Текст книги "Музыкальные диверсанты"
Автор книги: Максим Кравчинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Послесловие
«Погранзастава по периметру страны,
Мы начеку; в состоянии войны».
О. Газманов, из песни «Погранзастава», 2014
Наше исследование под кодовым названием «Музыкальные диверсанты» завершилось. Пора подвести итоги и ответить на ряд вопросов.
Во-первых, являлась ли песня оружием в противостоянии систем?
Несомненно, да. С появлением на Западе первых эмигрантов они пусть и не часто, но записывали на пластинки композиции разной степени антисоветской направленности, от прямолинейных музыкальных агиток вроде «Письмо с родины» Давида Медова до более нейтральных творений Надежды Плевицкой, Веры Смирновой или Михаила Вавича.
Однако, несмотря на то что в общей массе откровенно (или аллегорически) подрывные композиции составляли ничтожный процент, советская цензура предпочитала не разбираться, а тотально запретить все созданное «бывшими». Государственная установка «эмигрант – значит враг» распространилась и на «легкий жанр». Средств пропаганды (как и возможностей для досуга) в двадцатые годы было немного. Концерты, домашний граммофон, песни да частушки… И тут было важно, чтобы звучал репертуар проверенный, без намека на контрреволюцию и сомнений в справедливости нового порядка. Чтобы никакой «белогвардейщины», никаких воспеваний старорежимных ценностей и тем паче никакой клеветы на государство рабочих и крестьян.
Заданный в первые годы советской власти тренд государственной политики оставался неизменным фактически до распада советского государства.
Второй вопрос: являлась ли музыкальная пропаганда индустрией?
Являлась, но очень короткий промежуток времени, а в целом – нет. На заре существования СССР это было просто невозможно из-за неразвитости технологий: пластинки хрупкие и трудные в транспортировке, граммофоны (да и патефоны) слишком громоздкие, ненадежные, а главное – маломощные, радио же еще не имело достаточного охвата. К концу 30-х годов ситуация изменилась коренным образом. И дело не столько в новых технических средствах и появлении бытовых радиоприемников, сколько в начавшейся Второй Мировой войне и, как следствие, возникшей необходимости ежедневной пропаганды. И песня оказалась реальным оружием психологической войны.
На базе организации «Винета», отвечавшей у немцев за пропаганду на восточном направлении, функционировали радиостанции, типографии, киностудии, культбригады, выпускались пластинки и печатались листовки. В Русской освободительной армии и других частях, воевавших на стороне гитлеровцев, существовали специальные подразделения «активной пропаганды», которые агитировали «за немецкую власть», в том числе и песнями. В ряде частей были свои ансамбли и оркестры, а газеты на оккупированных территориях часто печатали «песни русских добровольцев», выдержанные в откровенно антибольшевистском духе.
С началом холодной войны некоторые приемы агитации сохранились. Пик активности «музыкальных диверсантов» пришелся на семидесятые-восьмидесятые годы. Вот перечень изданных за эти пятнадцать лет проектов, где четко прослеживается антисоветский мотив:
1. Борис Брюно. «Белогвардейские песни» (?), (Марокко, 195?)
2. Леонид Пылаев. «Мои песенки», (Германия, 196?).
3. Александр Варди. «Международная амнистия» (Нидерланды, 1970).
4. Теодор Бикель. «Не могу больше молчать» (США, 1971).
5. Давид Эшет. «Запрещенные песни» (Израиль, 1972).
6. Нугзар Шария. «Песни советского подполья» (США, 1972).
7. Слава Вольный. «Песня ГУЛАГа» (ФРГ, 1974).
8. Дина Верни. «Блатные песни» (Франция, 1975).
9. Александр Галич. «Крик шепотом» (Норвегия, 1975).
10. Александр Галич. «Веселый разговор» (Израиль, 1975).
11. Александр Галич. «Русские песни Холокоста» (Израиль, 1975).
12. Саша и Лена. «Прощай, Россия!» (США, 1976).
13. Саша и Лена. «Письмо из СССР» (США, 1978).
14. Глеб. «Подпольные песни» (Франция, 1980).
