Текст книги "Укол повелителю галактики, или Психиатрический анамнез"

Автор книги: Максим Малявин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Смерть хомячка

Хомячки – самые несчастные создания из всех домашних питомцев. На них садятся и наступают, их, уезжая в отпуск, запирают в кладовке, где куча одежды, банок с консервами – и ни одного мешка с крупой. Ими пытаются закусить другие домашние питомцы, искренне полагая, что хозяева завели эту толстую мышь исключительно из стремления разнообразить их рацион. Не говоря уже о страшном действии одной-единственной капли никотина, что коварно подстерегает любопытного зверька в случайно забытой пачке сигарет.

Между нами говоря, Анне Ивановне больше подошел бы какой-нибудь барсук. Или вомбат. Возможно, конь. Тот, которого на скаку, одной левой, да промеж глаз. А еще лучше – ярмарочный медведь на цепи: учитывая корпулентность дамы, хомячок на ее фоне как-то терялся и выглядел одиноким, как случайный микроб на просторах только что стерильной чашки Петри. Но кто ж ее разберет, эту загадочную женскую натуру!

Как-то раз случилось у Анны Ивановны очередное обострение. Далеко не первое, надо сказать. Снова в голове зашептали голоса, и снова что-то про соседей. Как водится, что-то нехорошее. Голосам Анна Ивановна верила всегда, это ж не телевидение, им ни за рекламу, ни за политзаказ не проплачивают. Потому, наслушавшись, пошла по подъезду с ответным дружественным визитом.

Зная тяжелый характер и еще более увесистую руку соседки, жильцы дверей не открывали и в дискуссию старались не вступать. Но выслушать чужое мнение им все-таки пришлось, поскольку собственный (не тот, что в голове) голос у Анны Ивановны был не просто силен. Его останавливающее действие превосходило мощь крупнокалиберной резиновой пули. Команда «СИДЕТЬ!!!», отданная таким голосом во дворе, с размаху роняет на пятую точку все поголовье местных собак, ограниченный контингент их хозяев, случайных прохожих и участкового полицейского, по неосторожности оказавшегося рядом.

Спецбригаду, кстати, вызвал как раз участковый полицейский. На этот раз он был бдителен, и все обошлось легкой звуковой контузией. Барбухайка подоспела в тот момент, когда Анна Ивановна, утомленная попытками докричаться и достучаться до соседской совести, отвлеклась на файв-о-клок. Открыв дверь и обнаружив на пороге вместо полных раскаяния соседей четверых вестников психдиспансера, она ринулась в атаку.

Борьба происходила молча. Ровно до того момента, пока фельдшер по знаку Дениса Анатольевича не набрал в шприц аминазина. Вой уязвленной в филейную часть и оскорбленной в лучших чувствах Анны Ивановны мог дать фору любому теплоходному ревуну и любой сирене гражданской обороны. Вздрогнули соседи. Вздрогнул участковый. Вздрогнула видавшая виды спецбригада. Но туже всех пришлось хомячку.

Он все это время наблюдал из клетки за ходом боевых действий и, за неимением попкорна, трескал кукурузные шарики для завтрака. Саунд-волна застигла его врасплох: глаза хомячка сделались каждый размером с такой же шарик, он на мгновение застыл – и упал замертво. Осторожно, готовый в случае необходимости тут же заткнуть уши, Денис Анатольевич обратился к пациентке:

– Анна Ивановна. Даже не знаю, как вам это сказать. Мне очень не хотелось бы вас расстраивать, но ваш хомячок… Он не вынес гиперзвука. Светлая память, в общем.

Спецбригада на всякий случай тоже приготовилась и подобралась, но ответ их огорошил:

– А, ладно! Этот у меня уже седьмой. Что мне теперь – ШЕПОТОМ РАЗГОВАРИВАТЬ?

Тяжела и неказиста…

Одна из особенностей русских народных сказок – это умение показать даже распоследнего позорного волка таким няшечкой, что хочется тут же с ним подружиться. Или скоропостижно ожениться – в зависимости от собственной гендерной принадлежности. И взять в сестры лису. И попросить первого попавшегося шатуна всю эту кодлу усыновить.

Какое-нибудь светило психологии, многозначительно воздев перст, авторитетно скажет – это, мол, такой способ психологической защиты. Наделили, мол, страшное и непонятное человеческими чертами – и с ним уже можно договориться. Спасибо, кстати, что темку подкинули, пойду-ка я настрочу диссертацию.

