Текст книги "Ева (СИ)"

Автор книги: Максим Венедиктов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Предисловие или ПРОЧИТАЙ СНАЧАЛА ЭТО:

  Данная работа...кхм, данный рассказ в общем то в первую очередь о человеке. Об одном человеке. Думаю, во время прочтения будет не трудно догадаться о ком именно, пусть даже этот человек лишь образ, с которого списан герой произведения.

  Там не настолько уж сложные намеки, пытался, конечно, но что получилось, то получилось.

  Человек этот любит. И любовь его странна и непривычна, как для него, так и для объекта его любви. Тащемта тут история о человеке в первую очередь и любви, нежели о чем-то ещё.

  Никакой идеологии тут нет. Пропаганды чего бы то ни было тоже. Если вы видите тут хоть что-то из перечисленного, то поздравляю, вы видите то, чего нет, можете идти в Битву Экстрасенсов.

  Я не выбираю ни чью сторону, я никак не пытаюсь показать кого то в лучшем свете чем он есть, нечего этого тут нет. ЛИШЬ ОПИСАНИЯ БАНАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО,КОЕ ЕСТЬ У КАЖДОГО.

  События этого рассказа никак не связаны с реальными событиями. Пусть даже вам кажется, что это прямо правда, нет. Это все лишь обычный текст, описывающий события. Нечего порочащего: честь, славу, жизнь, планету, страну, галактику, человечество – тут нет. Если опять же видите это, читайте пункт про ваши сверхспособности.

  Рассказ прост, читается наверно вполне быстро, ввиду малой длительности, я тут наверно более крупно распинаюсь нежели в рассказе, но уж извините живем в том мире, где нужно некоторые моменты расписывать прямо очень хорошо, чтобы все всё поняли и чего то неясного или странного, незаконного и запрещенного не увидели.

  Хотя опять же я рассматриваю все с другой стороны, с той с которой наверно никто обычно не берется рассматривать. Ну а че мне, мне плевать, как вижу так и пишу, что вижу то и пишу. Как то так.

  В общем смазал я наверно предисловие, ну и хрен с ним.

   ЕВА

  Жизни после смерти нет.

  Это всё неправда.

  Ночью снятся черти мне,

  Убежав из ада.

  *Владимир Высоцкий

  Так и буду лежать, лежать

  Восковая, да ледяная, да скорченная.

  Так и будут шептать, шептать:

  – Ох, шальная! ох, чумная! ох, порченная!

  *Марина Цветаева

  Данную работу посвящаю автору, повлиявшему на меня в огромной мере.

  Спасибо Леониду Андрееву. Без этой настоящей русской безысходности,

  без хтонически русского ужаса, не написал бы я не одной работы.

  Спасибо.

  Они сидят тут уже несколько дней. С провизией и водой пока нет проблем, но и она когда-нибудь перестанет поступать, значит, нужно к этому готовиться. А. выглядит очень подавленно, я пыталась его утешить, разговорить, обсудить нашу жизнь, но он ещё больше отходил от меня. Иногда приходят его знакомые и изредка, шепотом прямо у самого уха А. сообщают ему различные новости. Ева слышала лишь часть разговора и смогла выудить из него лишь одно, что город Н будет, подвергнут бомбежке и следует быть осторожным. А. не посвящал Еву в свои дела, лишь периодические пространные разговоры заводили А. на тропу рассказов о своем виденье ситуации и всей жизни в целом. Ева слушала его, ведь только в такие моменты она чувствовал себя хоть чем-то большим, чем простой придаток к пустующему помещению.

  Когда однажды Ева, снова сидела у камина и слушала рассуждения А, она сама пустилась в воспоминания. В её голове всплывали образы, одни за другим. Вот она в доме родителей, рядом 2 её сестры, они медленно, смеясь, направляются в сторону школы. Вот отец приглашает дочерей в местное фотоателье. Вот Ева и её младшая сестра смешно позируют местному фотографу, отец подходит и просит, наконец, встать их в нормальные позы. Девочки смеясь, фыркают и наконец, успокаиваются.

