восемнадцатом и тридцать пятом квадрате. Помимо всего, судьбы многих здесь собравшихся офицеров тоже зависели от исходов сегодняшних боёв. Это было то место и то время, где можно было заработать очередное звание, или очередной титул, но можно было и потерять то, что с таким трудом зарабатывалось за долгое время. Поэтому многие из кожи вон лезли, лишь бы добиться успеха наступательной операции.

Артёмьев Борис Семёнович стоял на центральном мостике, напротив голографической карты. Седовласый мужчина, лет шестидесяти, невысокого роста худой и стройный как жердь отдавал приказы через полковников, яро указывая направление атаки и передвижение резервов войск империи. По сути дела империя выступала агрессором в этой войне на Арраксе, но и грархи не были коренными жителями этой планеты. Просто так случилось, что грархи первыми нашли эту планету, да и потихонечку обосновались на этом материке, не трогая другие, а империя землян решила потеснить насекомых. Ну а там где сила, есть и противодействие. Все боевые действия велись на одном из шести материков планеты, причём на самом большом и именно на этом материке были богатые залежи продиума, за который две цивилизации вступили в войну.

Между людьми и грархами не могло быть никаких договорённостей, их даже не могло возникнуть, так как две цивилизации абсолютно не были предрасположены к согласованию добычи продиума. Даже при большом желании, при очень большом желании никакого консенсуса не могло возникнуть. Эти две цивилизации неспособны были понять друг друга. Можно привести простой пример: разве может человек договориться с муравьем о чём то, способен ли человек договориться с пчелой? Естественно нет. Абсолютно другой уровень, другие стереотипы, другой мир, другая цивилизация, абсолютно всё чуждое и абстрактно неприемлемое как одним, так и вторым. Другие принципы, другие нравы, напрочь иной общественный строй, да можно много чего перечислить, но факт останется фактом – абсолютная противоположность.

Среди творящейся суматохе в штабе, очень ярко выделялся один человек, для которого всё вокруг происходящее было всего лишь мышиная возня. И этот человек выделялся не своей внешностью и странной красно-чёрной формой, отнюдь. Он выделялся своим спокойствием и отчуждённостью. Милини сейчас просто следил за происходящим со стороны, его ничуть не интересовали все эти военные манёвры и расположение своих войск по соотношению с войсками противника, всё это было не его ума дело, он здесь ради другой цели.

Хоут подошёл к восьмому координатору, который в отличии от своих коллег никуда не торопился и ни с кем не разговаривал в эфире. Восьмой координатор находился естественно за восьмым пультом, это был резервный пульт и находился в стороне от основных. Молодого координатора предупредили недавно, что сегодня ему выпала честь работать с самим Рико Хоутом. Двадцати двух летний лейтенант, Лонсо Кохалло, от такой перспективы с самого утра покрывался потом и краснело от напряжения. Ему было безумно страшно, он боялся этого человека. Он боялся сделать что-то не так, что в последствии может очень печально отобразится на его будущем. Слухи ходившие о Суровом Инквизиторе, даже если на половину были правдой, говорили о том, что сама смерть могла постучаться Лонсо в гости. И когда к нему подошёл это высокий, жилистый, беловолосый человек к красно-чёрной форме, Лонсо подпрыгнул со стула и поприветствовал по форме майора. На лбу Лонсо выступили капли холодного пота, Хоут смотрел ему в глаза. Словно завороженный, лейтенант стоял по стойке смирно перед майором, не двигаясь и не дыша. Страх парализовал Лонсо.

– Присаживайтесь лейтенант, хватит столбом стоять, голубчик. Я не по вашу душу прилетел сюда, вы уж мне поверти.

Кохалло мгновенно сел за пульт ни проронив ни звука.

– Итак лейтенант, меня интересует квадрат двадцать пятый, переключайтесь на него, – тихо проронил слова Хоут. Лонсо быстро переключился на заданный квадрат, словно сдавал нормативы по сверхскорости.

– А теперь меня интересует шагающий танк, тип – Геркулес.