15. Алексей Хвостенко. «Прощание со степью» (Англия, 1981).
16. Александр Галич. «Смех сквозь слезы» (США, 1982).
17. Ян Бал. «Брайтонштат» (США, 1983).
18. Дмитрий Сергеев и Романовский. «Зоопарк» (США, 1983).
19. Ян Бал. «Туфелька для Золушки» (США, 1984).
20. Альберт Корабельников. «Русский акцент» (США, 1985).
Однако, несмотря на внушительный список, назвать всю эту деятельность частью индустрии категорически невозможно. Все это было лишь попытками заработать (деньги, имя, славу) на горячей теме холодной войны. За исключением проекта «Международной амнистии» и, возможно, первой пластинки Галича, все записи выпускались за счет средств автора (или группы авторов). Никакие государственные учреждения, фонды, радиостанции или спецслужбы не вложили в их реализацию ни цента, пфеннига, сантима и тем более шекеля.
Возможно, виной всему неудачный опыт «Международной амнистии». На изданном диске все 10 песен спели дикторы радио «Свобода»: Пылаев, Юрасов, Зотова… Пластинка забрасывалась известными путями в СССР. Но то ли невнятный (чересчур зашифрованный дизайн), по которому абсолютно нельзя понять концепцию, язык, содержание и даже узнать название песен, то ли несовременный (да и, откровенно говоря, плохо спетый) материал про ужасы «сталинских лагерей» и аресты за «опоздание на работу» тому виной, но пластинка провалилась. По словам сотрудника радиостанции Ивана Толстого, планировалось, что будет издано шесть таких альбомов, а свет увидел лишь единственный. Видимо, не получили его создатели ожидаемого резонанса и свернули неперспективное направление. Потому, можно предположить, и все остальное хоть и завернутое в броскую пропагандистскую упаковку, но являлось исключительно частной инициативой. Оговорюсь, что исключение, скорее всего, составляла лишь дебютная работа Галича «Крик шепотом». Есть косвенные доказательства, что НТС помогал как минимум в ее распространении.
Такие пластинки использовали наши пропагандисты во времена ВОВ.
«Национальный комитет “Свободная Германия” был основан в 1943 году <…> по инициативе советского правительства.
Его членами являлись немецкие военнопленные, политики-коммунисты и писатели. Целью комитета являлось <…> окончание войны при помощи пропаганды. <…> Была задача убедить солдат <…> перейти на советскую сторону», – пишет Dr. Rainer Lotz.
(Фото и пояснения с сайта ivww.Russian-Records. сот)
Во время работы над книгой мне посчастливилось выйти на интереснейшую женщину – активную участницу диссидентского движения в СССР, двоюродную сестру Натальи Решетовской, первой жены Солженицына Веронику Штейн. Оказавшись в 1972 году в США, она в скором времени стала сотрудницей International Literary Center. Эта американская организация (отпочковавшаяся ранее от радио «Голос Америки») располагалась в самом центре Нью-Йорка, на Парк-авеню, и занималась тем же, что и оперативники НТС в европейских портах, – засылкой русских книг в СССР. Вероника Штейн отвечала как раз за работу с самиздатом, который приходил из Союза. Базовым условием было деструктивное начало по отношению к советской идеологии или как минимум наложенный в СССР запрет на произведения того или иного автора.
Галич на дне рождения Растроповича с Галиной Вишневской, Иосифом Бродским (справа) и Михаилом Барышниковым. Нью-Йорк 27.03 1976. Фото Л.Лубяницкого
В частности, выпускались, недоступные гражданам нашей страны книги Мандельштама, Вагинова, Булгакова, Цветаевой…
В начале повествования я не раз говорил, что магнитиздат по сравнению с самиздатом оказался значительно более распространен, доступен и неподконтролен советской цензуре, однако по загадочным (лично для меня) причинам он не входил в сферу интересов конторы, которая финансировала International Literary Center, «вражьи голоса» и прочие «дружественные» организации.