  Отец всегда умел их вразумить. Кроме одного момента. Когда в 16 лет Ева решилась найти работу, чтобы быть не зависимой от родителей она снова пришла в фотоателье из детства, теперь там был другой фотограф, но он сразу ей понравился. Очень деликатный мужчина. Принял на работу, сделал своей помощницей, Ева и представить не могла, насколько это престижно. Как-то раз к ним пришла и младшая сестра, так фотограф взял и её на полставки. В общем, то фотоателье и стало альмой-маттер для Евы. Она ещё долгое время бы там работала, пока однажды туда не заглянул А.

  Ева была шокирована его поведением. Настолько галантного мужчины она не видела давно. Да хозяин фотоателье был мил, но не настолько хорош. Подавал руку Еве, все норовил проводить её, отвезти на собственной машине до самых дверей дома. Сестра нервно кусала локти, но, в общем, была рада за Еву, какой же мужчина ей достался.

  Сейчас же этот мужчина, сильно осунувшийся и изрядно погрустневший, сидел в кресле напротив неё, ярко жестикулировал и рассказывал о своей жизни. В очередной раз, хотя Еве это все равно нравилось. Хоть такие односторонние, но все же разговоры радовали девушку. Она любила его, но все равно не могла быть с ним. Во всех отношениях он окончательно отвернулся от неё. Одаривая огромным количеством подарков, он пытался затмить ими какие то человеческие чувства...Господи это же просто бред, пусть они были бы последними нищими, она бы любила его, но сейчас она уже не понимает нечего. Сейчас в её голове и душе нет того прежнего чувства, теперь в груди теплилось уныние. В коем они пребывали уже несколько недель.

  А остановил свой монолог и внимательно посмотрел на Еву, а после угрюмо сказал:

  «Ты не слушала?»

  «Конечно, слушала, хоть и не все поняла, не всегда ведь могу уследить за твоим ходом мысли.»

  «Мысль...к черту её...толку в этом уже нет. Я завтра сообщу водителю, он увезет тебя отсюда. Делать тебе здесь нечего. Уезжай, Ева!»

  «НЕТ!...как ты можешь! Я останусь!»

  А вскинул брови и почесал впалую скулу, изрядно ощетинившуюся.А после медленно проговорил:

  «Я ведь уже говорил тебе...тут опасно, когда...когда они придут, они тебя не оставят.»

  «Какая мне разница...я останусь...или уйдем вместе!»

  «Нет...Я уже никуда не пойду. Я буду здесь до своего последнего часа.»

  Ева замолчала, А тоже нечего не говорил, вместо разговоров он просто встал с кресла и направился в свой кабинет. Захлопнул дверь и видимо сел за свой небольшой стол. Читал письма друзей и все прочее, во что никогда не вникала Ева. На глазах девушки выступили слезы, прямо как тогда, в тот далекой летней ночью, когда Ева решилась убить себя. Револьвер тогда нанес незначительный урон девушки, но все равно её раздирала боль. Боль не от выстрела, боль от обреченности и безысходности. В тот день она думала, что А точно бросил её, таким образом она пыталась вернуть его себе...но получилось не до конца. Сейчас же они прямо как тогда, настолько же далеки друг от друга. Чёрт, эта ужасная английская литература сделала её сентиментальной, хотя А не нравится это увлечение, он уже не препятствовал этому. Да и вообще теперь не обращал внимания на то, что делала Ева. Тогда какого черта он её так оберегает...

  Девушка зарыдала ещё сильнее, беззвучно, но проникновенно и максимально больно. Что будет дальше, этот вопрос крутился в голове, но ответ рядом с ним не всплывал. Да и вообще никаких ответов в голове больше не всплывало.

  Ева встала с кресла, грустно взглянула на камин и медленным, тихим шагом направилась в свою комнату. Зайдя внутрь, она, не снимая своего черного платья, просто упала на кровать и забившись лицом в подушку, она продолжала рыдать.

  А что есть вообще любовь? Что это такое? Насколько вообще далеки эти ощущения, это чувство от Евы. Когда она последний раз чувствовала себя любимой? Когда А пришел к ней в больницу? Когда наконец разрешил жить рядом с ним? Или же в последние месяцы в его новом имении? Да и вообще была ли любима Ева? Был ли тут смысл рассчитывать девушке на любовь? Столько людей метило на её место, а получилось лишь у неё, даже сестра была бы не прочь быть здесь, вместе с А, но ведь здесь сидит именно она. Тогда что в ней такого?