– Сейчас найдём, – координатор быстро забегал пальцами по виртуальной клавиатуре. Он быстро нашёл Геркулеса, что было не мудрено. – Лэм, визуальное наблюдение за бортом Т-413 21 м, серийный номер 141036 установлено. Жду дальнейших приказаний, лэм.

Милини поудобнее расположился в кресле, достал из внутреннего кармана сигару и ловко гильотинкой, невесть откуда взявшейся у него в руках, отсёк кончик табачного изделия. Покрутив немного в руках сигару, посмотрев на неё со всех сторон, Милини закурил, пуская к потолку огромные клубы дыма. Лонсо поостерегся сказать этому человеку, что в штабе не курят, он совсем не того ранга и чина, дабы делать такие замечания второму человеку в империи.

– Почему работают только три монитора, лейтенант?

– Так нам, лэм, выделили только один спутник. Больше с одного никак не выжать.

– Немедленно ко мне начальника связи, – всё таким же ровным голосом приказал Милини.

– Будет исполнено, лем, – вскочил с места Лонсо и побежал за полковником Жварничковым.

Через несколько минут в полном распоряжении Хоута было пять спутников, четыре работали в режиме максимальной загруженности, пятый был запасной, на всякий непредвиденный случай. Теперь все десять мониторов восьмого поста со всех ракурсов вели один единственный шагающий танк.

Милини внимательно наблюдал за происходящим на мониторах, стряхивая пепел с сигары прямо на пол. Так он сидел минут десять, не отрывая взгляда от мониторов, молча курил, левой рукой массируя себе подбородок. Затем майор поднял руку и выпрямил указательный палец. Тут же к нему, невесть откуда взявшиеся, подошли два человека в точно такой же форме, как и у майора, только без знаков различий.

– Карен, досье на группу пехотинцев. Ларенс, досье пилота, – приказал майор. Оба кивнули, молча развернули и ушли.

– Лейтенант Лонсо, будьте так любезны, посмотрите на ком возлагается ответственность за проведение операции этого отряда и к то их командир.

– Никак не могу, лэм, майор. У меня не достаточно прав для доступа к подобной информации.

Рико Хоут вынул из нагрудного кармана свой жетон и протянул его лейтенанту координатору.

– Возьмите, голубчик, вставьте в «окно» терминала своего и покончим с этой мишурой.

Лонсо бережно взял из рук майора его жетон и установил его в приёмник терминала. Через мгновение на центральном мониторе пульта координатора высветилась простая надпись «Доступ класса А». Вроде ничего особенного в этой надписи не было, но как много она означала, в какой ранг пользователя она возводила, что так просо словами и на письме не выразить. Доступ класса «А» открывал любые информационные барьеры перед пользователем, вся информация империи была открыта, как на ладони. Помимо открытости любых архивов, так же этот доступ гарантировал получение разрешения на подключение и перевод контроля управления, замену изначальной направленности заданий объектов любого класса, к любым терминалам, к любой зарегистрированной сети, практически режим императора.

– Так, Лонсо, теперь мы ведём эту группу и вся ответственность ложится на меня. Теперь, голубчик, я хочу знать и видеть всё что они делают. Подключайся к серверу шагающего танка, но тихо и без шума. Чтобы они нас не обнаружили.

– Так точно, лэм.

Информация, которую Милини передала разведка уж слишком была «горяча» для нынешнего времени. С подобным феноменом империя ещё ни разу не сталкивалась, ни разу. У Хоута были только догадки и ничего более.

Суть дела сводилась к тому, что на Арраксе, в определённой точке планеты происходило пересечение миров, причём с завидной регулярностью. По крайней мере, для себя просто и понятно этому явлению дал определение Хоут. Можно конечно зачитать было и всё то, что написали светлые умы империи и какое название этому явлению дали они, но честно сказать большую часть профессорских слов Милини не знал, и даже не понимал и не догадывался, что они обозначают. Поэтому Милини упрощал всё в названиях рабочих дел для быстрого восприятия ситуации и адаптации под оную.

