Текст книги "Генерал Смерть"

Автор книги: Максим Шахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Черемных задумчиво повертел в пальцах пустой бокал. Редин воспринял это как определенный знак и тут же наполнил емкость янтарным содержимым, не забыв себя и Талеева. Профессор так же отрешенно поднес бокал к губам и отхлебнул приличную порцию. Похоже, на этот раз он даже не почувствовал вкуса и крепости божественного напитка.

– ...Позвонил... – Валерий Павлович словно очнулся. – Да! Володя говорил удивительно странные и... страшные вещи. Но подтверждал их такими фактами, от которых невозможно было просто отмахнуться. Хотя нет! «Страшное» появилось потом. Оно сосредоточено в этом диске. – Профессор похлопал ладонью по карману своего пиджака. – А тогда мне удивительно и неожиданно было узнавать, что практические работы с использованием авроральных фазированных антенн не только не прекратились, в чем не сомневались даже работавшие в этой области специалисты, как, например, я, но и развернуты со впечатляющим размахом! Это казалось невероятным, потому что на месте РЛС под Николаевом остался лишь частокол из никому не нужных поломанных и ржавеющих антенн, ликвидирована станция Чернобыль 2, на самом ответственном этапе прекращено строительство мощной РЛС под Красноярском, оборудование брошено, а большинство специалистов разбрелись по городам и весям, причем многие оказались в профильных центрах за рубежом. А ведь это – единственная у нас РЛС, сопоставимая по мощности с американской системой ХАРП на Аляске! Продолжает работать, правда, уникальный комплекс «Сура» в 150 километрах от Нижнего Новгорода. – Черемных презрительно фыркнул. – «Работать», ха! Просто влачит жалкое существование на уровне заштатного синоптического центра. Невелик прок и от узла в Азербайджане, Габала 2, которым Россия пользуется на правах аренды. – Профессор перевел дух. – А Володя говорил мне по телефону о сказочных практических достижениях, о воплощении передовых научных разработок, о бесперебойном и совершенно фантастическом финансировании...

– Он был в здравом уме? И вообще, откуда это он «вещал»? Может, как раз из упомянутого вами «профильного центра за рубежом»? – не выдержав, перебил собеседника Талеев.

– Да-да, такая мысль первой пришла мне в голову. Особенно после того, как я по своим каналам собрал полную официальную информацию о состоянии дел с подобными разработками в России: все оказалось именно так, как я вам описал, и был уверен сам – полнейший развал! НИКТО, включая наши центральные органы в Москве, НИЧЕГО не знал ни о каких «блестящих достижениях». Да-а а... А «вещал» Володя откуда-то с Дальнего Востока, из Хабаровского края.

– А там Япония близко. И Китай... – пробурчал себе под нос Редин.

Валерий Павлович строго взглянул на него, и Сергей замолчал.

– Звонки были нечастыми: раз в 2 – 3 месяца. Причем раз от раза они становились какими-то беспокойными, тревожными, что ли. А с полгода назад и вовсе прекратились. Кстати, в ответ на твою реплику, Сережа, Китай ни при чем. В одном из состоявшихся разговоров Володя конкретно уточнил свое место работы: поселок Большая Картель рядом с Комсомольском-на-Амуре. Я знал это место. Там в период бума была построена небольшая РЛС на новейших принципах фазированной антенной решетки. Но, по моим сведениям, и она была заброшена.

– Значит, не была... – задумчиво протянул журналист.

– Но такую секретность практически невозможно организовать! Как это так: Центр не в курсе, что происходит годами на подведомственной ему периферии?

– Значит, можно, – так же задумчиво прореагировал Талеев. – Смотря кто за такое возьмется. И для чего...

– Наверно, Гера, в ваших словах есть правда: потому что раздавшийся у меня месяц назад звонок – после полугодового молчания – был каким-то совсем заполошным и маловразумительным. Вдобавок коротким. Володя говорил о каких-то своих подозрениях, которые он в ближайшее время сможет подтвердить, о своей невозможности продолжать работу, о том, что режим секретности у них превратил Центр в подобие концентрационного лагеря... Это его слова!

