Текст книги "Самое древнее зло III. Помощники бога"

Автор книги: Максим Лагно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Видишь, какая-то ерунда проступила, после использования рулля?

Начинаясь от пупка, на её коже проступили какие-то бледно-сиреневые линии. Поднимаясь по животу, они изгибались и принимали форму вьющихся узоров, чем-то похожих на номасийские.

– И они продолжают расти!

Присев перед ней на корточки, я присмотрелась. Концы узоров действительно потихоньку увеличивались и разделялись на новые ответвления. Но происходило это медленно, почти незаметно.

– Хм, – сказала я. – Я такого не видела ещё. Хотя и похоже на рулли татуировок, которыми украшают себя номасийские женщины. Но я в этом не уверена.

– Как мне это убрать?

Я поднялась во весь рост:

– Сначала надо понять, как это появилось. Ты уверена, что это был именно руль косметики?

– Ну да, – Фролова застегнула рубашку. – Как обычно, я наполнила ванну водой. Достала руль, развернула его, бросила в воду. Подождала четверть витка, как ты учила, и окунулась. А когда вышла, увидела это!

– Если в этом украшении виноват рулль, то лучше спросить Дьярфа.

– Но он на совещании у Пиротова!

Я вздохнула:

– Ладно. Пошли в твою квартиру. Я попробую разобраться.

4

Косметические рулли применялись всеми жителями Голдивара, которые могли себе их позволить. Магия сильно упрощала многие гигиенические процедуры, такие как удаление лишних волос с тела или избавление от дефектов кожи. Магия руллей косметики временно усиливала блеск глаз, волос, давала румянец или даже регулировала красноту и полноту губ.

Ливлинги Третьей Отметки создавали рулли глубокого косметического преобразования тела. Они удлиняли волосы и ресницы, меняли цвет глаз, уменьшали или меняли форму бровей, убирали лишний жир (в небольших пределах), а так же увеличивали размеры груди у женщин и некоторых частей тела у мужчин.

Стоили рулли красоты дорого и были доступны только богачам.

Именно такие рулли продавал мне тот ливлинг в Химмеле, к которому я обратилась в надежде вернуть своё прежнее тело. Благо, я пользовалась деньгами из казны Гувернюра, поэтому цена меня не отпугнула.

Но такие рулли уже нельзя назвать косметическими, ведь они влияли на строение тела человека, а не только на внешние его проявления. Скорее тут уже действовала магия превращения. Ливлинги как бы превращали клиента в другого человека, более стройного и красивого, при этом сохранявшего узнаваемые черты.

Кстати, существовало поверье, что секрет красоты номасиек именно в том, что их предки постоянно использовали рулли косметики. Якобы во время зачатия оба родителя использовали рулль красоты, поэтому временные изменения передавались потомству, превращаясь в постоянные.

В Академии нам сказали, что это брехня, магия или её эффекты не переходят по наследству. Но теперь-то я знала, что брехня это то, что нам говорили в Академии.

Косметические рулли делились на два вида: неторопливого и спешного преобразования.

Спешные рулли красоты действовали мгновенно, но держались недолго. Ими пользовались в основном дорогие куртизанки в домах терпимости, ведь им нужно часто менять стиль, подстраиваясь под пожелания клиента.

Дорогие рулли медленного преобразования сохраняли своё воздействие на десятки витков.

О существовании руллей косметики женщинам Земли рассказали девушки-магички Посольства. Они поделились несколькими свитками на пробу. Результат так понравился женщинам Земли, что они попросили ещё. К сожалению, привезённых из Голдивара руллей не хватило на всех. Тогда-то я и намекнула, что рулли косметики делают ливлинги.

Сначала Дьярф отказывался:

«Я гений Пятой Отметки, – завопил он. – Каждое моё магическое действие – это шедевр работы с магическими струнами Вселенной! Использовать мои силы для каких-то там побрякушек – кощунство».

Но Матвей как-то уговорил его. С тех пор, раз в месяц, Дьярф угрюмо производил десять руллей красоты. На всех не хватало, но женщины Нижнего Брянска установили что-то вроде графика очерёдности, чтобы все могли опробовать волшебную косметику.

