Текст книги "Оксюморон"

Автор книги: Максим Альмукаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

ГЛАВА 4

Спустя примерно час моих бесцельных блужданий я свернул в один из дворов, чтобы в тишине и покое выпить бутылку холодного пива, предварительно купленную мною в киоске на последние деньги. Пройдя мимо вырезанного из дерева грустного медведя с обломленной лапой, я опустился на покрытую облупившейся зелёной краской скамейку и осмотрелся по сторонам. Двор, в котором я находился был самым обыкновенным двором, коих сотни, тысячи и даже десятки тысяч в матушке Москве. Усаженный кустами сирени, обломанные ветки которой ясно свидетельствовали о том, что царивший вокруг финансовый кризис, детской оружейной промышленности, вооружающей пацанов луками и рогатками не коснулся ни в коей мере. Весь двор был утыкан разными детскими конструкциями в виде домиков и лестниц. Возле одного из подъездов я увидел серый не очень новый, что было видно по облупившейся краске, Мерседес. В общем это был самый обычный двор, вмещающий в своём небольшом пространстве всю прелесть и весь позор гнусной российской действительности. Существующий вероятно кроме всего прочего для того, чтобы глядя на него из окна у человека создавалось вполне устойчивое ощущение, что он видит перед собой не нелепый и позорный эрзац жизни, а эдакий тихий уголок, которому не страшны ни какие шторма и ураганы.

Однако двор двором, но меня ждало моё пиво. Открыв бутылку я с наслаждением припал к горлышку. Пиво за то время пока я его нёс успело правда немного нагреться, но это не испортило мне наслаждения. Оторвавшись от бутылки я посмотрел сколько пива в ней осталось. Оставалась ещё половина. Поставив бутылку на землю я откинулся на спинку скамейки и подставил своё лицо свежему ветерку. Но наслаждался я этой идиллией не очень долго.

Вскоре до моего слуха донёсся звук открываемой двери. Открыв глаза, я увидел идущего к моей скамейке широкоплечего коротко подстриженного мужичка, примерно моих лет, с серьёзным, волевым лицом, в приличном, хотя и немного потёртом костюме. По виду это был один из тех горемык, кого сбило с вершины с трудом обретённого благосостояния немилосердным ураганом разразившегося финансового кризиса. Однако, падая с высот своего материального благополучия этот человек, судя по всему, успел прихватить с собою в низ множество полезных вещей. Сначала я подумал, что он пройдёт мимо того места где сидел я, но я ошибся. Мужик направлялся ко мне. Наверное, какая-нибудь не в меру впечатлительная старушка, увидев меня пьющим пиво решила, что это бомж, которого нужно прогнать и пожаловалась своему сыну, думал я, внутренне уже попрощавшись с мечтой в тишине в дали от шума отдохнуть с бутылкой пива и привести свои мысли в порядок. Чем ближе приближался ко мне мужичок, тем меньше у меня глядя на его взгляд оставалось иллюзий по поводу его целей относительно меня.

– Слушай, мужик – обратился он ко мне приблизившись, и тут я понял, что он сильно пьян, – ты это хм…, подраться не хочешь?

– Что? – Я из всех сил попытался изобразить на своём лице не понимание.

Как оказалось, это совсем не просто, особенно когда ты всё понял.

– Подраться не хочешь? – повторил мужик.

Я недоумённо пожал плечами. Наверное, мне следовало сказать в тот миг, что-то приличествующее ситуации, но я промолчал. К такому повороту я не был готов. Я конечно всё понимаю, силе не престало быть бесхозной, но зачем же так в лоб.

Немного помолчав мужик продолжил:

– Понимаешь, я в десантуре в своё время служил, дружок армейский ко мне из Сибири в гости приезжал. Всю ночь с ним службу вспоминали, утром он уехал, а я вот остался. Ну так как там на счёт подраться?