– А что за подозрения?

– Тогда я абсолютно ничего не понял, но позавчера Истратов позвонил снова. Оказывается, он приехал на лечение в Зеленогорский военный санаторий под Петербургом и хочет как можно быстрее встретиться со мной. Володя назначил встречу в сквере у гостиницы «Россия» – я живу неподалеку – и еще оговорил ряд условий, которые, конечно, показались мне форменной паранойей...

– ???

– Если я замечу за собой слежку (!), мне надо вернуться домой и напрочь забыть обо всех наших с ним разговорах. А если в течение 20 минут после установленного срока он сам не явится на эту встречу и не позвонит мне на мобильник, я должен прямым ходом отправиться в аэропорт Пулково и улететь ближайшим рейсом все равно куда, лишь бы там переждать какое-то время, не допустив своего обнаружения! И еще: в автоматической камере хранения аэропорта – номер ячейки и код он сообщил – находится электронный диск с чрезвычайно важной информацией. Я должен его изъять, изучить и сам решить, как с ним дальше поступить. Ну, вот...

Черемных развел руками.

– Понятно. Судя по тому, что вы здесь, сработал второй вариант, предусмотренный Истратовым. Теперь, пожалуйста, профессор, ответьте на два моих вопроса. Первый: почему все-таки вы безоговорочно выполнили эти странные условия вашего знакомого? Второй: что на диске?

Валерий Павлович поднес к губам бокал с остатками коньяка, но передумал и отпил небольшой глоток кофе из чашки. Он собирался с мыслями.

– Я знал Володю как умного, прагматичного человека. Он со своих позиций, безусловно, реально оценивал обстановку. Несмотря на некоторую странность его звонков – сейчас я понимаю, что это была лишь вынужденная недоговоренность, – он не сумасшедший и не паникер. К тому же он – военно-морской офицер... Да, я сомневался и колебался, но выполнил его условия. И не ошибся! Подтверждение своей и его правоте я нашел сегодня ночью, изучая этот диск на Сережином компьютере. Это ответ на ваш второй вопрос. На диске записаны параметры излучений наземных фазированных антенн хабаровского комплекса. Огромное количество данных за последние несколько лет: мощности и направленность высокочастотных импульсов, уровни «накачки» определенных участков ионосферы, координаты распределения отраженных сигналов, данные по работе в низкочастотном инфразвуковом диапазоне...

– И какие же выводы вы делаете? – поинтересовался Талеев.

– Позвольте, молодой человек... – повысил голос профессор, но тут же стушевался, – простите меня, пожалуйста. Думаю, что конкретные выводы сможет сделать разве что целый специализированный институт после многодневного и скрупулезного изучения всего материала. Я же не успел пока даже просмотреть все данные! К тому же Володя явно торопился, и его цифровые характеристики практически не подтверждены никаким пояснительным текстом. Нужно сопоставлять и догадываться. У меня на это просто не было времени.

– Это вы простите меня, профессор. Но, например, первый полезный вывод о явной спешке Истратова вы уже сделали. Еще что-нибудь бросилось вам в глаза?

– Ну конечно же! Поэтому я и нахожусь сейчас у вас. Даже мои скудные знания географии позволяют навскидку указать регионы земного шара, подвергшиеся... э... определенному воздействию. А если сопоставить это с временными характеристиками и общеизвестными последствиями...

Валерий Павлович затих и через несколько секунд негромко проговорил:

– ...то получаются цунами в Индийском океане, снегопады в Колорадо, климатические катаклизмы в Европе и... – тут Черемных замолчал надолго, но его никто не торопил, наконец он собрался с духом, – и прошлогодняя невообразимая жара в России, и... и... в общем, недавнее землетрясение и цунами в Японии с ядерной аварией на Фукусиме!

Никто не произнес ни слова. Все было слишком невероятно. Первым откашлялся Талеев.