  Эти вопросы не давали покоя, Ева просто сидела на кровати и вглядывалась в стену её темной комнатки. Что же во мне такого? Я не очень красива, не глупа конечно, но ведь и не великолепная отличница-всезнайка. Кто я вообще? Обычная девушка, работница фотоателье вот кто я...и нечего боле. Но тогда почему А выбрал меня? Почему сейчас с ним я? Опять этот вопрос, в какой раз Ева задала его себе? В 10, в 15? В давние времена, во времена взросления она бы такие вопросы не задавала, хотя и повода задавать их тогда не было.

  Ева вздохнула, вытерла влажные от слез глаза и снова погрузилась в воспоминания.

  Она тогда вместе с А шла вдоль его последней квартиры, он показывал её окрестности, а они дышали свежим, природным воздухом. Сколько там прошло уже с тех пор? Ева не могла вспомнить точно, но пусть полгода. Полгода немалое время, чтобы помнить о том событии лишь легкий запах горных растений и слышать звук раскладываемых прислугой приборов.

  Тогда к А пришло много друзей, он всех приветствовал, чинно жал руки, а они...они будто бы пожирали его глазами. Неужели чувствовали, что конец будет таким? Что он будет вдали от них? В небольшом помещение вместе с последним человеком оставшимся рядом с ним? Знали ли, что это будет именно она, именно Ева? Вряд-ли...

  Почему она вспомнила именно тот день? Ведь...ведь были и другие встречи друзей, тогда они встречали А более дружелюбно, салютовали, улыбались. А при виде Евы удивленно вскидывали брови, не ожидая увидеть её в тех местах. Но тогда...тогда не было нечего. Лишь присутствие Евы рядом с А, нечего боле. Никакой любви, впрочем...её никогда и не было наверно.

  Заверив себя в этом она снова вытерла намокшее лицо и наконец, встав с кровати, вышла из комнатки.

  А уже сидел в кресле и тихо общался с гражданином О, тот часто захаживал в последние дни, вид его был как у пожухлого листа, что лежал в грязной луже. Ещё более грустное выражение лица, легкая седина и дрожащие руки, вот каким был гражданин О, а ведь когда-то он приходил к ним, единственный из знакомых А, кому позволено было приходить когда угодно. Тогда это был молодой человек, филигранно жонглирующий апельсинами в их гостиной. А всегда шутил, что ему место в цирке, выступал бы там на ура.

  О шутливо огрызался, но тем не менее продолжал жонглировать. Каким же образом и из-за чего он так сильно изменился, теперь ведь в кресле сидел старик. Настоящий...пугающий. Хотя ведь...ему лет не больше 30-35. Как же так?

  Увидев Еву, А осекся и что то сказал О, затем последний встал с кресла и кланяясь вышел из комнаты.

  Ева же подошла к А и спросила:

  «Что с ним? Он как то постарел, что происходит?»

  «Время...Время Ева, оно меняет все. Когда то ты был мужественным, когда то ты был молод и свеж, силен и властен. А потом...потом в эту формулу вмешивается время....и время уничтожает тебя...полностью»

  Эта странная рванная, дерганая речь напугала Еву, А казалось, этого даже не заметил, странно дергая рукой у своего левого уха, он лишь медленно продолжал:

  «О пришел ко мне...рассказал многое. Кажется уже близится конец...конец меня, конец для тебя, если ты не образумишься...конец всего. Время берет свое, забирая...забирая самое лучшее.»

  «Я...я не понимаю, А, ты о чем?» испуганно спросила Ева, упав на колени прямо перед А, тот лишь жалобно взглянул на неё, а после мягко погладил по трясущейся голове. Такой жест был редок для них, да и вообще любая телесная связь была странной и непривычной для А, что иногда смущало Еву, иногда даже пугало. Тем не менее, это прикосновение вселяло надежду, веру...и растапливало, казалось бы сердце обоих. Хотя Ева...не чувствовала уже нечего.

