Текст книги "Третий Проект. Том I "Погружение""
Автор книги: Максим Калашников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 57 страниц)
Итак, вторжение в наши пределы американцев по Баеву – перспектива вполне реальная.
Ясно, что интервенция США и НАТО для защиты Польши или других восточноевропейских стран (включая три прибалтийские страны) от русского вторжения вряд ли станет предметом практической необходимости. Скорее всего, насилие, ради прекращения которого к нам вторгнутся западные «гуманизаторы», окажется хаотическим. Бои в этих войнах будут вестись в основном легким стрелковым оружием, с минимумом артиллерии и танков, с эпизодическими налетами немногих тактических самолетов. У воюющих не будет современных систем оружия и очень мало оружия, основанного на технологиях 1990-х годов. Системы управления и связи "врага" ожидаются очень примитивными и ненадежными. Но могут быть случаи, когда грамотное использование сложных компьютерных технологий сможет нанести ущерб информационным системам союзных сил.
Центральный вопрос – о характере "врага". В обстановке внутренних беспорядков бывает трудно определить, кто друг, а кто – враг, и этнические, языковые и культурные особенности не всегда позволят определиться в этом вопросе В целом, население регионов-целей будет со сравнительно хорошим образованием (хотя и без знания иностранных языков), преимущественно городское, привычное к тяготам жизни и способное использовать устаревшее оборудование, которое западные пользователи сочли бы металлоломом. Преобладающие культурные традиции, а также демографическая структура населения делают маловероятным, что сколько-нибудь значительную часть бойцов составят малолетние солдаты. Но с другой стороны, будет высока доля мужчин с военной подготовкой и даже с опытом участия в боевых действиях. Некоторые группы будут иметь высокую мотивацию для борьбы против "иностранного вторжения" и, возможно, продолжат сопротивление даже в безвыходных условиях.
Одной из ключевых проблем возможного театра военных действий становится транспорт. Дело не в самой территории, где нет джунглей, высоких гор и пустынь. Проблема – в необходимости покрывать большие дистанции от "точки вступления" до места назначения в условиях плохо развитой системы транспорта и связи. "Враг" здесь получит преимущество, поскольку хорошо знаком с территорией и может наносить удары по линиям сообщений с энергичным использованием мин. Местные источники снабжения могут оказаться крайне ограниченными. Даже качество питьевой воды в тех районах, где окажутся американские интервенты, может оказаться весьма низким. Химическое и биологическое оружие против западных миротворцев, скорее всего, не используют (хотя этого нельзя полностью исключать). Но во многих случаях разрушение промышленных объектов может привести к опасному загрязнению окружающей среды. Ядерное оружие и материалы могут присутствовать во многих потенциальных конфликтах и во многих из них они представят самую большую угрозу.
Американцы против казаковНАТО вряд ли втянется в боевые действия в Средней Азии. Даже США могут считать этот театр военных действий неприемлемо сложным для длительной операции. Но может возникнуть необходимость интервенции на Кавказе в ответ на настойчивую просьбу Грузии о помощи или защиты нефтепровода Баку – Джейхан. Турция послужит незаменимым партнером для интервенции, поскольку может предоставить как порты для флотов США и НАТО, так и наземные пути к театру военных действий на Кавказе и Юге России.
Операция, запланированная изначально как миротворческая и с ограниченным силовым потенциалом, может столкнуться с хорошо организованным противником. Помимо частей регулярной армии в бой могут вступить полувоенные казачьи формирования и без всяких колебаний прибегнуть к терроризму. Столкновение с такого рода "врагом" может вызвать необходимость быстрой доставки подкреплений для ранее развернутых сил и переориентации всей операции.
Важным преимуществом интервенционистской коалиции может быть высадка сил с Черного моря при слабом противодействии – ведь российский Черноморский флот не сможет оказать серьезного сопротивления (будь то контролируемый Москвой или приватизированный «Югороссией»). В этих условиях все решит использование американцами авианосных группировок. Наиболее уязвимой целью блокады с моря может быть Новороссийск, поскольку "враг" очень зависим от экспорта нефти из этого порта. Однако любое использование войск на Кавказе (например, для защиты нефтепроводов) сделает их уязвимыми для партизанской борьбы. Поэтому было бы важным предотвратить распространение операции вширь. Например – исключить попытку Азербайджана опять завоевать Нагорный Карабах, прибегнув для этого к турецкой помощи.
Впрочем, Баев предвидит возможность вторжения иностранных войск и в северные земли России. Например, для подавления восстания на военном флоте.