На мой вопрос, распространялось ли ее агентством что-нибудь кроме книг, а именно пластинки Галича, Солженицына, Шария или кассеты эмигрантов третьей волны, Вероника Штейн ответила отрицательно. Ни единая аудиозапись не попадала к ней. Более того, она, будучи доброй знакомой продюсера альбома Нугзара Шария Виктора Кабачника, от меня впервые услышала о том, что он имел отношение к выпуску какой-то пластинки.
Еще до отъезда Вероника часто общалась с Александром Галичем. Поэт был частым гостем в их доме в Чапаевском переулке. Сохранилось множество снимков той поры. Когда в 1976 году Александр Аркадьевич прилетел в Нью-Йорк, они, конечно, встречались. К тому моменту у него вышло уже три пластинки. Но он не привез с собой ни одной. Не то что для распространения, а даже в подарок. И никаких разговоров (несомненно, будучи осведомленным о месте работы своей знакомой) не вел.
Хотя всего за год до этого Г.Рар и А. Югов в интервью «Песня, жизнь, борьба», опубликованном впоследствии в журнале «Посев», задали барду вопрос:
«Считаете ли вы, что поэзия под музыкальный аккомпанемент как бы обретает самостоятельное значение? В Советском Союзе мы видим длительный и устойчивый интерес самой широкой публики к этой форме поэзии».
И получили конкретный ответ:
«Я считаю, что эта форма, хотя и была изобретена до Гуттенберга, естественно возродилась в наши дни, когда книгопечатание, к сожалению, занимает в жизни среднего человека значительно меньшее место, чем телевизор, магнитофон и радио. Ия думаю, что эта форма не только не будет отмирать, но, наоборот, будет совершенствоваться и развиваться. Потому что, скажем, как только видеофоны (которых сейчас еще очень мало и которые очень дороги) станут предметом массового потребления, они еще больше усилят интерес к этому жанру. Я это знаю просто – простите – по собственным выступлениям… Я не только не думаю, что этот жанр исчерпал себя: наоборот, он, по существу, только начинается…»
Так почему же западные спецслужбы не использовали запрещенные песни как средство пропаганды в холодной войне на официальном уровне?! Я не понимаю.
Ну хорошо, допустим, с их точки зрения пластинки не очень удобны при перевозке, но в семидесятых уже появились компакт-кассеты. Согласитесь, растиражировать ленту, куда проще, чем прятать тома запрещенных книг.
Опять же вопрос: пусть не песни, но почему не получили широкого распространения аудиокниги, начитанные на пленку? Мне известна только одна (!) такая попытка. Сбежавший в 1972 году на Запад видный ученый-советолог, бывший переводчик на Нюрнбергском процессе и ученый секретарь Академии наук СССР по разоружению Михаил Восленский выпустил на кассете свой разоблачительный роман «Номенклатура». Быть может, невидимые «полководцы» фронтов холодной войны считали, что музыка в их нелегком труде – это слишком легковесно и неэффективно. Или полагали, что внутренней «пятой колонны» в СССР в лице сотен бардов, исполнителей блатного фольклора, а впоследствии рок-групп и так достаточно. Теперь не спросишь…
Наверняка в КГБ знали, что все эти запрещенные к ввозу в СССР пластинки с эмигрантскими песнями были всего лишь проявлением частной инициативы. Но бились они с этими чуждыми нам «нотами протеста» яростно, доказывая начальству, что не зря едят свой хлеб. Правда, добились лишь стойкого интереса к запретному плоду.
* * *
А что же сегодня, когда все можно и цензуры (по крайней мере столь агрессивной) давно нет? Можно ли хоть какие-то песни считать оружием или эта функция давно атрофировалась, исчезла за ненадобностью и нынче песни только развлекают?
В самом центре Москвы, на Кузнецком, в представительстве издательства «Посев» (что, кстати, в двух шагах от «Музея ГУЛАГа»), среди мемуаров видных деятелей НТС и радио «Свобода», стихов Галича и романов Максимова продается лазерный диск «Песни ГУЛАГа», записанный не где-то подпольно, а у нас, в Петербурге, известным хором.
Обложка кассеты с записью антисоветской книги ученого-невозвращенца Михаила Восленского. «Номенклатура»(1976)
Но кого теперь удивишь лагерными песнями? Включай радио и слушай. Нынче в ходу иные мотивы и сюжеты. А главное – стали другими способы распространения информации.