  «Ты поймешь...скоро. Скоро ты поймешь...и завтра...да завтра...завтра мы поженимся. Пусть это будет завтра...Присутствовать там будет В, он и проведет обряд бракосочетания.»

  А после, отстранившись от Евы, он встал и снова медленной, нервной походкой вошел в кабинет.

  Ева села на кресло и проводила своего возлюбленного взглядом. Когда дверь закрылась, Ева медленно обвела взглядом комнату, осмотрела канделябры, старенькие, но красивые полки с такими же книгами. Кажется там была книга за авторством и самого А, но искать её не хотелось. Она все равно нечего бы не поняла, как и не понимала никогда. К тому же зачем тратить время на чтение книг в такой ситуации...впрочем, чем ещё можно заняться? Ева задумалась и даже встав с кресла, начала ходить, подражая А, единственное отличие их, это отсутствие жестикуляции у Евы. Наконец нечего однозначного не решив, она просто прошла в свою комнатку, села на стол, взяла бумагу, карандаш и решила написать письмо своей сестре.

  "Привет М.

  Пишу тебе с радостной новостью, хотя можно ли так говорить, пока нечего не произошло? Не знаю. Но в любом случае, завтра А и Я женимся. Прямо здесь у него. Сегодня он предложил мне это и я не стала отказываться. Пусть мы уже как никогда далеки друг от друга, да и были ли мы близки хоть когда то, но все равно счастье наполнило меня. Жаль, что тебя не будет рядом со мной. Жаль что не будет рядом и матери с отцом. Они бы...впрочем, не важно.

  Также...А не любит когда я пишу тебе письма, он боится, что их кто-то перехватит, заставляет переписывать их по нескольку раз. Так что, как только прочтешь это письмо, сожги его...сожги и другие письма, что я тебе отправляла, что отправляла и матери. А просил так сделать, так что я прошу уже тебя.

  В общем прощай М, я была счастлива жить с тобой, теперь же счастлива с А, пусть по мне так и не скажешь. Это письмо пишу спонтанно, поэтому слова настолько путаны, но ты не пугайся...мне не страшно...мне просто...просто пустынно..."

  Дописать Ева не смогла, карандаш медленно повис над бумагой и слова не вылетали, никаких слов больше Ева не смогла написать. Она отложила карандаш, взяла листок, ещё раз пробежалась по тексту глазами, а после, свернув его, аккуратно положила в последний конверт, лежащий у неё на столе. Вздохнув она вышла из комнатки, прошла по небольшому коридору, где на деревянной табуретке сидел один из друзей А, хотя она знала его в первую очередь, как личного водителя. Ещё с того, первого дня знакомства. Именно он сидел в машине, поглядывая то и дело, на А и Еву, сидящих на заднем сиденье. То со снисходительной улыбкой, то вполне сосредоточено.

  Сейчас же он внимательно читал газету, и лишь когда Ева подошла вплотную, он оторвал взгляд от текста и посмотрел на девушку:

  «Вот письмо...его нужно передать наверх.»

  «Вчера же утром отправляли? На него то ответа пока не пришло.»

  «Я понимаю...это..это письмо сестре. Я чувствую, что больше её не увижу, так что...так что вот..»

  Ева снова протянула письмо, охранник взял его, косо посмотрел вглубь коридора, где виднелась закрытая дверь кабинета А, а после слегка понизив голос он сказал:

  «Он видел письмо? Проверял?»

  «Я...да, нечего такого там нет. Сначала его я проверила...наловчилась писать пространно...неточно...пустынно»

  «Странно вы ведете себя...но ладно, раз просите, то я конечно передам его, но боюсь ответа вы не получите. Ситуация стала плачевней.»

  «Я знаю...все понимаю. Ответа и не нужно. Главное чтобы письмо доставили.»

  Охранник кивнул, положил письмо во внутренний карман и, открыв дверь, вышел из помещения. Ева же продолжала стоять в коридоре, освященном лишь одной слегка тускловатой лампочкой.