Первейшая цель интервентов – лишить русских повстанцев контроля за стратегическим и тактическим ядерным оружием. Поскольку конфликт может возникнуть неожиданно, а развиваться – стремительно, Западу придется действовать молниеносно, используя для вторжения норвежские порты. Поскольку противник, скорее всего, не сможет оказать серьезного сопротивления, интервенция примет малые или средние размеры. Скажем, то будут операции специальных сил по захвату ядерного оружия на 3-4 военно-морских базах, а также размещение примерно 3 тысяч западных солдат ради восстановления порядка в Североморске (город с населением 50 тысяч человек и предполагаемым числом мятежников примерно в одну тысячу человек).
Местные власти в Мурманске скорее всего пойдут на сотрудничество с интервентами – причем даже с большей готовностью, нежели Москва. Она-то согласится на помощь США в подавлении мятежа с большой неохотой…
Кризис, сопровождаемый хаосом на российском Дальнем Востоке, может вызвать несколько интервенций. Так, ответ на военно-морской мятеж на Камчатке может быть аналогичным операции на Кольском полуострове. Основной целью и в этом случае выступает захват американцами ядерного оружия. Размер операции может быть даже меньше – ведь придется брать под контроль один-единственный Петропавловск-Камчатский с населением в 150 тысяч человек. Основой трудностью в этой операции было бы отсутствие поблизости подходящего порта.
А вот беспорядки в Приморье – штука куда серьезнее. Тут надо не только ядерные арсеналы Тихоокеанского флота захватить, но и опередить Китай. Конечно, помешать стремительному броску его частей на Хабаровск и Благовещенск практически невозможно, но зато американцы могут первыми взять Владивосток и прилегающий к нему район вплоть до границы с Кореей. В этом случае успех принесет стремительная высадка дивизии американской морской пехоты, которая закрепится во Владивостоке и обеспечит быструю переброску сюда коалиционных сил с участием Австралии, Канады, Японии и Южной Кореи. При этом американские войска будут составлять основную массу экспедиционных сил. Цели контроля над территорией могут быть надежно достигнуты только в случае поддержки со стороны местных властей. И поэтому интервенты должны будут организовать с помощью местных «элит» новую Дальневосточную республику, независимую от Москвы.
Очень неприятной для Запада Баев считает перспективу одновременных кризисов на Украине и в Белоруссии. При их наложении друг на друга грозит возникнуть такая нестабильность, что никакая западная интервенция не сможет претендовать на восстановление порядка. Целью вторжения в этом случае должна быть стабилизация районов, прилегающих к четырем восточноевропейским и трем прибалтийским странам. Одновременно нужно предотвратить односторонние националистические действия этих соседних с районом беспорядка государств (все они к этому времени будут членами НАТО). Ведь не секрет, что Польша претендует на часть белорусских и украинских земель и наверняка попытается в возникшем хаосе урвать себе кусок. Впрочем, то же самое и Литвы касается.
В случае с Белоруссией аналитик советует избежать прямой конфронтации с Россией, которая, действуя на основе неких союзных обязательств, может, дескать, предпринять попытку поддержать непопулярный режим в Минске. Первоначальными целями интервенции, облеченной в формат миротворчества, могут быть Брест и Гродно. Необходимо также тщательно отслеживать положение в Калининграде, чтобы избежать насилия и беспорядков в этом изолированном анклаве. Серьезное затруднение для западных интервентов при таком раскладе может создать Росфедерация, которая (как фантазирует Баев) незадолго до кризиса разместит свое ядерное оружие в Калининграде и Белоруссии. Например, под предлогом ответа на расширение НАТО.
В случае с Украиной беспокойство вызывают Закарпатье, а также Львовская, Ивано-Франковская и Черновицкая области. Сложная история, запутанные отношения с соседями и этнические противоречия делают этот регион потенциально взрывоопасным и сложным для умиротворения. Некоторые группы населения будут приветствовать интервенцию, некоторые будут ей яростно сопротивляться. Румынии необходимо рекомендовать отказаться от односторонних действий в отношении Молдавии, а Турции – в отношении Крыма, где сепаратистский конфликт может вызвать интервенцию нескольких причерноморских государств, возглавляемых США.
Баев пишет, что будущее российское правительство, сталкиваясь с опасностью утраты контроля над некоторыми регионами на периферии страны, вряд ли попросит Запада о помощи. Но весьма вероятно, что оно не будет и противиться такой интервенции. Это создаст "серую зону" возможного кризиса, когда часть подразделений российской армии повернет оружие против "сил вторжения", а часть останется нейтральной или даже окажет поддержку.