Не знаю как вы, а я верю, что история развивается по спирали. Чуть успели отогреться, как снова похолодало. Заходишь в Интернет, и словно открываешь газету «Правда» сорокалетней давности. Только звучат былые призывы теперь не из уст партийных цензоров, а из-за границы, из свободного, так сказать, мира.
После исполнения Олегом Газмановым в Кремле на концерте в честь 20-й годовщины Конституции России песни «Я родился в СССР» бывший министр обороны Литвы Раса Юкнявичене потребовала объявить российского певца персоной нон-грата в ее стране. Возмутили экс-чиновницу строчки про то, что «Украина и Крым, Беларусь и Молдова – это моя страна! / Сахалин и Камчатка, Уральские горы – это моя страна! / Красноярский край, Сибирь и Поволжье, Казахстан и Кавказ, и Прибалтика тоже. / Я рожден в Советском Союзе, Сделан я в СССР!»
Не прошло и года, как уже МИД Латвии внесло в «черный список» Иосифа Кобзона, Валерию и все того же Газманова. Из-за их позиции по Украине и присоединению Крыма въезд в эту прибалтийскую республику артистам отныне запрещен. События в нэзалэжной подкинули дровишек в, казалось бы, затухший костер идеологической битвы. Всемирная сеть полна роликами с песнями об «оккупантах» и «русском сапоге».
В ответ российский автор-исполнитель Александр Скляр размещает в соцсетях композицию «Война на пороге». А его коллега Андрей Макаревич тут же выражает свою позицию «Песней про Крым».
Прогресс не стоит на месте. «Вершиной» музыкальной борьбы стало появление в Интернете клипов украинской группы «Мирно Саблич». Теперь «новаторы» пропаганды используют не только мелодии российских шлягеров, но и видеосъемку популярных исполнителей. Включаешь такое видео, а там будто бы поет Николай Расторгуев из группы «Любэ» на мотив «Комбат-батяня»:
Донбасс восстанет, восстанет Донбасс.
Услышь нас, Челябинск, услышь нас, Кавказ.
Ни пяди не будет вам нашей земли,
Валите в Москву, москали…
А это, применяя еще с Великой Отечественной известные методы (вспомните случай на Волховском фронте с Клавдией Шульженко в 1942-м), имитируют голос народного артиста и многих других российских звезд (от Лидии Руслановой до мультгероев из «Бременских музыкантов») украинские хлопцы. Симптоматично, что участники группы не хотят выступать на сцене, рассказывать о себе и даже отказываются публиковать свои фотографии, предпочитая «полуанонимность».
«Все так, – заметит дотошный читатель. – Но ведь к заявленной на обложке теме вышеперечисленные факты имеют лишь косвенное отношение!»
Действительно, в современной реальности эмиграция до недавнего времени никак себя не проявляла на фронте музыкальной пропаганды. Но время идет, и на наших глазах набирает силу новая, не знаю уж какая по счету, волна эмиграции, и несет она с собой немало сюрпризов.
В конце мая 2015 года в одной из социальных сетей прославившийся в девяностые песней «Я убью тебя, лодочник» и перебравшийся недавно в США автор-исполнитель Профессор Лебединский обратился к своим «френдам» с просьбой. Цитирую:
«Дорогие мои друзья и единомышленники! Если мы все шут заодно и понимаем масштабы катастрофы, происходящей с мозгами миллионов россиян под давлением страшной пропаганды, то примите вместе со мной посильное участие в деле борьбы с российской телевизионной болезнью и «ватничеством»! Я написал песню по мотивам «Гопников» Майка Науменко с абсолютно новым текстом на злободневную тему и хочу сделать мультяшный клип на нее, чтобы расшевелить мозги зомбированным, чтобы показать, что такое плохо и как поступать нельзя, чтобы люди начали хотя бы задумываться о том, что делают они, и что происходит вокруг них… Дамо песни прикладываю».