Наверное, коллективный разум под ручку с коллективным же бессознательным пошли в лихие девяностые по той же дорожке. И превратили фоторобот наемного убийцы в романтический образ киллера – сурового, но справедливого. Санитара каменных джунглей. Снайпера без страха и упрека. Это все от недостатка информации: сложно представить себе киллера в кругу благодарных слушателей – дескать, заказали мне тут на днях одного негодяя…

Нам, психиатрам, повезло чуть больше: судебно-психиатрическую экспертизу назначают, помимо прочего, по всем случаям особо тяжких преступлений. И однажды, несколько лет назад, на такой экспертизе оказался наемный убийца. Привезли его аж с двумя машинами сопровождения, устроили во дворе приемного покоя маски-шоу с автоматами, перекрыли все подступы – словом, даже вороны поспешили убраться с линии огня и каркали шепотом. Пафос картины немного смазал наш местный пациент, завсегдатай этого заведения. Он увидел новые лица (точнее, маски) и вприпрыжку поскакал знакомиться и стрелять сигареты. И даже попросил автомат поиграться. Обошлось без жертв.

Киллер поначалу поглядывал угрюмо, но искренний интерес к собственной персоне ему явно льстил, и понемногу завязалась беседа. Доктор, как бы между прочим, бросил одну фразу. Мол, а что вам, киллерам: час работам – год летам. Куда-нибудь на Средиземное море. И тут наемного убийцу прорвало.

Час работы?! Да что вы знаете про нашу работу! Я, между прочим, этого клиента больше месяца пас! Хорошо еще, всю сумму авансом проплатили, у меня к тому времени сложился определенный авторитет. Он, между прочим, и ваш клиент тоже. Почему? Да потому что параноик! Ему везде киллеры мерещились. Нет, то был не я, я свое дело знаю туго, он меня ни разу в глаза не видел. Подозрительный, зараза, как агент вражеской разведки! Между прочим, ваша недоработка, таких лечить надо. И мне было бы меньше забот. Он ведь везде с охраной ездил и даже домой каждый раз по новому маршруту возвращался! Перехватить где-то по дороге – нереально, тут же засветишься. В квартире у него – бронированная дверь и видеодомофон.

Что оставалось делать? Бить с расстояния, через окно. Лучшая позиция – на чердаке соседнего дома.

Я срезал старый замок, купил свой. Петли смазал, чтобы не скрипели. На чердаке чуть ли не генеральную уборку сделал: вы не представляете, сколько там мусора, пыли, перьев, кошачьего дерьма и керамзита! Не хотел делать лежанку, а пришлось: на улице зима, холод собачий, полежи-ка три-четыре часа, мигом все отморозишь! А клиент словно почуял: мелькнет в окошке – и отойдет. А может за весь вечер ни разу не подойти. А шторы у него тяжелые, непрозрачные – сволочь, одним словом. Я стал брать с собой два термоса: в одном чай, в другом борщ. А то, думаю, не только простужусь, но и желудок себе посажу на такой работе.

А клиент словно издевается: начал девочек по вызову приглашать. Я смотрю – занавеска отодвигается, ловлю в прицел – не он. Девчонки покурить подошли. Пальцы мерзнут, оптика потеет. А они там развлекаются. Вот да, сволочь, вы точно сказали. Я уже на чердак, как работяга на смену, стал ходить. А заказчик нервничает, торопит.

А потом мне повезло. Ему на карниз кто-то уронил бутерброд. Все как положено, маслом вниз. То ли гулянка наверху была, то ли дети баловались, а только примерз этот бутерброд намертво. И прилетели два голубя, стали клевать. Потом ворона их прогнала. Потом другая прилетела, устроила разборки. Тут-то он на шум и выглянул, даже окно открыл, чтобы карниз почистить. Аккуратный был, зараза.

А вы говорите – работа непыльная! В общем, не беритесь вы, доктор, за это дело никогда, вот вам мой совет. Нервы ни к черту, соцгарантий никаких, а деньги… Я вам как специалист скажу: деньги – не главное!

Претензия

Если когда-нибудь в Аиде объявят конкурс на замещение вакантной должности Сизифа, я уже почти знаю, кто его выиграет. Или хотя бы окажется в первой десятке претендентов. Это будет преподаватель какого-нибудь университета. Почему? Да потому, что энергия, затраченная на обучение среднестатистического студента, равна произведению массы переданных знаний на квадрат скорости, с которой они улетучатся из его головы после сессии. И ведь что удивительно: при разовом ее высвобождении после выпускных экзаменов ни один атолл Бикини не пострадал. Ну разве что как предмет одежды.