  Под такой же тускловатой лампочкой Ева, в привычном для неё черном платье, стояла и сейчас. Как А и обещал, на следующий день они поженились. Сейчас Ева и А стояли в небольшой комнатке, а рядом с ними стоял В, повторяя как заклинание слова, которые не слушала Ева. Она вообще не любила слушать речь мужчин, она для неё была груба, непонятна. Темы были одними и теми же, к тому же, как раз те неясные для ума Евы. Она мельком взглянула на А. Тот был ещё более грустен, пусть и пытался периодически выдавливать снисходительную улыбку. Его пиджак был слегка обдат пылью, руки продолжали дрожать, поэтому для унятия это дрожи, он сложил руки на груди. У господина В руки тоже дрожали, казалось всем было страшно. Еве же...Еве же было, как она сказала-Пустынно.

  Она не понимала, зачем это все, не понимала, почему это происходит с ней. Ведь тут не идет речь о чувствах, тут...тут не о чем не идет речь. Это бесполезное мероприятие, пусть даже А здесь, пусть и господин В стоит рядом и проводит ритуал, нужный в таких ситуациях. Ева же далека от этого...

  А от Евы далеки ответы на её вопросы. Наконец В закончил, А вздохнул с облегчением, Ева слабо провела ладонью по лбу. Рука оказалось мокрой, она настолько разволновалась, что вспотела. В протянул мужу и жене лист, в котором нужно было расписаться полными именами. А взял ручку и быстро вывел имя и фамилию. Ева же медленно подошла к столу, взяла ручку и на миг задумалась, а затем, впервые за долгое время отношения, мельком взглянув на своего теперь уже, мужа написала его фамилию, рядом со своим именем.

  На следующий день в 10 часов в комнату Евы вошёл А в сопровождении охранника. Девушка была не одета, но казалось вошедших это не интересовало, ни капли. А сухо пробормотал Еве, чтобы она зашла к нему, охраннику же он сказал, встать около двери в кабинет и после захода Евы никого туда не пускать.

  Сверху осыпалась краска, слегка задребезжали стены. А вздрогнул и с расширившимися глазами быстрым шагом вышел из комнаты. Ева же проводив их взглядом, медленно надела свое черное платье. Мельком взглянув на карандаш, на общий вид комнатки, на кровать в которой ей больше не предстоит поспать, она наконец вышла оттуда и медленным шагом направилась в кабинет мужа. Как только она зашла и закрыла дверь, с внешней стороны дверь прикрыл охранник и видимо встал напротив.

  А стоял у стола и внимательно разглядывал письмо. Ева же просто рассматривала убранство кабинета. Пусть она и понимала, что это последний день, последние часы и минуты её жизни, она хотела запечатлеть вид, хотя бы кабинета мужа, в коем не была ещё до этого ни разу. А подошёл к Еве, взял трясущимися руками её руки и подвел к столу. На столе лежали две небольшие ампулы. Ева нервно сглотнула, её муж рефлекторно повторил это, а после, отпустив руки девушки, медленно сказал:

  «Как и говорил тогда...время забирает свое...Время бежит неумолимо, портит твои планы, портит твою жизнь, тело, душу...портит тебя всего. Это конец Ева, я хотел бы, чтобы все было иначе, но нет. Этого никогда уже не случиться.»

  «Я...я..» А остановил её, взял ампулу, положил на ладонь жены, после положил на свою. Свою ладонь он сжал лодочкой, дабы от тряски его руки, ампула не выскользнула и разбилась. По угрюмому, пустому и безжизненному лицу его катился пот, падал на пол, на дрожащую руку. Ева знала, что он боится смерти. Он всегда её боялся, ещё после войны. Ещё до всего вокруг. Ещё до встречи с ней. Ева знала, что он трус...знала, что духа его не хватит на это, но также знала, что, несмотря на ужасный вид его, ужасные дела, ужас, вселяющийся им, она его любила, даже сейчас на волоске от смерти, от очередного самоубийства, она любила его. Она быстро положила ампулу в рот и слабо зажала зубами. А повторил за ней, лицо его кривилось, глаза бешено метались из стороны в сторону. Ева снова вспомнила детство, запах ручья около их старого дома. Запах природы. А после запах природы на имении её мужа, чистый и прекрасный, будто бы существующий в противовес А, в противовес самой Еве. Она слабо дернула рукой, а после разломила ампулу, увидев в последний момент лишь перекошенное от страха лицо мужа и скрывающийся во мраке кабинет.