Я решил обойтись дипломатичными методами:

– Я драться вообще то не очень люблю, хотя и тоже служил в десантных войсках…

– О, так ты тоже десантура значит! – осклабился мужичок.

Я кивнул.

– Где служил?

– В Рязани – ответил я.

– Ни фига себе! А годы?

– Девяносто три – девяносто пять – ответил я.

– Эх, немного разминулись, – сказал с сожалением мужичок с таким видом словно у него только что не совпал последний номер в лотерейном билете. – я вот в восемьдесят девятом демобилизовался.

Какое-то время он смотрел на меня то узнавая меня, то нет, его глаза карабкались к разуму, чтобы понять, что происходит. Потом он сузил глаза и поднял подбородок по всей видимости полагая, что так его лицо примет гордое выражение. Но поняв всю тщетность своих попыток он расслабил мышцы лица. И оно стало таким, каким и должно быть лицо среднего российского мужика: а именно в меру твёрдым, в меру уставшим, в меру глупым и в исключительных случаях в меру бритым. Но на этом метаморфозы не кончились так как спустя мгновение, внезапно он, ты не поверишь мне читатель, расплакался совсем как ребёнок. Признаюсь, я сначала даже опешил. Вот и приехали, подумал я, вот тебе и десантура. Передо мной стоял самый настоящий человек-водопад и не больше не меньше. Я часто видел, как тихо плачут мужчины. Как бы про себя. Этот плакал в слух. Он просто-таки рыдал навзрыд. Успокоившись немного он посмотрел на меня мокрыми почти детскими глазами и предложил:

– Ну если подраться не судьба, так давай хоть напьёмся. Сегодня можно и даже нужно. Выпить то со мной я надеюсь ты не откажешься? – спросил он.

По его прищуренному взгляду я понял, что мой лимит по отказам уже выбран до чиста и обречённо согласился. Мужик вытащил из внутреннего кармана пиджака маленькую красивую фляжку и потряс её поднеся к уху. Фляжка оказалась пустой.

– Ладно – улыбнулся мужик, подмигнув мне засовывая флягу обратно, – не боись братуха, я угощаю, идём в кабак, – с этими словами он снова подмигнув мне сунул руку в карман брюк и высунул смятую тысячную купюру, – десантура сегодня гуляет.

Мы вместе направились в местный кабак. По дороге мы познакомились и разговорились. Я вкратце рассказал ему свою историю, он поделился, в прочем, тоже вкратце, своей. Мужика звали Василием, он недавно вернулся из длительной командировки. Теперь он банально пропивал оставшиеся после поездки деньги.

Заведение, куда мы пришли с Василием, носило странное название “Борей” и размещался в подвале огромного старого дома. Несмотря на всю невзрачность обстановки, дела в этом злачном вертепе, судя по царящей вокруг деловитой суете, шли неплохо. Возможно финансовый кризис сюда заглянуть побрезговал, или на кухне трудились за тарелку супа гастарбайтеры, у которых дальновидные хозяева заведения предварительно изъяли паспорта, и которым о кризисе знать было просто на просто не зачем. Так или иначе бушующий на поверхности сокрушительный ураган кризиса оказался бессильным перед тщедушным “Бореем”, царящим в одном из московских подвалов. Несколько граждан восточной национальности на языке своего народа о чём-то усиленно говорили, при этом энергично размахивая руками. Судя по интонациям и голосам, переходящим временами на визжащий фальцет, можно было сделать вывод, что они чем-то несказанно встревожены и даже напуганы. Но внезапно раздавался разряжающий обстановку взрыв громкого смеха. Миловидная официантка в белом передничке, метавшаяся с подносом от столика к столику, имела такой озабоченный вид, что глядя на неё можно было подумать, что одна лишь её воля не позволяет этому заведению рассыпаться, разориться и исчезнуть навсегда. В другом конце зала имелось небольшое пространство, выделенное для танцев, границы которого проходили по всей видимости только в пьяном сознании нескольких подвыпивших подростков и извивающихся как кобры под флейту факира девиц. А поскольку сознание вышеупомянутых субъектов было уже растревожено алкогольными парами, то время от времени кто-нибудь из этой компании пускался в пляс между столами. В прочем танцами те телодвижения, которые производила компания назвать можно было только пребывая в той же степени опьянения что и выше упомянутые молодые люди.