Одна из наших коллег-психиатров несколько лет работала по совместительству в интернате для умственно отсталых детишек. Есть в этом заведении штатная должность врача-психиатра. Работы хватает: надо участвовать в медико-педагогических комиссиях, чтобы определять, кому из детей какой объем знаний и навыков принципиально возможно передать, какую форму обучения выбрать, на какую специальность можно в будущем ориентировать, а главное – как в перспективе устроить ребенка в этой жизни.

Много приходится заниматься с детьми, которые не уживаются в коллективе: кто-то привык в качестве аргументов использовать кулаки и зубы, кто-то, напротив, совсем не может за себя постоять, кто-то выяснил, что у него есть нечто, чем можно не только орехи колоть и землю пахать, и новым знанием нестерпимо тянет поделиться…

Такая работа изматывает сильнее, чем обычный амбулаторный психиатрический прием, да и времени отнимает изрядно. И однажды доктор решила, что пора уходить. Два участка на основной работе, двое своих детей дома – ей нагрузки хватает. Написала заявление, подписала обходной. А поскольку по характеру она человек совестливый, решила напоследок зайти к директрисе интерната, тоже медику по образованию. Высшему, между прочим.

Посидели, поговорили за жизнь, за работу. Наша доктор предложила найти себе замену: мол, есть у меня на примете психиатр, очень ответственный и внимательный, вам как раз подойдет. Хорошо, что чай успел остыть, иначе ожог нижней челюсти, упавшей в чашку, был бы коллеге обеспечен:

– Да что толку вас, психиатров, на работу принимать? Вот, к примеру, вы: проработали у нас несколько лет. ВЫ ХОТЬ ОДНОГО РЕБЕНКА ВЫЛЕЧИЛИ?

Доктор попыталась подобрать адекватный ответ. Потом вычеркнула из плана выступления всю обсценную лексику. Потом – словосочетания «прививка интеллекта», «пересадка головы» и «переливание головного мозга». Потом закрыла рот, попрощалась и вышла из кабинета.

В космосе тоже жизни нет

Принято считать, что у наших пациентов нет критики к тому, что им мнится, видится или слышится. Мол, на то она и психическая болезнь, что человек ее не осознает. На самом-то деле у многих из них она есть, просто эта дама с характером и особенностями. Причем похлеще, чем у Жанны Агузаровой. И ее (критику, я имею в виду) вполне можно понять. Поди-ка справься с двумя, а то и больше реальностями, каждая из которых считает себя реальнее самого конкретного пацана при золотых веригах и боевой машине вымогателя, а все прочие реальности мнит альтернативными и мастдай!

Как-то раз пришел к Оксане на прием пациент. Из регистратуры следом принесли его амбулаторную карту. Толстая такая карточка – не карточка, а солидный том. Сразу видно – человек заслуженный, со стажем. И в глазах что-то такое неуловимо покровительственное: дескать, вы, доктор, столько в медицине не работаете, сколько я тут у вас на учете состою!

Глеб Станиславович (назовем его так) пришел не с пустыми руками. Он принес ампулу модитен-депо. Это такой нейролептик длительного действия: одна инъекция делается раз в несколько недель. Очень удобно, и не в последнюю очередь потому, что врачу можно не гадать, пьет ли пациент лекарства, или забыл про них, или кормит ими большого белого друга.

Доктор удивилась: Глеб Станиславович сроду уколов не делал. То есть ему пытались их назначить, но он гордо заявлял, что, во-первых, не колется, а во-вторых, его базис дан ему природой вовсе не для того, чтобы знакомить его с хладным железом и всякой химией. Всякую химию он и в таблетках не особо жаловал: доктор, вы же знаете, где они в итоге окажутся, причем минуя желудочно-кишечный тракт! Неудивительно, что в стационаре Глеб Станиславович был частым гостем, и далеко не всегда по собственному почину.

– Оксана Владимировна! Сделайте мне укол! – с порога заявил пациент.

– Глеб Станиславович, вы меня удивляете. Стряслось чего? Откуда такая гражданская сознательность?

– Доктор, я за собой давно наблюдаю и знаю, что со мной. Это не болезнь. Это особенности мозга. Я все сигналы из космоса воспринимаю напрямую, без всяких там антенн. И этим нагло пользуются.

– Кто?

– Да уж не Роскосмос, будьте уверены! Я им предлагал свои услуги: и письмо писал, и мысленное пожелание через их спутники передавал, но они сделали вид, что ничего не получали. Им же хуже, они с таким уровнем развития техники еще долго будут ковыряться в космической песочнице.

– Кто тогда?

– Я понимаю, что скажу банальную вещь, но вы уж поверьте на слово. Это инопланетяне. Вижу, вы не удивлены.