– Та-а ак... Я понял, профессор, что привело вас ко мне. Вера или надежда на то, что известный журналист сможет взбудоражить общественное мнение, привлечь внимание заинтересованных лиц, вплоть до высшего руководства страны, к такой... э... глобальной проблеме. Хорошо. Считайте, что меня вы не только заинтриговали, но и привлекли на свою сторону. Вместе с тем, я думаю... нет, я просто уверен, что ожидаемый вами «журналистский поход» в сторону высшего руководства пока явно преждевременен. Как вы сами только что сказали, «...конкретные выводы сможет сделать специализированный институт...» Вот и не надо надеяться, что «высшее руководство» станет оперировать чем-либо, кроме конкретных выводов. Значит, пока вам самому необходимо завершить тщательнейшее и, по возможности, максимально разностороннее изучение информации на диске Истратова. А у меня на этот период тоже найдется вполне конкретная работа, и связана она будет с криминальной составляющей вашего дела. Ответьте, пожалуйста, еще на несколько моих вопросов.

– К вашим услугам.

Старый подводник признал правоту доводов журналиста и его железную логику.

– У Истратова есть семья?

– Он женат, но детей не было. Впрочем, уже несколько лет, как он уехал, я ни слова не слышал о его жене. Он ни разу не упоминал ее в наших телефонных разговорах.

– А вы пытались позвонить ему после того, как он не пришел на условленное свидание?

– Каюсь, грешен, позвонил. Но не из Питера, а уже из Москвы. Трижды пытался, но его телефон был отключен.

– Ну, вот и все пока, вам, Валерий Павлович, обязательно надо отдохнуть, поспать несколько часов. Устроитесь у меня на диване в отдельной комнате. А потом я перевезу вас в другое место. Там в вашем полном распоряжении будут и компьютеры, и... всякие другие удобства. Пойдемте, я провожу.

* * *

Когда минут через десять Талеев вернулся в гостиную, Редин нетерпеливо поинтересовался:

– Ну, что ты обо всем этом думаешь?

Гера налил себе коньяка, устроился в кресле с бокалом в руке и закурил свою излюбленную длинную и тонкую черную ароматную сигару. Только сделав пару глубоких затяжек, он пригубил коньяк и ответил:

– А я – как это самое пресловутое «высшее руководство»: без конкретных фактов не хочу делать никаких выводов.

– Значит, спустим все на тормозах? Позволим сделать из профессора «городского сумасшедшего», а из его друга Истратова какого-нибудь фанатика-ученого, одержимых параноидальной идеей заговора...

– Нет, конечно, – перебил Талеев. – Ничего подобного я не говорил...

– Ну еще бы! – Редин распалился не на шутку. – Пойми: они оба – абсолютно вменяемые люди, военно-морские офицеры, наконец...

– Да не спорю я, не спорю! – Гера примирительно поднял обе руки. – И... верю. Вот только пока не знаю точно, во что. Так, тихо! – Это журналист заметил явную попытку своего друга ринуться «в бой» с открытым забралом. – Успокойся ты! Довод о принадлежности к славному Военно-морскому флоту меня полностью убеждает в их здравомыслии. Ну и попутно, у нас имеется как минимум один вполне конкретный факт: человек пропал. Вот и поработаем в этом направлении. Тем более что наш Вадик сейчас в очень подходящем месте находится...

Глава 2

Вадим Аракчеев был штатным членом Команды с момента ее образования. Прошлой жизнью бойцов этого подразделения не принято было интересоваться, но о Вадике все знали: он – бывший цирковой артист, выступал с потрясающим по сложности номером «Дом летающих кинжалов». Еще он был жонглером, эквилибристом, акробатом и даже немного иллюзионистом. О последнем сам Аракчеев шутил: «Ага, был. На уровне сидения в темном ящике у маэстро, а также изображения говорящей головы и распиливаемого тела». Работая в Команде, Вадик забросил цирк, но феноменальные способности в метании кинжалов, стрельбе из двуручного лука и владении длинным «боевым» бичом лишь многократно увеличил.

