Текст книги "Двое из будущего. 1904-... (СИ)"

Автор книги: Максим Казакевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Необходимые бумаги я предоставил через три дня. Как я и опасался, кое-какие документы за ненадобностью не сохранились. Сохраненные же доказывали мои расходы на укрепления на тридцать три тысячи с какой-то мелочью. Кои я и получил лично из рук Стесселя. Ну а остальные шестьдесят семь мы поделили ровно пополам, так что я, получается, вернул себе все свои затраты. Ну а Анатолий Михайлович ловко заработал на этой войне, уведя из кассы крепости себе в карман в общей сложности более пятидесяти-шестидесяти тысяч.

Князь Микеладзе спустя неделю подготовил все необходимые для меня документы. Вручил их мне через своего человека, сунул в руки запрошенные билеты на поезд. И вот в первой неделе августа пришла мне пора покидать Порт-Артур. Вместе со мню поехали Лизка с Данилом. Чемоданы собраны, дела приведены в порядок.

На вокзал пришли провожать меня все, кто близко знал. И Мурзин, и Петро с Ульяной, и Пудовкин, уже главный редактор уже моей газеты «Новый Край», и Зверев из полицейского управления, и Валентин Махальчук, тот самый паренек, что теперь таскает рыбу в город. Он пришел вместе со своими отцом, матерью и маленькой сестрой Вероничкой, которую я когда-то спас куриным бульоном.

Прощания были недолгие. Санитарный эшелон с прицепленными к нему несколькими пассажирскими вагонами отходил по расписанию и поезд, стоя под парами, уже давал требовательные гудки. Последние раненные и покалеченные загружались в вагоны, отдавались последние команды. Проводник стал поторапливать:

– Загружайтесь, пожалуйста, не задерживайтесь. Поезд отойдет через три минуты.

Что ж, настала, значит, время прощаний. Первого я обнял Петра:

– Ну, что, Петро, удачи тебе в семейной жизни. Любви и счастья.

– Спасибо, Василий Иванович, – ответил он, заблестев увлаженными глазами. – И вам счастливого пути. Вы уж нас не забывайте, навещайте иногда.

– Если получится, – честно ответил я и, отпустив парня, аккуратно сграбастал хрупкую Ульяну. Ее живот уже был заметен. Девушка пискнула и испуганно, как бы я ее не поломал, замерла. – Сына должна родить, – подмигнул я ей и отпустил. Она озарилась улыбкой, приняв за чистую монету мое «пророчество», и ответила:

– Сын это холошо. Надо сына.

Петро вставил:

– Васькой назовем!

Следом я сдавил ладонь Пудовкина:

– Ну, Алексей Захарыч, оставляю на тебя целую газету. Мечтал ли ты об этом, когда мы с тобой на мотоцикле по Артуру куролесили?

– Мечтал, Василий Иванович.

– А помнишь, как я в воду с моста сиганул и чуть не утоп?

– Конечно помню. Хорошо мы тогда погуляли, весело.

– Вот и не забывай. Будешь потом рассказывать, как пьяный Рыбалко здесь кур давил. Только смотри, не печатай этого в газете, я для читателей всегда должен быть белым и пушистым.

Он хмыкнул:

– Ладно, не буду.

Звереву я также пожал руку. Он затряс ее, приговаривая:

– Это просто трагедия для крепости, что вы уезжаете. Правда, люди жалеют и хотят, чтобы вы здесь остались. Много добра вы сделали.

– Да, ладно, будет тебе, – отмахнулся я. – Ты-то как по службе за это время, не продвинулся?

– Да нет, куда нам. Как был помощником исправника, так им и остался. А что, я не жалуюсь. Жалование неплохое, да и должность для меня подходящая.

– А на место полицмейстера сесть не хочешь?

– Боже, неужели это в ваших силах? – со смехом удивился он. – Да вы никак самого Бога за бороду таскаете?

– Бога не Бога, но скоро к Императору на доклад попаду. Замолвлю за вас словечко и будете здесь сидеть кум-королю.

Конечно же это было сказано в шутку и Зверев это понял. Но, как известно, в каждой шутке есть всего лишь доля той самой шутки, остальное правда. Действительно, почему бы не похвалить работу человека перед Николаем, глядишь и появится у нас в городе свой, прикормленный полицмейстер.

Валентин Михальчук гордо ожидал своей очереди. И он ее дождался. Я протянул ладонь и по-взрослому, крепко сдавил мальчишеские пальцы. Парень и виду не подал, что ему стало больно. Следом и отец его получил рукопожатие, и мать его удостоилась пристального взгляда. Вероничка же, полуторогодовалая малышка получила от меня вкусную конфету, которую она, впрочем, взяла, но не поняла, что с ней надо делать. Не знала она что это такое. Валентина я напутствовал:

– Работать честно, слушаться вон того усатого дядьку, – кивнул я на Мурзина. – Он здесь главный. Что он будет говорить, то вам с отцом и Петром и следует делать.

– Хорошо, дядя Василий, – серьезно ответил он и что-то хотел добавить еще, но не смог. Громкий, протяжный гудок оповестил перрон, что эшелон вот-вот отойдет.

Засуетился проводник:

– Поскорее, господа, не задерживайтесь. Меньше минуты осталось. Проходите в вагон.

И Лизка с Данилом забрались по ступенькам и, махнув на прощание, скрылись в глубине. Значит, пора и мне поторопиться. Шагнув к Мурзину, сдавил его широкую ладонь и неожиданно признался:

– Всегда твои усы бесили. Сбрил бы ты их, а?

– Еще чего не хватало, – с улыбкой ответил он. – Мои усы, что хочу то и делаю. Ну а если бесят, то есть повод еще больше их отпустить.

Я хлопнул его плечу и пригрозил:

– Смотри у меня.

Проводник из вагона прикрикнул:

– Скорее, скорее, господа, поезд сейчас тронется.

И вправду, прозвучал еще один гудок и эшелон, громыхнув сцепками, дернулся. Я на ходу заскочил на ступеньку и поднялся на верх. И уже оттуда, из вагона махнул своим людям рукой:

– Счастливо оставаться! Всего вам тут хорошего.

И уехал, оставив своих людей, оставив город, оставив крепость жить своей, уже неизвестной мне жизнью.