Меня удивило, что мужчины Земли не проявили к руллям красоты интереса. А некоторые наотрез отказались их использовать.

«Бабские штучки», – хмыкнул Лимоныч.

«Я старенький и раненый, – усмехнулся Пиротов. – Краше в гроб кладут».

Остальные тоже отшутились, мол, мужчина должен быть «вонюч, могуч и волосат».

Только Антон промолчал. Кажется, он был не прочь попробовать, но боялся осуждения со стороны товарищей.

5

Я и Фролова вошли в её квартиру.

Ванна была заполнена водой, а рулль красоты ещё плавал, не растаяв и до половины. Я потрогала воду, едва тёплая.

– Я всё сделал, как надо, – повторила Фролова. – Но только я залезла в ванну, как у меня заболел живот. Я посмотрела – а на нём какие-то узоры растут! Ну, я и перепугалась.

Я решительно сняла куртку и начала расстёгивать свою рубашку.

– Ты полезешь? – испугалась Фролова.

– Рулль ещё действует, – ответила я, сбрасывая штаны. – Есть только один способ проверить.

– Но что если это опасно?

– Ох, кэресса, после того, как Самое Древнее Зло разрушило ваш город, а потом превратилось в Самое Древнее Добро и выстроило на его месте небесный град, вы всё ещё чего-то боитесь?

– Верно, – засмеялась Фролова. – Узоры на животе это не самое страшное.

Раздевшись полностью, я залезла в ванну.

Подготовленная руллем вода, как живая, охватила меня. То тут, то там на моей коже загорелись искорки, сопровождавшиеся лёгким покалыванием – зачарованная вода удаляла волосы и дефекты кожи.

Я легла на спину и, не закрывая глаз, опустилась на дно. Магия принялась работать над моими глазами и ресницами. Открыв рот, я пустила воду внутрь. Зубы теперь тоже приобретут блеск и белизну.

Не стесняясь Фроловой, я тщательно водила по себе руками, как бы помогая воде проникнуть как можно глубже в кожу. Синяки на ногах мгновенно рассосались. Царапины затянулись и пропали. Покраснения кожи, вызванные ношением военной одежды и поясами со стен-камнями, прошли. Вся кожа приобрела ровный кремовый оттенок.

– Чудеса, – сказала Фролова. – Как легко магия решает мелкие проблемы!

Я поднялась в ванной, ощущая лёгкость в теле. Зачарованная вода скатывалась по телу медленно, словно масло.

– Заодно напоминаю, кэресса Фролова, что в Голдиваре такой рулль стоит как новая хэрри.

– Да, я знаю, что обычной косметикой у вас тоже пользуются. Но всё равно…

Я вышла из ванны.

Согласно правилам использования рулля красоты воду нельзя вытирать. Она должна высохнуть. Я подошла к большому зеркалу на стене и стала смотреть на свой живот, ожидая появления узоров.

В очередной раз отметила, насколько я изменилась. Во мне не осталось и следа той изящной блондинки, которая отправилась на болота, чтобы раскрыть статую Триединого. Но больше во мне нет и той жирной, неповоротливой хортицы с тремя подбородками, которой я стала в Работном Доме. Тренировки по системе земных воинов превратили меня в атлетку, но не в мужеподобную силачку – женские формы явно преобладали, подчёркнутые мускулатурой и магией рулля косметики.

После ванны моя кожа приобрела ровный цвет и стала гладкой, как фарфор. Рулль красоты вернул моим глазам блеск голубизны, утраченный после фулельских пыток. Губы стали ярче, на щеках выступил румянец. Даже вечно обломанные об стен-камни ногти выровнялись и тускло блестели, словно покрытые лаком.

Святые камушки, да я нравилась сама себе!

Фролова встала рядом со мной и тоже расстегнула рубашку – бледно-сиреневый узор на её животе вырос. Он подобрался к нижней части грудей и начал оплетать их.

Фролова провела пальцем по моему плечу:

– Кожа сразу стала такой мягкой и чистой! Эх, жаль, что рулль уже растворился. Интересно, Дьярф сделает новый, взамен поломанного?