Причём зафиксировано наблюдателями были не едино разовые случаи. К тому же наблюдавшие подобный феномен были разные люди, по статусу и по социальному положению: так же по половой принадлежности, по политическим взглядам и так далее, тому подобное. Больше того, к делу были подколоты доклады нескольких разных служб Конфедерации, что уже само по себе говорило о многом. Причём конфедерации крупно с этим делом не повезло. Арракс находился под временной юрисдикцией империи, следовательно все сливки пока что могла снять только империя с этого феномена.

Милини конечно же допускал, ту вероятность, что службы конфедератов уже «тихо роют почву», но на то он и здесь, чтобы гнать поганой метлой непрошенных гостей.

А вот теперь начинались действия. Мерно шагающий танк остановился, не дойдя до указанной точки на заданном квадрате.

– Очень интересно, – поддёрнул вверх Милини свою белую бровь и поддался вперёд с кресла, дабы лучше рассмотреть происходящее.

– Лонсо, голубчик, скажи мне, я ничего не пропустил, увлёкшись своими думами?

– Что вы имеете в виду, лэм? – развернулся координатор к Хоуту.

– Ну что ни будь необычное, что их заставило остановиться, не входившее в их планы, может по радио, что услышали?

– Никак нет, лэм. Ничего не обычного не происходило.

– Очень интересно. До точки они не дошли и остановились…

– Прошу прощения, лэм? – координатор не понял майора.

– Ничего, занимайтесь своим делом лейтенант, – бесцветно ответил Хоут.

Лонсо так и не понял, каким именно делом ему заниматься. На контакт с группой ему запретили выходить, следит за действиями группы майор, что собственно говоря ему делать, непонятно?

А вот Милини не скучал, он следил за моторизованной группой. Геркулес сейчас опустился и командир группы решил выслать разведывательный отряд. Не ужели что-то знал, или догадывался. Скорее всего что догадывался, что дело здесь не чисто. Каков молодец, однако этот… как же его там, Макс Бугов. Не зря по-видимому свой солдатский харч ел. Такие действия характерны лишь для профессионалов, а этот Макс видимо таковым и являлся. Хоут обернулся назад и увидел, совсем кстати уже подходившего своего помощника.

– Ларенс, досье пилота, пожалуйста.

– Сами посмотрите, или зачитать, лэм?

– Уж больно интересная картинка, мой друг, если вас не затруднит, прочтите-ка нам.

– Бугов Максим Максимович, тридцать лет, был призван а военные силы империи пять лет назад. Универсальный пилот, два года пилотировал маршаловские баржи, угнал с баржи космический штурмовик. Осуждён по закону военного времени, разжалован в младшие лейтенанты. Сослан на Арракс для отбывания исправительного срока.

– Ларенс, а с какого это испуга, Бугов угнал штурмовик?

– В деле не указанно, лэм…

– Занятно, однако.

А тем временем на мониторе восьмого поста уже довольно таки кровавое сражение происходило. Из расщелины начала целая армия монстров выползать. Лонсо как координатор что-то кричал, о невозможности происходящего, но Милини ждал развязки. Он всеми фибрами своей души чуял, что сейчас нельзя ничего упустить, что-то должно произойти, причём нечто неординарное и необычное. И он дождался.

На свет вылезло три огромных существа, очень напоминающих пауков. И геркулес, не отступая сделал манёвр вопреки всей логики. Пилот открыл огонь со всех стволов и набирая скорость на своей машине врезался в самую гущу грархов. Причём он повёл своего геркулеса в самый центр расщелины и исчез внутри. Спутники тоже удивили, каждый из них выдавал разные совершенно картинки, причём абсолютно не связанные между собой, больше всего удивила телеметрия, геркулес удалялся с троекратной скоростью, и в итоге все спутники потеряли шагающий танк.

5

Шагающие опоры Геркулеса остановились, из стволов, расположенных на манипуляторах геркулеса вылетел последний заряд. Всё. Боезапас на нуле практически. Остались только сигнальные снаряды и две ракеты. Их заклинило в пусковых шахтах, от паутины, что метали гигантские пауки армии грархов.

Только вот обстановка вокруг изменилась до неузнаваемости. Это последнее что я ясно помню.