Именно эту "серую зону" и анализирует Баев. Он уверен, что в этих операциях вторжения Соединенные Штаты ни в коем случае не должны действовать в одиночку. Им нужны ключевые союзники. Даже если механизм НАТО окажется неподходящим или неэффективным, сама возможность создания временной "коалиции желающих" будет зависеть от дорогостоящих и длительных усилий европейских государств по использованию военной силы за пределами их территорий.
Россия, несмотря на нынешнюю видимость стабильности, может столкнуться с серией конфликтов, в которые будут втянуты наиболее уязвимые регионы ее широкой периферии. И некоторые из них могут представлять такую угрозу международному миру и безопасности, что внешняя интервенция может оказаться единственным решением. Ни война в Заливе, ни воздушная война против Югославии не могут служить полезной моделью для таких интервенций. А вот опыт действий западных Сил для Косова (при всех сложностях) может стать в России весьма кстати.
Тем более, что есть и другие примеры. Баев обращается к опыту высадки англичан и американцев в Мурманске и Архангельске, а также на Дальнем Востоке во время Гражданской войны 1918-1922 гг. При всей их противоречивости, опыт этих действий нуждается в новом изучении. В большинстве случаев "врагом" для сил вторжения будут не регулярные части, оснащенные устаревшим советским оружием, а множество полувоенных отрядов, распространяющих хаос и насилие. Потребности для проведения операций будут заключаться не столько в использовании высокотехнологичных систем оружия, сколько в живой силе, которая потребуется в значительном количестве на протяжении многих месяцев. Обеспечение контроля над ядерным оружием, создание элементарных систем безопасности для различных ядерных установок и очистка от ядерного загрязнения могут представить самые серьезные риски в проведении интервенций…
«Бред сумасшедшего!» – наверняка скажут многие читатели, познакомившись с писаниями Баева. Во многом с вами согласны, братья. Но вот интересно: автор этого «триллера» – серьезный ученый, знакомый с нашей жизнью не понаслышке. А его слушатели и заказчики – военная элита США и НАТО. Вот и надо задуматься. А почему это они заказывают такой бред? Кому и зачем это нужно? Может быть, для оправдания будущей интервенции. А для этого сгодится и «страшилка». Такая же, например, как ужасные арсеналы оружия массового поражения у Саддама Хусейна весной 2003-го…
Упадок России и американские ВВС: взгляд RAND«Заключение о степени упадка России: тенденции и последствия для Соединенных Штатов и Военно-воздушных сил США» – работа под таким названием вышла в свет в конце 2002 года. Ее авторы – Ольга Оликер и Таня Черлик-Палей (Olga Oliker, Tanya Charlik-Paley), сотрудницы РЭНД Корпорейшн, которые трудились в ее проекте «Военно-воздушные силы» (Project Air Force, a division of RAND). «Проект ВВС» является аналитико-исследовательским центром, который входит в РЭНД и находится на федеральном финансировании. То есть – проводится за бюджетные деньги Америки.
О чем пишут эти американские аналитики? О том, что в XXI веке со всеми его неопределенными вызовами, самой непредсказуемой остается судьба бывшего противника США по холодной войне – тогдашнего СССР, а ныне – России. Она имеет ряд признаков, которые характеризуют «несостоявшиеся» или «терпящие неудачу» государства. Усилия Москвы по восстановлению центральной власти и ее способности контролировать страну показывают, что большая часть этого контроля уже утеряна. Возможно, уже окончательно и безвозвратно.
Вымирание русского населения, ухудшение здоровья народа и рост смертности среди мужчин ставит под сомнение способность русской нации решать возникающие перед ней экономические проблемы и поддерживать боеспособность страны хотя бы на нынешнем уровне. И, наконец, экономический, политический и демографический упадок, по-разному проявляясь в разных регионах страны, накладывается на усиливающееся стремление регионов к политической автономии, а это вместе с ростом межнациональной напряженности создает реальную угрозу внутреннего конфликта. Проще говоря, гражданской войны.