Как бы тебе читатель объяснить, чтобы ты понял, что я имею в виду. Представь себе суфийские кружения. Представил? А теперь соедини их с иудейскими покачиваниями. Получилось? Прекрасно. Ну и на последок наложи на всё это рёв мотора сбитого «Мессершитта». Ну вот теперь ты можешь себе представить ту картину, которая предстала передо мной.

За невысокой стойкой не много в стороне от импровизированного танцпола стояли на полу две огромные с потёртыми боками колонки. За колонками стоял стол с аппаратурой. За столом устало подёргивалось пытаясь попасть в такт этой безумной какофонии мохнатое существо в больших очках выполнявшее в этом сумрачном заведении роль ди-джея.

Зал этого странного мрачного вертепа больше всего походил на пещеру, в которой сталактитами служили грязные люстры, а сталагмитами столы стулья и сами посетители.

Мы расположились за одним из столиков на котором было написано чьей-то бессовестной рукой слово «ХУЙ». При первом же взгляде на эту надпись начертанную каким-то странным, похожим на готический, шрифтом и обрамлённую довольно красивой виньеткой становилось понятно, что рукой, начертавшей это слово, водило тоже остервенение, которое заставляет привязывать к хвостам перепуганных на смерть кошек пустые и весёлые склянки, или отрывать лапки несчастным кузнечикам.

Я взглянул на Василия. На его сильно побледневшем лице лежала печать такой неизъяснимой муки, что я посчитал необходимым справиться о его самочувствии.

– Да всё хорошо, я скоро вернусь, – произнёс он тоном не предвещавшем ничего хорошего, при этом сделав рукой какой-то не понятный жест, призванный, по всей видимости объяснить мне всё. Держа ладонь у рта, словно боясь, что бы оттуда не выскочило нежданное слово, Василий, поднявшись из-за стола удалился.

Оставшись один, я решил не терять времени даром и принялся незаметно осматривать посетителей заведения. Народу в зале было не очень много, кроме уже упомянутых южан, за соседним столиком какой-то молодой человек с каким-то нервным лицом, беседовал с полноватой особой преклонных лет. По всей видимости эта дама была одной из тех, что не выходят требовать прибавки к пенсии, а предпочитают проводить остатки своих дней более эмоционально насыщенно, справедливо полагая, что лучше щепотка в радости, чем пригоршни в суете.

Судя по донёсшимся до меня обрывкам разговора, я не прислушивался специально, упаси боже, просто из-за музыки юнец говорил так громко, что обрывки их разговора долетали и до меня, он пытался ей объяснить почему люди вокруг такие злые, и объяснял надо сказать весьма рассудительно. Судя по всему, он был одним из тех юнцов, которых мамы, превратно понявшие материнский долг, отмазывают от армии посредством устройства своих великовозрастных чад в какой-нибудь из столичных вузов через взятку. В следствии чего чадо обречено слоняться по злачным заведениям разной степени алко и нарко насыщенности. Сжигая, вместе со слизистой собственного носа, свою молодость, чтобы с приходом зрелости сидеть и мазохистски глядя в телевизор жалеть себя несчастного, у которого всё могло случиться, но увы так и не случилось. И совсем не потому что сам палец о палец не ударил. Он был из тех отпрысков нынешнего поколения что мечтают вскормленные на романтических фильмах что с ними вот-вот произойдёт что-то невероятное, и их позовёт под другими именами и в иные пределы новая неведомая, но прекрасная и долгая жизнь. Для этого не нужно ничего делать, ну ничегошеньки. Нужно только сидеть тихо и ждать, ждать, ждать.