В голове словно взорвалась что-то, что разделило разум с сознанием. Я даже первое время думал, что я умер, но вот боль в голове говорила об обратном. Не знаю сколько времени прошло с того момента как я лежал в кабине Геши как кусок безвольного мяса до того, когда в голове у меня всё стало на место. Точно помню одно, когда я проваливался в беспамятство, голова моя невольно повернулась в сторону небольших боковых иллюминаторов кабины, на улице тогда ещё было светло, по крайней мере, я видел лучи солнца и траву. А сейчас я наблюдал с кабины полную темноту. Причём я абсолютно был уверен, что на улице просто ночь, а не мрак.

Минуточку!!!

Какая трава? Мы же на первом материке Арракса, тут только песок и колючки, откуда здесь взялась трава? Или это моё сознание играет со мной в злые игры. Надо ущипнуть себя. Господи!!! Не могу пошевелить ни рукой ни ногой, даже пальцем не в состоянии двигать. Мышцы словно не подвластные мне, я не ощущаю своего тела вообще.

Ещё сотые доли секунд и паника нахлынет мгновенно, надо сопротивляться, иначе конец. Толку не будет вообще.

А может я действительно умер? Откуда мне знать как должно быть, когда умираешь?

«Прошу разрешения доложить о повреждениях».

– Геша, ты? – вслух сказал я.

«Я».

Секундочку, я только что вслух произнёс слова, значить мышцы лица мне уже подвластны, раз я могу говорить. Не успел я этому обрадоваться, как нахлынула волна нестерпимой боли. Всё тело будто ожило сплошной пульсирующей болью. Меня словно червяка корячило минут двадцать, слёзы и сопли хлестали ручьём, но я этому был даже немного рад. Чувствуешь боль – значить жив. А жить мне сейчас хотелось как никогда.

«Ввести болеутоляющую инъекцию?»

– Да, железный ты болван, не видишь как меня корячит?

«Термин «корячит» не прописан в словарном запасе, Макс. Прошу ввести формулировку данного слова».

Тут я уже начал ругаться во всю, и может быть, Геша, почерпнул из моей ругани новые для себя слова, но искусственный интеллект уже знал, что спрашивать меня о них не стоит, ведь не первый день вместе. Возможно, Геша, принимал это как особую степень эмоционально-психического возбуждения человеческой расы, а возможно искусственный интеллект научился просто «забивать на это гнилое дело». И самое смешное, что меня таки сейчас беспокоил этот вопрос.

Что-то острое вонзилось мне в шею, и по всему телу растеклось медленное и упоительное блаженство. Боль отступила на задний план. Это был укол.

«Препарат б-16 введён в твой организм, Макс».

– Это хорошо, – на одном дыхании проворчал я.

«Рекомендую ввести б-144 и б-415, жду твоего разрешения».

Так как Геше я доверял, даже не моргнув глазом, согласился. Ещё два укола в шею вернули меня к полноценной жизни. Так, руки, ноги, голова на месте, вроде всё движется, острой боли не ощущаю нигде. Это хорошие признаки.

«Прошу разрешения доложить о повреждениях, командир».

– Докладывай.

Геша начал перечислять все повреждённые узлы и механизмы, это длилось две минуты, но вывод был утешительный. Работоспособность Геши была на шестьдесят четыре процента, боезапас практически на нуле, что-то непонятное с радаром ну и нулевой заряд батареи.

– Геша, что с десантным отсеком?

«Десантный отсек не пострадал».

– Наше местоположение?

«Неопределенно».

– Состояние поисковика?

«Исправно».

– Как так? – я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Получить такой ответ от Геши, у которого на жёстком кристалле вся информация человечества по космографии. Наши военные инженеры совсем не дураки, если связь выходила из строя на какой-то мало-мальски значащей машине, поисковик как последний вариант сразу же включался в работу. И где бы не находился потерявшийся, поисковик с точностью плюс, минус пять километров определял место нахождение объекта в любом документированном человеком уголке космоса. То есть только там, где ступала нога человеческая.

Вот это номер!