Ещё в ванне я поняла, что с руллем всё в порядке. Гениальный Дьярф Мансторм не мог ошибиться. Но я постояла ещё несколько минут, следя за стрелкой часов, висевших на стене.

Моё тело полностью высохло. Узор не появился.

– Быть может, это как-то связано с нашей физиологией? – предположила Фролова. – Земляне ведь не закалены в приёме магии…

– Нет, – решительно сказала я надела трусики. – Не хочу спешить с выводами, но я более чем уверена, что твои узоры – это проявление земных струн вселенской магии.

Фролова даже перестала застёгивать рубашку:

– То есть.

– Надо взять стирометр, настроенный на земные струны, и проверить.

Фролова попятилась и хотела сесть на стул, но промахнулась и села на пол:

– Я буду волшебницей? – пробормотала она. – Как Матвей? Как ты? Как Самое Древнее Добро?

– У тебя может быть проявился дар, – сурово ответила я, помогая ей встать. – Но волшебницей это тебя ещё не делает. Особенно в условиях земной магии, которая больше похожа на клубок грязной шерсти, а не на гармонию мироздания.

– Что со мной будет дальше? – спросила Фролова.

– Пошли к Пиротову. Твои узоры на пупке важнее совещания.

8. Лекарство от иллюзий

1

Любой ребёнок Голдивара, который подал признаки пробуждения дара к магии, проходил проверку способностей. Многие ученики Академии Химмельблю помнили тот день всю жизнь.

Я тоже его запомнила.

Мне было четыре с половиной семилуния, когда нашу семью посетил чиновник Форендлера. Я сидела в одной из пустых комнат маминой таверны «Сестра Великана» и играла в куклы. Папы тогда не было, он работал в шахте. Помню, что мама стояла в двери, умилительно подперев подбородок рукой.

Чиновник разложил на полу передо мной несколько разноцветных руллей.

– Неужели, доченька, ты отмечена Триединым? – повторила мама. – Неужели ты будешь играть на струнах мироздания?

Чиновник Форендлера, недовольный тем, что его вызвали в такую глушь, как Щербатые Горы, грубо сказал:

– Не радуйтесь раньше времени, кэресса, а молитесь Триединому, чтобы девочка не оказалась внеклассовой.

Но мама была властной женщиной, которая привыкла ставить на место пьяных и охамевших рудокопов.

– Не указывайте мне, кому молиться, уважаемый кэр, – ответила она. – Делайте свою работу, а я выполню свой долг, если окажется, что Бленда – внеклассовая. Но Триединый не допустит такой оплошности.

Позже я узнала, что цветные рулли не содержали в себе никакой магии, но должны вобрать в себя магические отзвуки, отразившиеся от ребёнка, у которого предполагалось пробуждение дара.

Цвета руллей означали предрасположенность: ливлинг, фулель и так далее.

– У Бленды будут камушки, – уверенно сказала мама. – Мой прадед был стен-магом, а троюродная сестра мужа – тоже стен-магичка. Но она не училась в Академии, вообще не использовала дар. Да и вообще в Щербатых Горах другие маги не рождаются.

Чиновник Форендлера раздражённо попросил маму выйти, мол, лишние люди помешают чистоте замеряемых отзвуков.

– Я не дура, кэр, я знаю, что не помешаю. Говорю вам, камушки у неё.

Но, чтобы не злить чиновника, вышла. Я едва не заплакала, так мне не хотелось оставаться наедине с этим злым дядькой.

Но он вдруг стал ласковым и сел рядом со мной.

– Ну, девочка, хочешь узнать, какая ты волшебница?

То, что дядька сел на пол, подогнув ноги, как ребёнок, развеселило меня. Я радостно закивала.

Дядька достал из мешочка на своём поясе полупрозрачный камень и положил на своей ладони.

– Знаешь, что это, девочка?

– Камушек?

– Ага, святой камушек, ха-ха. Этот стен-камень называется «родительский топаз». Он не умеет творить большую магию. Но без этого камешка ни один стен-маг не поднимется даже до Первой Отметки.