Ну, а дальше – вполне откровенно. Какую бы гуманитарную акцию или операцию не пришлось проводить американцам в России, основная тяжесть действий неизбежно ложится на плечи ВВС США. «В основном будет задействована транспортная авиация, но можно предположить, что ВВС придется выполнять, хотя и не присущие им, но по сути боевые задачи вместе с ненадежным партнером в непривычных условиях (угроза оружия массового поражения, эпидемия и т.п.). Выполнение таких задач осложняется полным отсутствием соответствующего ситуации планирования и подготовки. Вообще до сих пор американская «военная мысль» больше думала о возможных операциях и взаимодействии с бывшими советскими республиками, чем с самой Россией. Вину за этот стратегический просчет и бюрократические препоны можно в одинаковой мере возложить на обе стороны…»
Итак, Россия в нынешнее время таит в себе новые угрозы, которые весьма непривычны для американских генералов – уже в виде катастроф, вызванных окончательной смертью громадного геополитического полутрупа, Росфедерации. Самая же главная опасность от издыхающей РФ кроется в том, что за ее остывающее тело может пойти серьезная драка между сильными соседями. Другой причиной, способной спровоцировать войну, становится нарастание политического беспорядка и хаоса внутри страны-неудачницы. Например, в итоге политического переворота в ней, и при этом неважно, каков этот переворот – демократический или автократический. Даже в борьбе за демократию легко спровоцировать конфликт, взяв на вооружение идеи национализма, которые непременно будут усиливать антагонизм между различными группами людей, как внутри страны, так и за рубежом. Эти же националистические идеи могут представляться единственным средством преодоления упадка и объединения нации перед лицом общего врага. А это тоже чревато возникновением войны. Именно подобная модель поведения просматривается наблюдателями РЭНД в действиях России, которая пошла на вторжение в Чечню в 1999 году.
Именно поэтому процесс деградации России вызывает всеобщую озабоченность. И хотя ее нельзя в полной мере отнести к «несостоявшимся» или «терпящим неудачу» государствам, многими признаками этого сорта государств Росфедерация уже обладает.
Первый – это отсутствие эффективно действующей экономики. В случае с Россией этот признак виден во всей красе. Оликер и Черлик-Палей пишут об этом весьма подробно. И вот что примечательно: американки говорят о том же самом, что и национал-патриоты в самой России. Второй признак умирания РФ Оликер и Черлик-Палей углядели в слиянии всепронизывающей коррупции с криминальной экономикой (которая занимает пустующие ниши легальной экономики).
Третий признак конца РФ состоит в «приватизации» государственных учреждений – когда их принимаются использовать в целях личной безопасности и обогащения. Тут Россияния служит пугалом для всего мира. Признак четвертый – моральное разложение армии сверху донизу, снижение ее боеспособности.
Таким образом, сегодня с полным правом можно говорить о деградации государства Эр-Эф. Оно неспособно обеспечить своим гражданам такие главные ценности, как гарантия личной безопасности, исполнение закона в области экономических взаимоотношений и защита от любой внешней угрозы. Другими словами, гражданин РФ чувствует, что государственные институты перестают его обслуживать эффективно и вообще существуют как бы сами для себя.
Поскольку приходящее в упадок государство, по мнению аналитиков РЭНД, представляет потенциальную опасность для внешнего мира, то международное сообщество может быть вынуждено предпринять шаги, направленные на то, чтобы остановить или обратить вспять процесс деградации.
Некоторые страны, как признают американки, при этом могут попробовать извлечь из этого выгоду. Помимо собственно конфликта озабоченность вызывают и его возможные последствия: проблема беженцев для сопредельных стран, напряженность с ресурсами на мировом рынке и распространение зоны политической нестабильности на другие регионы.
В сегодняшнем взаимозависимом мире криминализация экономики в одном государстве влияет на рост криминальной активности во всех странах. Таким образом, когда приходящее в упадок государство неспособно справиться с каким-либо кризисом, который потенциально опасен для интересов других стран, то последние должны брать ситуацию под свой контроль.
А это значит, что чужеземный контроль над РФ – дело вполне возможное.
Участь «трехцветной» армииАрмия России для заокеанских наблюдателей – это нечто вроде самолета, который летит над городом на одном моторе, да еще и с пьяным экипажем в кабине. Они очень ее боятся. Нет, не в том смысле, что русские танки вдруг рванутся в Европу. Скорее, американцев страшит то, что ракеты и боеголовки окажутся в руках отчаявшихся, нищих людей, ошалевших от войны на Кавказе, не вполне нормальных психически. И если «ландскнехт» Баев писал о грядущих бунтах на Северном и Тихоокеанском флотах, то две американки смотрят на перспективы нашей несчастной армии несколько иначе.