Будучи как раз в это же время погруженным в работу над этой книгой, я, естественно, заинтересовался и, кликнув на ссылку, услышал:
Кто смотрит взахлеб Киселева, НТВ и «Первый канал»,
Кто верит любому адову бреду,
Что б ящик ему ни сказал,
Кто молится на свой айфончик,
Кто лелеет с огрызком планшет,
Кто ездит на «форде», «шевроле» и «харлее»,
Но орет: «Пиндосам нет!»,
Кто будет хвастаться пьяный,
Что дед служил в НКВД…
Это – ватники!
Это – ватники!
Я верю, что ты не такой!
Что сказал бы на это сам Михаил Науменко, умерший еще в 1991 году, неизвестно. А российский писатель Захар Прилепин, лауреат едва ли не всех литературных премий начитывает жесткий рэп:
Пора валить тех, кто говорит пора валить.
Вали молча и не загораживай вид.
Здесь воздух не воздух – он как чистый спирт:
Пригубил – и родился, перебрал – и убит.
Всем свобода и ныне ты нашел, что нашел —
У нас в каждой осине хранится твой кол.
Здесь всего слишком много, только ты слишком мал.
Если больше нет Бога – твой выход, шакал…
Увы, хотим мы этого или нет, но песня вновь становится оружием. И в который уж раз фарс сменяется трагедией, а трагедия – фарсом. Катится с горы «виниловая пластинка» истории. На какой патефон она упадет? Какая мелодия зазвучит?
Поживем – услышим…
Библиография
1 Коляда В. Есть звуки, их значенье… М.: РГГУ, 2008.
2 Архипова А., Неклюдов С. Фольклор и власть в закрытом обществе».
3 Тепляков Г. Машина террора: ОГПУ-НКВД Сибири в 1929–1941 гг. М.: Новый хронограф, 2008.
4 История сталинского Гулага. Конец 1920-х – первая половина 1950-х годов. Собр. Документов. В 7 т. Т. 1: Массовые репрессии в СССР / Отв. ред. Н. Верт, С. В. Мироненко. Отв. сост. И. А. Зюзина. М.: РОССПЭН, 2004.
5 Козлов В. Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе: 1953–1982 гг. / Рассекреченные документы Верховного суда и Прокуратуры СССР. М.: Материк, 2005.
6 Гуль Р. Я унес Россию. М.: Б.С.Г.-Пресс, 2001.
7 Колосова М. Вспомнить нельзя забыть. Барнаул: Алтайский дом печати, 2011.
8 Зеленин А. Язык русской эмигрантской прессы (1919–1939). Тампере: изд-во университета Тампере, 2007.
9 Любимов Л. На чужбине. Ташкент: Узбекистон, 1989.
10 Окороков А. Пропаганда – особый фронт. М.: Русский путь, 2007.
11 Гридин В. Он пел, любил и страдал. Записки о Петре Лещенко. Одесса: Астропринт, 1998.
12 Шульженко К Петь – значит жить! М.: Наталис, 2005.
13 Кравчинский М. у Близнюк М. Звезды царской эстрады. Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2011.
14 Бардадым В. Юрий Морфесси – баян русской песни. Краснодар: Сов. Кубань, 1999.
15 Ковалев Б. Нацистский оккупационный режим и коллаборационизм в России (1941–1944 гг.)» (монография). Новгород, 2001.
16 Мединский В. Война. Мифы СССР. 1939–1945. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2011.
17 Ковалев Б. Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации. М.: Молодая гвардия, 2011.
18 Хруцкий Э. Тайны уставшего города. М.: Детектив-Пресс, 2003.
19 Туманов В. Все потерять – и вновь начать с мечты… М.: Новости, 2011.
20 Tokes R., Sosin G. Dissidents in the USSR. John Hopkins University Press, 1975.
21 Амальрик А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 года? Амстердам: Фонд им. Герцена, 1970.
22 Добродеев Д. Большая svoboda Ивана Д. М.: Admarginem, 2010.
23 Пылаев Л. Шесть часов на родине. Мюнхен: СБОНР, 1957.
24 Окулов А. Холодная Гражданская война. КГБ против русской эмиграции. М.: Яуза-Эксмо, 2006.
25 Зыкина Л. Песня. М.: Советская Россия, 1975.
