Текст книги "Может быть - это сказка"

Автор книги: Максим Самохвалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Самохвалов Максим
Может быть – это сказка

Максим Самохвалов

МОЖЕТ БЫТЬ –  ЭТО СКАЗКА?

Я сижу и вспоминаю вчерашний день, после которого меня стали кормить одними сушками. Мы с братом ловили одичавшего кота и разорили всю избу. Кот прыгал по фотографиям родственников и ронял их на пол, а потом снес с комода легко бьющиеся предметы. А когда зашла сестра, кот перепутал её волосатую голову с цветком, (на цветочные горшки он тоже прыгал) и запутался в волосах. Сестра начала орать.

Весь вечер мы выпутывали кота из волос сестры, а дедушка постоянно ругался, прибирая фотографии и битые горшки.

– Пролежни вам на голову, – говорил он, кряхтя.

Мы с братом смеялись до тех пор, пока не получили от тетки по лицу мухобойкой.

Сегодня, как всегда, заняться тоже нечем, и мой плеер ловит только одну волну. Девушки поют: "А я рыба, я рыба".

Я знал, что на том языке, на котором поется песня, эти фразы означают что-то другое, но звучало явственно, "я рыба, я рыба".

Делать мне было совершенно нечего практически всегда, поэтому, фраза так вбилась в голову, что я стал напевать эту песню постоянно.

Бабушка, неся курам пшенку, остановилась и вслушалась.

– А чтой ты себя рыбой зовешь?

– Это венгры, – ответил я хмуро и пошел вниз, под горку.

Я не знал, венгры это или не венгры. У нас в деревне это не имеет никакого значения, потому что летние каникулы –  это три месяца хлева и овечьих колтяшков под ногами. Лето, это гречневая каша с колбасой и залепухи, которым никогда не стать клубникой. Мы с братом их на корню съедаем.

Как раз я шел мимо брата. Он сидел около березы и дул в жерло небольшой печурки. Мой братец плавит пластмассу в консервной банке. Вот так. И ничего с этим не поделаешь, он будет ее плавить, хоть кол на голове теши.

–  Видишь, – сказал он мне, – какой сплав выходит, сине-зеленый. А разводы, какие!

Я глянул на разводы и пошел на речку.

Страшно хотелось что-нибудь сделать, так чтоб этот труд принес мне удовольствие. Можно было вырвать охапку сена из копны и потом сжечь его в лесу. Можно было просто сесть на перекинутую через реку осину и всматриваться в воду. Еще можно вырубить бузину и сделать трубку. Потом украсть у старшего брата табак "Нептун" и курить.

Меня стали кормить сушками, потому что этот случай с котом переполнил чашу. На прошлой неделе был подобный случай. Однажды мы с братом поймали ежика, и я нечаянно уронил его сестре на голову. Ежик запутался у неё в волосах, и мы весь вечер распутывали бедного ежа.

Меня все ругали за неосмотрительность, но что я мог поделать, если нечаянно наступил кедом на этого поганого ежика, и он воткнулся в резину подошвы. Мне пришлось сильно махнуть ногой, и ежик полетел по замысловатой траектории, упав, в конце концов, на сестру.

А еще у нас летают кукурузники, и однажды, с одного такого самолета упал крупный кусок суперфосфата. Он упал брату на голову, и теперь он плавит все время пластмассу.

У нас в доме у всех плохо со здоровьем. Дедушка однажды шел мыться в баню и ему под ноги кинулся ягненок. Дедушка ударился головой об елку и перестал мыться вообще. Хотя, ягненок прыгнул вовсе не на деда, а на мочалку, которую тот нес.

Ягненок любит мочалки, они напоминают ему куцый хвостик мамы-овцы. А я живу в полном одиночестве, потому что я один еще не пострадал головой. Но, если эти идиоты не перестанут все время транслировать песню про рыб, то я тоже поврежусь в рассудке.

У нашей речки – быстрое течение, поэтому я люблю смотреть на искажаемые водой камни... Они меняют форму и сверкают. Если такой камешек вытащить, то на тыльной стороне можно увидеть слизней, которые живут в родниковой воде. Кстати, на той елке, о которую ударился дед, до сих пор висит ржавая консервная банка. Когда я был еще маленьким, однажды дед косил траву и нечаянно воткнул литовку в землю. Оказалось, что в этом месте было мышиное гнездо. Розовые создания принялись истошно пищать. Дед посадил их в банку из-под шпротов и прибил её на ель. С тех пор в банку никто не заглядывал, а так как дерево все время растет – сейчас это сделать и вовсе трудно.

Я сидел на поваленной осине и смотрел в воду.

Плеер надрывался.

После выпуска новостей, стали передавать концерт по заявкам радиослушателей и первой же песней зазвучала песня про девушек-рыб. Я снял с шеи плеер и, размахнувшись, зашвырнул его на противоположный берег в крапиву. Специально зажмурил глаза, чтобы потом не найти.

Но, мне не везло никогда.

Там, на той стороне реки, раздался дикий вопль. Что делала сестра в крапиве –  я не знаю. Но плеер попал ей в голову и запутался в волосах. Дома я получил по морде толстенной книгой "Алитет уходит в горы" и мы всей семьей весь вечер выпутывали магнитофон из волос. У меня из носа текла кровь, но никто не обращал на это внимание. Сестра ругалась матом, дедушка вспоминал пролежни, а дурные венгерские девушки – все пели и пели про свое рыбное происхождение.

Плеер заклинило от волос, и выключить его было невозможно.

Это был ад.

Я не выдержал и засмеялся. А потом почему-то стал серьезным и спросил, доверчиво смотря на бабушку:

– А может это сказка?

Бабушка вздрогнула, точно также как в тот раз, когда я позвал ее погулять по кладбищу, и ответила:

– Волоснязка!

(с) 1998