Потом, в тяжелые для Команды времена, когда потребовалось рассредоточиться и затаиться, он стал работать в Обществе реконструкции исторических событий. Неожиданно там ему понравилось. Аракчеев с удовольствием мотался по стране и заграницам, воссоздавая на полях былых сражений славные победы великого русского народа. Побед было немало, полей – немерено, так что безработица Вадиму не грозила.

Вот и сейчас вся их многочисленная группа что-то героическое реконструировала в окрестностях города Выборга, рядом с финской границей, в 130 километрах от Санкт-Петербурга. Какие-то судьбоносные эпизоды Северной войны с участием российского войска.

Была середина рабочего дня, и Вадим Аракчеев сразу откликнулся на телефонный звонок.

– Какие могут быть вопросы, командир! – выслушав просьбу Талеева, громко прокричал он в мобильник, пытаясь перекрыть голосом шум ветра в мембране и какой-то постоянный металлический стук и скрежет. – Прямо сейчас и смотаюсь. Отсюда до Зеленогорска рукой подать, даже в Питер заезжать не надо. Все выясню... Нет, ты меня абсолютно не отвлекаешь. Ах, это! Понимаешь, псы-рыцари наседают. Денег не пожалели, достали где-то очень качественное вооружение: мечи, доспехи... За бугор, наверно, смотались, здесь ведь близко, у финнов закупились. И вот теперь вы... делываются... Ах ты... – Послышался короткий вскрик. – А не надо было лезть! Тебе по сценарию убегать положено и тихо «умереть» вон на том холмике. Нет! Это я не тебе, командир. Так, учу уму-разуму «шведское» войско. Не волнуйся, я все понял, через полчаса выезжаю. Вечерком отзвонюсь. Пока.

* * *

На дорогу до Зеленогорска у Вадима ушло не больше часа. Военный санаторий он отыскал быстро и с широкой располагающей улыбкой направился прямо к стойке дежурного администратора.

– Здравствуйте, милая девушка!

Наверно, чтобы подчеркнуть лечебный статус учреждения, на «милой девушке» был надет строгий белый медицинский халат, и лет ей было под пятьдесят.

– Как замечательно-то у вас тут! Море, сосны... А воздух-то, воздух... Ах! И от всего этого только обидней становится...

– У вас какие-то претензии, гражданин?

Голос «милой девушки» был под стать ее форменному халату: стерильный, слегка скрипящий и очень строгий.

– Все мои претензии и обиды относятся исключительно к собственному богатырскому здоровью. Потому что именно оно не позволяет мне хоть на недельку-другую отдаться в заботливые и умелые руки местного обслуживающего персонала, насладиться лечебными ваннами...

– Что вы хотите? – Голос леденел прямо на глазах.

Но смутить Вадика было не так-то просто.

– А вот моему другу повезло значительно больше, – продолжал он гнуть свою линию. – Всего лишь небольшое нервное расстройство распахнуло перед ним гостеприимные врата этого земного рая.

– Мы не допускаем посторонних в палаты наших пациентов! – категорически отрезала «милая девушка», на корню пресекая дальнейшие недопустимые поползновения.

«Палаты, пациенты... У у у, как все запущено!»

– Что вы! – искренне ужаснулся Вадик. – Режим – это святое! Я бы с удовольствием подождал моего друга вон на той симпатичной лавочке в сквере перед входом. А потом мы могли бы совершить с ним лечебный моцион к Финскому заливу и даже воспользоваться трассой терренкура. Не сомневаюсь, что такие нагрузки входят в обширный список лечебных процедур моего друга.

Дежурная администраторша на секунду замялась, сраженная напором и осведомленностью симпатичного и представительного молодого человека. А между тем в руке у Вадима, совершенно непонятно откуда, вдруг возникла изумительная по красоте большая ярко-красная роза.

– Этот благородный цветок просто просится в ваши заботливые руки! Поверьте, он так украсит строгий порядок вашего рабочего стола... – С галантным поклоном Аракчеев протянул розу администраторше. – Фамилия моего друга Истратов, зовут Владимир Семенович. Возможно, вы не успели его запомнить: он приехал всего пару дней назад...