ГЛАВА 5

Вскоре вернулся Василий. После посещения туалета я отметил что его лицо приобрело более жизнерадостный цвет. К нашему столику подошла официантка. Василий заказал бутылку столичной, две рюмки, кое-что из закуски. Когда он перечислял бутерброды, которые следовало нам принести я почувствовал, до чего я голоден.

– Итак, Алексей – сказал мой новый знакомый, когда официантка ушла исполнять заказ – вы говорите, что ваша жена выкинула вас как ненужную тряпку из дому? Должен признаться, что это не делает вам чести, мой друг. Особенно прискорбно мне это услышать из уст хоть и бывшего, но гвардейца.

– Интересно узнать почему граф, уж не сочтите за труд, благоволите объясниться? – решил я поддержать его буффонаду.

– А потому, мой друг, – сказал он прикуривая сигарету – что настоящий мужик никогда не позволит своей бабе вышвырнуть себя из дому.

При словах “настоящий мужик” он снисходительно улыбнулся и я понял, что под этим самым настоящим мужиком он подразумевает конечно себя. Сразу за этим я подумал о том, что не мешало бы напомнить моему новому незадачливому знакомому, что всего какой-нибудь час или полтора назад его величество “настоящий мужик” плакал у меня на глазах как обиженный ребёнок. Какое-то время я обдумывал как бы по деликатнее указать ему, который чудесным образом, совершив лингвистический трюк перешёл от жлобского предложения подраться на язык низкопробного водевиля, на эту несообразность. Но в конце концов говорить об этом премилом курьёзе, повинуясь инстинкту самосохранения, я не стал.

Я чувствовал, что мы снова взяли курс на столкновение с друг другом, и делал всё возможное чтобы его избежать, ибо при таком развитии событий, никакое родство войск его остановить не сможет.

– Давай выпьем ещё – предложил Василий, беря бутылку и наполняя рюмки.

– За что пьём? – сказал бодрым голосом Василий, подняв над головой свою рюмку.

Я пожал плечами, мне было всё равно за что пить.

– Я предлагаю выпить, – произнёс торжественным тоном Василий – за вашу бывшую, а точнее выбывшую жену! – сказал он и залпом выпил.

Мне не понравился его тост, но я решил не заострять на этом внимания.

– Замучила, говоришь, тебя такая жизнь, Лёшик? – сказал он вдруг и хитро улыбнувшись добавил – а хочешь изменить её?

– Хочу. – ответил я на всякий случай, хотя я совсем не помнил, когда в разговоре с ним обмолвился о том, что меня таки замучила моя жизнь.

Я бы тоже поменял и свою жизнь и всё… – с этими словами он поднял глаза к потолку.

Помолчав Василий снова наполнил рюмки и мы выпили.

– Хочешь тачку отхватить, за здорово, живёшь?

– Какую тачку? – не понял я.

– Мою тачку. Ну мой “Мерс”. Я её пригнал лет пятнадцать назад из Германии. Продавать её поздновато, да и жалко. Столько лет вместе. Лучше уж совершу поступок благородный. Тебе хоть под открытым небом не ночевать. Ну так как, хочешь мой “Мерсик”?

– Хочу, – ответил я – ожидая чего-нибудь вроде,” А больше ты ничего не хочешь”.

– Ну не совсем даром, – Василий широко и добродушно улыбнулся, – раз подраться не судьба так давай на руках поборемся.

Он вытащил из кармана брелок в форме весёлого клоуна сквозь красный нос которого было продето кольцо. На кольце висели ключи. Положив ключи на стол Василий поставил на локоть правую руку при этом азартно подмигнув мне, дерзай Лёшик.

– Ты победишь – ключи твои, я выиграю – провожать тебе меня до дому.

Мне моя ставка показалась приемлемой. Кроме того, я вдруг почувствовал, уж не знаю, что тому было причиной, выпитое спиртное или ещё что, как во мне просыпается уже было уснувший навеки спортивный интерес.