– Почему? – спросила я.

– Он просто не узнает, куда ему подниматься.

– А я узнаю?

Камень на ладони чиновника засветился. Потом вспыхнул и разлетелся на несколько лучей света, каждый из которых направился к бумажкам на полу. Впитавшись в них, свет пропал.

– Теперь всё зависит от тебя девочка, – пояснил чиновник. – Будем ждать, какие струны затронут отзвуки магии родительского топаза.

До этого я ни разу не видела стен-магии. Из волшебных предметов знала только земляных и каменных слоггеров. Но они не удивляли меня, как не удивляли домашние животные или хорты. Даже самоходные хэрри, на которых иногда проезжали по нашей дороге путешественники из столичных городов, привлекали больше внимания, чем многорукие болваны, работавшие на полях. А всякие вечные фонарики, освещавшие наши дома и улицы, и долго горящие дрова, отапливающие главную залу «Сестры Великана» вообще не воспринимала за проявления магии.

Я с любопытством смотрела на бумажки, но ничего не происходило.

Мне стало скучно, я снова взялась за куклу и продолжила наряжать её в доспехи Матери-Кочевницы. Да, Аделла долго издевалась бы надо мной, узнав, что номасийки были моими любимыми куклами. У одной даже было сдвоенное копьё Матери-Кочевницы, как у Мэриссы Н’рия.

Нагрудник никак не хотел крепиться к чрезвычайно выпуклой фигуре номасийки. Чиновник помог мне: надавив на грудь куклы, закрепил часть доспеха.

В этот момент все бумажки на полу вспыхнули и с шипением сгорели.

Это было так неожиданно, что я подскочила и, бросив куклу, побежала к двери, громко призывая маму. Она появилась в дверях и подхватила меня на руки.

А чиновник растёр ногой пепел бумажек и поднял одну уцелевшую – синюю.

– Говорила же, что у неё будут камушки, – сказала мама.

– Ага, поздравляю с даром силы, да поможет дитю Триединый, – вяло сказал чиновник. – Давайте оформлять документы, убей меня булыжник.

2

Пока что никто не мог сказать, что именно произошло с кэрессой Фроловой. Стирометры, настроенные на земные струны, показывали слабые следы магии, так что вероятность того, что она стала внеклассовой, отпадал.

– Это хорошо, – выдохнул Блаттскаг. – Если бы на Земле все маги были внеклассовыми, стало бы только хуже.

– А мне кажется, что наоборот, – возразил Дьярф. – Мы хотя бы знаем, как работать с внеклассовой магией. В конце концов, мы умеем её умерщвлять. Тогда как дар Фроловой – это что-то совершенно новое, неизвестное нам.

Узоры, растущие из пупка Натальи Фроловой, продолжили ветвиться. После того, как они обвили грудь и добрались до горла, рост замедлился.

Мы устроили Фроловой проверку с руллями и родительским топазом. Но сколько мы не слали на женщину магии всех видов, ни один отзвук не отразился в руллях. Они остались нетронутыми.

– Она будто пожирает все отзвуки, – сказал Дьярф.

– Сам ты… пожираешь, – обиделась Фролова. – Я ничего не чувствую!

– Но кое-что мы установили, – ответил Блаттскаг. – Кэресса Фролова поглощает направленную на неё магию, но ничего при этом не чувствует, а стирометры показывают очень слабое присутствие магических сил.

Непредвиденное появление магии в Наталье Фроловой внесло некоторую неразбериху в планы Брянского Сопротивления. Но о предстоящей встрече со Слюбором никто не забыл.

Генерал Пиротов объявил, что по решению военного совета Брянского Сопротивления на встречу с ним должны отправиться:

Бленда Роули, стен-маг, ученица второго семилуния Академии Химмельблю.

Матвей Сорокин, внеклассовый рукотворец, неофициальный посол Енавской Державы и семьи Сорокин в Российской Федерации.

Антон Брулев, майор главного управления Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации.

Леонид Монов, известный как «Лимоныч», лейтенант главного управления Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации.