– У меня профессиональная память, – гордо возвестила «милая девушка», благожелательно принимая цветок и поднося его к своему длинному тонкому носу. – Его разместили на третьем этаже. Палата рассчитана на двоих человек, но соседа у него пока нет.

Она набрала короткий внутренний номер на допотопном служебном телефоне. На том конце, однако, трубку никто не поднимал. Тогда администраторша достала из выдвижного ящика письменного стола толстую «Книгу учета процедур» и довольно быстро отыскала в ней нужную строку.

– Вот, пожалуйста: ваш приятель сейчас находится в тренажерном зале. Занятия их группы заканчиваются через... 25 минут.

– Изумительно! – восторженно отозвался Вадим. – Какой образцовый порядок в документации! На это способны лишь глубоко преданные своему делу сотрудники, имеющие такие... профессиональные руки...

Аракчеев молниеносно подхватил увесистую длань «милой девушки» и запечатлел легкий воздушный поцелуй на кончиках ее наманикюренных пальцев. Узкие губы администраторши сложились в одобрительную улыбку.

– Можете подождать вашего друга на скамеечке, – милостиво разрешила она.

– Всенепременно!

Вадим с признательным поклоном коснулся правой ладонью своей груди, отступил на пару шагов и, развернувшись, вышел на улицу через стеклянную входную дверь.

Проследив взглядом за скрывающимся за углом здания мужчиной, дама за стойкой быстро вновь сняла трубку служебного телефона. После короткого разговора она, уже неторопливо, отыскала где-то в недрах обшарпанной тумбочки запыленную стеклянную банку и, водрузив в нее прекрасный цветок, величественно направилась вдоль коридора к незаметной двери с надписью «Служебное помещение».

* * *

Поспешный телефонный звонок «милой девушки» совсем не понравился Вадиму.

«Сама сиди на скамеечке, карга старая! А я чуть-чуть опережу события и посещу, пожалуй, их тренажерный зал. Не в восторге я от неожиданных любезностей и таких вот предупредительных звонков».

Внимательно изучая многочисленные указатели, Аракчеев не торопясь пошел в нужном направлении.

Тренажерный зал, располагавшийся в отдельном двухэтажном здании, оказался неожиданно просторным и оборудованным вполне современным и разнообразным инвентарем. Около дюжины пациентов санатория сосредоточенно работали на велотренажерах, «бегущих» дорожках и степлерах, две женщины пристроились в углу на шведской стенке. Пустовали только небольшой боксерский ринг и какое-то сложное металлическое сооружение явно силового характера.

«И то правда: все-таки пациенты лечебного заведения, какой уж тут бодибилдинг или мордобой!» – подумал Вадим, но тут же отметил, что присутствующие в зале мужики совсем не походили на худосочных астматиков, бледных сердечников или немощных невротиков. К тому же человек пять из них вполне подходили под словесное описание Истратова, которое дал по телефону Талеев.

Сделав несколько шагов внутрь помещения, Аракчеев остановился и картинно беспомощно огляделся. Откуда-то сбоку к нему шагнул молодой парень с рельефной мускулатурой и судейским свистком на груди:

– Здравствуйте! Вас направили из лечебного корпуса? Давайте вашу медицинскую карту и сопроводительную записку.

Вадим окинул взглядом мощную фигуру: парень был чуть ниже аракчеевских 190 сантиметров, но весил килограммов на десять больше.

– Увы, – развел руками Аракчеев, – с удовольствием влился бы в ваши дружные ряды, но... я здесь совсем по другому делу. Мне необходимо поговорить с одним из ваших пациентов. Истратов Владимир Семенович.

Парень взглянул на электронные часы, висящие над входной дверью, потом бегло осмотрел зал.

– До конца занятий осталось пять минут. Думаю, вам лучше подождать в холле перед раздевалкой. – И он рукой указал направление.