«Да что он в самом деле о себе думает? – размышлял я закатывая рукав, – что я с поддатым мужиком не справлюсь.»

Вскоре мы уже посапывая от напряжения сражались друг с другом. Скажу коротко –победил я.

– Права то надеюсь успел прихватить из дому? – произнёс Василий, когда ключи уже были у меня в руках.

Я кивнул, права у меня были с собой.

– Тогда вот тебе адрес двора, в котором он стоит – с этими словами он вытащил из кармана рубашки блокнот и ручку и написал адрес.

Я отметил, что адрес написал он ровным аккуратным почерком, что для пьяного выглядело несколько странно. Пока он писал, я наполнил свою рюмку и уже хотел выпить, дабы закрепить обретённое состояние духа.

– Не стоит тебе сейчас перебирать с водкой, Алексей – сказал Василий – возможно в вине и кроется истина, но в водке особенно в большом количестве, могут скрываться только неприятности. Не гоже злоупотреблять спиртным в твоём положении. Хотя справедливости ради стоит заметить – а в каком положении оно гоже?

Я кивнул в ответ про себя соглашаясь с этой в высшей степени справедливой сентенцией.

– А я вот накачу, пожалуй, ещё – сказал Василий – мне терять уже нечего. С этими словами он взял бутылку наполнил рюмку затем без всякой паузы залпом осушил её.

После, вытащив из пачки очередную сигарету он закурил, глядя на то как я расправляюсь с очередным бутербродом с копчёной колбасой. Помолчав какое-то время, он произнёс,

– Слушай, Лёшик, ты веришь в загробную жизнь?

В каком смысле, не понял я.

Ну ты веришь, что существуют рай и ад куда мы отправимся после смерти?

Я пожал плечами удивлённый тем какой оборот принял разговор.

– Скорее нет – сказал я.

– Я вот тоже не верил пока по интернету не увидел интервью одного индуса…

Он замолчал и посмотрев в пустую рюмку словно надеясь увидеть в ней продолжение своих мыслей.

– Журналист, – продолжал он,– который брал у того индуса интервью, спросил у него, есть ли ад с раем, и если есть, то где они находятся.

– Так ты знаешь, что тот индус ответил тому журналюге?

Я отрицательно покачал головой.

– Он сказал – Василий воздел над головой свой натруженный перст – что рай, это то место, где мы находимся в данный момент, а в ад ведёт любая местная дорога. Каково, а Лёшик? Нет-нет, ты скажи каково завернул?

– Да хорошо сказано, согласился я.

– Значит так, Алексей, машина твоя. Нет-нет не возражай, всё было по-честному. Доверенность в бардачке найдёшь. А сейчас вызови мне такси. Мне надо одну мою боевую подругу навестить – он улыбнулся и заговорщицки мне подмигнул. – Не всё же сослуживцам приятные подарки дарить. Надо что бы и сослуживицам что-то приятное иногда перепадало.

С этими словами Василий подозвал официантку и попросил счёт, давая понять, что банкет завершился.

Я вызвал такси и помог Василию подняться из–за стола. Когда Василий уселся в салон такси и машина тронулась я стоял и долго смотрел ему в след при этом думая, что делать дальше. Возвращаться назад в заведение не имело смысла. Денег на продолжение банкета у меня не было. И тут я вспомнил про лежащие у меня в кармане ключи от только что выигранного мною автомобиля. Я достал ключи. Клоун застыл в заразительной улыбке при этом прищурив левый глаз.

«Ну что же – подумал я убирая ключи в карман и разворачивая бумажку с адресом двора где меня должен был ждать мой Мерседес – другой крыши над головой мне всё равно сейчас не найти». Конечно существовала опасность, что вся эта история с подарком машины окажется злой шуткой, которая может закончится для меня в полиции. Ну в самом деле, не считать же законным трофеем иномарку, приобретённую посредством полу шуточной пьяной борьбы. Но я решил, будь что будет.