Зиновий Дмитриев, снайпер-инструктор спецподразделения «Альфа».

Ярослав Зотов, сотрудник ОМОНа.

– Что-то до фига народу, товарищ генерал, – сказал Антон. – Мы же группами по трое ходим через щели.

– Вот у вас и будут две группы. Ты доставишь Матвея и Бленду к Слюбору, а группа Лимоныча будет прикрывать вас, не показываясь на глаза Слюбору.

Йор Блаттскаг с некоторым сожалением признал:

– Ваши снайпера – это пока что серьёзная сила против боевой магии. Ни один из нас не способен заметить их на том расстоянии, на котором они могут снести голову любому магу.

– Но ведь мы, маги, можем использовать силовое поле? – спросил Матвей.

– Ну, ты чего, Матвеич, – снисходительно сказал Лимоныч. – Хороший снайпер – это не просто меткий, но терпеливый снайпер. Вы, маги, не можете таскать защитное поле без остановки, вам надо перезаряжать его. А нам, снайперам, надо всего лишь подстеречь момент перезарядки. Так что тут у нас паритет, понял?

Корта-Ильда и Дьярф Мансторм тоже порывались пойти с нами, но Пиротов и Блаттскаг решили, что они нужнее в Нижнем Брянске. Пробуждение магического дара Натальи Фроловой требовало наблюдения и изучения. Заодно надо осмотреть остальных землян, проверить, не появились ли на них похожие знаки?

Все земляне должны принять ванну с волшебной водой. Предположительно именно это магическое действие стало причиной пробуждения дара у Фроловой.

В связи с этим Дьярф Мансторм обязан произвести как можно больше косметических руллей. А Корта-Ильда будет работать над способами выявления, чем именно являлся дар Фроловой – стен-магией, ливлинговой, фулельской или что-то иное?

Пока что Наталью Фролову заперли в квартире, окружив всеми доступными приборами учёта и замера магии.

3

В назначенное время мы все собрались у четвёртой башни «Охвата». Матвей и Блаттскаг уже орудовали возле каменной тумбы, внутри которой расположена магическая машинерия, которая должна пробить щель в Верхний Брянск или, как мне больше нравилось называть, Химмлиар.

Антон, Лимоныч и другие спецназовцы помогли мне переодеться в маскировочный халат, сделанный из множества обрывков зелёной ткани, превративший меня в подобие травяного слоггера. Антон потуже затянул ремни специального накладного доспеха, заполненного стен-камнями.

Завершил моё обмундирование квадратный ящик на ремне, который Матвей перекинул мне через плечо.

– О нет, – выдохнула я. – Обязательно это брать с собой?

– Надо испытать стеномёт в боевых условиях, – ответил Матвей.

Стен-камни и ящик со стеномётом оказались тяжёлым грузом даже для меня. Поэтому Антон распорядился, чтобы мой рюкзак нёс Матвей.

– Когда победим Первомага, – сказал Лимоныч, – надо будет разработать полевую форму для наших, земных, боевых волшебников.

– А наша чем плоха? – спросила я. – Все маги Голдивара пользуются одеждой и доспехами, созданной портными Форендлера.

– Вот и пользуйтесь своими средневековыми нарядами дальше, – ответил Лимоныч. – А у нас тут двадцать первый век, если что.

– Честное слово, Бленда, – согласился Антон, – ваша одежда больше подходит для театра. Доспехи неудобные, одежда тяжёлая и плохо дышит. Много ненужных украшений, вот кому нужны эти узоры на ремнях?

– Вы ошибаетесь, – вмешался Матвей. – Например, кожаная одежда Магической Дружины наилучшим образом соответствует задачам бойцов. И выглядит круто. Особенно плащи.

– Узоры тоже необходимы? – усмехнулся Антон.

– Они помогают визуальному контролю свой-чужой. А некоторые амулеты обозначают принадлежность к определённым отрядам и боевым подразделениям.

Тем временем Такмарк Ундигг, посольский стен-маг Третьей Отметки, установил в медные полусферы машинерии стен-камень и воспламенил его.