– Нашли чем удивить психиатра! Инопланетянами какими-то!

– Ну, раз вы тоже знаете, что они существуют, нам будет намного проще общаться дальше.

– Вы остановились на том, что инопланетяне нагло пользуются особенностями вашего мозга.

– Да-да. Они… как бы вам это сказать поприличнее… Давайте я вам шепну на ушко, чтобы медсестра не слышала. – Глеб Станиславович наклонился вперед и пояснил, что именно делают эти космические негодяи с его мозгом.

– О. Я-то думала, это такое образное выражение, – изогнула бровь Оксана Владимировна.

– Всякое образное выражение имеет под собой вполне реальную подоплеку, чтоб вы знали! – поднял вверх указательный палец пациент.

– Ну а смысл? Чего они этим добиваются? Синхронного ментального оргазма?

– Что вы! Все гораздо прагматичнее! Они так размножаются!

– Не поняла. Вы же мужчина вроде.

– У них все по-другому, – махнул рукой Глеб Станиславович. – Во время процесса мозгое… прошу прощения, ментально-репродуктивного контакта в мозгу зарождается идея. Я начинаю думать об инопланетянах. Сначала по чуть-чуть, изредка, потом все чаще и чаще. Потом – даже по ночам, напролет, без сна. А потом – вуаля!

– Что? Случается обострение?

– Оксана Владимировна. Какое обострение? – Глеб Станиславович посмотрел на доктора, как преподаватель на конституционально глупого студента. – Потом я САМ СТАНОВЛЮСЬ ИНОПЛАНЕТЯНИНОМ! Вот так они и размножаются. А мне оно надо? Приходится ложиться к вам в больницу, на ментальный аборт.

– Еще один глупый вопрос, Глеб Станиславович. А что, быть инопланетянином так плохо? Неужто хуже, чем человеком? Космос, другие планеты, другие цивилизации…

– Оксана Владимировна! Я что, не знаю, как они там живут? Я же их разговоры сколько лет слушаю! Там, в космосе, тоже никакой жизни, еще хуже, чем у нас! Если уж они до ментального секса докатились, о чем тут говорить!

– Хорошо. И последний вопрос. Где лекарство-то нашли? Его же нет в свободной продаже.

– Мир не без добрых людей, доктор. Я тут пожаловался на свою проблему одной знакомой, она тоже здесь лечится. Та сразу просекла, чем можно помочь. Спрашивает – думается всякое дурацкое? Да, говорю, дурнее некуда. Она мне сразу ампулу. Сделай, говорит, полегчает. У меня, говорит, родня – через одного в израильской разведке. Так я кольнусь раз в месяц – и мне по фигу, чем они там занимаются, на кого работают. Пусть хоть на Гондурас, все какая-то прибавка к зарплате!

– Ладно, Глеб Станиславович, сейчас подберем вам лечение. Ампула, кстати, пригодится. Но не одна она, процесс ментального аборта – дело тонкое.

Спайдермен

Хорошо ребенку: он чужд конфессиональных заморочек, зато твердо верит в Деда Мороза и боится Фредди Крюгера, в его мире спокойно живут герои сказок и мультфильмов, и никто не обзывает их вымышленными персонажами. Потом он взрослеет, и Дедом Морозом все чаще приходится быть самому. И Фредди Крюгера он уже не боится. И даже в чем-то с ним согласен. Но чудес-то хочется! Как быть? Психиатры в этом плане устроились лучше всех. А кто-то идет принципиально другим путем.

Наш давний друг и коллега, Владислав Юрьевич, не так давно перешел работать на спецбригаду. Медицинскую службу завода лихорадило от инновационных и оптимизационных идей, что внезапно засвербили у начальства там, где у обычного человека разве что геморрой может объявиться. А доктору хотелось стабильности. Собственно, он ее в итоге и обрел. С нашими пациентами, даже в острейшем состоянии, оно как-то спокойнее. И если кто-то спешит наломать дров, будучи озарен очередной гениальной идеей, необязательно ломать голову, как всю эту бредятину исполнять. Можно просто приехать и госпитализировать. Опять же, чудеса и сказочные персонажи водятся в избытке.

Тут как-то диспетчер принял вызов от полиции. Те очень просили посодействовать в поимке Спайдермена. Бригада пожала плечами и пошла грузиться в барбухайку. Спайдермен так Спайдермен. Отловим. Ван Хельсинг, помнится, тоже хорохорился и ерепенился, и где он теперь? Нет, уже выписали. Исправно ходит на амбулаторный прием.