– Бугов, ты там? – прозвучал совсем тихий голос из динамика.

– Что? – не сразу понял я.

– Это Бруднич, Бугов… вытащи нас отсюда, тут… – связь оборвалась.

Это была Лана из десантного отсека, мы ещё были в общей сети геркулеса. Я отсоединился от Геши, расстегнул ремни на кресле пилота и попытался встать. Не могу сказать, что у меня это отлично получилось, то ли ноги меня держать не хотели, толи даже не знаю что. Мышцы начали ныть по всему телу, видать инъекция, что Геша ввёл не справлялась. Тело было ватным, каждое движение, каждый шаг давался неимоверной ценой. Такое состояние, будто меня несколько раз переехали гусеничным танком, или как после перепоя и тренажёрного зала одновременно. Вроде всё правильно делаю, а как в первый раз. Пока я добрался до выходного люка, а только выйдя наружу с кабины пилота геркулеса можно было попасть в десантный отсек, я вспомнил все ругательные и матерные слова, которые только знал. Наконец открыв люк, я выглянул наружу. Отлично должен сказать было на улице. Тёплая летняя ночь, лёгкий ветерок приносящий блаженную прохладу, тихо, спокойно, прямо не знаю, что и думать. Почти как на земле, откуда я родом.

Спустившись на землю я ощутил под ногами траву, растущую из земли. Мягкую и покладистую, такую живую и приятную. И воздух, он был пропитан всеми ароматами леса, видать неподалёку здесь есть лес, давно я такого не видел и чувствовал.

Всё совершенно не укладывалось в голову. Предположений было много, но они как гончие псы, носились, мелькали в голове и никак не желали останавливаться на месте. Всё совершенно не правильно, всё не так, всё не вяжется, и никакого логического объяснения. Да и сейчас я был больше сконцентрирован на управлении и обладании своим телом, нежили над загадкой нашего присутствия неведомо где. Кстати, насчёт «нашего присутствия» надо мошкару с десантного отсека на свет Божий вытащить, или что там от них осталось. Хмм… так же вопрос, свет этот Божий, или как?

Повозился с мошкарой я знатно, ударно так сказать. Семь здоровых «кабанчиков» это не шутка я вам должен сказать, особенно тогда, когда ты сам еле-еле на ногах держишься. И главное все, до единого пехотинца в полной отключке. Но живы. Это точно, так как все бормотали, что в голову взбредет, абсолютно бессвязные фразы, ничего не значащее слова, проще сказать – бред. Плюс ещё я их таскал в темноте, благо на небе светило две луны, иначе не знаю, что и делал бы. Освещение в десантном отделении моего геркулеса отсутствовало, видать, Геша, отключил все дополнительные отсеки и перекинул все ресурсы на главную цепь, пока я был в безпамятстве.

Так, ну разложил я эти полуживые тела кругом на поляне, да решил развести костёр. Всё это было на подсознательном уровне, я не задумывался ни на минуту, ещё и учитывая тот факт, что думать было больно. А я не мазохист, я в этом абсолютно уверен, по крайней мере никогда раньше за собой такого не наблюдал. Какие-то первобытные инстинкты, что ли, но нутро говорило, что всё правильно. Оглянувшись вокруг, я заметил невдалеке большое скопление деревьев, вынув с кобуры свой пистолет, я отправился за дровами. А что вы хотели? Топора на Геше ясное дело не было, мечей и кинжалов на вооружении геркулеса не состояло, придётся расстреливать в упор деревья, чтобы дров для костра соорудить. А даст Бог, может просто хвороста удастся собрать и мучится не придётся.

Мне повезло, много времени на сбор хвороста не ушло. Под ногами много сухих веток нашлось, сделав две ходки, я набрал пристойное количество деревяшек для костра. За распалом костра дело за мной не стало, быстро и эффективно, с помощью зажигалки за две минуты огонь разгорелся и согрел своим теплом. Романтичная должен сказать вам ситуация: ночью на природе у костра, я и семь друзей-товарищей. Только вот правда, семеро никаких друзей-товарищей, прям как в молодости. Тогда, на земле на четвёртом курсе техникума мы собрались с одногрупниками в поход на природу с ночёвкой, и дежавю, та же ситуация. Восемь человек у костра и среди них, только один я не в смерть пьяный. Только вот на этот раз семь не пришедших в сознание пехотинцев. Красота, ёпть.