Земля вокруг башни «Охвата» затряслась, а бетонные блоки запрыгали, грозя рухнуть. Но мы слишком часто видели пробивание щели, поэтому не волновались – ничего не рухнет.

Из каменной тумбы вырос пузырь пространства, в котором смутно виднелись обломки домов, мокрые стволы деревьев и прочий мусор, окружавший Нижний Брянск.

Группа Лимоныча приготовилась войти в пузырь, когда в конце улицы пустынного Брянска появилось несколько людей.

Это были жители города – пятеро мужчин и три женщины. Детей не было, так как всех детей забрала Аделла Лью ещё в самый первый день превращения Самого Древнего Зла в Самое Древнее Добро.

– Итить вашу мать, – сказал Лимоныч. – Этого ещё не хватало.

– Простите нас, – сказал один мужчина, – но мы хотим покинуть Нижний Брянск.

– Не можем так жить больше, – добавила женщина. – На солнышко хотим.

– Нету сил жить в страхе, – добавила другая женщина. – Нижний Брянск каждый день уменьшается, крипдеры лезут отовсюду, а наверху – благодать.

Генерал Пиротов давно распорядился не препятствовать тем, кто хотел покинуть Нижний Брянск ради жизни под сенью Самого Древнего Добра. Выдать расположение Нижнего Брянска они всё равно не могли, так как найти его можно только по тем щелям, которые мы создавали. Когда группы добытчиков возвращались, щели закрывались, и Нижний Брянск снова надёжно отделялся от Химмлиара.

Правда, таких дезертиров уже давно не было, Все, кто хотели уйти, ушли в первые дни.

– Это из-за Фроловой, – шепнул мне Лимоныч. – Люди боятся, что заразятся её пупковым узором.

– Господа дезертиры, – обратился Матвей к жителям. – Мы не будем мешать вам бежать наверх, но сейчас в приоритете наша миссия.

– Эй, парень, – крикнул один мужик. – За дезертира ответишь. Ты сам-то кто? Сам-то – предатель России.

– Вот именно, – добавила женщина. – А мы на свою землю идём, на брянскую.

Старый спор Матвея с соотечественниками. Некоторые из них считали предательством его переход в подданство Енавской Державы. Именно за это Антон Брулев презирал Матвея, называя его странным термином «колбасный эмигрант».

– Надо бы поторопиться, – вмешался Блаттскаг. – Переход нельзя держать открытым.

Антон Брулев обратился к жителям:

– Обещаю, что после ухода наших отрядов, кэр Блаттскаг откроет для вас новую щель.

– Но на восьмой башне, – вставил Блаттскаг. – Идите туда.

Когда жители ушли, Лимоныч поправил снайперскую винтовку на груди и скомандовал:

– За мной, пацаны. Соблюдаем дистанцию.

Он шагнул в пузырь пространства вокруг тумбы с машинерией. Его тело размазалось по стенкам пузыря и растворилось. Снайпер Зиновий Дмитриев, мужчина с большой седеющей бородой, делавшей его старше, смотрел на часы. Выждав минуту, шагнул в пузырь. За ним шагнул Ярослав Зотов, который нёс на себе пулемёт.

Такмарк Ундигг закрыл за ними пузырь. И сразу начал настраивать части машины на открытие прохода для нас. Наша щель откроется рядом с той, через какую мы прошли на ферму с арбузным полем. Группа Лимоныча должна за это время занять позиции вокруг фермы.

4

Антон посмотрел на часы:

– Ну, двух часов, думаю, достаточно, чтобы выйти на позиции. Открывайте, кэр Блаттскаг.

Пузырь пространства вырос вокруг тумбы, но нам снова помешали.

В конце улицы показался Дьярф.

– Стойте, я сделал, – кричал он и размахивал белым пакетом, которые у землян назывались «целлофановыми» и были во множестве разбросаны по Нижнему Брянску ещё до войны с Первомагом. – Было трудно, но я сделал.

– Что сделал? – спросила я, когда он подбежал к нам.

– Защиту от иллюзий.

– Но ты учил, что от них нет защиты? – отозвался Матвей.