ГЛАВА 6

Адрес, который дал мне Василий, я отыскал без особого труда. Это был тот самый двор где мы с ним встретились.

«Эх – со злостью подумал я – заехать ему в его десантную морду за такие шутки. Сразу нельзя было сказать, что ли. Конспиратор херов. И Мерседес оказался тем самым.

Я осторожно подошёл к машине и аккуратно провёл ладонью по полированной поверхности капота на которой отражался свет одинокого фонаря. Я снова провёл ладонью по поверхности. Мне вдруг вспомнился фильм, снятый по Стивену Кингу, смотренный мной много лет назад, в котором рассказывалась история настоящей любви между хозяином и машиной. В том фильме всё кончилось печально для обоих. А чем закончится моя история? Я снова провёл по полированной поверхности. У меня теперь есть своя машина. И не просто машина, а иномарка. Мерседес. Свой Мерседес. Я вынул из кармана ключи выбрал нужный и сунул в замок.

Ощущать себя за рулём было как-то непривычно. первым делом я проверил наличие топлива. Бак был полон. В путь можно было отправляться хоть сейчас. В бардачке кроме доверенности я нашёл какие-то старые инструкции, старый атлас дорог ещё Советских времён, впрочем, складной швейцарский нож и солнцезащитные очки со сломанной дужкой. И наконец главное: тут же я нашёл доверенность, выданную Гариповым Василием Ивановичем, в которую я незамедлительно внёс своё имя и вроде бы бояться на первый взгляд мне было нечего, но, во-первых, сделка, если её можно так назвать, сопровождалась возлияниями, а это обстоятельство чего-то да стоило, а во-вторых какой-нибудь прохожий мог вполне счесть меня вором и тогда доказывай в отделении что ты не верблюд.

Первым делом, чтобы не спугнуть удачу, я решил сменить место своей дислокации.

Я сунул ключ в коробку зажигания и повернул его. Мотор тихо и дружелюбно заурчал. Автомобиль плавно тронулся с места. –Подумать только, я за рулём собственного “Мерседеса”, думал я с наслаждением, утопая в пусть и изрядно потёртом, но очень удобном кожаном сидении. Ленка бы, наверное, провалилась сквозь землю узнав об этом. Не помню говорил ли я выше или нет, что циником я не был никогда, но в тот момент я почему-то не испытывал благодарности к Василию, спасшему меня не только от голода, но и подарившего мне своеобразную крышу над головой. Возможно сказывалась накопленная за прошедший день злость. В тот миг я скорее склонен был списать все произошедшее со мной на эхо недавнего запоя в котором прибывал Василий, или на особо крепкий кирпич, который таки оказал в своё время сопротивление лбу бравого десантника-гвардейца Васи. За годы моей армейской службы мне приходилось видеть тех несчастных парней, которые разбивая лбами кирпичи должны были убеждать условного противника в том, что каждый десантник в нашей стране может разбить кирпич голым лбом. Весь парадокс этих показных спектаклей заключался в том, что для того чтобы подобным образом устрашить противника нужно было бы изначально предполагать в противнике полного идиота, ведь это равносильно тому чтобы самому принять яд и ждать что твой враг от него умрёт, и усугублялся этот абсурд тем обстоятельством, что, хотя устрашаемый противник был условным, но вот кирпичи и лбы ребят, которыми они должны были разбивать эти самые кирпичи были самыми что ни на есть настоящими. Возможно и этот Василий один из тех, кто ломал кирпичи собственной головой, а какой-нибудь не патриотичный кирпич взял, да и забыл Василию пообещать соответствовать его ожиданиям. Вот и весь секрет.