Вадик кивнул и направился к матовым стеклянным дверям. За ними действительно располагался небольшой уютный холл с низкими диванчиками и неизменным фикусом в углу. Не успел он основательно расположиться в тени его широких листьев, как из тренажерного зала вышли сначала обе женщины, а потом четверо мужчин. Не обращая внимания на скромного посетителя, они проследовали к другим дверям, деревянным, со стилизованным изображением мужчины и женщины.

«Наверно, души и раздевалки», – предположил Аракчеев.

Следующим из стеклянных дверей показался еще один мужчина лет сорока пяти. Едва шагнув в холл, он пристально оглядел все диванчики и направился прямо к Вадиму.

«Похож», – констатировал Аракчеев и поднялся со своего места.

– Здравствуйте. – Мужчина доброжелательно протянул руку для пожатия. – Владимир Истратов. Мне тренер сказал, что вы ищете меня. Чем могу быть полезен?

Вадим пожал протянутую руку:

– Вряд ли мы с вами раньше встречались. Но общие друзья у нас имеются. По крайней мере, один. Вам что-то говорит фамилия капитана 1 ранга Черемных?

– Ну конечно же! О многом говорит. Валерий Павлович настоящий морской офицер и, безусловно, талантливый ученый. Я знаком с ним уже... дай бог памяти... сколько же лет?

«Ну-ну, покажи свою осведомленность. Я подсказывать не буду», – подумал Аракчеев.

– ...Да, впрочем, неважно. Что ж он сам-то не приехал?

– Дела, дела, понимаете...

– Да-да-да. Ну и я, наверно, ввел его в заблуждение, когда не смог вовремя прийти на назначенную встречу. Мы же договорились с ним по телефону, а меня здесь так неожиданно задержали! Очень неудобно. Ни за что не разрешили пропустить процедуры. Да вы тоже, наверно, столкнулись с местными суровыми порядками, да? Я хотел ему с дороги позвонить, так мобильник разрядился, как назло. Вот и разминулись...

Объяснение выглядело вполне убедительным, вот только взгляд мужчины Вадиму совсем не понравился: жесткий, оценивающий, находящийся в полном противоречии с извинительно-сожалеющей речью.

«Да-да-да, я не ошибаюсь. Слова «безусловно», «назло» – произнесены абсолютно четко. Буква «л» звучит без малейшего искажения. А одной из перечисленных командиром по телефону примет была еле уловимая картавость: твердая «л» «проглатывалась», слегка напоминала по произношению «в». Но это – у настоящего Истратова, а передо мной... Видно, ребята, вы с «оригиналом» маловато общались. И не прислушивались!»

Зато в наблюдательности лже-Истратову нельзя было отказать. Его пристальный взгляд определенно уловил мгновенное понимание обстановки, проскользнувшее в глазах Аракчеева. Мужчина громко произнес:

– А вы здесь по его поручению?

Ответить Вадим не успел: как по команде, из двери мужской раздевалки в холл выступили двое «пациентов». Практически одновременно еще два человека возникли в проеме широко распахнувшихся дверей тренажерного зала. Все они, как на подбор, оказались теперь в одинаковых просторных спортивных костюмах, не затрудняющих самых резких поворотов тела и хорошо скрывающих от противника любые движения бойца, готовящегося к нанесению удара.

«Ну вот, а я, понимаешь, чуть ли не во фраке явился! – На Аракчееве действительно был надет очень приличный летний костюм. – Предупреждать надо, что в церемонию встречи входят спортивные танцы с элементами рукопашного боя. Я бы внес подобающие случаю изменения в свою экипировку».

Вадик мгновенно оценил обстановку. Из холла вели три двери: двустворчатая стеклянная в тренажерный зал и две небольшие деревянные в раздевалки. «Наверно, оттуда имеются пути в душевые и на выход из комплекса». Свободной для доступа оставалась только одна дверь женской раздевалки. «Вот, значит, где мне приготовили торжественный каравай с солью. Нет-нет, господа, кушайте сами!»