– Поэтому и было трудно, – усмехнулся Дьярф. – Правда, это не совсем защита, а что-то вроде сигнала.

Он развязал шелестящий пакет и поднёс ко мне. Из него ударил резкий запах какого-то гнилья.

Матвей был более категоричен в описании аромата.

– Это же дерьмо, – сморщился он.

– Да, пахнет не очень, – согласился Дьярф. – Но всё равно вам надо это съесть.

– Да ну тебя. Серьёзно?

– Если не хотите пропасть в иллюзии, то лучше съесть. Совсем немного.

Дьярф снял с пояса мерную ложечку, которой он пользовался, создавая свои ливлинговские настойки и рулли.

Зачерпнув отвратительную чёрную кашицу, поднёс ложечку ко мне:

– Просто глотай, не дыши.

Задержав дыхание, я проглотила безвкусную массу.

– Фу, – сказал Матвей, когда настала его очередь. – Теперь я понимаю, почему Бленда не любит магию ливлингов. У них не волшебство, а мерзкий биопанк.

Проглотив свою дозу, Матвей закашлял. Потом сказал:

– Поедание дерьма – лучшая защита от иллюзии, да?

– Это не дерьмо, – обиделся Дьярф. – А тонкий экстракт живой силы сразу нескольких земных животных и насекомых.

– Звучит, как дерьмо…

– У меня не было времени очищать запах. Скажи спасибо, что он не в виде смертельного яда.

– Спасибо, блин.

– Как работает экстракт? – спросила я.

– Пока он внутри вашего тела, он предупредит о попытке набросить на вас покров обмана.

– Как именно предупредит? – спросил Матвей. – Надеюсь, не с помощью экстренного выхода из нашего тела?

Дьярф Мансторм пожал плечами:

– У каждого человека свои особенности. Просто прислушивайтесь к своим ощущениям. Если начнёте испытывать резкую и непонятную радость, печаль или злость – то, скорее всего, к вам приблизилась фулельская магия.

– Но если от иллюзии нет защиты, – начал Антон, – то какой нам смысл знать о её приближении?

– От иллюзии нет защиты, когда ты уже внутри неё, – напомнил Матвей. – Но если будешь предупреждён, то всегда есть шанс вырубить того фулеля, который пытается эту иллюзию наслать.

Антон Брулев проглотил свою порцию экстракта и напомнил:

– Дистанция такая же – минута. За мной.

И шагнул в пузырь. Через минуту за ним последовал Матвей. Я следила за секундной стрелочкой на часах. Когда её бег отсчитал минуту, тоже шагнула. Башня, тумба, Блаттскаг, Такмарк Ундигг и Дьярф растеклись по стенкам пузыря и исчезли.

Меня окружила темнота, в которой мерцало что-то жёлтое.

– Фонарик вруби, – сказал Матвей. Его голос прозвучал издалека, как с другого конца пещеры.

Я создала комочек света, но он, взлетев к потолку неясной пещеры, рассыпался на белые точки и пропал.

– Фона-а-арик, – напомнил Матвей. – Магия тут не пашет.

Я и забыла, что на внешней стороне башен «Охвата» установлены небольшие ингермаггеры, устройства подавления магических отзвуков. Их запускали перед каждым выходом из башни, чтобы уничтожить возможные ловушки, установленные нашими врагами. Если те, конечно, узнают о расположении башен.

Я нащупала на плече фонарик и нажала кнопку. Луч выхватил из темноты какие-то лестницы, которые вели в комнаты с летающей мебелью. Всё это показалось мне знакомым. Где-то я уже видела именно эти лестницы, именно эти квартиры…

– Иди на мой голос, – сказал Матвей откуда-то сверху. – По лестнице, а потом направо.

– Где мы? – спросила я.

– Не узнала?

– Для меня все дома Брянска выглядят одинаково. Даже когда они искажены пространственной магией.

– Это мой дом на Советской улице. Там, где открылся первый портал. Там, где у вас была битва с Первомагом.

– Интересное совпадение, – сказала я. – Мы пришли к тому месту, с которого начали.