Спайдермен к моменту приезда барбухайки был занят. Он успел взобраться по кондиционерам, висевшим на торцевой стене дома, до уровня шестого этажа, и теперь бойко переругивался с полицейскими.

– Слезай (неопределенный артикль)!

– Идите (вектор направления)!

– Поймаю, (неполиткорректное уточнение сексуальной ориентации), хуже будет!

– А ты сначала поймай, козел!

– А куда ты (вектор направления), денешься!

– Улечу (неопределенный артикль)!

Владислав Юрьевич подошел поближе:

– И давно он тут сидит?

– Час где-то, – отозвался старший лейтенант.

– А чего залез?

– Откуда я знаю? Может, гнездо у него там! Эй, мужик! У тебя там гнездо?

– Ага! – донеслось сверху. – Сейчас яйца отложу и дальше полечу (вектор направления)!

– Он там заначку спрятал, – пояснил отиравшийся рядом паренек с хабитусом махрового торчка. – Чтобы никто, кроме него, не смог достать. Бывший альпинист (оценочное суждение)!

– Заначку? – оживился полицейский. – Героин?

– Да какой героин! – пренебрежительно отмахнулся торчок. – «Скорость».

– И что, он каждый раз туда за ней лазит? – удивился Владислав Юрьевич.

– Не-е, – покачал головой паренек. – Это ему вчера торкнуло. А сегодня вмазал, так мало показалось, захотел еще оттянуться – а заначка-то вона где! Но, вишь ты, залез. Мотивация (неопределенный артикль)!

Спайдермен тем временем извлек заначку и употребил ее по назначению. Подоспела бригада МЧС.

– Ну что, поможете снять орла? – спросил прибывших старший лейтенант.

– Разве что метким выстрелом, – отозвался командир. – У нас такой лестницы с собой нет.

– А внизу что-нибудь постелить? Батут какой-нибудь?

– Ага, чтобы спрыгнул – и рикошетом на орбиту. Тоже нет!

– (Неопределенный артикль)! – огорчился старший лейтенант.

Подошел санитар:

– Старлей! Ты можешь сделать вид, что в него целишься?

– Зачем? – удивился старший лейтенант.

– Увидишь, – подмигнул санитар. – Тебе же надо, чтобы он спустился. Или будешь ждать, пока созреет и упадет?

Полицейский пожал плечами и расстегнул кобуру.

– Только с предохранителя не снимай, – предупредил санитар.

– Слышь, Спайдермен! Сам слезешь или тебя снять? – окликнул полицейский и сделал вид, что целится.

Спайдермен хотел было что-то ответить (судя по объему набранного в грудь воздуха, что-то обидное и многоэтажное, с коленцами), но в этот момент бабахнуло.

– Уй (неопределенный артикль)! – хором выдохнули полицейские и сотрудники МЧС.

– Ответ неверный, – поднял палец санитар. – Это петарда. Давай, старлей, скажи ему уже что-нибудь, а потом еще раз жахнем!

Полицейский хотел сказать много чего. Санитару. Потом оценил комплекцию, вздохнул и поднял голову:

– Это был предупредительный! Второй предупредительный будет в голову! Я (неопределенный артикль) санитар каменных джунглей (указатель направления)!

– Все-все-все, уже слезаю! – донеслось сверху. – Все такие нервные (неопределенный артикль), уже и подискутировать нельзя!

Спайдермен на удивление шустро, перебираясь с кондиционера на кондиционер, слез вниз, спрыгнул… и взял низкий старт. Финиш оказался в трех шагах. В районе санитара. Спайдермен на мгновение замер – и бросился ему на шею.

– Халк, братан, спаси меня! – завопил он, болтая в воздухе ногами.

– Не надо фамильярностей, – строго ответил санитар. – Видишь тот канализационный люк? Будешь плохо себя вести – станешь мне сыном. Ихтиандром.

– Ну что, кто забирать будет? – спросил лейтенант.

– Мы, – пожал плечами Владислав Юрьевич. – Отвезем в наркологию. Видите, у орла амфетаминовый психоз на подходе. А как полечат – тогда уже он весь ваш.

Когда Спайдермена упаковали в барбухайку, Владислав Юрьевич обернулся к санитару:

– Я все понимаю: запас карман не трет. Но скажи мне, пожалуйста, зачем тебе петарды?

– Для воспитательных целей, – важно пояснил санитар. – У тещи котяра здоровый, наглый, а уж ленивый! Без меня совсем бы жиром заплыл. Хошь поделюсь?

– Да мои кошки вроде прилично себя ведут. Зато теща… А ДАВАЙ!