26 «Контрразведывательный словарь».
27 Материалы XXIV съезда КПСС.
28 Bikel Т. Theo. The autobiography of Theodor Bikel. New York: Harper Collins Publishers, 1994.
29 «Белорусские страницы-12. Владимир Высоцкий в воспоминаниях современников» / Сост. А. Линкевич. Минею Ковчег, 2004.
30 Городницкий А. И вблизи, и вдали. М.: Полигран, 1991.
31 Неизданные песни русских бардов. Paris: YMCA-Press, 1977.
32 Солженицын А. Угодило зернышко промеж двух жерновов. М.: Новый мир, 2001.
33 Флегон А. Солженицын – пророк? Бишкек: Брокфил, 1993.
34 Мухин Ю. Асы и пропаганда. Дутые победы люфтваффе. М.: Эксмо, 2010.
36 Бахтин В. «Фольклор ГУЛАГа».
36 Сидоров А. Я помню тот Ванинский порт… М.: Прозаик, 2013.
37 Vierny D. Histoire de ma vie. Racontee a Alain Jaubert. Paris: Gallimard, 2009. http://www.russkije.lv/ru/journalism/read/polchaninov-pan/
38 Солженицын А. Двести лет вместе. M.: Русский путь, 2010.
39 Аронов М. Александр Галич. Полная биография. М.: НЛО, 2012.
40 Волкогонов Д. Психологическая война. М.: Воениздат, 1983.
41 Романов Е. В борьбе за Россию. М.: Голос, 1999.
42 Калецкий А. Метро. Подземный роман. Минею Макбел, 2003.
43 Кейзеров Н., НожкинЕ. Идеологическая борьба. М.: Политиздат, 1987.
Алексеев А. Серьезное и смешное. М.: Искусство 1967.
Бабушкин Л. Королева романса… и музей на троих. М.: Антиква, 1999. Блюм А. От неолита до главлита. Достопамятные и занимательные эпизоды, события и анекдоты из истории российской цензуры от Петра Великого до наших дней. СПб.: Искусство России, 2009.
Варди А Подконвойный мир. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1971.
Заречный В. Разведчики разоблачают. М.: Молодая гвардия, 1977.
Кравчинский М. Русская песня в изгнании. Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2008.
Кравчинский М. Песни и развлечения эпохи нэпа. Нижний Новгород: ДЕКОМ, 2015.
Кравчинский М. История русского шансона. М.: Астрель, 2012.
«Кремлевский самосуд». Секретные документы Политбюро о писателе А. Солженицыне. М.: Родина, 1994.
Куферштейн Е. Странник нечаянный (книга о Николае Агнивцеве). СПб.: Библиотека всемирного клуба петербуржцев, 1998.
Панченко А. (ред. – сост.). Русский политический фольклор: Исследования и публикации. М.: Новое издательство, 2013.
Рубашкин Б. Спомени. София: Аб Издателско Ателие, 1999.
Сатир К. Париж – мир чудесный и особый. СПб.: Росток, 2014.
Слово пробивает себе дорогу. М.: Русский путь, 1998.
Суслов И. Рассказы о товарище Сталине и других товарищах. Ann Arbour, Эрмитаж, 1981.
Фомин В. Песни настроения. США, B-F-Music, 1969.
Шамбаров В. «Песни царской России плененные большевиками», М.: «Культурно-просветительский русский издательский центр имени святого Василия Великого», 2013
Советские и российские газеты и журналы:
«Пчела», «Правда», «Известия», «Зрелища», «Цирк и эстрада», «Рабочий зритель», «Рабочий и театр», «Комсомольская правда», «Нева», «Молодая гвардия», «Смена», «АиФ», «Вечерний Новосибирск».
Периодические издания времен оккупации и эмигрантские СМИ:
«Посев», «Возрождение», «Доброволец РОА», «За свободу», «Одесская газета», «Молва», «Голос Крыма», «Речь», «Заря», «За Родину!», «Новое русское слово», «Русское слово», «Русская мысль». А также расшифровки программ радиостанций: «Шансон», «Свобода», «Свободная Европа», «Голос Америки».