Я ехал вперёд. Автомобиль прекрасно слушался руля. Спать не хотелось, есть к счастью тоже. Оставалось правда решить один вопрос – куда я еду? И тут мне пришла в голову идея. А почему бы мне не совершить ночную авто-прогулку. Только подумать, я на собственном Мерседесе лечу по одной из дорог России. Конечно, в моей крови находится алкоголь и первый же пост ГАИ, остановивший меня без труда определит это. Да и права у меня хоть и имелись, но не водил я машину уже довольно давно. Между тем за рулём я освоился достаточно скоро.

Легчайший ветерок проникавший в салон через боковое стекло доносил до меня назойливые запахи города. По счастью, на пути мне не встретился ни один пункт ГАИ.

Всё сильнее сгущались сумерки. Параллельные потоки машин к одному из которых я пристроился, продолжали тему меняющегося вокруг мира.

Покинув пределы МКАДа, я направился на юго-восток. Изредка мой путь пролегал через убогие городки и деревушки, несущие на себе нерушимую печать нищеты, запустения и готовности поскорее признать своё поражение перед смертью, и алчущие поскорей раствориться в её неуёмном чреве. Не помню точно, как до меня дошло осознание того, что на дороге я остался совсем один. Одиночество на вечерней дороге. Странное это было ощущение.

Когда-то в юности я где-то прочёл, что Антуан де Сент-Экзюпери почитал за высшее блаженство в жизни одиночный полёт над океаном. В тот момент сидя за рулём, ощущая на своём лице ласковые прикосновения прохладного ветра и глядя на проносящиеся мимо пейзажи я был с ним абсолютно согласен.

По сторонам от машины высились медленно остывавшие то дневного зноя холмы. Я снова подумал о том, куда я в сущности еду и зачем. Ведь у любой дороги есть свой конец, не говоря уже о том, что у любого бака есть своя вместимость. Ну проеду я ещё сто километров, размышлял я, ну двести, и топливо в баке закончится, что тогда? На какие деньги заправляться? Я посмотрел на счётчик топлива. Бак был ещё почти полон. И всё-таки зачем и куда я еду? Подумав какое-то время я решил поставить вопрос иначе. Не “куда?”, а “откуда?” Нет. И снова не нашёл ответа. Мне опять-таки неоткуда было бежать. Ибо там позади нет ничего, что я бы в полной мере с твёрдым основанием мог бы назвать своим

Можно было бы конечно найти женщину с квартирой и переехать жить к ней. Но женщины отнюдь не торопятся сходится с бомжами. Правда в моём случае бомжом с собственным Мерседесом, но вряд ли сей аспект сильно улучшил бы моё ценообразование, а во-вторых иметь квартиру и иметь жену с квартирой это отнюдь не одно и тоже.

Кто-то может сказать, что надежда умирает последней, но для подобного утверждения нужно обладать известной долей романтики. Я был романтиком отнюдь не до последней степени, и считаю что тридцать пять лет для мужчины это начало жизненного заката. Да, конечно, этот закат может быть, при определённых условиях, прекрасным и длинным, как закат в августе, но всё же это будет закат.

Любая мечта, не опирающаяся на холодные честные цифры есть ни что иное как блажь не сулящая впереди ничего кроме пустой траты времени и сил. Так что, куда бы я не направлялся, какой бы город не встретился мне на моём пути он вряд ли удивит меня, думал я. По небу до самого горизонта протянулась цепь облаков, между которыми святились яркие звёзды. Я решил не давать сомнениям заполнить мою душу уже вкусившую пряного наркотика свободы и настоящих приключений и ещё сильнее нажал на педаль газа. Я вдруг представил себя искателем приключений. Самых настоящих, с опасностями, с трудностями. Эдаким Синдбадом-мореходом. И знаешь, читатель, по-моему, у меня получилось. Эта, на мгновение прикоснувшаяся к моей душе, мечта, даже не сама мечта, а лишь её нежное лёгкое, дыхание, словно сама мечта проплыла где-то совсем рядом, наполнило моё сердце жаждой ехать вперёд, а там будь, что будет.