Но и оставаться в холле было нельзя: в небольшом помещении против пятерых противников у него было мало шансов. «Нужен простор для маневра. Плевать, что в зале еще полдесятка человек осталось!» Одним движением он сорвал с себя легкий кремовый пиджак и швырнул его в лицо лже-Истратова, потом сделал два коротких обманных шага в направлении свободной двери женской раздевалки. Никто не дернулся преградить ему путь. Зато оба «качка» от стеклянных дверей синхронно шагнули вперед. «Значит, точно: к бабам гонят!»

На самом деле Вадим не столько приблизился к женской раздевалке, сколько переместился ближе к углу, в котором стояла кадка с фикусом. Следующим движением Аракчеев ухватил за ствол это двухметровое «канцелярское» дерево и, как молотобоец, метнул его вместе с кадкой под ноги спешащим вперед бойцам из тренажерного зала.

Это было все равно как огреть на ходу бегуна по ногам скамейкой. «Качков» подкосило, словно кегли в боулинге: оба рухнули носами в пол. Сильно оттолкнувшись, Вадим совершил классический прыжок-полет над распростертыми телами, вытянув вперед руки и перейдя на завершающей стадии в элегантный кувырок через голову. Он так и въехал в тренажерный зал: на одном колене, низко согнувшись и опираясь обеими руками в пол.

Здесь его явно не ждали. Два человека продолжали свой монотонный бег по нескончаемой дорожке тренажера. Один, лежа спиной на широкой низкой скамье, отжимал руками от груди штангу. Еще двое, о чем-то беседуя между собой, как раз приближались к выходным дверям. У Аракчеева мелькнула мысль, что, возможно, не все «пациенты» в зале были подставными фигурами, только времени на отбор и классификацию у него не было.

Оба «собеседника» оказались от Вадима на расстоянии не более метра и были тут же с грохотом опрокинуты на пол мощными рывками его обеих рук за пятки. Сам Вадик птицей взвился на шведскую лестницу, потому что лежащий до этого на скамье «атлет» не только успел вскочить на ноги, но и замахивался на противника тяжелой штангой, держа ее за один конец. Сумасшедшей силы удар пришелся на параллельные перекладины «шведки». Раздался оглушительный треск, на пол посыпались деревянные обломки, и с тяжелым грохотом покатились сорвавшиеся с грифа металлические «блины».

Самого бойца по инерции бросило вперед. Такого случая Аракчеев не мог упустить. Согнутыми в коленях ногами он обхватил шею атлета и, удерживаясь обеими руками за верхнюю перекладину лестницы, сделал резкое вращательное движение корпусом в талии. Послышался легкий хруст, и тело незадачливого «молотобойца» безвольно опустилось на пол.

В этот момент в зал ворвались сразу четверо оклемавшихся бойцов из фойе. Они замерли на секунду, крутя головами по сторонам и отыскивая взглядом «эту прыткую сволочь». В руках одного из них Вадим заметил пистолет. Не мешкая ни секунды, прямо с лестницы он прыгнул вперед... Точно рассчитав траекторию, Вадик «приземлился» ногами на кожаное сиденье пустого велотренажера и, оттолкнувшись от него, минуя канаты, пролетел почти до середины боксерского ринга. Путь его лежал к единственному реальному «выходу»: большому, во всю стену, «французскому» окну, задернутому до пола бежевой шторой.

Вот только Аракчеев не хотел рисковать, прыгая в него с разбега. Такие кульбиты хорошо смотрятся лишь в боевиках на экране. На самом же деле попытка вышибить собой даже обычное окно очень часто кончается тяжелыми травмами для горе-каскадера. Что уж говорить о стекле размером три на пять метров, причем, безусловно, повышенной прочности! Оторвавшийся сверху острый кусок способен легко перерубить пополам хрупкое человеческое тело. Окно надо было предварительно разбить. Вадим быстро огляделся. Вот черт! Боксерский ринг был пуст и гладок, как старая лысина. Разве что подхватить вон ту скамью сбоку? Он ринулся в красный угол ринга...

Это секундное промедление дорого обошлось Аракчееву: уже протягивая руку к вожделенной скамейке, он почувствовал ощутимый укол где-то в районе правой лопатки. Оглянувшись, Вадик увидел направленный на него ствол пистолета в руках одного из бойцов. «Все-таки убили, сволочи...» – успел подумать он и, даже не испытав никакой боли, мгновенно провалился в бездонную черную яму...