Желудок предательски заурчал, напоминая, что пора уже чем ни будь да подкрепиться. А вот сил и желания идти на Геркулес уже не было. Усталость свалила меня наземь в траву и перед тем как заснуть я ещё успел подумать, что стоило бы поставить караулить кого ни будь, ведь места незнакомые, чёрт знает что от них ожидать, да вот только кого поставишь, все не стоячие. Так я и уснул.

Что-то невыносимо щекотало ноздри, что-то неумолимо заставляло проснуться и открыть глаза, и в то же время ужасно не хотелось просыпаться, слабость в теле так и шептала на ухо – «поспи ещё, поспи». Шорохи вокруг меня, бесконечные шаги, возня, отдалённые голоса, ну что там ещё стряслось? Кто не даёт мне нормально поспать? Сознание словно ударной волной сотрясло, включился мозг, я вспомнил всё что произошло прошлого дня. Как ужаленный я встрепенулся и открыв глаза начал всматриваться в происходящее вокруг. Все семеро пехотинцев уже были на ногах, невдалеке от меня сидел Янек у костра и помешивал варево в котелке, рядом с ним стоял один из братьев и настоятельно что-то бормотал Янеку на ухо. Тот лишь отмахивался от него и продолжал заниматься своим делом. По тем аппетитным запахам, что доносились из походного котелка пехотинца, в который он сейчас подсыпал какую-то траву, я понял, что проснулся вовремя. Как раз время завтрака, уж это я знал точно. Биологические часы меня ещё не подводили ни разу в моей жизни и то, что сейчас раннее утро, я был готов поклясться чем угодно. Я сейчас был готов даже собственный ботинок съесть, не то что стряпню снайпера. Вот оно, вот что меня разбудило. Запах свежеприготовленной еды, так оно и есть. А то, что я заслужил завтрак, было неопровержимо. Тем более, что голод меня ужасно злил и раздражал.

– О! вы посмотрите, кто проснулся! – ко мне подошла Лана и присела на корточки. Сейчас на ней не было шлема, и я заметил, что у неё очень красивые, голубые глаза. Она смотрела на меня как то критически, оценивающе, и с нехорошей искоркой в глазах.

Отвечать мне ничего не хотелось, я был голоден и зол, болело всё тело, каждая мышца, и мне было лень даже пальцем пошевелить, не то что вступать в чьи-то непонятные беседы. Очень не люблю, когда на до мной подшучивают женщины. Даже в такой непроизвольной манере. Уж таков я на самом деле. Я посмотрел ей в глаза, и что-то в моём взгляде ей явно не понравилось, она уже было раскрыла рот для очередной колкости, но тут же передумала. Встала, и ничего не говоря направилась к невдалеке сидящему у костра Янеку. Тот наблюдая за нами с Ланой посмотрел на меня и подмигнул разведя руки в стороны. Этот жест можно было трактовать по разному, но мне на ум приходило одно точное определение – «се ля ви». Сзади неслышно подобрался ещё один член отряда, с которым я не был даже поверхностно знаком и уселся рядом со мной. Здоровенный детина, должен вам сказать был этот парень. Широкие плечи, большие и сильные руки, прямая спина, острый подбородок, выпирающие скулы, прямой нос, синие глаза и белые волосы явно говорили о знатном происхождении этого человека.

– Пётр, – представился он мне и протянул для рукопожатия ладонь. Я немного притормозил с рукопожатием, посмотрев на огромную ладонь Петра, всё-таки пожал её, а заодно вспомнил самого Петра. То есть, вспомнил как очень тяжёлого здоровяка, которого вчера вытягивал из десантного отсека, чуть спину не надорвал, пока его дотащил до поляны. Но должен признаться, мне понравился этот человек с первого взгляда. Открытый и простой, без хищных жестов, и с хорошими глазами. Да именно хорошими, не знаю как это определяется и где во мне этот определитель хороших глаз находится, но что-то внутри подсказывало, что этому человеку можно доверять.