По их убеждению, с самого начала своего правления Путин старался найти расположение в среде военных, обещая увеличение военного бюджета и зарплат. Он сумел заработать достаточно очков в начале Второй чеченской войны, дав армии полную свободу действий и высказывая свой полный пиетет. Однако, когда он поддержал и сблизился с США после 11 сентября, спокойно воспринял выход Вашингтона из Договора по ПРО и закрыл базы во Вьетнаме и на Кубе, среди большой части военных стали расти недоверие к президенту и сомнение в нем. Сегодня большинство аналитиков едины во мнении, что военные не входят в ближний круг Путина.
Как и Баев, американки из РЭНД считают, что в случае внутренней заварухи армия разломится по региональному признаку и не сможет сохранить верность России как единому государству. С другой стороны, местное военное руководство и офицеры, очевидно, будут противиться использованию армии в качестве полицейской силы внутри страны (как в Чечне), если Москва отдаст подобный приказ.
А что насчет качества армии? Несмотря на то, что вторая война в Чечне показала ее способность эффективно действовать в условиях локальной войны, авторы доклада настроены скептично: для этого пришлось собирать наиболее боеспособные подразделения со всей России. Да и упор делался большей частью на огневую мощь войск, а не на их оперативное искусство.
Радоваться особо нечему. Вооруженные силы страны Эр-Эф хотя и превышают по численности армию США, однако стоят на неизмеримо более хилом экономическом основании. Поэтому в бело-сине-красной России в год на солдата тратится всего 4 тысячи долларов, тогда как в США – в 45 раз больше. Даже не самая развитая страна, Турция, тратит на одного своего солдата троекратно больше, нежели РФ! И здесь американки пишут о будущем нашей армии примерно то же, что и наши национал-патриоты.
Как водится, и в этом докладе русский ядерный потенциал становится головной болью США. Мол, доктрина применения этого оружия в РФ очень похожа на американскую, однако слабость обычных войск России такова, что Москва может оказаться в ситуации, когда рука потянется к ядерной кнопке гораздо раньше, чем в Вашингтоне. Но Оликер и Черлик-Палей озабочены не только стратегическим ядерным оружием РФ. Остается практически закрытая для США область: тактическое ядерное оружие русских. Согласно некоторым источникам, на складах хранится до 30 тысяч единиц тактических ядерных боеприпасов, включая мины, существование которых в советские времена категорически отрицалось. При этом неясно, кто контролирует эти хранилища – Минобороны или гражданское ядерное ведомство. Весьма туманны и заявления официальных представителей Министерства обороны «о полном снятии с вооружения» боеприпасов мощностью от 30 килотонн и менее (вероятно речь идет о минах и артиллерийских снарядах). «Можно предположить, что некоторое число тактических ядерных средств различного применения все еще развернуто в ВС РФ» , – сетуют американские аналитики.
Им не нравится явная деградация системы управления ядерными силами РФ. Дескать, теоретически любой военный, знающий коды запуска, может дать команду на несанкционированный пуск ракеты из России. По российским уставам на обнаружение цели и принятие решения отводится меньше пяти минут. Но со времен СССР система раннего предупреждения о ядерном нападении на нашу страну значительно одряхлела, а ряд ее важных компонентов оказался на территории постсоветских независимых государств. В 1999 и 2000 годах ряд объектов этой системы оказался временно обесточен. Очевидно, что подобные проблемы в системе раннего предупреждения, в системах управления и контроля увеличивают опасность несанкционированного запуска ракеты.
«Это вызывает еще более серьезное беспокойство, учитывая то, что российская система ориентирована больше на гарантирование ответного удара в ответ на неожиданное нападение, а не на предотвращение случайного запуска. В связи с этим характерен пример запуска норвежской научной ракеты в 1995 году. Тогда неправильное срабатывание российской системы предупреждения привело к тому, что часть ядерного арсенала оказалась приведенной в боевое положение. Де-юре приказ на применение ядерного оружия, включая тактическое, может отдать только президент страны, но де-факто наблюдается определенная неясность. Например, командующим округами подчинены все входящие в округ силы и средства (а каковы директивы применения ядерных сил?). В случае возникновения военного конфликта кто даст полную гарантию, что у командующего каким-нибудь округом не возникнет желания воспользоваться ядерной кнопкой без санкции Москвы? Следует помнить, что если решение о первом ядерном ударе принимает президент, а прямой приказ на применение исходит от министра обороны или начальника Генштаба, то дальнейшие приказы уходят на более низкий уровень командования. Очень мало известно о системе командования и управления тактическим ядерным оружием РФ. Если существуют вооружения, не требующие кодов запуска (или такие коды находятся в распоряжении командира низшего уровня), то всегда существует риск применения этого оружия без приказа из Москвы», – читаем мы в докладе РЭНД-корпорации.