* * *

Очнулся Вадим оттого, что кто-то грубо ткнул ему под нос отвратительно пахнущий комок ваты. Он чихнул, судорожно закашлялся и широко распахнул тут же заслезившиеся глаза.

– Ты посмотри, какой живучий: у нас еще так быстро никому не удавалось очухаться.

Голос раздался над левым ухом Аракчеева.

– Да лучше бы спал! Будет теперь тут елозить... А то еще и обблюется. Помнишь, как было в прошлый раз? – недовольно проворчали справа.

– Кончай болтать! «Первый» приказал, чтобы «груз» на посту передали в полном порядке, – распорядился голос с переднего пассажирского сиденья.

Однако «ворчун» не успокаивался.

– «В полном порядке!» – передразнил он. – Связанный, в багажнике и без движений – вот полный порядок. А еще лучше в пластиковом мешке на дне залива. Или на пару метров под землей. Рядом с нашим Сталлоне, которому этот гад, не задумываясь, свернул шею. У у у, падла!

Аракчеева действительно подташнивало. «Наркоз отходит». Он попытался пошевелить занемевшими руками за спиной и ощутил на запястьях сталь наручников. Логично. Из-под неплотно прикрытых ресниц Вадик осторожно огляделся. Его интересовали в первую очередь не захватчики, а место, где он сейчас находился.

Это был внедорожник с тонированными стеклами, за которыми как раз мелькнул угол каменного здания, выкрашенного в ярко-желтый цвет. «О, такое вряд ли с чем-то спутаешь!» В Зеленогорске Аракчеев был впервые, но успел запомнить небольшое кафе на подъезде к военному санаторию.

«Значит, мы только что отъехали, – подумал он. – До трассы минут 5 – 6 езды. Надо торопиться, а то черт знает, где этот их пост находится».

Он затих, осторожно перебирая пальцами за спиной и внимательно фиксируя все мельчайшие детали антуража. Страж, сидящий слева, был без пиджака. Поверх рубашки с закатанными до локтей рукавами на нем была надета кожаная плечевая кобура. Пистолет в ней располагался как раз под левой подмышкой. «Ворчун» справа носил оружие в другом месте: Вадим, тесно прижавшись плечом к его мощному торсу, не нащупал никаких выпуклостей. «Наверно, засунул сзади за пояс, – подумал он. – Впрочем, это не столь важно». Сидящих на переднем сиденье ему трудно был рассмотреть. Водитель не проронил еще ни одного слова, сосредоточенно наблюдая за дорогой. Пассажир рядом с ним, безусловно, был старшим в этой группе. Сейчас он так же пристально смотрел в лобовое стекло. «Вряд ли в руках он держит заряженный пистолет. Значит, у меня имеются лишние пара секунд». Аракчеев был готов к бою.

Тонированный внедорожник свернул на короткое ответвление, ведущее к главной питерской трассе. «Пора!»

Вадик сделал вид, что на повороте его сильно качнуло, и плотно прижался к «ворчуну». Одновременно с этим он легко выпростал из-за спины абсолютно свободную левую руку! И мгновенно, без замаха, нанес ее локтем мощный удар стражу слева. Локоть просто впился в незащищенную шею противника как раз под изгибом скулы около уха. От такого неожиданного, сильного и точного удара не могла защитить даже великолепно накачанная мускулатура бодибилдера: охранник, безвольно откинув голову на спинку кресла, вырубился мгновенно и надолго.

А Вадим уже «работал» с правым «ворчуном»: он уткнулся лицом в его колени, а согнутой правой рукой обхватил снизу шею охранника и что было сил притянул на себя сверху его голову и плечи, вынуждая согнуться пополам в пояснице. Получился славный «бутерброд»: верхняя часть тела Аракчеева оказалась плотно зажата между коленями и грудью противника. И Вадик продолжал удерживать «ворчуна» в таком положении!