– Как самочувствие, младший лейтенант? – поинтересовался Пётр у меня.

– Даже и не знаю, – неоднозначно ответил я и стал прислушиваться к внутренним ощущениям.

Тут мимо нас с Петром прошёл один из братьев близнецов, и проронил на ходу:

– Всё, капец парню, ща наш доктор пилюлькин найдёт у него какую-то болячку и начнет лечить до смерти. – кто это был Степан, или Иван я ещё не мог разобраться.

Все пехотинцы дружно засмеялись. И я вспомнил, что так и не представился Петру. Надо исправиться, заодно и все услышат, как меня звать-величать и не придётся каждому говорить своё имя.

– Макс… МаксимБугов.

– Очень приятно, – улыбнулся мне в ответ Пётр.

– А мы уже было думали, что тебя жабоедом кличут, или обжабышем, – с ехидной улыбкой снова влез в разговор тот брат близнец. Шутник, отметил для себя я. Причём не юмор его было призвание, а сарказм. Но ничего, я тоже никогда за словом в карман не лез.

– Ты сам хоть представился бы, а то тоже, не знаю как такого великого шутника и назвать, то ли мелочью пузатой, то ли упырьком сбежавшим из цирка? – я нарочно произнёс эти обидные слова, это был мой контр ответ на ход близнеца-шутника.

Крепыш остановился, развернулся в мою сторону и зло посмотрел на меня. Я ждал этого взгляда, я смотрел ему прямо в глаза, и всё во мне бурлило и вскипало, я не заметил как встал на ноги и готов был к его атаке в любой момент. Мысленно я уже представлял нашу драку, я уже просчитывал свои шансы на победу и взглядом пытался отметить на теле одного из братьев слабые места. К моему сожалению ничего не удалось подметить на первый взгляд. Он не хромал, не косил, двигался плавно и непринуждённо, одним словом очень не простой противник. Но я не позволю не кому, смеяться над собой, кто бы это не был, чего бы это мне не стоило, мне бояться нечего, терять в моём положении так же нет чего. Это наша жизнь, суровая реальность, здесь всё по настоящему, без шариков и розовых очков, если упал, немедленно надо вставать, иначе затопчут. Эту не прописную истину мы постигаем с самого младенчества, начиная с садика, переходя с этим в школу, поступая затем в училище, техникум, институт, академию и так далее. Кто какой выберет свой жизненный путь. Совсем не важно, куда, в любом человеческом сообществе, если собирается группа людей, то всегда ищут лидера и козла отпущения. Без этих двух фигур нигде не обходиться. Такова уж наша природа человеческая и исключений из правил не бывает, вопрос только во времени кто какие места займёт.

– Степан, поостынь, – поднялся на ноги Пётр и встал между нами.

– А я и не закипал, – процедил сквозь зубы брат близнец, к которому уже подходил Иван. Иван положил свою тяжёлую ладонь на плечо брату и глядя на меня, что-то тому шепнул на ухо. Морщины пробежали по лбу Степана. Видно было, что тот задумался от слов брата и они оба развернулись в сторону Янека с Ланой.

Я стоял сжимая кулаки и смотрел в спины двух братьев, которые отошли в сторону. Они о чём-то тихо перешёптывались и вскоре к ним подошла Лана, которая тоже приняла участие в их тихой дискуссии. Ох и компанию мне навязали. Теперь что с ними делать, даже не знаю.

Так. Ну отряд был из семи человек, с некоторыми я уже познакомился, а вот где ещё два человека? Взглядом я начал искать, того тощего юнца, которого запомнил по ночному перетаскиванию и невысокого крепыша. Они оказались рядом, в трёх метрах от нас с Петром. Оба молча сидели и смотрели в сторону своего командира и братьев близнецов. Судя по всему, в их отряде Лана и эти два брата были заправилами, Янек был скорее всего фигурой приближенной к этой троице, ну а все остальные имели своё мнение.